От автора 9 страница

Не сводя глаз с каминной полки, он теребил свисающие с кресла нитки. Эта история должна была появиться сегодня. Эйлса в тот вечер ему сказала, что послезавтра. Не в силах больше этого выносить, он встал. Он увидится с Мунго возле кафешки на вынос и подождет, пока доставят «Кроникл». Они сядут на заднем сиденье с чашкой чая, в ожидании открытия, и Броуди расскажет Мунго о фабрике. Что в цеху не было ни одного окна, исключив любую возможность на побег. Как и в казино на стенах не висело часов, чтобы не было понятно сколько времени человеческой жизни тратится впустую. Но больше всего внимания он уделит сапогам Дьюи и поведает о них в самых восхитительных подробностях.

Когда Броуди толкнул дверь в кафешку, то даже не смог его разглядеть из-за толчеи внутри. Какого черта они все здесь делают? До второго завтрака еще глаза выпучить. Когда он наконец добрался до конца очереди, то увидел, что Мунго был одет в футболку с надписью: «Я съездил в Нижнюю Айлу и всё, что я нашел — это Жареного шотландца».

— Вчера вечером ждал тебя в «Виктории».

— Не смог. — Мунго вытер лоб концом грязного фартука. Даже его уши выглядели усталыми. — Я проторчал здесь до полуночи.

Броуди облокотился на стойку.

— В какой стране в 1960 году впервые женщина стала премьер-министром?

Мунго посмотрел в конец очереди.

— Футболка за полцены при заказе на десять фунтов, — крикнул он. — Броуди, чего хочешь? Пикша кончилась.

— Пока вы тут думаете, дайте мне трески с картошкой-фри, я хотела сказать с чипсами, — раздался голос американки у него за спиной.

— Хочешь подсказку? — ободряюще сказал Броуди.

Взгляд Мунго переместился куда-то ему за спину.

— И одно это ваше маринованное яйцо, — раздался тот же голос. — Хочу понять, такие же они отвратные на вкус, как и на вид.

— Броуди, тебе чего? Ветчину в кляре? Мне нужно людей обслуживать.

— Просто хотел сказать, что увидимся вечером в «Виктории». Сыграем в Клудо.

Мунго вывалил полный совок чипсов на лист бумаги, затем положил сверху кусок рыбы в панировке, выгнувшейся спину, словно в предсмертной судороге.

— Соль, уксус?

— Только на картошку, — ответила женщина.

Он схватил темно-бордовую бутылку и начал трясти ее.

— Не сегодня. Слишком занят здесь.

Броуди подался вперед и приподнял брови.

— Цейлон. Иначе известный, как?

Мунго даже глаз не поднял.

Он вертел в руках розовую пластиковую вилку для чипсов из дозатора.

— Ты ни за что не догадаешься, во что был обут Дьюи вчера.

— Он был в них вчера вечером, когда пришел пить чай после работы, — сказал Мунго, протягивая через него бумажный сверток. — Где-то около одиннадцати. Отвечаю, такими темпами, мы оба рано уйдем на пенсию.

Когда он входил, зацепился «Кроникл» за дверь. Он прошел с газетой в гостиную, где устроился в удобном кресле, уже испытывая облегчение от того, что все почти закончилось. Статья должна быть на первой полосе, и все вот-вот разъедутся по домам. Он откинулся на спинку кресла и развернул газету. Заголовок гласил: Местный совет замешан в коррупционном скандале. Это было как-то связано с договором на строительство, который был заключен с братом руководителя совета. И кому это интересно, спрашивается? Он рывком перелистнул страницу. А там та же песня — продолжение статьи, разве что увеличилось количество фотографий людей в костюмах. Всю третью страницу занимала черепаха по имени Горацио с колесами вместо задних лап, которые ему кто-то отгрыз в зимней спячке. На следующей странице красовался Дьюи. Он был сфотографирован на фоне фабрики с задранными большими пальцами вверх в тех нелепых ботинках. В статье сообщалось, что он только-только получил огромный заказ из Америки и собирался нанять новых сотрудников. Броуди лихорадочно листал газету, пока не добрался до заводи некрологов, после чего бросил ее на пол. Ни единого слова.

