Константин Георгиевич Фарниев 10 страница

Ремми аккуратно свернул газету и положил ее на стол. Взгляд его глубоко посаженных маленьких глаз с плохо скрытой тревогой скользнул по соседней публике. Табольт сидел боком к залу и мог наблюдать добрую его половину.

Все были заняты собой. В баре осуществлялись на практике самые модные и самые эксцентричные идеи новейшей морали и нравственности. Кое‑ кто сидел за столиками в обнаженном виде. Иные безумствовали в бешеных танцах вокруг елки. Бар не имел отдельных кабинетов, здесь все было дозволено.

Ремми налил полную рюмку коньяка и сделал несколько быстрых, мелких глотков. На этот раз он нарушил правило – покинул глубинку, пробыв там менее суток. Если бы газета попала ему в руки там, он поступил бы совсем по‑ другому. К сожалению, местная газета не успела перепечатать интервью в тот же вечер, и Ремми прочитал его уже здесь, в столице.

Глухое беспокойство, ощущение надвигающейся опасности погнали его в дорогу, совершенно обесценив перспективу безмятежного отдыха. Слишком громкое вышло дело, и Табольт нутром чувствовал: они попали в страшный переплет.

Ремми снова развернул газету и сделал вид, что читает. Сидеть истуканом за столом да еще в полном одиночестве было глупо. Сейчас ему хотелось одного: взять ноги в руки и бежать до тех пор, пока Арания не превратится в крохотное пятнышко на географической карте. Впутаться в такую историю! Но кто мог подумать, что невинное намерение присвоить какой‑ то грошевый аппарат обернется уголовщиной по самому первому разряду. Если Яви их сцапает, не миновать им каторги, причем многолетней.

Табольт плеснул в рюмку коньяка и выпил его одним глотком. Черт бы побрал этих идиотов! Долго они еще собираются выплясывать?! Пока они валяют здесь дурака, этот ищейка Яви, и те, для кого он, Ремми, и его компаньоны стали опасными свидетелями, не дремлют. Инспектор, безусловно, прав – их постараются убрать. Не исключено, что они уже на мушке. На защиту Синдиката рассчитывать не приходится. Они с «Идолом» сработали самостоятельно – без санкции коммерческого директора. Никто в Синдикате не знает, что к делу профессора Фэтона причастны его члены.

Табольт усмехнулся. Усмешка получилась иронической. Не знают… Кто может за это поручиться? Синдикату известно, что они сейчас находятся в Арании. Известно и другое: что линский «Идол» и он, Ремми Табольт, приятели еще с детства. Дураков в Синдикате нет. Простая логика подскажет истину: Ремми Табольт – «Идол» – профессор Фэтон. А где деньги? Ведь члены мафии в течение суток обязаны сообщить Синдикату об операции и о полученном вознаграждении. Он, Ремми, этого не сделал и тем самым поставил себя и своих компаньонов вне Синдиката. Можно самостоятельно пойти на дело, если к тому, есть особые причины, но не сообщить потом о нем и о полученном гонораре…

Ремми передернул плечами как при ознобе. За такие дела в мафии полагается петля. Процент с гонорара – святая святых синдикатской дисциплины. А ведь прошло уже…

Табольт наморщил лоб, подсчитывая убежавшие часы. «Товар» «покупателю» они сдали в двенадцать часов дня третьего января. Сейчас заканчивается первый час новых суток – пятого января. Следовательно, он уже опоздал. Впрочем, есть хороший шанс. Можно все свалить на «Идола». Сказать, что он запретил информировать о деле Синдикат и пришлось подчиниться приказу старшего. Ведь так оно и было. Кто знает, быть может, он передумал и сам информировал начальство. По крайней мере, мафия пока не представляет реальной угрозы. Там в таких случаях не принимаются решения на основе предположений и домыслов. Сперва со всей очевидностью устанавливается виновность члена, а потом назначается судебное заседание со своими судьями, адвокатами и прокурорами. В Синдикате, как и везде, тоже любят поиграть в демократию. Самая реальная опасность – люди Роттендона. Может, сейчас кто‑ то из них уже сидит в зале и следит за каждым его движением?

