ЧЕТЫРЕ ПИРАМИДЫ 7 страница

Красная и Желтая пирамиды находились примерно в одинаковых условиях, то есть в джунглях, различавшихся только по видам флоры. С одной стороны, это было хорошо — богатая растительность и фауна предполагали постоянный и неиссякаемый источник пищи на фоне вполне комфортной природной среды. Тут было жарко и влажно, зато не так засушливо, как возле пустыни Черной пирамиды, да и скорпионы не водились. Увы, в джунглях обитало множество ядовитых гадов, расплодившихся там в невероятном изобилии. Нелицеприятных насекомых в них так же было хоть отбавляй, а фауна, как предполагаемая добыча клонов, вполне могла сама выступить в роли охотника. Судя по данным скаутов, хищного зверья очень даже хватало.

Самая непростая задача выпала Белой пирамиде. Некогда теплые, теперь воды океана дышали колючим холодом. Лед плавал на его волнах и громоздился на берегу внушительными торосами. Сам же берег выглядел скудно и уныло, в полном соответствии с пронизывающими ветрами и низкими температурами. Судя по всему, нечто подобное тут наблюдалось весь планетарный год, отчего Экбурн поначалу впал в уныние. В таком климате клоны ничего не вырастят, а поселок не защитит их от холодов при очевидном дефиците растительного топлива. К счастью, разосланные им скауты вскоре принесли добрую весть. Там, в глубине материка, ползучие кустарники и карликовые деревца сменялись густыми, преимущественно хвойными лесами. Там же была найдена и подходящая излучина у реки, словно созданная для будущего поселка. Не подкачали и флора с фауной. В лесу роботы наткнулись на грибы и ягоды, которыми лакомились величественные рогатые животные. Их стада, разгуливая в лесной чаще, забирались и в холодные пустоши.

Сделав столь воодушевляющие открытия, Оклслад уже не слишком беспокоился о хищниках, которых, между прочим, роботы тоже обнаружили. В этих суровых землях они отличались от тех, что водились в краях других пирамид. Например, зубастых рептилий тут не было и в помине, зато они с лихвой замещались иными видами. С другой стороны, их наличие компенсировалось меньшим количеством змей и отсутствием потенциально опасных насекомых. Кровососущие, к сожалению, очень даже наблюдались, а вот ядовитые, судя по сканированию и анализам — нет. Таким образом, вскоре Оклслад нашел, что суровая природа, доставшаяся клонам Белой пирамиды, имеет свои преимущества, и уже не мечтал поменяться с кем-нибудь из директоров местами. Самой большой его трудностью оставалась транспортировка инкубаторов к месту будущей выгрузки. Все остальное превращалось в дело исключительно житейское.

Постепенно директора втянулись в работу так, что забыли обо всем на свете. Точнее, отвлеклись настолько, что их собственные проблемы отошли на второй план. Как профессионалам, им было очень интересно добиться поставленного результата, занимавшего все их время и мысли. Даже Тумвеоне, изначально настроенному не только скептически, но и враждебно. Его характер оставлял желать лучшего, однако как специалист он уступал очень немногим, отчего и получил назначение в этот кластер. Увы, злополучный, учитывая прыжок неизвестно куда, но кто же знал? Координируясь с другими директорами, Тумвеоне предлагал немало любопытных идей и проявлял инициативу. Например, с его подачи все покрывала клонов сделали похожими на шкуры, и из такого же материала сооружались навесы. Логика была проста. Охотясь, клоны станут использовать эти самые шкуры в быту, переняв его изначальный уклад. Произойдет естественное замещение одного ресурса другим, вполне доступным из окружающей среды. Правда, для этого им придется овладеть основами скорняжного ремесла и дубильных навыков, но это уже задача директоров, которые оценили идею Тумвеоне по достоинству.

