Отступление 13 страница

Магнето внёс необходимые изменения и повторил процесс, создав, по сути, стену белого шума вокруг всей камеры, резонансное поле, которое полностью нейтрализовало волну Церебро в её источнике.

И вокруг наступила тишина.

Благословенная тишина.

Глава

шестнадцатая

Внутри Церебро Чарльз Ксавьер выпрямился в кресле, когда шар вокруг него перестал вращаться и вся система отключилась.

– Странно, – пробормотал он и на мгновение задумался, почему это, казалось бы, простое слово имело для него два смысла. Очевидный относился к происходящему вокруг и к тому, почему Церебро вдруг будто обрело собственный разум. Другой, тревожный, тоже, казалось, имел отношение к тому навязчивому ноющему ощущению, что что-то не так, которое преследовало его с момента бегства с озера Алкали.

Ксавьер вдруг пристально посмотрел на девочку, словно хотел застать её врасплох. Та выглядела встревоженной, что говорило о том, что она не ожидала отключения Церебро. Ксавьер сделал успокаивающий жест, произнёс несколько тёплых слов, чтобы заверить её, что всё ещё контролирует ситуацию, что всё будет хорошо. Казалось, это помогло, хотя разномастные зелёно-голубые глаза всё ещё горели обескураживающе ярко.

За работу, решил он. Необходимо определить проблему и решить её.

Тем не менее, когда Профессор потянулся к управлению Церебро, то обнаружил, что колеблется, его взгляд возвращается к девочке, мысли тянутся к ней сквозь окружающую завесу. В ней чувствовалось… что-то такое…

Он тряхнул головой, ослеплённый воспоминанием о её глазах, словно всё ещё мерцавших в его разуме. Ксавьер знал, что нужно делать, и его руки с привычным мастерством задвигались над пультом управления. Кто-то глушил сканирующую волну. У него были свои подозрения, кто виноват и, следовательно, что нужно, чтобы вырваться на свободу.

Увидев, что он усердно работает, девочка отвернулась и посмотрела на массивную дверь в конце галереи. Это не входило в программу, и ей это не нравилось.

Магнето понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами. Битва с волной Церебро была для него такой же тяжёлой, как и для остальных, и, по-своему, стоила не меньше.

Наконец он повернулся, и, поскольку Мистика не могла видеть его, не осознавала ничего, кроме себя, позволил своему лицу выразить печаль, которую вызвало её жалкое состояние. За время, проведённое вместе, Магнето привык к тому, что она всегда рядом, сильная и совершенно бесстрашная, с неукротимой волей и удивительно несокрушимым телом. Мысль о том, что она беззащитна и уязвима, была ему ненавистна.

Магнето опустился на колени рядом с ней, не зная, что обнаружит. Глаза Мистики были мутными, пустыми и безжизненными, как у куклы. Она была похожа на восковую фигуру, которая подверглась воздействию открытого огня: так много её плоти лежало застывшими складками под телом.

Затем выражение её глаз изменилось. Всё ещё мутные, но уже не пустые и безжизненные, они приобрели потустороннюю глубину акульих глаз. Мистика моргнула, цвет вернулся к глазам и всему её телу.

Она напрягла мышцы и потянулась, чтобы напомнить себе правильное расположение всех частей тела, и приняла сидячее положение, чтобы посмотреть в глаза своему спутнику.

Он не сказал ни слова, и она тоже. В этом не было необходимости.

Магнето перешагнул через порог и прошёл по мостику к платформе, блуждая взглядом, пока не оценил каждую часть огромного круглого пространства, впечатлённый степенью точности, которой достиг Страйкер.

Ксавьер сидел на платформе, а позади него находилось существо, которое заставило губы Магнето скривиться в рефлекторном отвращении. Это не имело никакого отношения к внешнему виду. В своё время Магнето повидал немало мутантов, которые не соответствовали базовым нормам человеческой физиологии. Также он сталкивался лицом к лицу с живыми воплощениями того, что предпочитал называть злом – именно так он и отреагировал сейчас. Существо в другом кресле, независимо от происхождения и воспитания, должно было чувствовать себя на своём месте, работая с Йозефом Менгеле.

В данных обстоятельствах Магнето счёл это вполне уместным.

– Здравствуй, Чарльз, – приветливо сказал он.

