«В Стране Выброшенных Вещей» 20 страница

Это «мы» прозвучало, будто они с Сашкой уже состоят в законном браке. Впрочем, Инфанта была довольна. Девочки они вообще, похоже, любят таскаться со своими мальчиками за ручку куда угодно…

– Ладно, пускай. – пожал плечами Плутон.

– А я? – обиженно проканючил Якоб. – Про меня забыли? Это я ведь рассказал…

– Ну, если ты так хочешь – то конечно пойдём с нами. – дружелюбно кивнул тот. – Вместе оно и веселее.

– Точно. Без него мы прям от тоски сдохнем. – ядовито высказалась Навсикая.

Саша даже удивился, с чего это она? Вроде все конфликты в прошлом, а она всё так и норовит, если не укусить, так ужалить словами. Наверно, просто рыжие не ладят с рыжими. Но на ворчание Навсикаи никто не обратил внимание. Теперь главное – Озарил. Сколько уж было разговоров, и вот наконец-то они его увидят. Сашка был сам не свой от этого волнения.

Вшестером они возвратилась в Полис. Навсикая всё никак не хотела угомониться – её беленькое личико имело крайне недовольное выражение, она тревожно водила носом, не переставая нюхать воздух, и вообще передвигалась утомительно медленно, крадучись, как лазутчик в стане врага.

– Слышь, надоело уже! – вплеснув руками, пожаловался Сашка брату. – Чего она еле тащится? Мы ползём как улитки…

– Тише ты! – шикнул Плутон на него. – Она чует опасность. А я доверяю ей…

Неизвестно, что там чуяла Навсикая, но вскоре даже Сашке стало как-то не по себе. Улочки Полиса обычно такие шумные и многолюдные были пусты. Изредка под ногами прошмыгнёт какая-нибудь испуганная малявка. Это вовсе не то, что ожидал увидеть Саша после слов Якоба. Лишь выйдя к пристани, они увидели сидящего на берегу старика Дедала. Он мастерил что-то, не переставая бормотать нечто бессвязное себе в бороду. Завидев их, он встрепенулся, тревожно оглядываясь по сторонам.

– Мир тебе, отче. – подойдя, приветствовал его Плутон. – Тебя отпустили из Дворца? А сын твой – он жив ли, здоров?..

– И тебе мир, юный глашатай. – отозвался тот. – Да только вот, сколько ещё этот мир продержится?.. Да, Маргарита позволила мне покинуть Дворец. Да и сын мой теперь на воле. Скоро ведь не будет разницы между её логовом и Полисом – всё будет одно. Всё одно… Я вот крылья пытаюсь сладить – улететь бы с сыном на Авалон или ещё дальше… – шёпотом поведал старик, затравленно озираясь.

Словно и вправду помешанный он рыскал взглядом туда и сюда, будто в поисках убежища, руки его дрожали, и он продолжал едва слышно шептать:

– Лихо грядёт! Отсюда нужно спасаться. Бегите!.. Пока ещё не поздно. И я улечу с моим мальчиком. Он моё последнее утешение. Хоть он и не родной мне сын, я воспитал его как своего кровного. Однажды я нашёл его на этом берегу, когда он был ещё совсем крохой. – морщинистое лицо Дедала озарила нежная улыбка. – Я научил его всему, что знал сам, и он помогал мне в моей плотницкой мастерской… Когда он обнимал меня, смотрел в мои глаза – мне казалось, все мои грехи могут быть прощены. Я ведь столько лет исполнял все ведьмины прихоти – построил Маргарите её Дворец с этими проклятыми лабиринтами, творил её кривые зеркала, зачарованный хрустальный шар… Вскоре она поглотит, пожрёт всё вокруг и Полис, и всю Страну. Бегите!..

У Сашки противно заныло под ложечкой после такого разговора. Этот несчастный старик вызывал жалость. А его мрачные намёки заставляли задуматься, а не зря ли они сюда притащились? «Бегите…» Сашка это за последние дни слышит уже не первый раз. Может, стоит прислушаться к тому, что люди говорят?..

