Копирова ть и распространять строго запрещено! 7 страница

Она продолжала читать, и когда дошла до списка сил Аида, ее глаза расширились, и она не могла сказать, была ли она больше напугана или благоговела перед ним.

Аид обладал многими способностями, но его основными и самыми мощными были некромантия, включая реинкарнацию, воскрешение, переселение душ, чувство смерти и души, извлечение душ. Из-за того, что он владел земным миром, он также мог манипулировать землей и ее элементами и обладал способностью извлекать драгоценные металлы и драгоценные камни из земли.

– Реально богатый.

Дополнительные способности включали в себя обаяние—способность подчинять смертных и низших богов своей воле, а также невидимость.

Невидимость?

Это заставило Персефону очень нервничать. Ей придется взять с бога обещание, что он никогда не будет использовать эту силу с ней.

Она перевернула страницу и нашла информацию о символах Аида и Подземном мире.

Нарциссы посвящены Повелителю Мертвых. Цветок, часто белого, желтого или оранжевого цвета, имеет короткую чашевидную корону и в изобилии растет в Подземном мире. Они являются символом возрождения. Говорят, что Аид выбрал цветок, чтобы дать душам надежду на то, что произойдет, когда они перевоплотятся.

Персефона откинулась на спинку стула. Этот бог не был похож на того бога, которого она встретила несколько дней назад. Тот бог обрушил надежду на смертных в виде богатства. Создал игру из боли. Тот, кто описан в этом отрывке, звучал сострадательно и по-доброму. Ей было интересно, что произошло с тех пор, как Аид выбрал свой символ.

«Я добился успеха», - сказал он.

Но что это значит?

Персефона решила, что у нее есть еще вопросы к Аиду.

Когда она закончила читать отрывок о Подземном мире, Персефона составила список цветов, упомянутых в тексте—асфодели, аконит, полиантус, нарциссы, —а затем нашла книгу о сортах растений, которую она использовала для тщательных заметок, не забывая включать, как ухаживать за каждым цветком и деревом, морщась, когда инструкции требовали прямого солнечного света. Будет ли достаточно приглушенного неба Аида? Если бы она была ее матерью, свет не имел бы значения. Она могла заставить розу расти в снежную бурю.

С другой стороны, если бы она была ее матерью, в Подземном мире уже рос бы сад.

Когда Персефона закончила, она отнесла свой список в цветочный магазин и попросила семена. Когда клерк—пожилой мужчина с растрепанными редкими волосами и длинной белой бородой-подошел к нарциссу, он посмотрел на нее и сказал: – Мы не носим здесь символ Аида.

– Почему бы и нет? - спросила она с любопытством.

– Моя дорогая, немногие призывают имя Короля Мертвых, и когда они это делают, они поворачивают головы.

– Похоже, у тебя нет желания присоединиться к мертвым в Асфоделе, - сказала она.

Лавочник побледнел, и Персефона ушла с несколькими дополнительными цветами, парой перчаток и маленькой лопатой. Она надеялась, что перчатки не дадут ее прикосновению убить семена, прежде чем она закопает их в землю.

Вскоре после того, как она вышла из магазина, она оказалась на улице Невернайт третий день подряд. Было достаточно рано, чтобы никто не ждал снаружи, чтобы войти в клуб. Когда она приблизилась, двери открылись, и как только она оказалась внутри, она глубоко вздохнула и щелкнула пальцами, как показал ей Аид. Мир вокруг нее изменился, и она оказалась в Подземном мире, в том самом месте, где Аид поцеловал ее.

На несколько мгновений у нее закружилась голова. Она никогда не телепортировалась сама, всегда используя заимствованную магию. На этот раз магия Аида прилипла к ее коже. Она была незнакомой, но приятной, и задержалась на ее языке, гладкая и насыщенная, как его поцелуй. Она покраснела при этом воспоминании и быстро обратила свое внимание на бесплодную землю у своих ног и составила план того, как будет сажать.

Она начинала у стены и сначала сажала аконит, самый высокий цветок, который расцветал пурпуром. Затем перешла на асфодель, который расцветет белым. Следующим был полиантус, который вырастет красными гроздьями. Как только у нее появился план, она опустилась на колени и начала копать. Она положила первое семя в землю и покрыла его тонкой почвой.

