БЛАГОДАРНОСТИ 7 страница

– Отлично сделано, ботаник, – смеётся Дейв, пинком отправляя одну из книг дальше по коридору.

Вся группа взрывается от смеха.

– В самом деле, – произносит Фелисити, рот растягивается в усмешке. – Ты чуть не прошёлся по моим Луи Виттонам.

Он пытается собрать свои вещи, но ему удаётся лишь уронить очки. Закрываю глаза, когда каблук Дейва с треском разбивает их. Звук, словно бомба, разрывается в моих ушах. За ним следует истерический хохот от шкафчиков.

Мальчик на грани слёз, когда подбирает последнюю тетрадку.

– Не могу смотреть, – шепчу.

Тревор фыркает.

– Почему? Разве это не та самая идеальная жизнь, которую ты мечтаешь вернуть? – спрашивает он. – Сейчас начнётся моё любимое место.

Поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Дейв обнимает меня.

– Что скажешь, ЭрДжей? Этот лузер мешает тебе?

Готова впрыгнуть в своё тело. Но ничего не происходит. Слышу, как я говорю:

– Именно. Беги быстрее, маленький таракан.

И снова толпа смеётся, как стая диких собак.

– Может, мне следует прихлопнуть его, – произносит Дейв. – Думаю, что сделаю миру одолжение, прикончив его.

Смотрю на Тревора.

– Я знаю, кто это. Тот парень, что покончил с собой в туалете, – проходит секунда. И ещё одна, и наконец на меня обрушивается осознание. – Не мы же заставили его так поступить, да? В смысле, мы же не перешли черту, да?

Тревор смотрит на меня пустыми глазами.

Снова поворачиваюсь к сцене. Теперь вместо смеха я слышу гогот. Могу посмотреть на всё глазами мальчика. И могу почувствовать, что он чувствует. Унижение. Смущение. Злость.

– Отправь меня туда. Я должна это прекратить. Наверно, всё уже зашло слишком далеко, но я должна попытаться.

– Не могу, – отвечает он. В его голосе слышится твёрдость. – Сцены выдаёт Судьба. Если они захотят, то ты отправишься. До тех пор ты заперта со мной.

Сцена меняется до того, как я успеваю ответить. Тот же мальчик сидит на скамейке в школьном дворе и что-то яростно рисует в блокноте.

В стороне мелькает вспышка, и тогда это случается снова.

Но теперь я готова.

ГЛАВА 17

Толчок на этот раз не такой сильный, и на то, чтобы адаптироваться к телу уходит всего несколько секунд. Мне даже удаётся не закричать, и это хорошо, потому что как только мозг и тело оказываются связаны, я понимаю, что иду прямо к учителю английского.

– Если сдашь работу до понедельника, я закрою тебе часть кредита, – произносит мисс Уолтерс.

– Хм, конечно. Спасибо, – бормочу я, пока воспоминания из новой линии жизни заменяют старые.

Она резко останавливается посреди коридора, заставляя девятиклассника обойти её.

– ЭрДжей, это важно. Если ты не сдашь мой предмет, тебя ждёт выговор. Что значит, никакого чирлидинга. Никаких танцев на встречах выпускников. И тебя вышвырнут из совета. Тебя запретят участвовать во всех школьных активностях. Тебе надо отнестись к этому серьёзно.

Да, действительно. Я завалила три предмета.

– Я знаю, мисс Уолтерс. Я сделаю. Обещаю, – не знаю, почему, но какая-то часть меня не хочет разочаровать её. Может, что-то во мне изменилось. Кто знает, может, я эволюционировала.

– В понедельник утром, – повторяет мисс Уолтерс, хватает тяжёлую сумку и направляется к парковке.

Делаю глубокий вдох прежде чем отправиться на следующую остановку к своему искуплению.

Пока я тихонько приближаюсь к мальчику с блокнотом, пытаюсь вспомнить его имя.

– Хм, привет, – жалкое начало разговора, я знаю, но это лучшее, что мне удаётся выдать, учитывая обстоятельства.