Мэгги высунула голову из спальни и прислушалась. Ей нужно найти место, где можно спрятаться, иначе ей придется поехать с ними за тем дурацким кулоном Кэмерона. Из-за закрытых дверей родительской спальни раздавался звук открывающихся и закрывающихся ящиков. Сейчас или никогда. Она начала красться на цыпочках по мягкому ковру. Внезапно стук ящиков прекратился, и она замерла. Ей ни за что нельзя попадаться маме. Когда дверцы шкафа скрипнули, она дотянулась пальцами ног до первой ступеньки. Потом шагнула на следующую. Тишина. Она остановилась, вцепившись в поручень. Чем там мама занимается? Затаив дыхание, она сбежала вниз и, осторожно ступая, открыла дверцу шкафа под лестницей.

— Что ты там забыла? — спросила мама, перегнувшись через поручень.

— Куртку.

— Но на улице солнечно, — сказала она спускаясь.

— Я хотела сказать, сандалии.

Мама стояла в прихожей уставившись в пол на ковер. На ней были надеты белые джинсы и топ на бретельках.

— Откуда столько чипсов на полу?

— Это маринованный лук. Я пытаюсь выманить Фрэнка, где бы он ни был. — Ее собирались отчитать, она поняла это по тому, как мама смотрела на ковер.

Снаружи раздался автомобильный гудок.

— Он уже здесь. Где твоя обувь?

— Я не могу. Мне нехорошо.

— Опять?

Когда мама прижала ладонь ко лбу, она ощутила теплое давление.

— Температуры нет.

— Она только поднимается.

Мама прощупала ей горло.

— Запишу-ка я тебя к врачу.

— Я пойду, лягу. Если легче не станет, то запишешь меня к врачу.

С чего это мама вдруг разулыбалась? Она вообще-то должна ей сочувствовать. Сказать, что останется дома, принесет ей в кровать яичницу и тост, как она это всегда делала, когда Мэгги нездоровилось. А не стояла столбом, зажав рот ладонью, сдерживая смех, словно это была одна из папиных дурацких шуточек.

— Мэгги, смотри, — сказала она, тыча пальцем куда-то в шкаф. — На пылесосе.

Ее сандалии что ли? Она развернулась, чтобы посмотреть, о чем это мама.

— Фрэнк!

Радость затмила все. У нее все вылетело из головы, когда она схватила Фрэнка и сжала его так крепко, что он попытался выскочить у нее из рук, перемахнув через плечо. Вот почему Мэгги сейчас сидела на заднем сиденье в машине Кэмерона, которая направлялась к мистеру Максвити, хотя она никуда не собиралась.

— Ты уверен, что Фрэнку можно в твою машину? — спросила мама у Кэмерона.

— Он уже сказал, что да. — Она уткнулась носом в бархатистую голову Фрэнка. Она была теплой и кроличьей.

В зеркальце заднего вида появились глаза Кэмерона.

— Так где же он прятался все это время?

Она насупилась.

— Он не прятался. У него был отпуск.

— В приятном месте?

— В шкафу под лестницей. Активный отдых.

Фрэнк сидел у нее на коленке, и она чувствовала, как сильно колотится его сердце. Она не стала выходить, и они не могли ее заставить.

— Ты не можешь взять его к ювелиру, — сказала мама, встав рядом с открытой дверью со стороны сидения Мэгги на многоэтажной автостоянке. Ее голос отдавался эхом. — Я уже все объяснила.

-Твоя мама в чем-то права. — сказал Кэмерон рядом с ней, уперев руки в бока. — Мистер Максвити не производит впечатление любителя кроликов.

— Если Фрэнк остается, то и я останусь.

Мама зажала сумку у себя подмышкой.

— Я не оставлю тебя здесь одну.

