«В Стране Выброшенных Вещей» 9 страница

– Ну, нет. Франкенштейн возился с какой-то тухлой дохлятиной, а я работаю исключительно со свежим материалом. Я же Мастер. – задумчиво возразил Цербер, растягивая слова, будто выступая на научном диспуте. – Это же Страна Выброшенных Вещей, мой дорогой друг. Все мы тут выброшенные, отвергнутые и потерянные вещи. Ныне же принятые нашей Всеблагой Мамочкой, мы получили от неё власть и познание. Вкусив Добро и Зло, мы стали подобны богам и имеем право творить, что хотим. Это и есть свобода. В этом суть Ренессанса. Понял, наконец?

– Всё это ужасно. – пробормотал Саша. – Ты же порабощаешь их волю, делаешь из них загипнотизированных роботов. А потом вселяешь душу в эти пластиковые игрушки, ценой своей души…Ты же убиваешь себя! С каждым днём, с каждой новой куклой и с каждой каплей… крови.

– Тебя это так беспокоит? Спасибо, за заботу. – саркастично откликнулся Цербер. – Очень трогательно с твоей стороны. Не пойму, правда, о чём ты больше печёшься – о моих потерях крови или о моей потерянной душе? Раз уж ты такой сердобольный, помоги, поделись своей кровушкой. – рассмеялся Кукловод, правда, тут же посерьезнев, промолвил. – Впрочем, от тебя я жертвы не приму. Так что просто стой в стороне и восхищайся моим талантом. Да, и за них ты тоже зря переживаешь. Они почти не чувствуют боли, им всё равно. Таким образом, из кукол мы творим людей, а из людей – богов. Потом они даже будут благодарны, ведь из них мы создадим новую расу, блаженный народ Царства Маргариты. И там, подобные богам будем вечно править – божественно счастливые! Слава тебе, Человек! Всё во благо. И это вполне гуманно.

Да, «гуманно» – любимое слово Цербера.

Он произнёс свою речь, не отрываясь от работы, с жутким спокойствием, ловко орудуя скальпелем, как мясник. Теперь в нём явно просматривались все признаки помешательства.

В голове у Саши не смолкал хрустальный перезвон, словно лопнула какая-то жилка. Он тупо, одичало взирал на запёкшуюся кровь наложившую узоры на изящные, искусные руки Кукловода, на почерневшие ногти в алых подтёках.

– Тогда… на первом балу. – с трудом разомкнул он уста. – Мне примерещились всякие ужасы, страшно вслух произнести… И ты ещё убедил меня, что всё это сон. Но ведь это была правда? Так ты меня обманул?..

– Э, брат, давай-ка уточним. Ты сам захотел обмануться. – резко проговорил Цербер, поднимая на него пронизывающий насквозь взгляд. – Ведь в самой глубине своей сверхчувствительной, такой ранимой и трогательной души ты прекрасно понимал, что ты творишь. Да я и не пойму, а чего ты ломаешь, как сельская девственница? Признай, тебе же понравилось. Со временем привыкнешь. Ты просто должен стать, как мы…

– Или что? – с вызовом в голосе процедил Сашка сквозь зубы.

– Ты опять не понял, дружок. – криво усмехнулся Цербер. – Нет никаких «или». Без вариантов. Ты должен стать, как мы.

И тут Сашка с ужасом осознал, что Цербер был кругом прав. Он действительно сам хотел обмануться, да – ему понравилось, он жаждал Ренессанса, его манило всевластие, которым наделяла Маргарита своих верных деток. От её роскошных балов, от неземных Церберовых кукол он пребывал в пьянящем восторге, он был покорён всем этим. Однако всё же что-то не давало ему согласиться с другом, как бы ни были мудры, справедливы и гуманны его речи. Был ещё какой-то пунктик, тайная струна, какая-то нота – ещё не найденная, но самая главная. Нота, как ключик – отворяющая все двери…

– Но это… это… это же самое настоящее… зло. – так и не сумев подобрать нужного слова, смущённо вымолвил Сашка, нелепо покраснев.

– Что? Как ты сказал, – «зло»? – Цербер заржал во весь голос, а отсмеявшись, сурово проговорил. – Ты рассуждаешь, как девчонка.

– Но ты же не можешь всерьёз так думать. Ты не такой! Ты же… ты хороший. – измученно выдавил из себя Саша. Внутри его всё разрывалось от жалости, от сочувствия – друг словно сошёл с ума.

