Послесловие автора. 4 страница

Он знал.

Я бросаю взгляд на таймер возле лица Ориона. 05:23:34... 33... 32... 31...

Я наклоняюсь и быстро вбиваю цифры, возвращая таймер обратно на 24 ч.

Двадцать четыре часа заморозки. Старший мог запрограммировать и на большее количество времени, но таймер слишком привередлив. Теперь я проверяю его ежедневно.

Я заставляю себя взглянуть в его застывшее лицо, в его глаза, покрытые льдом. Я не хочу, чтобы он вообще был здесь, отделенный от новой планеты лишь льдом.

Но если я не могу увидеть новый мир, то, по крайней мере, могу убедиться в том, что он тоже на это не способен.

10. СТАРШИЙ.

Я в последний раз вдохнул свежий воздух. перед тем как герметизировать дверь на мостик, закрыв её за десятком солдат, идущим навстречу новой планете. Не знаю, как долго я стою там, прижавшись лбом к прохладной металлической поверхности.

Это уже началось.

Я чувствую как тот немногий контроль над ситуацией, что у меня был, ускользает сквозь пальцы.

Я закрываю глаза и шумно вздыхаю. Я не могу позволить себе так думать. Я не могу позволить себе жить страхами Ориона.

Мои мрачные мысли прерывает шум, доносящийся из криокомнаты. Сначала я думаю что это просто естественный шум полутора тысячи человек, ютящихся в одной гигантской комнате, но потом яростный крик заглушает все остальные. Я срываюсь с места и мчусь в криокомнату.

- Что произошло? - кричит женщина, пока я прокладываю свой путь сквозь толпу, собравшуюся у последнего ряда криогенных камер.

Эми стоит перед высокой женщиной с Земли, у той длинные тонкие руки, а из-за густых волос её голова кажется гигантской. Голос женщины приглушен частыми, срывающимися всхлипами, то и дело переходящими в рыдания:

- Что п-произошло?

Эми отпускает руки женщины и пытается отойти назад - но она окружена крио камерами. Замороженные толпятся вокруг неё, а мои люди не сводят с них глаз, в то время как их собственные полны нервной настороженности.

Эми что-то говорит, но так тихо, что мне не разобрать, однако женщина отвечает ей так громко, что каждый в комнате слышит:

- Его убили?!

О, черт.

Я ускоряю темп, расталкивая людей на своем пути к Эми. Когда я оказываюсь рядом с ней, Эми движением головы указывает на кричащую женщину и шепчет:

- Это Джулиана Робертсон.

Робертсон - такая же фамилия, как и у одного из отключенных Орионом.

- Мой муж! - визжит Джулиана, одной рукой прижимаясь к закрытой дверце криокамеры 100.

Затем её рука превращается в кулак. Она делает круг по комнате, хватает Эми за тунику и притягивает к себе.

- Что произошло? - яростно спрашивает она. - Говори, что за сукин сын убил моего мужа?!

Глаза Эми в ужасе распахнуты.

- Это был... - она делает паузу. Я знаю что она хочет сказать: "Это был несчастный случай". Но она не может солгать.

- Кто?! - рычит Джулиана прямо в лицо Эми. Она вздрагивает, и я отпихиваю Джулиану в сторону, притягивая Эми к себе. Та теряет к нам интерес и всматривается в лица рожденных на корабле, собравшихся вокруг. - Кто из вас, уродов, сделал это? - кричит она, и я на короткий миг задумываюсь об иронии того что она считает нас уродами в виду нашей похожести, в то время как это же слово использовали в адрес Эми, за то что она отличалась от других. - Кто этот трус, что убил моего бедного мужа, пока он спал?- она полна ярости и просто источает ненависть.

Мой народ не знает что на это отвечать. Для них - замороженные опасны. Большинство согласно с Орионом и его действиями. А Джулиана одета в камуфляжный военный костюм - она солдат, а значит опасна вдвойне.

