День первый: пятница. 7 страница

Я переключаюсь на следующую фотографию, дрожь беспокойства сотрясает мое тело, пока я готовлюсь к худшему. Образы того, как мы с Ривером целуемся. На людях или, что еще хуже, в шале.

Неужели Тед последовал за нами туда?

Я немного вздыхаю, когда замечаю, что на последней фотографии нет ничего подобного, просто мы с Ромэном входим в мой многоквартирный дом вместе, обнявшись, потому что я буквально тащил на себе его пьяную задницу домой из бара в тот же вечер, когда была сделана первая фотография.

Признаю, что, не зная контекста, определенно думаешь о том, что совершенно не соответствует действительности. Будто два парня собираются зайти внутрь и перепихнуться.

Чего мы не сделали.

Но Тед об этом не знает.

Перевернув фото, я нахожу аккуратные каракули Теда, написанные на обороте.

Оба близнеца, Киран? Ты не мог решить, какой член семьи с властью нужен тебе больше, поэтому решил взять обоих? Что ж, в то время как как ты резвишься в постели со следующим поколением Анклава, помни, что у меня есть те, у кого имеется реальная власть. Достаточно силы, чтобы стереть тебя с лица земли. Возможности безграничны, мой хороший мальчик. тебе не мешало бы это запомнить.

Мои глаза закрываются, когда я перевариваю его сообщение.

Те, у кого имеется реальная власть?

Я помню несколько встреч между Тедом и отцом Ромэна, когда мы были детьми. Вот как я узнал об Анклаве, когда мы с Ро случайно оказались свидетелями их встречи возле офиса сенатора Митчелла, пока мы играли в их доме.

После этого Ромэн рассказал мне больше, чем я мог себе представить. Ничего такого уж сумасшедшего, учитывая, что в то время нам было всего девять и десять лет. Ро, вероятно, знал ненамного больше, чем я в тот момент. Но рассказал мне об этом странном тайном обществе, частью которого была его семья, и о том, что однажды он будет руководить им, как и его отец. Ро тоже так этим гордился.

Когда я смотрю на его, уснувшего на диване, то задаюсь вопросом, что же случилось, раз все пошло наперекосяк. Потому что, судя по записке Теда, Ромэн был здесь сам по себе, без ведома остальных. Включая его отца.

И, вспоминая тот день нашей встречи в аэропорту, я чувствую, что мои подозрения верны, и что сейчас Ро действует сам по себе.

Черт.

Сунув фотографии обратно в конверт, я решаю позвонить агенту ФБР, которому поручено это дело, и передать ему его. Он велел мне связаться с ним, если у меня появится какая-нибудь новая информация о Теде, его местонахождении — в общем, буквально все, что может оказаться полезным.

Единственная проблема в том, что... эти фото больше навредят Ромэну и его семье, чем Теду. Они не дают никакой реальной информации, в отличие от телефонного звонка несколько недель назад, о котором я сообщил.

Единственное, что я могу сейчас сделать — подождать, пока Ромэн обдумает это решение. Я дам ему поспать несколько часов, и мы все выясним. Потому что эта улика гораздо больше, чем просто дело против Теда.

А теперь Ромэн вызвал подкрепление. Что явно означает появление остальных парней из Анклава. А значит, вся эта ситуация станет намного более запутанной, если все больше людей узнают правду.

Я издаю стон и провожу рукой по лицу.

Когда каждый мой шаг в жизни стал частью чертовой шахматной игры?

И что еще более важно, как, черт возьми, мне пройти через это, не будучи вынужденным поставить все на карту?

Глава 11

КИРАН

Прошло три дня с того утра, как Ривер выгнал меня из своей квартиры, и я начинаю нервничать. Так нервничаю, что мне приходится бегать, ходить в спортзал, делать буквально все, лишь бы не вернуться в его квартиру.

