БЛАГОДАРНОСТИ 11 страница

Он имеет в виду влюблённого байкера. Ну почему я не оставила в покое этого парня? Заставляю себя сосредоточиться на окончании речи Сала.

– Однако ты сама не закончила регистрацию, так что не можешь отправиться ни в Рай, ни в Ад.

– Обязательно нужно упоминать Ад? Как минимум, я должна получить бесплатный билет на Небеса.

Он не обращает на меня внимания.

– Ты попадёшь куда-то между.

– Может, я смогу работать в кофейне, – предлагаю, вспоминая разговор с официанткой. Подождите. Что я делаю? Сдаюсь? Неужели я всерьёз размышляю о том, что буду делать здесь, пока не умру?

Салу, похоже, идея нравится.

– А это вариант. Но как я уже сказал, решать будет Азраил.

Он смотрит на Захрила, который наконец начинает подавать признаки жизни.

– Знаешь, ему это даётся с трудом, – отмечает Сал, и я не уверена, обращается ли он ко мне.

– Что?

Он смотрит на меня и снова на Захрила.

– Читать мысли. Это сложно. Даже представить не могу, каково это, изучать разум, который ни жив ни мёртв.

Смотрю на Мадлен, и она ободряюще подмигивает. Её поддержка является грустным напоминанием о том, что даже если каким-то чудом суд и отправит меня на Землю, её там уже не будет. У меня не будет лучшей подруги.

Словно почувствовав мой приступ грусти, Мадлен тянется через деревянные перила и пожимает мою руку. Автоматически я пожимаю её руку в ответ, и тепло, исходящее от Мадлен, застаёт меня врасплох. Температура не меняется, но именно в этот момент я прямо ощущаю её тепло.

– Знаешь, – начинаю, поворачиваясь к Мадлен, – а я ведь ни разу не спросила, чем ты здесь занимаешься. Ну кроме того, что помогаешь мне не испортить будущее.

Она лучезарно улыбается.

– Ох, а я и не знаю. Я ещё не нашла своё место, – она делает паузу. – Но не переживай обо мне. Я найду.

Внезапно мне приходит мысль, и я поворачиваюсь к Салу.

– Могут люди стать ангелами? – он чувствует себя некомфортно от вопроса и слегка съёживается на стуле. – Так могут? – настаиваю я.

– Знаешь, ты слишком настырная, – наконец выдавливает он, когда я касаюсь его руки, чтобы добиться ответа.

– Ну, ты не ответил мне.

Он смотрит на Мадлен, его губы крепко сжаты.

– Пожалуй, – начинает Мадлен, – оставлю вас двоих поговорить о чём хотите.

Она разворачивается и возвращается на своё место. Когда она садится, Сал расслабляется.

– Итак? – спрашиваю, подозрительно глядя на него.

Он оглядывается, убеждаясь, что его никто не слышит.

– Ну хорошо. В очень редких случаях, люди могут быть возвышены до ранга ангелов. Но такое практически невозможно.

– Почему?

Сал выглядит так, словно предпочёл бы рассказать, откуда берутся дети, а не как люди становятся ангелами. Но тем не менее он пускается в объяснения. Подозреваю, он просто пытается отвлечь меня от размышлений о приговоре.

– Есть несколько качеств, которыми должны обладать люди, чтобы стать ангелами. Для начала, у них должно быть чистое сердце. Злоба не присуща ангелам.

– Кажется несправедливым, – бормочу я, закатывая глаза. Из того, что я видела, Азбаух кажется таким злым, что с ним не каждый сравнится.

Сал смотрит на меня.

– Ты не можешь притворяться, что понимаешь порядок, который мы поддерживаем с начала времён.

– Ты прав, – покорно признаю.

Не знаю, что удивляет его больше, моя честность или моё смирение, но Сал продолжает свои объяснения.

– Также они должны быть целомудренными.

– Целомудренными? В смысле, они никогда не…

– Да, – быстро подтверждает он.

