Константин Георгиевич Фарниев 15 страница

Домой приятели вернулись на одной машине. Фермеру Табольт наплел, что на болото они не попали, а выехали на трассу и что машину свою он продал одному чудаку – уж очень она ему надоела и для недругов стала слишком приметной.

Позавтракав, Табольт, Рубот и Лудди пешком отправились в степь поохотиться. Вид у Табольта был задумчивый, зато Рубот и Лудди отлично настроены. Никаких тебе забот, тревог, дел. Братья уже не раз поговаривали между собой, что пора перейти на оседлый образ жизни. Везение рано или поздно кончится, а садиться в каталажку после стольких лет сытой обеспеченной жизни не очень‑ то хотелось, тем более, что у каждого из них было по сотне с хвостиком тысяч монет. Стоило им оказаться на ферме, как ее спокойная, размеренная, бесхитростная жизнь разбудила дремавшие в них мечты о покое, обеспеченности, сытости. Вернувшись с охоты, Табольт долго куда‑ то звонил. Наконец он явился сияющий. Рубот и Лудди оторвались от шашек и уставились на него.

– Слушайте меня внимательно, ребята! Я сейчас говорил с Роттендоном. Вчера я написал письмо этим типам и кое о чем попросил. Похоже на то, что знаменитая публика отступилась от нас. – Табольт помедлил. Можно было ничего не говорить этим дуракам, но Ремми никогда не был жадюгой и знал, что всякое предательство рано или поздно оборачивается против предателя. – Дело мы сделали крупное и получили три миллиона отступных – по штуке на брата.

Рубот и Лудди вскочили, опрокинув на пол шашечную доску.

– Только не думайте, что Табольт сошел с ума. Этому розовому поросенку ничего не оставалось делать, как только выложить денежки на бочку.

– Ты не шутишь, Ремми? – подал, наконец, голос Рубот.

– Нет, не шучу, Рубот.

– Ой‑ ля‑ ля! – сорвался с места Лудди и пустился в пляс.

– Один уже спятил от богатства, – усмехнулся Табольт. – Брось, Лудди! – рявкнул он.

Лудди пригнулся от крика и застыл посреди комнаты в нелепой позе.

– Садись лучше, я объясню вам, что к чему. – Табольт начал неторопливо собирать с полу шашки, потом присел к столу.

– Денежки наши лежат в банке. Пока не поздно, их нужно забрать. Сегодня же сматываться всем. Ваши билеты на самолет у меня. Я взял их еще вчера. У вас дела пока в полном ажуре. Ничего не бойтесь. У меня – не знаю. Есть одно местечко, через которое я постараюсь уйти. Ждите меня на месте. Скоро тремя миллионерами в мире будет больше. Пусть каждый делает со своими деньгами все, что хочет. Фирма наша закрывается. Неприлично миллионерам заниматься вульгарными грабежами. Свое прошлое советую оставить для мемуаров. Ферма и ее хозяин принесли нам большую удачу, и мы должны отблагодарить человека. Я думаю подарить ему пару тракторов и автоматизированный коровник. Похоже на то, что дела у него идут не очень хорошо. Вы все поняли?

Лудди и Рубот переглянулись. Лица у них при этом были глупые‑ преглупые.

В комнату вошел хозяин.

– Что‑ то вы долго не появляетесь, ребята. Женщины послали меня узнать, не случилось ли с вами какой беды?

– Спасибо, дружище, – поднялся Табольт. – Ты даже не представляешь себе, какую большую услугу ты нам оказал.

– Брось сюсюкать, Ремми. Мы все очень рады, что ты заглянул в нашу дыру. Живите здесь сколько хотите и как хотите.

– Сколько стоит ваша ферма? – выпалил вдруг Рубот.

Хозяин удивленно посмотрел на него.

– Тысяч пятьдесят, наверное. А с долгами, которые я успел наделать, и все семьдесят пять.