Поселения строили роботы. Учитывая количество будущих жильцов, сами менгиры провозились бы целую вечность, и все равно бы не справились. Используя подручные материалы пополам с Ц-24, многочисленные машины возводили жилые объекты, подсобные хижины и даже внешние стены. Последние предназначались для защиты от хищников, а не воинственных врагов, отчего и не носили характер крепостных сооружений. Умеренно-высокие, они увенчивались деревянными кольями и складывались из простых камней, схваченных обычным раствором. Опасных животных это остановит, а большего от них и не требовалось. Защитным периметром окружались и пашни, где клоны станут выращивать различные растения. Там он сооружался из деревянных столбов с поперечными перекладинами, дополнительно снабженных сплетенной из прутьев сеткой. Без этой ограды тоже было никак не обойтись, иначе прожорливая лесная живность живо уничтожит все посадки. Что же касалось самих посадок…

Роботы исправно вспахали расчищенную землю, подготовив ее для саженцев, однако с теми возникла заминка. План Доохила оказался хорош только в теории. На практике же директора внезапно осознали, что никаких сельскохозяйственных запасов на борту Обсцелл нет и не было. Все пищевые ресурсы производились синтезаторами материи, а сведений о семенах и плодах в бортовом компьютере не имелось. И что прикажете сажать на полях? Чертыхаясь, директора растерянно искали выход, стараясь сообразить, как выпутаться из сложившейся ситуации.

Тумвеоне пошел на хитрость. Покопавшись в памяти компьютера, он нашел там записи о картофеле. Записи, разумеется, обобщенные, но кое-что полезное в них все-таки содержалось. На чудо это списывать не приходилось, поскольку стандартная база данных, помимо прочего, содержала информацию и о питании менгиров. Затем Тумвеоне насел на пищевой синтезатор, досконально изучив его программу. Формально, тот мог приготовить любое блюдо — было бы из чего. Скопировав файлы из двух разных источников, Тумвеоне свел их воедино и обработал с помощью биопрограммирования. Затем, адаптировав их под системную программу, поместил в синтезатор. Поднатужившись, тот сердито загудел, однако справился с новинкой и выдал сырой картофельный клубень.

Тумвеоне понятия не имел, прорастет его поделка или нет. Недолго думая, он наплодил целый контейнер таких клубней, но не идентичных. Каждый из них содержал небольшую уникальную модификацию, исходя из принципа " авось какая-нибудь да и сработает". Учитывая количество образцов, проводить ботанические эксперименты в пирамиде было весьма проблематично. Тумвеоне и не стал. Его искусственный картофель роботы засеяли прямо на поле. Прорастет — хорошо. Нет — послужит удобрением.

Другие директора оценили экспромт Тумвеоне, но следовать ему не стали. Положительный опыт, в случае появления всходов, они переймут, а пока… Пока они предпочли изучать внешний мир, собирая образцы растительности и подыскивая среди них что-то такое, что можно было оперативно одомашнить. Выбор пал на коренья и грибы. Проведя анализ, директора отобрали наиболее съедобные, ибо хорошо разбирались в метаболизме клонов. Иными словами, они заведомо знали, что подойдет тем в качестве пищи, а чем их подопечные наверняка отравятся. Однако найти подходящую растительность было только полдела. Чтобы ускорить процесс созревания, ее надлежало генетически модифицировать, для чего директора пустились в эксперименты. Роботы же засеяли поля исходным материалом, скопированным при помощи синтезаторов. В качестве пробного шара — сойдет, а результаты ведущихся разработок будут проверены на отдельных делянках.

Дожидаться возведения поселка " под ключ" не было никакой необходимости. У менгиров не стояло задачи заселять его целиком и сразу. Более того, именно этого им и не следовало делать. Двадцать пять тысяч клонов, едва вышедших из инкубаторов — та еще проблема. Куда логичнее начать их обучение постепенно, хотя бы с первой сотни или двух. Затем, натаскав их на азы самостоятельной жизни, менгиры станут увеличивать численность подопечных, постепенно заселяя новые дома. Кроме того, из поведения первых поселенцев они сумеют вынести полезный опыт, который используют для корректировки еще не разбуженных. Пренебрегать этой возможностью не стоило. Обратно ведь клона уже не засунешь, и никаких преобразований не проведешь.

Капсула, содержавшая клон, представляла собой цилиндр, наполненный технической жидкостью. Ее нижняя половина состояла из металла, в то время как верхняя часть представляла собой ударопрочное стекло. Клона увивала целая сеть проводов, не только облегавших тело, но и проникавших в его структуру. Особое внимание уделялось голове, куда подводились каналы для программирования нейронов. Все эти каналы были биологически растворимы. Когда модификация заканчивалась, они отключались от системы и постепенно рассасывались телом хозяина. Такой же принцип относился и во всем другим инородным предметам, внедренным в ткани клона. Когда инкубатор открывался, его дальнейшее использование становилось невозможным. Клон приступал к тому, для чего он и создавался, а инкубатор утилизировали, используя как дополнительный ресурс для синтезатора вещества. Формально, корпорация могла бы возвращать капсулы на завод, переоснащая их и загружая по новой, но не делала этого по причине отсутствия экономической выгоды. Транспортировка стоила времени и денег, а массовое производство инкубаторов лишало ее всякого смысла.

