ВЕРОЯТНОСТЬ РАЗУМА 13 страница

К сожалению, стратегическая ошибка оказалась налицо. Упрямство, достойное защиты родного дома, разделило и без того немногочисленные силы. Оборона, сконцентрированная в Институте, уже не могла прийти мерколитам на помощь, и в какой-то момент те остались в своей битве в одиночестве. Связь через Пространственные двери прервалась. Отступая в глубины гор, они вели ожесточенные бои, и об их интенсивности говорили осыпавшиеся пики.

Помимо мерколитов, Институт оставался последним центром сопротивления. Все атаки на него разбивались словно волны о гранитную скалу, но эта скала мало-помалу начинала давать слабину. Температура в зданиях повышалась. В воздухе искрило, атмосфера наполнялась озоноподобными соединениями. С потолка все чаще сыпался мелкий колючий пепел. Пол начинал трескаться. Начинаясь от малых паутинок, трещины перебегали на стены, где змеились все увереннее, постепенно охватывая все больше этажей. Лестницы дрожали. Вибрация, проходившая через весь комплекс Института, ощущалась на них особенно сильно из-за специфики внутреннего устройства. Оно работало как раковина, длинная и витая, усиливая и распространяя чужеродное излучение. Помещения, имевшие вложенные пространства, начинали искажаться миражом над жаркой пустыней. Теряя очертания, они потихоньку теряли и убранство, начинавшее растворяться в реальности.

Снаружи, извиваясь пагубными энергетическими вихрями, стены Института оплетали длинные безобразные растения, угрожая прорваться на какую-нибудь террасу. По его периметру вздымались огненные валы, а в небе, истошно вереща, реяли какие-то поистине гнусные твари. Не только реяли, но и пикировали, обращаясь в подобие раскаленных метеоров. Каждый их удар проверял крышу на прочность, заставляя Институт содрогаться до основания. Само же основание…

Разумеется, атаки проводились и из-под земли. Подвалы старинного комплекса были устроены особым образом, сродни всему остальному. Архитектурные сооружения соседствовали с рукотворными пещерами, а помещения дополняла серия глубоких и обширных гротов. Там располагались не только кладовые, но и опытные сады, а также всевозможные лаборатории. И жизнь. Там она была своей, по-своему удивительной и прекрасной. Теперь же все это поглощала жестокая и безудержная стихия, не ведавшая сострадания и пощады. Захватив гроты и тоннели, она вытеснила оттуда мерколитов и наседала на нижний периметр, отгрызая от него дюйм за дюймом. Ей давали надлежащий отпор, однако противоборствующие энергии все чаще играли на руку нападавшим, порождая в столкновении еще более невообразимых монстров.

Небо разверзлось. Воронка, доселе сновавшая над верхним куполом, внезапно обратилась в другую сторону. Из нее, раскалывая пространство от горизонта до горизонта, показалось нечто очень странное, прорывавшееся изнутри словно иная реальность. Прорывавшееся потоками кровоточащей материи, искаженной действительностью и разорванными клочьями вещества. А потом из небесного раскола посыпались метеориты, разрастаясь до размеров планетоида. Земля вздыбилась волной, расходящейся от центра падения. Бушующей, всепожирающей, сносящей все на своем пути волной. Стены Института выдержали этот удар, как выдержали второй и третий, уничтожавший саму структуру Колыбельной Локализации. Но вот четвертый, направленный в верхний купол, защита отразить не сумела. Полыхнув ярким, ослепительным барьером она исчезла, и все, что доселе свирепо бушевало и бесновалось снаружи, немедленно ринулось внутрь.

Комнаты, коридоры и залы мгновенно охватывало пламя. Техника плавилась, обращаясь в раскаленное месиво. Живые существа преображались, искривленные в агонии трансформации. Мимо них проносились те, кто уже мутировал во враждебной атакующей среде. Врываясь через растущие бреши, чудовища визжали и ревели, выискивая, на ком бы выместить свою лютую злобу. Они носились целыми стаями, летали по этажам и галереям рой за роем, излучая смерть и ненависть. И постоянно росли числом за счет клонирования и энергетических взрывов. А в последних недостатка не ощущалось.

