«В Стране Выброшенных Вещей» 12 страница

– Ну почему зря? – возразил парень. – И к тому же… Мы встретили Навсикаю.

Якоб насмешливо фыркнул и перевёл взгляд на лесную королеву. Косолапая сутулая девочка с корявой рожицей, перемазанной не понятно чем, крадучись, следовала за ними – она то припадала к земле, то, настороженно замирая, водила носом, нюхая воздух, а по ходу ещё и без конца что-то пела да бормотала – короче вела себя, как самая что ни на есть сумасшедшая.

– Мда… оно того стоило… – не без сарказма бросил Якоб, кивая на неё. – Да мы себе только проблем из-за неё нажили! После этой стычки со звероловами вообще не известно, что нас ждёт в Полисе… Ну, а Цербер? – решил он всё-таки сменить тему, чтобы снова не затевать ссору. – Ты же от него сбежал. А теперь… Что уже не боишься встречи с ним?

– Наоборот. – сжав кулаки, сурово молвил Саша. – Теперь даже буду рад.

Но продолжить столь увлекательный разговор им не удалось. Неподалёку раздался какой-то грохот, и внезапно им преградило дорогу некое огромное существо довольно-таки неприглядного вида. Всё что понял Сашка – это было одно из этих насекомых-исполинов населяющих Лилейный Лес, что-то наподобие морского таракана. Оно, не спеша, переползало через их тропинку, заслонив собой проход.

– Навсикая! – завопил во всю глотку Саша, испуганно попятившись назад. – Скорей! Скорей! Убей эту гадость!.. Ну, чего же ты стоишь, Навсикая!

У Саши аж колени подкосились – столь омерзительно это насекомое смотрелось, да ещё и в такой близи от него. Хотя вообще вся эта ситуация неприятно напомнила ему детство, когда он, завидев какую-нибудь маленькую букашку, звал маму на помощь, чтоб та убила вредителя, что посмел его напугать…

– В чём дело, Навсикая? – дрожащим голосом произнёс парень. – Ты же сражалась с пауками. Прикончи и эту тварь, давай же!

Вопрос Навсикаи привёл Сашку в ступор:

– Зачем?

– Как зачем? – возмутился Саша. – Пауков-то ты убивала, не задавая таких вопросов. Погляди на этого монстра! Какое уродливое создание, и слизь с него какая-то капает… Небось, ядовитое.

– Глупый визгливый Тристан… – вздохнула та. – Навсикая убивает только тех, кто сам убийца. А это мой друг – он не опасен для нас. Неужели ты не видишь? Он такой большой и тяжёлый, что не сможет ни на кого напасть. И смотри, какие у него добрые глаза. И вовсе он не уродливый! Зато Тристану очень понравились пауки. – съязвила вредная королева, скорчив противную рожицу. – Он вообще ценит только лживую красоту и подделки. Ему главное, что всё было пёстренько, да блестело. Не удивительно, что он спутался с охотничьей сворой – они там все такие нарядненькие…

С этими словами Навсикая подошла к своему «другу» и зашептала что-то на непонятном для прочих языке. Насекомое, будто поняв её, потихоньку освободило их тропу.

Раздосадованный Сашка совсем поник. Надо же было так уронить себя в глазах у всей их компании! Ещё и Навсикая гадостей всяких наговорила. Теперь и Беатриче, наверно, будет считать его последним трусом.

Ко всем своим бедам он ещё и умудрился подвернуть ногу и рухнул наземь, едва не угодив в целое гнездо исчерна-лиловых многоножек. Эти твари были вполне нормальных, не гигантских размеров, но Саша это нисколько не утешило – он напрочь не переносил любых насекомых. За последнее время у него и без того сильно расшатались нервы, да и усталость давала о себе знать – так что он уже готов был впасть в настоящую истерику.

– Нет, ну сколько можно! Сил моих нет. – чуть не плача, простонал он. – Ещё и эти сколопендры…

– Ой, Тристан, ты только не ругайся! – испуганно воскликнула, подбежавшая Беатриче, помогая ему подняться.

