А. В. ШИШОВ 27 страница

Ответ Павла фон Края прозвучал для командующего как гром с безоблачного неба. Тот прислал ему копию приказа гофкригсрата, запрещавшего ему снимать и отправлять куда-либо хоть одного солдата из-под Мантуи. Таким образом полководец Суворов численно оказывался заметно слабее генерала Макдональда.

Теперь союзному командующему стал до конца ясен замысел противной строны и он начал действовать с привычной решительностью и быстротой. У крепости Алессандрия для заслона от армии генерала Моро он оставляет 14,5 тысячи человек во главе с австрийским генералом Бельгардом. Ему предписывается выдвинуть перед собой в сторону Генуи дозорные кавалерийские партии. Против приближавшегося Макдональда Суворов выступил во главе войск численностью в 24 тысячи человек.

Союзникам пришлось наводить мосты сразу через три водные преграды — реки По, Танаро и Бормиду. По суворовскому приказу приводились в полную готовность все крепостные гарнизоны в долине реки По. Выступить из Алессандрии суворовская армия смогла только в 10 часов вечера 4 июня, когда мост через Бормиду был готов. Армия привычно двигалась двумя походными колоннами — австрийских войск и русских. Впереди русской колонны шел авангардный отряд под командованием князя Багратиона.

К утру 5 июня колонны соединились у Кастельново-дель-Скривия. Суворов приказал отправить на противоположный берег реки все излишние обозы, мешавшие марш-броскам. От каждого батальона для защиты вагенбурга отряжалось по десять солдат. Авангардным силам был дан приказ на следующий день выйти к реке Треббия.

В это время неаполитанская армия Макдональда двигалась навстречу противнику от города Парма к Пьяченце. 4 июня французы обрушились на оказавшуюся у них на пути австрийскую дивизию (7 тысяч человек) генерал-фельдмаршала-лейтенанта Отта. В состоявшемся на следующий день у Пьяченцы бою австрийцы были разгромлены превосходящими силами атакующих и отступили за реку Тидоне. Входившая в состав французской армии польская дивизия генерала Яна-Генриха Домбровского стала выходить в тыл отступавшим австрийцам.

Это был старый знакомый Суворова — с ним он сражался в Польше, когда Домбровский прославил себя в армии Тадеуша Костюшко, но в итоге стал эмигрантом. В Италии он сформировал польский легион, который вошел в состав французской республиканской армии. Легионеры воевали под «Мазурку Домбровского», которая в 1926 году стала национальным гимном Польши.

Когда генерал-фельдмаршалу сообщили о Домбровском, он не без удивления воскликнул: «Ах, как я рад! Это знакомый. В Польскую войну сей мальчик-кросавчик попался в полон. Я его тотчас отпустил к маменьке, сказав: беги скорей домой — и мой поклон; а не то русские тотчас убъют. Как бы я хотел возобновить с ним знакомство!..»

Суворов получил известие о появлении Макдональда в тот же день. Командующий приказал генерал-фельдцейхмейстеру Меласу без промедления выступить на помощь дивизии Отта. Главные армейские силы двинулись вперед еще до рассвета.

В Страделле, около 10 часов 6 июня, Суворов получил новое донесение от Отта — неприятель большими силами атакует его дивизию на реке Тидоне. Утром того дня, в 8 часов, Макдональд повел атакующие действия силами генералов Виктора, Сальма, Руска и Домбровского.

Французский полководец ожидал скорой встречи с главными силами союзной армии и потому приказал дивизиям Оливье и Монришара спешить к нему на соединение. Удара в спину от сильного осадного австрийского корпуса у Мантуи ожидать не приходилось. Генерал Край находился там в полном бездействии, связанный, что говорится, по рукам и ногам приказом гофкригстрата.

К отступавшей дивизии Отта присоединился авангардный отряд Доллера. Общее командованием взял на себя Мелас. Теперь австрийцев насчитывалось 9,5 тысячи человек и они смогли у селения Сармато занять оборону. После полудня Макдональд приказал возобновить атаки и австрийцы оказались охваченными с обоих флангов. Положение их стало критическим.