Она указала на рычаг переключения передач, обтянутого под завязку кремовой кожей.

— Фрэнк сожрет эту штуку, если мы оставим его в машине. Он еще не обедал.

У Кэмерона опустились руки.

— Мы берем его с собой.

— Что это у вас такое с усами? — Мистер Максвити присмотрелся, ощупывая свою шею. — Это результат скрещивания?

Она еще крепче прижала Фрэнка к себе, мех грел кожу между пальцами. Руки ужасно разболелись, после того как она пронесла его от автостоянки до магазина. Почему они не могут просто пойти домой?

— Боюсь, в магазин с животными нельзя, — сказал мистер Максвити. Из кармана его пиджака торчал красный носовой платок в цвет галстука. — У нас тут ковер, да и об удобстве других посетителей тоже нужно думать.

— Его не интересуют ковры, — ответила она.

— Мы не могли его оставить в БМВ, — вмешался Кэмерон. — Он бы там все сгрыз.

Мамина сумочка с глухим стуком упала на стойку.

— Мы пришли забрать кулон. Насколько я понимаю, он уже готов.

— Разумеется. Я только достану его из сейфа. — Его волосатые пальцы скользнули по галстуку. — Кстати, как там Броуди? Давненько его не было видно.

— Вот-вот начнет работать на фабрике, бедолага, — сказал Кэмерон.

Мама улыбнулась, как всегда, когда не хотела, чтобы ее фотографировали.

— Только до тех пор, пока все снова не успокоится.

Положив ладони на стеклянную стойку, мистер Максвити посмотрел на Мэгги сверху вниз.

— И вы с отцом видели, как большая жемчужина выпала из раковины? Должно быть, это было нечто особенное. — Он помолчал. — Увидеть такое.

Одна из лап Фрэнка выскользнула из ее рук. Почему он продолжает спрашивать о том, как выпала жемчужина? Он спрашивал ее об этом в прошлый раз.

— Мам, можно мы с Фрэнком подождем на улице? У меня голова разболелась.

— Ты глазам своим не поверила, когда увидела ее размеры, да, Мэгги? — сказал Кэмерон. — Да все удивились. Я разве не рассказывал, как всё было? Про бурю? Мы только набили сумки мидиями...

— Насколько мы парковку оплатили? — спросила мама. — По-моему, всего на полчаса.

— Вас ведь там не было, миссис Макбрайд? Когда Кэмерон нашел жемчужину.

— Боюсь, я пропустила все самое интересное.

— Я так и думал. — Он снял очки и начал протирать их маленькой желтой тряпочкой. Глаза у него были такие маленькие, словно он не спал целый год.

— Мам, можно я выведу Фрэнка на улицу? — Она могла выронить его в любую минуту.

— Одной нельзя. Мы недолго.

— Не могу дождаться, когда увижу кулон. — Кэмерон похлопал маму по руке. — Ты могла бы примерить его, Элспет. Чтобы поглядеть, как он смотрится.

— Сейчас принесу, — сказал мистер Максвити, и его глаза снова стали вдвое больше. Он потянулся к черной занавеске позади себя. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Устроившись в красных кожаных креслах у стойки, мама и Кэмерон снова заговорили о школе. Когда она вырастет, то никогда не будет говорить о школе. Это очень, очень скучно. Она поднесла Фрэнка к витрине и подняла одно из его ушей.

— Я покажу тебе жемчуг, который нашел папа.

Встав на цыпочки, она ткнула его носом в ожерелья, серьги и броши, разложенные на вельвете, а затем в надпись над ними: «Шотландский речной жемчуг».

— Неужели Броуди нашел весь этот жемчуг? — спросил Кэмерон, вставая рядом с ней. — Наверняка и другие нашли пару-тройку из них.

— Дама из газеты сказала, что Шотландия должна гордиться им, потому что он не сдался.

— Какая дама из газеты? — спросила мама, присоединяясь.

— Ну та, которую он пригласил к себе в сарай.