Табольт пересел в другое кресло. Отсюда ему был виден весь зал.

У Ремми были основания не бояться, что полиция опознает его по внешности.

В баре творилось нечто невообразимое. Оркестр играл без пауз. Над столиками вились густые клубы дыма. Сильно пахло марихуаной. Вокруг елки, наподобие живого ожерелья, извивались в дикой пляске мужчины и женщины. Вопли их, сливаясь с сумасшедшей мелодией оркестра, трасформировались в однотонный тоскливый вой, от которого свежему человеку становилось жутко.

Табольт до рези в глазах вглядывался в искаженные экстазом лица танцующих, пытаясь узнать своих компаньонов, но тщетно – там сейчас все были непохожи на самих себя.

Ремми откинулся на спинку кресла, произнес вполголоса:

– Черт с ними! Что будет, то будет!

Братья не страдали избытком интеллекта и могли стать легкой добычей и полиции, и людей Роттендона, й людей Синдиката. Уйти без Цевонов он не мог. Оставалось одно: ждать их.

Табольт впервые привел их сюда и только потому, что сегодня не хотел отпускать от себя ни на шаг. В столицу трио приехало уже в двенадцатом часу ночи. У одного из киосков Ремми притормозил – у всех кончились сигареты. И здесь киоскер сунул ему в руки злосчастную газету. Табольт сразу обратил внимание на жирный заголовок: «Яви отвечает на вопросы». Тут же, у киоска, он пробежал интервью, и на душе стало еще тревожнее. От ночевки в отеле пришлось отказаться сразу и от немедленного бегства тоже. Паника – скверный помощник в делах подобного рода. Табольт решил переждать несколько часов там, где никому не придет в голову искать его. По крайней мере, так ему казалось, потому что о его дружбе с хозяином бара не знал никто, даже Цевоны.

Ремми пил рюмку за рюмкой и не пьянел. Пробегавший мимо кельнер, одетый под римского легионера, изящным движением поставил на столик новую бутылку коньяка. Табольт автоматически кивнул, не прерывая своих размышлений.

Чем больше он думал, тем безнадежнее представлялось ему создавшееся положение. Самое верное, что следовало предпринять, уехать из Арании, порвать с Синдикатом и заняться легальным бизнесом. Хватит рисковать.

Ремми допил первую бутылку и встал в надежде, что Цевоны наконец‑ то увидят его и поймут, что пора уходить.

Братья подошли к столику с дамами, но Табольт так посмотрел на последних, что те предпочли ретироваться. Кавалеры их не выразили никакого протеста. Когда у Табольта было такое лицо, Цевоны старались не спорить.

Окинув компаньонов с ног до головы критическим взглядом, Табольт саркастически усмехнулся.

– Можно подумать, что вас терзала тысяча чертей. Приведите себя в порядок, – приказал он, садясь на прежнее место.

Рубот и Лудди привели в порядок свою одежду, поправили друг другу галстуки.

– Теперь садитесь, – разрешил Табольт, – и подкрепитесь парой рюмок. Как вы еще держитесь на ногах после такой свистопляски!

Рубот разлил, выпил первый.

– Раз уж попали сюда благодаря тебе, – заговорил он, – то надо и повеселиться как следует. Такие женщины! – восхищенно повел он взглядом по залу.

– В жизни не видел ничего подобного! – поддержал его брат.

Табольт нахмурился.

– Могли бы подумать и обо мне, – проворчал он. – Оставили здесь одного и сидишь дурак дураком.