К счастью, Ромэн исчез. Куда именно, я сказать не мог. Он упомянул что-то о поездке в горы, чтобы подготовить их местное жилище, принадлежащие Анклаву. Хотя я благодарен ему за помощь и за то, что он собрал всех на борту, чтобы исправить этот хаос с Тедом, мне нужно немного личного пространства. Так что я более чем счастлив позволить Ро делать все, что он, черт возьми, делает в их гребаном тайном обществе, чтобы этот кошмар исчез.

Боже, почему я не могу быть просто нормальным человеком с нормальными проблемами?

Стук в дверь отвлекает меня от моих мыслей, но я не успеваю выйти из спальни, как слышу голос, перекрывающий стук.

— Рейн, открывай, мать твою!

Ривер?

Выбравшись из комнаты, я бросаюсь к двери и распахиваю ее, чтобы увидеть Ривера во всей его сексуальной, взбешенной красе.

— Нам нужно поговорить, — резко выдает он, не давая мне возможности заговорить, и это совсем не то приветствие, которого я ожидал.

— Ладно, — медленно отвечаю я, наблюдая за ним, как зверь в клетке. — Хочешь войти?

— Наверное, было бы лучше, если бы я этого не делал, — рычит он, поворачиваясь, чтобы направиться обратно по коридору, отступая к входной двери.

Схватив ботинки и куртку, я следую за ним, словно потерявшийся щенок, и нахожу Ривера на лужайке перед домом, шагающего по жухлой траве, все еще влажной от растаявшего снега.

Присев на ступеньку, я наблюдаю, как он двигается взад-вперед, и мне кажется, что он может поджечь землю.

— Что происходит, Abhainn?

Он останавливается на месте, океанские глаза впиваются в мои.

— Зачем ты приходил в тот вечер?

Я хмурю брови:

— Я же сказал, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. А, судя по твоему поведению, это не так.

— Но почему, Рейн? Почему ты вдруг ведешь себя так, будто тебе не все равно?

Потому что мне действительно не все равно. Я просто не могу тебе об этом сказать.

Я поднимаюсь со ступеньки и делаю шаг к нему.

— Послушай, Рив. Ты явно не в себе в последнее время, и я просто хочу убедиться, что…

Ой. Неправильные. Слова.

— Ради всего святого, Рейн! Просто заткнись! — кричит Ривер, ярость исходит от него волнами. — Ты не можешь приходить ко мне домой, требовать ответов и вести себя так, будто тебе на меня не наплевать, и трахать меня как раньше. Особенно, когда ты был тем, кто положил всему конец! — Ривер резко подходит ко мне, и мы оказываемся лицом к лицу. Тот факт, что он прямо здесь, достаточно близко, чтобы прикоснуться, но так далеко… от этого я схожу с ума. — Ты понятия не имеешь, насколько все было плохо. Каково это — просто видеть тебя в кампусе. Зная, каково это — прикасаться к тебе, быть с тобой, только чтобы снова оказаться вынужденным жить без тебя. Ни черта не могу с этим поделать.

Я округляю глаза от шока.

Как, черт возьми, он может быть таким слепым? Как он может не видеть, что это причиняет мне такую же боль, как и ему?

Лед лижет мои вены, когда я недоверчиво отвечаю Риверу.

— Я не понятия не имею? Я?!

— Все верно, Рейн. Ты ни черта не понимаешь! Ты слишком занят, тусуясь с Ромэном, чтобы удостоить меня взглядом! До той ночи, вернее. — Ривер пытается подавить свой гнев, качая головой. — Не думай, что я не уловил, как тщательно ты подбирал слова. Ты сказал, что никого не трахал, но, может, Ромэн трахает тебя, детка?

Я сжимаю зубы при упоминании Ромэна. Потому что, хотя то, о чем хочет знать Ривер, и неправда, я не могу ему сказать об этом. Но если бы знал, что присутствие Ро только увеличит разрыв между нами, я бы сначала попытался разобраться со своим прошлым другим доступным способом.

