ЧЕТЫРЕ ПИРАМИДЫ 3 страница

Шустрые ящеры охотились стаей. Это стало очевидно, когда к первым двум присоединилось еще трое, окружая Тумвеоне по периметру. Проворно передвигаясь на задних лапах, они испускали затейливые звуки, предполагавшие взаимное общение.

— Эл! Эл! — сказал один из ящеров, уставившись на менгира, и в его внимательных глазах читалось что-то очень недоброе.

— Эл! — согласился с ним второй.

— Эл! — подтвердил третий.

Не дожидаясь выяснения их намерений, Тумвеоне вынул пистолет. И тут же едва его не выронил, поскольку не заметил, как был атакован одним из ящеров, тихонько подкравшимся со спины.

Легкий космический скафандр не оказался совершенно бесполезен. Зубы у ящера были крепкие и острые, но все же они не смогли прокусить его оболочку. Во всяком случае, насквозь и с первого раза. Однако они ее все-таки повредили, едва не раскроив на ленты, а вместе с ней и руку Тумвеоне. Вскрикнув от боли, тот выстрелил в упор. Не успев растерзать добычу, ящер рухнул замертво, но довести этот замысел до конца вознамерились его сородичи. Тумвеоне даже не подозревал, в какой смертельной опасности оказался. Это хладнокровие его и спасло, вкупе с приличным владением оружием. В отличие от Экбурна, он любил пострелять, и никаких угрызений совести не испытывал.

Второго ящера удалось уложить сразу. Сунувшись прямо к менгиру, он сам нарвался на плазменный заряд, и упал рядом с убитым соплеменником. Казалось бы, их печальная участь должна была охладить пыл остальных, ан нет! Издавая резкие звуки, ящеры принялись маневрировать, да так искусно, что к жертве они приближались, а вот та в них попасть не могла, как при этом ни старалась. Промах следовал за промахом, обугливая стволы хвощей и прожигая сквозные дыры в кустарнике. Сообразив, к чему все идет, Тумвеоне отступил к ближайшему стволу. Прикрыв свою спину, он пальнул еще дважды, а затем внезапно упал, распростершись на замшелой земле.

Обманный маневр удался. Вне всяких сомнений, эти ящеры были довольно сообразительными, однако не настолько, чтобы раскусить хитрость жертвы. Прекратив маневрирование, они тут же ринулись к ней, вытягивая зубастые головы на длинных шеях. Вскочив на колено, Тумвеоне выстрелил. Выстрелил трижды, и так быстро, что хищники ничего не успели предпринять. Двое из них рухнули как подкошенные, причем тело одного по инерции докатилось аж до Тумвеоне. Третий получил скользящее ранение. Издав болезненный крик, он шарахнулся и прытко скакнул в сторону. Мстительно скривившись, Тумвеоне навел на него пистолет, но тут же вскрикнул сам. Еще два ящера, подкравшиеся в пылу схватки, ринулись на менгира практически одновременно.

Собственно, спасение в том и заключалось, что хищники, взалкав побыстрее вонзить в добычу зубы, неловко столкнулись. Добыча, получив рваное ранение, упала, а сами они защелкали зубами в воздухе, одновременно взрывая когтями землю. Впрочем, еще пара секунд — и спасение оказалось бы крайне недолговечным. Тумвеоне успел сориентироваться. Кувырнувшись одному из ящеров под ноги, он фактически оказался у него под брюхом. Ящер, изумленный такой наглостью, сунул голову вниз, чтобы разорвать менгира живьем, и тут же получил смертоносный заряд плазмы. Из-под его тела, придавленный внушительным весом, Тумвеоне поразил и второго, растерянно закружившего у павшего собрата и его убийцы. После этого, распаленный стрельбой и болью, он на всякий случай расстрелял и окрестный лес, оставляя в нем обожженные дымящиеся прорехи.

