БЛАГОДАРНОСТИ 14 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 17Следующая ⇒

– Вы не против, если я прогуляюсь? – спрашиваю, вертя на пальце кольцо с дельфинами.

– Ты в порядке? – беспокоится мама. – Выглядишь бледной.

– Я в порядке, – заверяю её. – Просто длинный был день. Мне нужно проветрить голову.

Папа тянется за пультом и включает DVD.

– Мы собираемся смотреть тот ужастик, который ты так любишь.

Улыбаюсь.

– Вернусь до конца начальных титров. Обещаю.

Мама смотрит на меня так, словно хочет возразить, но молчит.

– Поторопись, – произносит она, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать её в щёку.

– Хорошо. Не начинайте без меня.

ГЛАВА 37

Не зная точно, куда иду, я направляюсь в сторону парка в паре кварталов от дома. Периодически попадаются группы детей, стучащихся в двери; их возбуждённые крики «кошелёк или жизнь» вызывают у меня улыбку. Эх, вот бы снова оказаться ребёнком и не знать о том дерьме, которое случается в жизни. Скучаю по наивности. Ужасно, что нельзя повернуть время вспять и всё исправить. И снова возникает дурацкое гудение. Вдыхаю полной грудью чистый ночной воздух. Может, стоит попросить маму назначить мне приём у врача.

Впереди троица поднимается по ступенькам к дому. Самый младший в костюме, очевидно, слишком огромном для него, плетётся сзади и кричит остальным, чтобы подождали. Они дожидаются, когда он поравняется с ними и затем резко подаются вперёд.

Буквально через несколько минут я подхожу к парку, в котором нет ни души. Оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не смотрит, и забираюсь на вершину лесенки; ноги свободно свешиваются. Запрокидываю голову к звёздам. Возникает чувство вроде освобождения, когда я нахожусь на несколько футов ближе к небу.

–Ты там? – задаю вопрос в пустоту. – Мадлен, ты можешь меня слышать?

Единственный ответ, который я получаю – отдалённый смех детей. Интересно, видела ли она тех, кто пришёл на её похороны. Интересно, видела ли она, какое влияние оказали её слова на тех, кто слушал.

– Дэниел сейчас переживает тяжёлые времена, – говорю в небо, – но думаю, ты и так знаешь. По правде говоря, мы все переживаем.

Теперь мой единственный ответ – тишина.

– Полагаю, ты получила ответ на вопрос, существует ли Рай, да? – снова раздаётся гудение. Словно пытается прорваться воспоминание. Мотаю головой и продолжаю обращаться к Мадлен. – К этому моменту, я уверена, ты уже очаровала большого босса, не так ли? Он даст тебе пару крыльев?

Гудение становится громче.

Но неважно. Мои внезапные всхлипы заглушают шум в голове. Она на самом деле умерла, и единственный способ, когда я могу притвориться, что общаюсь с ней – смотреть в небо и болтать с пустотой. Спрыгиваю с металлической конструкции и направляюсь домой. Сейчас на улицах практически никого нет, и на большинстве участков перед домами не горит свет. На другой стороне улицы ко мне приближаются трое ребятишек, которых я видела ранее.

– Идём, Томми. Поторопись. Мама убьёт нас, если мы не придём домой через пять минут, – произносит самый высокий из них, оглядываясь через плечо.

– Я пытаюсь, – маленький мальчик всхлипывает, одной рукой таща свою наволочку, набитую конфетами, а другой поддерживая спадающий костюм. Они переходят дорогу, и двое старших обходят меня, избегая столкновения.

– Ребята, подождите! – снова зовёт их брат. Он тащится за ними, словно утёнок за своей матерью, но костюм побеждает. Мальчик спотыкается, мешок с конфетами падает на землю, скользит и останавливается посреди дороги.

