ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ 7 страница

Она не была в этом так же уверена, как Шейн, но сумела унять дрожь, и прошла следом за ним еще квартал до магазина, выглядевшего посветлее и дружелюбнее остальных; как-то не верилось, что там прячутся вампиры.

— Это магазин миссис Лоусон. Раньше она дружила с моей мамой. Здесь нормально.

Шейн как истинный джентльмен открыл перед ней дверь; наверно, мама научила его этому. Внутри приятно пахло — ладаном, подумала Клер — и горело много ламп. Никаких темных углов, и, когда Шейн закрыл за собой дверь, колокольчик приятно звякнул.

— Шейн! — Крупная женщина в яркой рубашке ручной окраски и широкой, ходящей волнами юбке вышла из-за стойки, заключила Шейна в объятия и отступила на шаг, с радостной улыбкой разглядывая его. — Мальчик, какого черта ты здесь делаешь? Одни проказы на уме?

— Одни проказы на уме, мэм. Как всегда.

— Наверно. Рада видеть тебя. — Взгляд темных глаз женщины обратился на Клер. — Кто твоя маленькая подружка?

— Это Клер. Клер Данверс. Она... учится в университете.

— Рада познакомиться, Клер. Спорю, мальчик, ты заглянул сюда не просто, чтобы поздороваться со мной. Что я могу сделать для вас?

— Одежда, — ответила Клер. — Мне нужна кое-какая одежда.

— Это у нас есть. У тебя примерно четвертый размер. Пойдем со мной, милочка. Я получила очень славные вещички как раз твоего размера. Шейн, ты выглядишь так, что новая одежда и тебе не помешает. Эти джинсы уже все протерлись.

— Так и задумано.

— Господи! Мода. Я теперь совсем ее не понимаю.

Может, миссис Лоусон и не понимала в моде, но у нее нашлись самые разные, очень симпатичные топики, и джинсы, и все такое прочее. И недорого. Клер набрала целую охапку и пошла к стойке. Оказалось, что вся эта куча стоит всего двадцать два доллара, включая налог. Пока миссис Лоусон пробивала чек, Клер разглядывала то, что висело на стене. Это был официальный сертификат, в рамочке, с тисненой печатью... Нет, это была не печать. Символ. Точно такой, как на одном из браслетов миссис Лоусон.

— Береги себя. — Миссис Лоусон вручила ей пластиковый пакет с одеждой. — Это относится к вам обоим. Объясни Шейну, что он должен начать вести себя правильно, и причем быстро. Они дают ему некоторую поблажку, учитывая, через что он прошел, но долго это не продлится. Ему нужно всерьез подумать о своем будущем.

Клер оглянулась на Шейна, который со скучающим видом смотрел в окно, наполовину прикрыв глаза.

— Я поговорю с ним, — сказала она неуверенно. Трудно было представить себе Шейна, всерьез

думающего хоть о чем-то.

День проходил за днем, и Клер не противилась течению времени. Она, конечно, беспокоилась из-за занятий, но в то же время устала, и ее синяки расцвели всеми оттенками, а последнее, чего ей хотелось, это привлекать к себе внимание. Шейн сумел убедить ее, что лучше ей пока позаниматься дома, а в университет вернуться, когда она полностью оправится, да и Моника подзабудет о ней.

Так прошла неделя. Один день повторял другой — она допоздна засиживалась с Майклом, Шейном и Евой, спала до полудня, спорила за право пользоваться ванной, готовила, убирала, занималась — и затем все повторялось сначала. И такая жизнь ей очень нравилась — не то что в общежитии.

В следующий понедельник, утром, ей пришлось готовить завтрак на двоих: выяснилось, что Шейн тоже уже не спал, хотя пошатывался и выглядел раздраженным. Пока она готовила омлет, он молча жарил бекон; никаких добродушных подшучиваний, как пару дней назад с Евой. Клер попыталась завязать разговор, но он явно был не в настроении, просто что-то ворчал в ответ.