Шесть из семи. Раненный ящер ретировался, оглашая окрестности отрывистыми криками. Похоже, они выражали как физическую боль, так и боль по убитым сородичам. Неужели они настолько разумны? Что ж, тогда они точно запомнят этот урок, и в следующий раз уже не полезут! Не такой щепетильный как Экбурн, Тумвеоне упивался своей победой и с удовольствием пристрелил бы еще дюжину ящеров, или кто там к нему полезет. И даже если не полезет. Но если только в другой раз. Раненые руки сильно болели и требовали немедленного медицинского вмешательства. Только как его осуществишь в скафандре, даже если автоматическая аптечка под рукой? Снимать его здесь, в потенциальном окружении хищников, точно не стоило. Следовательно, Тумвеоне надлежало вернуться в Обсцеллу, пока он не истек кровью или не подцепил какую-нибудь заразу. Нарушенная герметичность скафандра всячески тому способствовала, не говоря уже о последствиях укусов. Пальнув еще пару раз для внушения, Тумвеоне отступил к болоту и двинулся в обратном направлении.

И все-таки спокойно войти в Красную пирамиду ему не дали. На ее вершине нахально восседала какая-то тварь, обосновавшаяся там как на обзорном пике. Вероятно, одна из тех, что кружили в небе. Завидев возвращавшегося Тумвеоне, она издала трескучий звук, щелкая длинным зубастым клювом, расправила крылья и ринулась к нему. Простор, окружавший пирамиду, вполне позволял ей такой маневр, ибо до ближайших древовидных хвощей было довольно далеко. К своему счастью, Тумвеоне не прозевал атаку. Остановившись, он обождал, пока крылатое чудище спикирует поближе, и встретил его целой серией выстрелов. Истошно заверещав, чудище крутанулось в воздухе и рухнуло рядом с ним, дымясь обугленными дырами.

Гм. Крылья были длинные, изогнутые и кожистые, лишенные всякого оперения. Явно не птичьи. Неимоверно вытянутый зубастый клюв выглядел очень необычно. Когтистые наросты и общее строение тела птице тоже никак не соответствовали. Похоже, поверженное животное также относилось к ящерам. Летающим, хищным и довольно неприятным на вид ящерам. Включив запечатлитель, Тумвеоне навел его на сраженное существо и старательно зафиксировал все, что от него осталось. Не проигнорировал он и образцы тканей, собрав их так же тщательно, как и с одной особи из убитой стаи. Стрельба стрельбой, а про то, зачем он вышел на разведку директор Красной пирамиды не забывал.

Вернувшись, Тумвеоне первым делом проследовал в медотсек. Раны оказались глубокими, но не опасными. Во всяком случае, на данный момент. Вот не будь у него надлежащего оборудования — тогда, вероятно, дело приняло бы скверный оборот, но если бы да кабы… Устроившись на автоматическом ложе, Тумвеоне запустил полное сканирование своего тела. Затем, когда оно закончилось, терпеливо ждал, пока медицинская станция заштопает его своими проворными манипуляторами. Анестетик унял боль, а своевременно введенный препарат уничтожил в крови всю чужеродную органику, попавшую туда через укусы хищников. Впрочем, он вводился скорее для перестраховки, ввиду крайне проникающей степени контакта. Учитывая нарушение герметичности, микроорганизмы чужой планеты в любом случае проникли бы в организм менгира, однако на то и существовал искусственный иммунитет, состоявший из миллиардов крошечных роботов.

Покинув медотсек, Тумвеоне отправил скафандр в ремонт, а сам занялся анализом собранных данных. Само собой, занялся не лично, а возложил эту обязанность на бортовой компьютер, оставив себе лишь координацию и наблюдение. Пострадавшие руки уже не болели, и не только из-за воздействия анестетика. Автоматический доктор подлечил их как надо, восстановив поврежденные ткани и соединив разорванные нервы. Нивелировал он и последствия кровопотери. Правда, на коже все еще оставались шрамы, но их можно будет убрать потом, используя тонкую лазерную обработку.