В конечном счете, директора сошлись на трех сотнях. Именно столько капсул роботы доставили в поселения, возводимые от каждой пирамиды. Дольше всех провозился Оклслад, проклиная холодный океан, подводную дорогу и судьбу, издевательски закинувшую его в эту безвестную дыру. Другие директора терпеливо ждали, когда грузовые платформы Белой пирамиды достигнут поселка в излучине реки. Они решили выпустить клонов одновременно, чтобы оказаться в равных условиях. Так они и поступили, когда последний инкубатор был сгружен там, где и предполагалось. Вместе с ним прибыл и сам Оклслад, доехав в своем легком скафандре на одной из платформ. Экбурн, Тумвеоне и Доохил уже находились каждый в своем поселке, ибо дальнейшие процессы им надлежало возглавить лично. Поддерживая связь с пирамидами, оставленными на попечение бортовых компьютеров, директора пожелали друг другу удачи и открыли первые инкубаторы.

* * *

Первый опыт следовало признать провальным. Целиком и полностью. Формально, разбуженные клоны вели себя спокойно, слушались директоров и выглядели себя более-менее уверенно. Они понимали обращенные к ним слова — во всяком случае, тот их набор, который составлял основные житейские понятия. Созданные для работы, клоны воспринимали все, что относилось к их трудовым обязанностям, питанию и отдыху. Остальное же директора рассчитывали развить постепенно, как развить и собственную речь клонов. Говорить-то их никто не учил! Зачем компании-заказчику болтливые работники? Еще не хватало, чтобы они травили байки вместо того, чтобы дробить руду или собирать урожай. Нечего им чесать языками, попусту растрачивая время — не для того они создавались и покупались! Понимая директоров, клоны отвечали гукающими и ухающими звуками, похожими на продвинутую речь обезьяны. Любопытно, что эти звуки понимали и они сами, вполне себе общаясь между собой, но вот диалог с менгирами у них не ладился. Провальным, однако, первый опыт следовало признать по другой причине. Проявив любопытство к окружающему миру, клоны разбрелись по поселку, и директора им ничуть не препятствовали. Они же сами их скорректировали на самостоятельную жизнь, ну так пусть смотрят и изучают. Тут-то и сказалось отсутствие у менгиров должного опыта. Недостроенный поселок еще не был окружен закрытым периметром. Занятые уймой дел, Оклслад, Доохил, Экбурн и Тумвеоне спохватились только когда, когда клоны выбрались за пределы стены и ушли кто куда.

Роботы не были запрограммированы на поиск и задержание обитателей поселка. Директора же физически не могли выследить и вернуть назад три сотни поселенцев. Как результат, к тому моменту, когда им удалось организовать поисковую партию, толку от нее оказалось немного.

Меньше всего клонов отыскалось в джунглях. Во всяком случае, живых, причем у Тумвеоне с Доохилом ситуация развивалась примерно одинаково. Красивые, богатые жизнью тропические леса были и смертельно опасными для любого, кто опрометчиво совался в них наивным и неподготовленным. Клоны же уподоблялись двухлетним детям, исследующим окружающий мир. Они умели распознавать бытовые угрозы вроде огня и электрической дуги, но никак не ягуаров в глубине зарослей и не змей в густой траве. И это не говоря о скрытых ямах, болотах, водоемах, буреломе и дурманящих цветах. Прогулка в джунгли оказалась для клонов билетом в один конец, кроме тех, на кого машинам удалось наткнуться. Их не набралось и двух десятков, поистине чудом уцелевших в зеленом лабиринте среди хищников, ядовитых гадов и естественных природных напастей. Остальные как в воду канули, и их судьба — очевидно печальная — так и осталась неизвестной.