— Он пригласил туда женщину?

— Элспет, ты только взгляни на размер этих бриллиантов.

Фрэнк начал царапаться, впиваясь в нее когтями. Не в силах больше держать его, она опустила кролика на пол, где он начал нюхать ковер, как будто это был телевизионный кабель. Как раз в тот момент, когда она собиралась снова поднять его, мелькнул белый хвост — он прыгнул и исчез за занавеской.

Зачем он это сделал? Его туда не пускали. Мама и Кэмерон ничего не заметили, поэтому она поползла за ним, легла на живот и медленно приподняла черный краешек шторы. Показались ноги мистера Максвити в блестящих ботинках. Они расхаживали туда-сюда. Кроссовки принадлежали Фредди, прыщавому пареньку, который помогал мистеру Максвити. Фредди был гораздо старше нее. Он сидел на табурете у рабочего стола и что-то складывал в маленький пластиковый пакет. Фрэнк сидел под столом и умывался, как ни в чем не бывало.

— Должен сказать, мы неплохо справляемся. Все эти люди внезапно понесли к нам жемчуг, — сказал мистер Максвити. — Хотя, к сожалению, о качестве мечтать не приходится.

Если Фредди не перестанет размахивать своим массивным красным кедом, то непременно пнет Фрэнка.

— Ну золото, что принесла вчера ирландка оказалось ничего таким, — заметил он.

Лежа на животе, Мэгги услышала щелчок, когда мистер Максвити начал поворачивать диск на сейфе.

— Вся эта история с Кэмероном Уоллесом ставит меня в очень неловкое положение. В очень неловкое.

— Вы уверены в этом?

— Ну разумеется, — сердито сказал он. — Я видел белую бусину в отверстии после того, как просверлил ее. Это жемчужина Акоя. Аж из самой Японии.

Ее сердце бешено забилось. Дверца сейфа открылась.

— Броуди в газете говорил, что он видел, как она выпала из раковины. Я знаю его тридцать лет, и у меня никогда не было причин не доверять ему. И его дочь сказала, что тоже видела, как она выпала из раковины.

— Значит, вы думаете, что они все в этом замешаны? — сказал Фредди, делая глоток из своей кружки.

— Понятия не имею, но я не собираюсь вмешиваться. Они пришли, чтобы сделать из нее кулон, а не удостовериться в подлинности. Как я уже сказал, никому об этом не говори, иначе охотники до жемчуга уедут. Да поможет Бог тому, кто стоит за этим, если люди когда-нибудь узнают, что эта жемчужина культивированная.

Ей стало дурно. Он говорил о ней. Все узнают, что она сделала, в том числе и о том, что взяла чужие деньги. Она была именно тем ужасным словом, которым всегда называла ее Саманта Грей.

— Ошиблись входом, — сказала секретарша. Она ткнула обкусанной ручкой в направлении другого конца здания. — Персонал пользуется задней дверью.

— Но на прошлой неделе я входил здесь, — сказал Броуди, попытавшись улыбнуться.

— Этот вход только для руководства и посетителей.

Но с ним-то всё иначе, разве она не понимает? Сколько раз он терпел фондю Дьюи, от которого у него цементировался желудок. Он видел, как тот слонялся по саду в одном только развевающемся халате. Он даже знал, что кричит этот человек, когда занимается любовью со своей женой. Вряд ли после всего этого его можно назвать просто персоналом, скорее другом семьи.

— Да, вот просто хотел поздороваться с Дьюи, перед началом смены, — дружелюбно ответил он. — Выпить с ним чашечку чая.

Она откинулась на спинку стула и скрестила мясистые руки, буравя его черными глазами дрозда.

— У него встреча с председателем за завтраком. Доложитесь обо всем Дорин, вон там дверь. Где куча окурков валяется.

Он прошел по растоптанным окуркам и дернул за ручку. Внутри оказалось ровно так же, как в школьной раздевалке, в тюрьме на другой лад. Возле рядов крючков-вешалок и скамеек витал запах заношенных носков, обычно тухнувших на дне бельевой корзины. Несколько рабочих с пустыми лицами убирали волосы под сетки.