В отличие от директоров Черной и Красной пирамид, директор Белой не выходил никуда. Рухнув в океан, он на некоторое время оказался в естественной изоляции. Скафандр, конечно, обеспечил бы ему надлежащую защиту, но только на приемлемой глубине. При этом не следовало забывать, что включать его двигатели в неподходящих условиях — так себе идея, а без них он мог шагать только по дну. Таким образом, Оклслад решил не соваться в воду, а сосредоточиться на работе с аппаратурой, сканировавшей окружающую среду. Она получала достаточно данных, чтобы директор не скучал и был вполне себе при деле.

Кажется, в океане водились громадные ящеры, чьи массивные тела пребывали в воде, пока их длинные шеи вытягивались над ее поверхностью. Компанию им составляли ящеры поменьше, чрезвычайно зубастые и крайне недружелюбные. Впрочем, среди зубастых тоже встречались настоящие исполины. Наружные запечатлители успели приметить какую-то тень, причем не иначе как в процессе охоты. Рассмотреть само чудовище толком не удалось, зато часть его добычи вскоре проплыла мимо Обсцеллы, окрашивая воду сочившейся кровью. На эту кровь тут же налетела стая хищников поменьше, разрывая остатки растерзанной туши. В пиршестве участвовали и рыбы. Во всяком случае, те из них, кто был не прочь полакомиться свежей плотью. Откуда-то объявилась и здоровенная черепаха. Загребая лапами, она начала гоняться за рыбами, не брезгуя и проплывавшими мимо медузами. Учитывая размеры, пищи черепахе требовалось много, чем и объяснялся ее очевидный интерес к потенциальным жертвам.

Впечатленный разнообразием океанской фауны, Оклслад только и успевал фиксировать все новые виды, пока бортовой компьютер не доложил ему о завершении сканирования. В следующий момент на экране объявился перечень бортовых повреждений. Бегло изучив эту сводку, Оклслад тихо и угрюмо присвистнул. Отложив изучение внешнего мира, он переключился на ремонтные работы, которых оказалось хоть отбавляй.

Никуда не выходил и Доохил, но отнюдь не по причине какой-либо изоляции. Ему оказалось не до внешнего мира, когда горел мир внутренний, то есть его собственная пирамида. И горела, прямо скажем, синим пламенем.

Бортовой компьютер не знал о пожаре на борту. Да, бывали и такие чудеса. Повреждения, вызванные очень жесткой посадкой, затронули столько чувствительной аппаратуры, что она дала серьезный сбой. Многочисленные сенсоры полетели, либо лишились связи с общей информационной системой Обсцеллы. Датчики же просто разрушились. О том, что на нижних ярусах неладно, Доохил определил по косвенным признакам, когда в соседних отсеках начала подниматься температура. Решив перестраховаться, он послал вниз команду роботов, и ничуть об этом не пожалел.

Первая автоматическая бригада была уничтожена мгновенно. Едва она открыла герметичную дверь, как из отсека вырвался поток ревущего пламени. Резкий перепад давления кратно усилил разрушительный эффект. Удар был настолько силен, что роботы вышли из строя еще до того, как оплавились и загорелись сами. Однако погибли они не напрасно. Бортовой компьютер, оперативно оценив ситуацию, заблокировал переборки и включил систему пожаротушения.

Вторая и третья бригады действовали куда осторожнее, учтя печальную судьбу первой. Они уже не вламывались в отсеки абы как, а соблюдали все меры предосторожности. Их потеря была бы чрезвычайно некстати, поскольку автоматическое пожаротушение хоть и приносило свои плоды, но недостаточно. Вполне эффективное, оно никак не могло помочь там, где само оказалось разрушено при жесткой посадке. Именно поэтому ликвидировать многие очаги возгорания приходилось именно роботам. Получая от них данные телеметрии, Доохил отправил четвертую и пятую бригады, а также две бригады ремонтников. Сам же он вниз не спускался, ибо какой толк на обширном пожаре от одного-единственного менгира? Как технический директор, он благоразумно руководил операцией из центра управления, сверяясь с рекомендациями бортового компьютера. К счастью, не бездумно, иначе он допустил бы несколько критических ошибок.

