Вон Кью-Кит 6 страница

УЧЕНИЕ БОДХИДХАРМЫ

Бодхидхарма (кит. Дамо, яп. Дарума) [? —528 либо 536] был третьим сыном южноиндийского князя Сугандхи, правителя [княжества] КанЧипутра, Двадцать восьмым патриархом буддизма в Индии и Первым патриархом в Китае. Он прибыл в 520 году в Китай, чтобы распространять учение Будды. Знаменитый в истории Китая приверженец буддизма император У-ди, основатель династии Лян, известный как китайский Ашока, поинтересовался у индийского проповедника:

«Со времен моего правления я построил так много храмов, переписал так много священных книг и оказал помощь стольким монахам, что перечислить невозможно. Как высока моя заслуга'» — «Здесь нет никакой заслуги», — ответил Бодхидхарма. «Почему? » — «Все это мелочи, которые помогут совершившему подобное благодеяние родиться в следующий раз на небесах. Причины, к ним побуждающие, все еще обусловлены [своекорыстием], и подобно тени, отбрасываемой телом, они эфемерны, не имеют конечной реальности». Выслушав это, император У-ди снова спросил: «А что же тогда достойно настоящей заслуги? » — «Чистота и мудрость, [обретаемая] в окончательном просветлении, когда тело и собственное «я» пусты и покойны. Но такого рода заслуги не удостоишься в бренном мире». — «Каков же основной принцип святости? » — спросил император. «Есть только пустота и никакой святости». — «Кто же в таком случае стоит передо мной? » — «Мне это не ведомо».

Бодхидхарма ясно объясняет императору некую очень важную космическую истину, которая должна помочь его пробуждению. Все добрые дела, совершенные У-ди, способствуют лишь нравственному очищению, что является предварительным условием просветления. Нравственная чистота и высшая мудрость, достигаемая посредством медитации, ведут к просветлению, где рассеивается иллюзия феноменов и собственного «я» и где конечная реальность пуста и покойна. Заслуги, требуемые для космического прозрения, приобретаются не мирскими деяниями, а неустанным духовным деланием.

На этом высочайшем уровне просветления отсутствует двойственность (дуализм) мышления, так что здесь нет различия между богохульством и святостью, между скверной и чистотой, между познающим и познаваемым, ибо трансцендентальная реальность неразличима; здесь царит пустота.

В конечной реальности отсутствует разделение. Разделение на обособленные сущности, на императора У-ди и Бодхидхарму, всего лишь иллюзия. Таким образом, когда император интересовался у Бодхидхармы, кто он таков, тот отвечал, что он не знает.

И император ввиду своей неготовности упустил возможность испытать пробуждение. После этого Бодхид-харма отправился на север. Согласно преданию, когда Бодхидхарма подошел к берегу Янцзы, чтобы переправиться через реку, он ступил на проплывающий мимо тростник и, используя свои сверхъестественные силы, преодолел водную преграду, разделяющую Южный и Северный Китай. Выражение «переправиться через реку на соломинке» стало популярным в китайском языке.

Бодхидхарма поселился в Шаолиньском монастыре в 527 году, чтобы проповедовать [учение] дзэн, в котором можно усмотреть два подхода: «вступление [в мир Будды] через понимание» и «вступление [в мир Будды] через практику». Понимание здесь подразумевает мудрость, обретенную в медитации, когда удается проникнуть внутренним взором в космическую реальность. Практика подразумевает следование в повседневной жизни следующим четырем принципам:

1. Терпимость — если приходится страдать от плохой кармы.

2. Невозмутимость — когда вкушаешь плоды благой кармы.

3. Решимость — преодолеть страдания сансары и упорно двигаться к нирване.

4. Осознание — понимание того, что все феномены и само сознание имеют одну природу.