Оставив старика, они прошли дальше и увидели его сына, идущего им навстречу у самой пенной кромки воды. Солнце, жарко пылающее за его спиной, ослепило их, и на миг показалось, что мальчик шагает прямо по поверхности Моря.

– Рад тебя видеть в добром здравии. – обратился к нему Плутон со сдержанной улыбкой.

Похоже, этот мальчик вызывал у него крайне противоречивые чувства, и он сам не мог определиться, как относиться к нему.

– Я тоже рад встретить тебя. – просиял отрок. – Ты быстро оправилась после всех минувших бедствий. Мне нравится твоя решительность и непоколебимость. Однако порой твои опрометчивые решения могут навредить твоим ближним…

– Ты говоришь так, словно давно меня знаешь. – тревожно вглядываясь в его светлое лицо, пробормотал Плутон.

– Тебя это удивляет? А меня больше удивляет то, что ты никак не хочешь меня узнать. – грустно молвил мальчик. – Я тебя зову, зову, а ты не слышишь… Иди же за мной – я отведу тебя к Отцу. – протянув ему свою длань, проговорил он.

– Да мы только что разговаривали с твоим сумасшедшим отцом! – вмешался Якоб и, нетерпеливо дёргая Плутона за рукав, не переставал беспокойно переминаться с ноги на ногу. – Ну, идём же! Идём!.. Там Озарил, а ты тут трепешься со всякими. Ну, что ты за глашатай, если вечно тормозишь?

Якоб умел надавить на больное. Плутон ещё немного потоптался, переводя неуверенный взгляд с мальчика на друзей, и всё же последовал за ними.

– Плутон! – сделал ещё одну попытку сей отрок. – Вспомни, что ты мне обещал…

– Боюсь, ты меня с кем-то путаешь. – кинул через плечо парень. – Я никому не даю обещаний. Разве что своему Господину – Озарилу…

– Быстрей! Быстрей!.. – назойливо подгонял Якоб.

На бегу, Саша обернулся и увидел, что мальчик так и стоит, простерев к ним свою тоненькую, как тростинка ручку, а на лице его что-то блестит… Слёзы? Слёзы!.. И Сашка почувствовал, как к его горлу подкатил ком. Что всё это значит? Но нельзя останавливаться! Быстрей! Быстрей!...

Все они какие-то заторможенные с трудом передвигали ногами, спотыкались на каждом шагу, словно их что-то оттягивает назад. Один лишь Якоб был непривычно бодр и возбуждён. Они остановились перед Башней, и у Сашки подкосились ноги от одного её вида. Она была уже почти достроена – столь страшная, вселяющая ужас, чёрная во свете солнца – она чертила вокруг себя угольно-чёрные тени, давила своим грозным величьем. Её исчерна-багрянные стены украшало множество кривых зеркал и масок. Хорошо если Озарил и вправду намеревается разрушить эту Башню. Однако она стоит такая гордая, такая властная под стать самой Маргарите – и словно с кривой усмешкой, как издеваясь, всем своим видом кричит о том, что её не сокрушить… Высокая башенка с часами на полночь жадно царапала небосвод. Полуденное солнце тонуло в тёмных облаках, сея неестественный, болезненно алый свет. Наползло какое-то душное марево, стало даже трудно дышать. Якоб, проявляя неожиданную, отчаянную смелость, первым шагнул за врата, маня за собой остальных. Высокий забор, опутанный колючей проволокой, казалось, не пропускает ни света, ни свежего воздуха. Несмотря на полуденный час, здесь царили дымные сумерки – стылые и одновременно раскалённые, так что Сашку бросило в жар, и пот прошиб с головы до пят. Здесь не было ни души, не слыхать шума работы, да и никаких следов Озарила тоже нет. Повсюду были навалены обломки строительных материалов, груды щебня, из подземных шахт валил дым. Над огромной аркой башенных врат виднелась величественная фреска – конечно же, руки бесподобного Мастера Цербера – она изображала Маргариту во всём её великолепии и славе. На своих руках королева держала прекрасного младенца, но чем больше Саша всматривался в его черты, тем страшнее ему становилось. Под фреской на стене было подвешено кадило, в котором курилось нечто благовонное, дурманящее – так что голова у Сашки начала кружиться, и он уже не мог оторвать завороженного взгляда с этого, подобного иконе, образа Матери-Королевы. Но внезапно произошло невероятное, и парню пришлось опомниться. Врата, в которые они только что зашли, шумно захлопнулись, хищно клацнули стальные запоры, а из теней вдоль башенных стен, из-за мусорных завалов и из алчного зева распахнутой арки повалили ангельски прекрасные, адски жестокие куколки – вся свита Маргариты. А вот и она сама, сидящая на престоле, который несут на своих могучих плечах её верные братья-валеты. Королева была беспощадно, бесстыдно прекрасна, стократ смелее и откровеннее, нежели прежде был её нынешний наряд. Лиф платья – дурманящий ворох цветов, плечи оголены, полупрозрачные одежды водопадом скользят вдоль тела, готовые вот-вот пасть, упорхнуть прочь.