Прибрежные заросли вроде бы уступали джунглям в опасности, но только номинально. Крокодилы — как нарек этих зубастых рептилий Экбурн, — устроили настоящее пиршество, когда клоны толпой полезли к воде. Не отставали от них и хищники в зарослях тростника, равно как и в пальмовом лесу. Добыча, глупая и не пуганная, сама шла им прямо в пасть. Скорпионы жалили протянутые к ним руки, змеи кусали все, что на них наступало, а пески… Часть клонов зачем-то ушла в пустыню, не иначе как привлеченная песчаными призраками, то есть дымкой, вздымавшейся над барханами. Ветра гнали ее по их сухим, горячим волнам, и по этим же волнам клоны разбредались кто куда, пока не упали, сраженные тепловым ударом. Злое солнце безжалостно жгло не готовых к нему существ, и они погибли все до единого, ибо помощь пришла слишком поздно. В сравнении с ними, многим другим повезло больше — не умея плавать, они просто утонули в реке, быстро и куда менее болезненно. Экбурну удалось вернуть примерно три десятка едва живых, ободранных и ошалевших клонов. Остальных он потерял навсегда.

Формально не такие безжалостные как джунгли, суровые холодные края ошибок также не прощали. Там хватало своих опасностей в виде дремучей, сильно пересеченной местности. Клоны тонули в реке, озерах и болотах, падали в овраги, попадались в зубы свирепым хищникам и даже гибли от стай кровожадной мошкары. Многие банально заблудились, и роботы, не будучи следопытами, так и не смогли их разыскать. Для настоящего охотника мхи, кустарники и густые травы были бы как открытая книга, и он нашел бы бестолковых поселенцев. Увы, ни Оклслад, ни его машины подобными навыками не обладали. Им удалось вернуть тридцать шесть клонов — больше всех других директоров, однако на фоне изначальных трехсот это выглядело так себе успехом.

Уцелевших клонов менгиры заперли по домам и собрались на экстренное совещание, проведенное при помощи голограмм. Один из роботов, переделанный в мобильную коммуникационную станцию, обеспечил надлежащую трансляцию. Менгиры словно стояли в круге, где один из них был настоящим, а трое других — проецируемыми копиями.

Классический первый блин выходил всем известным классическим же комом, только на этот раз иронизировать и смеяться никому не хотелось. Речь шла о живых существах, сгинувших не только по собственной глупости, но и недальновидности директоров. Не подшучивал даже Тумвеоне, обычно язвительный и циничный. Глумиться над случившимся ему как-то не хотелось, тем более в этом была и его вина.

— Ума не приложу, где мы просчитались, — проворчал он, взлохматив свою длинную пышную шевелюру, сплетенную в несколько тугих косичек.

— Так сразу и не скажешь. Полагаю, причина комплексная, — мрачно отозвался Экбурн.

— Мы что хотели — то и получили, — хмуро заметил Оклслад. — Сняв с клонов всякие ограничения, усилив их интерес к окружающему миру, мы сами инициировали это гибельное путешествие.

— Значит, надо вновь усилить командный принцип, — сделал вывод Тумвеоне. — Тогда без нашего приказа клоны и шагу не ступят. Если мы велим им стоять и ждать, они будут стоять и ждать, пока не получат иных инструкций.

— Это не просто шаг назад — это полное возвращение к базовой сути клонов, — возразил Доохил. — Как послушные работники, прежде именно так они бы себя и вели, но именно такое поведение мы у них и искоренили. Какая же это самостоятельность? Они без приказа даже не шевельнутся, а постоянно командовать целой оравой мы не можем и не хотим. Подчинение старшему — это одно, а жизнь по чужой воле — совсем другое. Старшему же, то есть нам, они и так подчиняются, пока в их сознании не возобладают различные инстинкты.

Доохил был совершенно прав. Следуя приказу, клон будет стоять на месте до потери сознания и даже летального исхода. Подчинение же означало, что он мог начать порученную ему задачу, но прервать ее по сопутствующим обстоятельствам. Например, из чувства голода, любопытства, какого-либо события и так далее. В первом случае всякая самостоятельность исключалась. Начальство за порог — клоны в ступоре. Во втором — менгиры получили то, что получили.

— Так что же, выхода нет? — мучительно напряг извилины Оклслад. — Мы же не можем держать их взаперти вечно! Что в доме, что в инкубаторе — невелика разница.