Эти два подхода существенно повлияли как на методы практикования [дзэн], так и на образ жизни дальнейших последователей учения [дзэн]

Бодхидхарма обнаружил, что монахи Шаолиньского монастыря слишком слабы для занятий медитацией, требующей больших усилий, необходимых для достижения просветления В отличие от наставников, считавших, что в духовной практике самым важным является сознание, и поэтому не заботившихся о теле (иногда именуемом ими «вонючим кожаным мешком»), Бодхидхарма был убежден, что тело тоже важно, поскольку для духовного развития равным образом необходимо и физическое, и эмоциональное, и психическое здоровье И с этой целью он обучил шаолиньских монахов двум комплексам упражнений «Движение рук восемнадцати архатов» и «Перемена в сухожилиях»

«Движение рук восемнадцати архатов» представляет собой комплекс из восемнадцати медитативно-дыхательных упражнений, развивающих подвижность, гибкость, физическую силу, кровообращение и жизненную энергию, а также укрепляющих здоровье Некоторые примеры таких упражнений даны в главе 18 В дальнейшем данная система развилась в знаменитую систему шао-линьского кунг-фу, которую многие считают «лучшим боевым искусством, существовавшим когда-либо под солнцем»

«Перемена в сухожилиях» представляет собой ряд «внутренних» упражнений, служащих для развития удивительной внутренней силы, повышения энергетического потенциала и улучшения работы мозга Упражнения кажутся удивительно простыми, и чтобы поверить в их эффективность, нужно все увидеть собственными глазами, а лучше испытать на себе Со временем этот комплекс упражнений развился в целую систему шаолинь-ского цигун, шаолиньского искусства по тренировке [правильной циркуляции] жизненной энергии [в человеческом организме] Поскольку занятия цигун наделяли человека непомерной силой, то это искусство энергетической тренировки держалось в глубокой тайне, и обучали ему избранных Но условия с тех пор изменились, и теперь цигун доступен широким массам, хотя зачастую и предстает в искаженной форме Упражнения шао-линьской школы цигун описаны в главе 18

История раннего дзэн-буддизма в Китае и рассказ о том, как само учение стало обретать сугубо китайские черты, представлены в следующей главе.

ГЛАВА 8

ИСТОРИЯ РАННЕГО ДЗЭН-БУДДИЗМА В КИТАЕ

ОТ «HE-СОЗНАНИЯ» У ХУЭЙКЭ ДО «ПРИРОДЫ БУДДЫ» У ХУЭЙНЭНА

В трансцендентальном плане нирвана предстает сансарой, а сансара — нирваной; кажущееся различие вызвано занимаемой сознанием позицией.

ХУЭЙКЭ ИЩЕТ ДХАРМУ

Цзигуан (487—593), слабый здоровьем конфуцианский ученый, пришел в монастырь Шаолинь, чтобы учиться у Бодхидхармы. Когда Бодхидхарма впервые увидел его, то сказал: «Я не беру к себе физически слабых учеников». И научил Цзигуана «Движениям рук восемнадцати архатов», чтобы тот окреп физически.

После года занятий Цзигуан попросил у учителя дальнейших наставлений. Бодхидхарма в это время сидел на своем месте, где он обычно занимался созерцанием, в пещере, ныне носящей его имя, расположенной неподалеку от самого монастыря. «Если ты сумеешь сдвинуть меня с моего места, я стану учить тебя» Но как тот ни старался, к собственному удивлению, так и не смог сдвинуть своего наставника. Тогда обучил Бодхидхарма Цзигуана «Переменам в сухожилиях», чтобы тот мог развить в себе внутреннюю силу.

Спустя год уже олицетворяющий собой здоровье и жизненную силу Цзигуан вновь просил учителя у входа в его любимую пещеру новых наставлений. Бодхидхарма сказал: «Птичий гомон снаружи не позволит тебе

успешно заниматься». Тогда Цзигуан стал прогонять птиц, но те опять прилетали, стоило ему войти в пещеру. Тогда Цзигуан, используя приобретенную им внутреннюю силу, сломал ветку, на которой сидели птицы, но те перебрались на верхушку дерева. Цзигуан не знал, что делать, и тогда, погрузившись в созерцание, Бодхидхарма с помощью своей сверхъестественной силы вызвал сильный ветер, поднявший такой шум шелестом листьев, что все птицы улетели. Затем Бодхидхарма научил Цзи-гуана созерцанию.