Рубот выхватил из кармана чековую книжку, быстро заполнил листок и оторвал его. Запнулся он только на мгновение: хотел проставить цифру тридцать пять, но рука его дрогнула, и он написал пятнадцать;

– Держите, – протянул он хозяину чек.

Тот взял его, внимательно прочитал и изумленно посмотрел ча всех троих.

– Берите, берите, – подбодрил его Лудди. – Кто знает, были бы мы сейчас живы‑ здоровы, не выручи вы нас.

– Это что, за ночлег?

– За уважение, – коротко бросил Табольт и направился в столовую. – Пошли, а то женщины обидятся на нас. – Горячность Рубота не понравилась ему. Поступок его был настолько нелеп и изумителен, что фермер обязательно кому‑ нибудь расскажет о нем.

Хоть Лудди нашелся и как‑ то объяснил глупость брата.

Хозяин аккуратно вложил чек в бумажник. Нужно было отблагодарить человека, но он не находил подходящих слов.

Жена хозяина, пожилая, на редкость некрасивая женщина, ее сестра, миловидная дама лет двадцати пяти‑ тридцати, сестра фермера, красивая особа тридцати двух лет, две работницы по коровнику и служанка ждали мужчин за столом.

Ферма была захудалой. Усадьба ее торчала в степи одна‑ одинешекька. До ближайших соседей езды было часа полтора, так что гости семью хозяина жаловали не часто. А тут вдруг как с неба свалились сразу трое разодетых в пух и прах столичных франтов. Даже в душе хозяйки шевельнулось желание пофлиртовать с самым старшим.

Обед прошел на редкость весело. Лудди, ослепительно улыбаясь, рассказывал анекдоты, от которых женщины краснели. Рубот после своей вспышки был более сдержан. Он все не мог решить главную проблему: что же ему следует сделать, когда он станет миллионером. То ли купить себе какой‑ нибудь заводик, то ли положить миллион в банк и жить на проценты.

Глава восемнадцатая

СЛЕДЫ ВЕДУТ В ЛИН

Доказав себе, что похищение биолога в соседней с Аранией стране и профессора Фэтона здесь – дело рук одних и тех же лиц, Яви, естественно, отказался от мысли, что непосредственными исполнителями похищения Фэтона могли быть местные уголовники. И Яви не мог подумать, что преступники не имели в своем распоряжении в Лине никакого другого транспорта, кроме полицейского фургона. Дзист уточнил это обстоятельство: похитители имели машину, на которой они приезжали в мастерскую. Информация Дзиста подтолкнула инспектора к размышлениям над вопросом, который он из‑ за постоянного притока все новых и новых сведений так и не успел осмыслить.

Проводив Бейта и Дину в столицу, Яви вернулся в комиссариат и сразу пошел в телетайпный отдел. Инспектор с нетерпением ждал ответа на отправленный вчера запрос по поводу зафиксированных Бейтом у мастерской следов протекторов двух автомашин. Одна из них уже установлена – это фургон военной полиции. Загадкой оставалась другая. Хоть бы знать, какой она марки.

Дежурный по телетайпу огорчил инспектора – ответа не было. Яви пошел к себе. Трое детективов криминального отдела линского комиссариата вели наблюдение за двумя приятелями Райна и Пекки. Пекки не ездил больше в мастерскую, иначе он сразу понял бы, что полиция уже побывала там.

Яви запер изнутри дверь и пошел в ванную, которая примыкала к кабинету. Он с наслаждением лег в ванну, вытянул ноги и закрыл глаза. Как мало нужно человеку, чтобы почувствовать себя довольным. И в то же время – как много. Будь у него другое настроение, сложись обстоятельства не так удачно, он не только не позволил бы себе принять ванну, но и расслабиться. Человек вроде бы в жизни все делает для себя: добивается успеха в работе, во имя больших целей жертвует многими личными удовольствиями. А если разобраться, то ничего этого ему не нужно. Удовлетворяя свою ненасытную душу, он убивает тело. Но умирает тело – умирает и душа. Всего должно быть в меру: честолюбия и жизнелюбия.

