Константин Георгиевич Фарниев 19 страница

Вагонетка не дошла до бетонной площадки, оборудованной на обочине шоссе, застряла метрах в десяти от нее.

Один из неизвестных спрыгнул вниз и ушел к шоссе. Ошибиться было трудно – в глубоком снегу чернели следы только одной пары ног. Первый мог нести на себе второго, но от этого предположения капитану пришлось отказаться. Следы у вагонетки исключали подобную возможность. Ясно было, что человек спрыгнул в снег налегке и даже не пошел, а побежал к шоссе.

Полицейские помогли проводнику с собакой подняться в вагонетку. На ржавых боках ее и на дне при ярком свете фонаря он сразу увидел капли крови. Видимо, Бейт или Фрин ранили одного в перестрелке, и он вполне мог вывалиться из вагонетки при очень быстром и крутом спуске. Держаться можно было только за края, так как на внутренней поверхности вагонетки не имелось ни одной скобы или кольца, за которые можно было бы уцепиться. Вагонетка предназначалась для подъема и спуска только неживого груза.

Котр разделил поисковую группу на две части: одного проводника с собакой и двух полицейских он отправил вдоль шоссе. Неизвестный, вне всякого сомнения, сел на попутную машину и уехал. След его обрывался у самого полотна дороги. Вряд ли он покинул машину в районе «Пальца». И все‑ таки Котр отправил вслед за ним людей. Со второй группой он пошел вверх по склону. Если раненый вывалился из вагонетки, то остались либо следы, либо он сам находится там.

Капитан остановился и поднял лицо. Вершина «Пальца» терялась в кромешной тьме.

– Гору надо было назвать чертовым пальцем, – пробормотал Котр.

Проводник и полицейские в изнеможении повалились в снег рядом с собакой.

– Всякое бывало, – глухо заговорил проводник, – но такое мне выпало впервые.

– Поспешим, ребята, – шагнул вперед Котр. – Здесь можно замерзнуть.

Проводник поднялся, дернул поводок. Овчарка глухо заворчала, а потом жалобно заскулила. Она, видимо, не понимала, зачем люди тянут ее за собой.

Котр уцепился обеими руками за ветви кустарника и сделал первый шаг. Никаких тропинок здесь не было – продирались сквозь густые заросли. Обледеневшие тугие ветви то и дело больно били по лицу. Четыре ярких снопа света полицейских фонарей с трудом пробивали густую темноту на редкость мрачной ночи.

Сверху сорвался порыв колючего ветра. Овчарка вдруг заворчала и резко дернула поводок, потащив за собой проводника.

Капитан отступил в сторону, давая дорогу проводнику и собаке.

– Быстрее, ребята! – заторопил он порядком отставших полицейских. – Собака, кажется, взяла след.

Проводник уже исчез в зарослях. Минут через пять Котр увидел его. Он стоял рядом с темным комом, застрявшим в самом центре большого куста. Собака лежала у ног проводника.

Капитан подошел к ним.

– Это человек, – сообщил проводник, – и, кажется, он уже мертв.

– Надо снять его с куста. Может, он еще жив – одет тепло. Куст самортизировал удар при падении.

Когда подошли полицейские, Котр и проводник положили неизвестного на землю.

Капитан направил свет фонаря на его лицо и вздрогнул – это был Пул Вин.

– Кто‑ нибудь его знает? – спросил он.

И проводники, и полицейские ответили, что нет. Капитан быстро расстегнул пальто Пул Вина, приник ухом к его груди. В мертвой тишине он услышал слабый стук сердца.

– Жив! – обрадованно сообщил он. – Быстро костер!

Полицейские с воодушевлением начали обламывать ветви ближайших кустов. Костер нужен был не только неизвестному, но и им самим.

Через две‑ три минуты на крохотном пятачке вспыхнул живительный огонек.

Пул Вина положили на подстилку, сооруженную из ветвей, с трудом влили ему в рот два глотка коньяка. Котр приказал разложить костер и по другую сторону от раненого, чтобы иметь возможность раздеть его и сделать перевязку.