– Да я и не ругался. – удивлённо ответил Саша. – Я просто говорю, что не переношу этих сколопендр…

– Ой, опять! – вплеснув ручками, запричитала Инфанта, в ужасе округлив свои восхитительные глазки. – Опять ты произнёс какое-то не хорошее ругательное слово…

– Да ты о чём? – изумился парень. – Не говорил я ничего такого… Или ты про «сколопендра»? Ну, это не ругательство, а просто название вот этих самых тварей.

– Ну, нет. – возразила Беатриче. – Какая же это сколопендра? Это такое грубое слово! Мы назовём тебя – симпатяжечка многоноженькая. – просюсюкала белая девочка, обращаясь к противной сороконожке.

У Сашки даже дар речи пропал при виде этой сцены. Беатриче, похоже, всё всегда видит в радужном свете. Насколько же она преисполнена любовью ко всем живым тварям! И вправду – блаженная…

– Ладно, Беатриче, пошли. – промолвил Саша, поспешно взяв её за руку, прежде чем она успела погладить эту тварь. – Не трогай ты их! Они же кусаются. Тем более, по-моему, они ядовитые… Я что-то такое читал.

Инфанта послушно отдёрнула ручку от своей «симпатяжечки» и покорно последовала дальше, не выпуская Сашкиной руки. Это было приятно – идти вот так рядом с этой тихой девочкой, крепко сжимая её крохотную фарфоровую ладошку в своей. Присутствие Беатриче наполняло Сашку удивительным чувством покоя. Наконец-то хоть один радостный миг после всех этих неприятностей.

– Беатриче… – смущённо обратился к ней парень. – Ты теперь плохого обо мне мнения? Опять я опозорился… Повел себя, как последний трусливый дурак. Да и с командованием у меня совсем не ладиться. Сплошной разброд и шатание – а всё моя вина…

– О чём ты, Тристан? – с искренним удивлением молвила Инфанта. – Ты же такой молодец! Всё то время, что мы были в Лилейном Лесу, ты заботился обо всех нас. А потом ты так смело сражался со звероловами! Почему ты выглядишь таким печальным? Я так сильно тобой горжусь. Ты настоящий рыцарь Круглого Стола Озарила! И я никогда не сомневалась в тебе.

Сашка почувствовал, как от удовольствия всё его лицо залила краска. Да и Беатриче пока это говорила, вся зарделась. От смущения она часто-часто моргала, и её пушистые реснички дрожали, словно крылья испуганной бабочки.

– Беатриче, ты… такая… – как можно мягче и нежнее прошептал Сашка, склонившись чуть ближе к её изумительному личику-иконке.

– Нет, ну и чего вы тут встали? – внезапно раздался зычный возглас Навсикаи над самым Сашкиным ухом. – Можно подумать это не вы так торопились поскорее попасть в ваш распрекрасный Полис!

И с этими словами она совершенно бесцеремонно, можно сказать – вырвала Беатриче у Сашки из рук и потащила её за собой вперёд. Парень был готов в этот момент просто убить её.

– Навсикая, между прочим, неприлично вмешиваться, когда люди разговаривают! – едва сдерживая гнев, крикнул ей вслед Саша.

– Все устали и хотят отдохнуть. А расслабиться мы сможем только, когда доберёмся до Полиса. – резко отвечала та. – Но если ты собрался останавливаться на каждом шагу – мы ещё год будем идти. Довольно и того, что ты, то на пауков любовался, то не той тропой поплёлся. Откуда вообще взялся такой тупоголовый дурак?!.

– Так, Навсикая, кончай уже обзываться! Нельзя же постоянно оскорблять людей. – едва не срываясь на крик, воскликнул парень, чувствуя, как в нём закипает ярость. – И вообще ответьте мне: что за идиот, что за безмозглый полудурок обучил Навсикаю всем этим ругательным словам? – окинув грозным взором всю компанию, буквально проорал Саша.

Все без исключения малявки и ползучки, и Солнечный Заяц, и Синяя Кошка, и Дафна, и Якоб – все притихли и как-то странновато уставились в упор на парня. Нависла неловкая пауза, а Беатриче почему-то потупилась. Саша ощутил, что снова краснеет, и на сей раз вовсе не от удовольствия… Ничего ему больше не оставалось, как только, смущённо шмыгая носом, спешно зашагать вперёд по тропе. Навсикая, которая, похоже, была единственной, кто ничего не понял, пожала плечами и отправилась за ним следом.