Братья Горские отчаянно переглянулись, и в их полных ужаса глазах читался единый вопль: «О, идиоты! Какие же мы идиоты!.. » Со всех сторон они оказались окружены, и тут неожиданно – Якоб, как ни в чём не бывало, проворно юркнул сквозь толпу и ловко вскарабкался на колени Маргариты, прижавшись к её полуобнажённой груди с самым умилительным и невинным выражением лица. Королева ласково погладила его по головке и сладко молвила:

– Умничка, детка. – и возведя жадно горящие, ужасающе прекрасные очи на Плутона со всей его компанией, пропела: – Ну, с возвращением, миленькие мои…

– Ах, ты тварь! – вскинулась Навсикая, грозно поглядев на Якоба. – Я всегда чуяла – в нём какое-то лихо таится! От него гнилью прёт, как от пауков. Только попадись мне – я тебе голову оторву!

– Какой же я дурак! – сокрушённо воскликнул Плутон и, смерив Якоба презрительным взглядом, процедил сквозь зубы: – Предатель!..

– Ой, да бросьте вы! – с наглющей ухмылочкой развязно протянул тот. – Я просто привёл вас на покаяние к Мамочке. Хватит вам уже бегать от Королевы и играть в лесных разбойников.

Опешивший Саша, не веря своим ушам, во все глаза смотрел на злорадно улыбающегося Якоба. Нет, это не могло быть правдой! Разве может позитивный, развесёлый приколист Якоб – тот, который одним из первых встретился ему в Стране Выброшенных Вещей – стать предателем?! Конечно, Сашка всегда знал, что за ним водятся всякие мелкие грешки – он капризничал, жаловался, завидовал Церберу и лебезил перед ним – такие рыжие лисята водятся в любом саду. Но оказалось, в душе Якоба водятся звери и похлеще сродни тем, что прячутся за строгой маской лица Джокера.

– Но в чём же дело? Вы расстроены? – прекрасной музыкой прозвучала речь Маргариты. – Ну, так идите ко мне – я успокою и утешу вас…

И спихнув Якоба с колен, она соблазнительным жестом оправила складки своих одежд и с томным прищуром обратилась к Плутону:

– Расскажи мне, золотце моё, что тебя тревожит? Подойди ко мне. Мама всегда примет тебя на руки – простит, приголубит…

От звучания этого томительно-тягучего голоса королевы Сашку всего заколотило. Одним лишь движением нагого плеча, прерывистым дыханием и пленительным взглядом она возбуждала самые страшные, запретные фантазии, пробуждая в душе такие потаённые желания, о которых он и сам никогда не догадывался. И откуда только вся эта пакость взялась в Сашкиной душе?!. С трудом держа себя в руках, пытаясь не глядеть на Маргариту, Саша старался держаться поближе к брату. От Плутона исходил такой запал гнева, такой священный жар, как от безжалостного, палящего солнца, которое растопит все ледяные оковы – и даже чары Маргариты рассеивались, меркли вблизи него.

– Ты никакая не мать. – холодно отозвался он на сладкие песни королевы, окинув её брезгливым взглядом. – Ты самозванка.

Вся свита Маргариты испуганно ахнула, услышав его слова, а он невозмутимо продолжал:

– Я не желаю иметь ничего общего с твоим игрушечным царством. Ибо всё творимое тобою – грех.