Дождавшись, пока он разделается с завтраком, включающим чашку кофе, который готовили в маленькой кофеварке, стоящей в углу стойки, она спросила:

— С какой стати ты встал так рано?

Продолжая жевать, Шейн откинулся в кресле, так что оно встало на одни задние ножки, умело балансируя, чтобы не упасть.

— Спроси Майкла.

«Вот этого я сделать не могу».

— Ты выполняешь какое-то его поручение?

— Да. — Кресло встало нормально, Шейн пропел рукой по волосам, от чего они не стали выглядеть лучше. — Не рассчитывай, что я стану принаряжаться.

— Что?

— Какой есть, такой есть. — Она сосредоточенно разглядывала его, пытаясь понять, о чем он толкует. — Я отведу тебя на занятия. Ты ведь собираешься туда сегодня?

— Шутишь! — воскликнула она. Он пожал плечами. — Это шутка? Я не какая-нибудь там шестилетка, которую старший брат должен отводить в школу! Ни в коем случае, Шейн!

— Майкл считает, что тебя нужно сопровождать. Брендон здорово разозлился. Он может найти способ добраться до тебя, пусть даже не своими руками. Есть много людей, которые по одному его слову надерут тебе задницу. — Шейн отвел взгляд. — Типа Моники.

Ох, дерьмо!

— Моника связана с Брендоном?

— Вся семья Морелл с ним связана, насколько мне известно. Он их персональный говнюк, вот так. — Он потер руки. — Какие захватывающие занятия ждут нас сегодня?

— Не можешь же ты ходить со мной и на занятия тоже!

— Ну, ты можешь нокаутировать меня и таким образом остановить, но в любом другом случае на сегодняшний день я твой дружок. Итак, что у нас сегодня в расписании?

— Математика, физика, химия, лабораторная по химии и биохимия.

— Вот дерьмо! Ты и впрямь умная. Ладно, я прихвачу с собой комиксы. Может, плеер.

Она продолжала сверлить его сердитым взглядом, но его это разве что чуть больше развеселило.

— Мне всегда хотелось произвести впечатление на студентов, — заявил он. — Полагаю, это мой шанс.

— Я покойница, — простонала Клер, упершись ладонями в лоб.

— Пока нет. И в этом вся соль.

Она опасалась, что Шейн и впрямь устроит из этого совместного похода целое шоу, но — ничего подобного. Он даже расчесал волосы, что очень у красило его — настолько, что она опасалась обращать на это внимание. В особенности учитывая, что ей предстояло провести с ним весь день. Он надел простую белую рубашку и свои лучшие голубые джинсы, которые, тем не менее, топорщились на коленях и обтрепались по низу. И скромные кроссовки.

— На случай, если нам придется отступать, — объяснил он. — Опять же, в кроссовках можно нанести наиболее болезненный удар ногой.

— Ты же не собираешься никого бить? — быстро спросила она.

— Только того, кто этого заслуживает. Что еще мне требуется, чтобы не выделяться?

— Рюкзак. — У нее был второй рюкзак, и она бросила его Шейну. Он засунул туда несколько книг, диск с игрой, плеер, наушники и, обшарив буфет, взял немного печенья и бутылку воды. — Мы же не в какую-то дикую местность собираемся, Шейн. Не обязательно брать с собой все. Там есть торговые автоматы.

— Да? В твоем расписании никакой ланч не упомянут. Ты еще мне спасибо скажешь.

Фактически она чувствовала себя лучше оттого, что Шейн рядом; он пристально следил за темными углами, проулками и пустыми зданиями. Следил за всем. Даже прихватив плеер, он не слушал его. Внезапно она пожалела, что у нее украли плеер. Мелькнула мысль — интересно, он теперь у Моники?

Они без каких-либо происшествий прибыли в кампус и уже пересекали его, направляясь на первое занятие, когда Клер внезапно вспомнила кое о чем и остановилась. Шейн по инерции проскочил пару шагов и оглянулся.