И вот, наконец, едва начало смекаться, они подошли ко вратам, обозначающим границу Лилейного Леса. У самого выхода, вступив под стальную арку, перевитую бордовой лозой в ультрамариновых бутонах, Саша остановился и оглянулся. А ведь он и опомниться не успел, как это место едва не сделалось для него домом. Из Сада все, наверно, однажды вышли, и когда-то, быть может, все возвратятся в тот Сад…

Шуганная Навсикая, настороженно выглянула из Леса. Для неё это ведь было впервые. Если честно, смотрелась она крайне забавно: такая дикая лесная девочка в своей жуткой шубе – она шла крадучись, подозрительно озираясь по сторонам. Ко всему прочему она ещё и тащила с собою детёныша своей любимой погибшей панды – эта малютка висела у неё на шее, испуганно прижимаясь к её груди, как будто она ей родная мать.

Какое же это было блаженство – вновь вкушать столь манящие запахи и звуки города! Как же Сашка изголодался по этому. Идущая рядом Беатриче беспокойно оправляла своё платьице, она несколько растрепалась, пока они жили в Лесу. Хотя в сравнении с кривоногой Навсикаей она даже в таком виде смотрелась на диво грациозно и изыскано. В Лесу и сам Сашка подобно Навсикае ходил, согнувшись в три погибели, весь сгорбившись, а тут распрямился, приосанился, и ему страсть как захотелось прифрантиться. А видок у него был ещё тот: весь какой-то чумазый, расцарапанный, рубаха порвана и сапоги заляпаны грязью до самых колен. В Лесу всё это было как-то не особо заметно, а вот во свете неоновых огней города Сашка смотрелся как натуральный бомж. Сразу видно: из леса вылез… Он тщетно попытался привести в порядок свою причёску, оправил фрак и застегнулся на все пуговички.

Такие вот растрёпанные и несколько даже смущённые они вывалились всей своей гурьбой на центральную аллею Полиса, залитую лиловым светом газовых фонарей. Сбившись в тесную кучку, они озирались по сторонам, подслеповато моргая с непривычки – давненько они не видели столько сияние и блеска. И тут случилось нечто такое, чего Сашка совсем не мог ожидать – послышался пронзительный скрип резины по мостовой, и, вздымая клубы пыли, верхом на своём стальном коне явился он. Да, это был Цербер собственной персоной. Конечно же, он не мог не обратить внимания на всю их пёструю компанию, и тут же шумно притормозил прямо перед носом у Сашки.

Тьфу ты… «Вот и встретились два одиночества…» Сашке вспомнилось, как ему ещё совсем недавно хотелось «поглядеть в глаза Цербера». Ну-ну. В общем-то – зря хотелось. Теперь вот он нос к носу столкнулся с его наглющим прищуром. Эти разноцветные косящие глаза Кукловода, глядящие в упор, заставили Сашку потупить взор. Он ещё не успел подготовиться к этой встрече. Не успел во всём разобраться…

– А вот и вся компания! – протянул Цербер, кивнув своей лохматой головой. – Куда же ты слинял, дружок? – подмигнул он парню. – И всех за собою утащил…

– Дела были. – как можно сдержаннее ответил Саша.

– Ё-моё! Какие мы деловые стали! – с вызовом расхохотался Кукловод. – Я думаю, мы с тобой как-то не хорошо расстались. Ты, похоже, что-то не так понял.

– Я как раз понял всё так. – возразил Сашка. – И я выхожу из игры.

– Что испугался? – покривив свои бледные губы, усмехнулся Цербер.

Сашка, скрепя сердцем, стерпел его подначку и холодно отозвался:

– Есть вещи, которых лучше поостеречься.

У Сашки перехватывало дыхание от волнения – от этой неожиданной встречи с Цербером его охватило такое возбуждение, что он не знал, как успокоиться. И чего ему – дураку не сиделось в Лилейном Лесу?..

Да и разговор у них откровенно не клеился, и, казалось, они оба хотят найти какую-нибудь абстрактную общую тему для разговора, не касаясь кукол и Маргариты, но это у них никак не выходило. Хоть они и пытались говорить без вражды, у них никак не получалось сохранять хладнокровие и они не переставали взаимно язвить. Саша чувствовал, что Цербер и сам пребывал в таком же взвинченном состоянии, – Кукловода выдавали порывистые нервные жесты и едва уловимая дрожь в голосе. Его длинные чувствительные пальцы слегка подрагивали, будто кто-то дёргает его за ниточки, а костлявенькая грудная клетка вздымалась так учащённо, что казалось, Кукловода бьёт сильный озноб.