Инспектор блаженно улыбнулся, и лицо его на мгновение помолодело – беззащитно‑ детской была эта улыбка.

Яви вспомнил своего внука малышку Ари – сына дочери. Ари он любил. У инспектора была единственная дочь. Первый брак ее оказался неудачным. Она вышла замуж вторично, отдав сына от первого брака на воспитание своим родителям.

Яви с женой и внуком жил в пригороде столицы в собственном коттедже из четырех комнат. При доме имелся крохотный земельный участок, где Яви разводил цветы, постигая азы селекционирования. В летние месяцы они с Ари уезжали в горы на родину инспектора и занимались ловлей певчих птиц. Зимой создавали птичьи хоры, а весной отпускали лесных певцов. Яви кольцевал птиц, выпускаемых на волю, – так на всякий случай. И ни одна из птиц не попадалась дважды. Видимо, неволя надолго запоминалась им.

Тщательно обтершись полотенцем, Яви неторопливо оделся. Не мешало бы надеть свежую рубашку и новый галстук, купленный им в столице перед отъездом в Лин, но чемодан его был в номере отеля.

Какое счастье, что за это время ни разу не зазвонил телефон и никто не постучал в дверь. Яви вышел в кабинет и повернул в двери ключ. Теперь пусть звонят, заходят, стучат. Он взял со стола лист бумаги и пробежал взглядом записи, сделанные им перед поездкой с Бейтом на аэродром. Это был план работы на день.

Яви аккуратно свернул бумагу и положил во внутренний карман пиджака. Таких листков в его архиве хранилось несколько тысяч. Стоило ему взглянуть на любой из них, и прошлые дела оживали для него во всех их подробностях.

Инспектор надел пальто и спустился вниз, к машине.

Он так и не успел как следует познакомиться с городом. Эту улицу он знал – она называлась Центральной. Выглядела она сейчас неопрятно. На тротуарах валялись обрывки газет, упаковочные картонки – весь этот мусор втоптан подошвами в неубранный с тротуаров снег. Витрины многих магазинов смотрели на улицу бельмами наглухо задернутых светлых жалюзей. Но публика спешила в обеих направлениях, поток машин проносился мимо инспектора, обдавая бока «Дракона» брызгами грязной снежной кашицы, то и дело открывались и закрывались широкие двери магазинов, ресторанов, деловых оффисов. Предутренний туман почти рассеялся. Инспектор чуть пригнулся над рулем, чтобы увидеть солнце. Солнечный шар, еще окутанный слабым туманом, казалось, застыл на небосклоне, нижним краем своим зацепившись за острый шпиль антенны здания телевизионной компании.

Пусть эта прогулка послужит хорошей разрядкой. Инспектор свернул в боковую улицу, которая, по всем признакам, вела к окраине, застроенной многоэтажными корпусами. Они возвышались вдали, как Гулливеры, окруженные одноэтажными домиками‑ лилипутами.

Вдоль узкой неблагоустроенной улицы тянулись унылой чередой особнячки. Яви подумал, что особнячки, наверное, принадлежат обывателям, живущим на скромную ренту с доходов, которые им удалось сколотить до того, как наступила старость. А ведь и у него, кроме пенсии и домика, ничего другого нет. Правда, можно написать мемуары или продать какому‑ нибудь издательству свой личный деловой архив. Любой современный писака с бойким пером сможет на основе таких материалов написать десятки детективных романов. Инспектору уже не однажды делали предложения продать архив. И цену предлагали солидную – двести тысяч крон. Но он не хотел и говорить об этом. Не раз приходила мысль оставить свое состояние единственному внуку Ари. Отдавать себя живьем в руки беззастенчивых писак… От самой мысли Яви становилось жутко.