Боковым зрением замечаю фары автомобиля, выезжающего из-за угла. У водителя никаких шансов заметить ребёнка. Без раздумий я кидаюсь к мальчику и поднимаю его. Он весит больше, чем я ожидала, и я пошатываюсь, чтобы не упасть во время бега. У меня нет никаких шансов вытащить с дороги нас обоих. Секунду спустя я отталкиваю ребёнка к траве со всей силой, какой могу. Он смотрит на меня широко распахнутыми от ужаса глазами. В отдалении слышу крики его сестёр. Мгновение спустя раздаётся визг шин, и я чувствую удар, когда капот врезается мне в бок. Меня швыряет через лобовое стекло. Голова пробивает стекло, и последнее, что я вижу перед тем, как кровь застилает мне глаза – чистую белизну подушки безопасности, которая прячет водителя от моего взгляда.

Закрываю глаза, пока во дворах, один за другим, зажигается свет. Все хотят узнать, что происходит. Слышу плач маленького мальчика, которого пытается успокоить сестра. Задумываюсь, отправилась ли вторая за мамой. Надеюсь, у них не будет проблем.

Вдали раздаётся звук сирен скорой помощи, и постепенно я начинаю чувствовать. Во-первых, острую боль в голове. Во-вторых, нога начинает болеть, а вскоре и запястье. Но я узнаю, что такое настоящая боль лишь тогда, когда пытаюсь сделать вдох. Каждая попытка оканчивается горящей болью. Пытаюсь закашлять, но больше похоже на хрип, и я чувствую, как что-то капает из уголка рта.

– ЭрДжей, – кто-то обращается ко мне, направляя белый свет мне в глаза. – Ты слышишь меня?

Пытаюсь кивнуть, но шея затекла, и я почти уверена, что она сломана.

– Не пытайся говорить, – командует голос.

Если мне нельзя говорить, зачем тогда он задаёт вопросы?

Следующий звук, который я слышу, – вопль мамы.

– Нет! ЭрДжей, детка, нет! Уберите от меня руки! Это моя дочь!

Слышу, как папа кричит что-то, но теперь мир начинает затихать. Всё, что мне удаётся отчётливо расслышать – спокойный голос диспетчера, обращающийся к мужчине, который задавал мне вопросы и велел не разговаривать.

Начинают сменять друг друга красный и белый цвета, и через мгновение я оказываюсь на носилках, и меня везут, вероятно, в машину скорой помощи.

– Её родители едут с полицией, – парамедик докладывает диспетчеру. – Никак не могу позволить им ехать с нами, она выглядит так плохо.

Эй, алло, я всё слышу. Когда я получу возможность оценить происходящее, я обязательно прокомментирую плохие манеры с больными.

– Свидетели говорят, она отбросила с дороги ребёнка, – произносит водитель. – С ужасом представляю, что было бы с ним, если бы не она.

– Да. Повезло мальцу. Разодранная коленка и разбитая губа не сравнятся с этим.

Ясно, но насколько всё плохо? Полагаю, я сломала ногу, потому что она болит как ненормальная. Ещё пострадала голова. Надеюсь, это всё.

– Я дам тебе обезболивающее, ЭрДжей. Не засыпай, хорошо?

Ощущение прохлады разносится по всему телу, приглушая боль до тех пор, пока не начинает казаться, что я парю в облаках.

В следующий раз, когда я открываю глаза, мне приходится их сразу же закрыть из-за ослепительного света. Слышу плач мамы с другой стороны двери. Веки слишком тяжелы, и я проваливаюсь в сон.

Понятия не имею, сколько проходит времени, когда появляется желание проснуться. Но на этот раз я не могу. Я не могу открыть глаза. Я не могу согнуть пальцы. Я вообще не могу пошевелиться. Писк монитора сердечного ритма – единственное доказательство того, что я жива, и я снова погружаюсь в теплую бездну пустоты.

Во сне вижу образы Мадлен и бабули. Они не перестают говорить, что всё будет в порядке, и мне надо просто расслабиться. Очевидно, ни одна из них не принимала тех таблеток, что дают мне, так как расслабиться – не проблема.

Резко просыпаюсь. На этот раз что-то закрывает глаза. Я не могу видеть, но могу слышать, как тихонько плачет мама. Хочу заверить её, что я в порядке, но не могу. Горло очень сильно саднит, и от одной только мысли заговорить начинает тошнить. Слышу, как входит папа.

