Table of Contents 5 страница

62: 359–69.

O’SHAUGHNESSY, EDNA (1983) ‘On words and working through’, Int. J. Psycho-Anal. 64: 281–9.

PAYNE, SYLVIA (1946) ‘The theory and practice of psycho-analytical techniques’, Int. J. PsychoAnal. 27: 12–19.

PETOT, JEAN-MICHEL (1979) Melanie Klein: Premieres Dé couvertes et premier systè me 1919–1932. Pans: Bourdas/Dunod.

PFISTER, OSCAR (1922) Psycho-Analysis in the Service of Education. George Allen & Unwin.

RIESENBERG-MALCOLM, RUTH (1981) ‘Technical problems in the analysis of a pseudo-compliant patient’, Int. J. Psycho-Anal. 62: 477–84.

RIVIERE, JOAN (1952) ‘General introduction’, in Melanie Klein, Paula Heimann and Joan Riviere, eds Developments in Psycho-Analysis. Hogarth, pp. 1–36.

ROSENFELD, HERBERT (1947) ‘Analysis of a schizophrenic state with depersonalization’, Int.

J. Psycho-Anal. 28: 130–9; republished (1965) in Herbert Rosenfeld, Psychotic States.

Hogarth, pp. 13–33.

ROSENFELD, HERBERT (1965) Psychotic States. Hogarth.

ROSENFELD, HERBERT (1972) ‘A critical appreciation of James Strachey’s paper on the nature of the therapeutic action of psycho-analysis’, Int. J. Psycho-Anal. 53: 455–61.

ROSENFELD, HERBERT (1987) Impasse and Interpretation. Hogarth.

SANDERS, JACQUI (1985) ‘The Sonia Shankman Orthogenic School’, Int. J. Therapeutic Communities 6: 181–9.

SEAN, MINA (1929) ‘The flight to reality’, Int. J. Psycho-Anal. 10: 280–91.

SEGAL, HANNA (1972) ‘The role of child analysis in the general psycho-analytic training’, Int. J. Psycho-Anal. 53: 157–61.

SEGAL, HANNA (1975) ‘A psycho-analytic approach to the treatment of schizophrenia’, in Malcolm Laden, ed. Studies in Schizophrenia. Ashford: Headley Brothers, pp. 94—7.

SPILLIUS, ELIZABETH BOTT (1983) ‘Some developments from the work of Melanie Klein’, Int.

J. Psycho-Anal. 64: 321–32.

STRACHEY, JAMES (1934) ‘The nature of the therapeutic action of psycho analysis’, Int.

J. Psycho-Anal. 15: 127–59; republished (1969) Int. J. Psycho-Anal. 40: 275–92.

STRACHEY, JAMES (1937) ‘The theory of the therapeutic results of psycho-analysis’, Int.

J. Psycho-Anal. 18: 139–45.

WAELDER, ROBERT (1933) ‘The psycho-analytic theory of play’, Psychoanal. Q. 2: 208–24.

WAELDER, ROBERT (1937) ‘The problem of the genesis of psychical conflict in earliest infancy’, Int. J. Psycho-Anal. 18: 406–73.

WINNICOTT, DONALD (1971) Playing and Reality. Tavistock.

YOUNG-BRUEHL, ELISABETH (1989) Anna Freud. Macmillan.

ZETZEL, ELISABETH (1956) ‘Current concepts of transference’, Int. J. Psycho-Anal. 37: 369–76.

2. Бессознательная

фантазия

(Unconscious phantasy)

ОПРЕДЕЛЕНИЕ. Бессознательные фантазии лежат в основании каждого

психического процесса и сопровождают всякую психическую деятельность.

Они являются психической репрезентацией тех соматических событий в те

ле, которые включают в себя инстинкты и представляют собой физические

ощущения, интерпретируемые как отношения с объектами, вызывающими

эти ощущения. Возникая из биологических побуждений, бессознательные

фантазии медленно трансформируются двояким образом: (i) изменяются

вследствие развития органов удаленного восприятия внешней реальности

и (ii) проникают в символический мир культуры из первичного мира тела.

