Эпизод 19

Караван шёл уже второй месяц, петляя между буераками и распадками Постылой степи по известному только проводнику маршруту. За это время не произошло ничего такого, в чём могла бы потребоваться помощь наёмников. Обычный переход до очередного оазиса, где можно было раздобыть воды и как следует отдохнуть, занимал от одной до двух рук дней. В промежутках делали короткие привалы на ночь и перед самым рассветом отправлялись в путь. Раз в два дня вожаку каждого шестка выдавали походный паёк: по две гости зёрен, кисет с сухоткой и сухой лепёшке на охранника. На больших остановках добавляли по куску вяленого мяса или сыра, немного фруктов, ягод или кореньев. Готовить всё это нужно было самостоятельно. Так делалось специально, чтобы охрана, получив полный паёк, не разбежалась раньше времени.

Подобным рационом Глаз был явно не доволен, мол, могли бы кормить получше, но бухтел, видно, чисто из принципа. Да никто кроме Глеба его не слышал. Самостоятельная охота на стоянках запрещалась. Впрочем, поскольку караван двигался медленно, пару раз днём Камню удалось поймать местных сколопендр, которых наёмники зажарили ночью. Глеб от такого лакомства отказался. Хотя ему и был немного непривычен походный рацион, горошина артемиссина позволяла чувствовать себя вполне сносно.

— Странные вы, рароги, — заключил Глаз. Дармовой добычей брезгуете, а слизняков жрёте.

— Да вот такие уродились! — в тон ему ответил Глеб.

Вожак довольно часто обращался к Глебу по разным поводам, видя в нём не просто интересного собеседника, но и молчаливого слушателя. Тот не возражал, реагируя только тогда, когда требовался конкретный ответ. Рассуждения вожака отчасти забавляли, отчасти позволяли понять внутренний мир наёмников. Так, довольно быстро стало понятно, что серьёзно воевать они не любят. Хотя Глаз периодически кичился и собственным мастерством, и умениями своих парней, подначивая Глеба провести дружеский поединок. Глеб отвечал уклончиво, отшучивался, понимая, что проиграть он не сможет, а если выиграет, то придётся становиться командиром наёмников. Это в его планы не входило.

Зато появились идея выучить наречие тлегалпов, раз уж представился такой досуг. Каждый день Глеб просил Глаза давать ему десяток новых слов. И теперь уже мог построить простую фразу. Это ещё больше расположило к нему кхунсегера. Камень стал поглядывать на нового воина не только с благодарностью, но и с уважением. Однажды, передавая пришедшему с дозора Глебу регулярный паёк, отсыпал ему ощутимо больше обычного и спросил, не бился ли он в Сумрачной теснине. «Нет, — ответил Глеб. Только в Алфении был. У Тихого плеска». Камень заметно помрачнел, но ничего не сказал.

Озабоченный Глеб передал разговор Глазу. Тот поцокал языком, поводил руками в стороны и ответил, что, мол, звали их туда, знакомые воины ушли, да никто не вернулся. А у них другое дело было. Так что убереглись.

— А ты, значит, там был? И думаю, не в тылу стоял? Но беспокоиться не стоит. Настоящих бойцов везде уважают. Такая наша доля. Только что ж ты молчал? Сразу было видно, что не простой воин. Глядишь, и нас чему-нибудь научишь.

Это в планы Глеба тоже не входило. Кто знает, как там в дальнейшем повернётся история. Вот не хотелось бы войти в неё обучившим тлегалпов разным хитростям. Но показать пару приёмов с дротиком, пожалуй, можно.

***

Переход через Постылую степь оказался довольно скучным событием по сравнению с путешествием по Алфении. Если бы не желание Глеба выучить тлегалпский язык да ночные посиделки с Глазом, можно было бы отупеть. Браслет актировать смысла не было, да и сообщать что? Всё, что необходимо, Джафар засечёт с камер. То, что караван преследует одна из них, сомнений не вызывало. Днём Глеб неторопливо брёл вместе со всеми, повторяя новые слова и составляя выражения. Вечером до смены к нему обычно подсаживался Глаз и начинал свои разговоры.

— А вот я думаю иногда, что если собирать большое войско, то надобно придумать отдельный язык, чтобы его все понимали. Это чтобы команды отдавать.

— Так если все понимать будут, то и противник тоже будет понимать. Да и с кем ты собрался воевать?