Один готов.

Осталось еще несколько.

Персефона работала до тех пор, пока у нее не заболели руки и колени. Пот выступил у нее на лбу, и она вытерла его тыльной стороной ладони. Закончив, она села на корточки и оглядела свою работу. Она не могла точно описать, что чувствовала, глядя на сероватый земельный участок, за исключением того, что что-то темное и тревожное проникло в ее мысли.

Что, если она не сможет этого сделать? Что, если она не выполнит условия этого контракта? Неужели она действительно застрянет здесь, в Подземном мире, навсегда? Будет ли ее мама, могущественная богиня по праву, бороться за ее свободу, когда узнает, что натворила Персефона?

Она отбросила эти мысли в сторону. Это должно было сработать. Она, возможно, и не смогла бы вырастить сад с помощью магии, но ничто не мешало ей попробовать это смертным способом... кроме ее смертельного прикосновения. Ей придется подождать несколько недель, чтобы выяснить, работают ли перчатки.

Она взяла лейку, которую купила в цветочном магазине, и огляделась. Поблизости должно быть место, чтобы заполнить ёмкость.. Ее взгляд упал на садовую стену. Это могло бы дать ей достаточную высоту, чтобы найти фонтан или реку.

Осторожно, чтобы не потревожить только что посаженные семена, она сумела взобраться на стену. Как и все остальное, что принадлежало Аиду, оно было обсидиановым и почти напоминало извержение вулкана. Она осторожно двигалась по неровным краям, упав только один раз, но поймала себя, порезав ладонь.

Она зашипела от резкой боли, сжимая пальцы в липкой крови, и, наконец, добралась до верха стены

Персефона мельком видела Подземный мир вчера, и все же ему все еще удавалось удивлять ее. За стеной было поле высокой зеленой травы. Оно тянулось, казалось, на мили, прежде чем закончиться в лесу кипарисов. Сквозь высокую траву пробивалась широкая и стремительная река. С такого расстояния она не могла разглядеть цвет воды, но знала, что она не чёрная, как река Стикс. Она знала, что в Подземном Мире есть несколько рек, но была слишком незнакома с его географией, чтобы даже предположить, какая из них может быть за полем.

Впрочем, это не имело значения—вода есть вода.

Персефона слезла со стены и пошла через поле с лейкой в руке. Высокая трава царапала ее голые руки и ноги. К траве примешивались странные оранжевые полевые цветы, которых она никогда раньше не видела. Время от времени ветер шевелил воздух. Пахло огнем, вроде бы не было неприятно, это было напоминанием о том, что, хотя она была окружена красотой, она все еще была в Подземном мире.

Пробираясь по траве, она наткнулась на ярко-красный мяч.

Странно, подумала Персефона. Это был мяч больше обычного, размером почти с ее голову, она наклонилась, чтобы поднять его и услышала низкое рычание. Когда она подняла голову, на нее уставилась пара черных глаз.

Она вскрикнула и отшатнулась с мячом в руке. Один... нет, три черных добермана стояли перед ней. Затем она заметила, что их взгляды были сосредоточены на красном мяче, который она держала в руке. Их рычание перешло в скулёж, чем дольше она держала его.

– О, - сказала она, глядя на мяч. – Хотите поиграть в мячик?

Три собаки сидели, вытянувшись во весь рост, высунув языки из пасти. Это были мощные животные с гладкой темной шерстью и коротко остриженными ушами.

Персефона бросила мяч, и троица бросились бежать. Она рассмеялась, наблюдая, как они падают друг на друга, спеша словить мяч. Вскоре они вернулись с мячом. Собака бросила его к ее ногам, и все трое послушно сели, ожидая, когда она бросит его снова. Ей было интересно, кто их обучал.

Она снова бросила мяч и продолжала, пока не достигла реки. В отличие от Стикса, вода в этой реке была чистой и текла по камням, похожим на лунные камни. Это было прекрасно, но как только она потянулась за водой, чья-то рука схватила ее за плечо и потянула назад.

— Нет!

Персефона упала и посмотрела в лицо богини.