Институт представлял собой чрезвычайно обширный и сложный технико-биологический комплекс, насыщенный, помимо прочего, громадными энергетическими запасами. Генераторы и преобразователи удовлетворяли все потребности лурианцев, посвященные моделированию и воплощению разумной жизни. И теперь они, преисполненные возникавших пространственных парадоксов, детонировали с мощью миллионов ядерных бомб. Все могущество лурианцев, выстроенное практически неуязвимыми структурами, их же могуществом теперь и разрушалось. Процесс представлял собой лавинообразный характер с положительной обратной связью. Хаос, начавшийся внутри Института, быстро ускорялся вплоть до своего апогея.

Осыпаясь, крыша продавливала этажи, складывавшиеся друг за другом. Реальность распадалась. Одно пространство, вложенное в другое, вырывалось неистовым ураганом и, принимая физически несуществующее состояние, порождало свирепую ударную волну. Волну не раскаленного воздуха или твердой массы, а жестокий удар великого Ничто, уничтожавшего саму структуру мироздания. Эти хлесткие вспышки были сильнее любой сверхновой — незримые, но упругие, неудержимые и беспощадные. Ярясь там и тут, они пожирали остатки того, что некогда было Институтом Моделирования Разума, ускоряя его ужасный и трагический конец.

Удар. Еще удар, а затем продолжительная серия сокрушительных детонаций. Прорвав оставшиеся рубежи обороны, огненный смерч окончательно поглотил все энергетические заслоны и отправил Колыбельную Локализацию в небытие.

Джулиан спасся в последний момент. Протянувшись словно из ниоткуда, чья-то рука схватила его за шиворот и выдернула с террасы за мгновение до того, как та исчезла в пламени, проваливаясь в зев всеобъемлющей пустоты.

— Оставить бы вас там, — сурово сказала Элайя, наблюдая, как он, кряхтя, поднимается с мраморного пола.

В лучах серебристой звезды тот отливал незабудками и платиной, а отнюдь не огненными гребнями и не пламенеющими кольцами. Огня вообще нигде не было. Терраса, увитая цветущая зеленью, выглядела как обычно, словно ее только что и не уничтожил свирепый натиск взбесившейся стихии. Чудовищных тварей не наблюдалось и в помине, а залитая светом долина по-прежнему процветала, изобилуя разнообразной флорой и фауной. Впрочем, ничего удивительного. Ведь это была ДРУГАЯ терраса, а та, где Джулиан только что стоял, сгинула в огненном зеве Пустоты, и сгинула по-настоящему. Смещение, где она находилась, перестало существовать.

— Спасибо, — только и сказал Джулиан, немного не рассчитавший момент и едва не обратившийся в ничто.

— Говорю, оставить бы вас там, — сердито повторила Элайя. — За все, что натворили.

— Не волнуйся, отец, она это несерьезно, — успокоила Сесилия.

— Она тоже очень за тебя волновалась, — добавила Аманда.

Колыбельная Локализация была цела. Она спокойно жила своей жизнью, наполненная самыми разными существами, и продолжала развиваться. Ни ей, ни Институту ничего не угрожало. Пока что. Все ужасы, где чуть не сгинул Джулиан, произошли с ее точной копией, занимавшей самостоятельное Смещение. Теперь оно было полностью уничтожено, зато оригинал уцелел, не понеся ощутимых потерь. Сработал защитный механизм, сооруженный лурианцами давным-давно. Учитывая специфику Института, они заранее предположили, что события могут принять крайне нежелательный оборот, если какие-то Модели или их творения выйдут из-под контроля. И для этого они установили Рефлектор.