Проводник занялся рацией, намереваясь связаться с комиссариатом. О том, чтобы спуститься с раненым той же дорогой, какой поднимались сюда, не стоило и думать. Все до предела выбились из сил.

Пул Вин глухо застонал, когда Котр запустил руку под его свитер. Он вытащил руку – ладонь была в крови.

Один из полицейских осматривал вывернутую ногу раненого. Чуть выше щиколотки на правой ноге он обнаружил открытый перелом.

Второй полицейский поддерживал огонь костров.

Котр вспотел от напряжения, перевязывая раненое плечо Пул Вина. Тот все еще не приходил в сознание.

– Рация вышла из строя, – объявил проводник. – Наверное, я сильно ударил ее, когда оступился и упал.

– Что же будем делать? – спросил Котр.

– Придется одному идти к шоссе, – ответил проводник.

– Жизнь еле теплится в раненом, – возразил капитан.

– Где‑ то здесь есть все же тропа, – подал голос полицейский, который занимался кострами, – только ведет она к реке в ущелье.

– А там что?

– Там была сторожка егеря. И машина есть, видимо.

– Что будем делать? – обратился ко всем капитан. – Если он умрет, все наши труды пропадут зря.

– Пойдем в ущелье, – тряхнул головой проводник.

– Надо соорудить носилки.

Полицейские, не ожидая приказа капитана, разошлись в стороны в поисках тропы и материала для носилок. Тот, кто сказал о тропе, долго нащупывал ее и все же нашел как раз напротив ущелья.

Несколько достаточно толстых прутьев переплели в трех местах форменными ремнями.

Тропа оказалась не очень крутой, но тащить Пул Вина по неширокой тропе было страшно трудно. Через полчаса впереди блеснула река.

Собака громко залаяла и, вырвав из рук проводника поводок, большими прыжками понеслась вниз. Проводник устремился за ней.

В широкой прибрежной расщелине между скал лежал труп женщины. У самой воды валялся покореженный мотоцикл.

Капитан посмотрел вверх. Женщина и мотоцикл могли упасть только оттуда.

– Где мы находимся? – спросил он.

– У подножья восточного склона «Пальца», – ответил проводник. – Совершенно отвесный склон. Мы на дне пропасти.

– Наверху дорога, – подал голос один из полицейских. – Она ведет на вершину – к вилле.

– Все понятно. Не будем задерживаться. Ей мы уже ничем не поможем, – заметил капитан и пошел вперед.

Еще через полчаса Котр стучал в дверь срубленной из бревен сторожки егеря. Вышел егерь, старик лет шестидесяти.

Котр осторожно раздел раненого. Трудно было понять, в сознании он или нет. Пока капитан накладывал на рану новую, более надежную повязку, егерь вправил сломанную ногу в прочный лубок. Пул Вин время от времени громко стонал, но глаза его оставались закрытыми.

Старик сказал, что у него есть машина, на которой отсюда можно выбраться к трассе. Только ему придется поехать с ними, потому что без него они дороги не найдут.

Минут сорок понадобилось, чтобы добраться до небольшой больницы, расположенной недалеко от трассы.

Дежурный врач приказал нести раненого в операционную.

Котр позвонил в комиссариат. Яви все еще не вернулся с виллы. Информировать дежурного о поимке Пул Вина не следовало.

Котр решил остаться с Пул Вином, а проводника и полицейских отправить на машине егеря.

Как только Котр сел в кресло в приемном покое, сразу уснул. Разбудил его голос врача, заполнявшего карточку: ему нужны были анкетные данные оперированного.

Операция прошла удачно. Пуля попала в мягкую ткань правого плеча. Кость осталась незадетой. Хуже обстояло дело с ногой. Перелом был сложный.