Оказывается, нет ничего более странного, чем обсуждать секс с ангелом.

– Итак, чистота сердца и тела. Что ещё?

Сал загибает пальцы.

– Чуткость, преданность, надёжность, желание помогать другим, непрожитая жизнь.

Последнее заставляет меня задуматься.

– Так, с первыми четырьмя всё ясно. Похоже, вам нужен бойскаут, что я понимаю. Но я не совсем понимаю, что подразумевается под непрожитой жизнью.

– Это означает, – произносит Сал, наклоняясь ближе, – что жизнь была короткой. Что она оборвалась до того, как тяготы человеческой жизни заставили относиться пессимистично к человеческому состоянию.

– Что?

Сал закатывает глаза.

– Они не подвластны общественному желанию соответствовать кому-то или быть кем-то, кем они не являются.

Я киваю.

– То есть, как я.

– Да, – отвечает он, не утруждаясь смягчить ответ.

Оглядываюсь на Мадлен, её глаза светятся, когда она слушает моего дедушку.

– Как насчёт Мадлен? Она идеальна.

– Я не могу обсуждать это с тобой.

Мои глаза расширяются.

– Она может быть кандидатом, или как там у вас называется? – возбуждённо хватаю его за руку. – О, вы просто обязаны сделать её ангелом. Серьёзно, она идеальна.

Он смотрит на мою руку на своём рукаве, затем осторожно её убирает.

– Даже если и так, я не могу обсуждать с тобой детали.

– Да брось. Это же логично. Для начала, она обладает всеми качествами… не уверена насчёт чистоты тела, но бьюсь об заклад, что это так. Кроме того, то как обращается с ней Азбаух. Ну то есть я уверена, этот чувак ненавидит всех вокруг, но когда Мадлен давала показания, он просто превзошёл сам себя, стараясь быть милым с ней.

Он отворачивается, не желая встречаться с моим требовательным взглядом.

– Она идеальна! – вскрикиваю, соединяя руки под столом.

– Прекрати болтать, – приказывает он.

Провожу рукой, типа застёгиваю рот на замок и выбрасываю ключ.

– Замечательно. Итак?

– Ты ведь не отстанешь, да?

– Неа.

– Чудесно. Да, её сейчас рассматривают на эту должность. Но она должна сделать выбор.

– Какой выбор?

Теперь, когда правда известна, похоже, что Сал больше не собирается держать информацию при себе.

– Если она станет ангелом, Мадлен придётся отказаться от всего, что связывает её со смертной жизнью. Когда будут прибывать члены семьи и друзья, она не сможет приветствовать их, по крайней мере, не как душа. Её воспоминания будут запечатаны до тех пор, пока она сама не решит их вернуть.

– Они могут так сделать? – удивлённо спрашиваю.

Сал кивает.

– Хотя это случается не часто.

Хочу узнать больше и выяснить, когда Мадлен узнает, примут ли её в ангелы, но шелест крыльев заставляет меня обо всём забыть.

Голос Азбауха слышится до того, как он появляется в поле зрения.

– Мы вынесли наш приговор.

ГЛАВА 29

Невозможно даже описать тишину в зале после того, как стихает шум крыльев. Разглядываю лицо каждого судьи, надеясь отыскать хоть какой-то намёк на то, как распределились голоса, но лица их непроницаемы – ни малейшего указания на то, как они распорядились моей судьбой.

– Быстро, – шепчу Салу. Он качает головой.

– Не так быстро, как я рассчитывал.

Мои глаза всё ещё прикованы к ангелам.

– Это хорошо или плохо? – осведомляюсь я. – Потому что там, откуда я, быстрое совещание обычно означает тюремное заключение.

Сал не отвечает. Не уверена, он не знает или не хочет отвечать.

Начинаю вставать, как это делают на судебных шоу по телевидению, но Сал останавливает меня. Вероятно, он думает, я собираюсь сказать что-то, что заведёт меня в беду. С ним шутки плохи. Уверена, если я попытаюсь что-то сказать, меня вырвет прямо здесь.

