Table of Contents 16 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 16 из 54Следующая ⇒

ях играла проекция, на интроекцию.

(1) Интеграция теории. Внимание Кляйн к фантазийной жизни, направлен

ное в разрез с классической психоаналитической экономикой инстинктив

ной энергии, открыло новый мир: мир объектов, переживаемых в качестве

конкретно локализованных внутри личности. Рассмотрение садистических

и агрессивных фантазий способствовало появлению новой теории Эдипо

ва комплекса и сосредоточило психоаналитические споры на проблемати

ке первого года жизни. Развитие концепций слияния либидинозных фаз, Эдипова комплекса и формирования СуперЭго оказалось взаимосогласо

ванным. В итоге возникло представление о конкурирующих аспектах Су

перЭго (преследующие и помогающие фигуры), Эдипова комплекса (пози

тивный и обратный (негативный) комплексы), а также о напряжении между

либидинозными инстинктами (которые считались преимущественно гени

тальными) и агрессивными инстинктами (преимущественно прегениталь

ными). Теоретическое выражение эти представления ранее находили в кон

цепциях фазы женственности и особых ситуаций тревоги, когда ребенок

нападает на материнское тело и отцовский пенис, находящийся внутри это

го тела, загрязняет, обкрадывает и разрушает их [см. 6. ФАЗА ЖЕНСТВЕН

НОСТИ; 8. РАННИЕ СИТУАЦИИ ТРЕВОГИ].

Однако Кляйн все лучше понимала, насколько важно для ребенка то, что находится внутри других людей, и придавала все большее значение про

цессам проекции и интроекции и происходящему в фантазии постоянному

перемещению между внутренним и внешним мирами. Кляйн осознала зна

чимость хорошего объекта и наносимого ему ущерба и смогла рассмотреть

внутренний мир как центрированный вокруг внутреннего хорошего объек

та. Предметом ее внимания стали и те проблемы, с которыми сталкивается

младенец, обнаруживая как свою любовь к этому объекту, так и агрессивные

импульсы, направленные на него же. Таким образом, понятие депрессивной

позиции формировалось на основе растущего признания остроты амбива

лентных импульсов [см. ЛЮБОВЬ; БЛАГОДАРНОСТЬ], значимости вну

треннего мира в формировании оснований самой личности и развивающе

гося понимания внутреннего мира хороших и плохих объектов и импульсов.

А. Основные статьи

(2) Целостные объекты. По различным причинам, в том числе изза слабой

развитости восприятия, очень маленький ребенок сначала распознает объ

екты лишь весьма поляризованным образом, как плохих и хороших людей.

Более того, вследствие такой недостаточности восприятия младенец даже

не распознает людей целостно, но только части людей — в особенности

грудь, а со временем лицо матери: «Утрата любимого объекта происходит

в ходе той фазы развития, когда Эго совершает переход от частичной к пол

ной инкорпорации объекта» (Klein, 1935, p. 267). Кляйн ссылается на сло

ва Фрейда об «утрате любимого объекта» — в статье о тревоге (Freud, 1926), где он определяет такую утрату как типичную первичную ситуацию тре

воги, с которой сталкивается каждый ребенок. Кляйн совершенно ориги

нальным образом связывает эту концепцию с теорией Абрахама о частич

ных и целостных объектах [см. ЦЕЛОСТНЫЙ ОБЪЕКТ]. Такая ключевая

утрата любимого объекта — это переживание младенцем потери замечатель

но совершенного, идеального объекта (матери), когда он обнаруживает

ее несовершенства. Грудь, которая его питает, — это также мать, заставля

ющая его ждать.

Эти ранние объекты в очень малой степени обладают физической дан

ностью или другими материальными атрибутами просто потому, что мла

денец не в состоянии распознавать такие атрибуты [см. 5. ВНУТРЕННИЕ

ОБЪЕКТЫ]. В ходе развития младенец обретает способность восприни

мать людей как целостные объекты, особенно когда начинает использовать

ся аппарат визуального восприятия. Это не только способность аппарата

восприятия, но и эмоциональное достижение ребенка. Поскольку отдель

ные объекты определяются для ребенка в основном в терминах их благо

желательных или недоброжелательных чувств и намерений, сведение этих

частей вместе в нечто более целостное означает слияние воедино объекта, намерения которого не однородны.