Братья удивленно посмотрели на него. Раньше он такой обиды не выражал. Жил он, как правило, отдельно и развлекался тоже. Хотя все они были неженаты, но слишком уж ощутимо разнил их возраст. Табольту уже исполнилось сорок пять, Лудди – двадцать девять, а Руботу – тридцать один.

Табольта всегда раздражало легкомыслие братьев. Раз и навсегда положившись на него, они не обременяли себя заботами как по поводу очередных дел, так и своей безопасности.

Ремми внимательно посмотрел на них. Братья, коренастые крутоплечие блондины с грубоватыми, но приятными чертами лиц, с первого взгляда походили на близнецов. Познакомился с ними Табольт восемь лет назад в ресторане одного из городков Арании. Тогда Ремми промышлял мелкой торговлей наркотиками. Рубот работал в местном театре гримером. Лудди служил рабочим сцены. Ремми с первого раза угадал в них главное: желание жить на широкую ногу, не особенно обременяя себя трудом и не очень оглядываясь на уголовный кодекс. После короткого делового разговора они сладили. Так случайная встреча привела к образованию трио «Табольт и K°». Под таким названием оно и было зарегистрировано в тайных реестрах Синдиката.

И вот сегодня впервые у Табольта мелькнула мысль перейти на респектабельный, оседлый образ жизни.

Ремми спокойно встал и пошел к выходу, незаметно наблюдая: не следит ли кто из сидящих в зале за ними. Шел уже второй час ночи, друзья все никак не могли разместиться в машине. Глаза Табольта не отрывались от зеркал бокового и заднего обзора. Вроде бы все в порядке. Слава богу, в свое время он позаботился, чтобы его машина имела крепкие бока и могла дать сдачи любой телеге. Табольт молча проехал квартал. Было такое ощущение, что кто‑ то все‑ таки висит у него на хвосте. Он начал петлять по улицам. Так и есть – неказистый с виду шарабан отбросил всякую маскировку и попер в открытую. Знают, сволочи, что искать защиты у полиции они не будут. Теперь не дадут возможности даже выйти из машины. Будут стрелять. И как они его нашли? Табольт выехал на центральную улицу.

– Слушайте, ребята, – не оборачиваясь, заговорил он, – эти типы решили нас убрать. Не оглядывайтесь. Мы уже на мушке. История с профессором и его игрушками переполошила весь мир. Парни рискуют головой и поэтому решили от нас избавиться. Либо мы вправим им мозги, либо сами останемся без головы. Нужно уходить. Поняли?

Лудди и Рубот промолчали. Слишком неожиданным был переход от безопасности к драматической ситуации.

– Может, паникуешь, Ремми? – неуверенно спросил Рубот.

– Прочитайте‑ ка.

Табольт передал приятелям газету, а сам все свое внимание сосредоточил на дороге. Город заволакивало густым туманом. Было у Табольта одно местечко, где представлялось возможным в относительной безопасности переждать тяжелые времена. В то же время ребята идут следом опытные и так просто их с хвоста не скинешь.

Рубот и Лудди прочитали интервью, переглянулись.

– А этот инспектор – толковый парень, – заметил Рубот. – Вроде бы он нас предупредил.

– Еще бы, – усмехнулся Табольт. – Наши шкуры для него большая ценность. Вот он и печется, как бы нас не хлопнули. Такого удара он не переживет.

Последняя реплика развеселила Цевонов.

– Шутник ты, Ремми.

– Только и остается веселиться, когда на хвосте висит драндулет, под самую завязку набитый автоматическими пистолетами и парнями с железной хваткой. Вы не бойтесь. Здесь стрелять они не будут. Они хотят проводить нас до места и там разделаться.

Машины по трассе двигались довольно медленно. Бетонка сплошь была покрыта гололедом, и еще пугал густой туман. Табольт прибавил скорости.