Цербер обратил к Сашке резко озлобившийся лик и, холодно блеснув своими разноцветными глазами, прошипел:

– Не тебе судить какой я! «Зло», «хороший». – едко передразнил Кукловод. – Да тебе в детском саду надо сидеть с такими бабьими разглагольствованиями! Ты совсем не знаешь меня. И чихать, чихать я хотел на все твои розовенькие иллюзии! Я таков, как есть. Ибо я – Кукольных Дел Мастер – и нет мне подобного!!

Цербера всего затрясло, заколотило, на бледных щеках выступил чахоточный румянец – пятнами. Нервно порывшись в карманах, он достал небольшой бумажный пакетик с неким подобием мармеладных конфеток в форме сердечек и медвежат. Конфеты – не конфеты, а башню реально сносит. Сашка как-то разок попробовал – потом летал… Знать бы из чего их делают?..

Цербер проглотил пару штук этих «конфеток» и почти сразу притих. Он задышал ровнее, взгляд слегка замутился, а худенькое лицо снова прибрело свой привычный мертвенно-голубоватый оттенок. Наверно, это были Церберовы антидепрессанты. Интересно, а как потом его глючит? Может быть, его преследует мучительный кошмар, что он попал в Сашкин, в нормальный мир?.. Вот, уж ему не позавидуешь…

– Опомнись. Мне жаль тебя. – тихо промолвил Саша.

– Пожалей себя, если ты лишишься моей дружбы. – холодно отозвался Кукловод и, отвернувшись от Саши, вновь погрузился в свою работу.

С болью, с отчаяньем глядя в костлявую спину друга, Саша бесшумно покинул Мастерскую. Под действием своих «антидепрессантов» Цербер всё равно почти невменяем. Сашка с трудом передвигал ногами, шагая по пустому коридору вдоль стены, не переставая держаться за неё рукой. Он не мог поверить в то, что его лучший друг оказался кровожадным мясником и в то, что всё это творится по воле справедливой Матери-Королевы. Похоже, у Цербера просто помутнение рассудка – может от его «антидепрессантов»? Кто вообще ему эту дрянь подсовывает? Сашке припомнилось, что в изготовлении этих «конфеток» задействован Джокер. А Меченосный подбрасывает Кукловоду рабочий материал из плоти и крови. Наверняка всё это творится с их подачи, и за спиной Королевы онив тайнесовершаютнечто ужасное… Или всё же Маргарита знает об этом? Но нет! Не может этого быть!.. Так или иначе, святая, несокрушимая дружба с Цербером дала трещину. А прекрасная Сашкина мечта, его чудесный сон обратился жутким кошмаром…

Убегая прочь, подальше от ужасной Мастерской, Саша опять заблудился в дворцовых лабиринтах. Его окутал густой вязкий туман – словно он потонул в чёрной дыре. Набегающая тьма была осязаемой, будто живая она неизбежно вползала в душу. Даже идти стало тяжелее, словно ноги увязали в болоте. И вдруг впереди возник светящийся силуэт, на миг даже показалось, что он парит над землёй. Сашка встревожился и от страха едва не вскричал, ему подумалось, что это призрак. Но, оказалось, это опять был сын Дедала. Облегчённо вздохнув, Саша почувствовал и радость, и досаду. Приятно конечно встретить живого человека среди этого мрака, однако этот странный мальчик, вечно появляющийся из ниоткуда, уже начинал тревожить Сашку.

– Я не призрак, ободрись! Это всего лишь я – не бойся. – промолвил отрок с лучезарной улыбкой.

Казалось, он источает тихий свет, как путеводная звезда, явившаяся средь бури.

– Идём со мной. Я помогу тебе найти выход. – сказал он, протягивая Саше свою тонкую длань, восхитительно белую в этой черноте.

Но парень, глядя вперёд себе под ноги, увидел, что пол там обрывается и их с мальчиком разделяет бездонная пропасть.

– Пошли скорее! – поторопил его Дедалов сын.

– Ты что прикалываешься? Тут же какая-то яма! Пола нет и в помине…

– Это только кажется. Шагай по вере.

– По какой, нафиг, «вере»?!. Я умею только по земле шагать!

– Бежим скорее! Пока она не поглотила тебя! – продолжая стоять на своём, воскликнул отрок. Взгляд его был преисполнен сострадания и некого ужаса, словно он видел нечто незримое для парня.