– Мы заслушали все показания, – начинает Азбаух. – Некоторые из них были полезными, однако большая часть, по моему мнению, была эмоциональной чушью. И говоря по правде, происходящее не укоренило во мне веру относительно того, что решать вопрос по поводу отмены смерти таким образом было мудрым и ответственным решением. Также признаю, что выступая против этой жалобы, я привёл в действие изменения, которые впоследствии заставят ещё нас о себе вспомнить. Но я верю, что в конце концов, всё будет именно так, как и должно быть, – он смотрит прямо на меня, когда выносит свой приговор. – Моё решение – нам не следует возвращать Ровену Джой Джонс в её жизнь.

Его решение встречает всеобщий возглас несогласия, но всё, что могу услышать я – звук воздуха, покидающего зал. Сал касается моей руки, я смотрю на него, вокруг всё размыто, пока наконец мне не удаётся увидеть его шевелящиеся губы.

– Мы знали, что так и будет. Остались ещё двое, – произносит он. И затем он снова поворачивается к судьям.

Азбаух поднимает руку, призывая к тишине. Спустя некоторое время все наконец замолкают.

– Шепард, пожалуйста, тебе слово.

Шепард, чей вклад в судебное заседание к данному моменту свёлся к минимуму, поднимается, его голос кристально чист.

– Хоть я и уважаю решение моего брата, но не разделяю его. Я считаю, ЭрДжей показала невероятную силу духа, не только выполнив все задачи, поставленные перед ней судом, но также решив идти до конца. Требуется огромное мужество потребовать право на справедливое решение, – он улыбается мне и продолжает. – Я не сомневаюсь, что ЭрДжей многое усвоила не только из испытаний, но из пребывания в Послежизни. Я не разделяю веру в то, что человеческая душа полностью лишается переживаний, когда переходит из мира смертных в мир мёртвых и наоборот. Я верю, что суть того, что делает ЭрДжей самой собой, только укрепилась за время нахождения здесь, – он прерывается и изучает зрителей. – И наконец, и человеческие души, и ангелы засвидетельствовали всю мощь будущего ЭрДжей. В свою очередь Хроники Акаши признали запутанность жизни и то, что все мы связаны. Я не думаю, что ЭрДжей особенная, потому что исход этого заседания оставляет так многих в лимбе. В конце концов, как там говорят на Земле? Если бабочка машет крыльями в одном уголке планеты, значит она меняет погоду в другом?

Раздаётся приглушённый смех, но Шепард продолжает.

– Опыт человека, само его существование, зависит от его взаимодействия с другими людьми. Сознательно разорвать эти нити, только потому, что нам не нравятся проблемы, стоящие перед нами – это лишь ребячество и необдуманность.

Челюсть отвисает. Неужели Шепард только что обратился к Азбауху? Надеюсь, я это не забуду, если вернусь в мир смертных. Должно быть, это один из самых грандиозных моментов в истории, хм, истории.

Азбаух выглядит так, словно готов взорваться, но Шепард не обращает на него никакого внимания.

– И именно по этой причине я голосую за. Я считаю, любое другое решение является безрассудным и несправедливым.

Ух ты. Напомните мне отыскать Шепарда, если мне понадобится поддержка ангела. Он может казаться тихим и безмятежным, но у него нет проблем с тем, чтобы дать отпор.

Зал разрывается аплодисментами, и Шепард оглядывается с искренним удивлением. Он улыбается толпе, а затем и мне. Уголком глаза замечаю, как Сал облегчённо вздохнул. Естественно, это означает, что всё теперь зависит от решения Мармарота. Даже не удивительно, что я до сих пор не могу понять, что у него на уме.

Азбаух выжидающе смотрит на последнего участника суда.

– Что скажешь ты, брат?