Фантазии могут продуцироваться для смягчения внутренних состояний

психики путем либо манипуляций с телом и его ощущениями (мастурба

ционные фантазии), либо непосредственного фантазирования. Фантазия

является психическим выражением инстинктивных импульсов, а также

защитных механизмов, направленных против инстинктивных импульсов.

ХРОНОЛОГИЯ

1920 Сознательная фантазия и сексуальное любопытство (Кляйн М.

«Развитие одного ребенка», 1920)

1921 Прегенитальные фантазии (Кляйн М. «Роль школы в либиди

нозном развитии ребенка», 1923).

1925 Мастурбационные фантазии (Кляйн М. «К вопросу о психоге

незе тиков», 1925).

1948 Инстинкт и фантазия (Айзекс С. «Природа и функция фанта

зии», 1948).

дея фантазии как бессознательной деятельности присутствует у

Кляйн с самого начала ее работы. Проявляя интерес к содержанию

Итревоги, она с необходимостью вывела игру фантазий на первый план.

Значимость фантазии в системе взглядов Кляйн подкрепили два фактора.

(1) Исключительная склонность детей к продуцированию фантазий в игре

и в особенности их отмеченное беспокойством конструирование сексуаль

ных теорий о взаимоотношениях между их собственными органами и меж

ду родителями [см. 3. АГРЕССИЯ]. Кляйн поразила эта форма нарративного

А. Основные статьи

объектного мышления, и она оспорила теорию первичного нарциссизма.

Ференци (Ferenczi, 1921) усматривал в физиологическом симптоме тика

клиническое свидетельство первичного нарциссизма. Двигательная актив

ность при тике, с его точки зрения, является просто разрядкой психической

энергии. В отличие от Ференци, Кляйн (Klein, 1925) стремилась показать, что даже этот типичный образец безобъектного импульса сопровождается

подспудными фантазиями в бессознательной части детской психики

[см. НАРЦИССИЗМ].

(2) Поразительный эффект, который интерпретация оказывает на проду

цирование фантазий [см. 1. ТЕХНИКА]. Кляйн ошеломил размах фанта

зий, возникающих после снятия торможения, но она обладала достаточной

проницательностью, чтобы понять: высвобождение фантазии и ослабление

напряжения при переходе к более позитивной установке по отношению

к аналитику являются ключевыми терапевтическими показателями и пред

ставляют собой важный признак выздоравливающей психики. Базовая

клиническая значимость бессознательной фантазии оставалась неоспори

мой в ходе всего развития кляйнианского подхода.

Однако понимание ее теоретической значимости происходило в не

сколько этапов: (I) фантазийная деятельность на прегенитальных фазах и, фактически, с рождения; (II) фантазия как психическая репрезентация

биологических инстинктов; (III) бессознательная фантазия и защиты; (IV) отход от классической фрейдовской теории фантазии (фантазия и ре

альность); и (V) роль бессознательной фантазии в развитии ребенка.

I. РАННЯЯ ФАНТАЗИЙНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. В подтверждение

статьи Фрейда (Freud, 1914) о нарциссизме, Абрахам (Abraham, 1921) и Фе

ренци (Ferenczi, 1921) описали психоаналитические случаи лечения тика, в которых никакой сексуальный объект не был связан с двигательной раз

рядкой. Тик таким образом оказывался простым заместителем мастурба

ции. Либидинозные импульсы всего лишь получают разрядку и удовлетво

рение. Было подтверждено представление о фазе первичного нарциссизма

или аутоэротизма, в которой не устанавливается никакое отношение с объ

ектами.

Кляйн была поражена формой нарративного объектного мышления, выявленной в массиве фантазийной продукции, выявленной с помощью но

вой игровой техники, и оспорила теорию первичного нарциссизма. Кляйн

продемонстрировала, что даже тик, очевидный образец безобъектного им

пульса, сопровождается подспудными фантазиями в бессознательной части

детской психики (Klein, 1925). Кляйн обнаружила, что может интерпрети

ровать фантазийную деятельность, символически представленную тиком: фантазии делания чегото с объектами или пассивные фантазии о чемто, что

происходит с субъектом. Эти фантазии, сопровождающиеся непроизвольным

2. Бессознательная фантазия

действием тика, были описаны как мастурбационные фантазии [см. МАС

ТУРБАЦИОННЫЕ ФАНТАЗИИ] и считались бессознательными, хотя сам

термин «бессознательная фантазия» кажется почти противоречием. О подоб

ных фантазиях (в литературе обозначаемых написанием через “ph” —

“phantasy”, а не через “f” — “fantasy”) свидетельствуют их дериваты того или

иного вида, так же, как и о самом бессознательном. Их существование уста

навливают путем заключений на основании клинических данных.