Сашка нервно повёл плечами. Что ещё за «она»?.. Ему совсем не хотелось оглядываться. Внутренне выругавшись и проклиная те несчастные таблетки, по вине которых он оказался в этой безумной Стране, Саша всё же с разбегу прыгнул вперёд. Под его ногами оказалась какая-то жижа, казалось, его вот-вот засосёт туда. Но он, преодолевая страх и отчаянье, делал шаг за шагом навстречу зовущему его отроку. И с каждым шагом он ощущал, чем больше растёт его уверенность, тем твёрже становится почва под его ногами. Наконец опасный участок был пройден, и мальчик с радостной улыбкой схватил его за руку и быстро побежал дальше. Сашка едва за ним поспевал. Наконец, когда они остановились, отрок промолвил, указав на ближайшую дверь:

– Там Беатриче. Забирай её, и уходите отсюда прочь. Выход прямо по этому коридору. Беги и никогда не возвращайся сюда! Иначе в следующий раз случится лихо… И тогда тебе придётся вкусить познание. Познание Зла.

Едва дослушав его, Саша кинулся в ту комнату. Беатриче и вправду оказалась там. Посреди пустынного зала располагался огромный стеклянный шкаф – словно комнатка в комнате. Потерянная Инфанта билась внутри, как мотылёк, и сверкающие зеркальные стенки жутко искажали её отражение. С трудом оторвав от пола тяжёлый канделябр, Саша ударил по стеклу и вызволил Беатриче из её зазеркальной темницы. Без лишних слов он подхватил Инфанту на руки и помчался к выходу. Она была настолько напугана и измучена, что едва не лишилась сознания. Сашка атлетом не являлся, и сам был довольно-таки хрупкого телосложения, поэтому естественно никогда прежде ему не приходилось бегать с девушками на руках. Но как ни странно это оказалось не так уж и сложно. Беатриче была почти невесома, так что даже чашку с чаем Сашка не поднимал с такой лёгкость. В коридоре, почти на выходе они нашли остальных – Якоба с Дафной и всех тех незатейливых зверюшек, с кем они пришли на бал. К счастью Сашкины опасения не оправдались, и никто не преградил им путь, чудесным образом им удалось избежать встречи с Меченосным и Джокером. Сашка покинул Дворец в каком-то дремотном состоянии, словно видит страшный сон. Он ощущал себя, как подросток, совершающий побег из родительского дома. Они поспешили вдоль по пустынной, пыльной дороге, ведущей к Маргаритову Саду – оттуда можно было попасть в Лилейный Лес. Беатриче, кажется, полегчало, и она уже смогла идти сама, правда, слегка ещё опираясь на руку Саши.

– Прости меня. – с трудом вымолвил он. – Наверно, ты была права. А я просто ослеплённый дурак!.. Но Цербер – он всё равно мой лучший друг. И единственный. Не только в этом мире, но и во всех моих мирах – вымышленных и реальных…

Беатриче, похоже, вовсе не собиралась упрекать его. Саша боялся, что она как все его прежние девчонки злорадненько заявит: «Ага! Я же говорила! Надо было меня слушать…» Однако ничего подобного не произошло. Глядя, как Сашка мучится от угрызений совести, Инфанта чуть не расплакалась от жалости и, как смогла, попыталась его утешить.

– Знаешь, ведь поначалу Цербер не был таким. – грустно поведала она. – Меня даже восхищал его талант, его удивительное мастерство. Но казалось, его гнетёт, истощает какая-то нестерпимая боль… И Маргарита нашла способ эту боль исцелить по-своему… И тогда он стал, словно одержим. – Беатриче вздрогнула и после некоторого молчания договорила. – Я боялась и за тебя…

– Но всё же он – хороший! – упрямо произнёс Саша чуть дрожащим голосом.

Он твердил это себе всю дорогу и готов был голову на отсечение отдать – лишь бы доказать это всем. И Дафне, и Синей Кошке, и каждой ползучке и малявке, и Беатриче, и себе самому… А главное – Церберу.

– Ну, «хороший» – это довольно-таки растяжимое понятие. – тут же нашлась Дафна, выразительно усмехнувшись.

– Ты хоть не умничай! Берёза, блин!.. – устало огрызнулся Сашка.