Их взгляды оборачиваются ко мне - я тот, кто должен их защищать.

Джулиана следует за их взглядом, но не понимает его значения. Она думает что это обличающий, сродни признанию, взгляд, указывающий на убийцу.

Она кидается на меня, крича, и, прежде чем я успеваю среагировать, ее кулак врезается в мою левую скулу, отчего моя голова дергается назад. Я отшатываюсь, поднимая обе руки.

- Не трогай Старшего! - кричит один из моих - мужчина по имени Хеллер, бывший скотовод на уровне фермеров, он вырывается вперед и хватает Джулиану за руку, когда она собирается замахнуться снова.

- Стой, подожди... - пытаюсь сказать я.

- Не прикасайся к ней! - кричит другой замороженный, ввязываясь в драку.

И вот он: хаос.

Возможно люди с Земли и сильнее, но мои превосходят их числом, пятнадцать к одному. По мере того как борьба обостряется, группа замороженных отступает и оказывается зажата у криокамер. Вопли и крики заглушают все остальные звуки. Женщина, которую я принимаю за мать Эми, с такими же зелеными глазами, хватает её за запястье и оттаскивает подальше от нарастающей толкотни. В горле комок. Это моя вина, что всё дошло до драки, как и на Годспиде. Я - тот, кто не может уберечь Эми. Я нажимаю пальцем на вай-ком но бесполезно - здесь он не работает.

Я забираюсь на ближайший столик, крича:.

- Хватит! ПРЕКРАТИТЕ!

Но ничего не происходит.

Эта драка порождена яростью и страхом.

Кулаки врезаются в плоть, кровь льется из новых ран. Кто-то бросает в толпу стул, но он ударяется о криокамеру и ломается с оглушительным треском. Джулиана Робертсон, с развевающимися волосами, кричит, кидаясь на меня, но мои люди хватают её, отбрасывая к криокамере. Я слезаю со стола, бросаясь в гущу борьбы, и все мои попытки награждаются ударами.

- ДОВОЛЬНО! - рычит полковник Мартин из дверного проема. Те, кто ближе к нему останавливаются, но бой ещё бушует. - Я СКАЗАЛ, ДОВОЛЬНО! - кричит он снова, прокладывая себе путь сквозь толпу. - ОТСТАВИТЬ!

И все слушаются.

Военные, оставшиеся на корабле, прекращают драться. Даже Джулиана Робертсон. С её носа течет кровь, а глаза налиты кровью, но она разжимает кулаки и молча отступает.

- Что, черт возьми, происходит? - бушует полковник Мартин. Его глаза мечутся между мной и Джулианой. Позади него, десять мужчин и женщин, которых он взял с собой к зонду, расходятся в толпе, по мере того как борьба утихает.

- Мой муж, - цедит она сквозь зубы. - Он убил его, сэр.

Полковник кивает головой.

- Я знаю.

Джулиана сверкает глазами.

- Вы отстранены. Идите в камеру хранения и остыньте.

- Сэр, он был моим мужем.

- Я знаю, - отвечает полковник Мартин. - И моим другом. Вы отстранены.

- Они его убили.

- Отстранены, - голос полковника решителен, и Джулиана разворачивается на пятках, направляясь в камеру хранения. Некоторые из военных также следуют за ней.

Мои люди смотрят на меня, и, кивком головы, я указываю им на противоположную стену криокомнаты. Они расходятся, но я вижу как напряжены их плечи, сжаты челюсти. Они все ещё готовы к драке. Бой не закончен, он лишь на паузе.

Полковник Мартин шагает ко мне, его глаза полны ярости.

- Это ты называешь руководством? - рычит он вполголоса. - Это по-твоему контроль?

- Нет, - кратко отвечаю я, затем добавляю. - Сэр.

Теперь, когда драка закончилась, Эми и ее мать подходят ближе. Что-то в лице полковника Мартина смягчается, когда он видит их.