Больше жизни Сашке хотелось плюнуть на всё и всех и, усевшись позади друга на его стального коня, покатить к нему домой, «потусить» как прежде. Да и тот с трудом сдерживался, чтобы не позвать Сашу с собой. Но Кукловод Её Величества – тот самый несравненный Мастер не мог стерпеть, чтобы кто-то взбунтовался против него и осудил его игры. А Сашка в свою очередь не мог пойти против совести и продолжать, как ни в чём, ни бывало смотреть на кровавые забавы друга.

– А это что ещё у тебя за чудо? – поинтересовался Цербер, кивнув на Навсикаю.

Та под его взглядом вся напряглась, подобралась, будто готовясь к прыжку, и крайне агрессивно оскалилась.

– Это Навсикая из Лилейного Леса. – сообщил Саша, не сводя с дикой королевы взволнованного взгляда. Кабы она ещё чего не учинила…

– Ну, вот ты и нашёл себе подружку! – во весь голос заржал Цербер, а со стороны Навсикаи послышалось грозное рычание. – Так что может, вернёшь мне Беатриче? – отсмеявшись, хмуро улыбнулся он. – Или ты ещё не наигрался с моей невестой?

Кукловод поднял свой ядовитый, пронзительный взгляд в упор на Инфанту.

– Ты не имеешь права говорить обо мне так будто я твоя вещь. – подала голосок Беатриче – такая робкая беззащитная, что больно было смотреть. – Я же не кукла из твоей коллекции.

– Как скажешь, милая. Погуляй… пока. – с неприятной ухмылочкой бросил Цербер. – Я вообще-то не жадный. Однажды я сказал Тристану: всё моё – твоё. Но боюсь, он слишком буквально это понял. – и он перевёл свой больной вымученный взгляд на вконец смутившегося Сашку. – Башню-то мы скоро достроим, приходи – полюбуйся, оцени моё мастерство. Кто ж ещё кроме тебя мне правду в глаза скажет?.. Да, и Маргариту навести, а то она, небось, соскучилась, беспокоится – у неё всегда сердце не на месте, когда кто-нибудь из деток долго не показывается. Мамы – они такие… Ну, а моя скромная хижина всегда открыта для Тристана. Надумаешь, так приходи – поиграем…

Цербер дал на газ и уже едва не сорвался с места, как вдруг притормозил и с подозрительно ехидной улыбочкой окликнул Сашку:

– И кстати, Тристан. Не при девушках, конечно, будет сказано: ты бы душ, что ли принял… Да и вообще тебе бы не мешало привести себя в порядок. А то с тех пор как мы с тобой расстались, ты что-то совсем перестал за собой следить. Ах, понимаю! Возможно, наша с тобой разлука причиняет тебе такие страдания, что стало не до внешности… Крепись, о друже! Я и сам на грани. Но вот так опускаться нельзя. Тем более если ты всерьёз собрался отбить у меня невесту…

Вдоволь насмеявшись над другом, Цербер в довершении всего послал изысканный воздушный поцелуй, адресованный явно не Инфанте, а пунцовому Сашке. Взвизгнул мотор, и Кукловод так же эффектно удалился, похоже, крайне довольный собой. Ещё бы – ему очередной раз удалось без проблем усадить Сашку в лужу. Опять оказавшись в таком вот идиотском положении, парень тоскливо смотрел вослед другу. Нет, в общем-то, Саша на него нисколько не обижался – пусть Цербер мелет языком, что хочет. Но гораздо страшнее было то, что вернуть прежние беззаботные деньки их вдохновенной дружбы теперь уже казалось совершенно невозможно.

