«В Стране Выброшенных Вещей» 25 страница

– Хороши детки. – съязвила Мегетавеель, обиженно покосившись на всю их компанию. – Они же Тебя предали, не верили Тебе. Да и меня бросили одну…

– А ты верила Мне? – вопросил Озарил, внимательно заглянув ей в глаза, так что девушка потупилась. – Если веришь мне – следуй за Мной. Ты устала, но Я дам тебе новые силы.

Он легонько встряхнул её и, бережно поддерживая, помог Мегетавеель подняться на ноги.

– Ты слишком драгоценна в Моих глазах, чтобы Я позволил тебе оставаться такой слабой, эгоистичной и трусливой. Прежде ты была сомневающейся, праздной и доверчивой, и мысли твои постоянно двоились, мешая тебе сделать правильный выбор. Но ныне ты преобразишься, ибо Я избрал тебя, и никто не отменит Моей воли. И станешь ты Матерью для приходящих ото всех концов земли.

Мегетавеель нехотя встала с земли и вздохнула. Похоже, слова Озарила пристыдили её, и она постаралась собраться с духом и больше не капризничать. Пастушка сама как некогда потерянная и заблудшая овечка готова покорно следовать на голос своего Возлюбленного Пастуха. Наверно нельзя было её слишком строго судить, судя по её внешнему виду, натерпелась она и вправду – будь здоров. Живя в заповедных садах Лилейного Леса, она ничего не знала о настоящей жизни, так что не удивительно, что королевский двор ослепил её, и Маргарита так легко смогла вскружить ей голову. Если уж быть честными – вся их компания порядком оплошала. Взять того же Плутона – уж он-то слажал больше всех, а теперь радуется, как ни в чём не бывало. Озарил всех простил. Они видели Его уничижённым, обезображенным отроком, умирающим на башенной стене, а теперь Он выглядел таким могущественным и величественным, что даже Меченосный не смог бы сравниться с Ним.

Пока все они растерянно бродили туда и сюда, робко переглядываясь и не зная, что сказать друг другу, Озарил без устали трудился. Откуда-то повылазили всякие зверюшки и куколки-детки – все жители Лилейного Леса. И Озарил старался каждому из них уделить внимание – врачевал их раны, утешал, ободрял, каждого выслушивал. А после этого Он собрал их всех к большому каменному столу идеально круглой формы, что находился на самой вершине холма. Озарил Сам служил им за столом, Он Своими руками преломил для них свежий душистый хлеб, словно только что вынутый из печи, разделил им жареную рыбу и разлил по кубкам сок виноградных ягод. Их трапеза проходила одновременно и очень торжественно, и в то же время так просто по-домашнему – это напоминало и королевский пир, и скромный семейный ужин. Все они ощутили себя настоящими королевскими детьми. Всё это благодаря их Озарилу – Он их истинный Вождь и Царь их мечты, подобный королю Артуру, явившемуся со страниц древней легенды. Он был и строгим, и добрым, и самым сильным и заботливым, каким мог быть самый лучший старший брат, временно заменяющий отсутствующего отца. Такой Он юный, сияющий как самая первая звезда, взошедшая на небесный свод во дни сотворения мира. Одежды Его блистающие, весьма белые, как снег, как невозможно выбелить на земле. Поначалу глядя на Него – такого величественного, они оробели и не могли даже приступить к еде. Но Озарил так ласково разговаривал с ними, шутил и о чём-то расспрашивал, что вскоре их сердца отогрелись, и они почувствовали себя не чужими для Него – для Озарила они действительно были своими родными. Он ведь доказал это на деле.

– Но объясни нам, как смог Ты вернуться из той тьмы, откуда нет возврата? – осмелев, обратился к своему Господину Плутон.

– Раньше этот путь был закрыт, но добровольно отдав Себя в жертву за Моих друзей, Я победил саму смерть. – отвечал Озарил, обращая на Своего Глашатая лучистый взор. – Это дар Отца. Во Мне столько жизни, что даже смерть отступила. Отныне она повержена, её больше нет.