Узкая улочка закончилась. Перед инспектором, как в кино, возник крупным планом фрагмент современного города – часть пространства, утыканная разноцветными коробками многоэтажных зданий.

Яви долго плутал в безлюдном бетонном царстве, пока не выехал на асфальтированную трассу. Он остановил пробегавшего по тротуару мальчишку и спросил, куда подевались люди.

Мальчишка изумленно уставился на него.

– Вы не Пришелец случайно? – спросил он.

– А что, похож?

– Нет, – улыбнулся мальчик. – Вы задаете такие странные вопросы. Здесь все бастуют и сидят по домам.

Яви гпянул на часы. Он прогулял уже целых сорок минут. Пора возврашаться.

На кольцевой дороге инспектор прибавил скорость, чтобы не выбиваться из общего ритма движения. Сейчас он переключил свои размышления на обстоятельство, которое все никак не мог осмыслить до конца. Почему все‑ таки преступники остановили свой выбор на

фургоне военной полиции? Ведь он более заметен, чем обыкновенная серийная машина. Судя по показаниям Дзиста, у них была и другая машина. Возможно, преступники приехали в Лин на своей машине и таким же образом уехали. Исключено, чтобы они сунулись с Фэтоном и Нейманом на железную дорогу или в аэропорт. По реплике, которую услышал Дзист, сидя в мастерской («Ну и тяжелые же они! »), можно было предположить, что похищенных перетаскивали в машину в бессознательном состоянии. Поэтому грабители и постарались поставить фургон почти вплотную к своему авто. К какому именно?

В кабинете Муттона инспектора ждал майор, прилетевший на полицейском вертолете из столицы. Инспектор пригласил столичного гостя к себе. Майор, ниже среднего роста, худощавый и моложавый, больше походил на подростка.

Инспектор усадил его в кресло, сам сел за стол.

– Признаться, удивлен вашим приездом, – заметил Яви. – Мы ждали официального ответа на наш запрос.

– Понимаю вас, господин инспектор, – вкрадчиво ответил майор. Улыбка его была стандартной, с оттенком обязательной вежливости.

– Но особые обстоятельства вынудили меня самого заняться вашим запросом.

– Какие именно? – суховато спросил инспектор.

Майор встал. В глубоком кресле он чувствогал себя не очень уютно – над столом возвышалась только голова.

– С вашего позволения, господин инспектор, я пересяду на стул. Как говорится, я много в жизни потерял из‑ за того, что ростом мал.

Непринужденная шутка сразу растопила холодок недоверия, который почувствовал Яви, увидев на лице майора дежурную улыбку.

– Моя фамилия Фрин, – представился майор.

Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил стопку фотографий, перетянутых белой резинкой.

– Мы занимаемся сейчас одним довольно странным дорожным происшествием.

Майор разложил пеоед инспектором фотографии.

Яви увидел на них обгоревший остов машины, отснятый с разных ракурсов. На дальнем плане некоторых фотографий чернела ровная линия автотрассы.

– В ночь с четвертого на пятое января здесь, – ткнул майор концом шариковой ручки в одну из фотографий, – произошло столкновение двух машин, в результате которого одна из них сгорела, а другая, к сожалению, бесследно исчезла. Удивительно то, что на месте происшествия не оказалось пострадавших. Мы сразу установили, что номера машины пострадавших фальшивы. По серийному номеру на моторе нам удалось установить, что она была продана два года назад. Установлено, кому именно. Год назад машина у хозяина была угнана и с тех пор числится в полиции как таковая. Это все, что нам сейчас известно. Но есть еще некоторые обстоятельства, которые вынуждают нас уделять происшествию особое внимание.

Яви пока ничего не понимал. Но если майор ехал сюда, то, надо полагать, неспроста.

– Продолжайте, не ждите моих вопросов. Я все равно ничего не пойму, пока вы все не объясните сами.

Фрин попросил у инспектора разрешения закурить.