– Выпей это, – приказывает он надтреснутым голосом.

Внезапно я ощущаю, что меня куда-то тянет, словно я должна быть в другом месте. Сводит с ума, верно? Ну то есть, моя нога сломана, и я не то чтобы могу свободно гулять.

Но ноющее чувство никуда не уходит. Наконец, я переключаю внимание с мамы и пищащих приборов на ожидание чего-то. Но всё, что я чувствую – случайный всплеск статического электричества. Напоминает, когда шаркаешь тапочками по ковру, затем идёшь за кем-то и касаешься его, и его ударяет током. Но мне совсем не больно. На самом деле, похоже на мурашки.

– ЭрДжей, – произносит мягкий голос позади меня.

Я знаю этот голос. И я не хочу оглядываться, чтобы увидеть хорошо знакомое лицо.

– ЭрДжей, – произносит голос более требовательно. – Пора.

– Нет, – возражаю, теперь без проблем управляя голосом. – Нет. Только не снова.

Не снова? Подождите. Что я имею в виду? Опять в голове появляется гудение, но теперь, когда я пытаюсь от него отмахнуться, оно возвращается, и на меня обрушиваются воспоминания, которых попросту не могло быть.

Или могло?

– ЭрДжей.

Боль в ноге прошла, и голова чувствует себя прекрасно. Осторожно дотрагиваюсь до лица, смутно осознавая, что запястье не болит. Ссадины на лице прошли.

– Да вы издеваетесь надо мной, – ворчу, поворачиваясь, чтобы посмотреть, кто говорит со мной.

Позади меня облачённый в черные робы с серпом в руках уже во второй раз стоит Гидеон, мой личный жнец.

ГЛАВА 38

– Да вы издеваетесь надо мной! – кричу я. – Я даже день не прожила!

– Технически, немного больше, – уточняет Гидеон.

Раскрываю рот и смотрю на него.

– И сколько из этого времени было проведено под таблетками?

Он пожимает плечами.

– В любом случае, что произошло с моими семьюдесятью годами? Мне казалось, я должна была увидеть тебя не раньше, чем через несколько десятилетий.

Гидеон снова пожимает плечами.

Тупой жнец. Но на этот раз я не позволю ему затащить меня на поезд, пока не получу ответы. Усевшись по-турецки, смотрю на него с самым вызывающим выражением лица.

– Я с места не сдвинусь, пока ты не объяснишь, что происходит. Почему я здесь? Почему я умерла?

Гидеон кончиками пальцев потирает глаза, а затем, к моему удивлению, плюхается рядом со мной.

– Нам обязательно через всё это проходить? – спрашивает он.

– Ты, как и я, прекрасно знаешь, что, как только я окажусь на поезде, вскоре я сойду в Зале Ожидания, где ты бросишь меня дожидаться призыва на регистрацию.

Он озадаченно смотрит на меня.

– Что?

– И снова ты отрицаешь то, что должно произойти.

– Каким образом? – осведомляюсь, тщательно следя за тем, чтобы он не смог отвлечь меня от нужных мне ответов.

– Никто не думал, что ты вспомнишь, что была здесь. Точнее, пока ещё ты не там, но скоро.

Понимаю, что он делает. Пытается отвлечь меня чем-то странным и увлекательным, связанным со мной. Не выйдет.

– Плевать. Объясни, почему я не дожила до столетия, – требовательно спрашиваю.

– Ты изменила своё прошлое, и эти изменения проявились в твоём настоящем. Они также изменили твоё будущее.

– Подожди, ты хочешь сказать, что пройдя через все испытания, учинённые судом, я в конечном итоге обменяла долгую жизнь на один-единственный день?

– Полагаю, с твоей точки зрения так и выглядит, – произносит он раздражённо.

– А как ещё мне на это смотреть? – интересуюсь с не меньшим раздражением.

Он встаёт и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться. Я не принимаю её.