— Моника, — сказала она. — Моника болтается где-то здесь. Обычно. Она увидит тебя.

— Знаю. — Шейн поудобнее передвинул рюкзак. — Пошли.

— Но... Ведь Моника...

Он просто посмотрел на Клер и двинулся дальше. Она осталась на месте.

— Эй! Ты, кажется, не должен бросать меня!

— Моника — моя забота, — ответил он. — Выбрось из головы. — Она неохотно догнала его. — Если она не полезет к нам, я не полезу к ней. Как тебе это?

«Это называется " принимать желаемое за действительное" », — подумала Клер.

Если Моника и впрямь донимала Шейна, пусть даже год или два назад, и зашла настолько далеко, что погубила его сестру, она не допустит, чтобы он остался цел и невредим. А он не из тех, кому удается остаться целым и невредимым.

Квадратный бетонный внутренний двор между университетскими корпусами был забит снующими с занятия на занятие студентами.

Теперь, когда Клер знала, что искать, она не могла не заметить, у скольких из них были браслеты — кожаные, металлические, плетеные. С символами на них.

И у скольких студентов их не было.

Те, кто носил браслеты с символами, выглядели уверенными в себе. Девушки из женского студенческого клуба. Парни из студенческого братства. Спортсмены. Пользующиеся успехом студенты...

Нелюдимые; те, кто не входил ни в какое объединение; неуклюжие; обыкновенные; странные... Вот они не были защищены.

Они были просто скотом.

Шейн обшаривал взглядом толпу. Клер быстро шагала к нужному корпусу; она была уверена, что Моника не станет задерживаться — а тем более убивать кого-то — там, куда ходят только чокнутые. Единственная проблема состояла в том, что третьим зданием, ограничивающим внутренний двор, был административный корпус, а именно там Моника больше всего любила болтаться, охотясь на богатых парней.

Они почти дошли...

Она уже добралась до ступенек корпуса, когда услышала, что Шейн за ее спиной остановился. Он смотрел куда-то в глубь двора, и, проследив за его взглядом, Клер увидела Монику, окруженную своими поклонниками и тоже вперившую в Шейна взгляд. Это выглядело так, будто, кроме их двоих, тут никого не было. Обычно так смотрят друг на друга влюбленные — или люди, готовые убить один другого.

— Сука... — с потрясенным видом пробормотал Шейн.

— Пошли!

Клер схватила его за локоть, опасаясь, что он не позволит ей увести себя; однако он не сопротивлялся и выглядел так, будто его разум витал где-то в другом месте. Когда он, в конце концов, посмотрел на Клер, взгляд у него был мрачный и жесткий.

— Здесь нечего опасаться, — сказала Клер. — В этот корпус она не пойдет.

— Почему?

— Это для нее слишком сложно.

Он медленно кивнул, как будто эти слова имели для него смысл, и последовал за ней в аудиторию.

Это оказалось нелегко — вслушиваться в жужжание лекции. Ну, неважно; все, что бубнил профессор, она уже знала по учебникам и теперь думала в основном о Шейне, который сидел неподвижно рядом, положив руки на стол и глядя в пространство. Он даже не слушал свой плеер. Она чувствовала, как напряжено его тело — как будто он только и ждал случая врезать кому-нибудь.

«Я знала, знала, что это плохая идея».

Это была полуторачасовая лекция с пятнадцати минутной переменой в середине; когда Шейн встал и вышел, она торопливо бросилась за ним. Он подошел к застекленной двери и выглянул во двор.

— Она ушла, — сказал он, не глядя на Клер.

— Кончай беспокоиться обо мне. Я в порядке. Она... Ева говорила, что она сожгла ваш дом. — Никакого ответа. — И... и твоя сестра?..

— Я не смог вытащить ее, — сказал Шейн. — Ей было двенадцать, и я не смог вытащить ее из дома. Это была моя работа — приглядывать за ней.