Капитан на ходу придумал для Пул Вина новую фамилию и остальные анкетные данные. Он не поверил своим глазам, когда увидел его на склоне «Пальца». С тех пор Котра точил вопрос: как хозяину виллы удалось уйти? Неужели он сумел обмануть полицейских, стоявших в оцеплении, его, Котра, и проскользнуть незамеченным к трассе. Но как и когда он это сделал? Ведь бетонка была под постоянным наблюдением. Скорее всего, он сумел провести полицейских, стоявших в скрытном охранении позади виллы и отрезавших ему путь бегства через реку.

Капитан полагал, что врач и сестра могли узнать в ночном пациенте человека, о гибели которого под обломками собственной виллы с большим шумом сообщили вечерние газеты.

Правые утверждали, что Пул Вин стал жертвой забастовщиков и коммунистов, отомстивших ему за то, что он отказался удовлетворить требования линских забастовщиков.

Газета либералов «Эпоха» тоже выступила с пространными комментариями. Суть сводилась к тому, что Центр объединенных профсоюзов слишком злоупотребляет своими правами на забастовки, выдвигает непомерные требовани'я к правительству и тем самым провоцирует забастовщиков на «несколько эксцентрические формы борьбы с предпринимателями». Позиция «Эпохи» фактически сомкнулась с позицией такой крайне правой газеты, как «Порядок» – рупора Союза военных.

«Демократ» – центральный орган умеренных демократов, весьма своеобразно отреагировал на очередную линскую сенсацию. Газета выступила с серьезным обвинением коммунистов, заявляя, что Пул Вин стал жертвой международной коммунистической организации, что его гибель означает начало осуществления международного коммунистического заговора.

Котр помнил, с каким сардоническим выражением лица читал, уже будучи в столице, вечерние газеты Яви.

– Теперь у нас для прессы есть еще один сюрприз, – пообещал он, небрежно отшвырнув от себя газеты. – Пусть они пока упражняются в остроумии.

Инспектор был убежден, что Пул Вин погиб от рук мафиози, и не сомневался, что докажет это. Признает ли он публично ошибочность своей версии, узнав, что Пул Вин жив, или предпочтет скрыть до поры до времени этот факт, чтобы оградить его от опасности со стороны мафии. Капитан не знал настолько инспектора, чтобы иметь возможность программировать его действия даже в более простых ситуациях. Яви не был откровенным с помощниками, когда дело касалось его дальнейших планов.

И все‑ таки, поразмыслив, Котр пришел к выводу, что инспектор не захочет немедленно раскрывать факт поимки Пул Вина. По логике сложившихся обстоятельств следствие заинтересовано в том, чтобы Пул Вина считали погибшим, особенно мафия. И Котр серьезно опасался, что врач или сестра в погоне за дешевой сенсацией раскроют тайну ночного пациента. Для этого им достаточно было просто позвонить по телефону любому своему знакомому.

Проводник собаки и полицейские в самом деле не узнали Пул Вина или вообще не читали о нем в вечерних газетах. И все‑ таки Котр предупредил их, что поиск и его результаты – служебная тайна, разглашать которую они не имеют права.

Больница была совсем крохотной – на пять стационарных мест. Обслуживала она рабочих лесозаготовительной компании, которая вела разработку лесного массива к югу от «Пальца». Телефон имелся только в приемном покое.

– Вы бы прилегли, – заметил врач, оторвавшись от медицинского журнала. – У вас очень утомленный вид.

Капитан с трудом разлепил склеенные глубокой дремотой веки.

– Я, пожалуй, позвоню, если вы не возражаете.

– Пожалуйста, – ответил врач.

Котр поднял телефонную трубку. Он звонил в комиссариат через каждые пятнадцать минут. На этот раз дежурный ответил, что инспектор покинул виллу и поехал к себе домой.

Котр перелистал телефонный справочник, нашел номер домашнего телефона инспектора. Трубку подняла женщина. Да, ответила она, инспектор и его гости находятся дома, но ей не хотелось бы беспокоить мужа – он вернулся очень уставшим.

