ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ 3 страница

Но он будто не услышал.

— Возвращайся через год, тогда и поговорим. Мне правда жаль. А почему ты не хочешь жить в общежитии?

— Они убьют меня, если я останусь там. — Клер опустила взгляд на свои сцепленные руки. — Они уже пытались сегодня убить меня.

— Что?

— Другие девушки. Они ударили меня и столкнули с лестницы.

За этим последовало молчание — по-настоящему долгое. Она услышала скрип кожи, а потом Майкл опустился на колени рядом с ее креслом. Прежде чем она успела остановить его, он ощупал шишку на голове и наклонил ее назад, чтобы как следует разглядеть синяки и ссадины.

— Что еще?

— В смысле?

— Кроме того, что я уже вижу? Ты не упадешь тут мертвой?

Надо же, какой чувствительный.

— Все в порядке. Я сходила к доктору. Это просто... синяки. И щиколотку потянула. Но они столкнули меня с лестницы, нарочно, и сказали... — Внезапно в памяти всплыли слова Евы о вампирах, заставив ее запнуться. — Девушка... она у них главная... сказала, что сегодня ночью я получу то, что мне причитается. Я не могу вернуться в общежитие, Майкл. Если ты выставишь меня за дверь, я погибну, потому что у меня нет друзей и мне некуда больше пойти!

На несколько мгновений он замер, глядя ей прямо в глаза, а потом вернулся на кушетку. Расстегнул футляр гитары, взял ее в руки. Клер подумала, что это его зона спокойствия — вот так, с гитарой в руках.

— Эти девицы. Они выходят из общежития днем?

Клер удивленно посмотрела на него.

— Конечно. Они же посещают занятия. Ну, иногда.

— Они носят браслеты?

— Ты имеешь в виду... — Клер взяла кожаную повязку с красным символом, оставленную Евой на столе. — Вроде этого? Я никогда не обращала внимания. Они много чего носят. — Она задумалась, пытаясь припомнить. Да, браслеты есть, но не такие, как этот, а золотые. У Моники и моникеток ими все запястья увешаны. — Может быть.

— Браслеты с белым символом? — небрежным тоном спросил Майкл, наклонив голову и настраивая гитару, хотя вряд ли она нуждалась в этом. Каждая нота звучала безупречно. — Не помнишь?

— Нет. — Она почувствовала прилив... нет, не страха, просто волнения. — Это означало бы, что они имеют защиту?

Он заколебался на мгновение, и она поняла, что он удивлен.

— Ты имеешь в виду презервативы? Разве не все ими пользуются?

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Щеки Клер вспыхнули; оставалось лишь надеяться, что это не слишком бросается в глаза.

— Не уверен.

— Ева сказала...

Он в упор взглянул на нее, в голубых глазах внезапно вспыхнула ярость.

— Еве нужно держать рот на замке. Она и так подвергает себя опасности, разгуливая в этой своей готической сбруе. Они думают, что таким образом она издевается над ними. Если они узнают, о чем она болтает...

— Они — это кто? — спросила Клер.

Теперь он отвел взгляд.

— Люди, — ровным тоном ответил он. — Послушай, я не хочу твоей крови на своих руках. Можешь остаться на пару дней, но только пока не подыщешь что-нибудь, идет? И сделай это быстро — мой дом не приют для пострадавших девушек. Мне и так приходится заботиться о том, чтобы уберечь от неприятностей Еву и Шейна.

Он говорил с оттенком горечи, и это пугало, совсем не подходило парню, способному так чудесно играть. Клер положила деньги на стол перед Майклом. Он посмотрел на них, играя желваками на скулах.

— Арендная плата — сотня в месяц. И еще раз в месяц ты покупаешь продукты. За первый месяц платишь авансом. Но на столько ты здесь не задержишься, так что убери остальные.

Она сглотнула и взяла две сотни из трех.

— Спасибо.

— Не благодари меня, — ответил он. — Просто не втягивай нас в неприятности. Я серьезно.