– Не черпай воду из Леты, - сказала она. Несмотря на приказ, ее голос был теплым. У богини были длинные черные волосы, половина которых была зачесана назад, а остальные падали ей на плечи, ниже талии. Она была одета в античную одежду—малиновый пеплос и черный плащ. На висках у нее торчали короткие черные рога, и она носила золотую корону. У нее было красивое, но строгое лицо—изогнутые брови подчеркивали миндалевидные глаза, посаженные на квадратном лице.

Позади нее стояли три добермана.

– Ты богиня, - сказала Персефона, поднимаясь на ноги, и женщина улыбнулась.

– Геката, - сказала она, склонив голову.

Персефона многое знала о Гекате благодаря Лексе. Она была Богиней Колдовства и Магии. Она также была одной из немногих богинь, которыми Деметра действительно восхищалась. Возможно, это как-то связано с тем, что она не была Олимпийкой. В любом случае, Геката была известна как защитница женщин и угнетенных—по-своему воспитательница, хотя и предпочитала одиночество.

– Я..

– Персефона, - сказала она, улыбаясь. – Я ждала встречи с тобой.

– Правда?

– О да, - и затем она рассмеялась, отчего, казалось, засияла. – С тех пор, как ты попала в Стикс и подняла шум вокруг лорда Аида.

Персефона покраснела.

– Не хотела тебя напугать, но уверена, ты уже поняла, что реки Подземного мира опасны даже для богини, - объяснила Геката. – Леты украдут твои воспоминания. Аид должен был сказать тебе это. Я отругаю его позже.

Персефона рассмеялась при мысли о том, как Геката ругает Аида. – Можно мне посмотреть?

– О, мне бы пришло в голову сделать ему выговор в твоём присутствии, моя дорогая.

Они улыбнулись друг другу, а затем Персефона сказала: – Хм, ты случайной не знаешь, где я могу найти немного воды? Я только что посадила сад.

– Пошли, - сказала она и, повернувшись, подняла большой красный мяч и бросила его. Три собаки побежали по траве.

– Вижу, ты познакомилась с собаками Аида.

– Это его?

– О да. Он любит животных. У него есть три собаки, Цербер, Тифон и Ортрус, и четыре лошади, Орфней, Этон, Никтей и Аластор.

Геката повела Персефону к фонтану, спрятанному глубоко в садах Аида.

Наполняя лейку, она спросила: – Ты здесь живешь?

– Я живу во многих местах, - сказала она. – Но это мое любимое.

– В самом деле? - Персефону это удивило.

– Да, - Геката улыбнулась и посмотрела на пейзаж. – Мне здесь нравится. Души и потерянные, они-моя любовь, и Аид был достаточно добр, чтобы дать мне коттедж.

– Здесь гораздо красивее, чем я ожидала, - сказала Персефона.

– Это для всех, кто приходит сюда, - улыбнулась Геката. – Давай польём твой сад, хорошо?

Геката и Персефона вернулись в сад и полили семена. Геката указала на несколько маркеров, которые Персефона использовала, чтобы вспомнить, что и где она посадила. Богиня хотела знать цвета и названия. Когда она указала на анемон и спросила Персефону, почему она выбрала именно этот цветок, она ответила: – Аид носил его в своем костюме в ту ночь, когда мы познакомились.

Затем она покраснела, признавшись в чем-то настолько... личном.

Персефона собрала свои инструменты, и Геката показала ей, где хранить всё хранить—в маленькой нише рядом с дворцом.

После этого Геката повела Персефону на экскурсию по территории за обсидиановым домом Аида. Они шли по шиферной дорожке среди высоких побегов травы.

– Асфодель! - воскликнула Персефона, узнав цветы, смешанные в траве. У них были длинные стебли и белые шипы. Персефона любила их, и чем дальше они шли, тем больше их становилось.

– Да, мы близки к Асфодель, – сказала Геката.

Геката протянула руку, как бы останавливая Персефону от слишком большого продвижения вперед. Когда она посмотрела вниз, то увидела, что стоит на краю крутого каньона. Асфодель рос прямо до края склона, делая пропасть почти невидимой, когда они приближались.

Персефона не знала, чего ожидать от Асфодель, она всегда думала о смерти как о своего рода бесцельном существовании—времени, когда души занимают пространство, но не имеют цели. Однако на дне этого каньона была жизнь.