Из разговора с Цербером так и не стало понятно, известно ли ему что-то о Сашкиной стычке со звероловами в Лесу. Хотя вероятнее всего Кукловоду просто-напросто наплевать на это. Слишком уж он эгоцентричен, чтобы забивать свою гениальную голову такими пустяками. Другой вопрос как к этому отнесётся Маргарита?.. Но сейчас Сашке уже стало невмоготу обо всём этом думать. Эта встреча с Цербером высосала из него последние силы. Он чувствовал такую истощённость, словно надорвал себе все мышцы. Теперь всё о чём он мечтал – это найти спокойное место для отдыха, где уютно и тепло. И Дом Инфанты с его безумными мельницами снова стал пристанищем для «странствующего рыцаря» и его непутёвой свиты.

С каким же блаженством Саша смог наконец-то воспользоваться всеми благами цивилизации! Оказывается так мало надо человеку для счастья – горячая ванна, крепкий сон в уютной кровати, чистые вещи и нормальная человеческая пища. Как следует, отдохнув и приведя себя в порядок, все собрались за праздничным столом. Складывалось впечатление, что даже в отсутствии хозяйки здесь всё оставалось как прежде, и это нескончаемое безумное чаепитие словно и не прекращалось ни на миг. Беатриче, Сашка и Якоб – такие чистенькие разнаряженные восседали в кругу пёстреньких зверюшек, словно короли, окружённые своей свитой. Чудней всего среди всего этого смотрелась Навсикая. Каким-то образом с неё всё же удалось соскоблить всю её грязь, и теперь она выглядела малость поприличнее. Беатриче умудрилась нарядить её в одно из своих кукольных бальных платьиц – и Навсикая теперь стала похожа на ожившую игрушку, на эдакого зверька неопределённого рода замотанного в кружева и ленточки. Забравшись на стул с ногами, она утопала в своих фиолетовых газовых юбках, и словно из глубины цветочного бутона высовывалась её мохнатая головка на длинной шее и острые плечики. Инфанта тщетно пыталась научить её правильно сидеть за столом, есть вилкой и пользоваться салфеткой. Однако эта дикарка никак не хотела приспосабливаться к жизни в приличном обществе. Процесс обучения Навсикаи явно затянулся, и она упорно не давалась ни в чьи руки. Очень ничейная девочка…

Их традиционный ужин с песнями, плясками и раскидыванием еды по залу не заметно подошёл к концу. Покинув гостиную с храпящими монстряшками, Саша следом за Беатриче отправился в библиотеку. Наконец-то можно было побыть с ней наедине, на сей раз даже Навсикая соизволила оставить их в покое. Такая свежая Инфанта в своём пыльном домике – она всё порхала по библиотеке, доставая с полок какие-то книги одну за другой. Саша нехотя перелистывал шуршащие странички – всё это были то ли сказки его детства, то ли реальные истории его жизни – он уже и не мог отличить одно от другого. А главное всё это было так знакомо и так болезненно. Да, память – это палач. Всё ведь могло быть так мило, даже очень романтично: полумрак библиотеки, запах старых книг, сияющая как звёздочка Инфанта… И чего ей неймётся, зачем она ворошит архив его памяти, его совести? Глядя на неугомонную Беатриче, снующую вверх-вниз по лесенкам, Сашка вздохнул и досадливо стукнул ногой о книжный стеллаж рядом с которым стоял. И тут же на него сверху свалилось нечто увесистое, больно ударив по голове, – будто стеллаж решил дать ему сдачи. Упавший на парня предмет оказался не книгой, а кой-чем похуже… Изумлённый Саша поднял с пола свою собственную старую скрипку в потёртом футляре. Вот только её-то ему и не хватало!.. Парню стало настолько не по себе, будто он обнаружил труп у себя под кроватью. Да, как вообще

такое возможно?!. Он ведь отлично помнит тот день, когда избавился от неё раз и навсегда…

… Это было в те стародавние времена, когда Сашка ещё к своему стыду в отличие от сверстников не начал курить, когда он отчаянно боролся с прыщами и комплексами и, представьте себе, даже не имел мобильника из-за неважного материального положения их семьи. Да что там говорить – он даже собственной комнаты не имел, приходилось делить её с шумным старшим братом… Но наверно самым горьким эпизодом в его тогдашней жизни были выпускные концерты его ненавистной музыкальной школы. Почему он ещё раньше не бросил её – Сашка и сам не понимал. Может всё же не хотелось огорчать мать и давать отчиму очередной повод обвинить его в безалаберности. Так или иначе, но Саша умудрился дотянуть эту лямку до конца. Оставалось ещё полшажочка до долгожданной свободы. Конечно же, как хороший мальчик, он был просто обязан участвовать в этих растреклятых концертах. Все люди, с которыми ему приходилось играть на сцене, вызывали у него отвращение. Все эти малолетние музыкантишки напоминали ему гротескные зарисовки из какого-то дешёвенького ужастика. Больше всего его допекали скрипачки – две натуральные блондинки, которые во время игры на сцене постоянно переглядывались, косили на Сашку и хихикали. А ещё был там такой одутловатый виолончелист с сальным лицом, который постоянно обращался к Саше на «вы» – это в пятнадцать-то лет! – и всё пытался втянуть его в какие-то, выносящие мозг, философские беседы.