Первым делом Доохил обезопасил реакторный отсек, располагавшийся над нижними ярусами. Один из пожаров полыхал совсем рядом, сжигая технические каналы и оплавляя переборки. На него-то он и бросил половину доступной ему техники, проявившую себя вполне достойно.

Устранив приоритетную проблему, грозившую гибелью всей Обсцелле, Доохил обеспечил сохранность биологического груза. Ну, той его части, которая находилась ниже всего. Температура там успела достигнуть критической отметки, а инкубационные капсулы едва не вышли из строя, когда прибывшие роботы наладили систему охлаждения. В трюме стало гораздо прохладнее, и моргавшие красным индикаторы сменились ровными желтыми огоньками. Это означало, что прямая угроза инкубаторам миновала, как миновала она и для данного сектора палубы в целом. К сожалению, один из грузовых трюмов спасти не удалось. Пожар роботы потушили, но его содержимое обратилось в пепел и груды искореженного металла.

В магнитных замках отсутствовала всякая нужда, поэтому их потеря ничего не значила. Формально, ничего не значила и потеря посадочных двигателей, поскольку Обсцелла никуда лететь не собиралась по причине того, что не могла. Вот только смотря какая потеря. Когда бригады роботов добрались до одной из их громад, Доохил сразу почуял неладное, как почуял это и бортовой компьютер. Уняв свирепое пламя, машины вроде бы обезопасили отсек, однако из двигателя доносился тихий гул, а его поверхность вибрировала. Прибывшие ремонтники стали проводить первичную диагностику, чтобы выявить происходящее. И не успели, поскольку это происходящее выявило себя само.

Двигатель взорвался. Вот только что Доохил видел на экране его серебристый тороид, вокруг которого громоздилось множество труб, обмоток и цистерновидных устройств, а вот там сверкнула свирепая вспышка и изображение исчезло. В следующую секунду он ощутил сильный толчок, отдавшийся по всей пирамиде. Не выдержав экстремального воздействия, двигатель фактически лопнул, и хорошо, что деактивированный. Увы, и этого хватило, чтобы он полностью уничтожил отсек вместе с находившимися там роботами и серьезно повредил соседние отсеки. Но и это было еще не все. Мощный выброс проделал дыру, да не одну, а сразу через несколько палуб. Проделал, разумеется, вверх, поскольку в основании пирамиды теперь дымилась внушительная брешь, а под ней — глубоко оплавленная часть холма с расколотыми от жара камнями. От этого жара занялась трава, а за ней и прочая флора, окружавшая пирамиду хоть и не стеной, но в достаточном изобилии. Не желая распространения пожара, грозившего внешней среде непредсказуемыми последствиями, Доохил отправил в брешь команду роботов.

Выход наружу машины прокопали быстро и без особого труда. Эх, жаль, что они не были приспособлены собирать информацию о животном мире! Ну, зато хоть свое дело знали на отлично. Не теряя времени, роботы оценили ситуацию и приступили к тушению огня. И крайне своевременно, поскольку тот активно распространялся, с треском пожирая сухие опавшие листья и крепкие коренастые стволы.

Вести какую-либо деятельность за пределами Обсцеллы, да еще в дикой местности, роботам было очень непривычно. Разумеется, у цивилизации менгиров хватало их самых разнообразных модификаций, способных делать что угодно и где угодно, но Обсцеллы ими никто не комплектовал. Зачем? Ни боевые станции, ни даже легкие скауты никакого отношения к доставке и программированию груза не имели. Таким образом, внешняя среда, вроде бы открытая и доступная, становилась для директоров и их техники настоящим испытанием.