Она встала, пошла на кухню, положила чили в две тарелки, поставила их на поднос, взяла ложки и колу, вернулась и водрузила поднос на кофейный столик. Майкл посмотрел сначала на принесенное, потом на нее. Она села на пол, хоть это и было больно, и принялась за еду. После недолгой паузы Майкл взял свою тарелку и попробовал чили.

— Это Шейн приготовил, — сказала Клер. — Вкусно.

— Да. Чили и спагетти — вот все, на что способен Шейн. Ты умеешь готовить что-нибудь?

— Конечно.

— Например?

— Лазанью. И... мм... что-то типа мелко нарубленного мяса с лапшой. И тако[8].

Майкл задумался.

— Можешь завтра приготовить тако?

— Конечно, — ответила Клер. — Занятия у меня с одиннадцати до пяти, но я зайду и куплю все, что нужно.

Он кивнул, продолжая есть и не сводя с нее глаз.

— Прости, — сказал он наконец.

— За что?

— За то, что вел себя как настоящий козел. Послушай, это просто потому, что я не могу... я должен проявлять осторожность.

— Ты не вел себя как козел. Ты защищал себя и своих друзей. Это хорошо. Это то, что ты и должен делать.

Майкл улыбнулся, и лицо его чудесным образом преобразилось, стало почти ангельским и еще более восхитительным.

«Вот это да, — изумленно подумала Клер. — Он просто замечательный».

Неудивительно, что он волновался из-за ее возраста. С такой-то улыбкой... Да девушки наверняка сами перед ним штабелями укладываются.

— Пока ты в этом доме, ты тоже мой друг, — заявил он. — Как, кстати, тебя зовут.

— Клер. Клер Данверс.

— Приветствую тебя в Стеклянном доме, Клер Данверс.

— Но только временно.

— Да, временно.

Они улыбнулись друг другу, улыбка была неловкой. На этот раз Майкл мыл посуду, а Клер вернулась в свою комнату, разложила на встроенном письменном столе книги и взялась за материал, который пропустила днем.

Вслушиваясь, как он играет внизу, составляя мягкий, прочувственный аккомпанемент ночи, она ощутила, что начинает любить мир вокруг себя.

Рассвет был ярким, ранним. Клер разбудил запах жарящегося бекона. Она направилась в ванную, зевая и даже не отдавая себе отчета в том, что на ней всего лишь длинная футболка, и только потом вспомнила: «О господи, здесь же и парни живут». По счастью, никто ей не встретился, и ванная оказалась свободна. Однако совсем недавно кто-то здесь побывал: зеркала запотели, и большая черно-белая комната сверкала каплями воды. В воздухе висел приятный аромат фруктов и свежести.

Оказалось, что пахло шампунем, — она выяснила это, когда намыливалась, а потом ополаскивалась. Вытерев зеркало и посмотрев на себя, она увидела синяки по всему бледному телу и подумала, что действительно могла бы расшибиться насмерть. Ей, безусловно, повезло.

Она снова надела футболку, вернулась в комнату и натянула трусики, уцелевшие вчера в стиральной машине. Они были еще влажные, но она все равно надела их, а поверх голубые джинсы.

Чисто импульсивно она открыла шкаф и в глубине его обнаружила кое-какую одежду. В основном это были тенниски с изображением поп-групп: об одних она никогда не слышала, а другие считала вышедшими из моды. Еще здесь нашлись два свитера. Она сняла свою заляпанную кровью футболку и натянула выцветшую черную; поколебавшись, туфли она оставила лежать на полу.

Внизу на кухне она увидела Еву с Шейном, споривших о том, как правильно готовить омлет. Ева утверждала, что необходимо молоко. Шейн заявил, что молоко нужно только для кошек. Клер молча прошлепала мимо них к холодильнику и достала пакет апельсинового сока. Налила немного в стакан и протянула пакет своим новым соседям. Ева взяла его, налила себе и вручила пакет Шейну.

— Итак, Майкл не выставил тебя? — спросил Шейн.