Он все еще не смотрел на Клер. Она не знала, что сказать. Спустя какое-то время он пошел в мужской туалет, а она в женский, нетерпеливо простояла там в очереди и, вернувшись, нигде не обнаружила Шейна.

«Ох, дерьмо! »

Но когда она вновь вошла в аудиторию, он уже сидел на своем месте, на этот раз в наушниках от плеера.

Они не обменялись ни словом.

На памяти Клер это была самая длинная и наименее приятная лекция.

Физику читали в том же корпусе; если Моника все еще торчала в ожидании их во дворе, под палящим солнцем, она наверняка хорошо загорела. Шейн сидел как статуя — если можно представить себе статую в наушниках, излучающую такую яростную напряженность, что у соседей волосы на руках вставали дыбом. Клер не покидало чувство, будто она расположилась около невзорвавшейся бомбы, и, обладая достаточно обширными знаниями в области физики, хорошо представляла себе последствия. Потенциальная энергия...

А лекция все тянулась и тянулась. Шейн открыл бутылку воды, достал печенье и поделился с Клер. На химию пришлось идти в соседний корпус, но Клер повела его через боковой выход, минуя внутренний двор, и не заметила никаких признаков Моники. В следующие полтора часа они слушали лекцию по химии, пребывая в том же напряженном состоянии. Потихоньку Шейн успокоился, и нервы Клер уже не звенели, словно колокольчики, при каждом его движении; кончилось тем, что большую часть лекции он играл в игру. Убивал зомби, надеялась она. Казалось, это привело его в хорошее настроение.

Во время лабораторных занятий по химии он выглядел уже вполне жизнерадостным, проявил интерес к эксперименту и задавал так много вопросов, что ассистент преподавателя, никогда прежде не приближавшийся к столу Клер, теперь подошел и уставился на Шейна с таким видом, словно пытался вычислить, что он тут делает.

— Привет! — воскликнул Шейн и протянул ему руку. — Шейн Коллинз. Я... как это называется... проверяющий. Проверяю, как идут занятия. А это моя подруга, Клер.

— А-а... — сказал АП[11], чьего имени Клер не знала. — Понятно. Ладно, в таком случае. Просто... смотри, не упусти ничего.

Шейн вскинул большой палец и одарил его глупой улыбкой.

— Эй, — спросил он негромко, наклонившись к Клер. — Тут может что-нибудь взорваться?

— Что? Мм... Да, если действовать неправильно.

— Я думаю о практическом применении. Бомбы и все такое.

— Шейн!

Он реально отвлекал. И от него хорошо пахло — хорошо в том смысле, как пахнет от парней, не от девушек: острее, гуще. От этого запаха у нее все трепетало внутри.

«Ох, прекрати, это же Шейн! » — говорила она себе.

Увы, это помогало очень мало, в особенности, когда он одаривал ее кривоватой улыбкой и взглядом, который сразил бы наповал любую девушку в радиусе десяти футов.

«Он лентяй. И он... не слишком умен».

Хотя, может, и неглуп. Просто ему не подходили та обстановка и среда, где пребывала Клер. Эта идея была новой, но она, в общем-то, понравилась Клер.

Она шлепнула его по руке, когда он потянулся к реактивам, и целиком сосредоточилась на эксперименте.

Сосредоточилась настолько, а Шейн так углубился в наблюдение за тем, что она делает, что они не услышали шагов позади. Внезапно Клер почувствовала обжигающее ощущение в правой части спины, уронила мензурку, которую держала, и закричала — господи, это было ужасно больно! — a Шейн молниеносно обернулся и схватил за воротник кого-то, пятившегося назад.

Джина, моникетка. Она возмущалась и била его, но он не отпускал ее. Клер, от боли хватая ртом воздух, пыталась изогнуться и посмотреть, что случилось с ее спиной, краем глаза заметив, что Шейну понадобилась вся его выдержка, чтобы мощным ударом не сбить свою пленницу с ног. К ним бросился АП, другие студенты тоже поняли, что происходит нечто скверное или, по крайней мере, более интересное, чем лабораторная работа. Клер было больно, ужасно больно. И пахло от нее отвратительно.

