ЧЕТЫРЕ ПИРАМИДЫ 2 страница

Очередной тревожный сигнал вывел директоров из вдумчивого равновесия. Успев смириться с происходящим, на которое они были не в силах повлиять, все четверо более-менее успокоились, когда бортовой компьютер обнаружил новую напасть. Сцепка распадалась. На сей раз это была сцепка самого кластера, устроенная по схожему с тягачом принципу, только магнитные замки дополняли механические захваты. Такая конструктивная особенность как раз и помогла избежать разрушения в самом начале инцидента. Тем не менее, от нее исходили незначительные вибрации, словно рябь на поверхности пруда, однако эта рябь постепенно превращалась в приливную волну. Она же, в свою очередь, грозила перерасти в разрушительное цунами. И чем дольше продолжался прыжок, тем больше разрастался этот эффект, который мог закончиться только одним.

Отрыв от грузового состава не причинил потерянному кластеру ни малейшего ущерба, исключая контактную аппаратуру на вершинах. Магнитные замки располагались в основании предыдущих пирамид, а в верхней части оторвавшихся были установлены только пассивные конструкции, которые и захватывались извне. Но то — разрушение внешней сцепки. Разрушение собственной окажется для пирамид фатальным, поскольку будет повреждена их внешняя оболочка. Со всеми вытекающими. Директора и охнуть не успеют, как все разлетится в клочья, а сами они познают, что такое сгинуть где-то в прыжке.

Стараясь сохранять предельное спокойствие, Экбурн известил о сцепке остальных. Предложение усилить ее дополнительной энергией он сразу отверг. Существовала вероятность, что это сыграет в обратную сторону. Излишнее напряжение, возникшее в критической области, было способно как вернуть утрачиваемую стабильность, так и разболтать ее еще больше, и разболтать в кратчайшие сроки. В итоге Экбурн решил, что прибегнет к этому способу только в крайнем случае, если окажется перед лицом неминуемой гибели. Терять будет уже нечего. Впрочем, не факт, что тогда на такое усиление хватит энергии. Согласно ее текущему расходу, пирамид надолго не хватит, и если в ближайшее время прыжок не закончится, вопрос распада сцепки потеряет всякое значение.

Время, измеряемое центральным бортовым компьютером, все шло, и шло явно не в пользу директоров. Энергетические запасы таяли, и этот процесс постепенно нарастал за счет надрывавшегося охлаждения. Перегруженное до аварийного состояния, оно достойно выдерживало испытание, отчего внутреннее пространство Обсцелл пребывало в норме. Ценный груз, порученный директорам, пока что не испытывал никаких нежелательных эффектов, однако кризис неумолимо приближался.

Менгиры практически не спали, потребляя массу стимуляторов, и перестали отличать один суточный цикл от другого. Весь полет превратился для них в единый продолжительный кошмар с непредсказуемым финалом. Имейся у них подходящая техника, они бы точно определили, сколько еще продлится путешествие через ничто. Снаряд, выпущенный из пресловутой пращи, не обладал бесконечным потенциалом. Увы, этой техники не было. Все, что им оставалось, это следить за уровнем энергии, корректируя ее распределение. Сорок процентов, тридцать, двадцать, пятнадцать… Обсцеллы расходовали ее примерно одинаково при изначально одинаковой емкости, отчего существенных различий у них не наблюдалось. Впрочем, было совершенно без разницы, чья энергия кончится раньше. Катастрофа, которая постигнет одну пирамиду, тут же пожрет и все остальные.

Двенадцать процентов. Вибрация, ощущаемая во всех отсеках, несколько усилилась. То давали себя знать изменения, происходившие в реакторе. Функционируя штатно, автоматика все же реагировала на опустошение энергетических запасов, готовясь распределять их по аварийной схеме. Готовился и Экбурн. Кластерная сцепка пребывала в плачевном состоянии, грозя неизбежным разрушением. Одно нажатие кнопки — и заранее откалиброванная настройка усилит захваты, пожирая остатки энергии. В случае успеха это позволит выиграть… Сколько? День? Час? Минуту? Да хоть сколько-нибудь! Бороться надо до последнего!