Эта новая способность (в возрасте примерно четырехшести месяцев) вызывает совершенно новые и весьма болезненные эмоциональные пробле

мы. Можно выделить две из них:

(a) Теперь хороший объект заменяется в психике ребенка на нечто более

реалистическое (в объективном смысле) и более подозрительное. Это новое

отношение к матери, когда чрезвычайно и исключительно хорошая и цели

ком благонамеренная мать (частичный объект) становится фигурой смешан

ного характера, в частности, враждебной и потому загрязненной, поврежден

ной и более не являющейся совершенным воплощением желаний ребенка.

Это новое отношение к матери — ядро депрессивной позиции, источник

многих болезненных фантазий: что же с мамой произошло. Она может ка

заться потерявшей огромную часть своей «хорошести», или загрязненной

«плохостью», или же поврежденной, подвергшейся вредоносному воздейст

вию или зверски изувеченной. Все эти фантазии, основанные на импульсах

тех типов, которые ребенок знает по себе, приводят к сильному чувству

10. Депрессивная позиция

ответственности и острой печали [см. ДЕПРЕССИВНАЯ ТРЕВОГА]. Мла

денцу приходится бороться с тем, что он со всей необузданной и параноид

ной силой ненавидит мать, — как он теперь видит того самого человека, которого он любил: ведь она кормила его, заботилась о нем и его любила

[см. ЛЮБОВЬ].

Итак, объект–мать становится должным образом обособленным и потен

циально может обладать собственным характером. Всемогущество фантазии

ослабляется, и Эго мучительно ищет для себя меньшее место в собственном

растущем мире. Объекты появляются и исчезают независимо от него.

(b) С этим шагом появляется новая способность любить. Забота и печаль

о целостном объекте, любовь к нему направлены на сам объект, а не на толь

ко на доставляемое им удовлетворение. Первым «истинную объектную лю

бовь» описал Абрахам (Abraham, 1924), отличая ее от желания, направлен

ного на частичные объекты. Эта новая форма любви не проходит без

последствий для ненависти и утраты [см. ЛЮБОВЬ]. Кляйн считает этот

момент важным в понимании психотических состояний: «Я полагаю, что ос

новное различие между инкорпорацией при паранойе и при меланхолии

связано с переменами в отношении субъекта к объекту» (Klein, 1935, p. 263).

На депрессивной позиции объект любят, несмотря на его плохие части, в от

личие от параноидношизоидной позиции, когда осведомленность о плохих

частях резко превращает хороший объект в преследователя. Соответствен

но, на депрессивной позиции может поддерживаться любовь, дающая на

чало стабильности.

Такое слияние эмоций — серьезное испытание для психики, и данный

шаг вперед от параноидного состояния может сопровождаться сопротив

лением, так что ребенок растет с необычайно сильной склонностью к пара

ноидным отношениям (то есть психотический потенциал закрепляется

в личности). Кляйн описывала возврат к параноидным отношениям как па*

раноидную защиту от депрессивной тревоги.

(3) Значимость хорошего объекта. Вплоть до этого времени (1935 года) вни

мание Кляйн всегда было приковано к параноидным отношениям — страху

и ненависти — и объекту этих импульсов — плохому объекту. Именно пло

хой объект, с точки зрения Кляйн, доминирует в мире ребенка и во внутрен

нем мире, управляя нормальным и анормальным развитием либидо. Но за

тем Кляйн начинает осознавать значимость хорошего объекта, потребность

сохранять его и отношения с ним, остроту и болезненность любви к нему.