Дафна, в общем-то, не обиделась. Наверно, она, так же как и Беатриче не одобряла его дружбу с Цербером, но при этом тоже понимала, как много это для него значит. Тяжёлая, непреподъёмная тоска буквально придавила парня к земле – стало совсем не до разговоров. Всё равно девчонкам этого не объяснишь. Задумчиво оправив ворот своего сюртука, Саша нащупал рукой у себя на шее тонкую цепочку. Сначала удивился, потом всё вспомнил. В этой безумной суете один эпизод напрочь выпал из его памяти: полубезумный сынок сумасшедшего Дедала, перед тем как покинуть Сашку, почти на бегу, надел ему на шею цепочку, на которой висел малюсенький незатейливый ключик. Он был искусно свит из ажурного искристого серебра и изукрашен бриллиантовым и аметистовым крошевом – столь мелкой и кропотливой работы Саша в жизни не видывал. При этом он имел некую странноватую форму, и чем-то напоминал скрипичный ключ. Только вероятно он всё же мог служить исключительно в декоративных целях – где ведь сыщешь столь крохотный замок под него?..

Несмотря на своё, не очень положительное отношение к этому чудаковатому отроку Саша деловито припрятал ключик за пазуху, чтоб не потерять. Он, надо признаться, питал сильную страсть ко всяким таким побрекушкам – прям хуже девчонки. Ещё в детстве у них с Георгием была целая коробка, хранящаяся под кроватью со всякими штучками. Там были и пёстрые пуговички, и обломки маминых украшений, какие-то винтики, колёсики от старых настенных часов, осколки цветного стекла, ракушки, камушки и ещё куча всякого хлама. Это была настоящая Сокровищница братьев Горских, которую они так тщательно и любовно пополняли общими усилиями. Но однажды мама за уборкой случайно отправила их сокровищницу в мусоропровод. Саша, когда узнал про это, ревел навзрыд несколько часов, а Георгий пытался его утешить: мол, соберём ещё коллекцию – лучше прежней. Правда, ничего они больше не собрали. Вскоре братья стали играть врозь и уже совсем в другие игры…

Наконец вся компания добралась до Сада Маргариты и поспешила укрыться под его сенью. Пока они бежали по безлюдной дороге, их так и преследовало чувство, что из Дворца за ними наблюдают, и только здесь они смогли облегчённо вздохнуть. Сад Королевы хоть и казался лишь преддверием Лилейного Леса, разительно отличался от него. Здесь царил совсем иной порядок, и во всём чувствовалась рука Маргариты. Врата и ограда были выкованы из чистейшего золота – и все эти завитушки и вензеля складывались в небывалый узор. Приглядевшись, Саша различил в нём буквы и прочёл слова, бесчисленное количество раз они провозглашали: «Слава Королеве! Королеве слава! » Мощёные аллейки были выложены драгоценными камнями и золотыми монетками. Якоб наклонился и поскрёб пальчиком, пытаясь достать хоть одну – но всё было тщетно. Монеты были крепко засажены в гранит. Растущие здесь цветы были столь же небывалых размеров, что и в Лилейном Лесу, однако ни лилий, ни ирисов Сашка здесь не приметил. Тут цвели лишь самые роскошные, небывалые породы растений. И всё было пропитано Маргаритой. Томительно прираспустившиеся бутоны с бархатными лепестками – бордовые, синие, фиолетовые в чёрных прожилках – напоминали пленительные наряды Королевы. Сонные венчики цветов источали некую меланхолию, обречённую тоску и усталость схожие с тем, что навеивал глубокий музыкальный голос красавца-Джокера. Другие же цветы напротив так и испускали горький дух нечеловеческой ярости и порока, будто были посажены крепкой рукой Меченосного. Весь воздух здесь был буквально преисполнен всевозможными цветочными ароматами – терпкими, сладкими, дурманящими. Саша надеялся, что спрятавшись под кровом Сада, он почувствует себя спокойнее, защищённее, но он ошибся. Здесь чувство тревоги только усилилось. Ему показалось, что отовсюду за ними наблюдают чьи-то зоркие глаза, а роскошные Маргаритовы цветы были столь пугающе живыми, что Саша нёсся, как оголтелый через весь Сад, словно боясь, что его кто-то вот-вот схватит. Так что он даже несколько обрадовался, когда увидел, что они добрались до его края, и золото садовой ограды сменилось заплесневелой стальной решёткой обозначающей границы Лилейного Леса. Вступив в густые лилейные кущи, Саша спешно повёл всех в самую чащу – всё глубже и глубже. На ходу раздвигая руками понависшие всюду листья и курчавый мох, ниспадающий с ирисных стеблей, он обратился ко всей компании:

– Пока что мы укроемся в Лилейном Лесу. В Полисе не избежать встречи с Цербером. А мне надо успокоиться и… всё спокойно обдумать.