Броуди снял куртку и повесил ее на ближайший крючок.

— Не, туда нельзя, это Ангуса, — сказал один с сальным хвостом на затылке.

Он передвинул куртку на один крючок.

— А этот Шейлы, — пискнула женщина.

Да бога ж ради. Он сменил крючок.

— Не на этот, он мой.

Это был Энди Брейди. Один из тех болванов, которые взрывали лягушек на уроке биологии. Он потерял волосы и заимел несколько камней в почках, но это был точно он.

Броуди пожал плечами.

— Это важно?

— Он у меня уже восемнадцать лет. Ты в каком секторе работаешь?

— Сортировочном.

Он ткнул пальцем в другой крючок.

— Вон тот свободен, в углу. — Он достал из шкафчика темно-синюю куртку и протянул Броуди. — Должна подойти. Тебе понадобятся резиновые сапоги. Возьми пару на стойке под крючком. У Кристины ступни были размером с атлантического тунца.

Броуди поднял их и внимательно осмотрел покрытые пятнами пота стельки.

— А они ей разве не понадобятся? — с надеждой спросил он.

— Она уже не с нами.

— А я думал, что это место никто никогда не покидает.

— Померла на работе. Лицом в ежевике.

Он нутром чуял, что уже подхватил грибок. Когда он шлепал по лужам к сортировочному столу, две женщины, которых он видел на прошлой неделе, подняли головы, бледные, как гробовщики в жестоком свете неонового освещения.

— Я Мойра, — представилась коротышка. — Тебе повезло, что не угодил в маркировочный цех.

Эти ее внушительные торчащие зубы и крошечные руки в перчатках, которые она держала перед собой, навивал образ водяной полевки, намертво засевший у Броуди в голове.

— Дорин, — сказала другая вся в родинках и без бровей. — Тебе лучше встать с нами.

Как терьеры в кроличьей норе, женщины начали рыться в куче замороженной клубники. Из автомата на стене он достал пару латексных перчаток и начал рыться в холодной куче.

— Скоро и ты ее найдешь, — сказала Дорин. — Просто следи за Мойрой. У нее это в крови. Нашла большую пятерку в первый же год, скажи, Мойра?

— Большая пятерка? — спросил он. — Как в сафари*?

Дорин пересчитала их по пальцам:

— Белокрылка, долгоносик, гусеница, тля и жук.

Мойра быстро заморгала, и на одно ужасное мгновение ему показалось, что она вот-вот разрыдается.

— Это очень мило с твоей стороны, Дорин, но Кристина всегда была лучшей.

— Упокой Господь душу этой женщины. Она могла обнаружить присутствие долгоносика на расстоянии пятидесяти ярдов. Никто из тех, у кого были зубы, не осмеливался войти в ее сад.

— Кроме бедного Тома.

— Бедный Том.

— Знаете, по-моему, у него вставные. Ее похоронили-то в сапогах? Она всем твердила, что хочет этого.

— Не смогли, представляешь, — возмутилась Дорин. — Они уже кому-то достались.

Взгляд Мойры упал на ноги Броуди, и она посмотрела так, словно он вскрыл гроб Кристины и сорвал обувь с трупа.

— По крайней мере, это была ежевика, — сказала Дорин. — Только это и утешает.

— Ее любимая. Вечно ягода у нее в зубах застревала, а она и не обращала внимания.

Пауза.

— Не переживай, Броуди, — сказала Дорин. — Когда-нибудь и ты будешь под стать Кристине. Может, на это уйдет лет тридцать, но у тебя получится.

— Без обид, но никому не сравниться с Кристиной. Она могла найти клубничную шелуху с завязанными глазами.

— Такую? — Он продемонстрировал находку.

Воцарилась тягостная пауза, когда обе женщины недоверчиво уставились на него.

