Судьбы актерской кони привередливые (Е. Толоконникова) 5 страница

Еще одну серенькую пьесу поставила Зарифа — «Боль сердца», тоже написанную Хаджумаром Цопановым. Главную роль предложили Бибо Ватаеву, но пьеса была настолько никчемной, что Бибо наотрез отказался играть в ней. Спектакль все же поставили. Дважды он был показан в Дзауджикау, а затем мы повезли его в Алагир. Спектакль еще не закончился, как из зрительного зала поднялся пожилой человек, подошел к сцене и, обращаясь прямо к актерам, с возмущением высказал свое нелестное мнение о пьесе. После этого никто из актеров уже не соглашался играть в этой пьесе, и ее тоже сняли из репертуара.

Зарифа одновременно работала председателем Союза театральных деятелей. Она окружила себя различного рода стяжателями, лицемерами и льстецами. Всячески обманывая наивную женщину, они принялись расхищать средства ВТО. За короткое время преступникам удалось нанести обществу огромный ущерб, чем и ввергли 3. Бритаеву в беду. Состоялся суд. Несмотря на мои натянутые отношения с Зарифой, мне было тяжело узнать о ее аресте, она была осуждена несправедливо, и в тюрьму попала по милости своих лжедрузей.

Одним словом, дела театра шли все хуже и хуже. Даже руководство республики поняло это, и было вынуждено обратиться к Геору Хугаеву с просьбой вернуться в Осетинский театр главным режиссером.

С приходом Геора театр ожил, в актеров как будто вдохнули огонь новой жизни, закипела работа. Сначала мы взялись за пьесу М. Горького «На дне». Сперва никто не хотел принимать участия в этой постановке, мол, ничего нового мы уже не скажем. Но когда спектакль в конце концов был поставлен, он вылился для нас в настоящий праздник. Где бы мы не гастролировали с ним — в Москве, в Ленинграде, в Горьком, в Цхинвале — везде он имел большой, заслуженный успех. Спектакль был отмечен премией, а на нашей киностудии был снят по нему фильм-спектакль.

В театре началась новая жизнь...

Судьбы актерской кони привередливые (Е. Толоконникова)

«...Не стоит прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше он прогнется под нас...» — спел в свое время Андрей Макаревич. И эта песенная формула с ее бунтарски-ершистым, нонконформистским посылом настолько уже прочно вошла в наш речевой обиход, что, щеголяя ею по поводу и без повода, многие из нас даже не задумываются о том,, как это, действительно, «а самом деле непросто: «не прогнуться» под ударами обстоятельств. Не сдаться, когдя они предельно жестко экзаменуют тебя на нравственный излом. Не поступиться своими убеждениями, даже если ты твердо, с самого начала, знаешь: заплатить за это придется дорого...

... «Выше всего — и на сцене, и вне сцены — я ставлю чистую совесть. Честность. Порядочность. Справедливость...» Формулировки — чеканные, рубленые. Цепкий, по-юношески живой блеск глаз за толстыми стеклами очков — глаз человека, много на своем долгом веку повидавшего и испытавшего, но не утратившего, вопреки всем испытаниям, деятельный интерес к жизни... Так — с ходу, не задумываясь — отвечает на мой вопрос: «Ну а каков он лично для вас — обязательный «джентльменский набор» творческих и нравственных заповедей, без которого просто нечего делать в профессии актера?» заслуженный артист Северной Осетии Георгий Бекоев. Один из ветеранов Северо-Осетинского академического театра. Мастер нашей национальной сцены, чья сложная и очень яркая судьба — это, без всякой натяжки, готовый роман.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