Обширный пологий холм, на который приземлилась пирамида, застлали густые серые облака. Застлали настолько сильно, что скрыли его почти целиком, сползая до самого основания рваными таявшими клубами. Вздымались они и вверх, словно пытались проглотить и саму пирамиду. Теперь ее вершина выглядела горным пиком, торчавшим над окружавшими его тучами. Но вскоре тучи развеялись. Пожар, грозивший пожрать весь холм, а затем распространиться на его окрестности, удалось ликвидировать. Его тлеющие очаги все еще дымились, но их оперативно добивали роботы, весьма неплохо справляясь на пересеченной местности. Еще немного — и от огня осталось одно лишь воспоминание в виде черных, засыпанных сажей прогалин и опаленных древесных стволов.

Между тем в самой пирамиде дела шли совсем не так гладко. Отправляя часть роботов наружу, Доохил не успел погасить все внутренние возгорания, и забота о внешней среде ему аукнулась. Пламя, вроде бы уже взятое под контроль, снова пошло в атаку, с гулом набирая мощь. Директор и опомниться не успел, как внезапно потерял еще два отсека. Один, к счастью, по большей части пустовал, нося исключительно хозяйственный характер. Другой, увы, занимали резервуары с жидкостью для инкубаторов, в которых пребывал биологический груз. Запасной жидкостью, на случай, если что-то пойдет не так. Вот оно и пошло, и уж точно совсем не так! Разрываясь от давления и температуры, своим содержимым эти резервуары заливали все вокруг. Оно же не столько тушило жаркий огонь, сколько вскипало и испарялось. По отсеку тут же распространились едкие пары, дышать которыми явно не стоило. Снова дав сигнал тревоги, бортовой компьютер перекрыл вентиляцию, где расползалось внезапное химическое заражение, а затем начал аварийную продувку системы.

Наблюдая за безобразием, творившимся на вверенном ему объекте, Доохил только чертыхался. Реактор, хвала Вселенной, цел, да и груз почти не пострадал, но дыра, образовавшаяся на месте одного из четырех посадочных двигателей, выглядела довольно скверно. Потерянные отсеки радости также не доставляли, равно как и утраченные ресурсы. Восстановление займет немало времени, не говоря уже об энергетических затратах, а уничтоженную технику так и вовсе не вернуть. Пожалуй, придется разобрать пару этажей, чтобы извлечь из них хоть немного энергии и зарядить иссякшие аккумуляторы. В противном случае как бы не остаться без освещения, не говоря уже о питании инкубаторов.

Итак, пора директор Белой пирамиды не вышел наружу из-за воды, директор Желтой торчал в центре управления ввиду огня. Однако Оклслад все-таки изучал окружающую среду, сосредоточив на ней внимание всей внешней аппаратуры. Доохил был лишен такой возможности, бросив все силы на борьбу с обширным возгоранием. Впрочем, с окружающей средой он тоже в итоге познакомился. Та явилась к нему сама.

Планета явно не оценила заботу, проявленную об ее флоре и фауне. Уняв пламя на холме, роботы разбрелись по его слонам, бдительно реагируя на дымки и гася малейшие искорки. Оценив их уязвимое положение, планета ответила на любезность черной неблагодарностью. Откуда-то со стороны раздался гулкий топот. Поначалу довольно неторопливый, он ускорялся по мере приближения, и вот уже загромыхал совсем рядом. Натужно затрещали древовидные папоротники, пропуская к холму чью-то громадную тушу с гребнем на спине. Достигнув его подножия, туша остановилась, шумно втягивая ноздрями воздух. Потом протяжно взревела и ринулась в атаку.