Он закрывает руками блокнот.

– Что тебе надо? – рычит он.

– Я, хм, я думала, мы могли бы поговорить.

– Что? Ты здесь, чтобы снова надо мной посмеяться? Где твой парень-огр? – он нервно оглядывает двор. Не могу винить его. Это был бы не первый раз, когда мои друзья публично издевались над ним.

– Насчёт этого. Мне жаль.

Он фыркает.

– Нет, тебе не жаль. Если бы тебе действительно было жаль, ты бы их остановила.

– Я должна была. Я хотела. На самом деле, но…

– Но что? – шипит он. – Не делай вид, что тебе есть дело до меня. Ты увидела одинокого старого Дэниела и подумала, что вот он твой шанс напомнить мне, что я пустое место.

Дэниел. Его имя. Но в его словах есть смысл, и я не оправдываюсь.

– Над чем работаешь? – интересуюсь, пытаясь спасти разговор и мой шанс вернуть свою жизнь.

– Не твоё дело.

Что бы мне ни пришлось изменить, это определённо будет непросто. Вытягиваю шею, чтобы лучше видеть.

– Это твои рисунки?

– Откуда ты знаешь о них? – спрашивает он, защищаясь. Замечаю, что его хватка немного ослабла.

Пожимаю плечами.

– Сидела за тобой на прошлой неделе, когда шёл дождь, – он продолжает смотреть на меня. – Знаешь, когда в классе никого не было перед началом занятий.

– Да, думаю, я получил несколько плевков от твоего парня.

– Он не мой парень, – говорю я, оправдываясь. Он с любопытством смотрит на меня. Хорошо, ранее сегодня я, должно быть, зависала с ним в коридоре, но это было тогда. А теперь сейчас.

– Верно. Просто друг. Послушай, что ты хочешь от меня? – презрительно спрашивает он.

Не могу поверить, что говорить правильные вещи так сложно.

– Полагаю, просто хотела поговорить.

– Что? Ты заключила пари?

Вау. Он действительно настроен враждебно. И тогда я осознаю, что не знаю элементарных вещей о том, как попытаться исправить отношения с кем-то, кто даже не пытается притвориться, что ты ему нравишься. Делаю глубокий вдох.

– Я пришла сюда сказать, что мне жаль и ты…

– Ты уже сказала. Можешь идти.

Резкий свист с другого конца площадки заставляет нас обернуться.

– ЭрДжей, пошли.

Сдерживаю стон. Фелисити направляется к нам вместе с Пенни и Линдси.

– Ты идёшь? – спрашивает она, переводя взгляд с Дэниела на меня.

– Иду куда? – интересуюсь, неловко ёрзая на холодной каменной скамье.

– Забыла? Мы все идём в Маринару есть пиццу. Дейв ждёт нас, – её губы растягиваются в ухмылку. – Кто твой друг?

Она не собирается это так оставлять.

– Хм, это Дэниел, – отвечаю я.

– Хах, я думала, его имя Плевок.

Резко вскакиваю.

– Что ты сказала?

Она делает два шага вперёд, пока нас не разделяет лишь фут.

– Ну, так его мой сводный брат называет. Дейв считает, что лучше бы он был плевком на асфальте, – чувствую, как Дэниел вздрагивает при этих словах. Мы в самом деле это сделали? Неужели мы действительно так запугали его, что одно упоминание имени Дейва заставляет его нервничать?

– Заткнись, – пытаюсь придать голосу спокойствие. С треском проваливаюсь.

– Что на тебя нашло? – из каждого её слова сочится яд. – Он никто. Почему ты его защищаешь?

– Потому что он не никто.

– Расслабься. Не знала, что у тебя новая лучшая подружка.

С отвращением качаю головой.

– По крайней мере, он настоящий.

– Прости? – произносит Фелисити, пока Пенни выдыхает. – Знаешь что, забудь. Надеюсь, ты наслаждаешься своим падением. Будет очень весело.