Прегенитальные фантазии. Уверенности здесь прибавил тот факт, что у

детей, анализируемых Кляйн, были оральные и анальные фантазии о по

ловом акте. Фрейдовская теория первичного нарциссизма, согласно кото

рой до генитальной фазы не существует истинных других (объектов), не объясняла подобные прегенитальные фантазии. Эти фантазии, выража

ющие ужасающие садистические импульсы, исходящие из прегенитальных

источников, свидетельствуют против теории первичного нарциссизма.

II. ИНСТИНКТ И БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ ФАНТАЗИЯ. Отчетли

вей всего со стороны Кляйнианской группы сформулировала понятие бес

сознательной фантазии С. Айзекс в 1943 году, в статье, целью которой было

изложение противоречий между взглядами Кляйн и венских психоаналити

ков классического направления. Суть своей статьи Айзекс выразила так:

«Фантазия является первичным содержанием бессознательных психических

процессов» (Isaacs, 1948, p. 82). Из этой идеи следует, что вся психическая

деятельность осуществляется на основании представленных в фантазии от

ношений с объектами, в том числе деятельность восприятия, представлен

ная в фантазии как конкретная инкорпорация посредством аппарата воспри

ятия, и мышление, в котором мысли представлены как объекты [см. БИОН].

Бессознательная фантазия, будучи психической репрезентацией инстинктив

ных импульсов, является ближайшим биологической природе человека пси

хологическим явлением.

Первичные фантазии. Врожденные, инстинктивного происхождения фан

тазии исходно бессознательны. Они содержат в себе знание о соске и рте, от рождения заложенное в младенце, чтобы он был способен сосать.

Айзекс так отвечает на обычное возражение, выдвигаемое против данно

го постулата:

«Иногда полагают, что бессознательные фантазии, например фан

тазии “разрывания на части”, не возникают в психике ребенка, прежде чем он обретет осознаваемое знание о том, что разрывание

человека на части означает убийство этого человека. Такое мнение

несостоятельно. В нем не учитывается тот факт, что подобное зна

ние внутренне присуще телесным импульсам как проводник

А. Основные статьи

инстинкта, присуще цели инстинкта — возбуждению органа, т. е. в

данном случае рта» (Isaacs, 1948, pp. 93–94) [см. ВРОЖДЕННОЕ

ЗНАНИЕ].

Соматические источники. Бессознательное состоит из отношений с объ

ектами. Бессознательная фантазия — это вера в деятельность конкретно

ощущаемых «внутренних» объектов [см. 5. ВНУТРЕННИЕ ОБЪЕКТЫ].

Эту концепцию нелегко понять. Соматическое ощущение влечет за собой

психическое переживание, интерпретируемое как взаимоотношение с объ

ектом, который стремится причинить данное ощущение и к которому

субъект испытывает любовь или ненависть в соответствии с тем, благо

желателен или злонамерен объект (т. е. возникает ли ощущение приятное

или неприятное). Так, неприятное ощущение психически репрезентиру

ется как взаимоотношение с «плохим» объектом, стремящимся причинить

субъекту боль и нанести ущерб. Например, голодный ребенок испытыва

ет неприятные ощущения голода в желудке. Психической репрезентаци

ей этого становится ощущение ребенком реального и конкретного злона

меренно настроенного объекта в его животе, желающего причинить ему

дискомфортное ощущение голода. Когда мы говорим: «меня гложет го

лод», — мы возвращаемся к этой примитивной анимистической и конкрет

ной форме переживания, хотя и не теряем своего знания о том, что голод

какимто образом соотносится с нашей физиологией. У ребенка нет по

добного сложного знания, он погружен в примитивные интерпретации

своей реальности [см. ВНУТРЕННЯЯ РЕАЛЬНОСТЬ]. И наоборот, ког

да младенца кормят, он воспринимает объект, который мы можем иден

тифицировать как мать или ее молоко, но сам младенец идентифицирует

его как объект в своем животе, благожелательно стремящийся доставить

ему приятные ощущения. После кормления весь комплекс ощущений

создает блаженную фантазию, что в животе обитает чудесный благоже

лательный объект.