Яви закурил тоже.

– Кстати, – встрепенулся он, – вы завтракали?

– Пока нет, – ответил майор. – Не успел.

– Я тоже, – улыбнулся инспектор, вспомнив, что он так и забыл позавтракать. – Продолжайте.

– Дело в том, что на дороге мы нашли несколько сплющенных пуль. Стреляли из автоматического пистолета. Похоже на то, что стреляли пострадавшие и попали в лобовое или боковые стекла другой машины. Надо полагать, стекла эти были пуленепробиваемые. Иначе с чего бы пули так сплющились.

– Совершенно верно, – заметил инспектор.

– Вот именно. Значит, пострадавшие успели выскочить из машины и даже обстрелять таранивший их транспорт. Что из этого следует? – Майор выжидающе посмотрел на собеседника.

Яви пожал плечами.

– Из этого следует, господин инспектор, что происшествие не случайное, что оно – результат каких‑ то особых взаимоотношений пострадавших и тех, кто их таранил.

– Совершенно верно, – снова заметил Яви.

– Обратите внимание на дорогу, – вскочил со стула майор и стал рядом с инспектором.

Яви чуть пригнул голову к фотографиям.

– Узкая дорога – не развернуться, не разъехаться, не так ли? – спросил майор.

– Так, – уронил Яви.

– Ведет она к складу минеральных удобрений. Первая машина проехала две трети этой дороги, потом развернулась и пошла на таран другой, следовавшей за ней с трассы.

– Но это невозможно! – поднял голову инспектор. – Здесь же глубокие кюветы. Как можно развернуться на дороге такой ширины да еще обрубленной такими кюветами?

Теперь майор пожал плечами.

– Тем не менее кто‑ то сумел развернуться и таранить машину пострадавших. И в связи с этим у нас возникло предположение, что первая машина не разворачивалась.

– Пошла на таран задом наперед?

– Да, – ответил майор.

– И какое расстояние она прошла таким образом?

– Чуть меньше километра, – ответил Фрин, – и на очень большой скорости.

– Если человек, сидевший за рулем, имел или имеет отношение к трюкам, какие обычно проделывают в цирках, тогда что ж…

– А если другое? – осторожно спросил Фрин.

Лицо его, густо обсыпанное веснушками, покраснело, видимо, от волнения.

– Машина могла иметь приспособление – так называемую круговую турель, позволяющую с одинаковой уверенностью управлять авто в обе стороны. Одно время среди автолюбителей круговая турель была в моде.

– Да‑ да‑ да, – задумчиво протянул инспектор. – Ваше предположение мне кажется не лишенным здравого смысла. Постойте! – воскликнул вдруг он и слегка хлопнул себя по лбу. – Ведь у меня у самого машина с круговой турелью! Как я забыл об этом!

– Не может быть! – вскочил Фрин. – Впрочем, – сразу потух он.

Яви улыбнулся.

– Конечно, это не та машина, – понял он майора. – Хоть она у меня и с третьего января, но все‑ таки…

– Какое отношение имеет странное происшествие к вашему делу? – подхватил Фрин.

Яви кивнул:

– Отпечатки следов протекторов, по поводу которых вы делали запрос, идентичны оставленным на проселочной дороге машиной, таранившей другую. Поэтому я счел необходимым лично явиться к вам, а не отделываться формальными ответами.

Инспектор несколько своеобразно отреагировал на столь неожиданное заявление. Он собрал фотографии в аккуратную стопку и протянул их майору.

Фрин с некоторым замешательством взял их и положил во внутренний карман пиджака.

– У меня слабое сердце, майор, – нарушил молчание инспектор. – Таких больных нужно исподволь готовить к подобным сногсшибательным…

– Но это правда! – почти крикнул майор.

– А разве я говорю, что неправда, – улыбнулся инспектор.

– Фу, черт! – облегченно вздохнул Фрин. – А я подумал, что вы мне не верите.