Полковник Мартин выходит вперед, привлекая внимание.

- Внимание все - рожденные на корабле и на Земле. У меня есть новости. Но сначала предупреждение: если мы не будем работать вместе, мы не сможем выжить на этой планете.

Его голос громкий и твердый, но он не кричит. Тем не менее, я вижу, как борьба оставляет мой народ, как они отпускают свой гнев и готовы слушать.

- Мы нашли зонд, менее чем в миле отсюда, на окраине леса, в котором совершили посадку. Мы не смогли выйти на связь с Землей, но я надеюсь, что в ближайшее время сможем связаться с нашей родной планетой.

Он делает глубокий вдох. Все взгляды устремлены к нему.

- Кроме того, нам удалось рассмотреть существ, которых вы могли слышать внутри шаттла. Это большие, рептилеподобные птицы, хищные и возможно плотоядные.

Вместе с его словами, по толпе пробегает холод. Любой кошмар, который кто-либо видел о планете, стал реальностью.

- Мы должны остерегаться опасностей, поджидающих нас на этой планете. И мы должны сражаться с ними, не друг с другом.

Полковник Мартин оглядывает беспорядок, порожденный дракой: перевернутые стулья и столы, пятна крови, рваную одежду.

- Совершенно очевидно, что мы не сможем оставаться внутри шаттла до бесконечности, несмотря на защиту что он нам дает. С этой целью наши первые миссии будут направлены на выживание: поиск пищи, воды и жилья. Каждый должен будет содействовать решению этой задачи. Работа начнется завтра.

Он бросает на меня взгляд, полный отвращения.

- Не поубивайте друг друга за это время.

11. ЭМИ.

Прервав кошмарную драку, папа тянет меня в сторону.

- Здесь есть место, где мы можем поговорить? - серьезно спрашивает он.

Генетическая лаборатория, - отвечаю я, наклонившись к нему.

На мгновение, я встречаюсь глазами со Старшим, стоящим в заполненной людьми и напряжением комнате. Будь у нас хоть минута лишь для нас, может мы бы смогли разобраться в этом мире. Но Старший нужен сотням своих людей, жаждущих ответов прямо сейчас. И одному нужна я.

Папа следует за мной к другой стороне криокомнаты и ничего не говорит, даже когда биометрический сканер у двери распознает мою генетическую подпись. Он ждет, пока дверь закроется за нами, прежде чем сказать что-нибудь.

- Кто это? - спрашивает он, подходя к криокамере. Орион застыл посреди действия - его руки царапают стекло, глаза таращатся подо льдом.

- Тот, кто убил мужа Джулианы Робертсон. И пытался убить тебя.

Отец поворачивается ко мне.

- Многое произошло, пока я спал. Мне нужно, чтобы ты мне все рассказала.

Нет нужды спрашивать, почему он обратился ко мне, а не к Старшему. И все же, я немного колеблюсь. Не подорву ли я позицию Старшего, рассказав что знаю, вместо того чтобы настоять на том, чтобы папа обратился к нему?

Нет... нет. Мой отец должен услышать правду об Орионе, и я знаю, что Старший постеснялся бы рассказывать о своих неудачах. А папе не нужны оправдания — ему нужно знать причину, по которой Орион опасен. Я объясняю, как могу, кто такой Орион и почему он считал, что убийство замороженных военных может спасти его людей. Я не говорю ему, что планом Старшего было передать судейство и наказание над Орионом замороженным. Я объяснила всё так, что заморозка и есть наказание для Ориона - я не хочу, чтобы он просыпался, даже для совершения суда над ним. Я хочу, чтобы он веками жил во льду, как и я когда-то.

Папа качает головой, пытаясь понять, почему Орион собирался разморозить его друзей. Отец подходит ближе, убирая за ухо прядь моих рыжих волос.

-Ты прошла через многое, - говорит он, его голос наполняется сожалением.