— О мой бог! — воскликнул АП, выхватил из рюкзака Шейна бутылку с водой, открыл ее и вылил содержимое на спину Клер, после чего принес из соседнего шкафа банку пищевой соды и высыпал на поврежденное место. Услышав шипение, она чуть ни потеряла сознание.

— Садись вот сюда. Сиди спокойно. Ты, вызови «скорую помощь». Живей!

Клер, едва дыша, пересела на более низкий стул, АП схватил ножницы, разрезал ее рубашку на спине и откинул в сторону. Он перерезал и бретельку лифчика, и она едва сумела подхватить лифчик и не дать ему совсем упасть.

«Господи, как больно, как больно... »

Она изо всех сил старалась не расплакаться. Под действием соды боль чуть-чуть утихла.

«В кислоте низкое содержание ионов водорода; в пищевой соде высокое... »

Ну, по крайней мере, она помнила что-то из химии, даже сейчас.

Она подняла взгляд и увидела, что Шейн по-прежнему крепко держит Джину. Он заломил руку ей за спину и заставил отдать мензурку; остатки кислоты, которой она плеснула в Клер, выглядели как простая вода.

— Это был несчастный случай! — кричала она, вынужденная встать на цыпочки, когда Шейн поднажал сильнее. — Я споткнулась! Мне очень жаль! Послушайте, у меня и в мыслях не было...

— Мы сегодня не работаем с аш-два-цэ-о-четы-ре, — сурово сказал АП. — У тебя не было причины расхаживать тут с этой кислотой. Клер? Клер, очень больно?

— Ни... Ничего. — Хотя вообще-то она не понимала, очень больно или нет.

Кружилась голова, ее тошнило, и пробирал холод. Из-за шока, скорее всего. И она жутко смущалась, потому что, господи, сидела полуголая перед всеми студентами в химической лаборатории и... Шейном.

— Можно мне накинуть что-нибудь?

— Нет, никаких прикосновений к этому месту. Ожог затронул несколько слоев кожи. Требуется лечение; скорее всего, и антибиотики. Просто сиди спокойно. — АП повернулся к Шейну с Джиной и наставил на нее палец. — Тебе придется объясняться с полицией кампуса. Я не потерплю подобных нападений в своей аудитории. И мне плевать, кто у тебя в друзьях!

Значит, он знал ее. Или, по крайней мере, знал о ней достаточно. Шейн прошептал что-то Джине на ухо — так тихо, что Клер не расслышала — что-то не слишком приятное, судя по выражению ее лица.

— Сэр? — еле слышно спросила Клер. — Сэр, можно я возьму инструкцию к этой лабораторной работе, и...

Не успев сказать «... простите за всю эту суматоху», она потеряла сознание.

Очнулась она в постели. Во всем теле ощущались жар и сонливость. Какой-то парень сидел рядом. Моргнув несколько раз, она поняла, что это Шейн. Шейн в ее спальне. Нет, постойте, это не ее спальня, это какое-то другое место...

— Ты в больнице, — сказал он. — Черт побери, в следующий раз предупреждай, когда соберешься хлопнуться на пол, чтобы я успел подхватить тебя и выглядел героем.

Она улыбнулась и заговорила, вяло и медленно:

— Ты схватил Джину. — Получилось забавно, и она повторила: — Ты схватил Джи-и-и-и-иину.

— Да, ха-ха, ты здорово соображаешь. И они позвонили твоим родителям.

До нее не сразу дошло, что именно он сказал.

— Родителям? — Она попыталась приподнять голову. — Ох! Плохо.

— Не очень. Мама и папа разволновались, узнав, что с тобой в лаборатории произошел несчастный случай. Копы кампуса забыли упомянуть о том, что Джина сознательно плеснула кислотой тебе на спину. Видимо, считают, что это и впрямь был паршивый несчастный случай.