Мармарот довольно долго смотрит на меня. С каждой секундой я всё сильнее вжимаюсь в спинку стула. Его решение – то единственное, что стоит между мной и моей жизнью. Лучшей жизнью. Жизнью, в которую я на самом деле очень сильно хочу вернуться.

– Это очень непростое решение, – произносит он наконец. – С одной стороны, Салатил предоставил нам очень убедительные доказательства. И я не могу не отметить, что ЭрДжей в своих испытаниях превзошла все мои ожидания. Но с другой стороны, игры со временем опасны. Если бы всё зависело от меня, дело никогда бы не дошло до этого. Возможно, кто-то другой найдёт лекарство от рака. Возможно, нет. Как ангела, меня не слишком заботят проблемы человеческой расы.

Борюсь с подступающей тошнотой. Добром это не кончится.

– Я ответственен за ход времени, а не за то, что в нём происходит, – добавляет он.

Да, добром это точно не кончится.

– Но моё мнение по данному вопросу также неуместно. Не мне навязывать свою волю другим, – я оживляюсь. – Азраил приказал нам выслушать этого ребёнка. Она предоставила нам достаточно доказательств того, что является более сильным человеком, чем нам, возможно, казалось вначале. Приспособленность ко второй временной линии и та лёгкость, с которой она меняла события своей жизни, дают мне надежду, что её жизнь ещё принесёт больше великих свершений.

Подавляю желание дать пять Салу, который, вероятно, не знал бы, что я делаю. От битвы за мою жизнь голова до сих пор идёт кругом, но я думаю, что теперь Мармарот на моей стороне.

– Однако тот факт, что её Хроники Акаши запечатаны, добавляет проблем, – продолжает он.

А может и нет. Битва продолжается.

– Если я собираюсь довериться человеческому ребёнку, то не хочу основываться лишь на слепой вере. И снова вопрос, это ли не причина, по которой мы существуем? Потому что у нас есть вера, чтобы поверить, что есть нечто большее, нечто более великое, чем мы сами?

Если меня отправят обратно, то надо запомнить никогда не записываться на уроки философии. Слышу шум за спиной и понимаю, что я не единственная, кто желает, чтобы он побыстрее с этим закончил.

– Да, это очень сложное решение, – говорит Мармарот, щёлкнув языком.

Азбаух теперь не выглядит таким уверенным.

– Но решение, которое ты должен вынести, – направляет он.

– Как я прекрасно осведомлён, – рявкает Мармарот. – Ты приложил потрясающие усилия, чтобы создать этот прецедент, но я не собираюсь спешить, – он задумчиво смотрит в потолок. – Если бы только мы могли узнать, что приготовила ей жизнь. Она, несомненно, меняется, даже пока мы говорим, – он смотрит на Сала. – Никак не узнать?

Сал качает головой.

– Мне жаль, но записи ЭрДжей закрыты до того момента, как она вернётся в стан смертных либо до времени её естественной смерти.

– По приказу Азраила, я понимаю?

– Разумеется.

Вау. Для чувака, которой за всё заседание едва пару слов сказал, у него оказывается слишком много вопросов.

Мармарот смотрит поверх головы Сала.

– Смерть, мне нужен твой совет.

– И ты получишь его, – отвечает Смерть. Мой взгляд следует за Смертью, пока он идёт к судьям, останавливаясь прямо перед Мармаротом. – Чем я могу помочь?

Формальный тон кажется неуместным для мужчины, на котором одежда, подходящая для гавайской вечеринки. Но Мармарота, похоже, это не заботит.

– Это дело – результат ошибки одного жнеца, верно?

– Да, – подтверждает Смерть. – Я принимаю на себя всю ответственность, и собираюсь сделать всё возможное, чтобы такого больше не повторилось.

– Да, да, – произносит Мармарот, отмахиваясь от оправданий. – И я полагаю, у тебя есть законный интерес к исходу этого дела.

– Именно.

– И какой исход, по твоему мнению, пойдёт нам всем на пользу?

Смерть косится на Азбауха.