– А все‑ таки старый хрыч сделал доброе дело. Не будь интервью, мы бы, как последние олухи, расползлись по своим норам. Уж там нас накрыли бы без всякого шума. Мне как‑ то и в голову не приходил такой вариант. Стареть стал, наверное, на покой потянуло. – Табольт усмехнулся. – Но ничего, мы зададим им такого перцу, что им тошно станет.

– Валяй, Ремми, мы тебе верим. Сколько лет все обходилось, обойдется и сейчас.

Табольт резко повернул руль вправо. Машина выскочила на узкую проселочную дорогу и запрыгала по буграм и колдобинам. Однако скоро дорога выровнялась. Табольт не знал, куда она ведет. Но у него созрел план, и пустынный проселок вполне подходил для его осуществления. Вряд ли преследователи знали, что у него необычная машина, хотя внешне она им наверняка известна. Именно машина и подсказала, что нужные люди находятся в баре. Как мог он не учесть!

– Послушай, Ремми, – встрепенулся Цевон, – а, может, нас повели не молодчики тех ребят, а полиция?

– Исключено. Полиции незачем с нами миндальничать. Если бы она вышла на нас, то взяла бы еще в баре.

Табольт взглянул в боковое зеркало и увидел в нем несколько туманных пятен света. Значит, он был прав. Старый хрыч своими откровениями с репортерами форсировал события.

– Может, полиция хочет, чтобы навели ее на след тех ребят?

– Нет, Рубот, – покачал головой Табольт. – Игра идет крупная, и полиция не пойдет на такой риск. А сейчас держитесь крепче. Я покажу наглецам, как досаждать порядочным людям.

Табольт притормозил, как бы раздумывая, ехать дальше или нет.

– Пригнись, ребята! – заорал он вдруг и развернулся вместе с рулем и креслом на 180°. Затем поддал газу и помчался навстречу преследователям. Туманные пятна чужой машины росли на глазах.

– Сейчас врежемся, – прошептал побелевшими губами Рубот.

И в самом деле, дорога была узкой и разъехаться машины никак не могли. Табольт увидел три фигуры, которые отделились от машины и рванулись в сторону. Через мгновение раздались автоматные очереди. Пули звонко зацокали по ветровому стеклу. Табольт даже не пригнулся: стекла в машине пуленепробиваемые. Взяв чуть влево, он зацепил чужую машину передним бампером и, как игрушку, опрокинул ее на обочину. Впрочем, не опрокинул, а отшвырнул в сторону, как дохлого котенка. Скорость и удар были рассчитаны точно. Чужая машина с силой ударилась о землю. Раздались скрежет металла, звон разбитого стекла. Табольт посмотрел в боковое зеркало и увидел туманное пятно горевшего в поле костра. С трассы могли заметить и его машину, и костер. Вся операция заняла не более минуты.

– Не завидую ребятам, – усмехнулся Рубот. – Ловко ты отделал их, Ремми.

– Я начинал свою карьеру с угона автомашин, – лицо его было напряженным и строгим.

– Слушайте меня, ребята. Сейчас мы с вами заберемся в подходящую берлогу, и никто из вас не должен высовывать оттуда носа, пока не приутихнет заваруха или пока мы не смотаемся из этой проклятой богом страны. Придется вам пока обходиться без баб и без шикарной жизни.

Табольт вывел машину на трассу и дал полный газ. Отсюда ничего не было видно. Пелена густого тумана скрыла все признаки только что закончившегося пoeдинка. Минут через сорок они свернули налево и еще через двадцать въехали в ворота небольшой фермы. Место было верное. Хозяин знал Табольта, как преуспевающего коммерсанта.

Табольт наплел ему захватывающую историю о том, как он и его товарищи ведут уже полгода борьбу с одной гангстерской бандой. Им нужно переждать два‑ три дня, пока полиция, которой они кое‑ что сообщили, не выйдет на след банды и не засадит подлецов за решетку. Банда требовала, чтобы Табольт и его друзья выплачивали ей рэкет, а они выплачивать не желают. Фермер слушал Табольта, раскрыв рот от изумления. Человек простодушный и доверчивый, он даже и не подумал усомниться в правдивости рассказа своего благодетеля.