Осознав значимость взаимоотношений с хорошим объектом, Кляйн

полностью переосмыслила борьбу, которая сопровождает развитие ребен

ка. Теперь основанием этой борьбы она считает не описываемые Фрейдом

конфликты, связанные с контролем над либидо, и не попытки контроли

ровать агрессивные импульсы, но стремление защитить и восстановить

А. Основные статьи

хороший объект. Незащищенность она считает особенно важным свойст

вом внутреннего хорошего объекта. Ощущение младенцем хорошего объ

екта — хорошей, помогающей фигуры, которая будто бы живет внутри, и любовь к ней отличается таким чувством близости, что создает базовую

первичную идентификацию, становящуюся центром формирования всей

идентичности в целом. Хороший внутренний объект обеспечивает тот не

прекращающийся внутренний диалог одобрения и самоуважения, на кото

ром основываются уверенность в себе и психологическая устойчивость.

(4) Внутренний объект. Разработав теорию внутренних объектов, Кляйн смог

ла определить, какая утрата объекта важна. Как и во фрейдовской теории

меланхолии, важной оказывается внутренняя утрата хорошего объекта. Утра

та внутреннего хорошего объекта тесно связана с внешней потерей. Внеш

ний категорический отказ или лишение также могут поколебать фантазию

о хорошем внутреннем объекте, который своей психологической поддерж

кой подпитывает человека изнутри. Кляйн считала скорбь о потере близко

го всего лишь масштабной и открытой манифестацией того процесса, что

постоянно осуществляется — внутренне и с меньшим размахом — на протя

жении жизни всякий раз, когда человек сталкивается с менее существенны

ми отказами и утратами.

Скорбь. Кляйновская концепция депрессивной позиции прямо продолжа

ет открытия Фрейда (Freud, 1917) и Абрахама (Abraham, 1924), касающи

еся меланхолии и той центральной роли, которую играет в развитии и опыте

человека «страх утраты любимого объекта».

Фрейд выявил связь между скорбью (утратой внешнего объекта) и ме

ланхолией, при которой вследствие амбивалентности устанавливается анор

мальное и преследующее отношение к «внутреннему объекту». Позднее

Абрахам обнаружил, что скорбь и меланхолия являются частью одного и того

же феномена. Кляйн определила, что здесь важен баланс: при меланхолии

более выражена тенденция ненавидеть, чем любить; в скорби — больше лю

бить, чем ненавидеть.

Младенец постоянно вынужден совершать работу скорби. Согласно

Кляйн, работа депрессивной позиции — это работа скорби: «Я считаю, что ребенок проходит через душевные состояния, сравнимые со скорбью

у взрослых» (Klein, 1940, p. 344). Однако она высказывает совершенно но

вую точку зрения на саму скорбь: «эта ранняя скорбь возобновляется вся

кий раз, когда в дальнейшей жизни человек переживает горе» (Klein, 1940, p. 344). Скорбь — это внутренняя скорбь о чемто мертвом внутри (о мерт

вом или умирающем внутреннем объекте) и повторение неисчислимых

предшествующих случаев ее возникновения.

Кляйн подчеркивает, что здесь важно соответствие между внешним

и внутренним объектами, особенно в терминах страхов утраты одного или

10. Депрессивная позиция

другого: «С самого начала психического развития существует постоянная

соотнесенность реальных объектов с теми, что установлены в Эго» (Klein, 1935, p. 266). Выходя из состояния скорби, скорбящий «не только помеща

ет в себя (вновь инкорпорирует) человека, которого он утратил, но также

заново восстанавливает хорошие объекты (в конечном счете, любимых

родителей)» (Klein, 1940, p. 353).

Это важное добавление к взглядам Фрейда на работу скорби, в ходе

которой скорбящий интроецирует утраченного реального человека и иден

тифицируется с ним. Теперь Кляйн считает это действие неотъемлемой

частью процесса восстановления первичного объекта, родителя, ощущаемо

го как поврежденный, разрушенный и утраченный, что соответствовало

смерти внешнего объекта.

«Многие скорбящие медленно возобновляют связи с внешним миром, потому что они сражаются с внутренним хаосом. /…/ Постепенность раз

вития объектных отношений ребенка /…/ также объясняется хаотическим

состоянием его внутреннего мира» (Klein, 1940, p. 361). Младенец ощуща

ет внутри себя беспорядок и хаос. Дело не в том, что его чувства попросту

хаотически перемешаны. Поскольку его чувства всегда представлены в пси

хике как фантазии, он убежден: объект находится конкретно внутри него, или в его теле, так что это его внутреннее состояние оказывается спутан

ным и перемешанным — там смешаны «хорошие» и опасные «плохие» объ

екты, любимые и ненавидимые разом. В частности, он чувствует, что его

ненависть повреждает его любимую реальную мать. Это отображается в пе

реживании того, что объект внутри него также поврежден или мертв, и ре

бенок может идентифицироваться с этой внутренней безжизненностью.