Моя правая рука неосознанно тянется к левому запястью, трёт его, повторяя следы трехмесячной давности - синяки от прижимавших меня к земле рук, когда я была зажата между грязью и человеком, упивающимся злом, которое он совершил.

Папа обнимает меня.

- Рожденные на корабле, - мягко говорит он, - они не такие, какими я их представлял.

- И не такие, какими их представляла я..

- Всё, что поможет мне их понять...

Я отпускаю запястье и проглатываю слова, которые хочу сказать.

Папа начинает мерить комнату шагами - привычка, которую я подхватила от него.

- Эти люди, - говорит он, - они все выглядят одинаково, и в качестве лидера у них какой-то мальчишка, и их гораздо меньше, чем мы ожидали к этому времени. - Он напоминает мне зверя в клетке, расхаживая от одной стены к другой. - И если записи зонда верны, путешествие сюда заняло не триста лет... по его показаниям прошло более полувека.

Так вот сколько Годспид висел на орбите планеты, управляемый тиранией системы Старейшин - более двухсот лет. Шесть, может семь или восемь Старейшин? И лишь один Старший, отказавшийся от этого.

- Что произошло за те пять веков? - продолжает папа, но он говорит больше себе, чем мне. - Что они сделали с собой? Видимо какая-то генетическая модификация. Но и их социальные правила изменились с течением времени ...

- Они играли с генетикой, - говорю я. Внимание папы обращается ко мне - я впервые вижу, чтобы он слушал меня настолько внимательно. - Я имею в виду, очевидно, что они что-то сделали для того чтобы стать моноэтническими, но ещё я знаю, что детям вкалывают генетически модифицированный материал ещё до рождения. - Папа молчит, его пристальное внимание заставляет меня немного нервничать, мямлить. - Мне сказали, что это необходимо для предотвращения проблем. Они убрали расу как источник раздора, и религию и всё остальное, что могло бы привести их к конфликтам.

Папа увлеченно следит за мной.

- Ты говоришь как они, - выдает он, наконец.

- Что, прости?

- Послушай как ты это сказала, - начинает он. - "Прости". - Его слова полны осуждения. - У тебя их акцент.

- Вовсе нет!

Он оглядывает меня с ног до головы.

- Но это так.

Я хмурюсь. Даже не знаю, почему это важно. Может быть, я и говорю как они. Какая разница?

- Что ещё ты можешь рассказать? - спрашивает он, уставившись. - Что ты узнала, с момента пробуждения?

Я поняла, что жизнь так хрупка. Я узнала, что можно знать человека несколько дней и никогда не забыть впечатление, которое он на тебя произвел. Я поняла, что искусство может быть красивым, и грустным одновременно. Я узнала, что если кто-то любит тебя, он дождется твоей ответной любви. Я поняла, что как сильно бы ты не хотел чего-то, ты не всегда можешь это получить, что простого "нет" может быть недостаточно, что жизнь несправедлива, что мои родители не могут меня спасти, и что, может быть, никто не может.

- Больше ничего, - бормочу я.

Ну же, говори, - папа делает паузу, смотря мне в глаза. - Любая деталь, даже какая-то мелочь, что может помочь мне понять рожденных на корабле.

Мне не нравится как он называет их "рожденными на корабле", как будто из-за того, что они рождены на корабле, они не столь полноценны, как люди с Земли.

- То, что ты действительно хочешь знать, - говорю я, - это как быть уверенным, что мы все не порвём друг друга на части, верно?

Драка ещё слишком свежа в нашей памяти. Мы сидим на пороховой бочке, которой нужна лишь искра.

Отец кивает, ожидая что я продолжу.

- Позволь нам выйти наружу, - говорю я в спешке, а мой голос уже умоляет. - Пусть все увидят планету. Пусть узнают, что за стенами. Эти люди - они никогда не имели ничего кроме стальной клетки. Если ты откроешь дверь, если ты позволишь им увидеть мир, они полюбят его, и сделают всё возможное, чтобы эта миссия работала. Они сделают все возможное, чтобы построить себе новый дом.