— Нет.

Шейн медленно кивнул. Сейчас он казался еще выше и крупнее, чем ей помнилось, и кожа у него была золотисто-коричневого цвета, словно летом он много времени проводил на солнце. Волосы отсвечивали бронзой, тоже отбеленные солнцем, в отличие от Майкла, натурального блондина.

«Не криви душой, ладно? Они оба хороши», — подумала Клер и выругала себя за такие мысли; хорошо хоть, не произнесла их вслух.

— Тебе нужно кое-что знать о Майкле, — сказал Шейн. — Он не любит рисковать. Я не был уверен, что он позволит тебе остаться. Наверно, у тебя хорошая аура, раз он решился. Отнесись к этому уважительно, потому что если нет... ну, я тоже буду огорчен. Въезжаешь?

Ева молча наблюдала за ними. Клер подумала, что, наверно, для нее это что-то новенькое — помалкивать.

— Он твой друг? — спросила Клер.

— Он спас мне жизнь, — ответил Шейн. — Я готов умереть за него, но благодарить его за это было бы ужасно глупо. Да. Он мой друг, почти брат, был им и остается. Так что смотри, не втяни его в неприятности.

— Не втяну. Для омлета молоко не требуется.

— Видишь? — Шейн повернулся к стойке и начал разбивать яйца в большую чашу. — Говорю же.

— Предательница. — Ева вздохнула и потыкала жарящийся бекон вилкой. — Прекрасно. Итак, как тебе понравилась этой ночью Линда?

— Лаура.

— Какая разница? Ты больше одного раза ни с кем не встречаешься, с какой стати мне запоминать имена?

— Она закатывала один шар из пятидесяти.

— Господи, какое разочарование! Давай колись!

Шейн натянуто улыбнулся.

— Только не в присутствии ребенка. Ты же получила записку.

— Ребенка? — Это было обидно, и Клер с силой грохнула тарелками о стойку. — И что это за записка?

Шейн протянула ей сложенный листок бумаги. В короткой, милой записке за подписью Майкла сообщалось, что Клер несовершеннолетняя и что им обоим поручается приглядывать за ней, пока она в доме.

Прелестно. Клер не знала, то ли сердиться, то ли чувствовать себя польщенной. И, поразмыслив, решила рассердиться.

— Я не ребенок! — горячо воскликнула она. — Я всего на год младше Евы!

— И девушки взрослеют гораздо быстрее. — Ева покивала с умным видом. — Так что ты примерно на десять лет старше Шейна.

— Серьезно! — стояла на своем Клер. — Я не ребенок!

— Как скажешь, дитя, — мягко сказал Шейн. — Утешься. Это означает одно: ты не обязана терпеть мои жалобы на нехватку секса.

— Я расскажу Майклу, — предостерегла его Ева.

— О том, что мне не хватает секса? Валяй.

— Не получишь бекона.

— А ты омлета. Вы обе.

— Обменяемся пленниками? — проворчала Ева, сверля его сердитым взглядом.

Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом обменялись сковородками и начали накладывать себе еду.

Только-только Клер собралась присоединиться к ним, как звякнул дверной колокольчик — раздался мелодичный серебристый звук. В нем не было ничего пугающего, но Ева и Шейн замерли, настороженно глядя друг на друга; вот это пугало. Шейн поставил тарелку на гранитную стойку, облизнул пальцы и сказал:

— Убери ее с глаз долой.

Ева кивнула, поставила на стойку свою тарелку, схватила Клер за руку и подтолкнула в сторону кладовки, дверь которой была почти незаметна в тени холодильника. Кладовка оказалась большая, темная и пыльная, полки уставлены старыми металлическими банками с ямсом, аспарагусом и стеклянными банками с не менее древним желе. Наверху виднелась лампа, зажигающаяся с помощью шнура, за который требовалось дернуть, но Ева не стала ее включать. Сунув руку за грязные металлические банки из-под фруктов, она щелкнула какой-то кнопкой. Послышался скрежещущий грохот, щелчок, и часть задней стены повернулась.