Котр извинился, но попросил все‑ таки сказать Яви.

Врач, предупреждая желание капитана, извинившись, вышел.

Инспектор молча выслушал сообщение помощника. Помолчал. Потом приказал Котру оставаться на месте и не спускать с Пул Вина глаз.

Инспектор попросил пригласить к телефону врача.

Капитан нашел его в палате, в которой лежал Пул Вин. Врач очень удивился, с какой стати понадобился он полицейскому инспектору.

– А я думаю, – сказал он, выслушав Яви, – почему приятель нашего пациента так упорно составляет мне компанию.

Яви что‑ то сказал. Врач засмеялся мелким дребезжащим смехом. Он был уже далеко не молод.

– Нет, нет, – ответил он. – Сестра его не узнала. Она плохо видит и редко читает газеты, а вечерние особенно. Мое дело сторона. Я давно уже приказал себе не связываться с полицией. Но сегодня с семи на дежурство заступят другие врач и сестра, а потом подойдет на работу остальной персонал. За них я не ручаюсь.

Инспектор, видимо, поблагодарил врача и положил трубку.

– Идите‑ ка спать, – с грубоватой ноткой в голосе посоветовал Котру врач. – Мы с вашим шефом договорились. Обещаю, что пациент до вашего пробуждения никуда не денется.

Котр виновато улыбнулся и ушел в палату, где ему давно уже была предложена койка.

Инспектор, положив трубку, не двигался. Сообщение капитана взволновало его: обрадовало и в то же время озаботило.

Хорошо, что Пул. Вин остался в живых, хотя факт, на первый взгляд, совершенно невероятный. Значит, у него с самого начала был запасной выход, и мафиози к взрыву не имеют никакого отношения. Теперь, когда они узнают, что Пул Вин жив и находится в руках полиции, они постараются сделать все, чтобы он перестал существовать. Значит нужно, чтобы они о нем не знали и как можно дольше.

В кабинет вошла жена – Мария. За последнее время она заметно похудела. На этот раз она волновалась за мужа куда больше, чем прежде, тем более, что за пять дней он ни разу не позвонил домой.

– Гости спят? – вполголоса спросил Яви.

– Спят, – ответила Мария и присела на низенькую кушетку.

Фэтона и Неймана она положила в гостиной, Дзиста – в спальне хозяина. Яви остался в кабинете, хотелось еще поработать. Сама она тоже не ложилась: приводила в порядок костюмы гостей и мужа.

– Похудел ты, – заметила она. – Досталось тебе там.

В голосе ее проскользнула нотка добродушного удовлетворения. Она с самого начала была против того, чтобы муж брался за дело.

– Это последнее мое дело, Мария, обещаю, – улыбнулся инспектор. – С меня хватит.

– Брось, – махнула она рукой. – Всю жизнь ты только и делаешь, что обещаешь.

Сеть тонких морщинок на смугловатом лице Марии шевельнулась, придав ему выражение снисходительной иронии. Супруга Яви была не чистокровной аранкой. Отец ее по происхождению имел отношение к одной из азиатских рас.

– Мне нужно поработать, Мария. Раз тебе не хочется спать, свари мне кофе.

Жена встала. Когда муж говорил «мне нужно поработать», спорить с ни'м не имело смысла.

Яви позвонил в линский комиссариат. Дежурный ответил, что Уэбер все еще находится на месте взрыва, а комиссар Муттон занят проверкой полицейских постов в городе. В комиссариат поступило сообщение о том, что забастовочный комитет намерен завтра с утpa объявить общую забастовку и что он формирует вооруженные рабочие отряды, поэтому комиссар вы‑ нужен был поручить расследование обстоятельств взрыва своему заместителю, а сам занялся обеспечением охраны городских улиц и блокированием рабочих окраин. Так он просил передать, если о нем спросит инспектор.

До утра оставалось совсем мало, а у инспектора не было еще четкого плана ближайших действий следственной группы.