Дополнение в виде Ромэна осложнило все гораздо больше, чем я предполагал.

Так что, даже если я всегда планировал вернуться к Риверу, умоляя его о прощении — еще один шанс стать теми, кем мы можем быть — в данный момент мне придётся сыграть роль мудака. Фотографии, оставленные Тедом — достаточная тому причина.

Мне нужно, чтобы Ривер считал, будто я его не хочу. Чтобы таким образом его обезопасить. И полностью осознавая, что этот шаг может разрушить то, что, возможно, является вечной любовью.

Во мне продолжает вспыхивать разочарование, и я вздыхаю — мне не нравится, как развиваются события. Потому что вопрос, на который Ривер хочет получить ответ — единственный, на который я не могу ответить.

Я так устал причинять ему боль, пытаясь выдать ложь за правду.

— Какого хрена тебе от меня нужно, Ривер? Потому что ты говоришь одно, а потом действуешь настолько по-другому, что я, честно говоря, больше ни хрена не понимаю!

Ривер снимает свою кепку и проводит пальцами по волосам, прежде чем снова ее надеть.

— Не смей, блядь, обвинять в этом меня. Не тогда, когда ты продолжаешь играть в холодное и горячее. Говоришь мне, что я для тебя ничто, но потом о том, что ни одно мгновение со мной не является ошибкой? Что это за хрень, Рейн?

Ривер не дает мне времени ответить или даже сформулировать ответ, когда произносит слова, которые я пробормотал в то утро перед своим уходом. Слова, которые ему не суждено было услышать, пока весь этот кошмар не закончится.

Хотя это не имеет значения, я вижу, что его контроль ускользает с каждой секундой, и он продолжает на меня набрасываться:

— Черт, я просто хочу, чтобы ты был честен с самим собой. Со всем миром. Со мной. Скажи мне, кто ты. Что ты скрываешь. Расскажи мне свои самые темные секреты. Потому что я хочу их знать. — Его глаза, такие синие, что я тону в них, останавливаются на мне, и я замечаю в них мольбу. — Доверься мне, как ты сделал это в том богом забытом шале. Поделись со мной своей жизнью.

Меня переполняет чувство вины, затягивая петлю, которую я чувствую на своем горле.

— Я не могу. Abhainn. Детка. Я просто. Не могу.

Мой голос срывается на последнем слове.

Ривер качает головой и вскидывает руки в воздух, отворачиваясь.

— Какой же ты трус, — тихо бормочет Ривер, но мне все равно удается расслышать. В данный момент у меня нет сил злиться на его слова.

Он прав.

Я трус.

Мне ужасно страшно от того, что из-за всей этой ситуации с моим отчимом, его могут убить.

Что мне нужно впустить его полностью, позволить увидеть свои худшие черты и надеяться, что после этого Ривер все еще захочет быть рядом.

Что я не смогу любить его так, как он того заслуживает.

Почему я испытываю к Риверу такую сильную любовь? До него прошли годы с тех пор, как я испытывал хотя бы проблеск этого чувства.

И все же я знаю, что это любовь, даже если не произнес это вслух. И Ривер тоже должен ее чувствовать. Ничто другое не вызвало бы агонии такого уровня, сеющей хаос в наших умах и телах.

Ривер оборачивается и снова качает головой.

— Помнишь тот день возле магазина, в Вейле? Ты кричал мне в лицо, пытаясь убедить меня и себя, что все это, — он указывает на пространство между нами, — не станет какой-нибудь хренью типа Горбатой Горы. — Ривер издает смешок, за которым следует смиренный вздох. Огонь мерцает в его глазах, доказывая, что Ривер пытается подавить ярость, но она все еще не под контролем. — Знаешь что, детка? Уже поздно. Все именно так. И если ты не перестанешь осторожничать? Если не сможешь меня впустить? Ты закончишь точно так же, как Эннис Дель Мар…

Ривер снова отворачивается от меня, сцепив руки на затылке. Расправленные плечи говорят мне, о чем его мысли, еще до того, как слова слетают с губ Рива.