— Новичкам везет, — сказала Дорин. — Как в случае с Кэмероном Уоллесом и той жемчужиной.

Мойра кивнула.

— Которую ты упустил.

По прошествии нескольких часов, взвыла сирена, и ее звук был такой оглушающий, что Броуди даже подумал: не объявление ли это бомбардировки.

— Утренний перерыв на чай. — Дорин стянула перчатки.

— Поторапливайся, у нас всего пятнадцать минут.

Чашка чая. Сейчас он и вообразить не мог ничего лучшего. Стянув перчатки, он помчался за ней, его волосы метались в сетке туда-сюда. Вскоре он очутился в большом помещении с табличкой «не курить», имевшей вид комнаты ожидания на вокзале. Она была уставлена пластиковыми столами и стульями в ряд. Рабочие в темно-синих куртках выстроились у дыры в стене, где невысокая полная женщина с феноменально большой грудью наливала чай из чайника не менее обескураживающего размера.

— Лучше чай принести завтра с собой, — сказала Дорин, присаживаясь. — Пока до тебя очередь дойдет, нужно будет уже идти обратно. Маркировщики всегда пролезают без очереди. Мы уже лет сорок на это жалуемся, но никакой реакции.

Он сглотнул, во рту стояла сухость. Ему необходимо на свежий воздух. Увидеть небо. Даже дерево сойдет.

— Пожалуй, я пойду прогуляюсь.

— Нельзя.

Появилась Мойра с термосом, и он молча наблюдал, как она разливает по двум чашкам крепкий горячий чай, за который и убить не грех. Как раз в тот момент, когда Броуди призадумался, не заперты ли двери, чтобы никто не мог выйти, он заметил экземпляр «Кроникл» на соседнем столе. Эта история должна была появиться в прошлую среду. Сегодня понедельник. Через секунду он уже был на ногах, чтобы схватить газету. Он не мог в это поверить. Статья на первой полосе. Даже была цитата констебля Гиббонса, где говорилось, что проводятся мероприятия по наблюдению за всеми жемчужными реками Шотландии. Наконец-то все должно было закончиться. На следующей неделе, когда все разъедутся, он скажет Дьюи, что покидает корабль. Он уже так и представлял себе, как лицо обгорело, а он стоит и прислушивается к шуму воды. Одна только мысль об этом заставляла его чувствовать себя так, словно кто-то открыл окно.

Его схватила за локоть веснушчатая рука.

— Ты должен кое-что узнать.

Это был Стагли в такой же униформе, как и остальные, его зубы находились в неприятной близости к уху Броуди.

— Если ты про грибок Кристины, то я в курсе.

Он бросил газету на стол.

— Речь вообще не про это. — Он оглядывался по сторонам, как будто был двойным агентом или что-то в этом роде. — Здесь я тебе ничего не скажу. У некоторых из этих женщин слух лучше, чем у летучих мышей. — Он дернул головой. — Пойдем со мной.

Броуди последовал за ним. Стагли шел по коридору, сгорбившись, как будто всегда шел дождь. В конце концов он остановился перед кухней и, оглянувшись через плечо, начал стучать по клавиатуре на стене.

— А я-то думал, что эти цифры охраняются, тщательнее кода ядерного запуска, — сказал Броуди.

— Всё продается.

Когда дверь за ними закрылась, он оказался в маленькой кухне, похожей на больничную палату, с плитой, уставленной медными кастрюлями. На столе лежали несколько раскрытых тетрадей и стопка цветных папок. Стагли подошел и принялся их разглядывать.

— Ты ведь не продаешь информацию конкурентам? — пошутил Броуди, но что-то в выражении лица Стагли навело его на мысль, что он попал в самую точку. — Я бы на твоем месте, был поосторожнее. Так можно и джемную войну развязать. Ступаешь на скользкую дорожку.

— А как еще ты собираешься зарабатывать на жизнь в этом месте? Полагаю, тебе известно, сколько нам платят. А вот Дьюи разъезжает на своем огромном пежо.