– Я арендовал свою машину у здешней прокатной фирмы.

Инспектор подробно рассказал майору об особенностях своей машины и предложил Фрину немедленно заняться поисками автолюбителя, которому она раньше принадлежала. Имеет также смысл обратиться в ассоциацию автолюбителей, ведь там регистрируются все более или менее интересные модели любительских автомобилей.

Поскольку автопроисшествие, которым занимался Фрин, имело прямое отношение к делу профессора Фэтона, Яви предложил майору войти в состав своей следственной группы.

Фрин без колебаний дал согласие. Тогда инспектор позвонил комиссару Снайду и информировал его о том, что майор Фрин в интересах следствия включен в состав линской группы.

Снайд не возражал. Задав Яви два‑ три малозначащих вопроса, он положил трубку. Теперь уже Яви не сомневался, что Снайд утратил всякий интерес к делу. Ну что ж, пусть не интересуется. Чем меньше внимания, тем меньше хлопот.

Обсудив с Фрином план поисков таинственной машины, инспектор отпустил майора.

На душе Яви было тревожно. Скоро в деле должен наступить перелом. Если Бейт сумеет сделать все, как договорились, здесь должны зашевелиться. Лишь бы Котр и местные детективы не прозевали своих подопечных. Если судить по телефонным разговорам хозяина Пекки, то он совершенно спокоен. С одной стороны, это хорошо, с другой – плохо. Неужели он, Яви, стал жертвой ложной версии? Нет, исключено. Все нити ведут к этому человеку.

Глава девятнадцатая

ВРАГИ

Роттендон, Эгрон и Чепрэ сидели в домашнем кабинете городского особняка Эгрона и молча пили горячий кофе. Это была первая пауза в очередном заседании правления будущего акционерного общества «Голубой шарик». Полуторачасовой обмен мнениями ничего не дал. Компаньоны не могли решить вопрос, как быть дальше. Профессор Фэтон в самой категорической форме отказался от сотрудничества с ними. О ходе расследования они знали то же, что и другие – скупую информацию прессы. При желании они могли бы следить за каждым шагом инспектора, но это означало посылать в Лин людей и тем самым раскрывать себя. Об их интересе к инспектору Яви и проводимому им расследованию стало бы известно другим. Пусть они свои люди, но чего не бывает.

Чепрэ сделал последний глоток и потянулся за сигарой. Одет он был, как всегда безукоризненно, в элегантную черную пару. Запонки на манжетах рубашки мигали яркими точками вкрапленных в них драгоценных камней. Булавка в галстуке – алмаз в золотой оправе – переливалась всеми цветами радуги. Гладко выбритое. лицо Чепрэ было спокойно. Только в глазах стыло выражение угрюмой настороженности. Эгрон был одет в черный свитер с высоким воротом. Широкое лицо его хранило следы бессоницы. большие водянистые глаза банкира тревожно шарили по лицам собеседников, как бы выискивая в них истинный смысл произнесенных ими ранее слов. Розовое лицо господина Роттендона с синеватыми прожилками пряталось в тени, отбрасываемой высокой спинкой кресла. Молчание затягивалось. Все варианты были обсуждены и отвергнуты.

Чепрэ сидел с бесстрастным лицом, но в душе его кипело холодное бешенство. Напрасно он связался с этими слизняками. Вместо того, чтобы действовать, они начинают сюсюкать и паниковать.

Эгрон посмотрел на часы как раз в тот момент, когда они начали бить двенадцать. Роттендон трепыхнулся в своем уголке и снова затих. Тревожные мысли не покидали его все эти дни. Зря ввязался он в эту авантюру. Все сначала казалось таким простым и гениальным, а теперь обернулось глупостью. Эти двое компаньонов в его руках. Только он знает об их участии в деле. Только он может подтвердить это в полиции. Пока не поздно, обратиться в полицию, выдать сообщников, вернуть профессора, доктора и их сокровища? Дело замнут. Отделаюсь легким испугом. Скорее бы унести отсюда ноги. Ведь они тоже понимают, что находятся в его руках. Кто мог подумать, что этот старый профессор так бесцеремонно сломает отлично начатое дело. Согласись он с их предложением, и все сразу стало бы на свои места.