Ева толкнула ее дальше, взяла фонарик и отдала его Клер.

— Залезай туда, — сказала она. — Я включу свет в самой кладовке, но выключай фонарик, если услышишь голоса. Его свет можно заметить сквозь щели.

Клер кивнула, в некотором ошеломлении, встала на четвереньки и через маленькое отверстие проползла в тайник — большую пустую комнату с каменным полом и без окон. В углах виднелась паутина, повсюду лежала пыль, но в остальном все было не так уж плохо.

До тех пор, пока Ева не закрыла дверь и не навалилась тьма. Тогда Клер торопливо включила фонарик, отошла в ближайший угол и опустилась гам на колени, дыша быстро и тяжело.

Всего минуту назад они смеялись по поводу омлета и бекона, и вдруг... Что за чертовщина? И зачем в доме потайная комната? Такая, в которой — насколько она могла судить — нет другого выхода или входа?

Она услышала отдаленные голоса и поспешно выключила фонарик. Плохо. По-настоящему она никогда не боялась темноты, но, с другой стороны, в полной, настоящей тьме никогда и не оказывалась. Всегда оставались звезды, лунный свет, далекие уличные фонари.

Здесь же тьма была абсолютной, и мелькнула леденящая душу мысль, будто рядом есть нечто, которое тянется к ней, а она даже не способна заметить приближения этого нечто.

Клер сильно прикусила нижнюю губу, крепко сжимая фонарик, и заскользила вдоль стены, ощупывая ее рукой, пока не добралась до двери из необработанного дерева, через которую попала сюда. Сквозь щель проникал совсем тоненький лучик света, но Клер и от этого стало легче.

Снаружи доносились голоса — Шейна и кого-то еще. Мужской голос, ниже, чем у Шейна:

—... стандартная проверка.

— Сэр, здесь не живет никто, кроме тех, кто указан в реестре. Нас тут трое.

Шейн говорил покорно и уважительно, совсем не так, как обычно. Клер, конечно, не настолько хорошо успела узнать его, но он производил впечатление... ну, довольно дерзкого парня.

— Кто ты? — спросил голос.

— Шейн Коллинз, сэр.

— Приведи сюда вашего третьего, — сказал голос.

— Ну, я бы с удовольствием, но... Майкла нет здесь. И не будет до вечера. Может, вам стоит тогда прийти с проверкой?..

— Неважно. — Клер, навострив уши, услышала шелест бумаги. — Ты Ева Россер?

— Да, сэр.

Ева говорила уважительно, но живо.

— Ушла из дома родителей... восемь месяцев назад?

— Да, сэр.

— Работаешь?

— Во «Встрече», ну, вы знаете, это кафе...

Человек, кто бы он ни был, прервал ее:

— Ты, Коллинз. Работаешь где-нибудь?

— Как раз в поисках. Одну работу оставил, другую пока не нашел. Вы знаете, как это бывает.

— Продолжай искать. Мы в Морганвилле не любим бездельников. Все должны вносить свой вклад.

— Да, сэр. Я буду иметь это в виду, сэр.

Короткая пауза. Может, в ответе Шейна ощущалось чуть-чуть больше дерзости, чем следовало. Клер затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова.

— Ты на пару лет уезжал из города, парень. Что заставило тебя вернуться?

— Тоска по родным местам, сэр. — Да, в его голосе определенно звучала некоторая дерзость, и даже Клер понимала, что это плохо. — Соскучился по старым друзьям.

Ева откашлялась.

— Сэр, прошу прощения, но через полчаса мне нужно быть на работе...

Снова шелест бумаг.

— Еще одно. Вот фотография девушки, пропавшей этой ночью из общежития. Вы не видели ее?

Они ответили хором:

— Нет.

Судя по его тону, он им не поверил.

— А что там? — Не дожидаясь ответа, он открыл дверь в кладовку. Клер вздрогнула и вовсе перестала дышать. — Вы всегда оставляете здесь свет включенным?