— Разве это был несчастный случай?

— Вот уж нет. Она хотела причинить тебе вред. Клер перебирала пальцами край отвратительного голубого халата, который на нее надели в больнице.

— Моей рубашке конец.

— Это уж точно. — Шейн выглядел бледным и напряженным. — Я пытался позвонить Майклу. Не знаю, где он. Не хочется оставлять тебя одну, но...

— С ним все в порядке, — сказала она негромко и закрыла глаза. — И со мной тоже.

Она ощутила его руку на своих волосах — легкое, ласковое прикосновение.

— Да, — сказал Шейн. — С тобой все в порядке. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Она сонно кивнула, и потом все затянул лимонно-желтый туман — как будто она лежала на солнце.

Ой!

Проснулась она с очень неприятным ощущением. Никакого навевающего дрему лимонно-желтого солнечного света; скорее, паяльная лампа, обжигающая правую лопатку. Клер захныкала и зарылась в подушку, стремясь отодвинуться от боли, но та последовала за ней.

Болеутоляющее больше не действовало.

Мигая и похныкивая, она медленно села; проходящая мимо медсестра остановилась и подошла, чтобы осмотреть ее.

— Мои поздравления, — сказала она. — Дела у тебя идут хорошо. Еще некоторое время будет жечь, но, если ты станешь принимать антибиотики и вовремя промывать рану, все будет прекрасно. Тебе повезло, что рядом оказался человек, который смыл кислоту и нейтрализовал реакцию. Мне приходилось видеть, какие ожоги причиняет электролит кислотного аккумулятора — до самой кости.

Клер кивнула, опасаясь, что, если заговорит, ее может вырвать. Вся правая сторона горела и болела.

— Хочешь встать?

Она снова кивнула. Сестра помогла ей спуститься с кровати и, когда Клер попросила, отдала то, что осталось от ее одежды. Разрезанный лифчик больше ни на что не годился. Рубашка... от нее тоже теперь не много проку. Сестра предложила забытую кем-то свободную черную футболку и сочла, что Клер выглядит в ней вполне прилично. Пришел доктор и тоже бегло осмотрел ее. Судя по тому, как ее быстро выписали, небольшой ожог кислотой не стоил того, чтобы с ним особо возиться, по крайней мере в Морганвилле.

— Насколько это плохо? — спросила она Шейна, когда он катил ее в каталке через вестибюль к выходу. — В смысле, ожог обширный?

— Просто невероятно. Как в фильме ужасов.

— О господи!

— Не так уж плохо, — несколько мягче ответил он. — Размером примерно с четвертак. Этот парень, твой учитель, поступил очень правильно, разрезав одежду и освободив от нее кожу. Знаю, тебе чертовски больно, но могло быть гораздо хуже.

Да уж, в мензурке Джины осталось намного больше кислоты.

— Как думаешь... Она собиралась?..

— Вылить всю ее на тебя? Уверен, что да. Просто ей времени не хватило.

Господи! Это было... мерзко.

Клер чувствовала то жар, то холод и легкую тошноту, но на этот раз все это не имело никакого отношения к шоку.

— Думаю, это Моника мне отплатила.

— Надо полагать. Теперь она здорово разозлится, что все прошло не совсем так, как она задумала.

То, что Моника в ярости, едва ли стоило считать удачным завершением дня — а день действительно подошел к концу, поняла Клер, когда Шейн подкатил ее к автоматической стеклянной двери.

Снаружи было темно.

— Ох! — Она прикрыла рот рукой. — Ох, нет!

— Да, но у нас, по крайней мере, есть транспорт. Готова?

Она кивнула, и Шейн внезапно перешел на бег, подталкивая кресло на колесиках так быстро, как только было возможно. Клер вскрикнула и вцепилась в ручки. Кресло запрыгало по пандусу и резко остановилось всего в нескольких дюймах от сверкающего черного автомобиля Евы. Ева распахнула дверцу с пассажирской стороны, и Клер попыталась перебраться сама, но Шейн обхватил ее за талию, поднял и опустил на сиденье. После чего ударом ноги откатил кресло обратно к пандусу, где оно стукнулось о перила и остановилось, будто его просто тут забыли.