После трех лет занятий Цзигуан снова стал спрашивать у учителя наставлений, но всякий раз Бодхидхарма уклонялся от встречи. И вот, в один из зимних дней, Цзигуан отыскал своего учителя, созерцающего в своей келье, носящей теперь его имя. День был снежным и ветреным, казалось, что все небо полнится снегом, и скоро снег засыпал Цзигуана до колен. Но Цзигуан продолжал ждать у входа в келью, ибо он был в состоянии выдерживать лютый холод благодаря упражнениям из «Перемены в сухожилиях». Ныне эта келья известна как «Келья стоящего под снегом». Наконец Бодхидхарма вышел.

«Прошу наставить меня на путь учения», — взмолился Цзигуан «Нет», — был ответ «Когда же, учитель, вы научите меня'» — «Когда снег станет красным». Услышав это, Цзигуан, не теряя самообладания, прибегнув к своей внутренней силе, лишил себя левой руки, и хлынувшая кровь окрасила снег Также сохраняя самообладание, Бодхидхарма спросил «Что же тебя беспокоит? » — «Мой ум неспокоен. Прошу вас, учитель, успокойте мой ум» — «Принеси же мне свой ум, и я успокою его для тебя» Неожиданная улыбка пробежала по лицу Цзигуана. «О, я нигде не могу отыскать свой ум Его у меня нет». — «Ты пробудился, — сказал Бодхидхарма — С этих пор ты будешь называться Хуэйкэ, что означает " способный передавать мудрость" » Бодхидхарма передал «Ланкава-тара-сутру» Хуэйкэ Вступая в паринирвану, он вручил Хуэйкэ хлопчатобумажную кашаю (монашескую рясу),

знак патриаршей власти в дзэн-буддизме, как Второму патриарху.

Достойны внимания в этой истории два момента. Во-первых, система обучения, установленная Бодхидхармой, является шаолиньской традицией практикования дзэн, в соответствии с которой ученики вначале укрепляют собственное здоровье посредством кунг-фу, затем развивают свою внутреннюю силу с помощью цигун, и, наконец, развивают умственные способности через созерцание, т. е. медитацию. Когда ученик достаточно подготовлен, он может в один миг достигнуть пробуждения или даже обрести просветление, если для этого представится благоприятная возможность.

Второй момент касается увечья, которое наносит себе Хуэйкэ. Многие читатели придут в ужас от такого поступка, но для того, кто достиг в своем развитии высокого духовного уровня, потеря руки ради духовного пробуждения ничего не значит. Ведь рука, как и все иное в феноменальном мире, иллюзорны, а в трансцендентальной реальности весь космос неразделим. Подобно многим последователям дзэн, о которых мы узнаем в дальнейшем, Хуэйкэ просто не знал, как ему отойти от своего дуалистического образа мыслей, и ради просветления готов был пожертвовать всем. Большинство обычных людей, разумеется, предпочли бы собственную руку.

СОЗНАНИЕ И ЕСТЬ БУДДА

Ситуация, в которой Хуэйкэ передал [учение] дзэн своему преемнику, похожа на его ситуацию, когда он сам принимал учение от Бодхидхармы.

В монастыре Шаолинь жаждущий наставлений ученик, имя которого было неизвестно, попросил Хуэйкэ: «Помогите очистить от грехов мое тело». — «Принеси мне свои грехи,

я помогу тебе очиститься от них». — «Но когда я начинаю их искать, то не нахожу», — сказал ученик. «В таком случае, я уже помог тебе очиститься. Монашеское братство [санскр. сангха] неотделимо от учения [санскр. дхарма] Будды». — «Когда я смотрю на вас, мне становится понятным, что такое монашеское братства Но что такое учение Будды? » — «Сознание и есть Будда. Сознание и есть учение. Будда и учение неразличимы. То же самое касается и монашеского братства». — «Теперь я все понимаю. С самого начала природа зла находится не внутри, не снаружи, не на середине. То же самое относится и к сознанию. Поэтому Будда и учение неразличимы». — «Ты настоящее сокровище для монашеского - братства, и я назову тебя Сэнцань», —• сказал учитель. Сэн-цань [ял. Сосан, ум. 606 г. ] позже наследовал у Хуэйкэ монашескую рясу как Третий патриарх.