— Если тебя это утешит, я в него врезался в прошлом месяце.

— Он еще один Кэмерон.

Броуди упер руки в бока.

— Кто бы здесь ни работал, он вот-вот вернется с перерыва.

— До сих пор поверить не могу за сколько я продал кафе. Это едва покрыло мои долги. И посмотри на это. Болото.

— Что ты хотел сказать-то?

Стагли улыбался елейной улыбочкой, от которой не было никакого проку.

— Да бога ради, давай быстрее.

— Тебе ли не знать, что жемчужина, которую нашел Кэмерон...

Ну началось. Это было последнее, о чем он хотел говорить. Он открыл дверь, но тут же захлопнул.

— Она не речная.

Он притащил его сюда только ради этого? Ничего лучше придумать не мог?

— Мне надо идти, это мой первый день.

— Она культивированная.

Стагли просто смешон. Броуди снова потянулся к дверной ручке.

— Типа в раковину кладется бусина и устрицу потом помещают в море и оставляют ее там до тех пор, пока бусина вся не покроется перламутром и не станет похожей на жемчужину. Ювелир увидел бусину, когда сверлил жемчужину, чтобы сделать кулон.

Он улыбнулся.

— Спасибо, Стагли, я в курсе, как выращивается искусственный жемчуг.

— Я серьезно. Фредди мне рассказал. Мы в одной команде по крикету. Вчера вечером он напился в пабе, а сегодня утром позвонил мне и сказал, что никому ничего не скажет и что я должен молчать, иначе он может потерять работу. Подумал, что тебе следует знать, учитывая обстоятельства.

— Знаю я Фредди. Он тебя дурачит.

— Спроси у ювелира, мистера Максвити, если мне не веришь.

— Да я тебя умоляю, я ж собственными глазами видел, как он раковину открывал.

— Бьюсь об заклад, он думал, что никто этого не заметит. Думает, что он такой крутой, разгуливает в своих футболках с Ральфом Лореном и на БМВ. Я помню времена, когда у него даже велика не было.

Броуди рывком распахнул дверь.

— Я же сказал, что сам видел, как она выпала из раковины. Мы все видели. — Оказавшись в коридоре, он вдруг понял, что заблудился. Это ведь невозможно, то, о чем говорил Стагли?

Ее пальцы ужасно болели, так она крепко вцепилась в руль. Почему машины проезжали так близко? Они все время заставляли ее вздрагивать. Ей не разрешалось уезжать так далеко на велосипеде, но, если она останется дома, мистер Максвити может постучать в дверь и спросить, что она сделала. От одной мысли об этом ей хотелось плакать. Она выбрала единственную большую жемчужину в магазине, которая была того же цвета, что те в папиной жестянке. Блеск был восхитителен. Предполагалось, что все поверят, будто это речная жемчужина, из мидии. Откуда ей было знать, что если ее просверлить, откроется, что она культивированная?

Склонившись над рулем, она закрутила педали быстрее, шины скользили по траве, пока она пыталась справиться с управлением. Фрэнк сидел, съежившись в корзине спереди. Вдруг он приподнял голову, и уши его затрепетали на ветру, как ковер-самолет. Когда она припустила еще быстрее, ноги начали гореть. Протез покоился на левой руке. Она знала, что будет делать — заберет жемчужную подвеску и спрячет ее. Таким образом, больше никто не узнает, что жемчужина культивированная и тогда все само как-то рассосется. Воровать было неправильно, но она уже взяла деньги миссис Кэмбелл, и одно с другим никто не свяжет. Кто бы знал, что так обернется. И вообще, жемчужина принадлежала папе, а не Кэмерону.