– Какой же это грех, если это красиво? – вполне искренне удивилась королева. – Кто же тебе, сладенький мой, внушил эти глупости? Тебя кто-то обидел? Наверно ты что-то не так понял… – скользнув взглядом в сторону Меченосного, кивнула она. – Ах, кажется, понимаю! Тебе не понравились наши игры. Тристан так мило играл с Джокером в карты, а тот как обычно глупо пошутил. Да с ним бывает… А по поводу вашей игры с Меченосным – ну, так я думала, тебе это понравится. Ты ведь такой воинственный мальчик и любишь махать сабелькой… Это ведь была обычная забава. Я думала, ты поймёшь. Но, боюсь, мои славные Валеты опять переборщили…– и Маргарита укоризненно покачала своей хорошенькой головкой, рассыпая медовые локоны по точённым белым плечам.

Сашка тяжело сглотнул, облизал пересохшие губы. Только бы не смотреть на неё. Только бы не смотреть!..

Королева ласково пригрозила пальчиком своим Валетам и, лукаво прищурясь, продолжила:

– Что поделаешь! Мне придётся сильно наказать Джокера и Меченосного. Они больше так не будут. Но, Плутон, давай же… Приди, о желанный мой! – Маргарита слегка привстала с трона, напряжёно протягивая к нему дрожащую длань.

Вся она томно изогнулась, приоткрыв источающие сладость уста. Совсем не по-матерински жадный призывный взгляд впивался в бледного солдатика-Георгия, словно она жаждет изодрать его в клочья, как голодная волчица. Что за дикая страсть у королевы до новых деток?..

– Я дам тебе всё, что ты желаешь! – не переставала она тянуть к нему свои руки. – Ты ведь не можешь не желать. Желай! И дано будет тебе! Я знаю, тебе нравится оружие, ты любишь поиграть в войну. Ну, так я устрою для тебя войну! Ты такой серьёзный, строгий мальчик, тебя не привлекают мои куколки. Но как бы грозен ты не был с виду, даже у тебя есть некие сокровенные желания, то, что ты прячешь ото всех. И даже от себя самого… Но к чему это скрывать? Ты даже можешь не рассказывать мне их – я и так знаю всё, что томит, что манит тебя. И я сильна, даровать тебе всё это. Всё! Всё!..

– Я не стану отрицать того, что душу мою порою посещают страшные искушения. – спокойно отвечал Плутон, не скрывая во взгляде своего омерзения к королеве. – И я по своей природе более склонен ко злу, нежели к добру. Но я не собираюсь сдаваться. Лучше уж я буду бороться со своей греховной натурой, чем стану рабом своих желаний. Меня нисколько не прельщают твои сладкие обещания. Ибо мне ведомо, каков конец всех следующих за тобой. Я отвергаю все свои злые побуждения и помыслы. Так же как я отвергаю и тебя.

– Какая же это нелепица! – рассмеялась Маргарита. – Ты всю жизнь собираешься сдерживать себя? Да, выбрось ты, наконец, из своей головки все эти глупости! Не заставляй меня ждать – приди скорее. Ты очень мне нужен. Твоё мужество и стойкость славно послужат для моего Царства. Мне так желанны твои песни – пусть отныне они звучат только для меня. О, Плутон, я знаю, что прежде тебя все отвергали! Но я приму тебя и буду тебе заботливой, ласковой Мамой.

– Ты мне не мать. И ты не праву заняла этот престол. И место сие, и сердце моё принадлежат лишь Королеве всех королев. Она единственная. Ей я буду верен.

– Так ведь это всё про меня! Кто же если не я? Пойми, наконец, я единственная Королева всех твоих сказочных и реальных миров. Меня не победишь. Изгонишь меня – рухнет всё. Без Матери ты не справишься.

– Если ты и мать, то только – мать греха. Я тебе не принадлежу. Озарил указал мне ту единственную Королеву, пред которой я готов склониться. – проговорил Плутон и вдруг, подойдя к скромно стоящей рядом Мегетавеель, взял её за руку. – Вот она – моя Госпожа и Матерь всем нам.