Внутренний хаос возникает вследствие интроекции объекта, уже повреж

денного или мертвого во внешнем мире. По сути, Кляйн идет еще дальше:

«всякая боль, причиненная негативными переживаниями, какова бы ни бы

ла их природа, имеет нечто общее со скорбью» (Klein, 1940, p. 360).

Гораздо позднее, когда было достигнуто лучшее понимание неинтегри

рованных состояний Эго [см. 11. ПАРАНОИДНОШИЗОИДНАЯ ПОЗИ

ЦИЯ], Гринберг (Grinberg, 1978) отметил, что скорбь об утрате любимого

объекта должна включать в себя в некотором виде скорбь о части самости, связанной с этим объектом.

(5) Баланс проекции и интроекции. Достижение депрессивной позиции —

это шаг в развитии, шаг неопределенный, который поэтому становится зада

чей всей жизни. Он приходит на смену предшествующим параноидным со

стояниям и параноидношизоидной позиции. В этих предыдущих состояни

ях Эго поддерживает разделенность хорошего и плохого в объекте и в себе

самом путем постоянного использования механизма проекции для совлада

ния с плохим. Но когда Эго вступает в депрессивную позицию, баланс меня

ется. Проекция сама порождает страхи, например, того, что хороший внутрен

А. Основные статьи

ний объект будет утрачен при проецировании его вовне (как в клинических

описаниях, представленных Абрахамом). В результате больше внимания уде

ляется интроецированию хорошего во внутренний мир, а импульс проециро

вать плохое наружу ослабевает. Когда на проекцию начинают полагаться все

меньше, возникает большая возможность понять состояние внутреннего мира, и затем — мира внешнего. Первое влечет за собой признание собственных не

желательных аспектов, второе — хороших качеств внешнего мира.

ДЕПРЕССИВНАЯ ТРЕВОГА. Первые тревоги вызваны страхом перед агрес

сивными импульсами, в конечном счете — перед инстинктом смерти.

Это психотические тревоги, их два вида — персекуторные и депрессивные: (i) страх за себя и (ii) страх за любимый объект, соответственно. При из

менении в отношении к объекту (в возрасте от четырех до шести месяцев) изменяется и доминирующая тревога: «Ужас перед преследованием, кото

рое ощущалось как угроза Эго, теперь относится также и к хорошему объ

екту» (Klein, 1935, p. 264). Фантазийная жизнь младенца пронизана идеей, что ненависть причиняет реальный вред любимому человеку, и он погру

жается в состояние, которое Кляйн называет (вслед за Фрейдом и Абраха

мом) утратой любимого объекта. Это беспорядок в эмоциях изза мысли, что замечательного «хорошего» объекта (матери, груди) больше нет

[см. ДЕПРЕССИВНАЯ ТРЕВОГА]. Джозеф кратко и емко прослеживает

развитие этих взглядов:

«Фрейд (Freud, 1926) /…/ свел вместе различные типы тревоги, возникающие по отношению к импульсам и к СуперЭго, и в каче

стве одной из них упомянул тревогу, вызываемую чувством вины.

Помимо этого, он подчеркивал, что само наличие инстинктов жиз

ни и смерти и знание об их сосуществовании в форме амбивалент

ности приводят к тому, что он описал как “фатальную неизбежность

чувства вины”. Работа Кляйн согласуется с этими выводами.

По мнению Кляйн, как только индивид осознает, что объект, кото

рый он любит, тот же самый, что вызывает у него ярость и гнев, чув

ство вины становится фатально неизбежным. Она отмечала боль

и тревогу, вызываемые этим чувством вины и порицанием со сто

роны объектов (внутренних и внешних), перед которыми ощуща

ется вина на депрессивной позиции. С ее точки зрения, до момен

та достижения этой позиции инстинкт смерти порождает тревоги

персекуторного характера» (Joseph, 1978, pp. 223–224).