Однако генерал-фельдмаршал Суворов-Рымникский уже самолично спешил на помощь, оставив вместо себя командующим главными армейскими силами великого князя Константина Павловича. Взяв с собой все 4 Донских казачьих полка и 2 полка австрийских драгун (входивших в багратионовский авангард), он прибыл в Сан-Джиованни, находившееся в тылу у австрийцев, державших тяжелый оборонительный бой у Сармато. Французы не сразу углядели в быстро приближавшемйся и разраставшемся вширь облаке пыли опасность для себя.

С одного из холмов командующий сразу оценил ситуацию. Австрийцам приходилось крайне трудно, но и атакующие их французы тоже оказались не в самом лучшем виде. Охватывая фланги обороняющихся, они растянули свои боевые порядки, а польская дивизия генерала Домбровского оказалась на поле боя с оголенным левым флангом.

Полководец принял решение незамедлительно. Генерал-майор князь. Багратион с двумя казачьими полками и австрийскими драгунами атаковал неприятельский левый фланг (основной удар пришелся по полякам), а суворовский племянник генерал-лейтенант Алексей Иванович Горчаков 1-й с двумя другими полками донцов атаковал французов по берегу реки По.

Удар казачьей и драгунской конницы, конечно же, не мог решить исход боя у селения Сармато. Но атакующие дивизии армии Макдональда пришли в замешательство. В это время к месту боя подошли спешившие на звуки боя шесть пехотных батальонов авангарда Багратиона. Четыре из них были отправлены Суворовым на правый фланг оборонявшихся австрийцев, два — на левый.

Первой дивизией неаполитанской армии, которая получила чувствительный удар, оказались польские легионеры генерала Яна-Генриха Домбровского. Им пришлось сворачиваться в каре, чтобы отбивать атакующих казаков-донцов (войска Макдональда видели их в первый раз) и австрийских драгун.

Видимое замешательство в рядах французской армии подало русскому полководцу мысль начать общую атаку всеми имеющимися силами. На тот час он имел не более 15 тысяч человек, тогда как его соперник — 19 тысяч. Когда князь Багратион предложил повременить с атакой и дать возможность подойти отставшим во время марш-броска, говоря, что в ротах насчитывается лишь человек по сорок бойцов, Суворов ему ответил: «У Макдональда нет и по двадцати. Атакуй, с богом! Ура!..»

Общая атака по результату превзошла, пожалуй, все ожидания. Неприятель отступил, ожесточенно отбиваясь, сперва за реку Тидону, а зетем отошел к реке Треббии и укрепился там. Путь к ней длиной в семь километров союзникам дался дорогой ценой, равно как и французам. Кони обессилили за день перехода и боя до такой степени, что целые эскадроны превращались в пешие — всадники и вели лошадей на поводу.

Военачальники союзников старались выполнить суворовское наставление, прозвучавшее в день 6 июня: «Не употреблять команду «стой», это не на ученье, а в сражении».

Под вечер к Тидоне стали прибывать части корпуса генерала Розенберга. Подтягивал к Треббии свежие силы и командующий неаполитанской армией. Бой 6 июня оказался запевным для большого сражения на реке Треббии и представлял собой столкновение двух авангардов противоборствующих армий.

Считается, что в первый день этой битвы французская армия потеряла до тысячи человек убитыми и ранеными и до 1,2 тысячи пленными. Но она, хоть и отступила, сохраняла полную боеспособность, ожидая скорый подход дивизий генералов Оливье и Монришара.

Победа на реке Тидоне осталась в конечном итоге за русскими и австрийцами. События первого дня позволили Д. А. Милютину оценить их так:

«...Движение Суворова от Алессандрии к Тидоне можно считать одним из самых редких, самых замечательных военных действий: 36 часов после переправы чрез Бормиду, войска появляются на Тидоне в 80 верстах от Алессандрии — и вместо отдыха вступают прямо в бой; несмотря на изнурение, дерутся несколько часов сряду и наконец одолевают все усилия превосходящего числом противника. Без сомнения, тут есть чему подивиться!»

Генерал Макдональд намеревался на следующий день привести в порядок свои войска, дождаться подхода свежих дивизий Оливье и Монришара, которые намечалось поставить в армейский резерв, и с утра 8 июня перейти в наступление. Французский полководец рассчитывал, что к этому времени армия генерала Моро окажется в тылу у Суворова. Тогда союзная итальянская армия окажется между молотом и наковальней.

Ее командующий провел бессонную ночь, но к утру диспозиция на продолжение битвы была готова. Александр Васильевич не стал откладывать ее на день, а решил атаковать неприятеля по всему фронту. Было назначено время —7 часов утра. Но воочию убедившись насколько устали люди, генерал-фельдмаршал перенес время наступления на 10 часов.