Тут уж даже Сашка невольно усмехнулся. Эта бледная, робкая, неуклюжая, а по сравнению с роскошной Маргаритой и вовсе никакая – она и есть их Королева?

Маргарита резко откинулась на своём престоле и заливисто рассмеялась.

– О, Плутон, какой же ты забавный. Кто же забил тебе голову этими сказками про Озарила? Да, и «мамочку» ты себе выбрал какую-то не ахти… Но опомнись. – уже серьезнее молвила королева, похоже начиная терять терпение. – Довольно болтать всякий вздор. Это обижает меня. Приди ко мне. Немедля!

– А теперь ты выслушай меня. – возвысил голос Плутон. – Я – Глашатай Озарила и объявляю Его слово: грядёт конец твоего царствования, жалкая блудница! Ты уже никого не в силах обмануть. Прошло твоё время.

Маргарита побелела, побагровела и, неприятно взвизгнув, прокричала неожиданно резким, ломким голосом:

– Отрубить ему голову!

Меченосный сей же миг с кровожадной улыбочкой поддался вперёд, но королева вдруг остановила его, подняв свою руку, и пытаясь успокоиться, мягче пропела:

– Нет, стой. Я слишком полюбила этого золотоголового мальчика и не обижу его. Плутон, ты мне нравишься. – сверкая очами, мурлыкала Маргарита, и её бархатные уста кривила злая улыбка или скорее – оскал. – К чему мне твоя смерть? Я хочу твою душу. Хочу, чтобы ты взаимно полюбил меня и стал принадлежать только мне. Надеюсь, ты согласишься на это. Иначе… Ах да, есть и такие упрямые детки, которых долго приходиться держать на привязи, прежде чем они одумаются. Я посажу тебя на цепь и буду держать при себе неотлучно, пока не увижу в твоих глазках смирения и того обожания, которое я вполне заслужила.

Плутон продолжал стоять с непроницаемым выражением лица. Но вот Сашке чуть дурно не стало. Всё выходило так, как предсказывал ему несчастный мальчик, сбежавший из адского балагана Джокера. У них нет никаких шансов. Их ждёт вечное рабство в застенках Маргаритиного Дворца, и они ничегошеньки не могут поделать! О, зачем, зачем только Сашка потащил с собой Беатриче в это проклятое место?!..

– Так что деток мы обижать не будем. – проворковала королева, обращаясь к своим Валетам. – Даже напротив – если они будут вести себя благоразумно, их будет ожидать награда от Мамочки…А вот эту бледную поганку… – и Маргарита резким жестом указала на Мегетавеель, и её лицо полыхнуло лютой ненавистью. – …её казнить! Мне уже надоело, что в моём Царстве постоянно появляются всё новые и новые ереси. Мало мне было сказок про Озарила, так ещё и эта «королева» объявилась! Как смела ты, взбаламутить моих деток?

Меченосный с каким-то зверским наслаждением скрутил руки Мегетавеель и потащил её к престолу. Она даже не сопротивлялась. Смущённая испуганная пастушка никогда не посягала ни на чью власть, слова Плутона и её саму удивили и озадачили. Она такая робкая, потерянная стояла пред Палачом, как безгласная овечка.

– Не смейте! – яростно воскликнул Плутон и резко поддался вперёд, совсем уж позабыв о своей безопасности.

Саша и так знал, чем всё это кончиться. Такое уже было. Как бы ни был отчаянно храбр и безрассудно отважен его брат, но с дикой ордой вооружённых мальчиков-воинов ему ни за что не совладать.

В пылу гнева Плутон обнажил свой меч и уже готов был пустить его в дело, как вдруг его остановил свежий и бодрящий, как мятный дух Лилейного Леса, голос, что заглушил весь шум и гам, царящий на площади:

– Плутон, вложи меч в ножны. Это не твоя война.