Шейн проскользнул на заднее сиденье.

— Жми!

Машина помчалась по темной улице. Клер пыталась отрегулировать ремень безопасности так, чтобы он не давил, заставляя ее задыхаться и едва ли не плакать от боли, наклонилась вперед, вцепилась в массивную приборную панель. Уличные фонари, стоящие слишком далеко друг от друга, выглядели зловеще... Интересно, это было сделано нарочно? Или ей просто чудятся всякие ужасы даже на пустом месте?

— Он где обычно? — спросил Шейн, перегнувшись через спинку сиденья.

— Да, — ответила Ева, искоса взглянув на него. — Он там. Но не впутывай меня во все это. Я, знаешь ли, там работаю.

— Обещаю не сердить твоего босса.

Она не поверила ему — это бросалось в глаза, — но на следующем повороте повернула не влево, а вправо и спустя примерно две минуты остановила машину на обочине перед сияющими огнями кафе. Народу там было полно. Клер нахмурилась, но не успела ничего спросить, как Шейн уже вылез из машины и зашагал к дверям.

— Что он задумал? — спросила Клер.

— Очередную глупость, — ответила Ева. — Как ожог? Сильно болит?

Клер пожала бы плечами, но одна мысль о том, как это будет больно, заставила ее вздрогнуть.

— Не очень, — храбро заявила она и попыталась улыбнуться. — Наверно, могло быть хуже.

— Наверно, — согласилась Ева. — Говорила я тебе, это опасно — ходить на занятия. Нельзя — раз такие вещи случаются.

— Но я не могу бросить учебу!

— Еще как можешь, — жизнерадостно заявила Ева. — Люди постоянно делают это, просто не такие, как ты... ох, черт!

Ева прикусила выкрашенную черной помадой губу, с обеспокоенным видом глядя на окно кафе. И спустя какое-то время Клер поняла, что вызвало ее беспокойство: этот ее босс, Оливер, стоял у окна, глядя прямо на них, а за его спиной Шейн подвигал кресло к угловому столику, за которым сидел кто-то плохо различимый.

— Скажи мне, что он не собирается разговаривать с Брендоном, — попросила Клер.

— Мм... Хорошо. Он не собирается разговаривать с Брендоном.

— Лжешь.

— Да. Он разговаривает с Брендоном. Послушай, пусть Шейн делает что хочет, ладно? Он не настолько глуп, как кажется. Чаще всего.

— Но он не... защищен.

— Вот почему он разговаривает во «Встрече». Это что-то вроде нейтральной территории. Вампиры никому не причиняют здесь вреда... ну, по крайней мере, не должны. Еще здесь заключаются всякие сделки, договоры и прочее в том же духе. Так что Шейн там в относительной безопасности.

Тем не менее Ева по-прежнему покусывала губу и выглядела встревоженной.

— Если только...

— Если только Шейн первым не нападет на него. Самозащита не в счет.

Пока Шейн вел себя хорошо, насколько могла видеть Клер. Руки положил на стол и, хотя, разговаривая, перегнулся вперед, никого, похоже, бить не собирался. Вроде бы все нормально. Хотя она понятия не имела, о чем он мог говорить с Брендоном. Не Брендон ведь плеснул ей на спину кислотой.

Но о чем бы Шейн ни говорил, это продолжалось недолго. Вскоре он отодвинул кресло и вышел, по дороге кивнув Оливеру. Брендон выскользнул из-за стола, вкрадчивый, мрачный, и последовал за Шейном, буквально дыша тому в затылок, так близко, что ему ничего не стоило протянуть руку и схватить его. Клер чуть не вскрикнулa, чтобы предостеречь Шейна, но потом поняла, что это просто такая игра. В намерения Брендона не входило причинить Шейну вред, он хотел лишь напугать его.