В центре управления Обсцеллой раздался неприятный дребезжащий звук. То включился тревожный зуммер, извещавший о критическом состоянии сцепки. Еще немного — и она распадется, не выдержав возрастающей нагрузки. Судя по всему, счет пошел на минуты. Нет, на секунды! Сглотнув подступивший к горлу ком, Экбурн протянул руку к заветной кнопке. Положив на нее палец, он бросил взгляд на показания приборов, непрерывно обновлявшиеся в режиме реального времени. Что ж, момент настал! Вот только моральных сил вдавить кнопку резко и до отказа не осталось. Собрав волю в кулак, Экбурн начал погружать ее консоль, как вдруг пирамиду тряхануло до самого основания. Тряхануло настолько мощно, что он вылетел из кресла и грянулся на пол, пребольно ударившись о металл.

" Кончено! " — промелькнула в голове отчаянная мысль. Треск, грохот и ослепительная вспышка, пожирающая все в свирепом атомном распаде! Ведь так это будет? Быстро и милосердно? Или же сейчас по мостику зазмеятся трещины, растущие с каждым мгновением, оттуда вырвется яркий свет, а пирамиду начнет разрывать частями? Сперва пирамиду, а затем и ее директора, распыляя его частицы постепенно, словно стирая их о наждачную бумагу. Медленно и запредельно болезненно! Так? Экбурн не знал. Никто не знал. Он просто лежал на полу, содрогаясь от ужаса и дожидаясь рокового мгновения. Однако время шло, а оно все не наступало и не наступало.

Катастрофы не произошло. Приподнявшись, Экбурн глянул в большой обзорный экран. Потом встал, уселся обратно в кресло и уставился в расстилавшийся космос. Там, за монолитом Обсцеллы, сияла какая-то звезда — судя по всему, типичный белый карлик. Помимо нее в бездонной черноте виднелись и другие звезды, горя мириадами далеких огней. Включившаяся автоматика сканировала окрестности, собирая данные о внешней среде. Прыжок закончился. Выскочив в обычное пространство, Черная пирамида неторопливо плыла среди неведомых просторов. Рядом с ней плыли Красная, Белая и Желтая, постепенно разлетаясь в стороны. Развалившаяся сцепка не повредила их корпуса, поскольку развалилась она уже после выхода из прыжка, и теперь каждая пирамида была сама по себе.

Звезда оказалась не одинока. Это выяснилось несколько позднее, когда директора облегченно выдохнули и кратно снизили расход энергии. Оперируя маневровыми двигателями, они остановили движение пирамид, решая, как поступить дальше. Изучение ближайшего космоса показало наличие нескольких планет. Таким образом, четверо потерявшихся менгиров очутились в какой-то звездной системе, о которой не имели ни малейшего представления. В отличие от транспортного корабля, галактические карты Обсцелл носили статический характер, не подключенные к соответствующему навигационному оборудованию. Это означало, что они никак не показывали их текущее местонахождение.

Планетарная связь молчала. Вызывая хоть кого-нибудь, директора лелеяли надежду на ответ, но такового ниоткуда не поступало. Аппаратура, имевшаяся в их распоряжении, показывала полное отсутствие активности, присущее развитой цивилизации. Проведя полное тестирование систем, они убедились, что вверенные им пирамиды в порядке, если не считать едва не издохших реакторов. В остальном же ситуация продолжала оставаться неопределенной.

— Что дальше? — осведомился Оклслад. — Будем торчать здесь, пока не подоспеет помощь?

— Плохая идея, — помолчав, отозвался Экбурн.

— Почему? — удивился Тумвеоне. — Нам все равно придется ее ждать, ибо сами мы из такой передряги никак не выпутаемся.