– Значит, смерть померла? – с довольным видом вопросила Навсикая.

Сашке по ушам резанул этот алогизм, но Озарилу, похоже, такое выражение пришлось вполне по душе. Он солнечно рассмеялся и, погладив рыжую девочку по головке, промолвил:

– Да, ты права, моя добрая Панда. Смерть мертва. Она была нашим главным врагом, и вот потерпела поражение, а значит и прочие враги нам больше не страшны. Я прошёл этот путь до конца и знаю его весь. Не бойтесь, даже если вам будет грозить гибель – вы не умрёте, но пребудете вечно со Мною. Смерть возможна только вдалеке от Меня.

– Значит, Ты сделаешь нас неуязвимыми для их оружия? – изумлённо поинтересовался Плутон. – Иначе, как ещё мы сможем избежать гибели?

– Мне кажется, Плутон, ты снова путаешься в словах. Понимаешь ли ты до конца, что значит жизнь и смерть? Ты видел своими очами Мою смерть – и вот Я жив, а Маргарита хоть и живёт, и царствует – но она уже давно мертва, душа её сгнила заживо. Можешь ли ты поверить в то, что даже если кровью твоей оросится земля, даже если оборвётся твоё дыхание – ты всё равно будешь жить? Вот о чём Я говорил тебе – о жизни, которая не кончится вовеки, как истинная Музыка. Умирал Я в бесславии, в немощи, в скорби, но восстал в силе и славе Отца. Так и ты ныне хрупок и слаб, но Я дам тебе новое рождение в преображённом облике, когда настанет твой черёд.

– Так и цветы умирают с морозами, а по весне оживают. – молвила Навсикая, глядя куда-то вдаль. – Они всю зиму спят погребённые в земле, чтобы воскреснуть в свой час. Не умерев, не вкусишь жизни. Да будет так.

Озарил возвёл на неё долгий пронзительный взгляд, и глаза их встретились. Они молчали, но казалось, они безмолвно заключили некое тайное соглашение.

– Вы все так драгоценны в Моих глазах, что Я никогда от вас не откажусь. – продолжил Озарил. – Я уплатил эту цену сполна, и Маргарита больше не имеет над вами власти. Прежде по закону всякий преступник принадлежал ей, всякий творящий зло становился рабом её воли. Но самое печальное, что нет ни единого человека, кто бы ни совершил зла из всех живущих на земле. Во многом или в малом – но виновны все. Оттого Маргарита и считала себя законной хозяйкой всего этого мира. Но отныне будет не так. Верно, что всякий преступающий закон, должен понести казнь за свою вину. И без пролития крови не бывает прощения. Я же принял наказание и пролил кровь за всех согрешивших против закона. Этого вполне достаточно. Вы – Мои. И Я Сам буду оправдывать вас пред Моим Отцом.

– Так значит, войны не будет? – тревожно и радостно задал Саша свой главный вопрос.

– Я хочу, чтобы вы отдохнули и набрались сил. – отвечал Озарил. – Мужайтесь. Война грядёт. Маргарита вскоре ударит, и каждому из вас придётся на деле доказать, чью сторону вы избрали. Но горше всех бед – вот-вот явиться их господин.

– Но я-то думал нам теперь нечего бояться. – удивлённо выговорил Плутон, внимательно всматриваясь в Его серьёзное и одновременно улыбающееся лицо. – Ты с нами и всё решишь Сам. Самое страшное позади…

– Напротив всё только начинается. – к их общему изумлению откликнулся Озарил. – Всё самое жуткое ещё впереди. Тьма сгустилась, а вскоре ещё гуще станет…

И тут Сашка не поверил своим ушам – Озарил рассмеялся!.. Обреченно поникшие, напуганные Его словами, они не могли поверить своим глазам – Он что издевается? Но смех Его, как звук горна, как капель по весне, звучал всё громче, всё радостнее и чище. Этот смех был столь же живительным, как и музыка Георгия, которой можно побрызгать как студеной ключевой водой.