Шейн оглянулся, пожал плечами и вышел. Брендон последовал было за ним, но Оливер вытянул руку, преградив ему путь. Вампир возмущенно заклокотал в ответ, но Шейн уже сидел в машине, и Ева выехала на проезжую часть.

— Нам нужно чего-то опасаться теперь? — спросила она. — Потому что, знаешь ли, я предпочла бы добраться до дома, прежде чем официальные лица поднимут тревогу.

— Нет. Мы чисты, — ответил Шейн. Его голос звучал устало и немного странно. — Клер получает свободный проход. Никто не будет преследовать ее, включая Монику и ее мерзких марионеток.

— Но... как? Почему? — спросила Клер.

Ева промолчала, но выглядела мрачной и сердитой.

— Мы заключили сделку, — ответил Шейн. — Вампиры, что ни говори, в более выгодном положении.

— Ну что ты за идиот! — прошипела Ева.

— Я сделал то, что должен был сделать! Спросить Майкла я не смог. Его не оказалось... — Шейн проглотил то, что явно просилось на язык, и не без усилий сумел справиться с охватившим его возмущением. — Его не оказалось дома. Снова. Мне пришлось действовать самостоятельно. Клер не шутила. Они убьют ее или, по крайней мере, причинят настолько серьезный вред, что она пожалеет, что ее не прикончили. Я не могу допустить, чтобы это произошло.

Клер почудилось не прозвучавшее в конце предложения слово «снова». Захотелось повернуться и взглянуть на него, но всякое движение причиняло боль. Вместо этого она попыталась поймать его взгляд в зеркале.

— Шейн, — спросила она, — что ты пообещал?

— Ничего такого, что не могу позволить себе потерять.

— Шейн!

Но он не отвечал. Молчала и Ева — она пару раз раскрывала рот, но потом закрывала, не издав ни звука. Оставшаяся часть поездки протекала в молчании. Как только они остановились на обочине, Ева выскочила из машины и бросилась, но дорожке к незапертой двери. Клер открыла пассажирскую дверцу и тоже начала вылезать, но Шейн снова опередил ее и помог встать. Господи, он был такой сильный! И у него были большие, теплые руки. Она вздрогнула, и он тут же спросил:

— Замерзла?

Но дело было не в этом. Совсем не в этом.

— Шейн, что ты пообещал? — выпалила она и схватила его за руку. Он, конечно, запросто мог освободиться, но... не сделал этого. Просто сверху вниз смотрел на нее. Они стояли очень близко друг к другу, так близко, что она чувствовала, как каждый нерв в ее теле шипит, словно банка колы, которую потрясли. — Ты не сделал... не сделал ничего...

— Глупого? — закончил он, перевел взгляд на ее руку, на мгновение накрыл ее своей, но тут же рез ко отодвинулся, словно обжегся. Она была права — ему не стоило никакого труда освободиться. — Да. В чем, в чем, а в этом я хорош. В смысле тупости. Оно и к лучшему, скорее всего. Два умника в одном доме... это, типа, многовато. — Она снова попыталась заговорить, но он кивнул в сторону дома. — Давай уже двигай, если только не хочешь повесить на шею табличку «Эта вена сдается в аренду»!

Ну, она и пошла. Передняя дверь была открыта, Шейн шагал следом, очень близко — пока она не добралась до лестницы.

Не слыша больше его шагов, она обернулась. Шейн стоял у нижней ступени лестницы, глядя на улицу.

На углу, прямо под фонарем, замер вампир. Это был Брендон. Он просто стоял, сложив руки на груди и прислонившись к фонарному столбу, но с таким видом, словно мог ждать целую вечность.

А потом он послал им воздушный поцелуй и исчез.

Шейн «выстрелил» в него из пальца и практически втолкнул Клер внутрь.

— Никогда не останавливайся здесь!

— Ты сказал, что я получила свободный проход!

— Никто не давал письменной гарантии!

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