Саша в изумление обернулся на звук этого голоса и узрел его – через толпу, как сквозь строй конвоиров шёл ясноликий сын Дедала, и казалось, окружающие невольно расступались пред ним. Откуда он только тут взялся? Неужели он по доброй воле пришёл в это страшное место? Наверно, он и вправду безумец…

Спокойным, неспешным шагом мальчик приблизился к Меченосному и с самым безмятежным, умиротворённым выражением лица освободил Мегетавеель из его могучих рук. Палач невольно замер, ошарашено глядя на него, будучи не в силах даже что-то сказать. Стоя рядом с ужасающе свирепым, огромным Меченосным, мальчик, несмотря на свою утончённость и хрупкость, выглядел неожиданно статным и величественным, словно он вырос, а Палач напротив умалился.

– Ты не смеешь причинить ей зла. У тебя нет сей власти. – ровно обратился мальчик к Меченосному. И хоть он произносил это тихо, как веет предрассветный ветерок, – над площадью раскатилось громкое эхо, и показалось, будто даже камни застонали от дивного звучания его сильного голоса.

Нависла тишина. Плутон глядел на сего отрока во все глаза и, наконец, сдавленно прошептал:

– И всё же, кто ты такой? Неужели…

– Твоё неверие ослепило тебя. А ведь я был рядом каждый миг… Отчего ты боишься узнать меня? – с болью в голосе молвил мальчик, пронзительно глядя в его глаза.

– Нет. Не может быть! – замотав головой, нервно вскрикнул Плутон. – Не морочь мне голову. Я ждал другого. Слишком много ошибок я уже совершил… И не могу так слепо доверять, что бы кто ни говорил…

Саша недоумённо смотрел на них, отчаянно силясь понять, что же здесь происходит и, о чём они ведут речь.

– Что там такое? Это ещё кто? – пренебрежительно кивнув на отрока, тем временем вопросила Маргарита.

– Да это же сын Дедала. Тот чудак, что недавно пропал из Дворца. – сообщил ей Джокер.

Королева вдруг переменилась в лице и ласково обратилась к нему:

– Мальчик, я помню, как ты появился в моём Дворце, ты был таким забавным малышом. Не могу понять, но что-то в тебе отличает тебя от прочих. Открой же мне, чего ты желаешь?

– Желание у меня одно: отпусти моих – я отведу их к Отцу, а своих забирай себе. Они сделали выбор… – подняв на Маргариту горящие очи, отвечал тот.

– А ты что же – знаешь нашего Всеблагого Отца? – радостно удивилась королева, оголив в блаженной полуулыбке свои хищные зубки.

От этого на Сашку повеяло какой-то жутью.

– Но куда ты собрался их вести? Наш Великий Отец, Дивный Господин наш сам вскоре грядёт. – договорила Маргарита.

– Тот о ком ты говоришь, ваш отец – он не от истины. – скорбно отвечал мальчик. – Я же знаю настоящего Отца. И к Нему я иду. Вы же не сможете последовать за мной…

– Куда ты надеешься сбежать? Все царства мира подвластны мне! – расхохоталась Маргарита так, что у Сашки мурашки по спине побежали. – Я, и другой подобной мне нет!

– Но Царство моего Отца не принадлежит кругам этого мира. Следующим за мной я дарую свободу.

– Мы и так свободны! – с вызовом в голосе усмехнулся Джокер. – Мы получаем всё, что желаем и вольны творить, что душе угодно.

– Вы калечите людей, творя из них кукол. Но обращая их в марионеток, вы и сами становитесь безвольными игрушками того, кого зовёте своим отцом. Вы ослеплённые рабы его воли. И все желания ваши во зло. – сокрушённо проговорил отрок, окидывая окружающих взором, преисполненным сочувствия. – Я же дарую вам свободу от оков мира сего. И вы узрите иной мир – там, где я Царь.

– Царь? Да чем ты докажешь, что имеешь право так высокомерно говорить с нашей Королевой?! – взъярился Меченосный.

– Не верьте моим словам, но судите по делам. Все вы видели, что я творил. Одни называли это чудесами, другие же «фокусами»…

И Сашке показалось, что говоря про «фокусы» отрок кинул взор на стоящего неподалёку от престола Якоба. Тот резко переменился в лице и весь затрясся, будучи не в силах сдержать эту дрожь.