— Я просто брала оттуда джем, когда вы позвонили, сэр. И, видимо, забыла выключить свет, — явно нервничая, ответила Ева. — Прошу прощения.

Щелк. Свет в кладовке погас, и вместе с ним исчезла просачивающаяся сквозь щель бледная полоска. Клер была взволнована не на шутку и с трудом сдерживала дыхание.

«Не двигайся. Не двигайся».

Она была уверена, что он — кто бы он ни был — стоит там, в темноте, вглядываясь и вслушиваясь.

И потом, в конце концов, он сказал:

— Если увидите эту девушку, звоните в участок. У нее неприятности. Мы хотим помочь ей снова встать на путь истинный.

— Да, сэр, — ответила Ева.

Дверь кладовки захлопнулась, разговор отдалился, зазвучал все тише и тише, пока не смолк совсем.

Клер включила фонарик, прикрыла его рукой и осветила углы. Свет был совсем слабенький, но его хватало, чтобы убедиться — никакие злобные зомби не подкрадываются к ней во мраке. Она стала ждать. Прошло, казалось, очень много времени, прежде чем дважды резко постучали в дверь и она открылась, обдав Клер ярким электрическим светом. Абсолютно белое от макияжа лицо и подведенные черным глаза Евы выглядели еще более устрашающе, чем прежде.

— Все в порядке, — сказала она, помогая Клер выбраться из потайной комнаты. — Он ушел.

— Черта с два все в порядке, — произнес за ее спиной Шейн. Он стоял, сложив на груди руки и с хмурым видом покачиваясь с носков на пятки. — У этого козла была ее фотография. Они ищут ее. Что ты натворила, Клер? Зарезала мэра или что-нибудь в этом роде?

— Ничего! — выпалила она. — Я... Я не знаю, почему... Может, просто забеспокоились, потому что я сегодня не ночевала в общежитии?

— Забеспокоились? — Шейн рассмеялся, и в его смехе слышался оттенок горечи. — Да, так оно и есть. Они, значит, беспокоились о тебе. Все правильно. Я должен обсудить это с Майклом. Если они собираются в поисках тебя перевернуть весь город, то либо ты слишком крутая, чтобы оставаться в Морганвилле, либо мы должны поместить под защиту и тебя, причем быстро.

— Но... может, обратиться в полицию?..

— Это и была полиция, — ответила Ева. — Я же говорила тебе. Они правят в городе. Эти парни работают на вампов — сами они не вампы, но и без клыков на кого хочешь, страху нагонят. Послушай, ты не можешь позвонить родителям? Чтобы они забрали тебя из университета и увезли домой?

Конечно. Легче легкого, вот только для нее это означало бы расписаться в своей несостоятельности. Родители не поверят ни единому слову о вампирах, а если она будет настаивать, то всю оставшуюся жизнь проведет под наблюдением врачей. И если у нее и был хоть какой-то шанс оказаться, в конце концов, в Калтехе или МТИ, то после этого он свелся бы к нулю. Наверно, глупо принимать такие вещи в расчет, но они были очень важны и совершенно реальны для нее.

Не то что какие-то вампиры.

— Но... Я же ничего не сделала! — воскликнула она, переводя взгляд с Шейна на Еву и обратно. — С какой стати они ищут меня, если я ничего не сделала?

— Жизнь вообще штука несправедливая, — изрек Шейн с уверенностью человека, испытавшего это на себе. — Надо думать, ты чем-то разозлила нехороших людей, вот все, что приходит в голову. Как имя той девушки? Ну, которая избила тебя?

— М-моника.

Они оба вытаращились на нее.

— Вот дерьмо! — в ужасе воскликнула Ева. — Моника Морелл?

Лицо Шейна лишилось всякого выражения, полностью, только в глубине глаз метался страх.

— Моника, — повторил он. — Почему никто не сказал мне?

Ева посмотрела на него, прикусив губу.