Как‑ то лет пять назад на фермера вечером напали грабители, а он как раз взял в банке все свои сбережения, чтобы заплатить за участок земли, который прикупил у соседа. Чудак во что бы то ни стало хотел получить за свою землю наличными. Табольт как раз проезжал мимо и живо обратил в бегство грабителей. Потом он проехал с фермером до самого его дома. С таким экскортом тот чувствовал себя в полной безопасности. За эти пять лет Табольт три‑ четыре раза наезжал на ферму. Уж очень нравилась ему сестра хозяина.

Фермер отвел приятелям две комнаты. Рубот и Лудди сразу завалились спать, а Табольт что‑ то долго писал. Потом взял машину хозяина и уехал. Вернулся часа через полтора. До утра он так и не заснул.

Глава одиннадцатая

ПОДОЗРЕНИЯ

Инспектор проснулся в шесть утра. У него был номер «люкс»: кабинет, спальня и ванная комната. Насвистывая веселый мотивчик, он обтерся холодной водой, с удовольствием прошелся по телу мохнатым полотенцем. Детектив был в хорошем настроении. Результаты вчерашней работы обнадеживали.

В одном из дел, присланных Снайдом, он обнаружил довольно любопытное обстоятельство. Уточняя его, Яви потерял несколько часов. Пришлось звонить, копаться в подшивках газет, отправлять несколько официальных запросов, в том числе и в Главный комиссариат. И хотя ответов еще не было, Яви не сомневался, что они его не разочаруют.

Инспектор включил электробритву и поднес ее к лицу. Однако побриться не удалось. Выключили электричество.

Яви постоял с бритвой минуту‑ полторы. Ничего не изменилось.

Чертыхаясь, он оделся и вышел в коридор. Здесь было многолюдно и шумно.

Скоро Яви узнал, что объявили забастовку энергетики, работники газет, телевидения и радио, полиграфии, сферы бытовых услуг. Забастовочный комитет разрешал подачу электроэнергии только больницам, детским учреждениям, системе водопровода и канализации, центральным продовольственным складам, предприятиям связи.

Яви потрогал на лице щетину. Придется начинать день небритым.

В фойе его остановил какой‑ то мужчина и начал кричать, что, мол, полиция совсем распустила народ и что терпеть этого больше нельзя. Инспектор так посмотрел на него, что он как ошпаренный отскочил в сторону. Потребительски‑ высокомерное отношение к полиции почему‑ то всегда до глубины души оскорбляло Яви.

Комиссариат поразил его тишиной и малолюдием. Дежурный доложил, что комиссар Муттон бросил почти всю полицию на городские улицы, опасаясь манифестации забастовщиков.

Яви быстро пробежал глазами текст листовки забастовочного комитета. Забастовщики требовали освобождения телерепортеров, повышения заработной платы, снятия запрета с компартии Арании…

– Инспектор Бейт спрашивал меня? – спросил Яви, дочитав листовку.

– Всего несколько минут назад, господин инспектор, – доложил дежурный. – Я сказал, что вы в отеле, и он поехал туда.

– Когда вернется, направьте его ко мне… – попросил Яви.

– Слушаюсь, господин инспектор.

– Кстати, у вас нет безопасной бритвы? – спросил Яви.

– Обязательно, господин инспектор. Держу всегда на всякий случай. Могу побрить.

– Благодарю, я сам.

Инспектор уже побрился, когда появился Бейт. Вчера он мотался до поздней ночи и не успел доложить шефу о результатах. Естественно, шеф недоволен им.

– Рассказывай.

Доклад Бейта занял всего несколько минут. Фургонами военной полиции, действительно, распоряжается лично полковник Райн – заместитель генерала Куди. Окружение его весьма немногочисленно; в городе всего три человека поддерживают с ним более или менее дружеские отношения, не считая комиссара Муттона.