Вероятно, хищный ящер реагировал исключительно на движение. Съестным ведь от машин не пахло, да и гарь от пожарища практически отбивала все другие запахи. Ну а раз чудовище это не остановило… Подскочив к ближайшему роботу, оно пошире разинуло пасть, схватило его как мелкую сошку, подбросило вверх и пастью же поймало. Сомкнулись могучие челюсти, перемалывая трепыхавшуюся добычу. Раздался громкий треск, посыпались искры. Корпус робота, не выдержав ужасающего давления, лопнул, развалившись на несколько частей, откуда посыпались электронно-механические внутренности. Замотав здоровенной башкой, ящер попытался перемолоть этот странный, гремевший на зубах панцирь, но результат ему не понравился. Искореженные фрагменты робота дымились и искрили, а некоторые даже жалили раскалявшимися частями. Возмущенно рыкнув, ящер выплюнул невкусную добычу и тут же обратил свой голодный взор на другую. По всей вероятности, с мозгами у него обстояло так себе, поскольку полученный опыт его ничему не научил.

Второй робот разделил судьбу первого. Схваченный таким же образом, он был мгновенно раздавлен могучей пастью, а затем исторгнут исковерканными, не пригодными к ремонту обломками. Возмутившись еще больше, ящер ринулся к третьему, которым в запале чуть не подавился, а затем к четвертому. Роботы, не запрограммированные на подобную угрозу, никак не реагировали, продолжая ползать по холму и уничтожаемые один за другим. Когда Доохил спохватился, свирепый хищник уже кинулся на пятого.

Команда, велевшая экстренно возвращаться на базу, не подвела. Роботы запомнили обратный путь, ведущий в Обсцеллу через прокопанный тоннель и брешь от взорвавшегося двигателя. Туда они и устремились, пока громадный ящер терзал пятую машину. Та же, хоть и невольно, огрызнулась. Крепкие клыки пробили бак, в котором находилось еще довольно много смеси для пожаротушения. Вступив в реакцию с воздухом, смесь тут же пошла пузырями, выбрасывая серые клубы. Из пасти ящера повалило что-то похожее на дым, уподобив его мифологическому дракону. Поперхнувшись, ящер стал задыхаться, поскольку химическая гадость проникла в его легкие. Сжечь она их не сожгла, но и приятного в ней было мало. Затем из пасти хищника потекла пенная жижа. Слюнные железы, раздраженные химикатами, испустили вязкую жидкость, а она, в свою очередь, смешалась с содержимым поврежденного бака. Плюясь, дымя и взревывая, ящер остервенело мотал башкой, и выглядел бы довольно комично, если бы не его нараставшая ярость. Ее он и выплеснул, когда отплевался от едкого робота и ринулся на его собратьев.

В проходе к пирамиде успела скрыться только половина машин. Вторая половина была атакована вконец озверевшим хищником. Оставшись без ужина, с болезненно-горящей пастью и перхавшими легкими, он прямо-таки обезумел от злобы, и вымещал ее на всем, чем не удалось перекусить. Ворвавшись в ряды роботов, он стал расшвыривать их направо и налево, орудуя как мордой, так и хвостом. Три машины он просто раздавил, обрушив на них удар могучих задних лап. Не просто раздавил — прямо-таки впечатал в каменистый холм искореженным металлическим блином. Другие разлетались от него как кегли, пока ящер, утробно рыча, крутился на месте и кидался из стороны в сторону.

Кляня чудище на чем свет стоит, Доохил отдал прямой приказ. Уцелевшие роботы выпустили по зверюге все средства пожаротушения, вторично скрывая холм за серой завесой. Результат вышел так себе. Видимость резко упала, отчего директор, наблюдая за происходящим через сенсоры роботов, мало что различал. Из-за этого он утратил ориентацию в пространстве, что немедленно сказалось на координации управления. Ящер тоже временно ослеп, но для него это мало что меняло. Могучая туша прекрасно орудовала самими своими габаритами. Чихая и взревывая, он продолжал вертеться в серой пелене, с одинаковой легкостью сокрушая как местную органику, так и металлических пришельцев из иного мира. И даже когда все уцелевшие роботы покинули холм, а серые облака развеялись, он еще долго метался вокруг пирамиды, оглашая окрестности злобным рыком.