Зеленое поле простиралось на мили, окруженное пологими холмами вдалеке. По изумрудной равнине было разбросано несколько небольших домов. Она с удивлением заметила, что все они казались немного разными—некоторые были сделаны из дерева, а другие из обсидианового кирпича. Из некоторых труб поднимался дым, в нескольких оконных коробках цвели цветы, а окна освещал теплый свет. Широкая дорожка прорезала прямо через центр поля, и была заполнена душами и разноцветными палатками.

– Они что-то празднуют? - спросила Персефона.

Геката улыбнулась. – Сегодня ярмарка. Не хочешь осмотреть окрестности?

– Очень, - ответила Персефона.

Геката взяла юную богиню за руку и телепортировалась, приземлившись на землю внутри долины.

Когда богиня подняла глаза, то увидела дворец Аида, возвышающийся к его приглушенному небу. Она поняла, что это было похоже на то, как Невернайт возвышался над смертными в земном мире. Выглядело одновременно красиво и зловеще, и Персефона задалась вопросом, какие чувства вызывал вид башни их Короля.

Тропинка, по которой они шли через Асфодель, была усеяна фонарями. Души удивлялись, выглядя такими же твердыми, как живые люди. Теперь, когда Персефона оказалась на уровне земли, она увидела, что разноцветные палатки были заполнены разнообразными товарами—яблоками и апельсинами, инжиром и гранатами. В других красиво вышитые шарфы и тканые одеяла.

– Ты озадачена? - спросила Геката.

– Я просто... откуда все это берется?

– Это сделано душами.

– Почему? - Персефона смутилась. Мертвым ничего из этого не нужно.

– Думаю, ты неправильно понимаешь, что значит быть мертвым, - сказала Геката. – Души все еще обладают чувствами и восприятием. Им приятно жить привычной жизнью.

– Леди Геката! - позвала душа.

Как только одна из душ заметила богиню, другие тоже заметили и приблизились. Они поклонились и пожали ей руку. Геката улыбнулась и тронула каждую душу. Она представила Персефону как Богиню Весны. При этом души казались смущенными.

– Мы не знаем Богиню Весны.

Конечно не знали—никто не знал.

До сих пор.

– Она дочь Богини Плодородия, - объяснила Геката. – Она будет проводить время с нами здесь, в Подземном мире.

Персефона покраснела. Она чувствовала себя обязанной объясниться, но что она скажет? Я вступила в игру с вашим господином, и он заключил со мной сделку, которую я должна выполнить? Она решила, что лучше промолчать.

Они с Гекатой долго гуляли, исследуя ярмарку. Души предлагали им все—прекрасный шелк и драгоценности, свежий хлеб и шоколад. Затем к Персефоне подбежала молодая девушка с маленьким белым цветком. Она держала его в своей бледной руке, с блестящими глазами, выглядя такой живой. Это было странное зрелище, и у Персефоны от него стало тяжело на сердце.

Взгляд Персефоны упал на цветок. Она заколебалась, потому что, если прикоснется к лепестку, он сморщится. Вместо этого она наклонилась и позволила душе вплести цветок в ее волосы. После этого еще несколько душ всех возрастов подошли к ней, чтобы предложить цветы.

К тому времени, как они с Гекатой покинули Асфодель, голову Персефоны украсила корона из цветов.

– Корона тебе идет.

– Это просто цветы.

– Принятие их от душ очень много значит, - сказала Геката.

Персефона и Геката продолжили путь к дворцу, и когда они поднялись на вершину холма, Персефона резко остановилась, обнаружив Аида на поляне. Он был без рубашки и точеный, пот блестел на его четко очерченной спине и бицепсах. Его рука была отведена назад, когда он приготовился бросить красный мяч, который три его собаки принесли ей ранее.

На мгновение она почувствовала панику, как будто вторглась или увидела что-то, чего не должна была-этот момент забвения, когда он был занят чем-то таким... смертным.

Это зажгло что-то внизу ее живота, трепет, который распространился на ее грудь.

Аид бросил мяч, его сила и мощь были очевидны в том, как невероятно далеко он зашел.