Ребенок боится, что любимая мать убита или разрушена:

«… только когда Эго интроецировало объект как целое /…/ оно спо

собно в полном масштабе постичь катастрофу, причиненную его

10. Депрессивная позиция

садизмом и в особенности его каннибализмом. /…/ Итак, Эго стал

кивается с психической реальностью того, что его любимые объек

ты находятся в состоянии распада, они разъяты на куски, — и воз

никает тревога, как правильно сложить эти куски вместе и покончить

с плохими кусками, как вернуть объект к жизни, когда он будет со

бран воедино, и тревога за то, что плохие объекты и собственная не

нависть ребенка помешают ему выполнить эту задачу, и т. д. » (Klein, 1935, p. 269).

Ядро этой ситуации составляет стремление восстановить нечто непопра

вимо поврежденное или мертвое: «Процессы, которые впоследствии про

являются как “утрата любимого объекта”, определены чувством субъекта, что он не смог сберечь свой хороший, интернализованный объект, то есть

не смог стать его обладателем» (Klein, 1935, p. 267) [см. ЛЮБОВЬ].

В самые первые моменты восприятия целостного объекта боль особен

но сильна. Она накладывается поверх старых параноидных тревог:

«… Эго постоянно чувствует угрозу своему обладанию интернали

зованными хорошими объектами. Оно исполнено тревоги, что та

кие объекты должны погибнуть. Как у детей, так и у взрослых, страдающих от депрессии, я обнаружила ужас перед тем, что вну

три них находятся умирающие или мертвые объекты (особенно ро

дители), и идентификацию Эго с объектами в этом состоянии»

(Klein, 1935, p. 266).

Страдание субъекта является личностным: это страх за свое выживание без

поддерживающей матери, а также подлинная забота о ней [см. 8. РАННИЕ

СИТУАЦИИ ТРЕВОГИ; ЛЮБОВЬ].

В своих ранних работах Кляйн говорила о «тревоге и чувстве вины», но в 1935 году провела четкое различие между параноидной тревогой пре

следования и чувством вины, связанным с депрессивной позицией, кото

рое она назвала депрессивной тревогой. Персекуторная тревога — это страх

за Эго; депрессивная тревога — это страх за выживание объекта любви:

«Итак, существует два набора страхов, чувств и защит, которые, как бы ни были они разнообразны и сколь бы тесно ни были связа

ны друг с другом, можно, на мой взгляд, в целях теоретической яс

ности считать обособленными друг от друга. В первый набор вхо

дят персекуторные чувства и фантазии, характеризуемые страхами, относящимися к разрушению Эго внутренними преследователями.

Защитами от этих страхов преимущественно является разрушение

преследователей насильственными или скрытыми и коварными

методами. /…/ Второй набор чувств /…/ приводит к тому, что скла

дывается депрессивная позиция» (Klein, 1940, p. 348).

А. Основные статьи

Но на практике тревога оказывается смешанной. Взаимодействие персеку

торной тревоги и чувства вины (теперь обозначаемого как «депрессивная

тревога») отличается чрезвычайной сложностью и управляется оно замыс

ловатым переплетением комбинаций интроекций и проекций объектов, происходящих между внутренним и внешним мирами. Прежние параноид

ные тревоги не исчезают, но сохраняются в качестве заметной фоновой

окраски депрессивной позиции, включающей в себя

«депрессивное состояние как результат смешения параноидной

тревоги и тех мучительных чувств, содержаний тревоги и защит, которые связаны с надвигающейся утратой целостного любимого

объекта» (Klein, 1935, p. 275).

Персекуторная и депрессивная тревоги взаимодействуют — в частности, на депрессивную позицию накладываются те порочные круги, которые со

здают персекуторную тревогу посредством проекции и реинтроекции:

«Одна из причин его [ребенка. — Прим. пер. ] неудачи заключается в том, что он оказался неспособным преодолеть свой параноидный ужас перед

интернализованными преследователями» (Klein, 1935, p. 267). Чувство

вины становится термином, указывающим на комбинацию этих двух тре

вог в самых различных пропорциях.