Разумеется, во время вылазок и забот внутри Обсцелл директора поддерживали контакт. Просто это не означало, что они непрерывно болтали, отвлекая себя и других от важных дел. В конце концов, когда ты тушишь серьезное возгорание, тебе просто не до обсуждений, кто там кого и где увидел. Это же относилось и к вылазке на местность. Атака хищников или барахтанье в болоте к общению как-то не располагали, исключая отрывистые и, по большей части, нецензурные высказывания. Особенно если на тебя кидается злобный ящер, а в гермошлеме, отвлекая внимание, задает вопрос чей-то голос. Так и голову сложить недолго, учитывая зубы и аппетиты местной фауны. Именно поэтому директора переговаривались только изредка, отрывисто сообщая коллегам о положении дел. Обсудить все продуктивно им удалось лишь после того, как Экбурн вернулся с вылазки, Тумвеоне залечил раны, Доохил справился с пожаром, а Оклслад устранил часть повреждений своей пирамиды.

Пользуясь планетарной связью, бортовые компьютеры обменялись полученными данными, сводя их в единую базу. Меньше всего их предоставил Доохил, поскольку кроме огня и большого ящера толком ничего и не видел. Что ж, такой вклад — тоже вклад, ибо свирепый хищник, разломавший уйму роботов, другим менгирам не попадался. И хорошо, что не попадался! Легкий скафандр стал бы для него такой же проблемой как обертка у конфеты. Атакуй подобное чудище того же Экбурна или Тумвеоне — и никакие плазменные пистолеты им бы не помогли. Автоматические винтовки — да, но не пистолеты. Выстрелы в корпус лишь разозлили бы ящера еще больше, ранив его, но не сразив. Тут требовалось либо точное попадание в голову, причем вряд ли единственное, либо в сердце. Только попробуй попади, когда на тебя внезапно кидается такая громада, да еще пробей ее массивную тушу! Выстрел из плазменного пистолета хорош против относительно небольших целей, но исполинов навылет уж точно не прожжет. И это следовало учесть, прежде чем снова соваться во внешний мир.

Однако соваться очень даже хотелось, как минимум, по необходимости. Биологическое разнообразие удивляло. Неизвестная планета обладала богатой растительностью и развитым животным миром, причем развитым не только физически. Глупость громадного ящера становилась очевидной, с учетом его упорной охоты на роботов, но другие ящеры показали себя совсем иначе. Те, что атаковали Тумвеоне. По всей вероятности, они обладали довольно развитым умом, а также социальными навыками. Директорам стало любопытно, есть ли здесь представители более разумных видов, и любопытство их носило отнюдь не праздный характер. Бестолковая тварь не причинит Обсцелле никакого вреда, в отличие от той, кто проявит сообразительность и изыщет способ проникнуть внутрь. Да, Обсцелла представляла собой высокотехнологичный космический объект, однако смекалку никто не отменял. Впрочем, грубую силу тоже. Здоровенный ящер ее стены не пробьет, однако внешний шлюз, в конце концов, сломает, если начнет бить и грызть его в упорном остервенении. И кто потом через него просочится — поди угадай.

— Пожалуй, силовые поля можно снизить до двадцати процентов мощности, но не более, — высказался Оклслад.

— Тебе хорошо говорить, повелитель морей, — проворчал Доохил. — Ты-то сидишь себе преспокойно на дне, и никто тебя не трогает! А мой незваный гость уже пытался выместить злобу на Обсцелле, когда у него закончились роботы. Пара царапин на корпусе меня, конечно, не обеспокоит, чего не скажешь о заклиненном шлюзе или сломанной аппаратуре. Я не хочу ослепнуть, оставшись без сенсоров, антенн и запечатлителей!

— Так уж никто и не трогает! — возмутился Оклслад, вполне имея на то основания.