Рефлексы и фантазии. Мы видим, что уже в первые минуты жизни младе

нец поворачивает голову и совершает сосательные движения, если мы ка

саемся его щеки, и можем считать это биологическим достоянием — про

явлением инстинкта и, вероятно, рефлексом, основанным на ранних

нейронных связях в его маленькой нервной системе. Однако можно задать

вопрос, переживает ли ребенок это событие так, будто оно происходит с ко

жей его щеки, губами и объектом, вступающим с ними в контакт. Если да, какого рода ощущения у него возникают? Таким образом, биологическое

и психологическое объединены в этом событии, хотя концептуально они

различимы. Айзекс описывает этот опыт как «единое нерасчленимое пере

живание сосания и фантазирования» (Isaacs, 1948, p. 92n).

Нарастание у ребенка гнева и страха при неудовлетворенном голоде

обусловливается, разумеется, инстинктивными реакциями, но сам ребенок

2. Бессознательная фантазия

переживает это посвоему, как возрастающую угрозу со стороны все более

враждебного преследователя, которому удается атаковать его живот и при

чинять все более сильную боль. Это пугающая ситуация, и дети, повиди

мому, способны испытывать страх и гнев с самого рождения. Именно вера

в то, что внутри живота находится нечто, злонамеренно пытающееся при

чинить ущерб и разрушение, является содержанием гнева. Эти страшные

фантазии ближе всего подходят к прямому проявлению инстинкта смер

ти, отклоненному в таком переживании на объект [см. ИНСТИНКТ

СМЕРТИ].

III.

БЕССОЗНАТЕЛЬНЫЕ ФАНТАЗИИ И ЗАЩИТЫ

Продуцируемые фантазии. С самого рождения младенец постоянно стал

кивается с ситуациями, когда он боится получить повреждения со сторо

ны чегото, находящегося внутри него. В результате он будет пытаться

предпринимать какието меры, чтобы избежать этих повреждений и та

ких ситуаций. Он может сделать не так уж много и в основном зависит от

своей матери, которая облегчает ситуацию, представляя себя в качестве

столь же фантастического «хорошего» объекта [см. 5. ВНУТРЕННИЕ

ОБЪЕКТЫ]. Однако ребенок может начать фантазировать и фантазии

могут функционировать как защиты [см. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЗА

ЩИТА; 9. ПРИМИТИВНЫЕ ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ]. Сигал

(Segal, 1964) указывала, что фантазия является не только психической ре

презентацией инстинкта, но и может вырабатываться с целью репрезен

тации защитных действий против тревоги [см. 8. РАННИЕ СИТУАЦИИ

ТРЕВОГИ]. Бессознательная фантазия младенца связана с телесными

ощущениями, но посредством телесных ощущений и манипуляций с ними

ребенок может начать стимулировать трансформацию своего фантазий

ного мира к более приемлемым ситуациям. Экстернализация «плохого»

объекта [см. ПРОЕКЦИЯ] и интернализация «хорошего» объекта [см.

ИНТРОЕКЦИЯ] являются прототипическими защитными механизмами

и относятся к процессам, где материальные субстанции преодолевают

границы Эго. Например, исторжение экскрементов вызывает ощущения

в анусе и уретре, которые интерпретируются как объекты, выходящие из

внутреннего мира во внешний. Позднее фантазии перестают быть столь

непосредственно связанными с телесными ощущениями, когда — с пере

ходом к депрессивной позиции — внутренний мир оказывается населен

ным более символическими, а не конкретными актуальными объектами

[см. 10. ДЕПРЕССИВНАЯ ПОЗИЦИЯ]. Однако остатки примитивных

конкретных объектов выживают и время от времени переживаются как

соматизации и психосоматические состояния. Тревога все еще выражается

и даже переживается как «дрожь в животе» [букв. «бабочки в животе». –

Примеч. перев. ], а печаль — как «комок в горле».