- Это не безопасно, - начинает папа, но я его перебиваю.

- Самое опасное, что ты можешь сейчас сделать, это оставить дверь закрытой. Открой её, или они сами проложат себе выход.

Папа отправляет людей в группах по сто человек или около того, где каждый десятый - вооруженный военный. Пока он организует группы, я с торжествующей улыбкой смотрю на Старшего. Тот отворачивается, нахмурившись.

- В чём проблема? - тихо спрашиваю я его, в то время как папа начинает организовывать первую группу.

- Ничего. - Старший не смотрит мне в глаза.

- Нет, - говорю я, с такой силой, что Старший оборачивается, чтобы взглянуть на меня с удивлением. - Ты не можешь дуться и просто не рассказывать мне, что случилось. Что тебя беспокоит?

- Тебе не кажется это похожим... на манипуляции? - спрашивает он.

- Что именно?

Старший бросает взгляд в сторону дверного проёма, где отец отдает приказы военному персоналу, стоящему по стойке смирно перед ним.

- Папа?- спрашиваю я недоверчиво. - Думаешь, он манипулирует всеми нами?

- Он поступает как Старейшина, - отвечает Старший, избегая моего взгляда. - Займи людей чем-то масштабным, и тогда они забудут о действительно важных вещах.

- И от чего, по-твоему, он хочет всех отвлечь? От планеты? Потому что именно её он им и показывает . И это была моя идея, не его.

Старший сначала молчит.

- Прости меня, - говорит он в конце концов, однако я не верю в правдивость его слов. Он поворачивается лицом ко мне. - Прости меня, - повторяет он, на этот раз искренне. - На самом деле, я не думаю что твой отец похож на Старейшину.

Я слабо улыбаюсь ему, но мы оба знаем о чём действительно подумал Старший. Орион. Даже замороженный он преследует нас.

Отец сразу даёт понять, что первыми пойдут люди с корабля, несмотря на протесты ученых, вроде моей матери, которые так и рвутся начать исследование планеты. Старший благодарен за это, как я думаю, и большинство людей с Годспида рады этой возможности.

Но не все. Лишь чуть более половины отважились выйти наружу, даже с вооруженной охраной. Эти люди полны страха и привычны к комфорту стен, которые они знали всю свою жизнь. В то время как шаттл уже начинает пахнуть телами и отходами. Папа приказал Эмме унести тела не переживших посадку и похоронить, но это самая малость из того, что они могут сделать для борьбы с другими запахами. Я не знаю что будут делать Старший с отцом, когда настанет время покинуть шаттл окончательно. Рядом Кит, и она выглядит уставшей, а её запас жёлтых успокаивающий пластырей уже на исходе.

Я замечаю, что ни на ком нет светло-зелёных пластырей Фидус.

Мы со Старшим в последней группе на выход - вместе с другими людьми с Земли, сгорающими от нетерпения. Учёные усердно толпятся у дверей. Моя мама сжимает в обеих руках склянки для образцов и её улыбка на лице настолько широка, что мои щёки горят. Папа стоит у двери на мостик, тихо подсчитывая проходящих.

Когда мы оказываемся у мостика, я беру Старшего за руку. Он нервно поглядывает на отца, чьи глаза ничего не упускают, но руку я не убираю.

- Готова? - спрашивает Старший, когда мы проходим через дверь, ведущую в новый мир.

Я слишком взволнована, чтобы отвечать. Меня встречает волна горячего воздуха - тёплый бриз, умирающего летнего дня, а не тот спёртый, душный воздух шаттла.

Эмма Бледсоу охраняет вход с длинноствольной винтовкой наготове, она просматривает небо и лес в поисках птеродактилеподобных монстров или ещё чего-либо, что может скрываться в сумерках. Я гляжу на пейзаж, развернувшийся передо мной,

всматриваясь в каждую мелочь, в отличии от прошлого раза.