Божественная песня закончилась. Джина снова стала самой собой. Она была цельной, живой, более удовлетворённой, чем когда-либо помнила, и всё-таки опустошённой и страдающей от какой-то острой первобытной потребности, без малейшего понятия о её природе.

Она проснулась.

Посмотрела на Циклопа, лежащего рядом, телепатия мгновенно подсказала, что он в порядке – потрёпан, но не слишком – и приветствовала его пробуждение сияющей улыбкой. Пока он собирался с мыслями, Джина продолжала подводить итоги. Внутренние стены комплекса были построены из материалов, препятствующих телепатической связи, поэтому она оказалась практически в изоляции, лишь смутно ощущая, что с остальными всё в порядке, и испытывая растущее беспокойство всякий раз, когда мысли обращались к Ксавьеру. Что бы ни произошло, до конца было ещё далеко.

Джина пошевелила сломанной ногой и поморщилась: боль как копьём пронзила всю конечность, заставив её стиснуть зубы. Подсознание проделало превосходную работу, каждый кусочек был помещён точно на своё место, но задача была ещё не полностью завершена. Отломки костей ещё должны были срастись, и с присущей врачу осторожностью она не хотела торопить процесс, хотя и предполагала, что могла бы.

Это непроизвольное озарение заставило Джину остановиться. Она не приобрела магическим образом исцеляющий фактор Логана, но каким-то образом подключилась к той части его сознания, которая позволяла подражать ему на своих условиях. Джина сознательно сделала то, что у него было автономной функцией организма, и это – что было тревожно – подразумевало определённую степень взаимопонимания между ними, о которой она не хотела думать.

Джина в смятении покачала головой. Если бы она хотела разбирать запутанные проблемы, то пошла бы в психиатры. Как ни странно, но вполне объяснимо для той, чьи силы были совершенно невидимы невооружённым глазом, она предпочитала осязаемые решения осязаемых проблем. Например, починить сломанную ногу.

Подтолкнув процесс сейчас, она рискует всё испортить и остаться хромой.

Слава Богу, подумала Джина о Скотте, что я всегда могу положиться на тебя, милый.

И тут же ощутила прилив стыда, как будто её поймали на измене обязательствам, которые даже не были официальными!

Беспокоиться об этом можно будет позже… Если это «позже» настанет.

Ночной Змей, почти невидимый там, где тусклый свет коридорных ламп иссякал, молился, свернувшись в клубок цвета индиго, обхватив руками голову и уткнувшись лицом в колени в позе смиренной мольбы.

– Что он говорит? – спросил Арти.

– Отче наш, – ответила Гроза, – сущий на небесах…

– Звучит не похоже.

– Он молится по-немецки, по-французски и на латыни.

Гроза поморщилась, поднимаясь на ноги и стараясь не обращать внимания на неприятные запахи подгоревшей униформы после попадания молний. Её нервы были в беспорядке, будто легион огненных муравьёв бродил под кожей, оставляя зудящие следы размером с широкополосную магистраль, которые невозможно было почесать. Она двигалась осторожно, как старуха, следя за каждым жестом и шагом – особенно когда приходилось поворачивать голову, – чтобы не потерять шаткое равновесие. Гроза завидовала выносливости детей и использовала это как стимул, чтобы придать себе уверенный и стойкий вид.

Она опустилась на колени рядом с Ночным Змеем и провела рукой по его спине от шеи до середины плеч, наслаждаясь невероятно восхитительным ощущением роскошной кожи. Гроза никогда не касалась ничего столь гладкого и мягкого, даже мех новорождённых львят не мог с этим сравниться.

Курт поймал её руку хвостом, пару раз обернул вокруг ладони и бережно сжал в знак благодарности и заверения, что с ним всё в порядке.

Гроза повернулась, чтобы посмотреть на Арти и остальных.

– Вы все в порядке? – спросила она. Так или иначе, через минуту надо будет двигаться в путь, и быстрее, чем раньше. Чем скорее они уберутся отсюда и окажутся как можно дальше, тем счастливее она будет. Если только, уходя, не сможет пронзить это место своей молнией вплоть до голой скалы, стирая все следы существования базы Алкали. Это доставило бы ей истинное удовольствие.

А если внутри в это время окажется Уильям Страйкер, будет ещё лучше.

Эвакуационный туннель Страйкера заканчивался на небольшой поляне на периферии главного комплекса, примерно в миле вниз по реке от плотины. Там уже ждал вертолёт, заправленный и готовый к вылету.