А. Основные статьи

Возникает весьма сложная структура, в которой первичные инстинк

тивные импульсы и защитные механизмы представлены подобными фан

тазиями в бессознательном [см. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА; 9. ПРИМИТИВНЫЕ ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ].

IV. БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ ФАНТАЗИЯ И ФРЕЙДОВСКАЯ

ТЕОРИЯ ФАНТАЗИИ. Фрейд понимал описанное ранее галлюци

наторное исполнение желаний как психическую деятельность младенца

в состоянии фрустрации. Кляйн это понимание модифицировала и заяви

ла, что данное явление постоянно сопровождает всякую деятельность ре

бенка. Таким образом, кляйновская теория бессознательной фантазии ра

дикально расширяет теорию Фрейда, или — как язвительно заметил Гловер

(Glover, 1945) — ее ниспровергает. Фрейд считал, что, когда инстинктив

ные импульсы не находят прямого удовлетворения, замещением удовлетво

рения служат фантазии. При нарастании фрустрации и напряжения энер

гия разряжается обратно в направлении памяти и аппарата восприятия, а не

в мышечную разрядку и действие. Поэтому фантазия вступает в силу только

тогда, когда удовлетворение не достигается, — этот подход гораздо более

ограничен, чем подход Кляйн.

Почти с самого начала своей работы Кляйн описывала чрезвычайно яр

кую фантазийную жизнь, сопровождающую, тем не менее, ориентированное

на реальность поведение. Символические элементы игры и разыгрывание

выражали все типы отношений между всеми типами объектов и людьми:

«Когда Фриц писал, линейки в тетради означали для него дороги, а буквы ехали по ним на мотоциклах — на ручке. Например, “i” и “е”

ездили вместе на мотоцикле, которым обычно управляла “i”, и они

любили друг друга с нежностью, в реальном мире неслыханной.

Поскольку они всегда ездили вместе, они стали очень похожими, так что между ними почти не было разницы, ведь начало и конец

у буквы “i” и у буквы “е” одинаковые, только в середине у “i” штри

шок, а у “е” — дырочка» (Klein, 1923, p. 64).

Эти фантазии о мужских и женских гениталиях, соединенных в любви, являются всего лишь частью опыта пребывания в школе. Конечно, особо

страшные фантазии могут вести к нарушениям в обучении. Описывая один

случай, Айзекс (Isaacs, 1943b) подчеркивает, «сколь плотно переплетают

ся внешняя и внутренняя реальность в симптомах, истории развития и ре

акциях в анализе» (p. 31). Придерживаясь своего представления о бессоз

нательной фантазии, Кляйн и ее последователи утверждали, что признают

фрейдовскую концепцию бессознательного, дополняя и развивая ее.

Бессознательные фантазии повсеместны и представляют собой совер

шенно отдельную категорию событий. Различие в подходах к фантазии

2. Бессознательная фантазия

радикально, и каждый аналитик вынужден определиться в этом вопросе.

С одной стороны, существует точка зрения традиционного психоанали

за, где есть либо реальность, либо фантазия; с другой стороны, существу

ет подход, согласно которому бессознательная фантазия сопровождает

весь опыт реальности. Вся деятельность и Кляйн, и ее коллег связана с ис

следованием того, как внутренняя бессознательная фантазия проникает

во внешний мир и наделяет смыслом происходящие в нем «реальные со

бытия»; но также и того, как внешний мир порождает смысл в форме бес

сознательных фантазий.

Фрейдовская теория соблазнения. Теория соблазнения была попыткой при

дать анормальности психологического невроза физиологическую форму

(Freud, 1896). Детская травма причиняла физическую травму участку эле

ктрических цепей мозга, с последующим накоплением напряжения. Заме

нив эту теорию другой, в которой причиной травмы было воображаемое

(искаженное) событие, Фрейд ввел понятие бессознательной фантазии.

Травмой, приводящей к расстройству, стала детская фантазия о соблазне

нии, а не реальное материальное событие, произошедшее с телом ребенка.