– Ты можешь смотреть так, – со вздохом произносит он, – предыдущая временная линия предлагала тебе долгую жизнь, лишённую истинной дружбы, сострадания, достоинства. В новой жизни, хоть и короткой, ты ставила нужды других выше своих собственных, и этот мир стал лучшим местом. Ты в прямом смысле изменила жизни людей.

– Не понимаю, как, – бормочу.

Он протягивает руку немного дальше.

– Просто пойдём со мной. Я не заставлю тебя сесть на поезд, пока ты не будешь готова.

– Почему я должна верить тебе? Если мне не изменяет память, в последний раз ты не предоставил мне особого выбора.

Он поднимает другую руку, словно давая клятву.

– Клянусь честью.

– Ты же не собираешься дождаться последнего момента, а затем втолкнуть меня в дверь?

– Просто вставай.

На этот раз я поднимаюсь, но без его помощи.

– Некоторые вещи никогда не меняются. Ты упряма, как и всегда.

– Итак, как же я изменила жизни за пару часов?

– За день, – поправляет Гидеон.

– Плевать.

– Ну, ты спасла того маленького мальчика.

Хорошо, сложно спорить со жнецом, когда дело касается смерти.

– Всего одного человека.

– Что, тебе этого не достаточно? Серьёзно, ты не должна беспокоиться о том, что я втолкну тебя в дверь поезда. О чём ты на самом деле должна беспокоиться, так о том, чтобы я тебя не толкнул под поезд.

– Напоминаю, я уже мертва, – бормочу я.

– Верно, но дорога до Зала Ожидания тяжёлая. Лучше быть внутри, чем снаружи.

Наверно, мы недалеко от станции, так как я вижу вокруг много душ и жнецов.

– Теперь пришло моё настоящее время, да? То, за что я боролась с ангелами? За один день?

– И за достойную жизнь, – добавляет он.

Перед нами появляется поезд. Я понимаю, он прав, говоря, что пришло моё время умирать. Мне это не нравится, но в глубине души понимаю, что он прав. Интересно, поэтому все остальные в ступоре? Наверно, чтобы не впали в безумие от собственной смерти, пока не смогут увидеть обзор своей жизни. Кроме очень старых. Они выглядят вполне жизнерадостно.

– Подожди, Гидеон.

– Да?

– Как вышло, что я больше похожа на стариков, чем на ходячих зомби?

– Сложно сказать. В отличие от молодёжи или от тех, кто умер внезапно, старые души готовились к этому моменту целую жизнь. Не удивительно. На самом деле, в большинстве случаев, смерть служит облегчением. Может, из-за того, что ты уже проходила через всё это, твоя душа не… как ты там сказала?

– Не впала в безумие? В истерику? Окончательно не сошла с ума?

– Что-то типа того.

Его ответ заставляет задуматься.

– А как насчёт тех, кто был болен, раком например?

– Зависит от того, были они готовы или нет, когда пришёл их черёд. Но скажу тебе, неважно, насколько был кто-то готов на Земле, чем моложе тело, тем сложнее душе. Когда смерть прерывает заведённый порядок жизни, подготовка не имеет значения.

– То есть мы в самом деле рождаемся только для того, чтобы умереть?

Гидеон качает головой.

– Тогда в чём причина?

– Каждый может чему-то научиться и чему-то научить. Как только человек выполняет эти две вещи, он завершает свою земную миссию и может возвращаться домой.

– Тогда в чём смысл Рая и Ада? Если ты на Земле, чтобы выполнить миссию, тогда какая разница, куда ты отправишься, наверх или вниз?

– Потому что не каждый учится и учит. И если люди не могут выполнить условия, на которых были отправлены сюда, вечный покой им не светит.

– И тогда их отправляют в огонь и серу?

Гидеон качает головой.

– Ад не такой. Думай о нём, как о реабилитации. Большинство людей, которые проходят через Врата Ада имеют намерение переродиться. Получить второй шанс, чтобы сделать всё правильно.

– Ты шутишь? Ад – дверь на Землю?

Он кивает.

– Типа того.

Собираюсь задать следующий вопрос, когда какой-то жнец толкает меня.