— Я устал тебя ждать.

И.

Я.

Просто.

Слетаю с катушек.

— Я никогда тебя об этом не просил! — кричу я, звук вырывается из моего горла гортанным криком, который отражается от зданий, уличных фонарей, вырывая мое сердце и душу прямо из тела. Оба лежат на тротуаре, искалеченные, только для того, чтобы Ривер забрал их с собой. И Рив мог бы. Потому что они мне больше не нужны.

Они никогда не будут принадлежать никому другому.

Ривер резко поворачивается ко мне.

— Потому что тебе не нужно было спрашивать! Я видел все в твоих глазах. Ты боялся меня отпустить. — Я беспомощно наблюдаю, как на его глазах появляются слезы. — Но, черт возьми, Рейн. Еще больше ты боишься впустить меня.

Как будто мое сердце может разбиться еще сильнее.

После всего, через что мы прошли, после всей боли, которую я причинил Риверу за те нескольких коротких месяцев, он всегда оставался сильным. Он согнулся, но не сломался.

Ривер никогда не позволял мне видеть, как он дрожит. Никогда не позволял видеть его слезы.

И каким-то образом я знаю, что скоро все изменится.

— Прости, — выдыхаю я, зная, что мои слова не слышно. Но это все, что я могу произнести, пока меня душат эмоции.

Я ловлю легкое покачивание его головы из стороны в сторону.

— Извинений уже недостаточно. Ты не можешь продолжать себя так вести. Я заслуживаю большего.

Я знаю, mo grá. Если бы только ты мог увидеть, что я всем сердцем этого хочу.

Меня поглощает чувство вины.

— Хотел бы я дать тебе больше…

Ривер шагает ко мне и обнимает ладонями мое лицо, глядя прямо в глаза.

— Все, что тебе нужно сделать, это попытаться. Пожалуйста, просто попробуй.

Наши взгляды остаются прикованными друг к другу. Я молюсь, чтобы Ривер увидел все, о чем я не говорю. О том, что он владеет каждой моей частичкой. Что он заслуживает большего, чем я могу ему дать.

Вглядываясь в глубины его глаз, я обнаруживаю, что в них отражаются все мои чувства. Любовь. Разочарование. Отчаяние... Страх.

— Скажи мне, в последний раз. — Мой голос наполнен гравием, когда я закрываю глаза и прислоняюсь лбом к его лбу, обеими руками обнимая Ривера сзади за шею. Я вдыхаю аромат его кожи, прежде чем заставить себя отказаться от всего. — Какая песня?

Я слышу, как Ривер давится рыданиями, прежде чем его хриплый шепот разрывает воздух:

— Breaking Benjamin, Give Me A Sign[1].

Меня ломает, и я даже не знаю, как у меня получается стоять. Я никогда не чувствовал себя так плохо. По моей броне расползаются трещины, когда по лицу начинают течь слезы.

Как я вообще могу его отпустить?

— Я не могу этого вынести, Abhainn. Больше не могу.

Ривер сжимает мою футболку в кулаке, как будто тонет, а я — единственный, кто может удержать его на плаву. Риву неизвестно, но он — причина, по которой мне предстоит погрузиться в бездонную яму отчаяния.

— Ты не можешь этого вынести? — рычит он, отталкивая меня. — Хочешь, чтобы все закончилось? Будь осторожен в своих желаниях. Потому что это словно просить судьбу вмешаться. Позволить ей решить все за тебя, как труса, которым ты и являешься. И запомни мои слова, Киран Грейди, тебе не понравится, как она решит это сделать.