Будда, учение (санскр. дхарма, кит. фа) и монашеское братство (санкр. сангха, кит. сэнцзя) — три сокровища буддизма. Три сокровища Шаолиня, ведущие к постижению дзэн, включают кунг-фу, цигун и созерцание. Ключевым эпизодом вышеупомянутой встречи явился момент, когда Хуэйкэ поведал Сэнцаню о том, что Будда, дхарма и сангха ничем не отличаются от сознания (об этом речь пойдет в последующих главах). И в тот же миг Сэнцань прозрел; он осознал, что сознание (являющееся космической реальностью) универсально и неразличимо.

КОНЕЧНАЯ ИСТИНА ВНУТРИ НАС

Когда Даосинь (яя. Досин, 580—651) повстречал своего учителя, ему было всего четырнадцать лет. И он обратился к Сэнцаню со словами: «Учитель, прояви ко мне сострадание и наставь меня на путь, ведущий к освобождению». — «Кто же неволит тебя? » — «Никто не неволит». — «А если тебя никто не неволит, то зачем тебе искать освобождения? » Даосинь тотчас достиг пробуждения.

Даосинь продолжал изучать дзэн под руководством Сэнцаня еще девять лет, а затем унаследовал от него монашескую рясу как Четвертый патриарх. Позже он перебрался в монастырь Дуншань в округе Хуанмэй, что в провинции Хубэй. Со времен Бодхидхармы главным писанием для наставников служила «Ланкаватара-сутра». Но перебравшись из Шаолиньского в Дуншань-ский монастырь, главным писанием Даосинь избрал «Алмазную сутру», ибо она была наиболее популярной в округе Хуанмэй.

Учение дзэн, как уже упоминалось, обращено непосредственно к уму, сознанию. Вместо того чтобы рассуждать об освобождении, Сэнцань поинтересовался у Дао-синя, что его неволит, и сказал, что если Даосиня ничто не неволит, то ему незачем искать освобождения. От него требуется лишь осознать все это.

Мы все наделены природой Будды, или божественной искрой. И нам не следует искать буддовость вне нас, поскольку мы все изначально являемся буддами. На языке христианства это означает, что не нужно искать Царства Божия вне нас, ибо Царство Божие внутри нас. Равным образом в исламе основой человеческой жизни считается рух, являющийся духом Божиим; а в индуизме атман внутри [человека] служит выражением Брахмана, Всеобщего Духа. В дзэн-буддизме, когда человек постигает эту космическую истину, когда он осознает, что космическая реальность, неотъемлемой частью которой он сам является, неразличима, он пробуждается.

РЕИНКАРНАЦИЯ РАДИ ПРОБУЖДЕНИЯ

Даосинь достиг пробуждения в молодом возрасте, но его преемник оказался еще моложе.

Даосинь сказал своему ученику Цзайсуну, который был уже в преклонном возрасте: «Мне хотелось бы передать

тебе учение дзэн, но ты слишком стар для этого. Если бы ты смог еще раз вернуться в утробу, я подождал бы тебя в мире». Цзайсун распрощался с Четвертым патриархом и ушел. На берегу реки ему повстречалась девушка, полоскавшая пряжу. Он обратился к ней с просьбой: «Девушка, нельзя ли пожить у тебя некоторое время? » — «У меня есть отец и братья, сама я не могу решить, иди, спроси у них». — «Нет, ты сначала согласись, а потом уж я пойду спрашивать». Девушка взглянула на него — убогого старика, который просил у нее убежища, и кивнула в знак согласия. И что удивительно, вернувшись домой, эта незамужняя девица понесла. Отец и брат решили, что она опозорила их, и выгнали ее из дома. Девушке пришлось наняться в батрачки. Когда у нее наконец родился мальчик, его бедная мать заметила, что ребенок весь сиял небесным светом. Чтобы выжить, матери с сыном приходилось просить милостыню.