– Эй, осторожней…

Гидеон хватает меня за руку и тянет в противоположную сторону.

– Пошли, ЭрДжей. Поедем в другом вагоне.

– Почему? Что происходит?

Оглядываюсь через плечо и именно тогда замечаю Джеймса. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть в глаза собственному жнецу.

– Ты знал, – шиплю я. – Ты знал, что он будет на том же поезде, и пытался скрыть его от меня.

– Ты не можешь говорить с ним, ЭрДжей. Ты не можешь подойти к нему. Мы понятия не имеем, что он будет делать.

Вырываю руку и бегу через переполненный перрон к следующему вагону. Заглядываю в каждое окно, никого не нахожу и уже собираюсь сдаться, когда замечаю Джеймса, ссутулившегося на одном из сидений.

Звон колокольчика оповещает, что двери закрываются, и я запрыгиваю, пытаясь удержать их открытыми. К моему ужасу, поезд начинает двигаться, а я застряла. Вдруг две руки над моей головой раскрывают двери достаточно, чтобы я смогла проскользнуть внутрь. Оказываюсь на полу. Поднимаю глаза и вижу ухмыляющегося Гидеона.

– Только не говори никому, что я затащил тебя на поезд. Ты и так уже создала мне недавно кучу проблем.

– Как смешно, – произношу, поднимаясь и отряхиваясь. Смотрю на место, где видела Джеймса, но он ушёл.

– Оставь его в покое, – умоляет Гидеон.

– Почему? Он должен знать, что Сэнди ждёт его.

– Это против правил.

– Верно, – смеюсь. – С каких это пор я следую правилам? Никто не будет винить тебя, если ты об этом беспокоишься.

Он удивлённо отступает.

– Я не за себя беспокоюсь, и не за тебя, если уж на то пошло, а за Джеймса. Он провёл в коме почти год. Его душа была заперта в теле. Ему нужно время привыкнуть.

– Ему нужно знать, что она ждёт.

Гидеон ничего не говорит, когда я начинаю идти по вагону, ища Джеймса. В дальнем углу стоит жнец спиной ко мне, закутавшись в плащ. Пытаюсь заглянуть ему через плечо, но он загораживает обзор.

– Всё в порядке, Элайджа, – произносит Гидеон за моей спиной. – Все мы знаем, что её невозможно остановить, если она что-то задумала.

Не очень-то похоже на комплимент. Жнец поворачивается лицом к нам.

– Когда-нибудь она доведёт нас до беды своим желанием везде совать свой нос, – говорит он, глядя на меня сверху вниз.

– Я возьму на себя вину, если всё кончится плохо, – заверяет Гидеон.

Элайджа отступает, бурча что-то о детских капризах, да ещё и в его смену, но я не обращаю на него внимания и концентрируюсь на съёжившемся мужчине передо мной.

Наклоняюсь, стараясь не коснуться его.

– Джеймс, – мягко зову. – Джеймс, ты слышишь меня?

Он слабо кивает. Кивнул ли он на самом деле или это лишь движение поезда, но кивок ободряет меня продолжать.

– Джеймс, меня зовут ЭрДжей. Помнишь мой голос в твоей палате? Я разговаривала с твоей мамой.

Он снова слабо кивает. На этот раз это точно Джеймс, а не поезд.

– Хорошо. А теперь, Джеймс, мне нужно кое-что тебе рассказать, и у нас мало времени, – делаю глубокий вдох перед тем, как продолжить. – Джеймс, Сэнди будет ждать тебя, когда мы сойдём с поезда. Она ждёт тебя с той самой ночи, как умерла.

Медленно, словно сопротивляясь невидимым цепям, Джеймс поднимает голову. Его глаза, полные замешательства, пытаются сфокусироваться на мне.

– Она не хотела, чтобы ты был здесь один. Поэтому она ждала, – объясняю я.

Джеймс открывает рот, но не издаёт ни звука. Сначала. Наконец, после нескольких попыток он выдавливает:

– Сэнди, – его голос звучит хрипло, однако нет никаких сомнений в том, что он произнёс.