— Прости, Шейн. Мы... Клянусь, я думала, она уехала из города. Перевелась в какой-нибудь другой университет.

Шейн встряхнулся, пытаясь придать себе такой вид, будто все ему по фигу, хотя для Клер было очевидно, что это не так.

— Скорее всего, для нее было невыносимо лишиться положения «пчелиной матки», ну она и приползла обратно к папочке, умоляя купить ей приличные оценки.

— Шейн...

— Со мной все в порядке. Не волнуйся за меня.

— Она, наверно, даже не помнит тебя, — выпалила Ева и, судя по ее виду, тут же пожалела о своих словах. — Я... Нет, я не то имела в виду. Прости.

Он рассмеялся; хотя этот слегка дрожащий звук мало походил на смех. Последовало короткое, странное молчание, а потом Ева, видимо, решив сменить тему, придвинула к себе тарелку с беконом и омлетом.

И тут же округлила глаза, воскликнув:

— Ох, дерьмо!

И прикрыла рот рукой.

— Что?

Она кивнула на тарелки на стойке: Шейна, ее... и Клер.

— Три тарелки. Он понял — что-то не так. Мы сказали, что Майкла нет дома. Неудивительно, что он так настойчиво вынюхивал.

Шейн промолчал, но Клер видела, что он еще больше расстроился — если это вообще возможно. Он старался не показывать этого, просто взял свою тарелку и ушел, сначала в гостиную, а потом вверх по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки.

Потом хлопнула его дверь наверху.

Прикусив губу, Ева смотрела ему вслед.

— Значит... Шейн и Моника?.. — спросила Клер.

Ева не сводила глаз с дверного проема.

— Это не то, что ты думаешь, — сказала она. — Он в жизни даже не дотронулся бы до этой страхолюдины. Но они вместе учились в средней школе, и Шейн... чем-то не угодил ей. Прямо как ты.

Внезапно аппетит Клер начисто пропал.

— Что произошло?

— Он посмел перечить ей, и его дом сгорел. Он сам едва не погиб, — ответила Ева. — Его... Его сестре повезло меньше. Майкл вывез Шейна из города, пока тот не решился на какое-нибудь безумство. Он отсутствовал два года и вернулся как раз перед тем, как я перебралась сюда. — Ева заставила себя улыбнуться. — Давай поедим. Я жуть как голодна.

Они перешли в гостиную и сидели там, просто болтая, но не затрагивая самой важной темы: что делать?

Потому что, чувствовала Клер, ни одна из них не знает ответа на этот вопрос.

Клер смотрела, как стрелка на часах — старинных настенных часах, еще механических — медленно подползает к одиннадцати, потом минует и эту цифру.

«Профессор Хаммс начинает лекцию», — подумала она.

В животе возникло ужасно неприятное ощущение. Уже второй день подряд она прогуливала занятия. За всю свою жизнь она никогда не пропускала два дня подряд. Конечно, она уже прочла соответствующий раздел в учебнике — дважды, — но лекция... это важно. В особенности, когда речь идет о таких предметах, как физика, где немалую роль играют практические демонстрации. Лекции по физике — это действительно интересно.

Сегодня четверг, а значит, будут еще и лабораторные занятия. Пропускать лабораторные занятия нельзя ни в коем случае, даже по самой уважительной причине.

Она вздохнула, заставила себя отвести взгляд от часов и открыла учебник «Интегральное исчисление. Часть II». Она уже прошла испытание по первой части «Интегрального исчисления», вполне могла пройти испытание и по второй, но рассчитывала узнать что-нибудь новое касательно решения линейных неравенств, которые всегда представляли для нее проблему.

— Что, черт побери, ты делаешь?

Это был Шейн. Он стоял на лестнице, глядя на нее. Она не слышала, как он подошел; наверно, потому, что он был босиком. Волосы спутаны; может, спал.

— Занимаюсь, — ответила она.