Они играли «Турецкое рондо» Моцарта. Саша как обычно втягивал голову в плечи и закусывал губы, блондинки всё прыскали от смеха, влюблено косясь на него, а виолончелист шумно сопел носом, закатив глаза, будто в экстазе – он-то, похоже, по-настоящему ловил кайф от этого. А вот Сашка ощущал, что у него сейчас взорвётся мозг. Какая же это всё глупость и пошлость! Парень злобно подёргивал головой в такт этой ненавистной идиотской музыке. А из зала на него пялились сотни глаз – восторгались, оценивали, скучали… И блондинки всё косили – да чтоб им дурам окосеть! – и толстяк всё трясся со стоном над своей виолончелью, будто хотел её изнасиловать. И, казалось, конца этому кошмару не будет. Пошлость! Беспросветная пошлость!.. И Саша остановился, оборвал свою игру. Он медленно опустил руки и тупо посмотрел в зал. Из-за кулис послышалось злобное шипение, кто-то выругался. Но Сашке уже было всё равно – он бежал во весь опор прочь со сцены, прочь из зала. Ансамбль лишённый одной скрипки продолжал усердно играть, пытаясь компенсировать своим усердием скандальный Сашкин побег. Это неумолкающее «Турецкое рондо» нагоняло Сашку, накатывая его прибойной волной, и беспощадно ударяло в спину. А он, размахивая руками, в которых всё ещё продолжал крепко сжимать скрипку и смычок, несся вниз по ступеням, спотыкаясь на каждом шагу – так он торопился укрыться, спрятаться от коварно настигающей его музыки. На лестнице его нагнал Георгий. Он обругал брата последними словами, обвинил в трусости и, воззвав к его совести, пытался вернуть его. Чтобы отвязаться от него, Саша замахнулся смычком – так велико было искушение полоснуть его по наглой физиономии, – но Георгий, конечно же, был всегда и ловчее, и сильнее, поэтому без труда вырвал у него смычок. Он вроде как на миг задумался и всё-таки от души хлестнул Сашку по спине. Но было уже всё равно, лишь бы сбежать, сбежать из этой музыкальной тюрьмы! Вырвавшись из крепких лапищ брата, он рванул к выходу, ощущая, как по спине бежит кровь. И словно только теперь вспомнив, что он до сих пор держит в руке эту проклятую скрипку, Саша со всего маху разбил её о стену.

Таким вот образом Александр Горский сошёл со столь опасной для его здоровья стези музыканта и решил избрать профессию филолога.

И вот теперь она здесь. Скрипка… Ну, конечно где же ещё ей быть как не в Стране Выброшенных Вещей! Саша через силу открыл футляр, будто вскрыл запечатанный гроб, вот она лежит зараза – целёхонькая, как новая, словно только и ждёт, когда на ней снова заиграют. Нет уж, не дождётся!.. У Саши возникло непреодолимое желание взять и снова разбить её. Если вещь, выброшенная там, оказалась здесь, то, наверное, если её уничтожить в Стране Выброшенных Вещей – она исчезнет навсегда. Это заставило парня задуматься. И вправду, что же станет с вдвойне выброшенной вещью?..

Тем временем Беатриче заглянула ему через плечо и восторженно прощебетала своим нежным голоском:

– О, а это ведь твоя скрипка? Ты мне что-нибудь сыграешь?

Саша резко захлопнул футляр и сказал, как отрезал:

– Нет. Я не умею играть. И вообще это всё полная чушь.