На 7 июня противные стороны имели примерно равное соотношение сил — по 22 тысячи человек. И Макдональд, и Суворов-Рымникский ожидали усиления. Вопрос состоял только в том, когда подойдут подкрепления. Здесь у французов шансов имелось заметно больше.

Суть суворовской диспозиции состояла в том, чтобы сильным ударом опрокинуть неприятельский левый фланг и постараться прижать неаполитанскую армию к берегу реки По. И после, в случае успеха, разгромить ее до конца.

Наступать предстояло тремя колоннами. На крайнем правом фланге, там, где должна была решаться победа, вперед шли дивизия генерал-лейтенанта Повало-Швейковского и авангардный отряд князя Багратиона (4 батальона гренадер, 2 батальона егерей, 3 полка казаков).

В центре атаковала другая дивизия русского корпуса — генерал-лейтенанта Ферстера. В состав той и другой колонн по диспозиции входили кавалерийские полки австрийцев. Командование этими 2 колоннами Суворов поручал корпусному начальнику Розенбергу.

На левом фланге, вдоль берега реки По наступала дивизия Отта, понесшая в первый день сражения заметные потери, и дивизия Фрелиха. Общее командование колонной поручалось барону Меласу.

По диспозиции сам командующий союзной армии должен был находиться в центральной колонне. В действительности же полководец второй день сражения провел в рядах правофланговой колонны, которая наносила главный удар. Атаку здесь зачинал багратионовский авангард, а полки дивизии Повало-Швейковского развивали успех.

Битва на реке Треббии проходила на плоской равнине, не имевшей серьезных природных препятствий. Все три реки, протекавшие здесь и впадавшие в По, за засушливое лето так обмелели, что всюду легко преодолевались вброд даже пехотой. Преградами для атакующих являясь только виноградники, многочисленные изгороди и канавы, которые отделяли друг от друга лоскуты крестьянских полей.

Треббия была знаменита в истории тем, более двух тысяч лет назад — в декабре 218 года до нашей эры (до Рождества Христова) здесь произошло большое сражение между 36-тысячной карфагенской армией Ганнибала и 40-тысячной римской армией под командованием консула Семпрония Лонга. В той битве полководец Карфагена праздновал одну из самых славных своих побед над Древним Римом.

Нанося главный удар по французскому левому флангу, Суворов сосредоточил здесь на участке всего в 3 километра большую часть своей армии — 21 тысячу человек. Дивизия Отта с ее 6 тысячами, наступавшая на второстепенном участке, имела фронт атаки в шесть километров.

О том, как Александр Васильевич лично вдохновлял бойцов на сражение в тот памятный день, есть свидетельство. Известный в свое время писатель и издатель Н. А. Полевой записал рассказ старого солдата Сидора Карповича из авангардного отряда «князя Петра» Багратиона, участника битвы на реке Треббии впервые увидевшего прославленного полководца:

«Все мы стояли в строю, и я глаза проглядел — так хотелось видеть этого отца солдатского, и я представлял его себе еще выше нашего Багратионова. Вот и слышу ревут «Ура!» И мы крикнули, и едет...

Ах, ты, господи Боже! Из див диво: стариченцо, худенький, седенький, маленький, в синей шинели, без кавалерий (без орденов и орденских лент. — А. Ш.), на казацкой лошади, поворачивается в седле направо, налево, а за ним генеральства гибель. Но как он подъехал, как заговорил, так и я узнал, отчего солдаты его любят? Все поняли мы, о чем говорил он, и так сладко и так умильно говорил он, что, когда он снял шляпу, начал молиться Николаю-чудотворцу. мы готовы были и плакать и смеяться — подавай по десяти на одного! Уж и по приказу, а от души кричали мы «Ура!»...»

Рассказ старого солдата-багратионовца, прошедшего под знаменами Суворова Итальянский и Швейцарский походы, интересен еще и тем, что лишний раз подтверждает — нижние чины русской армии были хорошо знакомы с суворовской «Наукой побеждать», понимали ее как руководство к службе и приветствовали авторские мысли.