На языке лурианцев Рефлектор назывался иначе, подразумевая смесь процессов из переворачиваемой монеты, проекции и взаимного переноса объектов одновременно. Их умозрение описывало происходящее по факту, однако для Моделей вроде Джулиана больше подходил упрощенный вариант. При возникновении угрозы, уровень которой оценивался как критический, вся Колыбельная Локализация менялась местами со своим проецируемым дубликатом. Он был идентичен оригиналу, но находился в другом Смещении, связанным с ним особым образом. Отсюда и переворот сродни сторонам монеты. Само собой, все это сопровождалось мгновенным и обоюдным перемещением множества объектов.

Рефлектор потреблял очень много энергии, но всегда поддерживался в рабочем состоянии. Принцип непрерывности обеспечивал абсолютность копии до последнего штриха. Все, что происходило в оригинале, немедленно воспроизводилось и на другой стороне " монеты", включая живые организмы, энергетические преобразования и самих лурианцев. Само собой, о подлинной жизни не шло и речи. В мироздании могло существовать неограниченное количество Смещений, но только одна Элайя или Джулиан. Они-то и менялись местами, когда Рефлектор переворачивал " монету", а их роль исполняли максимально правдоподобные дубликаты. Настолько правдоподобные, что лишь нетривиальный ум был способен распознать подвох, да и то не сразу.

Подмена реальности была самым эффективным оборонительным средством из когда-либо созданных. Гипотетический захватчик, кем бы он ни оказался, оставался с носом. Более того, развернув деструктивную деятельность, он автоматически выдавал лурианцам свой инструментарий и намерения. Подсунув ему обманку, они внимательно изучали происходящее и делали соответствующие выводы. В известном смысле, это было сродни взгляду в будущее, когда удается подсмотреть замысел врага вплоть до его полной реализации. И надлежащим образом подготовиться. Ну а кем именно оказывался пресловутый враг — тогда же и выяснялось.

Запуская Рефлектор, сотрудники Института в первую очередь ориентировались на непреднамеренные промахи своих Моделей. Экспериментируя и развиваясь, те имели некоторые шансы на сотворение чего-нибудь такого, что могло основательно навредить Локализации, а то и вовсе поставить ее под угрозу. Однако не исключались дурные намерения и самих Моделей, ибо такие случаи очень даже бывали, хотя и редко. Причем особо выдающиеся Нарушители успевали зайти достаточно далеко, чтобы лурианцы опрометчиво пренебрегали их потенциальными возможностями. Иными словами, Рефлектор безотказно работал на все случаи жизни, вне зависимости от исходной причины. Сработал он и на сей раз, уберегая Колыбельную Локализацию от неминуемой катастрофы. Когда идентичное Смещение сгинуло в Пустоте, оригинал благополучно уцелел.

Радоваться, однако, было рано. Исходная проблема никуда не исчезла. Сообразив, что его провели, захватчик сделает выводы и атакует вновь. Рефлектор же требовал продолжительной перезарядки, ибо даже у лурианцев такие сложные вещи по щелчку пальцев не создавались. И пока он перезаряжался, следовало предпринять максимум усилий, чтобы обезопасить Колыбельную Локализацию от обнаружения и атаки. Спрятанная в толще других Смещений, она не могла быть обнаружена незамедлительно, однако рано или поздно это произойдет. И как раз для того, чтобы отсрочить ее компрометацию, Джулиан и торчал на другой стороне " монеты" до последнего, вызвавшись одним из добровольцев. Тяжесть вины давила на него исполинским грузом, заставляя идти на что угодно, лишь бы хоть как-то преуменьшить последствия содеянного.