– Так, – побарабанил пальцами по столу Яви. – Комиссара Муттона пока оставь в покое. Он глуп, но не настолько, чтобы лезть в уголовщину.

– О Дзисте я уже навел справки. Человек он слабовольный. Живет с бывшей любовницей своего шефа, некой Софи, и, кажется, собирается на ней жениться. Сунуться к нему я не посмел без вашего разрешения.

– И правильно сделал, Эд. Нам обязательно нужно раскрутить Райна: либо через его адьютанта, либо через Софи. Мы должны знать: в котором часу третьего января вернулся в гараж последний фургон военной полиции. Когда и с кем? И кто же друзья Райна? – спросил вдруг инспектор.

– Очень солидные люди, шеф. – Бейт назвал фамилии. – Мне кажется, не стоит терять на них время. Почтенные бизнесмены с абсолютно чистой репутацией.

В глазах инспектора скользнула усмешка.

– Все равно нужно взять их под колпак. Знаю я почтенных безукоризненных бизнесменов. Но это уже не твоя забота, Бейт. Я пущу по их следу местных детективов. А ты сегодня же отправляйся в столицу.

Бейт изумленно задрал брови.

– Зачем это?

– Затем. Слушай меня внимательно.

Инспектор рассказал помощнику обо всем, что ему стало известно от профессора Гинса и о найденном аппарате тоже.

– Теперь ты понял, какое ведем мы дело.

Бейт столбом стоял посреди кабинета. Вид у него был откровенно обалделый.

Инспектор с каким‑ то особым выражением смотрел на него, Бейт смутился еще больше. Чего ради шеф смотрит на него так странно. Яви тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя наваждение. Он подошел к помощнику и похлопал его по плечу. Бейт был головы на две выше Яви и раза в два шире его.

– У меня идея, Эд, – улыбнулся инспектор, – и поэтому ты должен ехать в столицу. Я позвоню комиссару Снайду. Впрочем, нет. Лучше будет, если ты все сделаешь сам.

Яви подробно объяснил помощнику, что ему следует сделать в столице.

– А теперь иди и подумай. Жду тебя ровно через час.

Яви подтолкнул помощника к двери и вернулся к столу.

Не успел Бейт закрыть за собой дверь, как раздался телефонный звонок. Звонил Снайд. Комиссар Муттон обратился к нему с официальной жалобой, в которой утверждал, что инспектор Яви мешает ему в исполнении им служебных обязанностей.

В голосе комиссара Яви уловил оттенок то ли усталости, то ли безразличия.

– Я всего дважды вызывал его к себе, господин комиссар. Без помощи местной полиции мне будет трудно вести дело. Например, сегодня мне необходимо иметь в своем распоряжении трех местных детективов. К кому мне обращаться с просьбой? Вы же дали мне чрезвычайные полномочия.

– Я не лишаю их тебя, Вурдт, – ответил комиссар. – Но ты входи и в положение Муттона. У него много работы, особенно сейчас, и ты должен считаться с этим.

– Я считаюсь. Лично он мне не нужен, но помощь его людей необходима.

– Постарайся все‑ таки обходиться без конфликтов. Как у тебя идут дела?

– Скверно. Пока нет ни одной более или менее серьезной зацепки. Сегодня в столицу прилетит Бейт, и вы, пожалуйста, помогите ему, если он обратится к вам за помощью.

– Что у него за дело?

– Пока мне не хотелось бы говорить о нем. Боюсь, сорвется, и мне будет неудобно перед вами.

– Мне кажется, ты что‑ то скрываешь, Вурдт. Не доверяешь после того случая?