Тогда я так боялась за Старшего, что мой ужас перед монстром затмил всё остальное. Даже сейчас, я подавляю страх того что чудовища могут скрываться в лесной тени, и заставляю себя увидеть то, что может нам предложить этот мир. Лес, окружающий шаттл, отличается от любого, виденного мной. Вместо крупных деревьев с ветвями, поднимающимися к небу, землю заполонило множество тонких, ветви которых переплетаются друг с другом. Их стволы не толще моей ноги, но они скручиваются и сплетаются, создавая непроходимую чащу. Ветви, с истертыми зелеными листьями на конце, спутаны в узлы, но листья столь тонкие и широкие что выглядят как тряпки, которые развесили высушить.

- Эми? - зовет Старший, возвращая меня к реальности. Я делаю шаг вперед.

След от посадки шаттла очевиден - мы вспахали огромный кусок земли. Песчаный грунт под самим кораблем выжжен до черноты, и выглядит будто сваренным, а затем застывшим. Ленивые завитки дыма поднимаются оттуда, и я рада, что пандус достаточно длинный, что можно сойти пусть и на обугленную, но хотя бы не пузырящуюся землю.

Когда мои ноги касаются почвы, я вздыхаю. Земля. Настоящая, реальная земля под ногами. Первым делом я закрываю глаза. Делаю глубокий вдох - мысленно воображая, как мои легкие наполняются не только воздухом, но и землей, деревьями, океаном. Затем выдыхаю и все вокруг становиться больше. Воздух. Не переработанный - свежий бриз, с запахом растений, земли и много другого.

Несмотря на десятки людей снующих вокруг, многие из которых вглядываются в небо или жмутся поближе к шаттлу, ожидая пикирующих с небес птеродактилеподобных монстров, все, что меня заботит сейчас это Старший, сжимающий мою руку и мир, развернувшийся перед нами.

И я знаю, что сказанное моему отцу было правдой: позволь нам вкусить этот мир, и мы сделаем всё что угодно, дабы превратить его в свой дом.

- Разве не удивительно? - спрашиваю я Старшего.

Он тихо кивает. Его глаза разбегаются, но я знаю, что не в поисках монстра, готовящегося к атаке.Он ищет глазами стены, которых здесь нет, которых здесь никогда не будет.

- Осторожно!

Подняв взгляд к небу, мы чуть не наступили на невысокого мужчину, склонившегося над землей, с лужей белого гипса у ног.

- Что вы делаете? - спрашиваю я.

Чтобы ответить, мужчина - один из биологов - осторожно приподнимает гипс, открывая массивный отпечаток.

- Полковник Мартин дал разрешение начать сбор свидетельств о формах жизни на планете, - отвечает ученый.

Я узнаю этот след - динозавроподобная птица оставила его, напав на Старшего, когда мы приземлились. Когда биолог аккуратно поднимает гипс, я вижу длинные следы от когтей монстра. Комья желтого песчаного грунта портят слепок, и ученый счищает их, а я подавляю дрожь. Я слишком хорошо помню, как эти когти вцепились в плоть Старшего.

Старший касается груди, будто всё ещё чувствует боль под повязками, наложенными Кит. Молча, мы отходим, в то время как ученый вскакивает, спеша показать слепок своим коллегам. Я оборачиваюсь к кораблю, но Старший тянет меня подальше от растущей толпы, в сторону леса.

- Все ещё болит? - спрашиваю я.

Старший убирает руку с груди.

- Не особо, - бормочет он. Его внимание приковано к деревьям.

- Ты что-то ищешь?

Старший качает головой, его глаза скользят по кустам, растущим вдоль кромки леса.

- Когда на меня напали... - медленно начинает он. - Мне казалось, я слышал...

Он склоняется над землей, уставившись вниз. Тени деревьев и сумеречный свет не дают ему должного обзора. Он продвигается дальше.