Поскольку отец ребенка был неизвестен, жители деревни окрестили его Бесфамильным (кит. Усин эр). Однажды, когда ребенку шел восьмой год, в эти места прибыл с проповедями патриарх Даосинь. Бесфамильный, увидев его, крепко схватился за его рясу и не выпускал. Он требовал, чтобы Даосинь постриг его в монахи. Даосинь взглянул на этого малолетку и, погладив его по головке, сказал: «Ты еще мал, рано тебе становиться монахом».

Но ребенок горестно, как взрослый, произнес: «Наставник! Раньше вам не нравилось, что я слишком стар, а сейчас не нравится, что я слишком молод. Так когда же наконец я смогу принять постриг? »

Даосинь вдруг прозрел и спросил мальчика: «Что у тебя за фамилия? » (кит. син; это слово наряду со значением «фамилия» имеет значение «природа») «У меня есть син, но это необычная син, — ответил мальчик. «Что же это за син? » — спросил наставник. «Фусин», — последовал ответ.

Слово «Будда» китайцы сейчас произносят как «фо», но раньше оно произносилось как «фу», что совпадало со звуком, соответствующим слову «нет». Таким образом, второй ответ ребенка мог означать и «У меня нет фамилии», и «Я обладаю природой Будды».

«Получается, у тебя нет син», — молвил Даосинь «Син пуста, вот почему ее нет».

Даосинь догадался, что мальчик является реинкарнацией Цзайсуна. Он забрал его с собой в Дуншань-ский монастырь и назвал его Хунженем («великое терпение», яп. Гунин, 602—675). Позже Хунжень унаследовал от Даосиня монашескую рясу как Пятый патриарх.

Смысл поведанной истории заключается в обыгрывании значений слов сын и фу. Когда патриарх спросил мальчика его фамилию, тот ответил, что его природа особенная. Наставник поинтересовался, что может быть особенного в фамилии, и тот ответил, что у него природа Будды. Наставник заключил, что у малыша нет фамилии, и тот сказал, что, по причине пустоты природы Будды, самой природы Будды не существует, что аналогично высказыванию: «Всеобщее Сознание — это не сознание». А оно является не-сознанием потому, что конечная реальность находится вне каких-либо обособленных сущностей.

Эта дзэнская история показывает также, что ни возраст, ни положение не могут быть помехой для пробуждения в дзэн-буддизме. Пробужденным может стать старик и ребенок, вельможа и бедняк.

КОНЕЧНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ НЕРАЗЛИЧИМА

Хунжень оказался удачливым проповедником дзэн, воспитавшим свыше тысячи учеников. Наиболее выдающимся учеником считался старший монах Шэньсю (яп. Дзинсю, 605—706), высокообразованный буддийский ученый, в котором все видели преемника Хунженя. Но случилось важное событие, которому суждено было изменить историю [учения] дзэн, и связано оно с прибытием Хуэйнэна (яп. Эно, 638—713) в Дуншаньский монастырь.

Хуэйнэн был бедным неграмотным простолюдином, который продавал на рынке дрова, чтобы как-то прокормить свою престарелую мать. Однажды на постоялом дворе он услышал, как один приезжий сборщик налогов декламировал «Алмазную сутру». Слова сутры озарили его сознание светом, и Хуэйнэн внезапно пробудился. Разузнав, что «Алмазную сутру» проповедует Хунжень, Хуэйнэн простился с матушкой и отправился в Дун-шаньский монастырь. Придя туда, он совершил поклонение патриарху Хунженю.

«§ 3. Патриарх Хунжень спросил меня: «Из каких мест ты пришел на эту гору, чтобы поклониться мне? »

Я ответил ему: «Я из Линнани, синьчжоуский простолюдин. Я проделал столь долгий путь, чтобы только поклониться патриарху, и хочу стать Буддой — никаких других желаний у меня нет, ничего другого я не ищу».