– Итак, я готов делом доказать, кто я такой. – тем временем договорил мальчик и лик его странно прояснился, словно в этой отчаянной ситуации, пред лицом смертельной опасности он вспомнил нечто такое, что заставляет его сердце ликовать.

– Мальчик, а ты мне нравишься. – заметно успокоившись, произнесла королева с такой мягкой, кошачьей улыбкой. – Твои речи так мудры, так оригинальны. И это в твои-то годы! Приди – поклонись мне. И я сделаю тебя Принцем всех моих царств. Ведь они и вправду мои, ты сам знаешь. Вся власть мира, вся его слава по праву принадлежит мне. А ты станешь юным господинчиком над всем этим, станешь почти равным мне. Мой самый любимый, самый желанный сыночек!..

– Что?! Ты же обещала!.. Ты говорила, что из всех твоих детей не будет никого выше меня! – вдруг оскорблено воскликнул побелевший от гнева Цербер.

Всё время до этого он стоял, прислонившись к стене, и выкуривал сигарету одну за другой, со скукой взирая на всё происходящее. Но теперь его возмущению не было предела. И, в общем, на это были свои причины. Цербер был неизменным фаворитом Маргариты, умелыми руками Мастера она творила своё «славное царство», но ей ни разу не пришло в голову воздать ему должные почести. И вдруг заявился сын какого-то безумца, и королева пожелала сделать его равным себе!

– Цыц, детка! – даже не глядя на него, одёрнула Кукловода Маргарита. – А то шибко получишь от Мамочки, если ещё раз начнёшь встревать не по делу.

На Цербера было жалко смотреть. Тяжело дыша, он опустил горящий взор в землю и отступил обратно в тень. А внимание королевы уже снова было приковано к удивительному отроку.

– Итак, что ты скажешь мне? – вновь обратилась она к нему. – Не стесняйся – поблагодари меня за такую милость и честь оказанную тебе.

Но вместо этого мальчик спокойно ответил:

– Мне не прельщает твоя «милость». А поклоняюсь я лишь своему Отцу.

– Не сын ли ты Дедала – презреннейшего из моих рабов? – брезгливо поморщившись, усмехнулась Маргарита. – И ему-то ты кланяешься?

– Воспитавший меня – добрый и достойный человек. И я испытываю искреннее почтение к нему. Но не мастер Дедал мой настоящий отец. Отечество моё не отсюда, но свыше. Ты не можешь ничего мне дать. Я не принимаю твоей славы.

Маргарита заметно поникла, как увядшая роза роняющая лепестки и теряющая своё очарование. Саша приметил в толпе и самого Дедала – когда только он успел сюда пробраться? Он словно чуял надвигающуюся бурю, в отчаянье тянул руки к своему приёмному сыну. А тот стоял средь пёстрой королевской свиты – такой невесомый, бесплотный, как живой росток, пробивающийся из сухой земли. Он был так беззащитно хрупок, как былинка, и в то же время столь непоколебим и грозен, как хладно сияющий стальной клинок. И Саша снова с безысходным ужасом задавал себе этот вопрос: «Кто же он? Кто же он? ! Кто? !!. »

– Да кем ты себя выставляешь? – гневно вмешался Меченосный. – Ты всего лишь какой-то безродный сирота, подобранный сумасшедшим. И ты безумен так же, как и твой воспитатель.

– Ты очень мил с виду, но речи твои ужасно тщеславны для столь юного отрока. – помрачнев, молвила Маргарита, о чём-то тревожно задумавшись.

– Я не хвалю себя. Мой долг творить волю Отца. Он и воздаст мне, когда всё исполниться. К чему мне слава от вас? У Отца моего я имел больше сего. – с улыбкой отвечал мальчик, и голос его становился всё сильнее, всё живее.

Сашка невольно поддался вперёд, чтоб лучше, глубже всмотреться в его черты, в движения, которые излучали такое тепло и свет, что не переставали озарять душу даже в этой страшной, безнадёжной ситуации.

– Послав меня в мир сей, Отец знал моё смирение. Я никогда не противился Его словам. А теперь отпусти мою Невесту. – твёрдо провозгласил он и, подойдя к робко стоящей неподалёку Мегетавеель, обратился к ней. – Но отчего сердце твоё закрыто? Отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя. Внемли мне, голубица, чистая моя, и следуй за мной.