Быстро, потому что он никогда не тратил время впустую, Страйкер сбросил цепи, крепившие машину к посадочной площадке. Снял флажки безопасности со всех поверхностей управления полётом, очистил воздухозаборники двух двигателей и, наконец, убрал деревянные колодки с шасси.

Через несколько минут он будет в безопасности, а вскоре, если его оценки верны, плотина сама уничтожит все свидетельства того, что здесь произошло.

Превосходно.

Магнето бросил мимолётный взгляд на Мутанта 143 и беззлобно улыбнулся явному разочарованию существа.

Он постучал пальцем по шлему со словами:

– Тебе сюда нельзя.

Затем, создав вокруг себя магнитное поле, поднялся в воздух к центру голографического шара, сделав медленный пируэт и не скрывая волнения при виде всех мутантов, показанных на дисплее. Он никогда не осмеливался мечтать, что их так много, и помнил, как люди чувствовали себя в лагерях для интернированных после войны – с одной стороны, потрясённые до глубины души осознанием того, что погибло так много их товарищей, и в то же время воодушевлённые открытием, что, несмотря на все усилия нацистов, есть выжившие. Достаточно, чтобы сформировать основу нации. Он подумал о Моисее, стоящем на берегу реки Иордан и глядящем на Землю Обетованную, до которой ему никогда не добраться.

Интересно, осудят ли его потомки?

Если они будут мутантами, Магнето не возражал. Того, что он послужил их выживанию и процветанию, будет достаточно. Если нет, ему будет всё равно, потому что это будет означать его неудачу. В любом случае, сегодня он сделает то, что нужно.

Ксавьер не замечал его, настолько был зачарован мутантом-питомцем Страйкера.

Магнето печально покачал головой.

– Как это выглядит оттуда, Чарльз? – поинтересовался он вслух, и хотя в голосе звучало сочувствие к старому другу, в резких словах чувствовалось презрение к слабости, которая довела Ксавьера до такого состояния. В этом была глубокая ирония. Если бы не Ксавьер, Магнето бы не схватили и Страйкер не выведал бы у него секреты Школы – и особенно Церебро. Однако та же самая ситуация дала Магнето возможность навсегда избавить свой народ от угрозы уничтожения. Каждое действие требовало жертвы одного и того же человека. Для Магнето это был более чем справедливый обмен.

– Всё ещё сражаешься за хороших? – усмехнулся он, отворачиваясь от Ксавьера, чтобы рассмотреть устройство вокруг. Закончив оценку, Магнето использовал силу, чтобы начать глобальную перенастройку. По его указанию Церебро начало перестраивать себя, в воздух поднялись потолочные панели, металлические скобы, трубопроводы, кабели – все ключевые компоненты, входящие в конструкцию устройства. Всё быстро и целенаправленно двигалось к своим новым местам.

– Отсюда, старина, не похоже, что они играют по твоим правилам, – закончив работу, довольный Магнето опустился на платформу. – Возможно, пришло время сыграть по ИХ правилам.

Из дверного проёма Мистика с улыбкой шагнула в комнату. На третьем шаге, выйдя из тени, она стала идеальной копией Уильяма Страйкера.

Мистика остановилась, чтобы бросить жестокий и пренебрежительный взгляд на Ксавьера, который по-прежнему ничего не замечал, кроме того, чем его пичкали, затем присела рядом с Мутантом 143, стараясь не касаться его, и прошептала на ухо:

– Планы поменялись…

Когда она заговорила голосом Страйкера, глаза 143 расширились, а из уголка рта закапала слюна. Он выглядел действительно взволнованным такой перспективой.

Всё ещё будучи в образе, Мистика ушла тем же путём, что и пришла, и вернулась к своему истинному облику только выйдя из помещения.

Напоследок Магнето остановился перед старым другом и задумался, что же сказать на прощание. На острове Эллис он был готов пожертвовать ребёнком – Шельмой – для достижения своих целей. Теперь это был друг. Ничто из того, что Магнето мог сказать, и очень мало из того, что мог сделать, никогда не исправит этого. Некоторые чаши весов просто невозможно было уравновесить.

– Прощай, Чарльз, – сказал он.

Мутант 143, которому не терпелось приступить к выполнению задания, склонил голову набок и снова впился взглядом в череп Ксавьера.