Но патриарх возразил- «Раз ты из Линнани — значит, дикарь. Разве ты можешь стать Буддой? »

Я ответил: «Хотя люди разделяются на южных и северных, природа у южан и северян одна и та же. Хотя мое тело дикаря отличается от вашего, чем же различается наша природа Будды? »

... Через некоторое время один ученик-мирянин отправил меня молоть зерно, и я проработал на молотьбе более восьми месяцев.

§ 4. Однажды Пятый патриарх Хунжень неожиданно созвал всех членов общины. Когда ученики собрались, он сказал: «... пусть каждый из вас создаст одно стихотворение — гатху и преподнесет мне. Я посмотрю ваши стихи, и, если кто-то из вас прозрел великий смысл учения, я передам ему свою ' ' патриаршью рясу и дхарму, которые удостоверят, что он стал Шестым патриархом».

§ 5 Получив указания, ученики разошлись по своим жилищам, говоря друг другу: «Нам незачем очищать сознание Х| и пытаться сочинять стихотворение, чтобы поднести его патриарху. Старший монах Шэньсю — наш учитель и наставник. После того как он унаследует дхарму, он может стать

нашей опорой, поэтому давайте не будем сочинять стихотворение»

Возможно, скромность или осторожность помешали старшему монаху вывесить открыто свою гатху. Ночью, тайком, он написал на стене следующие строки:

Тело есть древо просветления — бодхи,

А сознание подобно светлому зерцалу на подставке

Мы должны прилежно трудиться,

непрестанно вытирая его, Чтобы на нем не было пыли и грязи

Когда Хунжень увидел это стихотворение, он сразу понял, что оно написано Шэньсю. Он похвалил старшего монаха, но сказал, что тот еще не достиг понимания учения.

Как-то раз один юный прислужник проходил мимо помещения, где мелют зерно, распевая это стихотворение. Услышав пение, Хуэйнэн понял, что само стихотворение не совершенно [что сочинивший гатху еще не познал свою природу и не постиг великий смысл учения] Тогда он продекламировал другое стихотворение и попросил, чтобы на соседней стене поместили следующие строки.

Просветление — бодхи — изначально не имеет древа,

А светлое зерцало не имеет подставки

Коли природа Будды всегда совершенно чиста,

То где на ней может быть пыль'

[Хуэйнэнем было сочинено еще одно стихотворение, которое гласило:

Само сознание есть древо — бодхи, А тело есть зерцало с подставкой Светлое зерцало изначально чисто, Где же на нем будет грязь и пыль']

Когда Хунжень увидел эти гатхи, он был поражен глубиной понимания Хуэйнэна. Чтобы постичь более глубокий смысл стихотворения, следует помнить, что строка «природа Будды всегда совершенно чиста (покойна)» не означает, что натура того, кто следует учению Будды, всегда чиста и покойна! Она говорит о том, что конечная реальность всегда неразличима и неразделима, что в трансцендентальном плане нет обособленных объектов и процессов [их взаимодействия]. «Будда» здесь означает конечную реальность, а не Будду Гаута-му. «Спокойствие» же означает неразделимость и нераз-деленность, а не покой или умиротворенность как внутреннее состояние человека.

Следовательно, стихотворение Хуэйнэна говорит о его понимании трансцендентального; он знает, что Конечный Абсолют вне «всякой двойственности» (т. е. там не существует обособленных сущностей). Поэтому и нет ни пыли, которую бы следовало удалить, ни дерева, ни зерцала, которые должны были бы олицетворять тело и сознание.

Шэньсю не постиг этой космической истины. Его мышление так и осталось двойственным (дуалистическим). Он продолжал воспринимать тело, дерево, сознание и зерцало как обособленные сущности. Его представления, как и представления многих людей, включая буддистов, отличались полярностью, отделяя чистоту и нирвану от грязи и сансары. Поэтому он полагал, что нужно постоянно удалять грязь, чтобы можно было достигнуть нирваны, которая для него обособлена от сансары.