Пленительно прекрасное лицо Маргариты как-то отвратительно исказилось, и она залилась истеричным хохотом.

– О, ты и вправду сошёл с ума! Да эта «невеста» тебе самому в матери годиться. Ты просто смешон! – смеялась изо всех сил королева, выгибая всё своё тело в приступе этого припадочного гогота.

Однако всё это веселье Маргариты выглядело несколько неестественно, натужно, словно она выдавливает из себя этот смех, а вот в глубине её алчных глаз мелькнул нешуточный страх. И как бы ни потешалась её свита, Сашка, да и все остальные видели, что стоящий рядом с Мегетавеель мальчик совсем не выглядит смешным. Наоборот. Рядом с долговязой нескладной пастушкой он – тоненький мальчик, похожий на них, один из всех – и вправду должен был выглядеть нелепо. Однако он как-то неуловимо преображался прямо на глазах, и казалось он уже походит не на маленького мальчика, а скорее на стройного юношу с очень красивым лицом. И дело было даже не в его правильных чертах, красота изливалась изнутри. Жизнь льётся потоком из-под его золотых ресниц, она сверкает звёздочками в бездонных океанах его очей, и только губы искажала боль, словно он горюет за всех них. Но всё же какая-то тихая радость и торжество таились в его глазах даже в этой опасности. Он и вправду был на диво хорош собой, статен, ладно сложен – вот прими он власть от Маргариты, каким великим царём он бы мог сделаться! Отказаться от такого и вправду мог только ненормальный. Плачущая Мегетавеель держала его за руку, взгляд её был полон немой мольбы, словно она уговаривала его одуматься. Всё и вправду идёт не к добру.

Маргарита, вволю отсмеявшись, помрачнела. Становилось и вправду глупо продолжать так долго этот натянутый показной хохот.

– К чему нам казнить эту глупенькую простушку? – процедила сквозь зубы королева. – Она просто наслушалась глупых речей этого наглого мальчишки. Я помилую её и моих бедненьких деток. Они опомнятся, когда поймут, кому они так слепо поверили и, раскаявшись, обратятся к своей Истинной Мамочке. Итак, последний раз говорю тебе: поклонись мне! Отрекись от своих дерзких слов! – грозно молвила королева, свысока взирая на отрока.

Но он внезапно звонко и радужно рассмеялся:

– Ты бессильна сделать что-то, если Отец мой не позволит тебе. Ничего твоего нет во мне. Ты забыла своё место. Близится конец твоего царства. А моему Царству не будет конца. Я и Отец мой пребудем вечно.

Красивое лицо Маргариты подобное прекраснейшему произведению искусства затмили тьма и холод. Теперь в её красоте затаился кромешный ужас.

– Взять его! – неожиданно низким и хриплым голосом приказала она.

Меченосный похоже только того и ждал, ему было совершенно всё равно, кого из них брать – Плутона, Мегетавеель или сего отрока – лишь бы кого-нибудь поскорее отправить на плаху. Палач с неистовым упоением заломил руки мальчику и, удивляясь, что тот даже не пытается сопротивляться, грубо потащил его к престолу Маргариты.

– Итак, что же будет лучше – моим несчастным заблудшим деткам погибнуть из-за него, или же ему умереть за всех них? – саркастично произнесла королева и, приняв из рук Джокера огромную книгу в золотом окладе, изукрашенном самоцветами, молвила с крайне довольным видом. – У нас всё по Закону. Ах, вот нашла! – полистав немного книгу, радостно вскрикнула она. – «Всякий делающий себя равным Предвечному Отцу, Царю всех миров, а также всякий непокорный Его Наместнице, подлежит казни, на усмотрение Самой Королевы». – и перелистнув ещё пару страниц, добавила, не скрывая ликования в своём голосе. – Да, кстати!.. Эту блёклую «невесту» и Плутона с прочими недовольными детками придётся слегка наказать. Тоже по Священному Закону. За бунт, за склонность к мятежам придётся дать каждому десять плетей. Чтоб неповадно было.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