– Среди нас есть только один, кому пойдёт на пользу, если ЭрДжей не вернётся, и он достаточно чётко выразил свою позицию.

– Что заставляет тебя так говорить? – осведомляется Шепард, тщательно подбирая слова.

Смерть немного выпрямляется.

– У меня есть веские основания считать, что Азбаух собственноручно жаждет вершить суд. Он уже в течение некоторого времени ищет возможность отобрать у меня власть над мёртвыми.

Мармарот бросает подозрительный взгляд на Азбауха.

– Это правда, брат? Твои намерения не чисты?

– Они всегда были во имя лучшего, – всё, что произносит Азбаух.

Я единственная, кто заметил, что он не ответил на вопрос?

Мармарот снова смотрит на Смерть.

– Это серьёзные обвинения, – заключает он, наклоняясь вперёд.

– Да, Мармарот. Серьёзнее некуда. Именно поэтому я должен двигаться дальше со всеми имеющимися фактами.

Смерть поворачивается к Азбауху, который выглядит так, словно готов перепрыгнуть через постамент и придушить его.

– Ты готов представить доказательства в поддержку этого обвинения? – перебивает Шепард.

– Готов. Однако сейчас не время и не место. ЭрДжей заслуживает, чтобы решение суда по её делу было вынесено без наших местных разборок.

Мармарот медленно кивает и снова смотрит на меня.

– И ты веришь, что эта девочка продолжит меняться, даже когда вернётся в свой мир, а её воспоминания сотрутся.

– Верю, – подтверждает Смерть, кивнув, и мне кажется, что он на самом деле так думает.

Снова повернувшись ко мне, Мармарот без какой-либо эмоции произносит:

– Я согласен.

Подождите. Неужели я только что победила?

ГЛАВА 30

Зал Правосудия наполняется хаосом. Я возвращаюсь! Я снова увижу семью и друзей! Я снова буду есть поп-корн, смотреть фильмы и ощущать тепло солнца на лице. Не могу поверить.

Прежде чем толпа желающих поздравить меня окружает нас, Сал успевает протащить меня через маленькую дверь рядом с нашим столом. На этот раз я оказываюсь не в маленькой комнате, а в кабинете Азраила. Смерть уже здесь.

Азраил смотрит на нас миллионом глаз и спрашивает:

– Готово?

Сал коротко кивает и мгновенно исчезает.

– Куда он? – интересуюсь я.

Смерть качает головой.

– Сейчас тебе от него никакого толку. Он выполнил свою работу по твоей защите, но у него есть и другие дела.

– Когда со всем будет покончено? – осведомляется Мармарот.

– Скоро, – отвечает Азраил. – Мы должны выбрать наилучший момент. Её возвращение должно быть цельным, но её тело и душа должны успеть освоиться. Предложения?

– Ну очевидно, она должна быть в одиночестве, – заявляет Смерть.

– Согласен, – соглашается Мармарот. – Но примерно около времени её сбора. Мы хотим убедиться, что её воспоминания полностью восстановлены.

Смотрю по очереди на каждого из них, и мне начинает казаться, что я нахожусь в военном штабе Послежизни.

Азраил смотрит на свой стол.

– Полагаю, вы понимаете, что всё должно пройти идеально.

Мармарот кивает, принимая ответственность. Затем Азраил поворачивается к Смерти.

– Ты, как я вижу, не смог удержаться от раскрытия планов Азбауха.

– Мне задали вопрос. Я ответил. Я не мог соврать в Зале Правосудия.

– Не мог, – подтверждает Азраил, из его горла вырывается рык. – Но тебе не нужно было быть честным.

Он прерывается и смотрит на меня.

– Неважно, – произносит он, качая головой. – Сделанного не воротишь. Вернёмся к девочке. Предлагаю отправить её в утро того дня, когда она встретилась со жнецом. Если нам повезёт, она подумает, что это был сон и забудет всё, что видела.

