Эпизод 19

Бодро прошагали вторую половину ночи и остановились, добравшись до чахлой рощицы, когда небо на востоке изрядно позеленело. Долго не думали. По куску вяленого мяса да по ломтю сыра. Запили водой из реки и повалились спать, предварительно разувшись. После изрядной ходьбы спалось крепко и беспробудно. Под конец дня на спящего Глеба навалилась странная морока, будто его будит некто, оказавшийся Андреем.

Глеб разлепил глаза. Вечерело. Он ощутил лёгкое беспокойство. Борда-Ройо изрядно сопел, лёжа на животе. Глебу показалось, что они не только вдвоём. «Сейчас проверим... » — только подумал Глеб и резко покатился по траве и вскочил, обнажив кинжал. Неведомый кладянин сидел к нему спиной, не сопротивляясь, и, похоже, дремал. Глеб взял неведомого сзади за горло и твёрдо спросил:

— Понимаешь ли язык рарогов?

Очнувшийся кладянин ответил, что редкий алфен не знает этого языка. Тут уже вскочил Борда-Ройо и спросил, для чего он сидит здесь подле них спящих. Алфен ответил, что хотел набиться в попутчики, но раз доблестные рароги спали, он просто сел ждать их пробуждения, не смея будить. Глеб с Бордой-Ройо переглянулись. Это похоже на правду. Но Борда-Ройо сказал:

— Мы поспешаем, шибко скоро идём по ночам, чтобы не перегреться днём, так как при нас щиты, броня, оружие.

Глеб внимательно разглядел алфена. Средних лет, невысокий и щуплый, на голове до ушей надет низкий шерстяной колпак. За спиной заплечная сума. Да, на воина он не тянул.

— Ежели есть при себе припас и сумеешь за нами угнаться, попробуй.

Алфен в ответ только просиял, как медный пятак. Но Глеб сказал:

— Ты погоди улыбаться. Сейчас перекусим и ринемся. Отстанешь — ждать не станем. Лишнего времени у нас нет. Назови себя, как тебя кличут.

— Отзываюсь на Ниуху. То есть Ниуха — это я и есть.

Глеб назвался и представил Борду-Ройо. А Борда-Ройо затянул ремешки обувки.

— Раз уж вы торопитесь, я попробую наскоро накопать корешков.

— Ты не больно старайся для нас, накопай для себя да погрызи. Мы уж как-нибудь перебьёмся сыром.

Не мешкая Ниуха достал из сумы какое-то орудие вроде совка и побрёл за корешками. А Борда-Ройо отсёк кинжалом четыре стандартных ломтя, два мясных да два сырных. Потом поглядел на согбенную тщедушную спину, почесал бороду и отсёк ещё ломоть сыра.

— Видно, сыра у нас теперь побольше, — спокойно заметил он.

Питались не долго. Затем Глеб с Бордой-Ройо осмотрелись, как всегда.

— Ну и чего? — просто спросил Глеб.

— А ничего, пусть шагает, а там поглядим, — глубокомысленно ответил Борда-Ройо.

И бодро двинулись дальше. Глеб не глядел на Ниуху, но слышал, как позади Ниуха сопел и кашлял. Но недолго. Очень скоро он втянулся и затих. И немногословный Глеб решил пообщаться с ходоком.

— Хорошо идёшь, видать, прежде походил немало?

— Да, немало, по такой равнине чего не ходить. Но в горах бывать не доводилось.

— А что за нужда тебя гонит в горы? Может, хочешь постичь какое-нибудь мастерство? — спросил Глеб, хотя подумал, что годы уже не те.

— Нет, мастерства мне хватило и здесь. Я умелый плетун. Плету из дикой лозы и прутьев понадречника разные разности, всё, что сгодится в хозяйстве.

— Ха, горные леса лозой не богаты. Может, ты из хвои вздумал что-нибудь сплести? Шучу

— Ты так не шути. Если хвойные ветви запарить в кипятке, можно будет и из них что-то сплести. Да. Но иду-то я не за тем.

— Ну так за чем же?

— Да вот, алфен я одинокий. Была у меня жена, но детей не было, и я её покинул. Потом увлёкся весёлой водой, что наши из фруктов ставят. Однако весёлая вода свела меня с проницательными алфенами. Они мне глаза и раскрыли. И было из них двое ваших. Спрадатами зовутся. Много чего сказывали они про горы да славную жизнь. Только вот жаловались очень, что не смеют жить так, как хотят. Ведь много нового у вас делается, да только все ваши держатся старины и почитают Предков. И верно, что ты тоже таков?

— Без предков не было бы нас, так как их не чтить. Опять же от предков ведётся наш древний закон. И всяк, кто его исполняет, пребывает в благости.

— А я так скажу. Всяк сущий живёт своим разумом. И этим разумом творит всякие новые вещи. Вот ты верно воин, как всякий рарог?