(Идея Фрейда о некоем физическом вмешательстве в электрические цепи

мозга продолжила свое существование в сфере общей психиатрии в форме

электрических и других физических лечебных мер даже после того, как

психоанализ от нее отказался (Caper, 1986). )

Фантазия или реальность. Недавняя дискуссия, начатая Мэссоном (Masson, 1984), основывается на утверждении, что Фрейд на самом деле рано оставил

свою теорию физического соблазнения, приводящего к неврологической

травме. Здесь предполагается, что «реальное событие» необходимо спасти

от забвения. Поэтому дилемма «или — или» (реальное соблазнение или фан

тазия), исходно выражавшая конфликт между физиологией и психологией, перешла на конфликт между внешней реальностью и внутренним миром

(фактически это противопоставление социологии и психологии) [см. ПРО

БЛЕМА ДУША—ТЕЛО; СУБЪЕКТИВНОСТЬ] в сопровождении идеи

о тонкой интерпретации внешнего и внутреннего миров.

V. БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ ФАНТАЗИЯ И РАЗВИТИЕ. Еще одна

обескураживающая проблема заключается в том, что определенные механиз

мы, особенно интроекция и идентификация, приводят к наращиванию в Эго

новых навыков и свойств. Как и все остальные психические процессы, такие

интроекции и идентификации также репрезентируются фантазиями (инкор

порацией и ассимиляцией) лежащими в основании защитных механизмов

и примитивных оральных импульсов. Таким образом, бессознательные фан

тазии об инкорпорации или исторжении оказывают влияние на пережива

ние того, что содержит субъект, с чем идентифицируется и на что действи

А. Основные статьи

тельно становится похожим. В этом смысле фантазия ощущается как акту

альная реальность и по сути ее последствия вполне реальны. Бессознатель

ная фантазия в этом смысле всемогуща [см. ВСЕМОГУЩЕСТВО].

Философская проблема того, как биологическое существо может транс

формироваться из мира телесных удовольствий и нужд в мир символичес

ких удовлетворений и смыслов, остается нерешенной [см. ПРОБЛЕМА

ДУША—ТЕЛО]. Ключевое положение бессознательной фантазии на гра

нице между физиологическим инстинктом и психологической репрезента

цией заставила кляйнианцев стремиться к лучшему пониманию символов

в их клинической работе [см. ОБРАЗОВАНИЕ СИМВОЛОВ]. Фантазии

о телесном содержимом символизируют актуальные первичные телесные

ощущения. Позднее ребенок входит в социальный мир символов, где фан

тазии составлены из нетелесных и нематериальных объектов [см. ОБРА

ЗОВАНИЕ СИМВОЛОВ]. Движение от переживаемого конкретно объек

та, который сконструирован в бессознательной фантазии, к нефизическому

символическому объекту — это большой шаг в развитии; он представляет

собой расставание с идиосинкратическими и врожденными формами репре

зентации посредством бессознательной фантазии и инвестирование смыс

лов в предлагаемые социумом объекты (символы).

Это движение включает в себя и другую перемену: переход от всемо

гущества фантазии к признанию объекта как отдельного и отличного от то

го, что он символизирует (Segal, 1957) [см. СИМВОЛИЧЕСКОЕ РАВЕН

СТВО].

Сюзен Айзекс, с ее прекрасной академической подготовкой и выдаю

щейся способностью к интеллектуальному спору, обратилась к исследова

нию природы бессознательной фантазии. Она показала, что концепция

фантазии дает возможность совершенно поновому посмотреть на приро

ду психики — как на малое сообщество отношений с объектами. Будучи

тесно связанной с биологической природой человека, бессознательная фан

тазия представляет собой доступный для клинического использования мост

к проблеме душа — тело [см. ПРОБЛЕМА ДУША—ТЕЛО].

ДИСКУССИИ О ПРОТИВОРЕЧИЯХ 1943–1944 гг. Ни одна тема не

потребовала столько времени — и не вызвала таких волнений — в ходе Дис

куссий о противоречиях в Британском психоаналитическом обществе, как

тема бессознательной фантазии [см. ДИСКУССИИ О ПРОТИВОРЕЧИ

ЯХ]. Первый раунд, состоящий из пяти дискуссий, был откликом на доклад

Сюзен Айзекс «Природа и функция фантазии» (опубликован позднее, Isaacs, 1948). В нем содержалось ясное изложение концепции, хорошо под

крепленное цитатами из Фрейда и некоторыми интересными комментари

ями, почерпнутыми из последних работ Анны Фрейд, в которых, как утвер

ждалось, произошло явное сближение с позицией Кляйн по сравнению

с дискуссией о детском анализе (1926–1927).