— Ждать, конечно, придется. Вопрос в том, где именно, — пояснил Экбурн.

Суть рассуждений директора Черной пирамиды была проста. Отправившись в анабиоз, они будут спать до прибытия спасательной команды, но спать только до тех пор, пока не иссякнут остатки энергии. Тогда их пирамиды превратятся в космические склепы как для менгиров, так и живого груза. Ведь на поддержание его жизнедеятельности она тоже расходовалась.

— А что, у нас есть варианты? — фыркнул Тумвеоне.

— Есть, — ответил за Экбурна директор Желтой пирамиды, самостоятельно придя к тем же умозаключениям. — Все эти планетарные шарики — либо газовые гиганты, либо непригодные для жизни пустыни. Все, кроме одного. Согласно тому, что показывает мой бортовой компьютер, там имеется не только приличная атмосфера, но и значительный водный ресурс. Это предполагает наличие как минимум флоры, а может и фауны. Конкретно для нас это означает хороший шанс протянуть подольше.

— А если атмосфера нам не подойдет? Если планетарная среда окажется агрессивной? — недоверчиво произнес Оклслад, не то вопрошая, не то рассуждая вслух.

— Хуже чем здесь уже не будет, — усмехнулся Экбурн. — Зато, если нам повезет, мы сможем снизить расход энергии на внешнее силовое поле, а то и вовсе его отключить. Это же касается и нашего с вами жизнеобеспечения. Вот наш груз, увы, обесточить не получится, однако он потребляет не так много, чтобы в ближайшей перспективе это стало проблемой. И даже в среднесрочной.

— Так что делаем-то? — нетерпеливо осведомился Тумвеоне.

— Идем на посадку! — велел Экбурн, тут же начиная закладывать надлежащий курс.

Вскоре маневровые двигатели ожили вновь. Для перемещения в пределах небольшой звездной системы их вполне хватало. Озаряясь голубым сиянием, они неспешно придали Обсцеллам ускорение, направляя их к выбранной планете.

И все-таки о разрушенной сцепке пришлось пожалеть. Находясь в едином кластере, пирамиды и на посадку пошли бы неразрывным целым, легко координируя взаимное движение. Увы, теперь каждая из них летела отдельно от остальных, и замысел Экбурна оказался нарушен. Нарушен тогда, когда пирамиды стали входить в верхние слои атмосферы. Кто именно допустил навигационную ошибку — не имело значения. Может, бортовые компьютеры, а может и менгиры, от волнения предпринявшие ошибочный маневр. Как бы там ни было, Белая и Красная пирамиды внезапно пошли на сближение, и пошли пересекавшимся курсом. Поспешная попытка избежать столкновения не удалась.

Удар! К счастью, скользящий, иначе силовые поля не выдержали бы, неся менгирам смерть в одном шаге от спасения. Однако удар, увы, все равно очень сильный. Завертевшись волчком, две Обсцеллы ринулись в стороны, резко изменив траектории снижения. И тут же каждая из них зацепила другую: Красная — Желтую, а Белая — Черную. Именно что зацепила, а не врезалась, но и этого оказалось достаточно, чтобы курс Красной и Белой окончательно выбился за расчетный характер. Курсы Желтой и Черной нарушились меньше, однако все равно вышли за пределы заданного. Экстренно предпринятое маневрирование уже ничего не дало. Стремительно разлетаясь друг от друга, пирамиды быстро снижались, окутанные ореолом аэродинамического эффекта. Беспорядочное вращение удалось остановить, но о приземлении в одном и том же месте, или, хотя бы, по соседству, уже не шло и речи. Включились посадочные двигатели. Выжимая их мощность, менгиры считали мгновения и удары собственных сердец, пока пирамиды, насилу погасив инерцию падения, не грохнулись в разных регионах планеты.