Интенсивность чувства вины меняется со временем. Если внешний

объект оказывается достаточно стойким, развивается некоторая уверен

ность в восстановлении и исправлении. Преследующее, наказующее чув

ство вины постепенно уступает место форме, которая в большей степени

способствует реалистическим усилиям [см. ДЕПРЕССИВНАЯ ТРЕВОГА; ВИНА].

ЗАЩИТЫ ОТ ДЕПРЕССИВНОЙ ТРЕВОГИ. У младенца есть и другие

средства для своих попыток справиться с тягостными чувствами на де

прессивной позиции. Иными словами, он может выработать психологи

ческие защиты. С появлением новой формы отношений (с целостным

объектом) возникает новая тревога (депрессивная тревога), и это вызы

вает новые защиты. Существуют две основные формы уклонения от де

прессивной тревоги (параноидные и маниакальные защиты). Кляйн по

лагала, что в норме наблюдаются постоянные колебания как (i) между

депрессивной позицией и параноидными состояниями, так и (ii) между

депрессивными и маниакальными защитами. Поэтому сначала она гово

рила о трех позициях — депрессивной, параноидной и маниакальной.

Однако позднее она сохранила термин «позиция» для позиции депрес

сивной, тогда как две другие на самом деле являются совокупностями

защит [см. ПОЗИЦИЯ].

10. Депрессивная позиция

Параноидная защита. Вопервых, мы имеем дело с защитным отступлением

от депрессивной позиции назад к более прямолинейным параноидным фор

мам отношений: «Я обнаружила, что параноидные страхи и подозрения ук

репляются в качестве защиты от депрессивной позиции» (Klein, 1935, p. 274).

При этом обеспечивается видение объектов как объектов частичных — цели

ком хороших или целиком плохих [см. ПАРАНОИДНАЯ ЗАЩИТА ОТ ДЕ

ПРЕССИВНОЙ ТРЕВОГИ]. Ради того чтобы избежать слияния ненавис

ти с любовью, происходит зачастую произвольное расщепление объекта.

Этим достигается ограждение от депрессивной тревоги (чувства вины).

Самоубийство. Кляйн лишь очень коротко писала о самоубийстве. Об этой

теме аналитики обычно не говорят. Однако она посвятила ей один абзац:

«… в некоторых случаях фантазии, лежащие в основании самоубий

ства, направлены на сохранение интернализованных хороших объ

ектов и части Эго, идентифицированной с хорошими объектами, а также на разрушение другой части Эго — идентифицированной

с плохими объектами и Ид. Таким образом Эго оказывается спо

собным объединиться со своими любимыми объектами. В других

случаях /…/ те же самые фантазии /…/ обращены на внешний мир

и реальные объекты, частично в качестве заместителей объектов

внутренних» (Klein, 1935, p. 276).

Маниакальная защита. Основную роль в маниакальной защите играет всемо

гущее представление, что данные объектные отношения не слишком важ

ны. Эго говорит себе: любимый объект, который ощущается мертвым или

поврежденным, внутри или снаружи, на самом деле не так уж важен. Эго мо

жет вполне нормально существовать без всякой зависимости от кого бы

то ни было:

«… в этом состоянии источник конфликта заключается в нежела

нии и неспособности Эго отречься от своих хороших внутренних

объектов. И тем не менее Эго стремится избежать риска зависимо

сти от них, как и от плохих объектов. /…/ Этого компромисса оно

достигает, отрицая значимость хороших объектов, а также тех

опасностей, которые ему угрожают со стороны плохих объектов

и Ид» (Klein, 1935, p. 277).

Маниакальная защита фактически является собранием защит, куда

входят отрицание психической реальности и потому значимости любимых

и принятых внутрь объектов, опорочивающее презрение к любимым объ

ектам (чтобы их утрата не переживалась как значимая) и триумфальная

и всемогущая форма тотального исправления. Все это средства минимиза

А. Основные статьи

ции чувств утраты и вины [см. 9. ПРИМИТИВНЫЕ ЗАЩИТНЫЕ МЕ

ХАНИЗМЫ; МАНИАКАЛЬНЫЕ ЗАЩИТЫ].