Произнеся это, Саша несколько смутился. Глуповато как-то выходит: получается он, как партизан ищет в лесу укрытия и главное от кого? – от лучшего друга… Стало даже как-то стыдновато так откровенно трусить, тем более перед Беатриче. Но она сама вдруг неожиданно поддержала его:

– Ты совершенно прав. Сейчас ни к чему сталкиваться с Цербером. А Лилейный Лес и вправду лучшее место для размышлений. Здешняя атмосфера пропитана покоем и благостью Озарила…

– Наконец-то наш Тристан поведёт нас за собой! – радостно промолвила Дафна.

– Урла-сла! Трист-рану виват! – завопил Солнечный Заяц, принявшись, лихо отплясывать вокруг парня. На него правда все тут же зашикали и попытались его угомонить, что, стоит заметить, далось с большим трудом…

– Ну, наконец-то наша «спящая красавица» проснулась. – вставила своё слово Синяя Кошка. – С возвращением, Тристан. А то я уж начала думать, что тебе мозги напрочь поотшибло, как и Церберу.

– Очень смешно. – осклабился Саша.

– А вот я не понимаю, зачем мы бежим. – вдруг нашёлся Якоб. Он, весь запыхавшись, бежал позади всех, едва поспевая за ними. – Чего ты так испугался? – не без издёвки в голосе поинтересовался он у Сашки. – Ну да, Цербер делает из кукол людей, и что здесь такого?

– Страшнее, что он из людей творит кукол. – тихонечко произнесла Инфанта.

– Ещё вопрос люди ли они. – раздражённо отмахнулся от неё Якоб. – Не забывай мы все тут как-никак выброшенные вещи. Он лишь доводит до ума недоделки «матушки-природы». И в чём же он, по-вашему, неправ?

– Да не в куклах дело. И может даже и не в Цербере… – задумчиво проговорил Сашка.

Он остановился и всерьёз задумался: а вправду, что же здесь самое главное? Где же она, в чём сокрыта эта неуловимая, так и не найденная им нота? Какой вообще смысл во всём этом его бредовом сне?!.

– Да. Я знаю, чего мне не хватает, что мне нужно… – внезапно чётко промолвил Саша, и лицо его прояснилось. – Георгий. Если ты мне не приснился, если у меня действительно есть брат – ты и поможешь мне найти её, наиграешь эту ноту…Я должен найти своего брата. – произнёс он, обращаясь к остальным.

– В таком случае его лучше искать в Полисе, а не в Лесу. Куда нас вообще несёт? – проворчал Якоб, суетливо семеня за Сашкой. Он спотыкался на каждом шагу, неуклюже перепрыгивая через лилейные корни, что выныривали из земли тут и там.

– Кончай ныть, неженка! – попыталась приструнить его Дафна. – Ты что не можешь пару дней пожить в лесу, раз нашему Тристану надо спокойно поразмышлять?

– Да как тут жить? – заканючил Якоб. – Ни тебе душа, ни телека, ни Интернета! (Sic! Даже в моём глюке есть Интернет, и даже куклы не могут без него жить... )

Я ж не дерево, как ты! – язвительно кончил тот.

– В любом случае нас ведёт Тристан и ему решать. – вмешалась в их спор Синяя Кошка.

Якоб, не получив поддержки даже от неё, наконец сдался и к облегчению для Сашки заткнулся. Иногда этот позитивный рыжий мальчик становился до ужаса назойливым и капризным, что аж тошно становилось. Но Саша всё равно испытывал к нему глубокую привязанность и крепкую дружескую симпатию. Какие бы недостатки не проявлялись порой в его новых друзьях, он бы всё равно ни за что не хотел потерять ни одного из них.