– Скорбь, боль и тьма – вот что уготовила вам Маргарита… – продолжал Он – …но мужайтесь, Я уже победил это лихо. И не вечно будет мрак там, где ныне он огустел. Ярость их – лишь от осознания собственного бессилья. Маргарите не удалось похитить вас у Меня. И оттого она попытается сокрушить, уничтожить вас. Грядёт её господин – но не имеет он ничего ни во Мне, ни в вас. Он знает, что обречён – тем сильнее будет его гнев. Когда он придёт, будете иметь скорбь. Но проявите терпение и храните меж собой мир. А главное дождитесь Меня…

– Дождаться? То есть, Ты опять покинешь нас?! – в ужасе воскликнул Плутон, подскочив на ноги. – Ты бросаешь нас на пороге войны? Но разве не в это время Ты установишь Своё Царство и свергнешь Маргариту с её прихвостнями?..

– Не тебе знать Моё время. – несколько строго осадил его Озарил. – Отец открывает Свои тайны только Мне, а твоё дело – просто доверять. Ты словно упрекаешь Меня в том, что Я «опять» вас «бросаю». Но Я и не оставлял вас. Или Ты снова усомнился во Мне?

– Прости. – опечалено промолвил парень. – Но мне страшно вновь остаться без Тебя. Мы сами ни за что не справимся с Маргаритой.

– Это и не твоё дело. Не тебе её свергать. Ты должен уберечь их. – с этими словами Озарил кивнул на всю их компанию. – Я вверил их твоей заботе. Ты возглавишь оборонительные сражения, если на вас нападут. Но не лезь на рожон. Твоя неуместная отвага может обернуться горьким бедствием. А ныне Я должен возвратиться к Отцу с этой победой. Отец Мой славнее и сильнее Меня, и Я возвращусь с Его силой, чтобы окончательно сокрушить царство Маргариты. Тогда Я Сам поведу вас в последней битве, и каждый вооружится, чтобы противостать им. С мечом в руках придётся вам встретить их господина. Без сражения невозможна и победа. Но исход сей битвы уже решён, они не в силах повредить вам, если вы будете покорны Моей воле. Главное дождитесь Меня. Ведь Я никогда не опаздываю. Не печальтесь, друзья Мои. Вы не останетесь одни. С вами пребудет Матерь – Невеста Моя, Мегетавеель.

Озарил говорил вдохновенно, но Его последние слова были приняты всей их компанией без энтузиазма – они уныло, с сомнением покосились на обессилевшую, насупленную пастушку. Она и сама была смущенна, напугана – спасибо, хоть капризничать перестала…

– А так же Я вскоре пришлю к вам доброго Наставника и Друга, который укрепит и вдохновит вас. – продолжал ободрять их Озарил. – Он напомнит вам все Мои слова и убережёт до Моего возвращения. Слушайте его, как Меня. Первая победа, которую вы должны одержать – это победа над своим собственным страхом и неверием. А побеждающего Я Сам отведу в Мой Сад, плоды которого исцелят каждую душу.

Так или иначе, Озарилу всё же удалось приободрить Своих грустных, растерянных деток. Его явление как утренняя заря, Он пришёл к ним как дождь, орошающий жаждущую, иссушенную почву их душ. В Нём было столько жизни, бьющей потоком, и они словно утоляли жажду в общении с Ним. Вот чего им всегда не хватало. В Озариле они нашли источник сил и радости, неисчерпаемый как Море, как Небо. Он был бесконечно деятелен и активен, не прекращал служить им – исцелял, кормил, увещевал, что-то мастерил, словно хотел отдать им всего Себя до конца, без остатка. Он сумел уврачевать раны Лилейного Леса, нанесённые пожаром, и казалось, с приходом Озарила Лес расцвёл ещё пышнее прежнего.