2. Бессознательная фантазия

В этой напряженной эмоциональной атмосфере был поставлен ряд

вопросов, которые можно разделить на семь групп: (1) метод заключений; (2) первичный нарциссизм; (3) сложность психических процессов на первом

году жизни; (4) вторичный процесс; (5) путаница в терминах; (6) понятия

и фантазии; (7) регрессия.

(1) Метод заключений. Один из аргументов против позиции Кляйн был та

ким: не существует метода исследований или проверки существования

фантазий на первом году жизни — то есть с самого начала жизни, как счи

тала Кляйн (Waelder, 1937). Айзекс привела детальный обзор имевшихся

на тот момент психологических исследований, относящихся к первому году

жизни, особо подчеркнув работу Мидлмора (Middlemore, 1941). По мнению

Айзекс, эти исследования показывают, что признаки тревоги и дистресса

у новорожденного более разнообразны и встречаются чаще, чем признаки

наслаждения и удовлетворенности. Последние возникают только после

кормления. Айзекс утверждала, что это соотношение меняется после тре

тьегочетвертого месяца жизни, указывая на переход от параноидной фазы

к депрессивной позиции по мере усиления любви к объекту. Эти наблюде

ния были оспорены: (i) соотношение моментов тревоги и моментов удов

летворенности установлены неправильно: поскольку кормление занимает

много времени в ходе первых месяцев жизни, периоды удовлетворенности

превосходят периоды тревоги; (ii) прямые наблюдения за эмоциональны

ми состояниями младенцев не могут подкрепляться психоанализом, кото

рый применим только к детям гораздо более старшего возраста. Айзекс

отвечала (в развернутом виде ее ответ был опубликован в 1948 году), что

всякое научное знание добывается путем умозаключений и что такой ме

тод вполне успешно применялся Фрейдом при описании детского разви

тия. Айзекс считала, что психоаналитические выводы можно и нужно про

верять с помощью непосредственного наблюдения за младенцами.

Но это не устранило серьезных сомнений относительно метода, на ос

новании которого кляйнианцы выводят свои теории, и подозрений, что сам

метод глубокой интерпретации индуцирует ложные феномены при наблю

дении.

(2) Первичный нарциссизм. По мнению ортодоксальных аналитиков, пер

вые годы жизни отданы аутоэротическому и нарциссическому удовлетво

рению, при котором любой объект является лишь инструментом инстинк

тивной разрядки. Есть только «удовольствие без значения». Объектная

любовь не возникает в возрасте до трехпяти лет, и только тогда могут по

явиться фантазии об отношениях с объектами: «Фантазия как следствие ин

стинкта в сфере воображения занимает место сенсорного следствия (боли

и удовольствия)» (A. Freud, 1943). Этот подход в ортодоксальной манере

выводится из идеи Фрейда о том, что младенец может оценивать лишь

А. Основные статьи

качественную характеристику ощущения, удовольствие или боль, и не спо

собен воображать источники боли или удовольствия. Барбара Лантос

(Lantos, 1943) оспорила приводимые Айзекс доказательства действия бес

сознательной фантазии на первом году жизни:

«То, что младенец способен узнавать людей, что он воспринимает их

приближение или удаление, боится утратить их и реагирует соответ

ственно, связано, на наш взгляд, с развитием сенсорного и психиче

ского аппарата и не предполагает существования фантазий».

Видимо, спор здесь разворачивался вокруг различения, с одной стороны, регистрации объектов на основании лишь восприятия и памяти, и, с дру

гой стороны, способности осознавать желаемые действия объектов или

с объектами. Затем эта проблема превратилась в обсуждение того, в каком

возрасте ребенок начинает устанавливать связи между такими восприни

маемыми и запоминаемыми образами и эмоциональным распознаванием их

как любимых или ненавидимых источников удовольствия или боли.

(3) Сложность психических процессов на первом году жизни. Острую по

лемику вызвал вопрос о возрасте, в котором начинает действовать такая

сложная функция, как фантазирование.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