Правая рука дёргается и поднимается для того только, чтобы опуститься. Он пытается подняться, но ноги не слушаются.

– Я говорил, это плохая идея, – Элайджа высказывает Гидеону.

– Дай ей немного времени, – произносит мой жнец. – Она умеет общаться с душами.

Не уверена, уверенность это или нежелание, чтобы коллега оказался прав, но вера Гидеона поддерживает меня.

– Подожди немного.

– Где она? – медленно спрашивает Джеймс.

– Её здесь нет. Мы скоро встретимся с ней. У тебя мало времени, но, Джеймс, мне нужно, чтобы ты посмотрел на меня

И он смотрит.

– Хорошо. Я понимаю, тебе кажется, что что-то тянет тебя вниз, но это не так. Ты можешь контролировать происходящее с тобой. Тебе просто надо сосредоточиться.

Он начинает раскачиваться взад-вперёд, снова и снова повторяя:

– Сэнди. Сэнди. Где она?

Смотрю на Гидеона, умоляя помочь. Его лицо непроницаемо, в отличие от лица Элайджы, на котором написано «я же говорил». От его усмешки становится тошно. Поворачиваюсь к Джеймсу и кладу руку ему на колено. Внезапно его глаза проясняются, он протягивает руку и хватает меня за запястье, притягивая мою ладонь к своему лицу.

Кольцо. Я и забыла, что ношу кольцо, найденное под кроватью. Но оно не моё. Оно Сэнди.

– Откуда оно у тебя? – с такой яростью спрашивает он, что я радуюсь, что уже мертва. Уверена, иначе он бы меня убил.

– Она дала его мне, – отвечаю, стараясь вырвать руку. – Она дала его мне, чтобы ты понял, что я говорю правду.

Он медленно снимает кольцо с моего пальца и рассматривает его. Вспышка ярости проходит. В его глазах появляется смесь любви и грусти.

– Автомобиль, – говорит он. – Он утянул её под воду.

Я киваю.

– Да.

– Но он не убил меня. Не до конца.

– Да.

– Мои родители не хотели отпускать меня и тогда…, – он смотрит на меня. – И тогда ты пришла в палату. Ты сказала маме, что всю жизнь быть прикованным к приборам – это не жизнь.

Смотрю на жнецов.

– Ну, я говорила не совсем так…

Он обрывает меня на полуслове, заключая в медвежьи объятия.

– Спасибо, – шепчет он. – Спасибо, что дала им разрешение отпустить меня, – он отпускает меня. – Ты рассказала им о своей подруге, верно? О той, что умерла от рака.

Я киваю.

– Мадлен.

– Верно. Вот что заставило их поменять мнение.

Гидеон прочищает горло.

– Мы почти на месте.

Я смотрю на Джеймса, который осматривает остальных пассажиров.

– Почему они такие тихие? – интересуется он.

– Потому что, – произносит Элайджа, – они должны такими быть. А теперь, Ромео, давай найдём твою Джульетту.

– Сэнди, – поправляет Джеймс, и Элайджа нежно улыбается.

– Конечно. Сэнди. – Элайжда поворачивается к Гидеону. – На твоём месте, я бы избавился от неё как можно быстрее. От неё одни неприятности.

– Эй, – машу перед ними рукой. – Вообще-то я здесь.

Гидеон только улыбается.

– Что-то подсказывает мне, проще сказать, чем сделать.

ГЛАВА 39

Джеймс, не теряя времени, мчится ко входу в Зал Ожидания. Бегу следом, не желая пропустить счастливое воссоединение. Поэтому, когда мы оказываемся на месте, и Сэнди нигде не видно, у меня внутри всё холодеет.

– Где она? – спрашивает Джеймс, осматривая зал.

– Не знаю. Она стояла у дверей, когда я приехала в прошлый раз. Она должна быть где-то здесь.

По залу разносится голос, зачитывающий список имён. Имени Сэнди в нём нет.

– О нет! – кричу я, направляясь к стойке регистрации. – Этого не может быть. Мы не могли опоздать.