К закату сего славного дня у подножия холма свершилось ещё одно знаменательное событие, навсегда изменившее жизнь Александра Горского – Сам Озарил возвёл его в рыцари. Сашка прошёл надлежащее омовение, принял чашу из Его рук и дал настоящий обет. Вся церемония была действительно нешуточным делом. Саша всеми силами старался тщательно вдумываться в слова обета, чтобы не бросать слов на ветер. Его охватило такое волнение, трепет и ликование, что были несравнимы со всеми его прежними переживаниями. Это воистину был самый торжественный миг в его жизни. Теперь он, так же как и Плутон, принял от Озарила прекрасный сверкающий как молния меч. И это была не какая-нибудь игрушка, а вполне реальное грозное оружие, которым еще, к слову сказать, Сашке предстояло научиться владеть… Когда церемония подошла к концу, все радостно поздравили его, друзья радовались вместе с ним. Однако помимо торжества в Сашкиной душе мелькнул и благоговейный страх. Теперь он ощущал, что больше не принадлежит себе, словно вся его жизнь отныне – это лишь милостивый дар его Господина, и ему предстоит ещё однажды со всей ответственностью дать Ему за всё отчёт. Разве может верный рыцарь Озарила курить и попивать коньячок с друзьями, клеить девок и дрыгаться на дискотеках ночи напролёт?.. Разве может он и дальше внимать Маргаритиному вранью, поддаваться «очарованию зла» и тратить свою драгоценную жизнь на эту бесполезную суету?.. Его праздность, его высокомерие – всё вмиг оказалось перечёркнуто гибелью и славным возрождением Озарила. Как мог Он одним лишь Своим кротким и решительным взором навсегда поразить Сашкино сердце, перевернуть всю его упорядоченную жизнь с ног на голову? И это было так тревожно, пугающе и в то же время – блаженно. Как всё-таки славно перестать быть выброшенной, потерянной вещью!..

Лишь в сумерках Озарил успокоился от Своих трудов. Он выглядел несколько уставшим, даже измождённым, и всё же взгляд Его сиял от радости, словно служа другим, отдавая – Он насыщается Сам. Теперь Он мог отдохнуть после столь плодоносного, насыщенного дня. Вместе с Плутон, воспев, они ушли в сторону недавно закатившегося Солнца, и лёжа на траве, они долго беседовали, смеялись и пели. Саша с улыбкой взирал на них со стороны. Они как два солнца – Светило большое и светило маленькое – прекрасный Король и Его золотоголовый Глашатай. Ветер доносил обрывки песен Плутона, и как бы Сашка порой не злился и не ворчал на брата, всё же он не мог не признать – голос Георгия, музыка, творимая им это воистину некое чудо, небесный дар.

«…золото – голос того, кто скалы вёл бы пением».

Так Сашка и задремал, глядя на них. А когда он среди ночи резко пробудился, то обнаружил, что Озарил ушёл, пока они спали. Ушёл, словно Его и не было. Впрочем, нет – Его явление настолько изменило их сердца, их жизни, что всё бывшее до Него казалось сном, будто они только теперь, поговорив с ним, наконец-то пробудились и начали жить, а до этого только грезили реальной жизнью.

Саша подошёл к брату, что одиноко стоял на вершине зелённого холма под полной луной. Его строгий силуэт отбрасывал острую, чёрную, словно вырезанную из бархатной бумаги, тень. Издали он походил на изящноё молоденькое деревце. Плутон снова был озарённым радужным мальчиком, мелькающие прежде сомнения и разочарование покинули его лик, он, как и прежде стоек и твёрд духом. Сашка не мог подобрать слова, поэтому просто молча, кивнул ему, как бы интересуясь: «ну, что?.. » Плутон понял, подтвердил:

– Да. Ушёл. Дал последнее напутствие и велел ждать… И ещё… сказал, что Ему нравиться моя музыка… и даже то, как я танцую…

Плутон звонко рассмеялся, и даже в ночном полумраке было видно, как он улыбается – это неугомонное солнце готово светить и среди ночи.