- Видишь это? - спрашивает он почти шепотом.

Я приседаю рядом со Старшим. У подножия ближайшего дерева я вижу что-то похожее на следы животного, хотя они не похожи ни на одни следы виденные мной ранее. Большая часть отпечатков неразличима - что бы это ни было за животное, оно прошло здесь множество раз. Однако у подножия дерева отчетливо выделялся отпечаток, с четкими линиями и формами, вдавившийся на полдюйма в мягкую землю: три хребтообразных пальца в верхней части овала, испещренные перекрещивающимися линиями.

Рука Старшего нависает над отпечатком. Нижняя часть следа размером с его ладонь; продолговатые пальцы - или когти - начинаются на пару дюймов выше его пальцев.

Что за животное оставило здесь этот след? У птицеподобного монстра были изгибающиеся когти, но чешуйчатые когти этого животного имеют зазубренные края, как если бы они могли покромсать мне плоть, просто проведя по коже.

- Стоит предложить тому ученому сделать ещё один слепок, - говорю я, поднявшись на ноги.

Как только встает Старший, раздается низкий голос:

- Вам следует держаться группы.

Молодой военный в форме выходит из леса - проходя прямо по следам, которые осматривал Старший. Я слышу как тот рычит от разочарования, но мужчину это кажется не заботит.

Парень молод – не многим старше меня, определенно, ему чуть за двадцать. У него удивительно голубые глаза, контрастирующие с темными волосами. Я смутно узнаю его как одного из тех, кого отец брал на миссию к зонду, но не помню ни имени, ни звания. Когда он замечает мой взгляд, бросает в ответ мимолетную улыбку, в след за этим возвращает своё внимание шаттлу и отдавая отцу, наблюдающему за нами, отчет что всё чисто. Я краснею не по своей воле. Форма на нем без обозначений - ранга и имени нет. И прежде чем я спрашиваю его имя, меня прерывает отец.

- Держитесь группы! - рявкает он с вершины мостика на шаттле. Солдат разворачивается, продолжая своё патрулирование.

Старший украдкой бросает взгляд на моего отца, ведя меня обратно к шаттлу. Я тяну его за руку, ныряя в другую сторону. На этой стороне шаттла тоже есть военные, но мы, по крайней мере, избежим зоркого взгляда отца.

А затем я замечаю солнца. Оба. Не знаю. как я не заметила их раньше - кто думает о рассматривании солнца? - но сейчас они у горизонта, создают ореол света среди темных сине-зеленых сумерек.

Два солнца.

Два.

Разумеется, я знала, всегда знала, что на Центавра-Земле будет два солнца. Я даже заметила эти два гигантских шара ещё из окна шаттла. Но всё же есть разница видеть две звезды с космического корабля, или два солнца с земной поверхности.

- Это... это так прекрасно, - говорю я, не в силах сдержать трепет. В ответ, рука старшего крепче сжимает мою.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, и вижу что чудо, которое я ощущаю сердцем, отражается на его лице. Мои губы расползаются в улыбке такой широкой, что я чувствую, будто никогда не перестану улыбаться. Старший отпускает мою ладонь, его рука скользит вверх по моей, оставляя за собой мурашки.

Дыхание перехватывает в горле.

Я наклоняюсь вперед, вставая на цыпочки, и теплый, земляной ветер из леса словно толкает меня в его объятия. В нашем поцелуе нет той бешеной страсти как при посадке шаттла. Он другой - точно океанская волна: накрывает нас, топит в своем тепле, под конец перехватывая дыхание и наполняя светом глаза.

Одно из солнц тонет за горизонтом, другое ещё цепляется за край этого мира, проливая свой тусклый свет. Видно несколько ярких звезд. Одна из них, ярче всех выделяющаяся на небе, привлекает моё внимание. Это Годспид? Будь у меня достаточно сильный телескоп, разглядела бы я сломанную сталь разбитого мостика?