– Но я не хочу забывать, – выкрикиваю прежде, чем успеваю остановиться. Если Азбаух и его самомнение пугают меня, то Азраил внушает достаточно страха, чтобы довести до сердечного приступа.

– Тебя достаточно обслужили, человек, – говорит Азраил, его глаза – те, что принадлежат ему и только ему – становятся тёмными угольками. – И мой тебе хороший совет – перестань просить об услугах.

Он направляется ко мне, я пячусь, пока не упираюсь в грудь Смерти.

– Кроме того, когда твоя жизнь закончится, и ты вернёшься сюда, чтобы узнать свой приговор, предлагаю тебе приложить максимум усилий, чтобы не встретиться со мной. Ты уже достаточно принесла мне проблем. Поняла?

Киваю, желая, чтобы Азраил принял менее отталкивающий вид. Взгляд каждой души на Земле – совсем не то, к чему я могу привыкнуть.

– Да, – приглушённо отвечаю.

– Хорошо, – рычит Азраил. – Послежизни в хаосе благодаря тебе. Зал Ожидания, обычно самое спокойное место здесь, весь взбудоражен от рассказов о твоём отказе принять смерть. Чем скорее ты уйдёшь, тем скорее мир вернётся к нормальному состоянию.

Не удивительно, что большинство из руководства здесь ненавидит меня. Я понятия не имела, сколько проблем может возникнуть из-за желания вернуть всё на место. Начинаю было извиняться, когда Смерть рукой зажимает мне рот. Он отодвигает меня, становясь между мной и Азраилом.

– Я проконтролирую, чтобы она села на ближайший поезд в мир смертных, – заверяет он Азраила. – Йетс сопроводит её в поездке. Когда он вернётся, я оповещу тебя.

– А Хейзел? – спрашивает Азраил.

Смерть качает головой.

– Хейзел больше не хранитель. Она выбрала должность, более подходящую её способностям.

– Какую?

– Теперь она отправляет души новорожденных на Землю.

Азраил одобрительно кивает.

– Она хорошо справится. Что-то ещё, что нам нужно обсудить по этому вопросу?

– Не думаю.

– Замечательно. Полагаю, вы с Мармаротом сможете справиться с её возвращением без каких-либо ещё проблем.

Смерть склоняет голову.

– Конечно.

Я быстро выхожу, и Смерть решительно закрывает дверь.

– Ты когда-нибудь думала, что быть тихой – лучшее для тебя решение?

– Знаю. Мне жаль, – каюсь я. Мне на самом деле жаль. – Просто это именно то, что я не хочу забыть. Я не хочу быть той девушкой, какой была раньше. Дрянной девчонкой, которая думает только о себе. Я хочу быть хорошей. Как Мадлен.

Смерть откидывает голову и разражается смехом. Скрещиваю руки на груди.

– Что смешного?

– Моя дорогая девочка, ты никогда не будешь, как Мадлен.

– Эй, – возмущённо говорю я. – Я могла бы.

– Ни единого шанса, – отвечает он. – Она особая душа, отправленная, чтобы изменить мир своей смертью. Даже если бы ты на самом деле захотела, в чём я очень сильно сомневаюсь, ты никогда бы не смогла стать такой, как она. Из того, что я могу сказать, ты предназначена изменить мир своей жизнью. Но присущая ей доброта, та часть её, которая не запятналась жадностью, похотью или любым другим смертным грехом, уже вне твоей досягаемости.

– Спасибо, – бурчу я, даже не пытаясь скрыть, как меня задели его слова. Похоже, что бы ни делала, я обречена.

Смерть закатывает глаза.

– Забываю, как чувствительны люди. Я не пытаюсь заставить тебя почувствовать себя плохо. Но это факт. Твоя ценность для человеческой расы произойдёт от тех действий, что ты совершишь. Тебе придётся время от времени падать, чтобы ты могла служить живым свидетельством того, что всегда можешь подняться и выстоять.

– То есть я уже испорченный товар?

Смерть кивает.