Придвигаюсь ближе.

– Ты угрожаешь мне?

– Кто осмелится угрожать королеве?

– Ну, может, я не хочу больше быть королевой, – краем сознания чувствую желание взять слова обратно. Может, старая я пытается восстановить контроль? Вот что должно быть значит, когда твоим телом завладевает инопланетянин.

Она натянуто улыбается и радостно произносит:

– Это можно устроить.

– Большое дело. Полагаю, мне придётся найти другое место в столовой. Думаю, я выживу.

Её улыбка расширяется, и вовсе не от дружелюбия.

– О, не думаю, что это сработает. Мы не можем допустить, чтобы ты стала мучеником от лица всех лузеров школы.

Удивлённо смотрю на неё и начинаю смеяться.

– Что? – спрашивает она, скрещивая руки на груди.

Пытаюсь остановить смех.

– Просто удивлена, что ты знаешь слово «мученик».

Мгновенно Фелисити наклоняется ближе. Запах её мятной жвачки такой сильный, что в носу начинает першить. Но в любом случае её дыхание намного лучше дыхания Клаудии. Почему девочки так любят приближаться к твоему лицу? И затем вспоминаю, как сама делала так, пытаясь кого-то запугать. Также помню, как это эффективно.

– Ты удивишься, сколько я знаю.

Слышу, как сзади поднимается Дэниел.

– ЭрДжей, не надо. Ты не должна меня защищать.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его лицо ярко красное. Он отстраняется, сломленный. Грусть в его глазах бьёт в самое сердце. Поворачиваюсь к Фелисити, но она уже идёт к парковке, её гогот действует мне на нервы.

– Чёрт побери! – говорю, поворачиваясь к Дэниелу, который заталкивает блокнот в сумку.

– Что? – спрашивает он, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

– Ну, не могу быть уверена, но думаю, что Фелисити поставит крест на моей популярности, и огромная вероятность, что Дейв не собирается отвозить меня домой.

– Твои друзья и правда так поступят? – спрашивает он.

Качаю головой.

– Я бы не называла их друзьями. Больше, во всяком случае.

– И тем не менее, тебе не следовало ссориться с ней.

– Смеёшься? – спрашиваю со смехом. – Хотела послать её уже год. Ты просто дал мне отличный повод.

От моих слов веет правдой, и я чувствую, как новая линия жизни, наконец, берёт своё.

Он улыбается и снимает солнечные очки, чтобы протереть их.

– Итак, у тебя есть машина?

Дэниел поднимает голову, и когда я вижу его глаза, моё сердце пропускает удар.

– А что? – подозрительно спрашивает он.

– Хм, ну, – начинаю я, но не могу разорвать зрительный контакт, и это отвлекает. – Как я уже сказала, Дейв собирался отвезти меня домой.

– То есть тебя надо подбросить? – уточняет он, и мне кажется, я вижу намёк на улыбку.

Улыбаюсь как можно искреннее.

– Типа того. По крайней мере, если ты тоже не хочешь меня бросить здесь, что я пойму, учитывая то, что мои друзья превратили твою жизнь в ад на земле. Это было бы справедливо.

– Хах, – произносит он. – Но я думал, они больше не твои друзья?

Я смеюсь и смотрю вниз, флирт завладевает мной.

– Полагаю, что нет. Я в лимбо старшей школы.

– Добро пожаловать в мой мир, – говорит он. Даже несмотря на то, что он улыбается, я могу почувствовать его боль.

– Дэниел, мне в самом деле очень жаль. Прости за всё, что я сделала и за всё, что не сделала. Это неправильно.

– Забудь, – отвечает он, румянец заливает его лицо.

– Нет. Если я могу помочь, я не забуду.

Он смотрит на меня.

– В смысле, если можешь помочь?

Нервно смеюсь и касаюсь его руки. Сначала мне кажется, что он отпрянет, но он не шевелится.

– Неважно. Итак, как насчёт подвезти меня? Думаю, ты можешь помочь брошенной девушке? Мне бы не хотелось идти пешком. Сегодня не самый хороший день, чтобы умереть.