Данные, собранные скаутами, представляли огромную ценность. Воочию наблюдая за происходящим, они становились не только свидетелями, но и носителями всего увиденного. Институт не получал информацию из своей копии напрямую — подключение какого-либо оборудования здесь решительно не годилось. Это позволило бы захватчику идентифицировать связующий поток и определить его координаты. Кроме того, принцип работы Рефлектора накладывал определенные ограничения ввиду самой его сущности. Таким образом, контакт поддерживался через лурианцев, добровольно отправившихся в гущу враждебных событий. Они координировали эксплуатацию различной техники и к ним, как в мобильные базы данных, поступали все собираемые сведения. Накопив их в достаточной мере, лурианцы перемещались в подлинную Колыбельную Локализацию, запутывая следы через промежуточную цепочку Смещений, и выгружали добытые материалы в Источник, то есть Главный Информационный Центр. Затем, в зависимости от развития ситуации, отправлялись обратно, либо же меняли дислокацию. И так происходило до тех пор, пока копия Института не сгинула в Пустоте.

Джулиан принес самый последний и наиболее важный фрагмент информации. В отличие от лурианцев, бессмертных по своей природе, ему все еще грозило физическое уничтожение. Во всяком случае, в том разрыве реальности, к которому прибег жестокий захватчик. Тем не менее, они удалились, стремясь сохранить добытые сведения, которые утратили бы в случае структурного разрушения. Джулиан же оставался в копии до последнего, рискуя головой, но, как выяснилось, вполне оправданно. Элайя, выдернув его через череду Смещений, ругала, но и хвалила своего подопечного одновременно. Его память зафиксировала исходную область проникновения угрозы — пространство, откуда вторгался захватчик и откуда нанес самый последний сокрушительный удар. А это значило очень многое. Располагая полученными координатами, лурианцы могли его обезвредить до того, как он соберется с силами для новой атаки.

На сей раз аппаратура работала в обратную сторону. Она не транслировала Джулиану обучающие материалы, а совсем наоборот — извлекала из его сознания все попавшие туда данные, обретенные за период пребывания в проекции. Причем извлекала в тысячи, сотни тысяч раз больше, чем он вроде бы видел и слышал. Память лурианца, которым он постепенно становился, функционировала специфическим образом, фиксируя абсолютно все, что ее окружало, включая изменения в энергетических полях и состоянии вещества. Дальнейшая судьба информации зависела от ее востребованности. То, к чему совсем не обращались, удалялось довольно быстро. Наличие же интереса к данным увеличивало срок их хранения вплоть до бесконечности. Таким образом, у лурианцев существовала своя " быстрая" и " долгая" память, только работала она по-своему, сознательно позволяя отсеивать зерна от плевел. Сам Джулиан все еще плохо владел таким разделением, поэтому процесс осуществляли за него. Элайя помогала ему выгружать все подряд, пока он ничего не забыл, а затем аналитики отфильтровывали то, что имело значение.

Джулиану еще не доводилось испытывать этот эффект. Покинув сканирующее кресло, он пребывал в двух противоположных ощущениях одновременно. Сознание не утратило ни единого воспоминания, и при этом казалось, будто из него высосали все до последнего проблеска мысли. Кряхтя и охая, он наблюдал, как Элайя оживленно переговаривается с кем-то из лурианцев, кого здесь даже не было, и комментирует увиденное.

— Вы молодец, Джулиан, — подытожила она, уяснив ценность извлеченных данных. — Это и впрямь стоило спасения вашей шкуры.

— И что теперь? — жадно спросил он.

— Теперь — отправляйтесь к дочерям, из-за которых вы и заварили всю эту кашу. Мы вполне управимся без вас, — велела Куратор, давая понять, что возражения не принимаются.

Дочери. Спасибо и на этом, поскольку прежде Элайя категорически не соглашалась так их именовать. И на то у нее имелись вполне себе веские причины. Статус Сесилии и Аманды находился в подвешенном состоянии. Лурианцы просто не знали, как к ним относиться, поскольку такого прецедента еще не было. Сам Джулиан считался Извлеченной Моделью, пребывавшей в стадии развития, но чтобы такая Модель создала другую Модель, ничуть ей не уступавшую — с подобным в Институте еще не сталкивались.