* * *

Посадка была довольно жесткой. Как правило, Обсцеллы швартовались в специальные доки, которые поддерживали их электромагнитной подушкой. Своим ходом они на планеты обычно не падали, да еще и после взаимного столкновения. Сумев избежать крушения, Экбурн считал, что ему еще повезло. Монолит пирамиды не пострадал, а о внутренних повреждениях можно будет судить позднее. Сирена не верещала — уже хорошо, ибо это означало отсутствие какой-либо кризисной ситуации. Аварийные огни, конечно, моргали, но они относились к общему положению пирамиды, с треском свалившейся в какие-то джунгли. Да, именно джунгли, согласно тому, что наблюдалось в большом обзорном экране. Проведя экспресс-тесты оборудования и отсеков, Экбурн более-менее успокоился. Запустив сканирование внешнего пространства, он снова вышел в эфир и принялся вызывать других директоров.

Первым откликнулся Тумвеоне. Его пирамида шлепнулась в болотистую местность. К счастью, вязкую, но не глубокую, отчего трясина отлично амортизировала приземление и при этом не проглотила ее до самой вершины. Как и Экбурн, он тоже успел оценить возможные повреждения, не нашел их критическими и начал исследование окружающей среды. Провалившись в болото на четверть, его пирамида обрела полную устойчивость, и ее дальнейшая судьба не вызывала опасений. Во всяком случае, пока.

Спустя время на связь вышел Доохил. Ему повезло меньше. Желтая пирамида грохнулась на возвышенность, и хорошо что на холм, а не сопку или скалу. Каменистый холм дружелюбия ожидаемо не проявил, отчего у Доохила были основания опасаться за целостность корпуса, и особенно его основания. Что-то там точно было повреждено, ибо датчики сбоили, а некоторая их часть и вовсе не работала. Тем не менее, в остальном все выглядело прилично. Отдав надлежащие команды бортовому компьютеру, Доохил попробовал связаться с коллегами и был рад услышать Экбурна и Тумвеоне.

Дольше всех не отвечал Оклслад. Трое директоров уже почти уверились, что с ним приключилось непоправимое, когда из звукоизлучателей, наконец, раздался его взволнованный голос.

— Все живы? — беспокойно осведомился он.

— Мы — да! Ты сам-то как?! — наперебой отозвались менгиры.

— Скверно, — вздохнул Оклслад. — Кажется, я рухнул в океан. Берег вроде бы недалеко, но вокруг сейчас одна вода.

— Разве это проблема? — удивился Экбурн.

— Не тогда, когда при контакте с дном ты напарываешься на что-то очень твердое, — угрюмо ответил директор Белой пирамиды. — Моя посудина чуть надвое не раскололась. Часть оборудования то ли раскалибровалась, то ли вовсе вышла из строя. В нижних ярусах течь. Послал команду роботов. Об остальном еще ничего не знаю.

Экбурн присвистнул. Остальные выразили Оклсладу свое сочувствие и спросили, могут ли они чем-нибудь помочь? Да чем тут поможешь… В их распоряжении сейчас была только планетарная связь, и они даже не знали, где, собственно, находились. Причем речь шла не о звездной системе и даже не о планете, а о конкретном месте приземления. Призвав всех к спокойствию, Экбурн предложил сосредоточиться на изучении окружающего мира, пока автоматика анализирует повреждения и неисправности.

Поступавшие данные воодушевляли. Атмосфера оказалась вполне пригодной для менгиров. Пригодной оказалась и вода, не содержавшая кислотных, щелочных или иных опасных примесей. Это означало, что в перспективе защитные поля и впрямь можно будет отключить, экономя массу энергии. Отключить тогда, когда директора убедятся, что Обсцеллам ничего не угрожает. Получив предварительные результаты, они уже снизили их мощность до тридцати процентов, однако совсем деактивировать не спешили. Причина на то была довольно проста: они еще не знали, чего ожидать от здешней флоры и фауны.