Я предполагала это, как шутку, но его глаза затуманиваются, и я понимаю, где видела его раньше. Но это не может быть он.

– Нет, – произносит он. Медленно его лицо расплывается в озорной улыбке, и я думаю, что он скажет мне поискать другого водителя. – Я тоже не думаю, что это хороший день, чтобы умереть. Пойдём.

– Серьёзно? Огромное спасибо. Я заплачу за бензин, – предлагаю, смотря на него как можно жалостливее.

Должно быть, сработало, потому что он смеётся. Не так, как неловко смеются люди, которые хотят исчезнуть. А так, когда смех зарождается внутри, проходит через тело и срывается с губ.

Когда мы идём к стоянке, я интересуюсь:

– Как твоё среднее имя?

– А что?

Пожимаю плечами, стараюсь, чтобы прозвучало обыденно.

– Да так, просто интересно.

Он вопросительно смотрит на меня и отвечает:

– Тревор.

ГЛАВА 18

Как и в предыдущий раз, появляется серебряный канат и вытаскивает меня из тела. Мне нужна всего наносекунда, за которую я оказываюсь в Послежизни, чтобы сложить два и два.

– Дэниел! – кричу, в отчаянии осматриваясь в тумане. – Где ты? Дэниел. Тревор. Или как там тебя. Ответь.

– Его здесь нет, дорогая, – произносит спокойный голос позади меня.

Оглядываюсь, пытаясь понять, что происходит. Я что-то изменила? Он всё ещё мёртв? Но все вопросы исчезают, стоит мне увидеть синие глаза моей бабушки. Не говоря ни слова, бросаюсь в её крепкие объятия. Все эмоции, которые я сдерживала, вырываются наружу. Она умерла так давно, и мне надо сказать ей так много.

Начинаю с самого главного.

– Я люблю тебя, – слова наскакивают друг на друга и перемешиваются с всхлипами. – Я так сильно скучала.

Она гладит меня по голове.

– Тихо, детка. Нет нужды плакать.

Её слова только заставляют разрыдаться сильнее. Она притягивает меня ближе, начинает убаюкивать, как в детстве, и на долю секунды я думаю, что остаться здесь с ней – довольно неплохая идея.

– Ужасная идея, – строго выговаривает она.

Смотрю на неё с удивлением.

– Как ты узнала, о чём я думаю?

Вместо ответа она спрашивает:

– Помнишь, когда ты была маленькой, твоя мама приводила тебя ко мне после школы?

– Ага. У тебя ещё всегда наготове было печенье для меня.

Она кивает.

– А когда ты стала старше, то начала играть в одну игру, верно?

Мои глаза расширяются.

– Верно, но я никогда об этом не говорила.

– Не говорила, но играла, да?

Я киваю, на мгновение теряя дар речи.

– Я пыталась, хм… предсказать, какое печенье ты испечёшь. Думала, что я медиум или что-то вроде.

Бабушка качает головой.

– Извини, дорогая, но ты абсолютно нормальная. Просто между нами всегда была особая связь, которую я никогда не могла объяснить. Я всегда знала, о каком именно печенье ты думаешь.

– Так странно. Может, ты умеешь читать мысли.

Бабушка откидывает голову, и знакомый смех заполняет пространство. Когда она перестаёт смеяться, то улыбается.

– Может, у нас обеих появляется шестое чувство, как дело касается нас двоих.

Я ухмыляюсь.

– Наверно потому, что я твоя самая любимая внучка?

Она снова притягивает меня ближе и обнимает так крепко, что я едва могу дышать. Чувствую исходящее от неё тепло, которое может исходить только от бабушки. Наконец, я высвобождаюсь из объятий и смотрю на неё, ожидая получить ответы.

– Бабуля, где Дэниел?

– Предполагаю, вернулся на Землю.

Волна облегчения затопляет меня.

– Он жив? Значит, он не убил себя?