– Что? – осведомляется Джеймс, подходя ко мне. – Ты знаешь, где она?

Через мгновение мы встаём в очередь.

– Найди её. Если мы не найдём её здесь, будет слишком поздно.

– Откуда ты знаешь?

Отмахиваюсь от вопроса.

– Просто поверь.

Я подпрыгиваю, пытаясь разглядеть лица в очереди, но нигде не вижу Сэнди

Все делают два шага вперёд, и тогда я замечаю впереди волосы, собранные в конский хвост. Она шагает к стойке регистрации и улыбающемуся ангелу.

– Самое время, – произносит ангел елейным голоском. – Мы всё ждали, сдашься ли ты когда-нибудь.

– Джеймс! – ору я. – У стойки! Останови её!

За спиной происходит какая-то суета, я оборачиваюсь и вижу Лиллит с группой ангелов, приближающихся ко мне, чтобы увести.

Но Джеймс быстрее, чем они рассчитывали. Он уворачивается от их рук, расталкивает души, прорывается сквозь красные ленты. Молча наблюдаю, как он приближается к Сэнди и отталкивает её руку ровно в тот момент, когда она собиралась взять диск о своей жизни.

– Сэнди, – произносит он. Но даже на расстоянии я замечаю, что в её ярких глазах ни следа эмоций. Она стала одной из них.

Кольцо. Скорее всего, она стала бесчувственной из-за того, что отдала кольцо мне. У неё не осталось ничего, за что она могла бы держаться.

– Дай ей кольцо! – кричу, пока Лиллит пытается затащить меня в маленькую комнату, в которую она отводит безнадёжные души. – Дай ей кольцо.

Одним плавным движением Джеймс опускается на колени и протягивает Сэнди её помолвочное кольцо. Даже Лиллит останавливается посмотреть, что будет дальше. Полагаю, у них здесь не так часто случаются помолвки.

Кольцо скользит на палец, её взгляд проясняется, но на полное осознание происходящего ей требуется некоторое время.

– Это ты, – шепчет она, опускается перед ним на колени, касаясь его лица так осторожно, словно боится, что он морок. – Ты в самом деле здесь.

– Да, – отвечает он и нежно целует в губы.

Она недоверчиво качает головой.

– Но как?

– Твоя птичка, – говорит он и притягивает её ближе.

Сэнди оглядывается и встречается со мной взглядом. Я сбрасываю Лиллит и медленно к ним приближаюсь.

– Ты справилась, – произносит Сэнди, притягивая меня к ним. – Я пыталась держаться, но без кольца начала забывать, почему не хочу идти, когда меня зовут. Думаю, в конце концов, я сдалась, – она переводит взгляд с Джеймса на меня. – Но ты смогла.

Её глаза расширяются, и она снова смотрит на меня.

– О нет. Ты вернулась. Почему ты вернулась так быстро?

– Измени прошлое…, – начинаю.

– Изменишь будущее, – заканчивает Сэнди. – Мне так жаль.

Я киваю.

– Мне тоже.

– Что ж, – вклинивается Лиллит, подходя к нам, – раз ваше маленькое воссоединение свершилось, может, мы лучше уйдём с дороги и позволим остальным душам найти покой.

– Никаких возражений, – заверяет Сэнди, хватая Джеймса за руку и подводя его к стойке. Она берёт свой диск и ждёт, пока Джеймс возьмёт свой.

– Ты идёшь? – спрашивает она, прежде чем покинуть Зал Ожидания.

– Да, ЭрДжей, – шипит Лиллит мне в ухо. – Ты идёшь или тоже кого-то ждёшь?

Правда в том, что ждать мне некого. Не осталось ничего, за что я могла бы побороться. Я именно в том месте, в котором должна находиться. Но почему тогда мне не хочется идти?

– Ты не хочешь идти, верно? – спрашивает Лиллит. Качаю головой, и она продолжает. – Вот почему душа защищает разум, защищает от того, чего боятся все люди.

– И чего же? – шёпотом уточняю.

Она смеётся.