Собаки бросились наутек, и Аид рассмеялся, глубоко и громко. Она замерла. Смех был теплым, как его кожа, и отдавался эхом в ее груди.

Затем бог повернулся, и его глаза сразу же нашли Персефону, как будто его тянуло к ней. Ее глаза расширились, когда она увидела его. Его кожа была загорелой, и ее глаза скользили от его широких плеч к глубокому v-образному прессу. Он был прекрасен—произведение искусства, тщательно вылепленное. Когда ей удалось снова взглянуть на его лицо, она обнаружила, что Аид ухмыляется, и быстро отвела глаза, покраснев.

Геката шагнула вперед, как будто ее даже не смутило телосложение Аида.

– Ты же знаешь, что они никогда не ведут себя со мной хорошо после того, как ты их балуешь.

Аид усмехнулся. – Они становятся ленивыми под твоей опекой, Геката.

Затем его взгляд скользнул к Персефоне.

– Вижу, ты встретила Богиню Весны.

– Да, и ей очень повезло, что я это сделала. Как ты посмел не предупредить ее, чтобы она держалась подальше от Леты!

Глаза Аида расширились, и Персефона попыталась не улыбнуться тону Гекаты. Когда Богиня Колдовства закончила отчитывать Аида, его взгляд упал на Персефону. Она почувствовала, как покраснела под его пристальным взглядом.

– Кажется, я должен извиниться перед вами, леди Персефона.

Персефоне хотелось сказать ему, что он должен ей гораздо больше, но она не могла заставить свой рот работать. От того, как Аид посмотрел на нее, у нее перехватило дыхание. Она с трудом сглотнула и почувствовала облегчение, когда вдалеке раздался звук рога. Персефона наблюдала, как Геката и Аид повернулись в ту сторону. – Меня вызывают, - сказала она.

– Вызывают?

Геката улыбнулась. – Судьям нужен мой совет.

Персефона не поняла, а Геката ничего не объяснила. – Моя дорогая, позови в следующий раз, когда окажешься в Подземном мире. Мы вернемся в Асфодель.

– С удовольствием, - сказала Персефона.

С этими словами Геката исчезла, оставив ее наедине с Аидом

– Зачем Судьям понадобился совет Гекаты?

Аид склонил голову набок, словно пытаясь решить, стоит ли говорить ей правду.

– Геката-Владычица Тартара, - объяснил Аид, – И особенно хороша в определении наказаний для нечестивых.

Персефона вздрогнула. – Где находится Тартар?

– Я бы сказал тебе, если бы был уверен, что ты воспользуешься этим знанием, чтобы избежать этого.

Он устремил на нее свой темный взгляд.

– Думаю, тебе любопытно и горю желанием доказать, что я такой, каким меня считает мир, божество, которого следует бояться.

– Ты боишься, что я напишу о том, что увижу.

Он усмехнулся. – Страх - не то слово, милая

Она закатила глаза. – Конечно, ты ничего не боишься.

Аид потянулся, чтобы сорвать цветок с ее волос. – Тебе понравился Асфодель?

– Да, - сказала она, улыбаясь.

Она ничего не могла с собой поделать. Все были так добры.

– Твои души... они кажутся такими счастливыми.

– Удивлена?

– Ну, ты не совсем известен своей добротой, - сказала Персефона, а затем пожалела о резкости своих слов.

Аид сжал челюсти. – Я не известен своей добротой к смертным. Есть разница.

– Так вот почему ты играешь в игры с их жизнями?

Глаза Аида сузились, и она почувствовала, как между ними нарастает напряжение, словно беспокойные воды Стикса.

– Помнится, я советовал больше не задавать вопросов.

У Персефоны отвисла челюсть. – Ты же не серьезно.

– Серьёзен как мертвец.

– Но... как я узнаю тебя?

Он склонил голову набок с глупой ухмылкой на лице. – Хочешь узнать меня получше?

Она отвела взгляд, и ее щеки вспыхнули.

– Меня заставляют проводить здесь время, верно? Разве я не должна получше узнать своего надзирателя?

– Так драматично, - сказал он, но на мгновение замолчал, размышляя.

– О нет, - сказала Персефона.

Аид выглядел удивленным. – Что?