Она кивает и с гордостью смотрит на меня.

– Не убил. Когда он отвёз тебя домой, то думал об этом. От твоего дома он направился в школу. Но пока сидел в машине, то получил от тебя сообщение. Помнишь, что было в нём?

События старой и новой жизней до сих пор перемешаны.

– Думаю, да. Я спросила, хочет ли он дружить со мной?

– Почти. Думаю, это было скорее: «так как, скорее всего, у меня больше нет друзей, не хочешь поработать? Я требовательна и капризна, но если ты заинтересован, нажми «один». Если нет, я пойму». Звучит знакомо?

И даже несмотря на то, что не до конца понимаю, что представляю собой новая я, я точно знаю, что это именно то, что я сказала. От попыток разобраться в двух линиях жизни начинает болеть голова, так что я спрашиваю:

– Он ответил?

Она смотрит на меня с блеском в глазах.

– Он ответил.

Жду, когда она закончит. Не дождавшись, подгоняю:

– И?

– Он написал «один».

– Что он сделал, отправив сообщение?

Она рассеянно берёт мою ладонь.

– Он завёл машину, поехал домой и на следующее утро стоял на твоей подъездной дорожке, чтобы отвезти тебя в школу.

– Ух ты, – говорю. – Реально круто.

– Вы двое стали очень близки.

– Мы встречались? Когда он был Тревором, то выглядел очень классно. Если он и сейчас такой, полагаю, мы могли бы встречаться.

Она качает головой, но я замечаю весёлый блеск в её глазах.

– Удивительно, что может сделать с человеком верный друг. В выпускном классе он будет так выглядеть, но вы никогда не будете встречаться.

Тяжело вздыхаю.

– Как? Почему?

– Его сердцем завладеет другая, – категорично заявляет она.

Надеюсь, не Фелисити.

– Раз Тревор жив-здоров, поэтому Смерть отправил сюда тебя?

– Ох, не совсем так. Когда я услышала, что моя внучка – источник проблем в Послежизни, то принялась разыскивать тебя.

– Бабуля, – произношу, выжидательно глядя на неё, – ты самовольно покинула Небеса?

Выдержав удар, она говорит:

– Кто сказал, что я на Небесах? Я много чего натворила при жизни, должна тебе сказать.

Тщательно изучаю её.

– Нет. Я не куплюсь на это. Скорее всего, когда ты попала сюда, тебя ждал VIP-билет.

Она снова смеётся, и звук образует кокон счастья вокруг меня. Наклоняюсь к ней, мечтая стать маленькой и забраться на колени, чтобы оказаться ещё ближе.

– Ба, подожди, – говорю, всё ещё ощущая мурашки счастья на коже. – Хотела спросить тебя кое о чём.

– Да? – бормочет она, рассеянно перебирая мои волосы.

– Ты гордилась мной?

Жду, что она засмеётся, но она не делает этого. Вместо этого её рука замирает.

– Ну…, – начинает она, но прерывается.

Тепло сменяется холодом. Я выпрямляюсь, её пальцы держат прядь моих волос.

– Бабуля? – шепчу я. Её колебание режет меня словно нож.

Она отряхивается от своих мыслей и поднимается.

– Здесь, в Послежизни, существует правило. Как только ты оказываешься здесь, то больше не можешь врать. Даже с хорошими намерениями.

– Значит, ты не гордилась мной, – заключаю я.

– Правда никогда не бывает простой, – начинает она. – Я горжусь тем, какой женщиной ты становишься теперь, но девочкой, какой ты была до смерти, сложно восхищаться.

Мне не нужен пульс, чтобы понять, где моё сердце сломалось, – нет, разрушилось. Бабушка, моя скала, единственный человек, который, как я думала, никогда не отвернётся от меня, говорит, что я ей не нравлюсь. Или не нравилась.

– О, – всё, что получается выдавить из себя. Что ещё остаётся?

Она снова садится рядом со мной и берёт мои руки в свои. Пытаюсь вырваться, но она сильнее, чем я помнила.