Казалось бы, какой вред способны причинить громадной космической конструкции какие-то там растения или животные? О, еще какой! Директора, обладая соответствующими познаниями, неплохо разбирались в биологии и знавали такую живность, которая вполне могла наделать в пирамидах уйму дыр. Жуки-гладоточцы, черви-рестильщики и даже различные птицы представляли достаточно серьезную угрозу, не говоря о пауках. Некоторые их виды плели весьма токсичные тенета, и были способны облепить ими монолит сверху донизу. Конечно, все эти существа не раскурочат пирамиду в мгновение ока, но чем больше пройдет времени, тем меньше от нее останется. А времени до прибытия помощи могло пройти очень и очень много.

Не стоило забывать и о флоре. Иные растения умели питаться практически чем угодно, и космический объект не стал бы исключением. Обвивая его прожорливыми стеблями, плющи и лианы постепенно проели бы в нем глубокие бреши, забираясь в малейшие щели. А семена? Семена чего угодно. Нарушенная изоляция предполагала проникновение извне, что автоматически предполагало проникновение как насекомых, так и растений. А только этого пирамидам и не хватало! Нет, тут однозначно стоило сначала хорошенько осмотреться и изучить окружающий мир, и лишь потом решать, деактивировать защиту полностью или нет. А мир был весьма любопытен. Облачившись в защитную экипировку, то есть легкий космический скафандр, Экбурн прошел в нижний пассажирский шлюз. Там он еще раз обозрел ближайшую местность, пользуясь его сканером и экранами, а затем отворил люк наружу.

До земли было далековато. Трап тут никто не подкатывал, ибо швартовочного причала что-то не наблюдалось. Ну да ничего — вот, наконец, и пригодилась аварийная лестница. Составленная из многочисленных, висящих прямо в воздухе ступенек, она протянулась до самой земли. Точнее, до травы и мшаников, устилавших ее густым зеленым ковром, перемежавшимся бурыми и желтоватыми пятнами. Спускаться, однако, Экбурн не спешил, своими глазами осматривая окрестности.

Кругом был лес. Приземляясь, Черная пирамида повредила его совсем немного, подмяв стволы в месте посадки и опалив все вокруг лишь в небольшом радиусе. За ним, избежав выброса из двигателей, не пострадала ни единая хворостинка. Точнее, хвощинка. Весь лес состоял из хвоща и папоротников, принявших древовидную форму и достигавших поистине исполинских размеров. Они же составляли и кустарники, просто иного рода. Часть травы, в той или иной степени — тоже. Что ж, такой лес нетрудно перепутать с джунглями, ибо именно это Экбурн второпях и сделал, когда смотрел на большой обзорный экран. В конце концов, с громадных с хвощей и папоротников свисали подобия лиан, отчего возникшая путаница становилась еще более объяснимой. Закончив обозревать перспективу, Экбурн поправил навесную амуницию и спустился к земле.

В небе кружили птицы. Во всяком случае, что-то на них похожее. Довольно крупные, они обладали внушительными клювами, а на их крыльях виднелось типичное оперение. Впрочем, виднелось не у всех. У некоторых — длинных, изогнутых и кожистых, — оно, кажется, отсутствовало, да и клювы этих " птиц" больше походили на вытянутые зубастые пасти. Занятный мирок. Перестав глазеть в небо, заслоняемое листьями громадного папоротника, Экбурн сосредоточился на том, что ходило по земле. А ходило там, видимо, очень и очень многое.