Просить ордера на арест Роттендона и Чепрэ или нет – этот вопрос оставался для него открытым. Если доктор Ега возражает даже против обыска в их городских особняках, то он, естественно, будет и против ареста. Обращаться же к прокурору, минуя Ега, инспектор не имел права. Пул Вин наверняка изберет позицию молчаливого запирательства.

За него Яви пока не беспокоился. Он будет содержаться в больнице не как арестованный, а как пациент. Просить ордер на его арест означало ставить о нем в известность доктора Ега, а это не входило в планы инспектора. Яви наконец решил перевезти Пул Вина в более надежное место, где можно было бы обеспечить ему безукоризненный медицинский уход. И предъявить обвинение Роттендону и Чепрэ не в официальном, а в частном порядке – через профессора Фэтона и доктора Неймана.

Инспектор набросал план действий на понедельник и призадумался. Если Ега отключит от дела капитана Котра и Фрина, у него останутся Бейт и Уэбер. Втроем не управиться: работать нужно будет в нескольких направлениях. В помощи наверняка откажет и Снайд. Хитрая лиса – как во время ушел он в глубокую нору. Теперь он ни за что не отвечает, а доктор Ега хорошо знает, что ему нужно.

Мария принесла кофе и ушла. Яви отхлебнул несколько глотков. Чем дальше размышлял он, тем тревожнее становилось на душе. Это дело покрупнее, чем прошлое с Роттендоном. Большой бизнес не захочет быть опороченным уголовщиной. И еще мафия, наверняка стоящая за спиной Пул Вина. Нужно быть очень осторожным.

Инспектор допил кофе и выключил настольную лампу. Он решил все‑ таки немного поспать.

Глава двадцать четвертая

ПОНЕДЕЛЬНИК – ДЕНЬ НЕОЖИДАННОСТЕЙ

Фэтон проснулся и недоуменно обвел взглядом комнату. Где он?

– С добрым утром, – пробасил с другого конца гостиной Нейман. Он уже давно не спал, лежал с открытыми глазами.

Фэтон приподнялся на локте.

– Доброе утро. Дожили мы с тобой – не знаем, где завтра проснемся.

– Ничего, Рок. Сегодня уедем домой, – мечтательно прикрыл глаза Нейман, – и снова заживем спокойной свободной жизнью.

– Нет, – рывком поднялся на постели Фэтон. – Я не успокоюсь, пока негодяи не получат по заслугам.

– Оставь это дело полиции, Рок, – сквозь зевоту посоветовал Нейман. – Не отбивай у нее хлеб.

– Нет, – ответил Фэтон. – Это уже и мое личное дело.

– Как хочешь, Рок. Я поеду домой.

Фэтон удивленно посмотрел на приятеля.

– Ты серьезно?

– А что здесь делать?

Нейман уже надел брюки и обувался. В гостиной было светло, и Фэтон заметил, как к лысине доктора прилила кровь, когда он нагнулся, чтобы завязать шнурки на туфлях.

– Ну что ж, – ответил Фэтон. – Обойдусь без тебя. Нейман уловил в голосе друга нотку обиды. Конечно, он и не думал уезжать в Лин один – без Фэтона.

– Мне кажется, оснований для паники нет, – ответил он. – Может, инспектор сгущает краски. Полиция любит сгущать краски.

Ночью по дороге домой инспектор вкратце ознакомил профессора и доктора с характером сложившейся ситуации и с возможными осложнениями в деле.

– Сомневаюсь. Он, кажется, не из тех.

– А вот и он! – воскликнул Нейман, увидев в дверях гостиной хозяина.

Яви уже успел с помощью Бейта, Фрина и Котра перевезти Пул Вина в одну из частных клиник.

– Как спали? – спросил он.

– Отлично, – ответил Фэтон.

– Хозяйка просит вас к столу.

Инспектор вышел. В коридоре ему встретился Дзист. Он был высок и нескладен. Капитан принужденно улыбнулся.