– Хотя бы Он видит меня в ином свете, не как остальные…– со смущённой радостью вздохнул он. – А то как-то, знаешь ли, надоело, что все меня за психа принимают…

Он немного помолчал и оживлённо продолжил:

– Понимаешь, ведь все мы частички Его Души, исшедшие от Него и к Нему возвращающиеся. Он озарил всё сущее – и явились мы. Своим огнём Он зажёг пламя в каждом из нас. Он Сам вдохнул в нас жизнь, и от Его дыхания обрелись наши души. Мы должны были быть едины, но вместо этого разделяемся в наших распрях, грызёмся по волчьему, невзирая на то, что все мы братья.

Говоря это, он невольно покосился на Сашку. О да, кому же ещё лучше всех знать про братскую грызню, как не братьям Горским!..

– Но в Нём мы все снова воссоединимся. – вновь заговорил Плутон. – После всего этого… Там – Дома… Ну, ты понимаешь?..

Сашка не понимал. Но слушать было на удивление приятно, нечто необъяснимое, не постижимое для разума цепляло некие струнки его души – это было сверх понимания, но он ощущал это сердцем. А Плутон тем временем запальчиво продолжал, похоже, и не особо заботясь о том, что там брат понял, я что нет.

– Наши души всегда будут жить в Его бесконечной, необъятной душе. Поэтому нам не нужно так стремиться кем-то или чем-то обладать. И вообще самый лучший способ сохранить и увековечить вещь – это подарить её. Всё что мы прячем – рано или поздно будет потеряно. И лишь отдав, мы обретаем. А главное наше приобретение – это Сам Озарил. Принимая Его, ты словно начинаешь владеть всем миром, всей вселенной.

С этими словами Плутон широко взмахнул руками, совсем уже забывшись, так что, чуть не зашиб брата. Сашке тут же припомнился Цербер. И теперь он, наконец, понял – нет, это не просто театральные позы или какая-то игра, как ему раньше казалось. Во всех этих жестах и странных, слегка пафосных речах выражалась общность их необъятного, безумного пыла и широта двух этих душ – столь несхожих меж собой Георгия и Кукловода.

…И Плутон снова говорил и говорил. Уже совсем не беспокоясь о том, что Сашка что-то упустит или не уловит суть его пламенной речи. На него видать вдохновение снизошло. У него, как и у Цербера всё по вдохновению…

– Озарил сказал мне, что важнее не борьба со злом, а борьба за добро. Порой мы так озабоченны сражением со злом, что губим вокруг себя всё хорошее. Но если мы будем созидать и хранить в себе Его свет и Его истину, то места для дурного и не останется. Озарил говорит, что мы своими только силами всё равно не одолеем зла… И всё же я не понимаю. Мы ведь не можем совсем бездействовать! Иначе и уберечь ничего не удастся… Но раз Он так говорит…

Плутон уже, похоже, настолько увлёкся, что совсем перестал замечать Сашкино присутствие и говорил всё это будто самому себе. Что поделать – у психов и гениев такое бывает. Кем из них является Плутон?.. А, наплевать! Главное пусть говорит, говорит!.. Сашка взахлёб слушал брата, увлечённый его красноречием. Его слова словно поток от Озарила, он просто не может промолчать, будто он разорвётся, если не передаст брату всех истин, что открыл ему его Господин.

– И Страна Выброшенных Вещей – это не предел! – воодушевляясь всё больше, воскликнул Плутон. – Мы думали, что это место едва ли не рай – предел всякого совершенства. Мы привязались к Стране настолько, что стали бояться её потерять. Но на самом деле это лишь наше временное пристанище, мы не должны держаться за него. Свой истинный Дом, наш дорогой Сад мы потерял давным-давно… Его мы искали повсюду, по нему тосковали. И теперь, благодаря Озарилу, мы сможем туда возвратиться. А Маргарита… Самое печальное, что она ведь и не врала, когда называла нас своими детьми. Она ведь мать порока и своеволия, которое она нарекла свободой. И прежде мы сами избирали её, отвергая Озарила, и даже не замечали этого. Всякий раз, идя наперекор Его воли и поддаваясь своим желаниям, мы шли у неё на поводу, и этим признавали её господство в наших жизнях. Мы были достойны её – злые, самодовольные, эгоистичные дети, сбежавшие из Дома… Но Озарил освободил нас от её власти, усыновил и принял как родных. Каким же долгим, утомительным, горьким и бессмысленным был этот путь… Из Сада мы сбежали, и в Сад мы возвратимся…

Плутон сомкнул уста, замер, глядя в бездонное, как очи Озарила звёздное небо. Как приятно на него смотреть, когда он такой просветлённый, такой лучезарный!..