Инфанта слегка поникла, впрочем, сразу же снова улыбнулась:

– Ну, хорошо. Она ещё немного полежит здесь и подождёт тебя. О да, ждать – это мы умеем…

С этими словами Беатриче забрала у Сашки из рук скрипку и убрала на полку, таким образом, не дав ему совершить задуманное злодеяние. Ну, ничего – пусть ещё только попадётся ему на глаза, тогда он точно разгромит её в щепки.

Короче, вечер был испорчен. После всех этих мучительных воспоминаний Сашке стало уже совсем не до «романтики», и он понуро отправился спать. Ну, по крайней мере, он мог, как следует отдохнуть в своей уютной мягкой кроватке. Это не сравнить с теми жуткими полубессонными ночками, что он провёл в Лилейном Лесу. Довольно он наигрался в лесных разбойников. Все эти игры на выживание – явно не его конёк. Эх, сюда бы Георгия! Это он был ярым любителем всяких там многодневных походов. Но Георгия что-то так и не видать в Стране Выброшенных Вещей. И, наверное, это к лучшему… В конце концов – это ведь Сашкина галлюцинация, так сказать, его частная, неприкосновенная территория, и Георгию действительно тут нечего делать. Саша уже измаялся – так он боялся и желал встретить брата. Пора это кончать! Никакого Георгия тут нет.

Следующим утром Саша вместе с Беатриче, Якобом и Навсикаей отправился на прогулку в Полис. День был просто замечательный, однако Сашка вскоре приуныл, заметив, что Инфанта притащила их к тому месту, что звалось Домом Озарила. Он всё ещё не мог забыть, как поссорился здесь со своей белой девочкой, а всё из-за религии. Вот-вот, вечно от этой религии происходит какая-нибудь резня – то крестоносцы, то мусульмане, то раскольники, то гугеноты… Неужто ещё и Сашке на этой почве придётся сражаться?..

И хоть Сашка без удовольствия вступил под треснутый свод Дома, он всё же не мог не признать, что место это было наполнено таким миром и покоем, что душа его вмиг озарилась. И только Якоб, неуютно поёживаясь, всё чего-то канючил и звал всех назад в Полис. Ему тут явно было не уютно.

– Слышь, Якоб, ну угомонись уже! – одёрнул Саша друга, устав от его нытья. – Тебе что-то нигде не мило – ни у Моря, ни в Лесу, ни даже здесь.

– Я просто не фанат природы и всяких там руин. – ответил тот. – Зато мне очень даже мило в Полисе – например, у Беатриче Дома, или во Дворце Маргариты. А тут чего делать? Даже не на что смотреть…Это вон ей в новинку может и интересно. – кивнул он на Навсикаю, что обнюхивала меч, вонзённый в гранитную плиту. – Это ведь для неё Беатриче устроила «экскурсию», чтоб хоть как-то просветить эту дикарку. Она ж ничего не знает…

– Совсем наоборот. – задумчиво возразила Инфанта. – Навсикая ведает многое недоступное нам… Я бы хотела, чтобы она многое рассказала.

Произнеся это, Беатриче подошла к лесной королеве, что стояла, благоговейно замерев перед витражом, изображающим венценосного Короля.

– Славен Озарил. – ткнув в ту сторону пальчиком, прошептала Навсикая и почтительно склонила свою головку.

– Объяснил бы ей кто, что ли – неприлично тыкать пальцем, тем более, если она так уж чтит этого своего Озарила. – в полголоса поделился Якоб с Сашкой своими мыслями.

– Да, мы знаем, что здесь запечатлён облик нашего Короля. – кивнула Инфанта. – А тебе известно, кто изображён на других витражах?

Навсикая бодро подскочила под изображение золотоголового мальчика верхом на огненно алом коне, что так понравился Сашке в прошлый раз.

– Се Плутон. – указав на него, молвила девочка. – Блажен озарённый свыше. Он зрел Свет яснее солнечного. Придя, он откроет нам Истину, провозгласит волю Господина, он возглавит нас и поведёт к грядущей победе… – запальчиво воскликнула Навсикая и ехидно кончила. – … а также вправит мозги тупоголовому Тристану.