Звук моего имени на его губах пробирает меня до костей, как и каждый раз, когда Ривер произносит его таким голосом — наполненным гневом и отвращением. Я так долго был для него Рейном, что даже не понимал, как странно с его стороны называть меня как-то иначе.

Все мое тело немеет.

— Ну, это был бы не первый раз, когда судьба решила бы меня поиметь. Или ты забыл, какими картами я играю?

Сарказм и отчаяние борются за контроль в его голосе:

— В том-то и дело. Я ничего не знаю. Не совсем. Ты упоминаешь какую-то деталь, крошечный проблеск, а потом, когда дело доходит до критической точки, ты выстраиваешь свои стены, с каждым разом все выше и крепче.

Я ничего не говорю.

Он прав. Мы оба это знаем.

Точно так же, как оба знаем, что у него есть сила, чтобы разрушить их до основания, стоит мне только позволить.

Ривер стискивает зубы, и его глаза возвращается стеклянный туман, окрашивая их в цвет моря.

— Сможешь ли ты после этого жить в мире с собой? Потому что, детка, как бы мне ни была ненавистна эта мысль... Я должен бросить тебя. — Голос Ривера срывается, а кулаки сжимаются с такой силой, что кажется, будто боль от этих слов разрушает его. — Это чувство гораздо глубже, чем потребность и желание. А учитывая, насколько мне больно? Это яд.

Я вытираю глаза, не осознавая, что все еще плачу, прежде чем шепотом выдать еще одну ложь:

— Это яд, потому что ничего такого не должно было произойти. Разве не понимаешь? Между нами никогда ничего не должно было случиться.

— А вот тут ты ошибаешься, я уверен, у нас был шанс. — Ривер отводит взгляд, и я не могу смириться с тем, что он не смотрит на меня. — Но думаю, лишь один из нас решил, что стоит рискнуть и попробовать.

— Цена перевешивает выгоду, Ривер. Это не то, что ты хочешь услышать, но такова правда. Такой риск не оправдан.

Губы Ривера дрожат, складываясь в гримасу.

— Тогда он не назывался бы риском.

Я качаю головой в ответ на его слова, хотя, опять же, Ривер прав, однако понимаю, что он все еще не передумал, несмотря на все свои слова. В глубине души я знаю, что сам должен положить конец. Должен убедить его... и себя.

— В тот день ты сам ушел из моей квартиры, mo grá. Это все на твоей совести. Ты тот, кто отказался от меня…

Ривер отступает от меня, расширяя и без того монументальный кратер между нами, и я наблюдаю, как он обдумывает мои слова.

Это неправда. Но Ривер об этом не знает.

Это единственный способ обезопасить тебя, Ривер. Я должен тебя отпустить. И я делаю это, потому что люблю тебя.

Агония бушует в моем изуродованном теле, когда я замечаю слезы, которые начинают течь по его лицу. Зная, что они из-за меня, это словно нож в сердце.

Я погубил его. Погубил нас.

Слова Ривера звучат сдавленно, но я все равно их слышу.

— Уйти в тот день было последним, чего я хотел. Это произошло только потому, что ты не оставил мне другого выбора.

Когда Ривер поворачивается, чтобы уйти, я опускаюсь на колени прямо там, на лужайке перед своей квартирой, разбиваясь вдребезги с каждым шагом, отдаляющим нас.

Глава 12

РИВЕР

Таблетка горчит у меня во рту, когда проглатываю ее на сухую, прежде чем лечь в кровать в надежде немного поспать. Что в последние дни случается не чаще, чем на пару-тройку часов за раз, особенно после встречи с Рейном в его квартире.

В данный момент я отчаянно в нем нуждаюсь, потому что только рядом с ним могу найти хоть какое-то подобие покоя.

Комната слегка кружится, когда смотрю в потолок, погруженный в свои мысли. Полагая, что, будучи под кайфом в дополнение к Ксанаксу, мне удастся успокоить свой разум — или, что еще лучше, заснуть — я на собственном горьком опыте убеждаюсь, что серьезно ошибся.