– Понимаю, как плохо это звучит. Если бы я могла соврать, я бы попыталась. Но ты должна понимать, что женщина, которой ты становилась, была эгоистичной и наглой. Понимаю, не твоя вина, но, милая, это правда. Я люблю тебя больше всего на свете. Всегда любила. Но ты задала вопрос, и я не могу соврать.

– Ты уже говорила, – убито напоминаю я.

Она приподнимает мою голову, заставляя посмотреть прямо ей в глаза.

– Знаешь ты это или нет, но тебе удалось совершить огромные изменения в твоей жизни. Для начала, ты выстояла против хулиганки, которая намного больше тебя. Поступив так, ты начала развивать в себе силу стоять за своих друзей, что очень непросто. Я не могу сказать, как много эти два выбора изменили в тебе.

– И теперь, когда я другая, ты любишь меня больше? – спрашиваю, отворачиваясь от неё.

Но бабушка не собирается отпускать меня так просто. Она разворачивает меня, не позволяя игнорировать её.

– Послушай меня, юная леди. Не смей даже на одну секунду думать, что я не любила тебя. Я всегда любила тебя и всегда буду любить. Это никогда не изменится. Но ты спрашивала о другом. Ты спросила, гордилась ли я тобой. Не в то время. Та девушка, которой ты сейчас являешься, та женщина, которой ты станешь – это именно тот человек, которым тебе предначертано быть. А не какой-то копией своих друзей. И уж точно не тем, кто чувствует себя лучше, когда заставляет других чувствовать себя хуже. Тебе предначертано быть уникальной, как сейчас.

Пытаюсь сдержать слёзы.

– Почему ты ничего не сказала? Я бы изменилась, если бы ты сказала. Я всегда хотела, чтобы ты гордилась мной.

Она поднимается, и я слышу, как скрипят её колени.

– Проклятие облика, в котором я вышла к тебе, – произносит она с сухим смешком. – Старые недуги вернулись вместе с ним. Но не волнуйся. Только звучит ужасно. Я ничего не чувствую.

Слабо улыбаюсь, что уже неплохо.

– Я не хотела быть разочарованием, – говорю, глазами моля о прощении. – Думаю, стала такой, приобретя популярность. Наверно, каким-то образом я потеряла себя.

– Удивительная вещь – потеря. Ты всегда можешь найти, если искать достаточно усердно.

Бабулина мудрость хоть жёсткая и честная, но всё же наполнила меня надеждой.

– Пару минут назад ты спросила, почему я ничего не сказала, – произносит она. – Может, и стоило. Я надеялась, ты найдёшь свой путь сама, потому что поймёшь, что так верно. А не потому что пытаешься сделать меня счастливой.

Я точно понимаю, о чём она говорит. И она права. Я бы сделала всё, что она скажет.

– Знаешь, – говорю, выдавливая улыбку. – Я уникальна. Все остальные были копиями.

– Действительно, – отвечает она, легонько похлопывая меня по щеке.

Уютная тишина обволакивает нас, но я знаю, что она не может продлиться вечно.

– Мне осталось разобраться с ещё одним призраком, да?

Она кивает.

– Не знаю, правда, где она. Не в её духе опаздывать.

– Ты знаешь её? – удивлённо спрашиваю.

Бабушка озорно улыбается.

– Конечно. Здесь все друг друга знают. На Небесах нет чужаков.

– Итак, ты попала на Небеса, – поддразниваю я. – Дедушка тоже, да?

Её улыбка становится шире, и морщинки словно исчезли.

– Если бы его не было, думаешь, я бы тут была? – воздух вокруг нас начинает желтеть. Мягкие цвета создают свечение, словно первые лучи рассвета. – Похоже, она здесь, – добавляет бабушка, собираясь уходить. Беру её за руку.

– Подожди. Не уходи пока. Не уверена, что смогу сделать это.

Она поворачивается и становится на колени передо мной.