— Ха! — Можно подумать, он никогда ничего такого прежде не видел. — Интересно. — Он перепрыгнул через перила на высоте трех ступенек, плюхнулся на кожаную кушетку рядом с Клер, включил телевизор и принялся перескакивать с канала на канал. — Тебе не мешает?

— Нет, — вежливо ответила она.

Это была неправда, но она еще не «дозрела» до того, чтобы говорить начистоту; как-никак это был ее первый день здесь.

— Прекрасно. Не хочешь сделать перерыв?

— Перерыв?

— В смысле перестать заниматься... — Он наклонил голову набок, чтобы бросить взгляд на книгу. — Ладно, неважно, чем... и немного развлечься.

У нас это было принято. — Он бросил что-то на страницы ее открытой книги, упавшее с глухим стуком. Клер вздрогнула и двумя пальцами взяла пульт управления. — Ох, только не говори, что ты никогда не играла в видеоигры.

Если честно, она играла. Раньше. Но в особом восторге от этого занятия не была. Видимо, выражение ее лица все сказало Шейну, потому что он покачал головой.

— Грустно! Теперь ты просто обязана сделать перерыв. Ладно, выбирай: ужасы, фантастика, автомобильные гонки или война.

— Ты из этого предлагаешь выбирать? — вырвалось у нее.

Он явно обиделся.

— Что, хочешь какую-нибудь девчоночью игру? Только не в этом доме. Ладно, я выберу за тебя. Вот. Стрельба по движущейся мишени. — Он выбрал футляр из груды рядом с кушеткой и вставил диск в плеер. — Легко. От тебя требуется одно — спускать курок. Доверься мне. Ничто не заставляет почувствовать себя лучше, чем маленькое виртуальное насилие.

— Ты с ума сошел.

— А ты докажи, что я не прав. Или ты думаешь, что не сможешь? — Говоря это, он не смотрел на Клер, но ей стало неприятно. — Может, ты просто не готова к этому.

Она закрыла учебник, взяла игровой пульт и перевела взгляд на экран, где шла загрузка компьютерной графики.

— Покажи, что делать. Он улыбнулся.

— Целишься. Стреляешь. Постарайся не пересекаться со мной.

Он оказался прав. Она всегда думала, что это гадость — торчать перед телевизором и убивать виртуальных монстров, но, черт возьми, это было... увлекательно. Поначалу она лишь вздрагивала, когда твари стремительно появлялись из углов экрана, и вскрикивала, прямо как Шейн, когда очередной монстр оказывался уничтожен.

Когда наконец ей удалось самой прикончить одного, на экране внезапно возникли рычащая физиономия зомби и всполохи красного, ей стало так же приятно, как если бы на ноющую макушку положили кубик льда.

— Хоп! — воскликнул Шейн, продолжая стрелять. — Извини. Иногда ты зомби, иногда еда. Неплохая попытка, малышка.

Она положила пульт на кушетку, и некоторое время наблюдала за его игрой.

— Шейн?

— Подожди... Черт, совсем рядом. Что?

— Как получилось, что Моника...

—... занесла меня в свой дерьмовый список? — закончил он и всадил почти дюжину пуль в мечущегося зомби, одетого как студент. — Для этого много не требуется — просто не падать ниц каждый раз, когда она входит в комнату.

Клер посчитала, что это был довольно уклончивый ответ.

— А ты что сделала? — спросил он в свою очередь.

— Я, ну... заставила ее выглядеть дурой.

Он нажал на какую-то кнопку, остановил игру и посмотрел на Клер.

— Ты — что?

— Ну, она сказала, что во Второй мировой войне сражались против китайцев, а...

Шейн рассмеялся. Он хорошо смеялся — громко, энергично, и она нервно улыбнулась в ответ.

— Ты отважнее, чем кажешься. Молодец. — Он вскинул руку, и она неумело хлопнула по ней ладонью. — О господи, это ты умеешь еще хуже, чем убивать видеомонстров. Ну-ка, давай еще разок.

После пяти шлепков ладонями она, к его удовлетворению, освоила это дело, и Шейн возобновил игру.