– Нет, я о нем забыл, господин комиссар. Просто пока нет ничего существенного. Так – полусерьезные предположения. Слишком мало у меня было времени. До свидания. – Яви положил трубку. Лицо его помрачнело. Снайд явно не тверд. Значит, в столице либо уже что‑ то произошло, либо должно произойти. И пусть. Его, инспектора, это не касается. Он обязан продолжить расследование, даже если небо упадет на землю. А Муттон… Он еще пожалеет о своем демарше.

Яви вызвал дежурного и попросил его пригласить капитана Котра.

Капитан явился минут через десять.

Инспектор запомнил его с первой встречи. Тогда Котр произвел на него хорошее впечатление.

– Садитесь, капитан, – кивнул Яви на кресло.

– Благодарю, господин инспектор, – ответил Котр – у него был тенор: чистый, очень богатый оттенками.

На тонком бледном лице капитана выделялись глаза, в аспидной черноте которых угадывалась страстная порывистость характера. Впечатление это усиливал глубокий вырез ноздрей прямого с чуть заостренным концом носа. Гладкие, зачесанные назад тоже аспидно‑ черные волосы подчеркивали бело‑ матовую кожу лица.

– Прошу прощения, капитан, – нарушил молчание инспектор. – Мне нужен помощник, и я остановил свой выбор на вас.

В глазах капитана метнулся огонек радости.

– Благодарю вас, господин инспектор, – явно сдерживая ее, ответил Котр. – Чем обязан вашему выбору?

Котр говорил подчеркнуто‑ уважительно, не злоупотребляя богатыми возможностями своего голоса.

Инспектор помолчал. Он и сам не знал, почему его выбор пал на этого человека. Просто Котр понравился ему с первого взгляда и запомнился.

– Откровенно говоря, капитан, – нарушил молчание Яви, – никакими особыми соображениями я не руководствовался. Просто вы мне понравились, и все.

Котр сверкнул ровными белыми зубами.

– Скажите, капитан, – посерьезнел Яви, – чем был вызван перевод вас в гараж?

Лицо Котра помрачнело.

– Вы допустили серьезную ошибку в работе?

– Пожалуй, так оно и было. Я ошибся, – с непонятной интонацией ответил капитан.

– Упустили преступника?

– Наоборот, не захотел упускать.

– Как это? – спросил инспектор.

Котр прямо посмотрел ему в глаза. Видно было, что он колеблется.

– Не знаю, как вам сказать, – заговорил он. – Вы, очевидно, знаете, что я работал в криминальном отделе?

Капитан замолчал, рассчитывая на ответ.

– Мне известно, – ответил Яви. – Именно это обстоятельство и сбивает меня с толку. Криминальный отдел и… гараж.

Инспектор ни за что не сознался бы сейчас, что просматривал личное дело Котра. Было в капитане нечто, требовавшее полного к нему доверия.

– Извините за мою нерешительность, господин инспектор, но откровенность – это капитал, а я не умею им распоряжаться. До сих пор он приносил мне только убытки.

Котр нравился инспектору все больше.

– Со мной вы ничем не рискуете, капитан.

– Мне чертовски нравится работа детектива, а ваш стиль особенно. Я очень рад, что вы берете меня в помощники! – признался вдруг капитан.

Рассказ его был краток. Он вел расследование дела по установке в некоторых номерах отеля «Бархатная ночь» тайных радиомикрофонов направленного действия. Ему удалось взять непосредственного исполнителя, но тот при очень странных обстоятельствах бежал из местной тюрьмы. Котр поднял шум и добился бы расследования странного побега, если бы его не подвела невеста. Как‑ то он проболтался ей про свою неудачу. Она под большим секретом шепнула о секрете жениха подруге, и скоро весь город говорил о побеге подследственного. Тогда Муттон и перевел Котра в гараж.

– И это дело до сих пор пылится в архиве?

– Где ему быть еще? До сих пор не могу понять, как моему подследственному удалось бежать.

– Вы хотите сказать, что ему помогло?

– Мне не нашли нужным даже сказать, как. Бежал – и все.