Я не фармацевт и не врач, но у меня такое чувство, что все это из-за адерала, который стащил у своей сестры. Я принимал его только пару раз в те дни, когда, казалось, был готов упасть в обморок от усталости.

Мне нужно бодрствовать и быть готовым к занятиям или тренировкам, а бессонные ночи отнимают все силы.

В такие ночи особенно трудно заснуть. Бесконечный круг, оставляющий меня томиться в своих собственных мыслях, пока тянутся часы тьмы.

Вот чем я занимаюсь, хотя и знаю, что не должен. И что еще хуже, и как бы это ни влияло на мою психику, мысли, которые приходят чаще всего — это те, которые нужно забыть.

Но я не могу не вспоминать моменты из шале, когда смотрю в потолок и умоляю о сне. Не важно, какие это воспоминания — счастливые или грустные. Все, что угодно, лишь бы не думать о настоящем. Что с нами? Кто мы друг другу.

Никто.

Не друзья, не враги. Не бывшие, не любовники. Можно ли называть нас незнакомцами после того, как мы делились друг с другом самыми сокровенными моментами?

Нет, нельзя. На мой взгляд, мы где-то посередине.

И думаю, что этот факт поддерживает меня больше, чем смесь таблеток, потому что знаю, какими мы могли бы быть по сравнению с тем, кто мы есть.

Почему сегодня все должно быть по-другому?

— Это вознаграждение за тяжелую работу, — ухмыляюсь я, стягивая толстовку Рейна через голову, прежде чем бросить ее в сторону. Его губы находят мои, прежде чем материал успевает упасть на пол.

Поцелуй причиняет боль. Но самым захватывающим образом. Я хочу чувствовать Рейна на каждом дюйме своего тела, когда он станет ласкать его своими губами и языком.

— С чего ты взял, что тебя наградят? Это мне пришлось мириться с твоим «Рождество, Рождество». Ты хуже Уилла Феррелла в «Эльфе» со своими гребаными рождественскими песнями.

Я тихо смеюсь и стягиваю футболку через голову.

— Разве ты не в курсе, Рейн? Лучший способ поднять настроение на Рождество — это петь так, чтобы все слышали.

Он закатывает глаза.

— Я тебя ненавижу.

На лице Рейна играет усмешка, и я хватаю его за руку, чтобы притянуть обратно к себе яростном поцелуе.

— Я тоже тебя ненавижу, — отвечаю я с улыбкой. Нас окутывает облако желания, его язык воюет с моим, а наши руки шарят друг у друга в штанах, когда отчаяние берет верх.

— Ложись на кровать, — говорит мне Рейн, когда ему удается снять с моего тела все до последней вещи. Я следую его приказу, наблюдая, как Киран выскальзывает из штанов, открывая вид на его твердый как камень член.

Можно ли влюбиться в чей-то член?

Не уверен, но если это так, то я очень увлечен длиной Рейна. От головки до вен, бегущих по обеим сторонам, и тем, насколько там бархатная кожа. Даже небольшой изгиб вправо — совершенство.

Черт, должно быть, я влюблен в член Кирана. Я готов петь ему оды, пока Рейн смотрит на меня с другого конца комнаты.

На кончике виднеется капелька предсемени, которую я жажду слизнуть, однако остаюсь на месте, снова поднимая глаза, чтобы встретиться взглядом с Рейном. Мое сердце бьется немного быстрее, когда я обнаруживаю, что он смотрит на меня с тем же вожделением, что и я.

— Так и будешь там стоять? — спрашиваю я, хватаясь за свою длину и делая несколько рывков. — Или подойдешь сюда и дашь мне себе отсосать?

Неторопливая улыбка расползается по лицу Кирана, и он залезает на кровать, накрывая меня своим телом. Мы целуемся, потираясь друг о друга. Я опускаю руку вниз, сжимая оба члена в своей ладони.

