А. В. ШИШОВ 22 страница

В течение своей почти 50-летней боевой практики Александр Васильевич Суворов не знал, что такое отступление, какими бы силами он ни командовал и какой бы противник ни был перед ним.

Суворов всегда стоял в ходе войны за стремительную атаку против любых неприятельских сил, решительный удар в штыки и неоступное преследование врага до полного его разгрома.

Но, надо отдать дань справедливости, наступательная тактика, конечно, не является «открытием» самого А. В. Суворова. Его талантливый учитель, прославленный в победах генерал-фельдмаршал Петр Александрович Румянцев-Задунайский, дал блестящие образцы наступательных действий и указал на преимущества наступления перед обороной.

Заслуга же самого автора «Науки побеждать» в отечественном военном искусстве состоит в том, что именно он смог раскрыть природу современного ему сухопутного боя. И не только раскрыть, но и теоретически обосновать все преимущества наступательной тактики, разработать ее основные принципы и технику ведения наступательного боя.

В основе суворовской тактической школы заложено правильное понимание соотношения двух основных факторов боя: человека и оружия. Из них полководец всегда отдавал самое решительное предпочтение человеческому фактору. Такой подход изначально был характерен для прогрессивной русской военной мысли.

Правильное решение этого вопроса было найдено А. В. Суворвым на основе глубокого понимания особенностей русской армии. Начав свою многолетнюю службу с капральского чина, познав все трудности и премудрости солдатской судьбы, Суворов хорошо изучил русского солдата, познав его душу и человеческие способности.

Прекрасной боевой школой для него стала Семилетняя война. На ее опыте он имел возможность сделать сравнительную оценку сильнейших европейских армий — русской, прусской и цесарской (австрийской). И что не менее важно, близко познакомиться с боевыми качествами русского солдата в суровой обстановке войны. Все это позволило сделать выводы, которые легли в основу его собственной тактической и военно-воспитательной школы, имееющей непреходящее значение и по сей день для российских вооруженных сил.

Еще в начале офицерской службы, став полковым командиром, а затем послужив немало в генеральских чинах, Суворов уяснил главное в сути русской армии той эпохи. Оно заключало в себе более высокие моральные и боевые качества национальной по составу армии России, комплектуемой на началах рекрутской повинности, в сравнении с западноевропейскими армиями, с их преимущественно наемным составом. Это давало огромное в основном российским полководцам и военачальникам.

Низкие моральные качества солдат западноевропейских армий с их палочной дисциплиной (примером может служить лучшая из них — прусская) оказывали непосредственное влияние на развитие тактики. Она доходила до уродливых форм, которые действовали на армию, по выражению известного военного исследователя Фридриха Энгельса, как «смирительная рубашка».

Действительно, жизнь показывала, что солдата наемных армий было трудно заставить драться в условиях, когда он предоставлен самому себе и не чувствует за своей спиной «палки капрала». Той палки, на которой строил в своей армии всю воспитательную и дисциплинарную практику прусский король-полководец Фридрих Великий.

Отсюда пошли тактические новшества на поле брани. В бою стал практиковаться единственный боевой порядок — построение войск длинными тонкими линиями на ровной и открытой местности. Главным же способом боя стал огневой бой в форме управляемой пальбы залпами как в наступлении, так и при обороне.

Линейная тактика коренным образом повлияла и на боевую подготовку войск. Теперь на учениях от них требовалось безукоризненное равнение при маршировке, быстрейшее заряжание ружей и производство выстрела. Такие европейские, прежде всего прусские, взгляды на тактику инфантерии (пехоты) и обучение сухопутных войск имели влияние и в русской армии в середине XVIII века, найдя своих сторонников среди офицерского корпуса и генералитета.

Господство линейной тактики коснулось не только сухопутной армии, но военно-морского флота. Первым серьезным ниспровергателем линейного боевого порядка в сражении на море стал великий русский флотоводец адмирал Федор Федорович Ушаков.

Тактические воззрения А. В. Суворова, изложенные в «Науке побеждать», для его времени были прямой противоположностью европейским взглядам. Опираясь на национальные чувства русского солдата, воспитывая в нем сознание воинского долга перед Отечеством, Суворов стремился выработать в подчиненных солдатах и офицерах такие качества, как инициативность, находчивость, сообразительность, взаимовыручку, частный почин. В этом отношении самую широкую известность получило следующее суворовское изречение: «Каждый воин должен понимать свой маневр».

Главное внимание в системе боевого обучения войск обращалось на проведение в любое время года двусторонних полевых учений. Их сам Суворов называл «сквозной атакой». Войска, будь то рота, батальон или полк, делились на две части. Стороны строились в колонны или развернутым строем. Затем они одновременно начинали встречное атакующее движение.

При сближении шагов на сто каждый воинский начальник подавал команду для атаки противной стороны. Эту команду пехотинцы исполняли бегом, а кавалеристы — галопом. Иногда пехота ожидала кавалерию стоя на месте, не открывая огня ранее как на сближении с конниками шагов на двадцать. Стрельба велась холостыми патронами.

Как свидетельствуют многочисленные очевидцы, суворовские учебные «сквозные» атаки удивительно походили на настоящие. Они производились обеими сторонами, пехотой и кавалерией, под прикрытием холостого ружейного и пушечного огня, с криками «ура». Офицеры при этом подавали команды: «В штыки!», «Руби!»