Неподалеку объявилась стайка небольших существ. Шустро передвигаясь на задних лапах, передние они держали перед собой, вытягивая головы на длинных шеях и издавая забавные звуки. Не иначе, существа переговаривались, проявляя к пришельцу очевидное любопытство. Судя по строению тела, чешуе и ряду других признаков, это были ящеры. Вряд ли опасные, тем более для менгира в скафандре, однако он держал ухо востро. Потенциально малыши могли плеваться чем-нибудь едким, и это стоило принять во внимание. Включив запечатлитель, Экбурн заснял как стайку целиком, так и ее представителей по отдельности. Затем двинулся дальше, не забыв выставить на интерфейсе скафандра координаты Обсцеллы. Еще не хватало здесь заблудиться! Ее вершина наверняка виднелась от самого горизонта, только карабкаться на дерево было неохота, если вообще возможно. Скафандр, отлично летавший в безвоздушном пространстве, на поверхности планеты откровенно пасовал. Бездумная активация двигателей могла привести к непредсказуемым результатам.

Лес впереди затрещал. Там, пробираясь через прогалину, виднелась чья-то бронированная туша с треугольными выступами по всей линии спины, переходившей в линию внушительного хвоста. И туша не одна. Кажется, особей было несколько. Испуская низкие звуки, они держались недалеко друг от друга, а промеж них ступал небольшой детеныш. Небольшой — по меркам родителей. Животные заметили Экбурна, однако агрессии не проявили. Видимо, травоядные. Оно, впрочем, и логично — поди кого-нибудь поймай с эдакой неторопливостью. Улыбнувшись, Экбурн снова прибег к запечатлителю, а затем посторонился, направившись по диагонали от неторопливо бредущих существ.

Похоже, этот мир в основном населяли ящеры, в той или иной форме. Точнее, виде. Такое предположение возникло у Экбурна тогда, когда он вышел на берег довольно большого водоема, куда впадала неторопливая река. В ее устье, лежа на песке, нежилась целая ватага зубастых рептилий. Длинные и приплюснутые, они обладали внушительными размерами, толстой и явно крепкой шкурой, а также длинным хвостом, которым умели загребать не хуже весла. Их короткие лапы только на поверку казались неуклюжими. Одна из рептилий, приметив Экбурна, проявила к нему явный интерес. Выскочив из хвоща, она развила удивительную прыть. Не желая сводить с ней знакомство, тот немедленно активировал шумовой излучатель, работавший в разночастотном диапазоне. Иными словами, Экбурн включил такую штуковину, которой обычно разгоняли радикалов и излишне ретивых демонстрантов. Рептилии это устройство тоже не понравилось. Остановившись, она зашипела, разинув вытянутую здоровенную пасть, усеянную крупными зубами. Разинули пасти и ее сородичи, не то оглушенные излучателем, не то возмущенные столь вызывающим поведением добычи. Часть из них сползла в воду. Другая осталась на песке, недружелюбно наблюдая за менгиром. Нападавший ретировался. Однако ретировался и Экбурн. Эта зубастая компания ему решительно не приглянулась. Использовав запечатлитель, он бочком-боком отошел в сторонку и двинулся по берегу водоема.

Что бы ни плавало в озере, оно тоже относилось к ящерам. Даже рыбы, сновавшие в его прозрачных водах, были какими-то костистыми, панцирными и совсем не похожими на обычных обитателей морей и океанов. Впрочем, биологическое разнообразие миров, с которым директор Экбурн был хорошо знаком, подразумевало и такие виды, отчего он не охал и никакого особенного открытия не совершил. И не помышляя забираться в озеро, он запечатлевал фауну на мелководье, а также все, что высовывалось из его неторопливых волн — для последующего анализа.

Для первого раза вылазка была более чем достаточной. Побродив по пологому берегу, Экбурн сделал множество записей и двинулся обратно, распугав стайку ящериц. Вот варан его не испугался. Если, конечно, это был именно варан, а не какой-то другой ящер. Устроившись на поваленном стволе хвоща, он флегматично наблюдал за менгиром, из-за скафандра то ли не воспринимая его за живое существо, то ли в принципе не интересуясь ничем, что не мог съесть. Засняв это цветастое чешуйчатое животное, Экбурн на всякий случай обошел его стороной и угодил в длинную сырую лощину.