Союзные войска начали наступление точно в назначенное время — в 10 часов. Неприятельские конные и пешие дозоры при виде приближавшегося противника отошли назад. Бой начался около 14 часов столкновением польской дивизии генерала Домбровского, шедшей в колоннах с Багратионовским авангардом, который возглавлял лично генерал-фельдмаршал.

Удар конной казачьей лавы застал польских легионеров врасплох. За донцами спешили в линиях австрийские драгуны и разворачивались для удара в штыки гренадерские и егерские батальоны. Дивизия Домбровского оказалась в полуокружении, когда к месту боя стали подходить передовые батальоны пехоты русской дивизии генерала Повало-Швейковского. Из трудной ситуации польским легионерам пришлось пробиваться штыками, чтобы обрести возможность отступить.

Поляков, потерявших 600 человек, подкрепили французские части и фронт армии Макдональда на ее левом фланге был на какое-то время удержан. В плен едва не попал сам генерал Домбровский, но он сумел саблей перерубить казачью пику, а несколько офицеров из его свиты ценой собственной жизни спасли дивизионного начальника. Раненный пулей в руку, он сумел перескочить обмелевшую по щиколотку Треббию и укрыться от преследователей в одном из отступивших батальонов Гжегоша Юзефа Хлопицкого.

Пока растянувшиеся во время атаки русские колонны стягивались для нового броска перед самой Треббией, на левом фланге французской армии появились дивизии генералов Руска и Виктора. Они спешили на выручку разгромленной польской дивизии, причем два ее батальона легионеров оказались почти поголовно истребленными.

Теперь на своем подвергнувшемся сильной атаке левом крыле французы имели 16 пехотных батальонов против 11 русских. Тем не менее генерал-майор князь Петр Иванович Багратион смог потеснить их с занимаемой позиции. Однако отсутствие близких резервов не позволило развить наступление.

Когда пехота Багратиона перешла на противоположный речной берег, ее была атаковали большими силами французы и она вынуждена была вернуться назад, под защиту полевых орудий. Однако и кавалерия неаполитанской армии под огнем не смогла прорваться на другой берег реки.

Успех сопутствовал атакующим в центре. Русская дивизия генерал-лейтенанта Ферстера сумела занять селение Граньяно (в схватке за него отличились пехотинцы Тульского мушкетерского полка), заставив отступить оборонявшихся здесь французов.

К этому времени на помощь Макдональду прибыли долгожданные дивизии Оливье и Монришара. Теперь французы в полтора раза превосходили противника по численности войск. Однако это не помешало русским в центре битвы вытеснить неприятеля за реку Треббию. Командующий неаполитанской армией был вынужден ввести в бой полки подошедших дивизий, не дав людям отдохнуть после долгого изнурительного марша.

Генерал-фельдцейхмейстер Мелас не выполнил предварительных указаний командующего союзной итальянской армии об использовании дивизии Фрелиха в качестве резерва всего фронта атаки. Она шла за австрийцами генерала Отта, перед которыми отступала французская бригада генерала Сальми. Потеряв до 700 человек пленными, бригада отступила за Треббию. Подошедшая дивизия Оливье остановила продвижение атакующих.

С наступлением темноты второй день сражения на Треббии утих. Илистое дно обмелевшей реки с ее невысокими на равнине берегами разделило на ночь сражавшиеся полдня стороны до следующего утра.

После подхода двух дивизий положение неаполитанской армии, расположившейся на правом берегу реки видилось достаточно прочным. Генерал Макдональд с часу на час ожидал появления в тылу у русских армии Моро. К тому же и без нее французы имели численное превосходство.

Командующий союзной итальянской армией не оставлял своих устремлений и на третий день битвы. Он решил во что бы то ни стало разгромить армию Макдональда до подхода на соединение с ней другой французской армии, сосредоточенной в Лигурии близ города Генуя. В новой диспозиции на 8 июня, как и в ранних, конечным рубежом выхода атакующих войск оставалась река Нур.

Генерал-фельдмаршал приказал Меласу передать в центр наступающей армии из состава левофланговых австрийских войск всю дивизию Фрелиха или, на его усмотрение, десять кавалерийских эскадронов под командованием генерал-майора князя Лихтенштейна.

На рассвете третьего дня Суворов лично провел рекогносцировку вражеской позиции на ее левом фланге. Ему удалось установить, что Макдональд стянул сюда для проведения атаки значительные силы. Стало ясно, что цель командующего неаполитанской армии, реализовав свое превосходство в силах и разгромить русско-австрийскую армию.