Сашка с трудом сдержался, чтоб не стукнуть её… Ну, вот опять она твердит о каком-то Плутоне! Все эти разговоры о различных таинственных личностях, которые вот-вот должны явиться и всё никак не явятся, уже начали надоедать парню. Тем более что ему совсем не хотелось, чтобы какой-то там неизвестный ему тип «вправлял ему мозги». Хватит с него и Навсикаи…

Девочки тем временем продвинулись к следующему витражу, который изображал статную и одновременно хрупкую деву, облачённую в одежды вытканные белыми лилиями и венчанную многозвёздным нимбом.

– Сия же – Невеста Озарила, свыше благословенная, которая есть Матерь всем нам. – с неожиданной теплотой проговорила Навсикая.

– Чего? Какая ещё «матерь»? – недоумённо воскликнул Саша. – Ты, наверно, ещё не в курсе, но у нас одна Мать – Королева Маргарита. И иной быть не может.

– Твоя Маргарита – порочная ведьма! – вдруг резко выкрикнула девочка к ужасу всех присутствующих.

Даже Беатриче ахнула, услышав эти слова. Хоть её порой и терзали сомнения относительно дел творящихся при дворе, и не всё совершаемое там она одобряла – и всё же она не смела, даже помыслить нечто дурное в адрес Королевы.

– Да ты что?! – возмущённо накинулся Сашка на Навсикаю. – Её Величество – образец добродетели и благородства! Она творит славное Царство, обо всех заботится, всех примиряет… Да и откуда тебе вообще знать Маргариту? Ты же только второй день как из Леса вылезла.

– Да она вообще шизанутая! – гневно воскликнул Якоб, покрутив пальцем у виска. – Я говорил тебе, не нужно с этой дикаркой связываться. Это всё из-за её панд. Она не может простить Меченосного за то, что он охотится на них и винит во всём Королеву. Но нельзя ставить это идиотское зверьё наравне с Человеком! Да мы все тут живём только по милости Маргариты. Лишь королева способна наделить всякого смертного человека божественной силой и мудростью. А эта обезумевшая рыжая «панда» напротив, из человека деградирует в животное. Такие как она нам только мешают!

Всё это звучало как-то знакомо. Якоб словно повторял мысли Цербера, правда, в его устах это звучало не так убедительно. И всё же Сашка не мог не согласиться с другом. Но Навсикая оставалась, так же невозмутима, с некоторых пор она стала совершенно игнорировать Якоба, и что бы он ни говорил, она оставляла это без внимания. Ну, что с неё взять? Похоже, она и вправду больная на всю голову…

Настроение после этого у всех в конец испортилось, и им ничего не оставалось, как только отправиться обратно домой.

Саша все последующие дни пытался, как можно холоднее держаться с Навсикаей, чтоб, так сказать, наказать её за дурное поведение. Но, похоже, она совсем не замечала того, что «наказана», и продолжала вести себя так же безалаберно. И всё же Сашка не мог долго избегать её компании. Всё это время он с интересом исподтишка наблюдал, как развивается странная нежно-агрессивная дружба двух девочек. Беатриче, приютив у себя безумную лесную королеву, принялась вдохновенно играться с нею, будто с живой куклой или домашним питомцем. Все они тут играют… Инфанта тщательно подбирала для Навсикаи наряд из своего гардероба – новый на каждый день. Они постоянно ходили за ручку и вальсировали в паре, и Навсикая при всём этом умудрялась сжимать Беатриче в своих объятьях до костного хруста и даже иногда могла укусить. Может просто для неё высшее проявление нежности – это причинять боль?.. Она вообще нежна, как мясорубка и женственна, как танк – в диссонанс с хрупкой мягкосердечной Инфантой. Это было как бы новое прочтение сказки о Белоснежке и Краснозорьке. Саша даже как-то приревновал свою белую девочку к этой дикарке. Надо конечно отдать ей должное – Навсикая по своему, хоть и грубовато, но всё же заботилась о Беатриче и, будучи всегда рядом, могла защитить её от любой опасности. Хотя Сашку уже стало раздражать, что она даже от него будто оберегает Инфанту и никак не даёт им побыть наедине. И всё-таки не смотря на её скверный характер, дикая лесная королева напоминала маленького испуганного зверька, и всем почему-то хотелось приласкать её, обогреть и накормить. Но она всё равно сторонилась людей, словно чужая неприрученная вещь, ожидающая своего хозяина. Ведь у каждой вещи должен быть свой хозяин, и он может быть только один…

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