Вокруг них обоих снова ожил и ярко вспыхнул огромный шар – только теперь вместо беспорядочной россыпи алых огоньков, представляющих популяцию мутантов, его поверхность украшало множество девственно белых, которые обозначали всех остальных. Магнето дал им обоим доступ ко всем не-мутантам на Земле.

Лучше уничтожить ИХ.

Верное своей природе, исцеление Логана было быстрым и полным. Он немного пошатывался, но это из-за потери крови, как ясно было видно из кавардака в стиле Джексона Поллока[10], устроенного им на бетонном полу. Логан выпустил и убрал когти, чтобы убедиться, что они в хорошем рабочем состоянии, и разогнул конечности и спину, разминая их.

У него была одна зацепка, чтобы выйти на след Страйкера: тяжёлый запах, витающий в воздухе. Это было всё, что нужно. Даже не имея конкретных воспоминаний, чтобы подтвердить это, Логан инстинктивно понимал, что такой человек, как Страйкер, предусмотрел все непредвиденные обстоятельства, включая неудачу. Он не хотел бы застрять здесь среди целой толпы суперсильных мутантов, ненавидящих его до глубины души. У полковника будет удобный чёрный ход и транспорт наготове. Всё, что Страйкеру было нужно – это время, чтобы сбежать. Всё, что было нужно сделать Логану, чтобы остановить его – это догнать.

Бесшумно и целеустремлённо, как гепард, но гораздо более свирепый, Логан ускорил шаг.

* * *

– Что это? – поинтересовался Ночной Змей по-немецки, когда они завернули за очередной угол в бесконечной череде одинаковых коридоров – и оказались перед полем битвы. Оба взрослых быстро преградили дорогу детям и повели их обратно тем же путём, каким пришли.

После строгих наказов детям – особенно Арти – держаться подальше, и, главное, не подглядывать, Гроза ещё раз оглядела круглую дверь, которая, очевидно, была сорвана с петель, а затем столь же очевидно вставлена на место, как пробка в винную бутылку.

– Что это за место, Гроза? – снова спросил Ночной Змей.

– Церебро, – ответила она, даже не пытаясь скрыть свой страх. Кто бы здесь ни побывал – а ей не требовалось никаких намёков, чтобы установить эту личность, – он явно не хотел, чтобы кто-то ещё заходил внутрь. И если ультранизкочастотный гул, который Гроза ощущала также ясно, как слышала, исходил изнутри, это означало, что система по-прежнему работает.

Ксавьера не было видно, и тогда она поняла, что Магнето остался верен своей природе, когда дело касалось Людей Икс: он нашёл способ предать их доверие. Несомненно, по самым «благородным» причинам.

Она почувствовала движение в воздухе, предупредившее о приближении других задолго до того, как те появились в поле зрения, так что, когда Скотт помог Джине завернуть за угол, Гроза уже была там, чтобы приветствовать их и взвалить часть ноши на себя.

– Джина, что происходит? – спросила она.

Джина прищурилась, держа голову так, чтобы тень скрывала её глаза от Грозы и Скотта.

– Профессор всё ещё внутри, – сказала она, опираясь на их плечи, когда попрыгала к двери на здоровой ноге, пытаясь не обращать внимание на окровавленные тела кругом. – С… другим мутантом. Ещё один псионик, очень мощный и безумный. Очень опасный. Мне нужно держаться от него подальше, слишком много шансов угодить в такую же ловушку, как Чарльз. Это какая-то иллюзия, он думает, что он дома, в школе! – Джина ещё немного сконцентрировалась и торопливо заговорила снова: – Магнето перенастроил Церебро, теперь мишень – не мутанты.

– Спасибо и на том, господи, – пробормотал Циклоп.

– А кто же? – спросила Гроза.

А как ты думаешь, подумала Джина, а вслух сказала: – Все остальные.

Конечно, Арти проигнорировал всё, что говорила Гроза, и, как следствие, только что услышал, что сказали другие. И моментально нашёл собственное решение проблемы.

– У вас же есть оптические лучи, Циклоп, – сказал он. – Так вышибите дверь!

– Не могу, – последовал ответ.

– Когда разум Профессора сливается с Церебро, открытие двери может убить его, – объяснила Джина.

Последовала минутная пауза, поскольку все внезапно сочли это вполне реальной возможностью.