– Дня через два мы с вами расстанемся, – похлопал его по плечу Яви. – Я бы и сейчас отпустил, но, честно скажу, опасаюсь. Полковник Райн не оставит вас в покое. После гибели Пул Вина вы – единственный, кто может свидетельствовать против него. Формально полиция занимается вашим розыском. В конце концов мы можем «найти» вас в любое время.

– У меня к вам просьба, господин инспектор, – Дзист отвел глаза в сторону.

– Нельзя ли сообщить Софи, что я нахожусь здесь? Если у нее есть возможность, пусть она приедет в столицу.

– Хорошо, капитан. У меня к вам тоже просьба – не говорите профессору Фэтону или доктору, кто вы.

Мягкий и стеснительный по натуре, капитан очень страдал от сознания, что он превратился чуть ли не в уголовника.

За столом инспектор сообщил Фэтону, что он уже созвонился с председателем правления телевизионной компании «Интеринформация» и заключил с ним пока устный договор на выступление Фэтона и Неймана по телевидению.

– И сделал я это от вашего имени, – уточнил Яви.

– К чему такая спешка? – спросил Фэтон, отложив в сторону нож, которым он разрезал мясо.

Яви ответил, что, как он и предполагал, ситуация по делу сложилась неясная и многое зависит от того, кто первый нанесет удар. Выбор «Интеринформации» он сделал потому, что это относительно прогрессивная компания, имеющая миллионы телезрителей за рубежом. Принадлежит она профсоюзу работников творческих профессий и более свободна от большого бизнеса, чем какие‑ либо другие.

– Вам виднее, – согласился Фэтон. – Я не возражаю.

– Я тоже, – поддержал его Нейман.

– Очень хорошо. Ровно в десять я заеду за вами. А пока, извините, мне нужно заняться неотложными делами.

Яви уехал. В комиссариате его ждали Бейт и Фрин.

Получив ночью от инспектора приказ установить наблюдение за городскими особняками Чепрэ и Роттендона, они очень скоро убедились, что ни первого, ни второго в особняках нет. На телефонный звонок к Чепрэ прислуга ответила, что хозяин еще вчера в полдень улетел в свое заграничное ранчо. Личный камердинер Роттендона сообщил, что его хозяин находится на своей горной вилле, куда он уехал вчера и просил не беспокоить его. Правду говорили слуги или нет, но вести наблюдение за особняками без всякой надежды на какой‑ то успех не имело смысла.

Фрин предложил продолжить поиск «Мегеры» и ее хозяина, и Бейт согласился. Как и прежде, они поехали по отелям, спрашивали главным образом прислугу. Сторож платной стоянки отеля «Каравелла» опознал в «Мегере» автомашину, которую содержал на стоянке один из клиентов.

Портье сообщил, что человек этот без предупреждения оставил номер вечером второго января и с тех пор в отеле не появлялся. Претензий к нему никаких нет, так как он оплатил все услуги за неделю вперед. Портье описал внешность жильца, одна из горничных добавила несколько характерных деталей. Из личных вещей клиент в номере ничего не оставил.

Бейт не был уверен, что фамилия Табольт, под которой клиент был зарегистрирован в отеле, его настоящая, но все равно считал, что им с Фрином здорово повезло. Иметь подробное описание внешности и фамилию, даже фальшивую, уже много значило. Они с Фрином помчались к инспектору домой. Было это уже в шестом часу утра.

Яви как раз допивал кофе перед поездкой к Котру и Пул Вину, так что помощники подъехали очень кстати.

В семь часов утра Пул Вин был уже в частной онкологической клинике, принадлежавшей хорошему приятелю инспектора.

Встретившись в комиссариате, Яви, Бейт и Фрин отправились за женщиной, которую обнаружила поисковая группа в ущелье. Поместив ее в морг, Яви срочно вызвал в комиссариат управляющего городским особняком Роттендона, которому была подчинена вся прислуга предпринимателя и его семьи.