Инспектор сбоку посмотрел на капитана.

– Вполне возможно, что кто‑ то из здешней полиции обеспечил похитителей полицейскими мундирами.

– И фургоном? – быстро спросил капитан.

В голосе его Яви почудилась ирония.

– Нет, фургон принадлежал военной полиции, – заметил инспектор.

Котр откинулся на спинку стула и довольно засмеялся.

– Я тоже так думал, господин инспектор. Нашего фургона там не было. Я не сомневался с самого начала. Как вы догадались?.

– Мы попросили госпожу Рэктон вспомнить как следует. Но вернемся к вашей неудаче. Раз вы взяли исполнителя, то у вас в руках была ниточка. Куда она вела?

Котр сцепил на коленях пальцы. Инспектор обратил внимание, насколько они тонки.

– Я не успел даже допросить его. В отеле останоьияся один крупный промышленник, который проводил у себя в номере секретное совещание со своими партнерами. На другой день все, о чем говорилось в номере, стало достоянием прессы. Он поднял скандал и потребовал расследования. Огласка почти разорила его. Он организовывал крупную акционерную компанию в области производства пищевых продуктов, и его идея после огласки лопнула. Я обследовал номер, в котором проводилось совещание и обнаружил там несколько радиомикрофонов, вмонтированных в подвески люстры и без особого труда вышел на одного из уборщиков отеля.

– Как?

– Просто. Одна из горничных заметила, что уборщик слишком уж часто без особой нужды протирает люстры. Он каким‑ то образом узнал о моих подозрениях и попытался бежать. Я снял его с поезда.

– С кем вы делились своими подозрениями в отношении этого человека?

Котр задумался, припоминая.

– Не помню. Кажется, ни с кем. Просто в нем сработала интуиция профессионального преступника.

– Любопытная история, – подытожил рассказ капитана инспектор. – Очень любопытная. Кому‑ то очень не хотелось, чтобы акционерное общество состоялось, но оставим пока это дело.

Яви встал и вышел из‑ за стола. Котр вскочил. Среднего роста, стройный, даже какой‑ то изящный, он, однако, не производил впечатления физически слабого человека. В жестах и движениях его чувствовалась натренированность тела.

– Вы, наверное, дружны с начальником гаража военной полиции, капитан? – спросил инспектор.

– Да, он хороший малый, и мы нередко встречаемся с ним за бутылкой вина. Техника у нас одинаковая, и мы выручаем друг друга запасными частями.

– Чертовски трудная ситуация, капитан.

– Я бы мог, господин инспектор…

– Вряд ли, – качнул головой Яви. – Если в деле участвовал фургон военной полиции, а сомневаться не приходится, то они настороже и не пустят вас к себе. Кстати, начальника гаража Райн срочно отправил в командировку. Вы не знакомы с Софи – любовницей капитана Дзиста?

– Это как раз та болтливая невеста, которая испортила мне всю карьеру. Я чуть было не женился на ней, – капитан говорил с иронией.

– Нам нужно найти подход к Райну, капитан, и к его адъютанту.

– Я вас понял, инспектор. У Софи и Дзиста серьезный роман. У меня сохранились с ней дружеские отношения, и она иногда делится со мной своими тайнами.

– Вот и прекрасно, капитан. Считайте, что я официально включил вас в свою следственную группу. Поручаю вам военный фургон. Будьте предельно осторожны. Насколько мне известно, полковник Райн – человек решительный.

– Все будет хорошо, – заверил Котр, козырнул и ушел.

Инспектор сел за стол и вытащил из кармана записную книжку. Беседа с капитаном дала много поводов для размышлений.

Яви уже заканчивал свои записи, когда в кабинет постучала Уэбер. Через несколько минут подошел и Бейт.

Час, отпущенный ему, пролетел для инспектора, как мгновение.

Хрупкая Уэбер рядом с Бейтом выглядела, как нежная фея.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