– Неизвестности, конечно же.

– Как получилось, что в прошлый раз у меня не было такой проблемы?

– Если помнишь, то была, просто в тот момент ты была сосредоточена на том, чтобы доказать свою правоту. Самонадеянность победила страх. Теперь же тебе осталось только двигаться вперёд и получить приговор, – она указывает на ангела за стойкой, которая протягивает мне диск. – Но сначала ты должна посмотреть на свою жизнь. Кто знает, может на этот раз тебе больше понравится.

Время замедляется, когда я протягиваю руку и осторожно беру такой обыденный предмет. Когда диск оказывается в руке, она направляет меня в коридор, полный комнат. Слышу, как Сэнди и Джеймс убеждают кого-то, что не хотят расставаться. Через мгновение раздаётся смех и хлопок в ладоши.

– Время, – произносит Лиллит, и со вздохом я переступаю порог.

Звуки Зала Ожидания стихают. Я иду вперёд, ища ближайшую открытую комнату.

– Нужна помощь? – интересуется знакомый голос.

Поднимаю глаза и вижу перед собой Йетса. Широко улыбаясь, подбегаю к нему, едва не сбив с ног.

– Ты здесь.

– Разумеется. Я твой хранитель, в конце концов.

– Да, кстати об этом, – говорю, отступая. – Ты мог бы предупредить меня заранее.

– Я не знал, что всё именно так обернётся.

Я вздыхаю.

– Понимаю, но ты мог бы послать мне сон или печенье с предсказанием или ещё что-то.

Он смеётся.

– И что было бы в предсказании? Не спасай маленького мальчика от автомобиля и тогда проживёшь долгую счастливую жизнь?

– Хм, когда ты это так обставляешь, – бормочу и заглядываю в ближайшую комнату. – Думаю, пора покончить с этим.

– Знаю, что твоя жизнь продлилась не так долго, как ты хотела, но думаю, ты будешь рада такому исходу.

– Пусть лучше так и будет, – говорю, только наполовину шутя. – Не уверена, что судьи готовы к новому слушанию.

– Верно, – соглашается Йетс, подталкивая меня в комнату.

Когда он закрывает дверь, я осторожно достаю диск из коробки. Сложно поверить, что где-то на облаках какой-то ангел смотрит мою жизнь и решает, что добавить в фильм обо мне. Интересно, как получают такую работу?

Свет потухает, и на невидимом экране, как и в прошлый раз, появляется моё рождение. Но всё остальное изменилось. Вместо пустых ссор и предательств, в каждой сцене теперь смех и глупые моменты с друзьями. Есть тёмное время, когда я начинаю зависать с Фелисити, но даже тогда я нахожу время и на остальных друзей. Смотрю, как читаю письмо Мадлен и рассматриваю лица толпы. Её слова трогают их, и я не могу не думать о том, сколько из них изменятся благодаря ей.

Передо мной мелькает последняя ночь моей жизни. Визг шин и плач мамы, когда ей сообщают, что я умерла. Я не думала о том, через что проходят мои мама и папа, и я очень рада, что свой последний вечер провела с ними.

Ожидаю, что это конец фильма, однако в отличие от первого раза, запись продолжается моими похоронами. Похороны проходят в том же зале, что и похороны Мадлен, но на этот раз вместо моря жёлтого на трибунах все возможные оттенки лилового.

Вижу Дэниела, его лицо перекошено от горя. Не знаю, как он держится на похоронах ещё одной лучшей подруги. Но как-то справляется, хотя и пошатывается, когда несёт мой гроб к ожидающему катафалку. Невозможно вынести его печаль. Жаль, что я не могу сказать ему, что со мной всё хорошо, что я не хочу, чтобы он страдал. Я не могу. Всё, что мне остаётся – сидеть и смотреть, как он несёт свою боль.

Интересно, как моя жизнь, а главное моя смерть, повлияют на его будущее. Он по-прежнему станет выдающимся врачом и изобретёт лекарство от рака? Или моя жертва ради маленького мальчика всё изменит?

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 13 141516 17 Следующая ⇒