Ее щеки начали вибрировать, когда она уперлась пятками в землю. В конце концов она остановилась и, подгоняемая проезжающими машинами, стала ждать просвета в автомобильном потоке. Сделав медленный неуверенный круг, она повернула и направилась обратно. Этот велосипед ей купил папа. Подержанный, но все равно красивый. Ушла уйма времени, чтобы это понять. Мама сказала, что ей слишком опасно гонять на таком, но папа заверил, что все будет в порядке, если она будет ездить по пешеходной дорожке на их улице. Родителей нужно слушаться, но не ваша вина в том, что порой ноги крутили педали так быстро, от чего вы просто летели, а дорога заканчивалась, так что приходилось поворачивать в другую сторону.

Ей удалось сохранить равновесие, когда она свернула в узкий проулок вдоль задних дворов. В нескольких шагах от дома она снова начала набирать скорость. Впереди кто-то замаячил. Саманта Грей с этой ужасной собакой. Она просто стояла там в голубом платье, темные волосы собраны в конский хвост, и не сходила с дороги. Если ни одна из них, что-нибудь не сделает, то Мэгги просто врежется в нее. Вот-вот. Они все еще преграждали ей путь. Она нажала на тормоз и заднее колесо мгновенно задралось, а сама Мэгги резко упала на руль.

Все, что она слышала — это жужжание колеса, которое вращалось вокруг своей оси. По ощущениям болело абсолютно все. Она открыла глаза. Пара белых ног без носков. Велосипед лежал на ней сверху, и ее протез оторвался. Саманта Грей наверняка пялится на ее культю с крошечными, как у малыша, пальцами. Когда она подняла голову, ей показалось, что кто-то пнул ее. Ее протез приземлился в заросли жгучей крапивы рядом с забором. Куда делся Фрэнк?

— Так тебе и надо. Здесь нельзя на велосипеде кататься. Вот, знак висит.

Собака с лаем рванулась к ней, натягивая поводок. Ее смолянисто черная пасть была так близко, что она чувствовала ее ужасное дыхание. Собака хотела покусать ее. Какое-то движение привлекло внимание Мэгги. Фрэнк бежал по аллее, его белый хвост мелькал вверх и вниз. Куда это он собрался?

— Это тебе родители купили? Большую волосатую крысу?

Она вытащила ноги из-под велосипеда и, пошатываясь, встала. Она подняла его за перекрученный руль и прислушалась к слабому лязгу, когда начала толкать его домой.

— Этот зверь отвратителен. Прямо как ты. Не удивительно, что он сбежал от тебя.

Шум в голове только усилился, когда она наклонилась, подняла протез и бросила его в пустую корзину. Когда она захромала к задним воротам, сандалия со сломанным ремешком соскользнула с ноги и шлепнулась на землю. Ведьме лучше бы не говорить этого, особенно после того, как папа запретил ей. А затем раздался голос, достаточно громкий, чтобы его услышал весь мир.

— Дауниха!

— Но я не хочу идти к миссис Уоллес, — сказала Элис, откидываясь на свое пурпурное одеяло. Над ней висел плакат «Спайс Герлз». Его подарила ей Мэгги на Рождество. — Я думала, мы собираемся сделать прическу и макияж.

Все еще чувствуя боль в коленке, Мэгги присела на край кровати.

— У нее новенький лестничный подъемник. Мы сможем прокатиться на нем.

Элис приподнялась и оперлась на локти.

— И какая у него скорость?

— Не знаю, я ж его еще не видела. Возможно нам понадобиться шлем.

— Но бигуди уже готовы. — Элис кивнула на туалетный столик с трехгранным зеркалом, на котором висели все ее ожерелья. — Смотри, красный свет горит.

— Нам дадут Вэгон Вил**. Иногда миссис Уоллес забывает, что уже давала мне печенюху, так что в итоге мне достается две.

— Я их не люблю. — Раздался глухой шлепок — Элис опять упала на спину.

— А раньше любила.

— Теперь нет.

Элис придется пойти с ней и занять миссис Уоллес, пока Мэгги будет искать кулон.

— У нее же есть шкаф со всяким странным старьем.

— Например?

— Ведьмины слезы.

Элис подняла голову.

— Иди ты!

— Так на этикетке написано.

Она снова приподнялась на локтях.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