«Солнцу прежде всего надо быть солнцем».

В тот день Сашка поздно заснул, тревожно спал, да и пробудился он ни свет, ни заря – впрочем, до сна ли теперь, после всех радостей минувшего дня. На сей раз, вопреки традиции он поднялся раньше всех ещё на рассвете и обошёл полянку, на которой они все дружно уснули прошлым вечером. В этих предрассветных сумерках так славно смотрелись спящие Плутон и рядом с ним Навсикая в обнимку со своей пандой – они дремали, зарывшись в поросль светящихся лилий, а над их головами парили блуждающие огоньки и рисовали радужные блики на ликах спящих. И только меч Плутона, лежащий между ними, разделял их, как серебристый ручеёк промеж двух берегов. Белое лилейное море вздымалось над ними, и спящие тонули в его волнах, а окружающие их цветы благоговейно качали своими головками, как певчие древнего монастыря. Такие они спокойные, такие непривычно безмятежные. Бестревожно вздымается худенькая впалая грудь Плутона, его ребра проступают даже через майку, но вид у него всё равно такой живой, свежий – солнце улыбается во сне, сквозит через золотую завесу павших на его точёный лик волос. Восковые личики спящих словно светятся, и также поражает своим сиянием акварельная прозрачность запястий Навсикаи – её ладошки обращены к Небу, словно она молитву творит. Она спит, свернувшись калачиком – эта гибкая куколка без костей, в своей любимой позе эмбриона, с неестественно вывороченными ручками и ножками. И Сашке подумалось: ну какие же они славные, какие хорошие… когда спят – вот так почти плечом к плечу Плутон и его Спутник. А вот как проснуться! – и начнётся… Вечно они на пару всех строят, орут, а то и ещё кусаются или дерутся. Эх, усыпить бы их на недельку что ли! Красивое ведь зрелище…