Чтобы упредить неприятеля в его замыслах, Суворов через своего старшего адъютанта подполковника Кушникова передал корпусному начальнику А. Г. Розенбергу приказ: «...Неприятель идет в горы на наш правый фланг, то туда всем и обратить свое внимание и как можно вспомоществовать господину генерал-майору князю Багратиону».

Против авангардного отряда Багратиона и дивизии Повало-Швейковского сосредоточились три вражеские дивизии — Виктора, Руска и польская Домбровского (около 11 тысяч человек). Последнему предписывалось охватить русских с фланга — со стороны гор. Центр прорывать броском через Треббию предстояло дивизиям Оливье и Монришара, также имевшими в своих составах около 11 тысяч бойцов. Против австрийского крыла наступать предстояло бригаде генерала Сальме, усиленной дивизией Ватрена (около 7 тысяч человек).

Однако полководец парижской Директории допустил тактическую ошибку. Он растянул свои войска на большом фронте и не создал (хотя и имел такую возможность) сильный общий резерв.

Суворов планировал начать общую атаку в 8 часов утра, но затем перенес ее на два часа позже. Когда около 10 часов союзные войска стали выстраиваться в боевой порядок, неприятель уже двигался навстречу по всему фронту, перейдя колоннами Треббию. Впереди шли цепи стрелков, в промежутках между колоннами поэскадронно возвышалась кавалерия. Польская дивизия генерала Домбровского, судя по ее движению, явно намеривалась охватить фланг. Французская артиллерия заняла позиции на правом берегу Треббии и открыла огонь. На правобережье осталось только несколько пехотных батальонов, готовых по приказу генерала Макдональда усилить любую из атакующих колонн.

При подходе неприятельских колонн русские и австрийские войска были уже готовы встретить их огнем и штыками. Орудия союзников повели прицельную стрельбу по нападавшим.

Поскольку заходящая во фланг польская дивизия Домбровского представляла собой наибольшую опасность, Суворов направил против нее весь отряд «князя Петра». Польские легионеры во второй раз в ходе сражения не выдержали натиск 6 батальонов гренадер и егерей, 2 полков донских казаков и 6 эскадронов австрийских драгун. Задача Багратиона облегчалась тем, что предгорья с их оврагами и каменными россыпями вынудили поляков часть своих пушек и кавалерии оставить в тылу (или они оказались в числе отставших).

В ходе столкновения багратионовского авангарда с польскими легионерами последние оказались отброшенными за реку с серьезными потерями, в том числе до 400 пленных, трех знамен и пушки. Дивизия генерала Домбровского утратила свою боеспособность. Наибольшие потери она понесла от ружейного огня русских егерей, действовавших в россыпном строю, и ударов в штыки гренадерских батальонов.

Однако большие потери были и в русских войсках, особенно в егерских батальонах и среди офицерского состава. Легкое ранение пулей в правое плечо получил генерал-майор князь Багратион.

Сохранился рассказ очевидца о начале сражения на реке Треббии, записанный Я. М. Старковым, служившим в 1799 году унтер-офицером в Азовском мушкетерском полку:

«Французы сосредоточили все свои силы в напор против русских. Битва была насмерть. И вот в часу одиннадцатом утра Макдональд составил колонну тысяч из пяти человек. Под прикрытием сильной адской пальбы со своих батарей, она перешла реку Треббию и, опрокидывая все преграды, прямо ударила в середину нашей линии и прорвала наш фронт. Наши невольно попятились назад; а безбожники гордо, пышно шли вперед, с игрою музыки, с боем барабанным и с громким криком:

— Вив республик! Вив либерте-эгалите! Вив! Вив!..

Передний фронт этой колонны, рассыпанная по бокам его цепь стрелков, и пушки сеяли смерть в наших рядах. Казалось, они уже торжествовали победу над нами. Но у отца Русских былых сил, у батюшки Александра Васильевича, выиграть победу было трудно, — невозможно! Александр Васильевич в то время был на левом крыле сражающейся линии, направлял в бой Австрийцев. Лишь узнал он о движении этой колонны, шибко полетел и явился к отступающим, и в середине их, и между ними носясь, повелевал громко:

— ...Шибче! ...Шибче заманивайте! Бегом...