— Почему, есть, — успокоившись, неторопливо сказал Экбурн. Поддавшись эмоциям как и все, он наконец-то взял себя в руки и обрел прежнюю рассудительность — Придется заняться их воспитанием. Нас-то они понимают. Начнем с малого — научим наших болванов пользоваться собственным жилищем. Затем, мало-помалу, инфраструктурой поселка, и только тогда — постепенно приучим к тому, что простирается за его стенами. Достроенными, разумеется, иначе они опять разбредутся кто куда.

К уцелевшим клонам добавилась новая партия численностью в пятьсот особей. Директора сочли рациональным не возиться с малой группой, а обучать сразу несколько сообществ, рассредоточенных по изолированным домам. Помимо прочего, это покажет, появятся ли отличия в их поведении и развитии, то есть выявит личностные особенности поселенцев. Или не выявит. Последнее считалось нежелательным, ибо идея самостоятельности предполагала еще и индивидуальность. Взяв ее за базовый принцип, директора внесли такую корректировку, что технически клоны уже не считались клонами, если исходить из определения абсолютной генетической идентичности. Все еще очень похожие, теперь они имели уникальные черты, которые должны были проявиться по мере развития.

В домашней изоляции дело пошло на лад. Работая наставниками, менгиры обучали поселенцев вести повседневный быт, и это им вполне удавалось. Он включал в себя не только приготовление пищи, но и обслуживание собственных потребностей. Грязное загаженное жилище, холодное и неприбранное, в планы директоров никак не входило, отчего их подопечные научились убираться и следить за своей гигиеной. Ну, худо-бедно, на уровне умывания, стирки и естественных надобностей. Воду они брали из бака, пока что наполняемого снаружи роботами, а продукты жизнедеятельности отводились в отдельной комнате и также утилизировались при помощи машин. Впоследствии, когда поселенцы выйдут наружу, они станут обслуживать эти ресурсы сами, ну а пока… Пока они осваивали программу вполне успешно. Ведь это была работа — просто своеобразная, — а с работой они справлялись очень хорошо. Слушая менгиров, они учились обращаться с орудиями труда, пользоваться посудой, повышали свой словарный запас и готовились к следующему этапу развития.

Численность поселенцев достигла трех тысяч, когда директора наконец-то выпустили их из домов. Во-первых, клонам уже наскучило торчать в одних и тех же комнатах, и они проявляли признаки недовольства. Во-вторых, роботы наконец-то закончили внешнюю стену и заперли ворота. Переброшенные на эту задачу, они оставили множество жилищ недостроенными, зато теперь поселок окружал надежный закрытый периметр.

Директора сразу же отметили, что " ветераны", то есть уцелевшие клоны из первой партии, воспринимают мир с определенной настороженностью. Хлебнув на природе лиха, они научились отличать ее от безопасности жилищ, а обжегшись на молоке — дуешь на воду. Осторожно обходя поселок, они успокоились далеко не сразу, в отличие от новичков, которые бродили с выражением живейшего детского интереса вкупе с детской же беспечностью. Роботы, выступавшие в роли бригадиров, передавали информацию в режиме реального времени, включая звук и видео. Оперируя этим важным ресурсом, менгиры приступили к следующей стадии обучения.

В домах все было как-то попроще. Переходя из одного жилища в другое, директора собирали поселенцев группами и вели однотипную работу. В поселке же все кратно усложнилось, и если бы не заранее придуманный выход, им пришлось бы туго.

Идея оказалась поистине удачной и очень эффективной. Машины воспроизводили голограммы, изображавшие головы менгиров. Изображавшие там, где и надлежало бы находиться голове. Воспроизводили они и голоса. Поспеть везде и всюду директора физически не могли, а их своеобразные копии позволяли присутствовать одновременно в разных местах, что кардинально облегчало поставленные задачи. Следуя инструкциям, роботы следили за порядком и отдавали поселенцам указания, присматривая за ними как нянька за детьми или как вожатый за воспитанниками. Не распознавая подвоха, поселенцы слушались, особо не задумываясь, как их предводителям удается быть едиными во множестве воплощений. Во всяком случае, слушались до тех пор, пока кто-то из роботов находился рядом, ибо в их отсутствие они все чаще отвлекались, а то и вовсе поступали по-своему. Доохила и Тумвеоне это раздражало. Экбурн и Оклслад — наоборот, приветствовали такое поведение, усматривая в нем признаки развития индивидуальности.