– Я знаю этот взгляд.

Он удивленно приподнял бровь. – Какой взгляд?

– Ну этот взгляд. Когда ты знаешь, чего хочешь.

Она чувствовала себя нелепо, говоря это вслух.

Его глаза потемнели, и он понизил голос. – Правда? - он сделал паузу. – Можешь догадаться, чего я хочу?

– Я не телепат.

– Жаль, - сказал он, затем добавил: - Если хочешь задавать вопросы, тогда предлагаю игру.

– Я больше на это не куплюсь.

– Никакого контракта, - сказал он. – Никаких одолжений, только ответы на вопросы—как ты хочешь.

Она вздернула подбородок и прищурилась. – Отлично. Но я сама выбираю игру.

Он не ожидал этого—и удивление отразилось на его лице. Он усмехнулся. – Очень хорошо, Богиня.

Глава IX

Камень, Ножницы, Бумага

– Эта игра звучит ужасно, - пожаловался Аид, стоя посреди своего кабинета—красивой комнаты с окнами от пола до потолка и большим обсидиановым камином. Он нашел рубашку, когда они вернулись во дворец, и Персефона была только рада, потому что его нагота отвлекла бы их во время игры.

– Это потому что ты ещё не играл. Звучит достаточно просто—камень бьет ножницы, ножницы бьют бумагу, а бумага бьет камень.

– Как именно бумага бьет камень?

– Бумага покрывает камень, - сказала Персефона.

Аид не оценил ее рассуждений, и богиня пожала плечами. – Почему туз-это подстановочная карта?

– Потому что таковы правила.

– Ну, таковы правила, что бумага покрывает камень, - сказала она. – Готов?

Они подняли руки, и Персефона не смогла удержаться от хихиканья. Наблюдение за Богом Мертвых, играющим в камень-ножницы-бумага, должно быть в списке желаний каждого смертного.

– Камень, ножницы, бумага, раз-два-три! - сказали они в унисон.

– Да! - взвизгнула Персефона. – Камень бьет ножницы!

Она изобразила, как разбивает кулаком ножницы Аида—бог выглядел смущенным.

– Черт побери. Я думал, ты выберешь бумагу.

– Почему?

– Потому что ты только что пела дифирамбы о бумаге.

– Только потому что ты спросил, почему бумага бьет камень. Это не покер, Аид, здесь обман не прокатит.

Он встретился с ней взглядом, его глаза горели. – Неужели?

Она отвела взгляд, глубоко вздохнув, прежде чем спросить:

– Ты сказал, что добился успехов со своими сделками. Расскажи мне о них.

Аид подошел к барной стойке в другом конце комнаты. Он налил себе виски и сел на черный кожаный диван.

– А что тут рассказывать? На протяжении многих лет я предлагал многим смертным один и тот же контракт—в обмен на деньги, славу, любовь—они должны отказаться от своего порока. Некоторые смертные сильнее других и побеждают свои слабости.

– Победа над болезнью-это не сила, Аид.

– Никто ничего не говорил о болезнях.

– Зависимость-это болезнь. Это невозможно вылечить. Этим нужно управлять.

– Это управляется, - возразил он.

– Как? Большим количеством контрактов?

– Это другой вопрос.

Она подняла руки, и они сыграли еще один раунд. Когда у неё вышел камень, а у него ножницы, она не праздновала, а требовала:

– Как, Аид?

– Я не прошу их отказаться от всего сразу. Это медленный процесс.

Они снова сыграли, и на этот раз Аид победил.

– Что бы ты сделала?

Она моргнула.

– Что?

– Что бы ты изменила, чтобы помочь им?

Ее рот слегка приоткрылся от его вопроса, затем она сказала:

– Во-первых, я не позволила бы смертному рисковать своей душой. Во-вторых, если ты собираешься заключить сделку, попроси их пойти на реабилитацию, если они наркоманы, еще лучше—заплати за это. Если бы у меня было все богатство в мире, как у тебя, я бы потратила его, помогая людям.

Он минуту изучал ее.

– А если у них случится рецидив?

– И что? Жизнь там трудна, Аид, и иногда жить в ней и есть само наказание. Смертным нужна надежда, а не угрозы наказания.