– Итак, – нарушил молчание Эгрон, – нужно что‑ то предпринимать. Надежда, что профессор все‑ таки согласится на наше предложение, не имеет никаких перспектив, а сегодня уже седьмое января.

– Не понимаю, зачем вам его согласие? – ответил Чепрэ. – В наших руках то, что нам нужно.

– Но мы не можем присвоить эту собственность! – простонал Роттендон.

– Чепуха! – вскочил Чепрэ. – Мне осточертели эти разговоры! Вы связываете меня по рукам и ногам! Я вам предложил убрать Яви и всю его группу – вы мне не позволили. Уверяли: Фэтон примет условия, он примет. Я с вами согласился, но он обманул ваши ожидания. Но и здесь есть выход. – Чепрэ успокоился и сел. – Мы должны сохранить сокровища. Но для этого необходимо замести все следы.

Роттендон поднял голову.

– Вы опять насчет инспектора.

– Оставьте это! – раздраженно хлопнул по столу ладонью Эгрон. Это совершенно сумасшедшая авантюра. Если дело коснется нас, то мы выведем инспектора из игры другим способом. У нас есть свои люди и в Главном комиссариате, и где хотите. Неужели вы думаете, что Союз предпринимателей и его глава господин Ювон позволят инспектору втравить нас в уголовщину. Пока он до нас не добрался, оставьте его в покое.

– Тем более, – встрепенулся Чепрэ, – вы должны принять другой мой вариант – переправить профессора, доктора и все остальное за границу. У меня все готово. Сколько можно тянуть.

– Я согласен, – неожиданно заявил Роттендон.

Чепрэ изумленно уставился на него. Только что тот упорно протестовал против этого варианта.

– Не изумляйтесь, Чепрэ. Ваше предложение – крайность. Мне казалось, что у нас есть возможность и время предпринять что‑ то. Теперь не кажется. Прошло почти пять дней, и инспектор, надо полагать, даром времени не терял. Если возьмут того – в Лине, он не положит себя на алтарь, а выдаст меня и, следовательно, вас на первом же допросе. Разумеется, я о вас ничего не скажу, но это сделают мои люди, которые видели вас на вилле. Глупостей мы наделали предостаточно. Выход, следовательно, один – как можно быстрее избавиться от улик.

– Слава богу! – облегченно вздохнул Чепрэ. – Наконец‑ то я услышал здравые слова. Итри и горничную нужно либо вывезти вместе с профессором, либо… понятно?

– Пропади пропадом эта авантюра! – с отчаянием воскликнул вдруг Роттендон.

– Без паники, Роттендон. Еще не все потеряно.

– И что же будет потом? – спросил Эгрон. – Что мы будем делать с профессором и его сокровищами?

– Профессор и письмо нам ни к чему, а доказать, что шарик состоит из неземного материала, не составит труда. Как к нам попал шарик? Можно придумать что угодно.

– А доказать, что это и есть информатор?

– Зачем доказывать? Мы откроем грандиозный аттракцион «Голубой шарик». Кому не захочется посмотреть на такую игрушку? Деньги потекут сами.

– А если полиция знает о существовании шарика?

– Пусть докажет, что он попал к нам от профессора. Табольт и его приспешники, наверное, за границей.

За человека из Лина можно не очень беспокоиться, так как он связан только с Табольтом. А Табольт, если даже попадется, мало ли что будет болтать. Мы ничего не видели, ничего не знаем. Пожалуйста, доказывайте недоказуемое. Время будет придумать историю появления у нас шарика.

Роттендон с интересом посмотрел на Чепрэ. У этого парня неплохая голова.