Я тянусь к Старшему для нового поцелуя, но он отстраняется. Я смотрю за спину, и вижу отца, молча ускользающего из поля зрения.

В то время как последние лучи солнца исчезают за горизонтом, я поворачиваюсь спиной к ним обоим, а мир проваливается в темноту.

12. СТАРШИЙ.

Когда мы возвращаемся к пандусу, ведущему внутрь шаттла, голос женщины, матери Эми, прорезает спокойствие нашей первой ночи на Центавра-Земле.

- Смотрите! - кричит она.

Проследив за указательным пальцем матери, Эми потрясенно вздыхает. Земля... светится.

Почти неуловимо, но это так - под почерневшей, выжженной землей я различаю слабое теплое свечение, исходящее от неё. Это напоминает мне о сгоревшем уровне фермеров, о красно-желтых бликах от чернеющих угольков, в которые превращались стены.

- Что заставляет её светиться? - спрашивает Эми шепотом.

Понятия не имею - я слишком отвлечен тем, что вижу у шаттла. Я делаю шаг вперед, земля под ногами твердая как плитка или стекло, а не песчаная как повсюду. Двигатели шаттла буквально расплавили её.

Эми идет за мной.

- На что ты смотришь? - спрашивает она.

Я указываю.

- Символ?

Она подходит к кораблю, касаясь гигантской стальной пластины с выгравированным двукрылым орлом.

Под ним, жирным шрифтом равномерно расположенных букв, название корабля. Дома, что я оставил позади.

"ГОДСПИД"

- Это лишь символ ФФР, - говорю я. - Он был и на уровне фермеров. Но это не то что...

- Был на уровне фермеров? - перебивает Эми. - Никогда не видела его.

- Там был небольшой маркированный камень в самом центре корабля. Вроде таблички; назывался Нулевая Точка, - я пожимаю плечами. - Это было посреди одного из коровьих полей.

Эми чуть не содрогнулась, она никогда не любила коров на Годспиде.

- Но я смотрел не на это, - говорю я, указывая на правый край пластины, на область, скрывающуюся под пандусом. - Смотри.

На боку шаттла вниз уходят два огромных темных следа. Они похожи на последствия взрывов - две глубокие вмятины с черными краями.

- Что это? - спрашивает Эми, протягивая руку к вмятине. Она практически размером со всю её руку, но находится слишком высоко для того чтобы Эми могла дотянуться.

- Не знаю, - бормочу я. - Но я готов поставить на то, что это причина нашего падения. - Я хмурюсь. Не могу сказать, это следы неисправности наших двигателей или того что мы что-то сбили.

Или что-то сбило нас.

- Думаешь, я был прав? - шепчу я. - Это от одного из птицевидных существ? Или это могло быть...

- Все внутрь! - кричит полковник Мартин. Подполковник Бледсоу и ее люди быстро собирают людей у стеклянного пандуса, все в блаженном неведении касательно наших подозрений.

Мать Эми зовет её, кивая в сторону шаттла. Эми одаривает меня виноватой улыбкой и ускользает от меня в сторону матери, стоящей у края выжженной земли. Когда Эми подходит, та восторженно обнимает её:

- Разве это не захватывает? - возбужденно говорит её мать. - Я собирала образцы. Не могла ждать. Твой отец в ярости, что я так задержалась, но он переживет.

- Внутрь! - снова ревет полковник Мартин. Бледсоу ждет нас троих у подножия стеклянной рампы; мы единственные гражданские оставшиеся снаружи.

К нам подходит молодой солдат, которого мы видели раньше.

- Время возвращаться, - говорит он. - Снаружи не безопасно.

Эми смотрит на него.

- Вы не представились ранее, - заявляет она.

Что-то в её голосе заставляет меня сузить глаза, глядя на этого парня.

Он протягивает перед ней руку, чтобы помочь подняться по трапу, и её пальцы задерживаются на его локте.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