– Дорогая, ты понятия не имеешь, насколько ты способная. У тебя всё получится, – в её глазах замечаю гордость. Вдруг понимаю, что до сегодняшнего дня такой взгляд не замечала уже очень давно.

Чувствую, как к глазам подступают слёзы и протягиваю руку, чтобы коснуться её щеки.

– Я люблю тебя.

Теперь в её глазах грусть.

– Я люблю тебя тоже, Ровена Джой. Но испытание скоро подойдёт к концу, и очень надеюсь, суд найдёт способ вернуть тебя на Землю, чтобы ты смогла завершить своё путешествие, – она смотрит куда-то вдаль. – Я не могу оставаться дольше. Меня скоро начнут искать.

Она любовно убирает мою руку и нежно кладёт мне на колени.

– Мы увидим друг друга, когда настанет время, а так как произойдёт это ещё не скоро, я всегда буду любить тебя. Помни об этом.

Слёзы начинают капать быстрее, и я закрываю глаза, пытаясь их сдержать. Когда я открываю их, то бабушки уже нет, а на её месте стоит девушка примерно моего возраста. Я знаю её. Не кажется, что она выглядит знакомо. Я действительно знаю её. На самом деле, я видела её всего за несколько дней до встречи со злополучной цыганкой. В последний раз я видела её в день её смерти.

ГЛАВА 19

– Мадлен, – неуверенно спрашиваю я. – Это ты?

Ожидаю, что она голову оторвёт мне за то, что мы с друзьями сделали, но она улыбается и бросается ко мне.

– ЭрДжей, я так рада видеть тебя! – восклицает она и обхватывает руками, именно руками, а не ладонями, мою шею. Шок парализует меня.

– Как ты? – пронзительно кричит Мадлен. – Я ушам не поверила, когда Смерть сообщил, что ты здесь. Сначала я расстроилась, что ты умерла, но потом он рассказал мне про суд, и я обрадовалась возможности помочь тебе. Думаю, он немного удивился, когда я сказала, что мне от него ничего не нужно взамен, – она наклоняется ближе. – По слухам, Дэниел очень долго упрямился, но я рада, что он согласился, – она подмигивает и продолжает выпаливать слова со скоростью света. Я всё ещё пытаюсь осознать тот факт, что она не собирается дать мне кулаком в лицо.

– Ты не сердишься на меня? – в конце концов мне удаётся собрать слова воедино.

На её лице появляется недоумение.

– Почему я должна сердиться?

– Ну, эм, знаешь, из-за вечеринки, – бормочу я, всё ещё ожидая нападения.

Но она лишь смеётся.

– Видимо, ты до сих пор путаешься в воспоминаниях.

Пожимаю плечами.

– Наверно.

Либо Мадлен потрясающая актриса, либо она действительно не сердится. И хоть я ещё и насторожена, но чувствую, как напряжение потихоньку покидает меня.

– Тогда позволь мне тебя просветить. Иди за мной. Терпеть не могу эти тучи, – она подходит к двери и раскрывает её. Едва я переступаю порог, как резко замираю. Передо мной кофейня. Честное слово, я имею в виду именно ту самую кофейню, где бариста носит зелёную толстовку и улыбается при виде посетителей. Я даже чувствую витающий в воздухе аромат свежесваренного кофе.

С удивлением смотрю на Мадлен.

– Ты шутишь. Кофе в Послежизни?

Она хихикает.

– Только на основе взаимовыгоды. Думала, тебе понравится. И не просто в Послежизни, – она кивает в сторону двери в дальнем конце комнаты.

Табличка гласит «только члены».

– Что за члены? – спрашиваю, глядя на людей, потягивающих латте и болтающих.

– Души, которые попали на Небеса.

Теперь я смотрю на неё.

– Шутишь?

Она качает головой.

– Новая привилегия, – поясняет она, пробираясь к стойке.

Хоть мысль о карамельном макиато и соблазнительна, я вынуждена спросить:

– Разве я не должна заниматься исправлением прошлого?

Она кивает.

– Да. Но как ты там любишь говорить? Всегда есть время для чашечки кофе?