Выйдя из зала, где происходило сканирование памяти, Джулиан тут же оказался в объятиях дочерей. Они очень переживали за отца, чуть не сгинувшего в Пустоте, и маялись под дверями, поскольку внутрь их не пустили.

— Идемте, девочки, им сейчас не до нас, — сказал Джулиан, мягко высвобождаясь из любящих рук.

— Им все время не до нас, — проворчала Аманда, следуя за отцом в Пространственную дверь.

— Ошибаешься, сестра, — мрачновато заметила Сесилия. — Насколько я успела их изучить, ни тебя, ни меня они отнюдь не игнорируют. И дело тут вовсе не в приоритетах вроде того, что сейчас есть дела поважнее. Просто никто еще не решил, как с нами поступить. Надумают — уж поверь, мы об этом сразу узнаем. А думают они постоянно, ибо никогда не спят.

— Тогда пусть соображают подольше, чтобы и мы успели придумать, как выпутаться из этой передряги, — прищурилась Аманда. — Прятаться как тогда, когда нас скрывал отец, мне больше неохота!

Спрятаться, тем не менее, пришлось. Не успели они выйти у Радужного водопада, как по Колыбельной Локализации прокатился длинный и протяжный сигнал тревоги. Сигнал, оповещавший всех разумных существ искать безопасное место. Испуганно переглянувшись, Джулиан и его дочери поспешили обратно в Институт.

В квартире мало что изменилось. Во всяком случае, с тех пор, как Джулиан, пользуясь своими возросшими возможностями, сделал ее двухэтажной и восьмикомнатной, не нарушая при этом общую структуру здания. Внутреннее пространство, превышающее габаритами внешнее, было у лурианцев обычной практикой, и достаточно развитый Извлеченный довольно быстро постигал это умение. Расширяя квартиру, Джулиан отвел второй этаж для своих девочек. Сам же обосновался на первом, где оборудовал учебную комнату, бассейн и лабораторию. В первой, умудрившись раздобыть еще один комплект обучающей аппаратуры, он подключал к Источнику дочерей, черпая оттуда все доступные сведения. Новорожденным лурианкам требовались знания. В бассейне он отнюдь не купался, а ставил опыты с освоением и преобразованием энергии, памятуя о родстве водной стихии с энергетическим океаном. И, наконец, громкое название лаборатории третья комната носила потому, что в ней Джулиан занимался различными экспериментами, привлекая к ним и Сесилию с Амандой. Четвертая же комната оставалась обычной гостиной, где плавали Радужные рыбки, тикали часы и сияло Гранатовое Солнце. В ней все трое просто сидели и разговаривали, вспоминая события минувших дней и строя планы на будущее. В ней они сидели и сейчас, укрывшись в Институте после объявления тревоги.

Лурианцы не отвечали. Напрягая ум, Джулиан пытался связаться с Элайей, но та молчала. Ее коллеги — из-за всей этой истории с дочерьми, — и вовсе старались лишний раз с ним не контактировать, ведя себя вежливо и корректно, но отстраненно. И сейчас, чем-то явно занятые, тем паче не горели желанием с ним общаться. Чертыхаясь, Джулиан начал честить всю эту высокоразвитую компанию на все корки, когда на его зов откликнулся Агнетто.

— Вы где? — быстро спросил он. — Дома? Хорошо! — в его голосе послышалось одобрение, когда Джулиан сообщил ему, где находится. — Сидите там и не высовывайтесь. Не пытайтесь вызвать Элайю или еще кого-нибудь. Вас не игнорируют — действует режим ментальной блокировки. Это как глобальные помехи в связи. Пространственные двери работают, но только внутри Института, и я прошу вас никуда не ходить!

— Что происходит?! — с тревогой воскликнул Джулиан.