Хвоща здесь было просто море. Это море колыхалось Экбурну по пояс, пока он пробирался через него в направлении своей Обсцеллы, лавируя между островов папоротника. Из-за сырости бабочек здесь не наблюдалось. Там, в светлом и открытом лесу, они летали в изрядном изобилии, однако тут не порхало ни одной. Оно и понятно. Устланная мхами, откуда при каждом шаге выступала вода, лощина выглядела не слишком приветливо. Еще неприветливее она стала тогда, когда позади внезапно послышался чей-то хлюпающий топот.

— Й-й-й-ям! — испустила довольно забавный звук чья-то луженая глотка.

Обернувшись, Экбурн узрел приближавшееся существо и понял, что забавляться тут решительно нечем.

Крупный зубастый ящер, не обделенный и приличным ростом, выглядел убедительно агрессивно. Шустро приближаясь, он сверлил менгира глазами, очевидным образом считая его своей законной добычей. Приоткрытая пасть и все движения тела сомнений в его намерениях не оставляли. Не дожидаясь тесного контакта, Экбурн снова активировал шумоизлучатель, однако конкретно этому ящеру оказалось на него наплевать. Глухой он был или что еще, только своих кровожадных помыслов хищник не оставил. Наоборот — резко ускорился, двигаясь большими скачками. Осознав, что его вот-вот настигнут, Экбурн протянул руку к поясу и вытащил пистолет. Он не любил в кого-то стрелять, и смерти ящеру не желал, но если выбирать между " убить" или " быть съеденным", он предпочитал первое. Легкий скафандр просто не выдержит зубов этого хищника, а уж тело менгира, не обладавшее природной броней — и подавно.

Грянул выстрел. Не то чтобы очень громко, однако достаточно звучно, чтобы невидимые свидетели этой сцены бросились врассыпную. Вот как можно было промазать?! Промазать почти в упор, когда ящер надвигался грудью! Практически чудом Экбурн увернулся, избежав знакомства с протянувшейся к нему пастью, и тут же отлетел в сторону, отброшенный массивным, хорошо разбежавшимся телом.

Мох смягчил падение, хотя в бок болезненно впился какой-то зловредный корень. Легкий скафандр защищал от пагубной внешней среды, но никак не крепких ударов. Закряхтев, Экбурн перекатился через левое плечо и поднялся. Надо сказать, поднялся крайне вовремя, поскольку ящер, притормозив когтистыми лапами, уже развернулся для новой атаки. Взрывая мох, истекавший каплями воды, он снова издал тот же звук и вторично ринулся на Экбурна.

На сей раз выстрел угодил точно в цель. Кровожадный хищник захрипел и рухнул навзничь, а затем, судорожно загребая лапами, завалился на бок. Глаза его затуманились, а зубастая пасть так и осталась приоткрытой. Навсегда. В груди ящера дымилась внушительная дыра, проделанная зарядом плазмы. Пистолет не подвел, сразив нападавшее животное наповал. Увы, его гибель не доставила Экбурну ни малейшего удовольствия. Опустив оружие, он приблизился к убитому хищнику, глубоко сожалея о содеянном. Ну, тут уж ничего не поделаешь, когда либо ты, либо он. Хотелось верить, что Экбурн не спровоцировал его атаку, пройдя вблизи гнезда или другой особо охраняемой территории.

Что ж, раз уж на то пошло… Склонившись над поверженным ящером, директор Черной пирамиды взял образцы его тканей, благо что легкий скафандр обладал таким функционалом. Обладал им и универсальный анализатор, привешенный к поясу вместе с пистолетом и прочей амуницией. Само собой, директоров никто такими средствами намеренно не снабжал. Это была штатная комплектация, присущая любой космической посудине, к каковым причислялись и Обсцеллы. Анализатором, однако, Экбурн не воспользовался — не здесь и не сейчас. Закончив с безжизненным телом, он выпрямился и поспешил отсюда прочь, пока не пришлось еще кого-нибудь пристрелить.