Теперь поселенцы таскали воду сами. Поскольку наружу их все еще не выпускали, они брали ее из большого бака, установленного в центре поселка. Его наполненность обеспечивали роботы, а поселенцы разносили воду по домам, заливая в тамошние бочки через желоб с улицы. Также они теперь самостоятельно занимались санузлами, выполненными простейшим способом. К каждому дому, имевшему форму соединенных куполов, вела отдельная пристройка. Под ней располагался сток и контейнер для биологических отходов. Поселенцы выдвигали этот контейнер и опустошали в специально отведенном месте на краю поселка, где директора соорудили септик. По части очистных сооружений мастерами они не были, однако на первых порах выпутались из ситуации вполне достойно, совместив технологические решения с природой. Ну а дальше и видно будет.

Не забыли директора и про пашни. Картофель Тумвеоне не взошел, зато корешки и побеги себя хоть как-то да проявили. Грибов, правда, было мало — вероятно, сказывалась скорость естественного роста грибницы, зато корешки более-менее разрослись, и дело шло к первому урожаю. Согласно замыслу корпорации-производителя, сельскохозяйственные работы оказались клонам не в новинку, поэтому они быстро освоили мотыги и стали обрабатывать землю. Уход за посевами также осуществлялся на приемлемом уровне, равно как и посадка новых, поэтому директора имели право отпраздновать очередную победу. По этому поводу они выпили ласкеля, приготовленного из надлежаще обжаренных зерен. Тот был очень ароматен, приятен на вкус, и дарил окрыляющую бодрость. Тумвеоне, как большой любитель этого напитка, зерна обжаривал сам, не пользуясь готовым продуктом из синтезатора. Он специально прихватил их запас на борт Обсцеллы, и теперь постепенно его расходовал. И вот, воодушевленный первыми успехами, он подумывал эти зерна посадить.

— Ничего не выйдет, — прикинув, сообщил Доохил. — Климат неподходящий. К тому же наши болваны не сумеют позаботиться о столь капризном растении. И это не говоря уже про то, что твои зерна, пусть еще и не обработанные, уже банально не прорастут. Все сроки вышли. Забудь, ласкельмен.

Последнее слово происходило от двух составляющих: " ласкель" и " мен", то есть сокращенно " менгир". Так иногда величали любителей означенного напитка, увлекавшихся им не обязательно сверх меры, но явно выраженным образом.

— А вот и выйдет, рисоед! — фыркнул Тумвеоне, намекая на зерновую культуру, блюда из которой очень ценил его оппонент. — Биопрограммирование нам на что? Клонов модифицируем, местные корешки перекраиваем, а ласкель — руки коротки? Всего-то и делов, что взять образец зерна и вернуть ему жизнеспособность.

— Ну, попробуй, — проворчал Доохил, задетый " рисоедом".

— Вот и попробую! — огрызнулся Тумвеоне, и тут же начал размышлять, как ему претворить свою идею в жизнь.

Размышлять, как ни странно, начал и возмущенный Доохил. Он будет серьезно посрамлен, если Тумвеоне вдруг преуспеет в своем бесперспективном замысле. Унижения не произойдет только в одном случае — если он, в свою очередь, сумеет вырастить рис. Климат в районе Желтой пирамиды был вполне себе подходящий. Вот только как раздобыть материал для посадки?..

Продолжая осваивать поселок, клоны чувствовали себя все более уверенно. Теперь они занимались не только домашними делами и полями, но и благоустраивали окрестную территорию. Им поручали сооружать дорожки, сажать декоративные растения, строить простые лавочки, и прочее в том же духе. Клоны занимались этим вполне охотно — сказывалось развитие. Исходная модель могла выполнять один и тот же монотонный труд от первого и до последнего дня своей жизни. Выполнять — и никогда не желать чего-нибудь иного. Модификация директоров в корне их изменила, пробуждая неизвестное доселе стремление осваивать что-то новое. Стремление подсознательное и даже навязчивое. Правда, проявлялось оно довольно медленно, но все же достаточно для того, чтобы клоны не ограничивались одними и теми же ежедневными операциями. Во всяком случае, с течением времени. А оно все шло, и вот директора заселили еще множество домов, доведя численность поселенцев до пяти с лишним тысяч.