Чем больше они углублялись в Лес, тем сильнее дивился Саша тем новым ощущениям, что навеивало на него это место. Ему припомнилось, как он впервые бродил по этой чаще – кажется, словно вечность прошла с тех времён. Теперь он вовсе не испытывал никакого страха, и мог лишь посмеяться, вспоминая как метался туда-сюда в поисках выхода. Лилейный Лес – это прекрасное зачарованное место, куда он всегда неизменно будет возвращаться во всех своих грёзах. Казалось, Лес приветственно расступался перед Сашей, встречая его, как старого знакомого. И парню даже мерещился некий торжественный марш, звучащий кругом и где-то там, в вершинах лилейных бутонов. Цветочные головки кланялись, как куклы Церберова театра, и, покачиваясь на ветру, они напоминали танцующие Фонарные Столбы. Они и есть лесные светочи – тоже сеют холодный аскетичный свет.

Как-то незаметно они вышли на просторную поляну в сизых клубах дыма. Её слабо освещали блуждающие неоновые огни, а сверху дождём лился лилейный свет.

– О, старые знакомые! – усмехнулся Сашка, рассмотрев в полумраке гигантский мухомор на котором пристроился Синий Червяк.

– Кто… ты… такая? – так же невозмутимо вопросил Червяк, приоткрыв один глаз и продолжая курить. Складывалось впечатление, что он прирос к своему мухомору и вообще уже с него не слазает.

– По всеобщему решению – я Тристан. – сообщил Саша. – Хоть я и не «такая»… Но об этом лучше не будем. Не хочу всё начинать сначала…

– Не хочешь с начала? – сонно переспросил Червяк. – А что, может начать с конца?

– Ой, да иди ты уже! – отмахнулся от него парень. Ещё раз такого разговора он бы не вынес.

Пока Якоб и вся их пёстрая компания шумно здоровались с Червяком, Сашка огляделся. А что – недурная полянка, неплохо было бы устроиться здесь на ночлег. Правда, у него не было совсем никакого опыта по части выживания в таких вот экстремальных условиях. В отличие от Георгия он не особо любил отдых на природе и никогда не ходил с друзьями в походы. Покосившись на своих друзей, которые взахлёб с весёлым смехом что-то обсуждали с Червяком, Саша даже приуныл. Сразу видно – они тут все одного поля ягоды. Вон у Якоба Червяк и не думал спрашивать: «кто ты такая? »…

Когда Саша поделился со всеми своей идеей переночевать на этой поляне – только Дафна откликнулась на этой предложение с энтузиазмом. Она, вообще, похоже, ко всему относилась с позитивом. «Тебе повезло: живёшь в лесу, да ещё радуешься, когда захочешь! »

– А что, здесь вполне уютно! – закивала головой девочка-берёзка, разулыбавшись пуще прежнего.

– Мда, «уютно»…Для дикорастущих. – съязвил Якоб. – Жрать-то что будем? Жуков как ты?

– Ну, зачем? Есть же тут ягоды, травки там всякие… – попыталась его утешить Дафна.

– Я не коза, чтоб траву жевать. – отрезал Якоб.

– Да кончайте вы уже! – одёрнула их Синяя Кошка. – Нам надо решить, что делать дальше.

– Ой, а давайте устроим вечеринку! Мы так давно не веселились! – воскликнула вдруг Дафна и радостно захлопала своими долгопалыми лапищами. – Сейчас как похиппуем!

– Точняк! Точняк! – подхватил Солнечный Заяц, принявшись скакать по поляне, как ошалелый.

– Зажжжжём… – подал голос Червяк.

Синяя Кошка, похоже, как самое благоразумное существо из собравшихся закатила глаза и, вплеснув лапами, вздохнула:

– Да я не это имела в виду…

– Самое время для вечеринок. – буркнул Якоб.

И на этот раз Сашка был с ним абсолютно согласен.

– Так, стоп-стоп! – воскликнул он, чувствуя что ситуация уже выходит из-под контроля. – Никаких вечеринок! Вы что с ума все посходили? У нас и так проблемы. Да угомонись же ты!.. – напустился он на вконец распустившегося Зайца.

Но тот уже совсем разошёлся и на скаку затянул какую-то жутковатую песенку. А повылазившие невесть откуда всякие малявки и ползучки принялись ему вторить и устроили какие-то дикие пляски. Вокруг замельтишили безумные светлячки, сеющие неоновый кислотный свет и перемигиваясь как на дискотеке. Всё погрузилось в какой-то ужасный хаос, и Сашка только и успевал носиться туда-сюда по поляне, пытаясь угомонить то одно, то другое из этих диких существ. Наверное, он бы просто сошёл с ума, если бы в дело вдруг не вмешалась Беатриче. Внезапно над поляной разнёсся какой-то душераздирающий звук похожий на вой сирены, заставивший всех притихнуть. Саша и сам сначала испугался, что это такое. Оказалось, что этот шум произвела маленькая Инфанта – и кто бы мог подумать, что эта хрупкая девочка может так вопить? Однако это сработало. Все притихли, а одна из тварюшек даже упала в обморок от страха.