При виде пирамиды, чей монолит отливал красным в лучах заходившей звезды, к Экбурну вернулось утраченное было спокойствие. Величественная структура дарила чувство безопасности, которое, видимо, за ее пределами отныне исключалось. Поднявшись на несколько ступенек, Экбурн окончательно успокоился и убрал пистолет. Лиха беда начало. Стайка маленьких ящеров, скакавших за ним до самой пирамиды, остановилась, тихонько скворкая между собой. Еще раз запечатлев этих малышей, Экбурн сверился с данными, отображенными на гермошлеме скафандра. Продолжительный анализ был завершен. Тщательно изучив окружающую атмосферу, интерфейс разрешал нарушить герметичность без всяких опасений. Следуя его рекомендации, Экбурн деактивировал замок и убрал лицевой защитный экран. Затем глубоко вдохнул упоительно свежий, полившийся в лицо воздух.

Путешествие Тумвеоне носило несколько иной характер. Как и Экбурн, он выбрался из своей Обсцеллы и отправился исследовать окрестности, чтобы составить о них надлежащее представление. Он и составил. Для начала Тумвеоне провалился в болото. То самое, в котором увязла Красная пирамида. Там, словно только того и дожидаясь, ему в ногу тут же вцепилась какая-то гадина. Длинная и жирная, она больше походила на змею, чем на пиявку, но все-таки относилась именно к последним. Во всяком случае, так рассудил Тумвеоне, когда отодрал от скафандра эту пакость и вышвырнул ее вон. Отодрал, разумеется, выбравшись на ближайшую кочку, отдуваясь и чертыхаясь.

Скафандр, заляпанный тиной по самую грудь, выглядел крайне непривлекательно. Вообще было очень наивно воображать, что болото, куда пирамида погрузилась почти на четверть, не попытается затянуть и ее директора. Наивности тот, конечно, не проявил, но и осмотрительности — тоже. Понадеявшись на кочки и островки, он ступил куда-то явно не туда, отчего едва не скрылся в трясине. В теории, это ему ничем не грозило, если двигатели скафандра сработают как положено. А если нет? Если они откажут, забуксуют, а то и вообще рванут, перегруженные совершенно неподходящей средой? Оттираясь от тины, Тумвеоне старался об этом не думать.

Болото не представляло собой унылую однообразную местность от горизонта до горизонта. Да, местами в нем виднелись зловещие полыньи, ковер из мха стелился смертельно опасной зыбью, а пожухлые хвощи топорщились мертвыми щетками. Однако виднелась в нем и жизнь, вполне себе обильная и привлекательная. Древовидных папоротников тут почти не встречалось, но исполинских хвощей очень даже хватало, как хватало и лианоподобной растительности. Ее длинные гирлянды где-то свисали густыми прядями, а где-то переплетались в зеленые стены, становившиеся домом для маленьких существ и многочисленных насекомых. Пышными бородами свисали и древесные мхи, в которых вила гнезда разнообразная живность. Живность сновала и по болоту, либо привлеченная, либо испуганная появлением Тумвеоне. Среди островков, вполне твердых и опрятных, встречались и большие острова, покрытые уже не отдельными громадными хвощами, а целым перелеском. Вот там комфортно чувствовали себя и папоротники, а в их зарослях обитало еще больше представителей местной фауны. Флора же разрасталась не только сочными травами, но и цветами, испускавшими насыщенный дурманящий запах.

Как и директор Черной пирамиды, Тумвеоне довольно быстро усвоил, что этот мир в основном населяли ящеры. Когда он покинул пределы болота, на его берегу ему встретилась целая их компания. Вероятно, эти не слишком крупные, но проворные существа заприметили Тумвеоне еще издали и терпеливо дожидались, пока он подойдет поближе. Затем вылезли из леса познакомиться. Вот только знакомство у них подразумевало довольно неприятный характер, поэтому директор Красной пирамиды был вынужден его отклонить.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