— Шейн? — сказала она.

На этот раз он вздохнул.

— Да?

— Извини, но... насчет твоей сестры...

Молчание. Он не смотрел на нее, даже никак не показывал, что слышал, просто продолжал убивать тварей.

Здорово у него получалось.

Клер пала духом и вернулась к своему учебнику. Занятия, однако, почему-то не увлекали ее так, как раньше. Спустя полчаса она убрала книгу, встала, потянулась и спросила:

— Когда Майкл встанет?

— Когда захочет. Зачем тебе?

Он состроил гримасу, лавируя рукой, чтобы лучше прицелиться.

— Я... Я подумала, что, может, стоит вернуться в общежитие за своими вещами.

Он нажал кнопку, и картинка на экране снова замерла.

— Что?

Теперь все его внимание было обращено на Клер, отчего ее сердце на мгновение замерло, а потом сильно заколотилось. Такие парни, как Шейн, редко обращают все свое внимание на таких робких «книжных червей», как она.

— Мои вещи. Из моей комнаты там.

— Да, я так и понял, только ты упускаешь одну мелочь. Что тебя ищут копы.

— Ну, если я отмечусь, — заявила она, — то не буду больше считаться пропавшей. Могу сказать, что просто переночевала где-нибудь. И они перестанут искать меня.

— В жизни не слышал ничего глупее.

— Нет, почему? Если они решат, что я возвращаюсь в общежитие, то предоставят Монике разбираться со мной. Может, пройдет несколько дней, прежде чем до нее дойдет, что я так и не вернулась. К тому времени она забудет обо мне.

— Клер... — Несколько мгновений он хмуро смотрел на нее, потом покачал головой. — Тебе нельзя отправляться туда одной.

— Но... сейчас они не знают, где я. А если ты пойдешь со мной, то узнают.

— А если ты не вернешься из общежития, мне придется объясняться с Майклом, как это я, словно последний придурок, отпустил тебя одну и позволил, чтобы тебя убили. Первое правило фильмов ужасов — всегда держаться вместе.

— Я не могу просто прятаться здесь. Мне нужно ходить на занятия!

— Брось их.

— Ни за что!

Сама эта мысль ужасала ее; почти так же, как мысль о том, чтобы провалить экзамены.

— Клер! По-моему, ты не въезжаешь, но у тебя серьезные неприятности! Моника не шутила, сталкивая тебя с лестницы. Это для нее так, небольшое развлечение. В следующий раз она может по-настоящему взбеситься.

Клер встала и подняла рюкзак.

— Я ухожу.

— Значит, ты полная тупица. Не собираюсь спасать идиотку, — решительно заявил Шейн и вернулся к игре, мстительно расстреливая монстров и не глядя на Клер. — Не говори им, где ты ночевала, а то они от нас не отвяжутся.

Клер сердито поджала губы, проглотила вертевшиеся на языке слова и отправилась на кухню, чтобы прихватить несколько пакетов для мусора. Засовывая их в рюкзак, она услышала, как открылась и закрылась передняя дверь.

— Чума на все ваши дома! — закричала Ева, и Клер услышала, как ее ключи с металлическим звоном ударились о стол в коридоре. — Есть тут кто-нибудь живой?

— Да! — сердито рявкнул Шейн.

— Проклятье! — жизнерадостно ответила Ева. — Я так и думала.

Клер вышла с кухни и столкнулась с Евой в коридоре. Сегодня на той были юбка в красную и черную клетку на бретелях, черные сетчатые чулки, оригинальные тяжелые черные туфли с черепами на носках и белая мужская рубашка. И черное кожаное пальто до пола. Волосы заплетены в две косички и подвязаны «корзинкой», на ленточках был узор в виде черепов. От Евы сильно пахло свежим кофе, а рубашка спереди была немного забрызгана коричневым.

— Ой, привет, Клер, — сказала Ева, удивленно глядя на нее. — Куда это ты собралась?

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