– Нам придётся рискнуть, – сказал Скотт, хотя любил Ксавьера, как отца.

– Курт, ты должен перенести меня туда, – внезапно предложила Джина, решив взять ответственность на себя. – Сейчас же.

Циклоп, конечно, запротестовал.

Ночной Змей покачал головой:

– Я же говорил, это слишком опасно. Я не могу телепортироваться вслепую. Если я не вижу, куда иду, то…

– Кто это? – спросил Скотт.

Отчасти потому, что был взволнован, растерян и хотел разрядить растущее напряжение, Курт начал свою речь:

– Я Курт Вагнер, но в Мюнхенском цирке…

– Он телепортёр, – подняв руку, прервала Гроза представление Ночного Змея.

– У нас нет на это времени, – настойчиво проговорила Джина.

– Подожди, – сказала Гроза тоном, не допускающим возражений, подкреплённым волей, которой она превосходила всех присутствующих.

Что-то в словах Курта, в том, как держалась Джина, привлекло её внимание. Гроза взяла подругу за подбородок, подняла её голову и посмотрела прямо в глаза.

Увиденное там разбило ей сердце.

– О, Богиня, – выдохнула Гроза, не зная, кому сейчас больше нужно утешение: Джине или ей самой.

– Что случилось? – спросил Ночной Змей.

– Джина ослепла, – сказал Скотт.

– Я телепат, чёрт возьми! Мне не нужны глаза, чтобы видеть… – начала Джина.

– Отлично, – огрызнулся Скотт. – Пока вокруг есть разумные существа, ты можешь подключаться к их зрительным рецепторам и видеть их глазами. Но у тебя ещё и нога болит, помнишь?

– Я пойду, – просто сказала Гроза, и когда остальные посмотрели на неё, повторила это, безапелляционно заявив о своих намерениях, а затем, взглянув на Ночного Змея, добавила: – МЫ пойдём.

– Гроза, – взмолился он. – Я не могу!

– Я верю в тебя.

– Курт, – сказала Джина, – если Страйкер воспроизвёл Церебро, то место, куда ты собираешься, по сути, огромная пустая комната. Я спроецирую мысленный образ этого помещения в твою голову. Используй его как ориентир. Держись подальше от стен и платформы, там много свободного места. Видишь?

Ночной Змей кивнул и заключил Грозу в объятия, обняв её за плечи и плотно обхватив хвостом талию.

– И последнее, – сказала Джина, – не верьте ничему, что там увидите. Помните, что противник Чарльза управляет иллюзиями.

– Час от часу не легче, – проворчал Ночной Змей на ухо Грозе.

– Если не вернётесь через пять минут, – предупредил Циклоп, – я пойду за вами.

Гроза кивнула, и Джина тоже, хоть и неохотно.

– Готов, Курт? – спросила Гроза. Он не смотрел на неё, но не потому, что избегал. В данный момент его мысли – и молитвы – были где-то далеко.

– Отче наш, – услышала она его шёпот, – Сущий на Небесах, да святится Имя Твоё, да приидёт Царствие Твоё, да будет воля Твоя на Земле…

И они исчезли.

–... как на Небе!

И они оказались уже в другом месте. Гроза никогда не путешествовала подобным образом, и никогда больше не хотела такой прогулки. Она не знала, как это выносил сам Ночной Змей. Чувство было такое, будто она вывернулась наизнанку, оставив след из фрагментов тела на всём пути оттуда, откуда они стартовали. Грозе показалось, будто её жутко вырвало, но только внутрь себя, и она скрючилась, совершенно дезориентированная.

Они материализовались именно там, где предложила Джина, в воздухе примерно на полкорпуса выше мостика. Гроза была не в том состоянии, чтобы что-то заметить или сделать, поэтому Ночной Змей продолжал держать её, пока они опускались вниз.

Они ожидали увидеть две фигуры: самого Ксавьера и контролирующего его мутанта. Но внезапно там не оказалось ни Профессора, ни приборной панели, ни шлема Церебро.

Единственным присутствующим в огромном и пустом зале была маленькая девочка, стоящая прямо на краю платформы. Она была в ночнушке с персиками и мороженым, с золотистыми волосами, как у принцесс на картинках, милая, как воплощённая мечта. Её глаза, однако, жутко не сочетались: один был голубым, второй зелёным, и они светились каким-то мощным внутренним светом, а лицо выражало непоколебимую волю.