– В большей степени. Я могу отправить тебя к твоему рождению, но это ничего не изменит. Твой жизненный путь и путь Мадлен абсолютно разные. И всегда были разными. Просто радуйся, что в какой-то момент ваши пути пересеклись. Честно сказать, то, что суд в принципе выслушал тебя – большая заслуга Мадлен.

– Что вы имеете в виду?

Он пожимает плечами.

– Пожалуй, мне не следует тебе говорить, но раз ты всё равно всё забудешь, когда проснёшься, то какая разница. Помнишь ту маленькую вечеринку, которую вы с друзьями устроили в первой линии? Ту, на которую вы потратили деньги, предназначенные для семьи Мадлен.

Я издаю стон.

– Как я могу забыть? До сих пор не могу поверить, что сделала такое.

– Что ж, к счастью для тебя, не сделала. Не во второй раз, по крайней мере. В первой линии после вечеринки, когда Мадлен обо всём узнала, её сердце было разбито. Не за себя, конечно, а за родителей. Она не могла поверить, что кто-то мог изображать заботу о ней, о её семье и затем украсть у них. Она чувствовала себя преданной. И это предательство вместе со страхом того, что будет после того, как она умрёт, сформировали одну ожесточённую девочку.

– Мы сломали её, – шепчу.

Смерть кивает.

– В каком-то смысле. Её сердце больше не было чистым. Она научилась ненавидеть. Неплохой маленький урок перед смертью.

– В таком случае у неё никогда не было бы шанса стать ангелом.

Смерть удивлённо смотрит на меня.

– Кто тебе сказал?

Погрузившись в размышления, отвечаю, не подумав:

– Сал, – медленно поднимаю руку ко рту. – Я не должна была этого говорить.

Смерть лишь смеётся.

– Да, будто я собираюсь доставлять неприятности парню, который спас мою работу. Я похож на идиота?

Оценивающе осматриваю его облик.

– Нет, совсем нет.

– Видишь, ещё одно доказательство, что ты не принадлежишь этому месту. Вероятно, ты единственная, кто может врать здесь.

Я ухмыляюсь. В конце концов, сарказм – не ложь. Не совсем. Скорее, моя суперспособность.

– Почему вы так милы со мной? В последний раз, когда мы находились в этой комнате, я думала, вы мне голову оторвёте.

– Две причины. Первая, мне больше ничего не угрожает, и вторая, ты хорошо справилась, дитя. Лучше, чем я думал.

– Вы думали, я провалюсь, верно?

– Давай остановимся на таком: несколько раз я думал, что запереть тебя в чулане для мётел до конца вечности – стоящий запасной план.

– Я действительно была так безнадёжна? – спрашиваю, его колкий комментарий задевает меня до глубины души.

– В самом начале, да, ты казалась безнадёжной. Но ты стала лучше, – он усмехается и взъерошивает мне волосы.

– Эй, – ворчу я. – Терпеть такое не могу.

– Я знаю, – заверяет он. – Некоторые вещи никогда не меняются.

– Забавно.

– Я так и думал, – произносит он, поворачиваясь, чтобы увести меня из Зала. – Теперь, как насчёт найти твоего хранителя и посадить тебя на поезд к твоей жизни?

Я не следую за ним, и он останавливается.

– Именно этого ты хотела, так?

Конечно. Для этого я всё и проделала. Тогда почему я боюсь переставить ноги и уйти?

Смерть возвращается ко мне.

– ЭрДжей, нам нужно идти сейчас же. Иначе ты пропустишь окно.

Я медленно киваю, но не двигаюсь. Хоть убей, не могу придумать ни одной причины, по которой мне следует остаться, но я не могу уйти. И затем до меня доходит. Всё это время, пока разворачивалась битва за моё спасение, мне приходилось проводить время с бабушкой и Мадлен. Я буду скучать по святому Питеру и Ал и даже по той вонючей собаке с тремя головами. Полагаю, мне здесь нравится. Начинаю чувствовать себя здесь как дома.