Между ними повисло молчание, затем Аид поднял руки—еще одна игра. На этот раз, когда Аид победил, он взял ее за запястье и притянул к себе. Он положил ее ладонь плашмя, его пальцы коснулись повязки, которую Геката помогла ей завязать.

— Что случилось?

Она хрипло рассмеялась и сказала:

– Это ничто по сравнению с ушибленными ребрами.

Лицо Аида посуровело, и он ничего не сказал.

Через мгновение он прижался поцелуем к ее ладони, и она почувствовала исцеляющее тепло его губ на своей коже. Это произошло так быстро, что она не успела отстраниться.

– Почему это тебя так беспокоит?

Она не была уверена, почему говорит шепотом. Предположила, что это потому, что все казалось таким интимным—то, как они сидели, лицом друг к другу на диване, наклонившись так близко, что она могла поцеловать его.

Вместо ответа он положил руку ей на лицо, и Персефона судорожно сглотнула. Если он поцелует ее сейчас, она не отвечает за то, что произойдет дальше.

Затем дверь в кабинет Аида открылась, и в комнату вошла Минфа. На ней было ярко-синее платье, которое облегало ее изгибы так, что могло разыграться воображение. Персефона была удивлена шоком ревности, который рикошетом пронзил ее, и у нее мелькнула мысль, что если бы она была хозяйкой Подземного мира, Минфа всегда носила бы водолазки и стучала, прежде чем войти в любую комнату.

Огненноволосая нимфа резко остановилась, увидев Персефону, сидящую рядом с Аидом, ее гнев был очевиден. Улыбка тронула губы Персефоны при мысли, что Минфа может ревновать.

Бог убрал руку от ее лица и раздраженно спросил: – Да, Минфа.

– Милорд, Харон потребовал вашего присутствия в тронном зале.

– Он сказал, почему?

– Он поймал незваного гостя.

Персефона выглядела смущенной.

– Незваный гость? Как? Разве они не тонут в Стикс?

– Если Харон поймал незваного гостя, то, скорее всего, он пытался проникнуть на его пароме, - сказал он.

Аид встал и протянул руку.

— Пойдем, ты будешь со мной.

Персефона взяла его за руку-движение, за которым Минфа наблюдала с огнем в глазах.

Она повернулась на каблуках и вышла из кабинета раньше них. Они последовали за ней по коридору в его тронный зал. Он был пещеристый с высокими потолками. Круглые стеклянные окна пропускали приглушенный свет. Черные флаги с изображениями золотых нарциссов стояли по обе стороны. Трон Аида стоял на пьедестале. Он был высечен и выглядел так, словно состоял из тысяч осколков разбитого и острого обсидиана.

У пьедестала стоял человек с кожей цвета мокко. Он был одет в белое и увенчан золотой короной. Его волосы были длинными, и две косы свисали на плечи, скрепленные золотом. Его темные глаза сначала остановились на Аиде, затем на ней.

Персефона хотела высвободить свою руку, но Аид только крепче сжал ее, ведя мимо Паромщика вверх по ступеням к своему трону. Аид махнул рукой, и рядом с его собственным троном материализовался трон поменьше. Персефона колебалась.

– Ты-богиня. Ты сядешь на трон, - сказал он, приглашая ее сесть. Только тогда он отпустил ее руку. Он занял свое место на троне. На мгновение ей показалось, что он может сбросить свои чары, но он этого не сделал.

– Харон, чему я обязан вмешательством? - спросил Аид

– Ты Харон? - спросила потрясенная Персефона.

Он совсем не походил на рисунки в ее учебнике древнегреческого. Он был либо стариком, либо скелетом, либо фигурой, закутанной в черное. Эта версия почти напоминала бога—красивого и очаровательного.

Харон ухмыльнулся, и Аид сжал челюсти.

– Так и есть, миледи, - сказал он, склонив голову.

– Пожалуйста, зовите меня Персефоной.

– Миледи сойдёт, - резко сказал Аид. – Я начинаю терять терпение, Харон.

Паромщик склонил голову. Персефоне показалось, что Харона позабавило настроение Аида.

– Милорд, человека по имени Орфей поймали, когда он пробирался на мой паром. Он просит у вас аудиенции.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