А сам был на виду впереди отступающих. Так было шагов полтораста. Наши, увидев отца Александра Васильевича, ободрились, и при отступе, как львы, клали на упокой налетов французов.

— Стой! — крикнул Александр Васильевич.

И линия отступавших в минуту остановилась; и в это мгновение скрытая наша батарея брызнула французам в лицо ядрами и картечью. Ошеломленные, они колебались, остановились; ядра, гранаты и картечи, бегло пускаемые нашею сильною батареею, пронизывали их насквозь.

— Вперед!.. Ступай, ступай!.. В штыки!.. Ура!.. — крикнул Александр Васильевич.

И все наши кинулись вперед, и он, отец наш, был впереди всех. Из запасу (резерва) принеслись казаки и три батальона гренадер и егерей русских. Французы были смяты, колоты штыками и копьями без милости; кучи тел их навалены, — едва ли половина этой грозной колонны спаслась бегом. Так велик был в духе своем единственный в мире полководец, отец наш, Суворов! Так неподражаемо, горячо любили его русские воины!»

В это время дивизия генерал-лейтенанта Повало-Швейковского (получившего пулевое ранение в бок) оказалась под ударом двух атакующих французских — Руска и Виктора. 5 русских батальонов с трудом отбивались от натиска 15 неприятельских. Гренадерский полк Розенберга вел бой у селения Казалиджио, оказавшись в окружении. Каждая вражеская атака на его позиции начиналась с ружейного огня и заканчивалась штыковой схваткой.

В «Истории войны 1799 года между Россией и Францией» Д. А. Милютин так описал этот эпизод сражения на реке Треббия:

«Изнуренные палящим жаром и неравным боем, храбрые русские войска едва уже в состоянии были долее держаться. Розенберг начинал думать об отступлении и с этим подъехал к Суворову, который в изнеможении от зноя лежал у камня в одной рубашке.

— Попробуйте сдвинуть этот камень, — сказал фельдмаршал. — Не можете?. Ну так и русские не могут отступать!»

...Суворов велел Розенбергу держаться крепко — ни шагу назад.

В то самое время, когда Розенберг поскакал к своим войскам, подъехал к Суворову князь Багратион с донесением, что войска его также утомлены до крайности; что из них уже убыло наполовину; ружья худо стреляют; неприятель все еще силен.

Услышав это, Суворов закричал: «Коня!», сел и понесся сам к войскам Багратиона. Лишь только солдаты увидели старого фельдмаршала — вдруг все преобразилось; все ожило; все пришло в движение: ружья начали стрелять; затрещал беглый огонь; забили барабаны; откуда взялись силы у людей!»

В такую довольно сложную минуту Суворов приказал «князю Петру» Багратиону перенацелить движение авангардного отряда севернее. В итоге тыл неприятельских дивизий на левом крыле неаполитанской армии оказался под ударом русских. И хотя здесь французы имели численное превосходство, они стали поспешно отступать на правобережье Треббии, чтобы избежать флангового охвата.

Не менее упорными были схватки в центре позиции сторон. Войска Оливье (частью сил) и Монришара атакой за атакой обрушивались на русскую дивизию генерал-лейтенанта Форстера. Продвижение ее вперед прекратилось и дивизия какое-то время только оборонялась.

Перелом боя здесь произошел после прибытия австрийских кавалерийских эскадронов князя И.-И. Лихтенштейна. Они нанесли неожиданный удар во фланг французской пехоте, атаковавшей среднюю колонну суворовской армии. Батальоны генерала Жозефа Монришара бежали на правый берег Треббии и дивизионному командиру с большим трудом удалось собрать их у позиций французских батарей.

Теперь генерал-лейтенант Форстер, соориентировавшись в ситуации, смог оказать помощь своему правофланговому соседу — дивизии Повало-Швейковского, спутав таким образом карты генералов Виктора и Руска.

На левом фланге союзной итальянской армии дело принимало совсем иной оборот. Австрийцы наступали здесь в направлении городка Пьяченца. Однако по пути они столкнулись с бригадой генерала Сальме и частью дивизии Оливье. В ходе боя французская дивизия Ватрена пошла в атаку, перешла Треббию в том месте, где она впадала в реку По, и двинулась в направлении селения Календаско.