– Я с самого начала предлагал убрать профессора и его приятеля. Правда, если бы он согласился, было б по‑ другому. Но уже ясно – не согласится и… Только не здесь, не в Арании. Да кто знает, может за границей он изменится. Думаю, Роттендон, нет никакого смысла везти куда‑ то ваших людей. Место у вас уединенное. Нечего прибегать к чьей‑ то помощи.

– Полагаю, всем нам уходить не имеет смысла. – Роттендон выпрямился в кресле. – Бегство – прямое признание своей виновности.

– Разумеется, – поддержал его Чепрэ. – Лучше будет, если уедете вы, Роттендон.

– Что вы! – вздрогнул тот. – Я не гожусь…

Чепрэ пожал плечами.

– А почему бы вам самому не осуществить эту операиию, Чепрэ?

– Боюсь оставлять вас одних. Никогда не подумал бы, что вы можете быть такими слизняками! – прорвало Чепрэ. – Стоило почувствовать колебания воздуха, как вы сразу подняли лапки вверх: нате, мол, берите нас тепленькими. Особенно вы, Роттендон. На что годятся ваши люди! Провалить таксе дело!

– Спокойно, Чепрэ, – пробурчал Эгрон. – Вы еще слишком молоды, чтобы учить нас жить. В ваши годы мне тоже многое казалось простым и ясным. Вы предложили дельный вариант, и мы согласились. Конечно, ехать должны вы, самый молодой и самый решительный и, надо надеяться, самый удачливый. По крайней мере, в критической ситуации не спасуете.

– Беру на себя, – тряхнул головой Чепрэ. – Считаю, что нужно действовать немедленно.

Ради такого поворота он и завел разговор о Роттендоне. Лишь бы получить в свои руки ценности.

– Как же мы сами избавимся от Итри и горничной? Не расстреливать же мне свою прислугу?

– Обойдемся без стрельбы, Роттендон. Разве мы разбойники? Нет, деловые люди. Устроим небольшой семейный кофе. Кстати, они бывают вне виллы?

– Нет. Итри разыскивает полиция, а горничная – набитая дура.

– Очень хорошо. Их я беру на себя. Сейчас половина первого. Встретимся у вас, Роттендон, в два. Мне нужно предпринять кое‑ что, чтобы быть готовым к отлету в любую минуту. Итак, в два. – Чепрэ ободряюще улыбнулся и вышел.

Эгрон посмотрел ему вслед, а затем перевел взгляд на Роттендона.

– Как вам нравится такой поворот дела?

– Правда, он не бескровен, но это будет уже не наша трагедия. Пусть Чепрэ все делает сам, раз он такой прыткий и решительный.

Эгрон искоса посмотрел на Роттендона. Удивительное совпадение мыслей – он думал точно так же.

– Значит, в два я жду вас у себя, – поднялся Роттендон.

– …Да, и не вздумайте идти в полицию с повинной – предупредил Эгрон.

Роттендон застыл, как пригвожденный к полу.

– Да, да, мой милый друг, – прохрипел Эгрон. – Вы человек хитрый и не очень совестливый. Если вы думаете, что сможете выйти сухим из воды за счет нас, то глубоко ошибаетесь. Это вы предложили нам войти в долю, а не мы вам. У меня хранится магнитофонная запись нашего первого разговора. Имею скверную при‑ мычку брать на деловые переговоры диктофон, своего маленького чертенка, который все слышит и ничего не забывает.

– С чего вы взяли? – сделал Роттендон обиженное лицо. – Мне и в голову не пришло бы.

– Странно, а мне показалось, что уже пришло.

– Мало ли что вам кажется.

– Ладно, Роттендон. Я просто хочу сказать, чтобы вы и не пытались сепаратным образом выйти из игры. Я знаю, что вы способны на такие штучки. Ждите нас в два и не думайте улизнуть.

Роттендон обиженно надул губы и быстро вышел.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