Не имея ни малейшего представления, чего ожидать, но поняв по словам Грозы, что что-то не так, Ночной Змей огляделся, прищурившись, так как кривизна и цвет сферы создавали в помещении иллюзию безграничного пространства.

– Привет, – весело сказала девочка, словно приглашая в дом гостей.

– Гроза, – вслух поинтересовался Ночной Змей, – мы пришли в нужное место? Это Церебро?

Она кивнула, сосредоточив внимание не на девочке, а на пространстве позади неё, где обычно сидел Ксавьер.

– Оно сломано?

– Нет.

– Вы что-то ищете? – спросила девочка.

– Профессор! – позвала Гроза. – Чарльз!

Девочка мило улыбнулась, но в её глазах была пустота, а напряжённость в позе и чертах лица делала эту миловидность лживой.

– Извините, – сказала она. – Он занят.

Для Чарльза Ксавьера каждый раз, когда он запускал Церебро, был таким же чудесным и захватывающим, как впервые. Это был настоящий аттракцион на американских горках, на фоне столь же многогранном и впечатляющем, как самое чистое ночное небо, если бы только невооружённый глаз обладал такой же дальностью и чувствительностью, как телескоп Хаббла.

Его глаза и рот открылись от изумления и восторга, когда он увидел глобус мира изнутри; он плавно вращался, поверхность Земли была покрыта множеством белых огней, образуя зрелище даже более роскошное и красивое, чем звёзды. Их было больше, чем Профессор мог сосчитать, поэтому он даже не пытался.

Он почувствовал мощную пульсацию из сердца устройства, и огни на глобусе стали ярче, в соответствии с понижением тона и увеличением частоты импульсов.

– Профессор, – донеслось до него с невообразимого расстояния. – Чарльз!

Ксавьер услышал это как шёпот среди толпы, точно так же, как много лет назад во время пробного запуска прототипа Церебро, когда его разум обнаружил высокую худую девочку, которая сидела на вершине горы Килиманджаро, отдыхая от пастьбы скота, и бросала снежки, наблюдая, как далеко её ветер может унести их. (Она уже добралась до Индийского океана, теперь пошла в другую сторону и пыталась добраться до Атлантического).

– Ты слышала? – взволнованно спросил он.

– Нет, – ответила девочка, настойчиво покачав головой.

Осознание того, что Гроза жива, заставило сердце Ксавьера петь, но затем только усилило его разочарование, когда он не смог определить её местоположение. Было слишком много помех от других голосов. Нужно было найти способ отсеять их.

Гроза шагнула к девочке.

– Профессор, вы слышите меня? – крикнула она громче. – Послушайте меня, Чарльз! Что бы вы ни видели, что бы ни испытывали, это иллюзия! Вы находитесь внутри иллюзии!

Ответа она не услышала, и когда заговорила снова, в голосе послышался слабый раскат грома:

– Вы должны остановить это – отключить Церебро – сейчас же!

Девочка рассмеялась.

– С кем вы говорите? – спросила она со всей невинностью и искренним весельем.

Ксавьер встряхнул головой, когда слово «сейчас же» эхом разнеслось по сферическому своду помещения. На мгновение он был уверен, что Гроза прямо перед ним, достаточно близко, чтобы дотронуться, но он видел лишь пустое пространство. Кроме маленькой девочки рядом никого не было. Его Люди Икс потеряны, они в смертельной опасности, он должен найти их, спасти.

И всё же…

Его мысли, как стервятники, постоянно возвращались к одному и тому же назойливому вопросу.

А ещё…

А что, если это ОН потерялся?

– Я слышу их, – повторил Ксавьер, и в голосе его прозвучало отчаяние. – Но… не могу их найти.

– Тогда сконцентрируйтесь получше, – ответила она твёрдым повелительным голосом, тем особым тоном, который свойственен девочкам и заставляет их говорить так, будто они просто констатируют непреложный закон природы.

Как он мог потеряться? Он же был в самом сердце своего особняка, своей школы. Он знал, что нужно делать.

Гроза в какой-то миг подумала, что достучалась до Профессора, но затем гневно выдохнула, встретившись взглядом с девочкой.