Рейн издает стон, и я улыбаюсь.

— Тебе нравится, да, детка?

Я слышу его одобрительный стон, когда двигаю кистью вверх.

— Черт, да.

Я убираю руку, наклоняясь к прикроватному столику в поисках тюбика со смазкой. Что очень сложно сделать, учитывая, как Рейн облизывает губы, а затем прокладывает дорожку вниз по моей шее.

— Черт. — Я резко вдыхаю, когда он покусывает кожу в изгибе плеча и шеи, все еще чувствительную после укуса, который он подарил мне в первый раз в душе.

Я чувствую, как Рейн улыбается, прежде чем отстраниться и посмотреть на меня.

— Тебе нравится, да, детка?

Я стараюсь не смеяться, потому что тот день время от времени все еще нависает над нами ядовитым облаком. Но не улыбнуться невозможно, потому что с того утра наши отношения повернулись на сто восемьдесят градусов.

Правда, когда я смотрю в глаза Кирана, я вижу в них вспышку уязвимости.

— Я могу справиться с легкой грубостью, — успокаиваю я его, удерживая взгляд и изо всех сил стараясь не растаять, когда понимаю, что Киран снова назвал меня деткой. Во второй раз за сегодня.

— Приятно слышать, — шепчет он, глядя на меня своими янтарными глазами. — Но на самом деле я имел в виду кое-что другое, если хочешь.

От того, как неуверенно он это произносит, у меня сжимается сердце.

— Возможно, ты еще этого не знаешь, но один раз я готов попробовать что угодно.

Улыбка Кирана становится шире, и он страстно целует меня, прежде чем поменять позу. Рейн садится на меня сверху в позе шестьдесят девять, и я не могу удержаться от смеха. Так вот что он хочет попробовать?

Боже, Рейн такой милый.

Он не тратит времени даром, одним движением втягивая меня в рот, и я издаю стон, поднимая руку и хватая его член, затем несколько раз дрочу — долго и медленно в тандеме с ртом Кирана.

Заменив руку губами, я начинаю дразнить его головку. Провожу языком снизу, затем вдоль щели, отчего Рейн рефлекторно двигает бедрами.

Да, вот так.

Схватив Кирана за задницу обеими ладонями, я притягиваю его к себе, пытаясь дать понять, что хочу взять его глубже. Мне нужно всего пару раз попытаться задать ему темп, чтобы понять, что я делаю, но Киран отрывается от меня, оглядываясь назад.

— Я не хочу... тебя душить, — говорит он, нахмурив брови.

Я отстраняюсь и облизываю головку, прежде чем ухмыльнуться, встречаясь с Рейном взглядом.

— Трахни меня в рот, детка. Как ты любишь.

Все еще с вызовом глядя Рейну в глаза, я беру его обратно в рот и начинаю вбирать в себя так, как только могу. Я наблюдаю, как Киран сглатывает, и ему не требуется много времени, чтобы начать встречаться со мной неглубокими толчками бедер, позволяя примерно половине его длины скользить внутрь и наружу.

Вот так, детка. Продолжай.

Рейн закрывает глаза и возвращается к своей задаче, засасывая меня, как чертов пылесос, пока я не чувствую, что вот-вот взорвусь. И судя по звукам, которые мы оба издаем, ему это нравится так же сильно, как и мне. Не то чтобы я не понимал. Трахать его своим ртом доставляет мне столько же удовольствия, сколько и ему. Киран только-только начинает обучаться технике.

Но обучаясь ей, он действительно учится. И быстро.

Прежде чем осознаю это, я вбираю в рот яички, пока он трахает мое лицо, вдавливая меня в матрас, пока самым восхитительным образом работает со мной своим ртом и языком. Легкое прикосновение его зубов время от времени заставляет меня дрожать, на грани освобождения.

Черт, да.