— Ничего страшного. И вот чтобы так и оставалось, сейчас приняты меры предосторожности, — быстро сообщил Агнетто. — Все, отключаюсь. Я и так нарушил протокол, чтобы вас предупредить.

И тут же его образ и голос исчезли из головы Джулиана.

— Как истинный ученый, он был немногословен, — с подчеркнутой иронией прокомментировала Сесилия, употребив по случаю слышанную где-то фразу.

— Лурианцы в своем репертуаре. Подробностями нас особо не удостаивают! — фыркнула Аманда.

— Бросьте свои колкости, девочки. Агнетто на нашей стороне — нутром чую, — заступился Джулиан за Оператора. — Погодите! — внезапно опешил он. — А откуда вы знаете, что он мне сказал?! Мы же общались мысленно!

— Ну мы как бы видели, — пожала плечами Сесилия. — Ваш короткий разговор. Он был для нас типа фильма на объемном экране. А ты разве так не можешь?

Джулиан разинул рот. ОН не мог?! Насколько ему было известно, так не мог и никто из лурианцев! Они видели только те ментальные потоки, которые направлялись им персонально, и подслушать чужую беседу, происходившую тет-а-тет, не получалось даже у Элайи. Если она, конечно, не лгала, что вряд ли. Ведь все, что Джулиан почерпнул в Источнике, занимаясь продолжительным самообучением, подтверждало этот тезис, услышанный еще на заре его Извлечения. При всем своем уровне развития, читать не адресованные им мысли лурианцы не умеют!

— Девочки, а вы ничего не путаете? — осторожно спросил Джулиан, не зная, что и думать.

Обойдясь без лишних слов, Аманда направила ему в сознание все, что сейчас подсмотрела. Направила таким способом, каким пользовалась Элайя, и каким ее отец и сам не очень-то владел. Джулиан увидел себя со стороны. Мысленный контакт с Агнетто отображался в виде полупрозрачного облачка, витавшего вокруг его головы. В этом облачке транслировалось наглядное действие, то есть Аманда видела и слышала обоих, хотя находилась вне прямого контакта.

— Глазам не верю… — прошептал пораженный Джулиан.

Его световое излучение выдало переливистый спектр, указывавший на гремучую смесь изумления с ошеломлением, не виданную с первых шагов после Извлечения.

— Опять что-то не так? — озаботилась Сесилия, не оставив без внимания реакцию отца.

— Для лурианцев — уж точно, — окинув дочерей долгим взглядом, в смятении произнес Джулиан.

Причин для беспокойства хватало в избытке. Создание Радужных рыбок и снежных барсов только приветствовалось. Практикуясь, Извлеченные показывали свои таланты, в которых определялась их дальнейшая специализация. Однако с разумной жизнью все обстояло наоборот. Как уже упоминалось, лурианцы не играли в лотерею, кто там в итоге получится, и выпускать в мироздание абы кого в их намерения не входило. Лучшим подтверждением тому служили Нарушители, запертые в обособленных Смещениях.

Скрывая свои намерения, формально Джулиан не переступал черту, а всего лишь пренебрег рекомендацией Куратора. Ему ведь настоятельно советовали не цепляться за прошлое и не создавать копии дочерей, то есть пустышки, максимально похожие на оригинал, но без проблеска сознания. Такие, какой получилась Сильвия. Проигнорировав все предупреждения, Джулиан сделал ее прототипом для оттачивания мастерства, и сделал с вполне конкретной целью. Что бы там ни говорила Элайя, он решил вернуть себе дочерей, уж как у него получится, для чего и соорудил надлежащее прикрытие. А однажды и впрямь вернул, когда, хорошенько поработав над бывшей женой, решил, что достаточно к этому готов. Вот к чему он оказался НЕ готов, так это к результатам своего упорного труда.