Таким образом, Шэньсю продолжал придерживаться позиции Хинаяны, его духовные помыслы были устремлены на обретение нравственной чистоты. Подобные устремления помогли бы Шэньсю родиться в следующей жизни среди небожителей или подняться на более высокий духовный уровень в его следующем воплощении, но сами по себе они не достаточны, чтобы привести его к просветлению Он не достиг махаянской ступени [учения Будды], как говорил великий индийский патриарх дзэн Нагарджуна, где в трансцендентальном плане нирвана является сансарой, а сансара — нирваной.

Увидев, что Хуэйнэн обладает космической мудростью, Хунжень позвал его ночью к себе и стал проповедовать «Алмазную сутру». Как только он дошел до того места, где говорится: «Вы не должны быть привязаны [к вещам], но должны выработать сознание, которое нигде не пребывает... », Хуэйнэн обрел просветление и в ту же ночь получил дхарму, но никто не знал об этом. Затем Хунжень передал учение о внезапном просветлении и рясу, наказав Хуэйнэну: «Ты стал Шестым патриархом,, ряса будет удостоверять это», — но попросил его поки»; нуть монастырь той же ночью, чтобы избежать возможных волнений среди монахов, когда те узнают, что безвестный мукомол стал патриархом.

ЕСЛИ ЧТО-ТО И ДВИЖЕТСЯ, ТАК ЭТО ВАШЕ СОЗНАНИЕ

Хуэйнэн, Шестой патриарх, отправился на юг и трудился в течение 16 лет. В 676 году он прибыл в Гуанчжоу (Кантон), и довелось ему услышать, как спорили два монаха у стен монастыря Природы Дхарм i (кит. Фасинсы), глядя на колеблемый ветром флаг Один монах говорил: «Движется флаг». Другой говорил: «Движется ветер». Шестой патриарх подошел к ним и сказал: «Движется не флаг и не ветер, движете»; ваше сознание». Когда их учитель Иньцзун (627—713). [наставник винаи] знаток «Нирвана-сутры», прослышав об этом, то, пораженный мудростью Хуэйнэна, пожела стать его учеником. Но Хуэйнэн не был даже монахом поскольку во время своего пребывания в Дуншаньскоэд, монастыре у Хунженя он был простым мукомолом Тогда Иньцзун постриг тому голову, чтобы Хуэйнэн мог стать монахом, а три недели спустя другой наставите винаи, Чжигуан, посвятил его в монашеский сан. Была выстроена [семиэтажная восьмиугольная] пагода для хранения остриженных волос Хуэйнэна. Позже, в 1154 году, монастырь Фасин по императорскому указу был переименован и стал называться Гуансяосы (Храм, прославляющий сыновнюю почтительность). Посетив этот храм сегодня, вы обнаружите не только пагоду, но и Зал Шестого патриарха, Зал Ветра и Флага, и величественное древо бодхи, под которым проповедовал Хуэй-нэн.

В течение 37 лет Хуэйнэн наставлял учению дзэн во многих известных монастырях на юге: Дафаньсы (монастырь Великого Брахмы), Гоэньсы (монастырь Народного благоденствия) и Наньхуасы (Южнокитайский монастырь), — но главной опорой в его проповеднической деятельности был Баолиньсы (монастырь Драгоценной Рощи) в округе Цаоси. У него были тысячи учеников, из которых 43 прославились своим неустанным трудом по распространению [учения] дзэн по городам и весям

СЕВЕРНАЯ И ЮЖНАЯ ШКОЛЫ

Шэньсю наследовал Хунженю в Дуншаньском монастыре и проповедовал дзэн более 25 лет. Его деятельность была особенно успешной на севере Китая, и в 700 году он был назначен государственным наставником; даже могущественная императрица У[-хоу] преклонялась перед ним. Она объявила Шэньсю Шестым патриархом и забрала рясу у Хуэйнэна, но щедро одарила его при этом, пожаловав в том числе императорскую рясу, которую принял Хуэйнэн и в дальнейшем носил ее.