Инкубаторы открывались поэтапно из соображений безопасности, вкупе с прямым расчетом. Не желая выпускать сразу много клонов, чтобы не устроить хаос и сумятицу, менгиры не забывали и про биопрограммирование. Они проводили его на основе полученного опыта, учитывая наблюдаемые реалии и внося надлежащие коррективы. Таким образом, у новых поселенцев были сглажены или усилены какие-то черты, что-то добавлено, а что-то убрано. С каждой модификацией они все больше отличались друг от друга, внося в растущий социум не только количественное, но и качественное разнообразие. Причем из поэтапного открытия проистекала еще одна полезная неожиданность. " Старые" клоны принимали участие в обучении новых, причем самостоятельно, и даже вполне неплохо. Оценив это явление по достоинству, директора всячески его приветствовали, позволяя новоявленным наставникам натаскивать новичков. Переложив на них процессы попроще, в виде домашней уборки и иже с ней, они сконцентрировались на задачах посложнее. Ведь тех становилось все больше. Развивавшихся поселенцев требовалось обучать дальше, и обучать более серьезным вещам, недоступным им в первые недели жизни.

Поселки, напрямую контролируемые менгирами, были безопасным местом, и их функционирование носило безоблачный характер. Незначительные инциденты, конечно, случались, но быстро исчерпывались с вмешательством директоров или роботов. Проживая в таких условиях, поселенцы были как сверчок за печкой, но бесконечно долго так продолжаться не могло. В том числе потому, что менгиры не собирались нянчиться с ними всю свою жизнь. Там, за поселками, простиралась дикая окружающая среда, в которой им надлежало самостоятельно выживать. Именно это и оставалось конечной целью Экбурна и его коллег, и именно к этому они своих подопечных постепенно и подводили.

Первым отворил ворота Тумвеоне. Поводом к тому послужил один инцидент, наглядно показавший, что мир снаружи никуда не делся. Как-то в сумерках, осмелев и подобравшись к поселению поближе, на его стену запрыгнул ягуар. Ужом проскользнув между заостренными кольями, он осмотрелся и спрыгнул вниз, выказывая самые подозрительные намерения. Его крадущуюся тень заметил один из роботов, традиционно производивший обход вдоль стены. Обход, который в дальнейшем станут выполнять сами поселенцы, уже привлекаемые к этой важной роли. Установив проникновение хищника, он дал сигнал тревоги. Нет, робот не завывал на весь поселок, имитируя бортовую сирену, а сообщил о проникновении непосредственно Тумвеоне. Тот, обитавший в отдельном доме, тут же вскочил с постели и прилетел быстрее ветра, охваченный охотничьим азартом.

Когда ягуар понял, что обнаружен и оцеплен, было поздно. Машины не позволяли ему ретироваться, отсекая путь к джунглям. Зажимаемый кольцом, он скрылся под навесом одной из хозяйственных построек, где хранились пиломатериалы. Достав пистолет, Тумвеоне собрался обзавестись еще одним трофеем, однако заметил, что за происходящим внимательно следят поселенцы. Столпившись внушительной группой, они не спускали глаз ни с него, ни с ягуара. Оценив ситуацию, Тумвеоне сунул пистолет обратно за пояс.

— Дай мне копье! — протянув руку, велел он ближайшему роботу.

Заранее приучая клонов к оружию, многие из них ездили с ним постоянно, хотя сами ни в чем таком не нуждались. Следуя приказу, робот изогнул манипулятор и бросил директору что требовали. Схватив копье на лету, тот взял его наперевес и принял боевую стойку. Затем начал подступать к ягуару, примечая каждое его движение.

Укрывшись в полумраке, хищник грозно урчал, периодически шипя и бешено мотая хвостом. Любому, кто сунулся бы сейчас к нему, грозило смертельно-опасное знакомство с острыми когтями и злобно осклабленными зубами. Ну, любому клону. Тем же роботам ягуар, в отличие от исполинских ящеров, был нипочем. Тумвеоне тоже особо не рисковал, ибо не забыл облачиться в легкий скафандр. Именно поэтому он вооружился копьем, а не застрелил зверя из плазменного пистолета. Однако им руководила не одна лишь охотничья бравада, хотя не обошлось и без нее. Он подумал, что сейчас преподаст клонам важный и наглядный урок. И у него вполне получилось.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