Я тоже слегка царапаю зубами его кожу, когда Киран движется вверх, отчего его член дергается у меня во рту. Из Кирана вырывается низкий стон, в то время как его губы все еще обхватывают мой член, и черт возьми, если это не самое лучшее, что я чувствовал в жизни. Вибрация посылает ток прямо в мой пах, и я чувствую, как взрываюсь во рту Рейна.

Он высасывает из меня сперму, словно был для этого создан, и я протягиваю руку, разминая его яички в своей руке, пока Рейн не выстреливает прямо мне в горло. Киран издаёт еще один хриплый стон, когда в последний раз облизывает мой член.

Удовлетворенный тем, что проглотил все до последней капли, я обвожу языком головку его члена и отпускаю, чтобы Рейн мог с меня слезть. Облизнув губы, я откидываю голову на подушку и делаю глубокие, ровные вдохи, чтобы успокоить свое сердцебиение.

— Черт, никогда не знал, что могу наслаждаться минетом больше, чем настоящим сексом, — выдыхает Киран, подползая ко мне и целуя в губы.

Его щеки раскраснелись, а глаза горят насыщением, отчего я чувствую себя на миллион баксов.

Потому что, все благодаря мне.

— Это ты сейчас так говоришь, но как только дашь мне себя трахнуть, то запоёшь по-другому, — говорю я с улыбкой, поворачиваясь на бок и встречаясь взглядом с Рейном. Мне ненавистно опасение, которое я замечаю в его глазах, прекрасно осознавая, что для него это не просто шутка.

Но это, действительно, всего лишь шутка. Потому что, как бы мне ни хотелось трахнуть Рейна по-настоящему, вероятность того, что это произойдет, ничтожно мала. Но, честно говоря, я не против.

Его оговорки не просто так. Я не слепой и не глупый, и понимаю, что есть причина, по которой он так категорически против, и у меня такое чувство, что она намного глубже, чем эта его мантра «Я не гей», которая так часто слетает с его языка. Но не мне лезть не в свое дело, главное, чтобы Рейн сам дал понять, что он готов.

А до тех пор я сделаю все, что в моих силах.

— Всегда такой уверенный, — усмехается Киран, глядя на меня с другой стороны кровати. Он положил руку под голову, зеркально повторяя мою позу.

Я выгибаю бровь и ухмыляюсь, а затем протягиваю руку и провожу пальцем по низу его полутвердого члена, отмечая, как тот реагирует на мое прикосновение.

— Не хочешь проверить мою теорию, детка?

Рейн щурится, но прежде, чем я успеваю рассмеяться, он наваливается на меня, прижимая к кровати.

— Смеешься надо мной, Ленни? — В его голосе звучат коварные нотки, когда он потирается об меня, уже набирая силу для второго раунда.

— Разве? — говорю я ему, делая паузу для драматического эффекта, — Детка.

На лице Рейна играет расчетливая улыбка, когда он наклоняется вперед, покусывая мою губу зубами.

— Ты заплатишь за это.

Я не успеваю ответить, как он переворачивает меня на живот и подтягивает мою задница кверху, а членом прижимается к моей промежности.

Потянувшись, чтобы схватить бутылочку со смазкой, Киран выдавливает немного на меня, двумя пальцами обводя и распределяя влагу вокруг кольца мышц. Затем скользит внутрь сначала одним пальцем, затем вторым, и я начинаю двигаться в стремлении как можно сильнее надавить на свою простату.

Но потом Киран убирает пальцы. Как раз в тот момент, когда начал попадать в нужное место, и я издаю разочарованный стон:

— Не останавливайся.

— А ты перестанешь меня дразнить? — шепчет он, дразня мой ободок.

Я ухмыляюсь, оглядываясь на него через плечо, а затем снова толкаюсь и молча жду, пока до Рейна дойдет. Когда загорается лампочка, он свирепо на меня смотрит.

— Чтоб тебя, Ривер.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