Слоняясь туда и сюда без дела, Сашка почувствовал, что его мысли опять возвращаются к излюбленной, наболевшей теме… Итак, Добро и Зло. Теперь самое время расставить все точки над «i». Вот интересно: кому из Сашкиных знакомых захотелось бы вживую поглядеть на забавы Джокера и Меченосного, на игры Цербера с куклами?.. Очень неоднозначный вопрос. А фильм про всё это точно бы прошёл на «ура», люди отчего-то до свинячьего визга любят «мясорубку» в кино. То от чего их стошнило бы в реальности, доставляет некое извращённое наслаждение, когда они смотрят это по телеку. Сашка и сам всегда едва в обморок не падал при виде крови, зато кровавые ужастики смотрел с удовольствием. Следовательно, если резня в кино нравится подавляющему большинству, то можно сделать вывод, что задатки маньяка есть, чуть ли не в каждом втором обывателе. Ведь, по сути, какому нормальному человеку всё это может нравиться? И если зло в реальной жизни это плохо, то разве смотреть на зло разыгрываемое как на сцене – это так уж безобидно? Пассивно смотреть на зло – это то же самое, что соучаствовать в злодеянии. Так было когда они взирали на казнь Озарила – их не оставляло это ужасающее чувство, что все наблюдатели этого являются и соучастниками. Может быть, Плутон был и прав, когда твердил, что необходимо возненавидеть зло во всех его проявлениях и бежать от него как можно дальше?.. В любом случае Сашке больше явно не захочется смотреть никаких ужастиков – спасибо, уже насмотрелся в Стране Выброшенных Вещей. Наслаждение от лицезрения творимого зла может получать лишь Палач, лишь Инквизитор, как Меченосный, что блаженно упивается людскими страданиями. И многие Сашкины друзья, увы, подобны ему, только в меньших размерах – у них ведь попросту нет его всевластия, так что им приходится довольствоваться их мелкими эгоистичными радостями – смотреть «мочилово» по телеку, отстреливать всех подряд в их компьютерных играх, а также между делом «тешить душу» враньём, сплетнями и столь ненавистным для Навсикаи суесловием. Люди почему-то любят причинять друг другу боль, если уж не физическую, то хотя бы моральную – у некоторых есть даже восхитительный талант убивать словами… И всё это зло, зло, зло…Сашкины мысли побрели ещё дальше, и он задумался над ещё более сложным вопросом. Вообще-то каждая даже самая последняя сволочь в глубине своей души догадывается, что творить зло – это плохо. Но мало, кто задумывается над тем, что не делать добро – это то же самое, что творить зло. Все наши добрые побуждения, благие намерения чаще всего обращаются ничем, и на месте образовавшейся пустоты неизбежно зарождается какая-нибудь пакость. Есть ещё такое слово, очень неприятное, страшное и неактуальное в наше время… Саша порылся в своей памяти и с трудом его вспомнил – ага точно, грех. Значит несделанное добро тоже грех? Сашку всего как-то даже передёрнуло, и он отрицательно помотал головой. Ну вот, дофилософствовался! Такие мысли скорей свойственны Георгию, но откуда они только взялись в умной башке гуманиста Александра Горского? Все эти рассуждения были несколько пугающими, однако они словно сами собой сложились в его голове – прям, хоть книжку про это пиши… Наверно, он опять несколько увлёкся, надо бы оставить развитие этой темы на потом. Главный урок, который Сашка вынес из всех минувших событий – это то, что играть со злом по любому опасно. Так он и заявит напрямую всем своим друзьям, если конечно вернётся в тот нормальный мир. Нет, ну ребята, вы, что реально хотите, чтобы миром правили орки?..

Тем временем пробудилась Мегетавеель, и Сашка несмело подсел к своей новоиспеченной «Матери». Надо признать, видок у неё был довольно-таки жалкий и растерянный. Она сменила свои драные лохмотья – остатки «великолепия» Маргаритиного двора – на более простое и скромное платьице. Ей это куда больше шло. Расплетённые тяжёлые локоны, словно водопад в единый миг, скованный морозом, ниспадали до самых колен. Волосы покрывали её всю и были словно вторым одеянием – как покров или подвенечная фата. И всё же вопреки всему пастушка вызывала у Сашки куда более тёплые чувства, нежели Маргарита. При одном воспоминании о своей предыдущей «мамочке», парня передёрнуло. Маргарита пробуждала в душе такие животные страсти, что становилось жутко от себя самого, а после неизбежно начинала мучить тошнота от преизбытка наслаждений. Как только Сашка мог на это купиться? Мегетавеель же в свою очередь пробуждала… ну, по крайней мере, жалость. И всё же глядя на неё такую бледную, поникшую, вопреки логике и назло Маргарите хотелось стать хоть чуточку благороднее. Всё-таки несмотря ни на что, было заметно, что Мегетавеель слегка преобразилась – она уже не была такой безликой как прежде, у неё появилось своё лицо, новое выражение и некая обновлённая всеозаряющая красота. Та великая повесть, что должна быть написана её жизнью, уже начата. Искушение, падение и возрождение – всё это в итоге сделало её сильнее и прекраснее. Значит и она ещё не безнадёжна. Теперь она для них была живым напоминанием об Озариле, словно в ней живёт Его частичка, за ней было будущее, и, казалось, в самой глубине её души скрывается ещё не найденное, великое Сокровище.