Но самым любопытным в этом назначении было то, что императрица дала [патриаршью] рясу не Шэньсю, а Чжисяню [609—702], более молодому члену монашеской общины. И произошло это по следующей причине Когда императрица спросила Шэньсю, Чжисяня и некоторых других старых учеников Хунженя, обуреваемы ли они еще желаниями, все, за исключением Чжисяня, сказали, что нет. Тот же ответил: «Пока человек живет, он испытывает желания, и покидают они его вместе со смертью». Как и большинство людей, императрица воспринимала мир на уровне обыденного сознания. Она сказала, что Чжисянь проявил благородство и достоин рясы [патриарха], но Шэньсю так и продолжал пользоваться наибольшим уважением. Он прожил более ста лет, а двое его учеников, Ифу (658—736) и Пуцзи (651—739), также удостоились чести стать государственными наставниками; у последующих императоров. Пуцзи унаследовал от Шэньсю монашескую рясу как Седьмой патриарх.

Соперничество среди некоторых последователей дзэн-буддизма породило слухи о том, что Шэньсю был злокозненным человеком, пытавшимся подмять под себя Хуэйнэна. Но это несправедливо по отношению к Шэньсю. Если бы он был таким, как его представляли, то, имея большое влияние и власть, Шэньсю или его преемникам не составило бы никакого труда расправиться со школой Хуэйнэна, особенно в момент ее становления. Но Хуэйнэну была предоставлена свобода действий, он мог проповедовать что угодно и где угодно. Нет никаких оснований полагать, что Хуэйнэн или его преемники были в какой-то мере ущемлены. Напротив, Шэньсю посоветовал императрице пригласить Хуэйнэна в столицу, хотя тот и отклонил императорское приглашение, справедливо полагая, что расхождения во взглядах на учение дзэн затруднят их совместную работу.

Чтобы верно увязать все эти события со всей историей развития [дзэн-буддизма], следует помнить, что данный период был золотым веком буддизма в Китае, когда наряду с дзэн-буддизмом процветали и другие школы Большинство важнейших школ китайского буддизма, которые в дальнейшем получили распространение в Японии и других странах, были созданы примерно в это время, включая Тяньтай-цзун (яп. Тэндай) (школа «Лотосовой сутры»), основанную Чжии (591—597), Хуаянь-цзун (яп. Кэгон-сю, школа «Сутры о величии цветка»), основанную Душунем (557—640), и Фасян-цзун (школа «сознания» [школа «дхармовых свойств», дословно дхар-малакшана, китайский вариант виджнянавады, иначе йогачары]), основанную Сюаньцзаном (600—664). Само избрание Шэньсю государственным наставником (который считался также номинальным главой буддийской веры во всей империи) из большого числа достойных наставников различных школ говорит об авторитете, который он имел.

В чем же состояло различие между учением Шэньсю, именуемым теперь северной школой, и учением Ху-эйнэна, южной школой? Более всего это проявилось в подходе к концепции «просветления», где северная школа тяготела к представлению о «постепенном просветлении», а южная ратовала за «внезапное просветление». Однако следует заметить, что Шэньсю не исключал «внезапного просветления», как и Хуэйнэн не исключал «постепенного просветления», но ввиду их разного подхода к данной проблеме северную школу иногда именуют школой постепенного просветления, а южную — школой внезапного просветления.

Подходы каждого наставника определялись методами занятий. Обе школы прибегали к медитации: северная школа делала упор на изучение канонов и моральную чистоту; южная же школа все свои усилия нацеливала на сознание, прибегая иногда к оригинальным методам вроде задавания нелепых вопросов, окриков и даже ударов, и все для того, чтобы застигнутое врасплох сознание постигло свою истинную природу. Иногда говорят, что южная школа пренебрегает медитацией, но это не так. Как будет показано далее, медитация является существенной частью дзэн-буддизма, что в действительности означает «буддийская школа созерцания».

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