— Да ни с кем, просто так думал. Одним шестком я управлять могу. Двумя-тремя — тоже несложно. А вот наберётся их мешок рук? Да все разные — оппы, тлегалпы, рароги опять… Как всех расставишь?

— А как кормить всех будешь? Оружия опять же сколько понадобится, снаряжения. Откуда столько всего возьмёшь?

— Эх, рарог, что ж ты вредный такой… Я тебе про мечтания, а ты всё на жизнь переводишь.

— А что попусту мечтать? Мечтать надо о дельном. Вот, к примеру, бычки…

— Чудной ты воин. Кто ж о бычках думает? Они или есть, или чего о них мечтать. Давай, лучше скажи, как у тлегалпов будет «вода»?

— Это какая? Для питья или для мешконосов? Или которая сверху беспричинно льётся? Или то, что рароги зовут Быстрой Водой?

— Вижу, что знаешь…А что вы всё в горах сидите? Неужели не хочется побродить везде?

— Кому интересно, тот и бродит. Вот я. Хотя вообще рароги любят родные горы и если стремятся, то только в Алфению, потому что там друзья.

— Как думаешь, есть ли край мира? Вот много ходил, а края не видел.

«Осторожно, парень, не сболтнуть бы лишнего», — думал Глеб, а вслух сказал:

— Край мира, конечно, есть. Но, видно, ты специально его не искал. А с краем надо чётко знать, куда идти, и тогда его можно увидеть.

— В чём твоя же вера, рарог? Чем укрепляется твой дух? Лично твой.

— Вера в любви к родному. К нашим горам. И нежелании чужого. А дух мой укрепляется, когда я вижу своё логово, вижу логова моих соседей и их детей. Когда я вижу девушек, которым надо помочь. Когда я слышу песню старца о прежних временах великих героев.

Говоря так, Глеб не кривил душой, он действительно ощущал себя если не полноценным рарогом, то как минимум сопричастным к их боевому братству. При этом цель найти Андрея и остальных проникателей отходила на второй план как нечто очевидное, но в данный момент несущественное. Ещё Глеб чувствовал, что простые тлегалпы в сущности, очень мало отличаются от рарогов, алфенов или оппов. Так же любят свои места, образ жизни и не прочь посудачить о мифических подвигах. Особенно когда кто-то красиво рассказывает, искусно мешая правду и вымысел. Выдастся случай, нужно будет порасспросить Глаза об их легендах — пригодится. Последнее время вожак совсем сблизился с новым членом шестка. Но осторожности терять не следовало. Спрос дорогого стоит.

Глеба не столько беспокоила, сколько забавляла тщеславность Глаза. Он уже всем поведал, что их караван находится под защитой великого воина, которому покровительствуют Предки. Хотя и понимал, что таким образом циничный вожак шестка поднимает цену и себе лично. Да и сдержанное восхищение тлегалпов льстило. Притом, что на остальных наёмников никто внимания не обращал.

На одном из привалов к Глебу подошёл тлегалп из обслуги каравана с переводчиком.

— Мой крайний родственник хочет стать воином. И не просто воином, а нимродом. Он ещё мал. Но я расскажу ему обязательно о встрече с тобой. Будет хорошо, если ты сможешь передать ему добросердечный наказ.

— Как зовут твоего родственника?

— Его зовут Нгоя. Он сын брата моей жены.

Глебу показалось знакомым это имя. Но он никак не мог вспомнить, где и когда он его слышал. Тлегалп с переводчиком смиренно ожидали ответа. Наконец Глеб вспомнил один сон, который озаботил его в первые ночи нахождения на Кладе. Андрей тогда объяснил, что именно привиделось не так. Но, может, это и не сон был?

— Скажи родственнику, чтобы стать настоящим воином, нужно быть скромным, много тренироваться, не зариться на чужое добро и защищать слабых. Силён не тот, кто много воюет, а кто сможет избежать битвы. И принести благо своему племени не за счёт других.

Переводчик перевёл. Тлегалп закивал и попросил разрешения дотронуться до Великого Воина. Затем долго благодарил, прежде чем уйти. У Глеба возникло странное ощущение, что вот так вот просто в данный момент он меняет будущее. А может быть, это всё простая случайность, которой так много в этом мире.

Пора было идти на пост. Может быть, судьба этого мира и зависит от него, но думать об этом сейчас бессмысленно.

⇐ Предыдущая 67 68 69 70 717273 74 75 76 Следующая ⇒