Видеозапись, тут же отправленная им на экраны коллег, продемонстрировала поистине исполинское существо. Вынырнув откуда-то из водной толщи, оно попыталось уклониться от столкновения с пирамидой, но не успело. Удар пришелся на вершину, и был довольно сильным. Защитное поле приняло его на себя, отразив внезапную нагрузку как положено. Если бы не оно, чувствительная аппаратура, расположенная как раз внутри верхней части монолита, могла выйти из строя. В итоге все обошлось благополучно. Обсцелла не пострадала, как не пострадало и огромное существо — сплошной набор из тяжелой природной брони, зубов и костей. Оно как бы задело что-то на бегу, и скажите спасибо, что не своротило! Его размеры и масса поистине впечатляли. Если этому чудовищу пирамида не понравится, кто знает, что оно предпримет. Очередное столкновение ей на пользу не пойдет, окажись силовое поле деактивировано.

Предположительно, чудовище следовало привычным маршрутом и спало прямо на ходу, что характерно для многих морских обитателей. Пирамида, возникшая на пути, не была отмечена в его мозгу на своеобразной карте, отчего оно в нее и врезалось. Ну, либо же исполин чем-нибудь отвлекся. Учитывая разнообразие его предполагаемого меню, плававшего там и сям, это тоже было вполне вероятно.

— Не думаю, что я в такой уж безопасности, — подытожил отправленное видео Оклслад.

Бортовые компьютеры давно им обменялись, просто теперь он отдельно показал его всем менгирам.

— А если скормить ему взрывастый подарочек? Мы ведь можем такой соорудить, было бы желание, — довольно кровожадно предложил Тумвеоне.

Пострадав от клыков стаи ящеров, любвеобильностью к планете он явно не проникся.

— П-ф-ф. Думаешь, он тут такой один? — фыркнул Оклслад. — В океане, надо полагать, их несколько больше. Да и не только их, учитывая общую площадь.

— Ты сидишь на дне, откуда бы тебе про это знать? — раздраженно бросил Тумвеоне.

— А ты что, еще не анализировал данные бортовых самописцев? — удивился директор Белой пирамиды. — Они старательно зафиксировали все подробности нашей посадки, включая информацию с внешних запечатлителей. Океан, куда я плюхнулся, маленьким уж точно не назовешь!

— Кстати об этом! — подал голос Экбурн. — Мой бортовой компьютер их как раз изучает. Коллеги, предлагаю обменяться всеми полученными результатами. Таким образом, мы получим множество полезных сведений о планете. Во всяком случае, географических. Надеюсь, тогда нам удастся определить, где мы вообще находимся, и насколько далеко друг от друга.

— Хочешь наведаться в гости? — шутливо спросил Доохил, но идею оценил.

— Хорошо. Перешлю данные, как только их получу. Жду от вас того же, — проворчал Тумвеоне, досадуя не на себя за недальновидность, а на других за бОльшую сообразительность.

Совещание закончилось. Предоставив бортовым компьютерам плодотворно общаться, директора вернулись к насущным делам. Доохил принялся оценивать последствия пожара. Экбурн занялся мелким ремонтом, поскольку его Обсцелла тоже пострадала, хоть и не так, как другие. Тумвеоне занялся ремонтом самого себя, решив еще раз пройти сканирование и избавиться от шрамов. К восстановительным работам приступил и Оклслад. Он не шутил, когда заявлял, что при посадке его пирамида едва не развалилась пополам. В ее основании имелась глубокая трещина, расходившаяся серией мелких. Хуже того, эта трещина была настолько длинной, что переползала на одну из стен, змеясь по ней зловещими прорехами. От затопления пирамиду спасли не столько герметичные переборки, частично поврежденные ударом, сколько защитное поле. Способное оберегать ее в космосе, оно прекрасно справлялось и в океане. Собственно, именно поэтому Оклслад и не торопился деактивировать его совсем, пока полностью не восстановит целостность корпуса. Не сам, разумеется, а при помощи бортовых машин.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