Самым сильным ударом для австрийцев оказалась атака двух неприятельских полков конных егерей, захватили одну из батарей противника. Генерал-фельдцейхмейстер Мелас оказался не способен восстановить положение и теперь думал только об отходе. Он несколько раз присылал к командующему графу Суворову-Рымникскому своих адъютантов с вопросом:

— Куда прикажите отступать, ваше превосходительство?

— В Пьяченцу!

Русский полководец требовал от союзников только одного в третий день битвы — продолжать наступление на Пьяченцу, находившуюся на противоположном берегу Треббии. О каком-то, даже частном отступлении, не могло быть и речи.

Окрыленный успехом, князь Лихтенштейн направил своих людей на выручку левому крылу союзной армии. Удар пришелся во фланг дивизии Оливье и той пришлось отступить за Треббию. Стойко сражавшая в ходе всех трех дней бригада генерала Сальме в такой ситуации — у нее оказался оголенным фланг — была вынуждена тоже отойти за реку.

Ободренный неожиданным успехом, Мелас приказал австрийским войскам с распущенными знаменами под барабанный бой и полковую музыку перейти на другой берег. Но французы встретили их таким сильным ружейным и пушечным огнем, что австрийцам пришлось остановиться. Когда же французы попытались пойти в контратаку, то теперь они попали под град ружейных пуль и картечные выстрелы.

Продвижение французской дивизии генерала Франсуа Ватрена вдоль берега реки По вполне могло идти успешно. Однако узнав об отступлении почти всей неаполитанской армии на исходные позиции, дивизионный начальник тоже дал приказ на отход, понимая, в какую ситуацию могут завести активные действия.

К 18 часам, измученные сражением, французские войска оказались на правом берегу Треббии. А не менее выдохшиеся русские и австрийские войска — на левом. В этом отступлении неаполитанской армии будущего наполеоновского маршала Макдональда примечательным стал следующий факт. Одна из самых прославленных в армиях парижской Директории 5-я полубригада, «отличившаяся в ста сражениях», бежала в панике с поля брани.

В числе последних под натиском Багратионовского авангарда отступил на правый берег польский легион генерала Домбровского.

Еще какое-то время стороны вели ружейную перестрелку, в которой особенно отличились русские егеря. Продолжалась и артиллерийская канонада. Французские батареи прекращали ее одна за другой, расстреляв все боевые заряды.

Командование противных сторон в ночь на 9 июня не спало. Генерал Макдональд собрал военный совет, который решал один-единственный вопрос: продолжать сражение на Треббии или отступить.

Дивизионные и бригадные начальники докладывали Макдональду неутешительные сведения. Артиллерия израсходовала почти весь свой боезапас. Госпитали были переполненные. Только в городке Пьяченца находилось раненых — 4 генерала, 354 офицера и 7185 солдат. Моральный дух солдат-республиканцев упал. Об армии генерала Моро известий не поступало и потому не оставалось надежды на ее появление.

Заботило и то обстоятельство, что находившиеся в дальнем тылу австрийские войска из состава суворовской армии начали активные действия. Отряды генералов Гогенцоллерна и Кленау вновь вступили в ранее оставленные города Модену, Парму и Реджио. Иными словами, простор для маневрирования неаполитанской армии сужался. Инициатива на театре военных действий по-прежнему оставалась в руках русского полководца.

Жак-Стефану Макдональду пришлось согласиться с решением военного совета о невозможности на четвертый день продолжать битву и он отдал приказ об отступлении. Войскам предписывалось в 2 часа ночи; отойти от Треббии в 3 походных колоннах, имея сильные арьергарды на случай преследования.

В ту ночь не спал и Суворов. Он не оставлял мысли разгромить французскую армию до конца. Александр Васильевич принял решение возобновить баталию в 5 часов утра.

Его не останавливало даже то, что союзные войска оказались крайне переутомленными. Командующему доносили, что среди погибших немало было таких, кто умер от страшной усталости и жары, что даже легкораненые, которые за день битвы не смогли получить хоть какой-то помощи, умирали от потери крови и жажды.

Еще задолго до рассвета неаполитанская армия стала сниматься с позиций. Французы оставляли на местах бивуачные костры, стараясь ничем не выдать свое отступление. В авангарде шла дивизия генерала Монришара. За ней последовали артиллерийские парки и обозы, затем другие войска. В «подарок» союзникам на их попечение в Пьяченце оставлялись почти все раненые, которых было просто невозможно взять с собой, и часть обозов. Арьергард составила польская дивизия генерала Домбровского.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