– Мои добрые, мои милые друзья! – проворковала Беатриче своим как прежде мягким нежным голоском, будто не она тут только что орала. – Давайте будем вести себя хорошо. Мы должны слушаться Тристана. Ему мы вверяем наши жизни, ибо он один возложил на себя эту тяжкую ответственность за наше общее спасение. Постараемся же во всём слушаться его. Веди же нас, о Тристан!

Угомонившиеся зверюшки все как одна воззрели на Сашку в ожидании его распоряжений. Парень потупился и покраснел. Фраза Инфанты про какую-то там ответственность за ихнее спасение неприятно резанула ему слух. Будто в детском лагере назначили вожатым над какой-то безмозглой малышнёй…

– Сейчас нам нужно вести себя поосторожнее. – несмело начал Саша. – Никаких вечеринок! Тем более время заполночь, надо как следует отдохнуть, потому что неизвестно, что ждёт нас потом… В любом случае: утро вечера мудренее… – как-то уж совсем смутившись, договорил он.

– А завтра Тристан поведёт нас за собой! – радостно возгласила Дафна.

Сашка тяжело вздохнул и шмыгнул носом. Вот вляпался-то! Сусанин, блин…

Время и вправду было довольно-таки позднее, так что зверюшки и без особых уговоров улеглись спать. Саша и опомниться не успел, как вокруг него все уже храпели – будто не они с минуту назад собирались устроить вечеринку. Один лишь Червяк так же неизменно продолжал дремотно покуривать свой кальян, пуская клубы пёстрого дыма, что кутал спящих словно плед. Саша пристроился в уголке на густой подстилке пушистого мха. Устал он просто кошмарно. Беатриче, сорвав маленький лилейный бутон, присела рядом. Безмолвно она поднесла к Сашкиным губам цветок – он был до краёв полон света. Парень слегка удивлённо сделал глоток, он и не думал, что можно пить свет, как воду. Впрочем, это что-то ему напомнило, и вкус показался очень знакомым. Выпив всё до дна, Саша безмятежно откинулся на спину и, устроившись поудобнее, он провалился в дрёму. Все его страхи и тревоги как-то неожиданно отступили. И даже, несмотря на кучу, навалившихся на него проблем, на сей раз Александр Горский уснул на диво озарённым…

Однако пробуждение было куда более неприятным. За ночь Сашка озяб, так что у него жутко окоченели руки и ноги, к тому же сильно разболелись все кости. Его травяная «колыбелька», что поначалу казалась ему такой уютной, изломала ему все бока – будто он спал на голых камнях. С трудом парень поднялся на ноги. Едва рассвело – никогда прежде ему не приходилось подниматься в такую рань. Воздух был пропитан стылой сыростью, и всё было покрыто инистой росой. Сашке стоило немалого труда растормошить остальных. Это безумное зверьё то спать не уложишь, то никак не разбудишь… Позавтракали с горем пополам какими-то кислыми и проголкими ягодами, которые насобирала неунывающая Дафна. После этой гадости только ещё сильнее захотелось есть. Сашка бы сейчас отдал всю свою годовалую стипендию за обычную яичницу с чашкой кофе. После полубессонной ночи в Лесу, да ещё и с голодухи ему вообще не хотелось двигаться с места, и уж тем более играть в партизанов, возглавляя эту сумасшедшую компанию. Сюда бы Георгия – это он был любителем палаточных лагерей. Его прям хлебом не корми лишь дай поучаствовать в этих идиотских играх на выживание.

– Ну а теперь куда велишь ты направить нам путь, о славный сэр Тристан – цвет благородного рыцарства? – как всегда в своём духе провозгласила Дафна.

«Да, не знаю я! Не знаю!.. Отвалите вы все от меня! Идите вы нафиг, маленькие чудовища! Никуда я вас не поведу. Отстаньте! Отстаньте!!!.. » – именно это проносилось в Сашкиной голове, пока он тупо пялился на всю эту воодушевленную толпу, что на диво покорно ожидала его распоряжений. Однако произнести всё это вслух Саше не позволяла совесть.