На мгновение она задумалась, почему та не делает что-то более серьёзное, чтобы остановить их, и так же быстро ответила на свой вопрос. Вероятно, большая часть энергии была нужна, чтобы удерживать Ксавьера. Они же, по мнению девочки, не представляли серьёзной угрозы. Всё, что нужно было сделать для победы – это задержать их достаточно долго, чтобы Ксавьер мог закончить работу. После этого уже ничто не будет иметь значения.

Ночной Змей двинулся вперёд, чтобы схватить девочку – возможно, собираясь переместить её из комнаты, – но Гроза остановила его.

– Курт, не двигайся, – сказала она. Были и лучшие способы искушать Горгону.

– Это просто маленькая девочка, – произнёс он.

– Нет, – решительно ответила Гроза. – Это не так. Потому что любое существо, способное подчинить Чарльза Ксавьера, должно быть в высшей степени опасным, как Магнето.

– Ох.

– Хороший совет, – сказала девочка.

Гроза выдохнула короткую благодарственную молитву за то, что её собственные стихийные силы – в основном, способность управлять молниями – создавали такой уровень фонового «шума» в голове, что делало практически невозможным для телепата уловить её мысли. В первый раз, когда Ксавьер попытался это сделать, у него сильно разболелась голова.

Если повезёт, противник не поймёт, что происходит, пока не станет слишком поздно. Но это будет игра «всё или ничего». Как только она начнёт действовать и проявит себя как открытую угрозу, девочке придётся нанести ответный удар столь же безжалостно.

Та улыбнулась:

– Я за тобой слежу!

Страйкер уже взялся за ручку двери, когда кулак Логана ударил его по лицу. Это было хуже, чем удар железной битой. Страйкер упал, оглушённый, мысли расплылись от обрушившейся на него лавины невероятного шока и боли, во рту густела кровь из разбитой губы, и он благодарил судьбу, что удар Логана не раздробил зубы и челюсть.

Его не удивило то, что мутант не воспользовался когтями. Причина этого стала ясна, когда Логан перевернул его на спину и опустился рядом на корточки, почти позволив Страйкеру сделать движение в свою защиту.

– Итак, – произнёс Логан с ноткой угрозы в голосе, – ты собирался рассказать что-то о моём прошлом?

Взглянув на него, Уильям Страйкер расхохотался.

– За этим ты вернулся? – спросил он, сплёвывая кровь.

– Ты выпотрошил меня! Отнял у меня жизнь!

– Помилуй, – сказал Страйкер, и впервые он выглядел действительно разочарованным. – Ты говоришь так, будто я что-то у тебя украл, – неожиданно улыбнулся он, вспомнив что-то или сообразив. – Насколько я помню, ты сам вызвался участвовать в этой процедуре.

– Кто же я?

– Просто эксперимент, – сказал Страйкер, разыгрывая каждую карту в своих руках. – Неудавшийся. Если бы ты действительно знал о своём прошлом, кем был, какой работой мы занимались… – он вздохнул, размышляя, не слишком ли далеко зашёл. – Люди не меняются, Росомаха. Ты был зверем тогда, зверем и остался. Я лишь дал тебе когти.

Во всём зале управления не было видно ни одного зелёного огонька. Индикаторы на всех панелях мигали красным, сигналы тревоги, гудки и сирены становились всё громче. Один ряд дисплеев показывал, что происходит внутри огромного машинного зала, а второй выводил данные, насколько серьёзна ситуация.

Возникшие трещины росли в геометрической прогрессии, в полном соответствии с первоначальным компьютерным моделированием. Засорение водосброса привело к тому, что озеро Алкали наполнилось до опасного уровня, и плотина оказалась под огромным давлением. Учитывая обстоятельства, её разрушение было лишь вопросом времени. Взрыв в машинном зале ускорил процесс. Теперь, благодаря неумолимому и неимоверному давлению всей массы воды, худший сценарий был близок к реализации.

Комплекс содрогнулся – не очень сильно, едва ли заметно, но достаточно, чтобы поднять пыль. С потолка посыпались каменные блоки размером с диван. Затем, когда вода хлынула в помещение с такой силой, будто вырывалась под высоким давлением из пожарного шланга, каменная кладка стала обрушиваться кусками размером с автомобиль. Трубы, вырванные из креплений, лопнули. Газопроводы вышли из строя, наполнив воздух удушающей смесью пара и других элементов. Оборванные электрические провода осыпали комнату искрами. Водород воспламенился, и его громоподобные взрывы только добавили хаоса и разрушений.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 181920 21 22 Следующая ⇒