С первых же мгновений стало ясно, что происходит нечто неординарное. Аманда и Сесилия, тайно воплощенные в тихой квартире, повели себя совсем не так, как модель их матери. Более того, они повели себя вразрез с ожиданиями самого Джулиана. И дело было не в особенностях речи, манерах или эмоциях. От них исходили волны, доселе присущие только лурианцам, и исходили вполне отчетливо. Джулиан уже научился отличать излучение рыбки от Синотеи, и уж тем более от Элайи, поэтому ошибка исключалась. А это означало только одно — никакого отношения к симуляции дочери не имели. Он надеялся создать совершенные дубликаты, вложив в них все данные из собственной памяти и Юнисанциума. Тогда, сохранив свою маленькую слабость в тайне, Джулиан мог бы навещать их в этой квартире, представляя, будто они и впрямь здесь живут. Загвоздка оказалась в том, что Аманда и Сесилия стали жить там в прямом смысле слова.

Когда Джулиан окончательно понял, чего натворил, он был счастлив и испуган одновременно. Да, он вновь обрел своих обожаемых дочурок, вот только лурианцы вряд ли посмотрят на это сквозь пальцы; безразлично отнесутся к тому, что в Колыбельной Локализации внезапно объявились две Модели, чье Извлечение никто не санкционировал. В том числе потому, что в традиционном понимании его и не было. И в своих предположениях он оказался недалек от истины.

Последующие события, приведшие к срабатыванию Рефлектора, выглядели настолько скверно, что Джулиан подумал — хуже и быть не может. И снова ошибся. Чтение мыслей, внезапно вскрывшееся в способностях дочерей, вернуло проблему в исходное состояние. Обнаружив, что среди них разгуливают две Неизвлеченные Модели, лурианцы, мягко говоря, были не в восторге. Отказываясь признавать их разумными существами, имеющими соответствующие права, они не причисляли их и к симуляции, прекрасно улавливая сущность. Статус Сесилии и Аманды принял неопределенный характер. Однако ТОГДА лурианцы не считали их какой-либо угрозой. ТЕПЕРЬ, с этим чтением мыслей, отношение к девушкам наверняка изменится, и вряд ли в лучшую сторону. Наиболее наглядным примером здесь служил тот, кто вырвался из запертого Смещения.

На журнальный столик, возле которого сидели сестры, юркнул таракан. Выбежав на середину, он остановился возле сложенной газеты и вызывающе пошевелил усами. Аманда взвизгнула и поджала ноги, отпрянув подальше на диван. Это был чистый рефлекс, сохранившийся со времен жизни в симуляции. Она не переносила этих насекомых, память о которых была унаследована из Юнисанциума. Сесилия не шарахнулась, но ее лицо приняло весьма брезгливое выражение.

— Очень смешно, папа, — сердито сказала она.

— А? Что? — вынырнул из своих размышлений Джулиан. — Это не моих рук дело! — добавил он, озадаченно уставившись на таракана.

— Но ведь и не наших! — заявила Аманда, ненавидевшая этих паразитов, вызывающих неизменное жирно-маслянисто-хрустливое омерзение.

— Может так проявляется реализм твоего мегаполиса? — предположила Сесилия.

— Я ничего подобного не проектировал! — мотнул головой Джулиан. — Ну-ка дайте на него взглянуть…

Протянув руку, он попытался изловить насекомое, чтобы рассмотреть поближе, но его опередили. Сиганув на столик, Сеймур проехался по нему на пузе, сшибая все расставленными лапами, и в мгновение ока ухватил таракана в пасть.

Чтобы дочери не скучали, Джулиан давным-давно уменьшил своего кота и поселил в этой квартире. Кота — но не мышек, от которых пришлось отказаться, чтобы не доводить Сесилию до нервного срыва. И вот теперь, судя по всему, Сеймур не упустил возможность наградить себя за воздержание.

— Да чтоб тебя! — воскликнул Джулиан, намереваясь сгрести мелкого хищника за шкирку и лишить законной добычи.