– Итак, товарищи. – командным голосом начал он, стараясь придать своему лицу умное и строгое выражение. – Сейчас мы отправимся далее, и вы все должны безоговорочно слушаться меня, ибо, только соблюдая дисциплину, мы сможем достичь нашей…э…цели. Впрочем, об этом вам ещё знать не …положено. Главное – вы должны доверять мне. А я… я приведу вас, ну куда надо… в общем приведу…

Сашка изощрялся, как мог, лишь бы придать своим словам хоть какой-то смысл, однако чувствовал, что несёт полнейшую околесицу. Главное было не потерять авторитет у зверюшек, а то опять начнется полный бедлам. Впрочем, на сей раз все эти малявки и ползучки слушали его, затаив дыхание. По их окосевшим рожицам чувствовалось, что они, как бы ни напрягались, всё равно ничегошеньки не могут понять. Похоже, их просто-напросто забавляла вся эта ситуация, будто это была какая-то новая игра, да и к Сашке, стоит признать, они все питали огромную симпатию. Поэтому чтобы он тут им не нагородил, они всё бы приняли с восторгом. Когда он договорил, все монстряшки до единой разразились бурными аплодисментами. Якоб уважительно похлопал Сашку по спине и подмигнул ему своим единственным глазом. Раньше-то он был в их компании за главного оратора и непрерывно толкал подобные пафосные и бессвязные речи. Инфанта тоже воззрела на него с искренним восхищением. И хоть всё это было в какой-то степени лестно для парня, он не мог внутренне не выругаться. « Идиот. Сашка, ты полный идиот. »

Короче, делать было нечего – пришлось тащиться дальше в чащу. Как истинный вожак стаи Саша шагал впереди всей компании. Покинув полянку Синего Червяка, которая теперь казалась, чуть ли не домом родным, они углубились в лилейные дебри. Пейзажи в этот безумном Лесу сменялись с удивительной быстротой, будто кадры в кино. Все эти сюрреалистичные просторы вызывали у Сашки чувство, словно он сделался героем какой-то жутковатой компьютерной игры – и главное совсем не понятно, на какую кнопочку нужно нажать, чтобы выключить весь этот бред. Где-то в глуши послышался тревожный перестук барабанов. Саша как-то невольно попятился, а все его «подопечные», опасливо озираясь, сбились в тесную кучку. Вторя барабанному бою, заныла свирель – жалобно со вздохами, как стихающее дыхание Георгия. Вокруг отовсюду рождалась живая музыка – роса перекатывалась по струнам паутины, звучал перебор ветра – его бесплотные пальцы тревожили цветочные колокола. Как занавес в театре Цербера – так же торжественно был сорван полог сумрака, и из глубин лилейного «закулисья» явились панды, таща в лапах большие барабаны. Отбивая грозный ритм, они расступились, и из среды могучих цветочных стеблей стрелою выпорхнула она. Так изумлённый Сашка и его друзья узрели её – дикую ярко-рыжую девочку-куклу, словно вырезанную из кости. Навсикая снова явилась в танце, правда на сей раз, её пляски были ещё безумнее, ещё больнее. Странно было увидеть, как быстро она обросла волосами. Ещё совсем недавно, когда Саша встретил её впервые, она была совершенно лысой, лишь на макушке торчал какой-то жалкий чубчик. А теперь во все стороны вилась буйная копна её огненных волос – эдакий пылающий нимб. Она металась туда и сюда вся наэлектризованная как шаровая молния, складывалось впечатление – коснёшься её, и вправду убьёт. Девочка была облачена в странное колыхающееся одеяние в пол, словно светящаяся алая мантия оно кутало её своим трепыхающимся полотном. Панды вокруг неё сходятся и расходятся с почтительными поклонами, но вовсе не так как придворные на балу Маргариты. Панды будто бы кланялись не своей королеве, а зрели нечто вышнее. Да и сама Навсикая вся вверх тянется, как цветы что растут от земли, раскрыв бутоны-лики в небеса, словно они там ищут свой дом. Каждый её шаг по густому мху, каждый вдох и взмах костяной кисти её длинных рук – всё обращается музыкой, она творила её из всего сущего. Именно о таком мечтал Георгий…

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