Напуганный до полусмерти вызовом в полицию управляющий сразу опознал в женщине горничную из виллы. О «человеке с кольтом» он не знал ничего. По крайней мере, уверял, что не знает.

К тому времени уже поступило сообщение из Лина. Под развалинами виллы Уэбер не обнаружила ничего заслуживающего особого внимания, кроме начала подземного хода, по которому Пул Вин ушел к трассе. Выходил он в кювет километрах в трех от развилки. Выход замаскирован под отверстие дренажной трубы. Их вдоль трассы было множество. По ним на поля отводилась дождевая вода из кювета. В проекте, по которому строилась вилла, никакого подземного хода не предусматривалось.

Полковник Райн еще затемно улетел на военном самолете в столицу, надо полагать, по приказу генерала Куди.

Военный прокурор назначил официальное дознание по поводу исчезновения капитана Дзиста.

Яви приказал Уэбер немедленно вылетать и захватить с собой Софи.

В половине десятого радио Арании сообщило трагическую весть. Ночью в Атлантическом океане были подобраны пилот личного самолета автомобильного магната Чепрэ и труп самого Чепрэ.

Проходившее недалеко от них судно, приняло сигнал бедствия, который подавали автоматические микрорации, вмонтированные в спасательные жилеты потерпевших воздушную катастрофу.

Придя в себя, пилот сообщил, что Чепрэ назначил отлет на шесть часов вечера седьмого января. Они должны были лететь на принадлежавшее Чепрэ ранчо, расположенное на одном из экзотических островов Атлантики.

Хозяин появился у самолета в одиннадцатом часу вечера, и они вылетели, несмотря на то, что синоптики предсказывали возможность возникновения циклона как раз в том районе воздушного бассейна над Атлантикой, через который пролегала трасса полета.

Самолет угодил в самый центр циклона, потерял управление и начал падать в океан. Сработала автоматика. Пилот и Чепрэ катапультировались. Пилот предположил, что у хозяина либо что‑ то случилось с парашютом, либо он погиб, сильно ударившись о воду, либо просто захлебнулся. Волнение в океане было большое.

Диктор закончил сообщение и перешел к другим материалам.

– Так, – подытожил Яви. – Еще один вышел из игры. А вместе с ним, надо полагать, и вещественные доказательства – иначе чего бы он так поспешно бежал. Теперь я почти уверен, что на вилле с Пул Вином был Чепрэ. Видимо, у них была договоренность. Пул Вин задержался, и поэтому Чепрэ так опоздал к самолету. Хорошо было бы как следует допросить пилота. Но он так далеко. Впрочем…

Инспектор быстро вышел из кабинета и зашагал к службе телекса. По своему служебному положению он имел право, минуя высшие инстанции, непосредственно обращаться в Интерпол по поводу объявления розысков преступников, покинувших пределы Арании и скрывавшихся на территориях стран, полиции которых входили в систему Интерпола.

Дежурный Интеркомиссариата принял подробное описание внешности Табольта и формальную заявку на его розыск. Затем Яви попросил связать его с комиссаром Интерпола. Дежурный дал номер его домашнего телефона.

Яви обратился к комиссару с просьбой, чтобы он оказал помощь в организации официального допроса пилота Чепрэ, дал перечень вопросов, которые следовало задать пилоту, чтобы выяснить очень важные для них следствия по делу профессора Фэтона обстоятельства. Комиссар обещал помочь. Яви вернулся в свой бывший кабинет. Он с нетерпением ждал Уэбер, чтобы передать ей материалы экспертов. Не было еще отпечатков пальцев «человека с кольтом» и Чепрэ. Последний, хотя и вышел из игры, но продолжал иметь для следствия немаловажное значение. Отпечатки его пальцев можно было найти только там, где он жил и прикасался ко многим вещам. Отпечатки пальцев Пул Вина уже имелись.

Следовало как можно скорее установить личность «человека с кольтом», заняться розыском Пекки, Роттендона и еще многими делами.