— Да, я воин, — тихо, но гордо ответил Глеб.

— А вот скажи, предки твои бились так же, как ты, или ты бьёшься уже иначе? Вот вижу у тебя за спиной огромный щит, и тесак предлинный висит меж лопаток…

— Это косоруб, так мы его зовём. А бьюсь я уже иначе, но так, как решил воевода. Со всеми вместе, в щитовом строю. Предки, наверное, бились проще, но сотворили не малое, а великое.

— Погоди, как можешь ты знать, чего они сотворили?

— Я в детстве слушал старших, они мне немало рассказывали. И верно поведали, как стоит жить. На том и стою.

— Вот же вас, рарогов, никак не пронять. Ты всё так обернёшь, что правда только по-твоему.

— Ну отчего же, я рад и к новому присмотреться. Только если оно не касается моих корней.

— А если касается? Зарубишь?

Глеб усмехнулся.

— Зачем рубить. Просто пройду мимо. Нет ведь чести в том, чтобы жизнь у кого-то отнять.

— А ты всегда поступаешь только по чести?

— Стараюсь. И это то незримое, что у меня не отнять. Я верю, что и ты плёл свои корзины или что там ещё, но плёл отменно. Чтобы всякий, кто видел их, радовался и твою работу хвалил. Верно ли?

— Да, в общем, верно, — и погодя добавил, — но бывало по-всякому...

— Нет уж, ты погоди. Ты ведь уже не юноша, чтобы так вилять. Говори честно.

— Я и говорю. Нет правды в том, чтобы старины держаться и Предков почитать. Потому как лучшей жизни тогда вовек не видать.

— Стало быть, ты хочешь сказать, что где-то есть лучшая жизнь. И тот, кто ей живёт, старины не держится. Ты сам это видел?

— Нет, я не видел. Я только это знаю. Но знаю крепко, как твоя бронь.

— Мою бронь можно пробить, если правильно ударить. Только в бою не каждый правильно бьёт. Просто об этом не думают. А надо думать. Устал я что-то болтать с тобой. Вот, коли хочешь, поговори с Бордой-Ройо, он старых законов добрый знаток.

Ночь давно перевалила за середину, и вокруг стало проясняться.

— Ну что, наговорились? А то ведь я давно здесь стою, — как-то досадливо и в тоже время шутливо произнёс Борда-Ройо, стоя на огромной кочке прямо по курсу движения. — Хотел было присесть, да щит не даёт. В первую ночь в роще на буреломе было сподручнее. Да-а…

— Я-то наговорился, — улыбаясь ответил Глеб, — но Ниуха похоже нет.

— Эк меня свербит, просто места себе не нахожу, — отозвался Ниуха. — Ничего вам, рарогам, доказать нельзя. А ведь я иду в ваши края великий спор учинять.

— Ну ты учиняй сейчас, пока нас мало. А то гляди, все горы на тебя как навалятся. Сдюжишь ли, — смеялся Борда-Ройо глядя на унылую фигуру. — Вот уже скоро ночь кончится.

— Я так думаю, без нового нет и не может быть лучшей жизни!

Борда-Ройо пожал плечами, глядя на Глеба.

— Да, это уже давно… — спокойно сказал Глеб

— Хорошо, а что вам, алфенам, не дают новое себе городить? — Борда-Ройо был несколько озадачен.

— Да нет, не о том речь, — вмешался Глеб. — Ниуха считает, что Предков почитать плохо.

— Плохо. Чего их почитать, даже считать богами. Они ведь ничего доброго вам не вложили. Чудес никаких не делали. Даже на бычьей шкуре не летали, как про них сказывают.

— Чего! Да ты, дяденька, никак не алфен! Сеймук —демоново племя! — и Борда-Ройо прочертил перед собой охранительный знак.

Потом подскочил к Ниухе очень резво, несмотря на щит и поклажу.

— Я тебя, дяденька, не обижу. Но наш закон исполню.

Борда-Ройо схватил Ниуху за заплечную суму и поволок на заметный увал.

— Борда-Ройо! Не зашиби спорщика, ведь хлипок больно.

— Глеба, не встревай. Всё по закону.

Ниуха чего-то лопотал, путая язык рарогов и алфенские слова. Борда-Ройо видел зеленеющее на востоке небо, чётко поставил Ниуху лицом на юго-восток, слегка наклонил и несильно, но демонстративно и ритуально отвесил «дяденьке» пинка в копчик. Ниуха упал на колени, лопоча.

— Всё! Направление тебе дали. Ступай да не сворачивай! И придёшь к своим единоплеменным.

Борда-Ройо и Глеб поспешно прошагали своим путём дальше.

⇐ Предыдущая 49 50 51 52 535455 56 57 58 Следующая ⇒