Именно так я и говорю.

– И что, мы просто закажем?

Она закатывает карие глаза и обвивает свою руку вокруг моей.

– Это не ядерная физика. Всё так же, как и на Земле, – она лучезарно улыбается девушке за стойкой, делает заказ и поворачивается ко мне. – Что будешь?

Секунду раздумываю, называю напиток и иду за ней к огромным коричневым кожаным креслам.

– Мы не должны забрать напитки? – спрашиваю. Понимаю, звучит неубедительно, но эта девчонка должна ненавидеть меня до мозга костей. Поэтому тот факт, что она обнимает меня и хочет по-девчоночьи поболтать, выбивает меня из колеи.

– Шейна принесёт.

Услышав своё имя, бариста смотрит на нас и слабо машет рукой.

– Только не говори, что души за стойкой являются частью программы по реабилитации из Ада. Почему кто-то хочет провести вечность, готовя людям кофе вместо того, чтобы плавать на облаках или заниматься чем-то в том же духе?

Она задумчиво смотрит на меня.

– Полагаю, если бы ты была в штате философов, то смогла бы проводить так время. Но для меня это не звучит весело. Я бы предпочла общаться с людьми, чем быть одной, разве ты нет?

– Да, наверно. Подожди, здесь что, все работают? А как же «покойся с миром»?

Она пытается не засмеяться надо мной. Могу увидеть это. Хотя она пытается не засмеяться не надо мной. Впервые в жизни у меня появляется мысль, что мы могли бы стать друзьями. Детали все ещё немного запутаны, но я не думаю, что Мадлен притворяется.

– Никто здесь ничего не должен, – произносит она, улыбаясь всё так же широко. – В конце концов, мы уже отбыли своё время на Земле, делая, что должны. Как только мы оказываемся здесь, то вольны проводить время как хочется. Заниматься тем, к чему лежит душа.

В этот момент с напитками к нам подходит Шейна. Смотрю на пенку и вижу свои инициалы.

– Посмотрим, правильно ли я всё поняла, – говорю, поворачиваясь к Шейне. – Чем вы занимались, когда были живы?

– Я была доктором, – даёт она прозаичный ответ.

– Ладно, – медленно произношу. – А теперь вы варите кофе?

Она широко улыбается, даже ещё шире, чем Мадлен. Закрадывается мысль, что по прибытии все здесь получают отбеливающие полоски.

– Когда я училась в медицинской школе, то занималась в подобном месте, – поясняет она, рукой обводя комнату. – Каждый раз, когда я продиралась сквозь учебники, я думала о том, как, должно быть, прекрасно – готовить кофе и общаться с людьми. Сотрудники кафе всегда казались мне частью одной большой семьи. Естественно, когда я упомянула об этом отцу, он пришёл в ярость. Ожидалось, что я продолжу семейное дело. Собственно, именно это я и сделала.

– Как вы думаете, что бы он сказал теперь?

Секунду её глаза смотрят вверх, она всё так же улыбается.

– Он один из моих самых преданных клиентов, – всю дорогу к стойке она смеётся.

– Она молода, – замечаю я. – Интересно, сколько ей было, когда она умерла?

– Сорок пять, думаю. Сердечный приступ на фоне стресса, – обыденно отвечает Мадлен.

Я чуть ли не давлюсь.

– Но она не выглядит на сорок с лишним, – выпаливаю, но, спохватываясь, прикрываю рот рукой.

Но Мадлен вроде не заметила.

– Мы сами решаем, на сколько будем выглядеть и как именно.

– Типа твоих волос? – спрашиваю. – Когда у тебя была такая причёска?

Она поправляет идеально прямые волосы.

– Когда стала носить свой первый парик, – отвечает она. – Ты помогла мне его выбрать.

Я понимаю, что прежде чем мои новые воспоминания полностью сольются с моим сознанием, пройдёт много времени. Но уверена, помощь девочке, больной раком, в выборе парика, должна была отозваться немедленно.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