Мелкий хищник был явно против. Свалившись с другой стороны стола, он тут же взвился на лапы и рванул вглубь квартиры, не выпуская таракана из зубов. Охота? Отлично! Погоня?! День явно удался!

— А ну иди сюда! Хвостатый! — возопил Джулиан, устремляясь вслед за ним.

Аманда снова взвизгнула, на сей раз куда громче и пронзительнее. Машинально обернувшись, Джулиан тут же забыл про удиравшего Сеймура. Вокруг журнального столика разбегались тараканы. Выбираясь из-под дивана, они шныряли кто куда, в том числе пытаясь забраться к сестрам.

— Па-а-ап! — обеспокоенно позвала Сесилия.

Джулиан перевел взгляд на младшую дочь. Вместо ответа она молча ткнула пальцем в направлении окна.

На улице быстро темнело. В симуляции мегаполиса уже были запущены погодные условия, дополнявшие смену дня и ночи, но сейчас они оказались не при чем. Небо, обычно светившееся голубым, теперь наливалось тяжелым и мрачным оттенком, словно проявлявшимся на испорченной фотопленке. Удивленный и озадаченный, Джулиан пошире отдернул шторы, и его глазам предстал горизонт, откуда на город надвигалось багровое зарево. Слабея при его приближении, небесная синева утрачивала всякую насыщенность, становясь блеклой и даже бесцветной. Краснота была довольно далеко, а она уже пожухла словно цветок в великую сушь, отступая перед неожиданным восходом. Восходом чего? Не важно! Чем бы оно ни было — именно с него и началась катастрофа, которой сумела избежать Колыбельная Локализация.

— Девочки! Ноги в руки и бегом! — отпрянул Джулиан.

Он понятия не имел, что это и откуда, но увиденное ему решительно не понравилось. Им следовало покинуть макет как можно быстрее, а там уже и разбираться.

Дважды повторять не пришлось. Аманда, превозмогая страх перед тараканами, соскочила с дивана и схватила аквариум с Радужными рыбками. Ловкое движение пальцев — и вот он уже надежно запечатан, а затем и помещен в заплечный рюкзак. Сесилия же, не теряя времени, ринулась на поиски Сеймура. В отличие от моделей, населявший макет мегаполиса, рыбки и кот были живыми, и бросать их на произвол судьбы не хотелось.

Крик, раздавшийся из глубины квартиры, переполошил Джулиана и Аманду дальше некуда. Испугавшись, они уже собрались броситься Сесилии на помощь, как та прибежала сама, держа Сеймура в охапку. Кот отчаянно вырывался, протестуя против плена всеми четырьмя лапами и хвостом, однако причина на то у него была совсем другая, нежели банальное лишение свободы. Следом за Сесилией в гостиную бежали мыши. Много мышей. ОЧЕНЬ МНОГО мышей. И крыс. Кота прямо разрывало от желания ринуться в самую гущу их стаи и навести там свои порядки. Разрывало и Сесилию, до смерти боявшуюся этих грызунов. Настолько, что она, как и Аманда, начисто забыла про свои лурианские способности и убегала, вместо того, чтобы дать им отпор. Впрочем, на это все равно не было времени. Пропустив вперед дочерей, Джулиан выскочил из квартиры вслед за ними.

В отличие от Элайи, Джулиан и его дочери еще не освоили пространственные перемещения с такой же легкостью и совершенством. Это означало, что для выхода за пределы городской симуляции им требовалось оказаться под открытым небом, то есть в максимально свободной от препятствий зоне. Выбежав на улицу, все трое машинально посмотрели вверх, мысленно представляя, как вытягиваются в тонкий поток чистой энергии и перетекают за пределы макета, где обретают прежнюю форму. Бледнеющее небо отнеслось к их пожеланию совершенно безразлично. Оно продолжало не только обесцвечиваться, но и постепенно алеть, пока Джулиан и девушки силились перемахнуть во внешний мир.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