Мегетавеель сидела, поджав колени и подперев лицо руками. Запустив перламутровые пальцы, будто покрытые инеем берёзовые ветви, в растрепавшуюся копну своих беломраморных волос, она уныло пробормотала:

– Он так сильно в меня верит… Но какая из меня Мать? Такая жалкая, такая ничтожная. Маргарита смеялась прямо мне в лицо, а я им слепо верила. И Джокер… – при воспоминании о нём её передёрнуло, и она, поежившись, прошептала. – Я же почти поддалась их обману. Как Озарил мог простить меня?

– Почти все мы, так или иначе, поддались им. – попытался утешить её Саша. – Каждый из нас в чём-то да совершил промах. Даже Плутон… Но Озарил всех помиловал. Ему, в конце концов, виднее. Он понимает нас лучше, чем даже мы сами можем себя понять.

– Да, и Он знает тех, кого избрал. – с улыбкой молвила Мегетавеель.

Она решительно поднялась во весь рост – такая статная, стройная. Её бледный лик был подобен восходящей звезде, она смело взирала прямо на жарко пылающее новоявленное Солнце, и теперь Сашка нисколько не сомневался – да, так и есть – она их истинная Мать.

И так в полном бездействии и покое прошло ещё несколько дней. Всё бы конечно ничего – живи себе да радуйся – но Плутон от нетерпения метался как заведённый, постоянно срываясь на всех подряд без разбору. Ему, видите ли, всё неймётся. Он был готов хоть сейчас мчаться в Полис и биться с Маргаритой самостоятельно. Брат снова стал жутко раздражать Сашку, как и в былые времена. Это безалаберное белобрысое солнце, не переставая, носиться туда-сюда, мельтешит перед глазами, гоняя свой солнечный ветер. С трудом Мегетавеель удалось обуздать его пыл и призвать к порядку. Прислушавшись к ней, он опомнился и притих – она явно являлась для него авторитетом. Но хоть он и присмирел, Сашка догадывался, что только на время. Все эти дни их беседы были раскалены до предела и едва не заканчивались ссорами. К счастью бдительная Навсикая не давала им, как следует разойтись. тери" подсел к своей новоиспеччённой, и сашка «И всё-таки Спутник – это круто» – с гордостью за Навсикаю думал Сашка. Раньше ведь у Георгия было много искусственных спутников. Нет, ну у него, конечно же, были друзья – вполне реальные и даже в большом количестве. Он ведь разносторонняя личность – с ним всегда весело, и всем были полезны его музыкальные способности, умелое владение языками и не дюжие познания в области техники. Каждый мог что-то поиметь с Георгия, но сам он вряд ли кому-то был нужен. И только эта безобразная рыжая девочкой стала его настоящим боевым товарищем. И, кстати говоря, совершенно безвозмездно.

А вот Сашка постепенно стал как-то сникать, будто лопнувший шарик. После всех этих радостей и возвращения Озарила его энтузиазм стал потихоньку улетучиваться, впереди разверзлась бескрайняя пропасть неизвестности и неразрешённых вопросов. Это напоминало первую учебную неделю после новогодних каникул. Все, кажется в два раза серее скучнее, подарки распакованы и уже наскучили, от праздничного застолья осталась одна изжога и похмелье, и наступили унылые трудовые будни. Как тут радоваться – ведь его лучший друг остаётся в заблуждении. Маргарита творит ЗЛО, а Цербер всё же хранит верность ей. Нечаянно разыгравшаяся Сашкина депрессия достигла таких размахов, что даже Плутон приметил это и забеспокоился. Как-то утром после завтрака он лениво поинтересовался у брата:

– Ну и чего там у тебя стряслось? Рожа такая кислая…

Сашка на радостях принялся взахлёб жаловаться, он уже не мог сдерживаться, и, понадеявшись на то, что Плутон сможет его понять, он выложил брату все свои мрачные соображения на тему Цербера и их собственного расплывчатого будущего.

– И внутри в душе, знаешь ли, так пусто. Пусто… Прям, выжженная пустыня. – скороговоркой выдал под конец Сашка, истерично изливая душу брату, прямо как на приёме у психотерапевта. – Всё во что я уверовал – сплошь мираж… А я как заблудший потерянный караван…

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