С Пул Вином инспектор не говорил, он был очень слаб. Да и не было необходимости. Яаи смотрел на него из‑ за двери, когда Бейт и Котр выносили его к санитарной машине онкологической клиники. Пул Вин даже не открыл глаз.

Распределив помощникам задания, Яви заторопился домой. Пора было ехать с Фэтоном и Нейманом на телевидение.

У подъезда комиссариата Яви лицом к лицу столкнулся с доктором Ега. Тот нахмурился.

– Прошу зайти ко мне, – бросил он на ходу. Яви последовал за ним.

В кабинете Ега сумрачно посмотрел на него из‑ под насупленных бровей. Яви сделал вид, что не замечает этого взгляда.

– Почему вы изъяли у экспертов исходные данные экспертиз. Вы что, не доверяете им? – спросил Ега.

– Я действовал в пределах инструкции. Эксперты сдали их мне по своей инициативе.

– Зачем они вам?

Яви помолчал. «Хватит хитрить, – подумал он. – Лучше идти напрямую».

– Чтобы мои обвинения в адрес господина Роттендона, Чепрэ и Эгрона в один прекрасный момент не рассыпались, как карточный домик. Кстати, почему вы не объявили розыск господ Чепрэ и Роттендона и не оформили ордера на обыск в их особняках?

Лицо Ега вспыхнуло, глаза зло уперлись в переносицу инспектора.

– Кажется, я не обязан отчитываться перед вами.

Яви встал. Лицо его заметно напряглось и побледнело.

– Вы мешаете мне, господин Ега. Отчитываетесь вы, действительно, в другом месте и перед другими лицами. Считаю своим долгом предупредить вас, что на этот раз никакие ваши штучки не пройдут. Вам не удастся замять дело. У меня такие доказательства, какие не сможет опровергнуть самый предвзятый судья. Если вы полезете в эту кашу, то не соберете своих костей.

– Вы смеете угрожать, господин инспектор!

– Я обязан предупредить, господин Ега. Первая моя пресс‑ конференция с журналистами…

– Угрожаете все‑ таки. – Ега встал, он кипел злобой.

– Я отстраняю вас от дела.

Яви уже пошел к двери и оглянулся.

– Не имеете права, к вашему величайшему сожале нию. Пока главным комиссаром полиции Арании является комиссар Снайд, а он не отстранял меня от дела и вообще – теперь уже никто не сможет отстранить меня от дела. Оно почти закончено.

– Где профессор Фэтон?

– Хочу еще более обрадовать вас. Главой всего дела был господин Эгрон, известный вам финансист. Хотя он тоже вышел из игры, но фамилия его на процессе фигурировать будет.

– Ничего не понимаю. Вы обвиняете меня в попытке помешать вашему расследованию, что ли?

– А чем иначе можно объяснить вашу позицию? Почему вы не должны были объявить розыск Чепрэ и Роттендона?

– Мне не представили никаких доказательств их участия в деле.

Инспектор шагнул к столу.

– А то, что профессор и доктор содержались вопреки их воле на вилле Роттендона, не доказательство? И показания потерпевших тоже не доказательство?

– Пока вы не предъявите прокурору более весомых доказательств, Роттендона вам не взять. Не та фигура.

– Я вас понял, господин Ега.

Инспектор холодно откланялся и вышел из кабинета.

Разговор с Ега его немного успокоил. Доктор держался не очень уверенно.

Выступление Фэтона и Неймана по телевидению произвело эффект разорвавшейся бомбы. Буквально за несколько минут улицы столицы опустели. Все, кого передача захватила на улице, устремились к площади Справедливости, где телекомпания «Интеринформация» год назад установила огромный телеэкран. На протяжении часа с лишним многотысячная толпа слушала рассказ профессора Фэтона и доктора Неймана о нескольких днях заточения на горной вилле, шумно сопереживая приключения, которые выпали на их долю. Пои каждом упоминании имен Эгрона, Чепрэ и Роттендона толпа взрывалась бурей возмущения.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