Словно прочитав мои мысли, Смерть хватает меня за руки и притягивает к себе.

– Иди. Сейчас. После всего, через что я прошёл, тебе нельзя поменять мнение. Небеса и Земля подвинулись, и то, что ты будешь скучать по друзьям и семье, никоим образом не сойдёт за приемлемую причину, по которой тебе можно будет не вернуться в мир живых.

– Но…

– Нет никаких «но», – настаивает Смерть. Затем он смягчает тон. – Есть только та жизнь, которую тебе предназначено прожить. Ты должна вернуться сейчас. Всё готово. Если Мармарот отправляется выполнять задание, его уже нельзя остановить.

– Что насчёт них? – всхлипываю. – Бабуля и Мадлен…

– Что насчёт них? – спрашивает он. – С ними всё было прекрасно до твоего появления, и будет всё прекрасно, когда ты уйдёшь. Давай двигаться. Йетс ждёт.

Когда мы подходим к поезду, пальцы начинает покалывать, и я осматриваю их.

– Воспоминания о том, как быть живым, – объясняет Смерть.

– Что?

Он указывает на мои руки.

– Это чувство. Твоя душа начинает вспоминать, каково чувствовать связь с телом.

– Ох.

Оглядываюсь через плечо, и мне кажется, что я вижу Мадлен, но чем больше я пытаюсь разглядеть, тем сильнее воздух закручивается вокруг меня, затмевая обзор.

– Йетс, – зовёт Смерть, когда мы приближаемся, – она здесь. Доставлена в целости и сохранности.

– Похоже на то, – хранитель поворачивается ко мне и указывает на дверь. – Уже почти время.

Заглядываю в поезд через окно. Как и в прошлый раз, он переполнен. Но на этот раз вместо старых душ толпа состоит из хранителей, прижимающих к себе то, что выглядит как свёртки одеял.

– Что это? – интересуюсь я.

– Совершенно новые души, – отвечает Йетс с безмятежной улыбкой.

– Пожалуйста, скажите, что они не будут рыдать всю дорогу, – молю я. – Потому что если будут, то я подожду.

– Просто забирайся в поезд, – произносит он, смеясь.

И я забираюсь, и никто не заставляет меня. Когда двери закрываются, я поворачиваюсь и вижу Смерть, стоящего снаружи.

– Что? – спрашиваю.

– Держи голову выше, дитя. Кто знает, ты можешь вернуться сюда до того, как это поймёшь, – говорит он, пока Извозчик душ пыхтит и набирает скорость.

Прислоняюсь к стеклу, но Смерть скрывается в тумане. Смотрю на Йетса.

– Эй, ты не думаешь, что это было криповое пророчество о моей скорой смерти? Потому что я буду рада не видеть это место и вас всех ещё лет семьдесят, может восемьдесят, соблюдая диету и занимаясь спортом.

Йетс качает головой и издаёт смешок.

– Это Смерть, ЭрДжей. Никто не может точно сказать, что он имеет в виду. Я считаю, он просто забавляется с тобой. Ты типа пробуждаешь в нём злодея.

– Да, но, может, он что-то знает о моей новой жизни и… моей реальной смерти? – требовательно спрашиваю.

– Сомневаюсь.

– Почему ты так уверен?

– Твои Хроники до сих пор запечатаны. До тех пор, пока ты не воссоединишься со своим телом, никто, даже Смерть, не может видеть их.

Почему у меня есть чувство, что Смерть может делать всё, что захочет?

– Может, ты и прав, – неуверенно соглашаюсь я. Оглядываюсь и замечаю, что сиденья белые и новые. – Почему этот поезд намного лучше, чем тот, на котором я прибыла?

Йетс поднимает глаза.

– Не знаю. Я в первый раз на этом поезде.

– Потому что эти души чисты. Они чисты, и поезд служит их отражением, – объясняет знакомый голос.

ГЛАВА 31

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