Кляйн подчеркивала, что маниакальные защиты направлены и на де

прессивные, и на параноидные чувства, которые есть на депрессивной по

зиции: «При мании Эго стремится укрыться не только от меланхолии, но также и от параноидного состояния, с которым оно не в состоянии со

владать» (Klein, 1935, p. 277).

Обсессивные защиты. Поскольку тревоги депрессивной позиции на ранних

стадиях столь тесно связаны с параноидными тревогами, специфические

для депрессивной позиции защиты смешаны с защитами от персекуторной

тревоги, порождаемой садистическими фазами. Сюда входят особая защи

та разрушения преследователей, а также обсессивные защиты. В разные

периоды своей работы Кляйн описывала различные взаимосвязи между

маниакальными и обсессивными защитами [см. ОБСЕССИВНЫЕ ЗАЩИ

ТЫ]. Оба типа предполагают власть и контроль над объектами. Это про

является, в частности, в типах предпринимаемых попыток репарации. Зача

стую субъект в своих фантазиях исправляет объект, но если фантазии

слишком близко подходят к защитам от преследования (маниакальным или

обсессивным), репарация будет производиться с ненавистью, характерной

для параноидного состояния, — власть и контроль приобретут оттенок злоб

ности, ненависти и приведут к тревоге, так что объекты получат дальней

шие повреждения в процессе репарации.

РЕПАРАЦИЯ. Репарация не является отдельной позицией; это последова

тельная модификация депрессивной тревоги. Это и не защитный механизм, поскольку здесь мы имеем дело с модификацией тревоги, а не с уклонени

ем от нее. Ее можно считать, наряду с сублимацией, методом управления

импульсами, а не защиты от них — по терминологии Гротстайна, это «меха

низм принятия» (“acceptance mechanism”) (Grotstein, 1983).

Кляйн впервые рассмотрела данную идею в заметке о художественном

творчестве (Klein, 1929b). В том же году, как мы видим, об этом размыш

ляла Ривьер (Riviere, 1929). Другая их коллега того периода, Элла Фриман

Шарп (Sharpe, 1930), изучала репарацию, следуя концепции Кляйн и трак

туя материал пациентов как драматизацию конфликтов и объектных отно

шений, похожую на драматизацию ребенка в игре.

Переживание репарации — это терпимость к утрате и чувству вины, это чувство ответственности за утрату и в то же самое время — ощуще

ние, что утрачено не все. Возможность ликвидации последствий катаст

рофы дает надежду. Она опирается на ощущение внутреннего мира, где выживает некоторая «хорошесть», сколь бы мощные пароксизмы пло

хих чувств ни бушевали вокруг. Это уверенность в том, что всегда есть

повод для оптимизма.

10. Депрессивная позиция

Кляйн поняла, что в норме чувство вины порождает заботу и что это

самая обнадеживающая реакция на депрессивную позицию. Забота стиму

лирует попытки все исправить, и Кляйн начинает пользоваться термином

«репарация»:

«Через мгновение после того, как мы наблюдали наиболее садис

тические из всех импульсов, мы сталкиваемся с действиями, демон

стрирующими самую высокую способность к любви и желание

принести все возможные жертвы ради того, чтобы быть любимым.

/…/ Глубокое впечатление оставляет наблюдение в анализе за тем, как эти деструктивные наклонности могут использоваться для суб

лимации, /…/ как подобные фантазии могут высвобождаться для

самой художественной и творческой работы» (Klein, 1927, p. 176).

Позднее Кляйн отошла от классической теории, и идея сублимации в не

которой степени стушевалась, а идея репарации получила развитие, и ре

парация стала основой процессов созревания, подготавливающих выход

из депрессивной позиции [см. ЛЮБОВЬ].

Репарация вызывается именно тревогами депрессивной позиции и вме

сте с проверкой реальности (realitytesting) формирует один из двух основ

ных методов преодоления депрессивной тревоги. Кляйн подчеркивает, что забота — это нечто большее, чем просто потребность ребенка обеспе

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