Ни одна часть в момент начала «сквозной» атаки не должна была принять в сторону или замедлить движения. Пехота шла на пехоту бегом, ружье на руку и только в момент встречи поднимала штыки и отводила их несколько в сторону, чтобы не поразить встречного. Вмсте с тем каждый солдат, не останавливаясь на бегу, принимал слегка вправо, отчего в строю образовывались небольшие интервалы, через которые одна атакующая сторона проходила сквозь другую.

Свои «сквозные» атаки Суворов производил и ночью. Все упражения заканчивались учебным штыковым (сабельным) боем. Для этой цели делались чучела из соломы и удар по ним штыком или клинком требовалось производить, не задерживаясь на месте. Суворовские войска учились не только наступать в поле, но и брать различные укрепления и защищать их от противной стороны.

Свои «сквозные» атаки А. В. Суворов начал применять с того времени, как стал командовал Суздальским пехотным полком. На очевидцев и особенно иностранцев они производили своей «правдоподобностью» просто ошеломляющее действие. Один из них, Г. П. Гильоманш-Дюбокаж, писал:

«Нужно ли после всего этого распространяться о причинах непобедимости войск Суворова? Последний солдат из попавших в сферу его влияния узнавал, и практически и теоретически, боевое дело лучше, чем теперь его знают в любой европейской армии в мирное время, не исключая и самых образованных».

В своей «Науке побеждать» полководец в первой части — «Ученье разводное, или пред разводом» детально расписывает проведение «сквозной» атаки с начала ее подготовки и до окончания, то есть до подведения итогов учения.

«Сквозные» атаки и другие «эволюции», по Суворову, воспитывали бойцов понимать свой маневр. «Наука побеждать» как раз и была направлена на воспитание не муштрованного солдата, чьи действия доведены до автоматизма, а бойца, сознательно выполняющего боевую работу.

Суворов в своих поучениях растолковывает нижним чинам, в каком случае и почему нужно применять тот или иной маневр на поле брани («атака в середину невыгодна... в тыл очень хороша только для небольшого корпуса...»), в каких случаях действовать в том или ином боевом порядке — линией, каре, колонной.

Все качества, несовместимые с суворовскими требованиями к солдату и офицеру: бестолковость, безынициативность, боязнь ответственности, равнодушие, казенное отношение к служебным делам и тому подобное, Суворов объединяет в собирательный тип «немогузнайки». «Проклятую немогузнайку» великий воитель считал настоящей язвой для армии, «неприятелем хуже богадельни» (лазарета, госпиталя, где и во время войны, и в мирное время была высока смертность раненых и больных, армия несла и так назывемые санитарные потери. — А. Ш.)

Высокие моральные качества русского воинства дали Суворову основание для выработки собственной «смелой нападательной тактики». Сама такая тактика в искусном исполнении на поле боя дает огромное моральное превосходство нападающему перед обороняющимся. Такая тактика блестяще выдержала испытание штурмом Измаила, сражениями под Фокшанами и на реке Рымник, в операциях против поляков и в последующем — против французов в Италии и Швейцарии.

С характерным авторским лаконизмом основы суворовской тактики по «Науке побеждать» заключены в трех принципах, которым в работе даются подробные разъяснения: «Глазомер», «Быстрота» и «Натиск».

Глазомер — «как в лагерь стать, как итти, где атаковать, гнать и бить». В прямом толковании это означает оценку реальной обстановки начальником в результате проведенной на местности личной разведки или рекогносцировки.

По Суворову, совершенствование военачальниками «глазомера» возможно только при условии «непрерывного самообразования с помощью чтения».

Александр Васильевич самообразованием занимался всю жизнь. В 1770 году, например, он писал:

«Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и во всех случаях потребны, токмо тщетны они, если не будут истекать из искусства...

Генералу необходимо непрерывное самообразование себя науками... нужна непрестанная наука из чтениев... только беспрерывное изощрение взгляда сделает великим полководцем».

«Глазомер» не случайно выдвигатся Суворов на первое место из «трех воинских искусств». Под ним он понимает значение «расчета», а не «риска», хотя при этом Александр Васильевич всегда выступал за «дерзание» на войне и потому воспитывал войска в самом ярко выраженном наступательном духе, говоря: «А что дерзновенны, я один тому виной, я их приучил к смелой нападательной тактике».

От военачальников любого чина полководец требовал водить войска в бой, а не на убой.

Тактика А. В. Суворова, рассчитанная на самостоятельность и инициативу младших начальников, действия на любой, в том числе пересеченной и закрытой местности, требовала от командиров овладения искусством оценки местности и неприятеля. По этому поводу суворовское выражение гласит так: «Сам- четверт ефрейтор тот же генерал».

Однако это только первая ступень к желанной победе. Нужна еще и быстрота выполнения принятого решения. В одном из своих писем полководец на сей счет пишет: «Фортуна имеет голый затылок, а на лбу длинные висящие власы. Лет ее молниен; не схвати ее за власы — уже она не возвратится».

Из сказанного явствует, что тот, кто умеет предвидеть надвигающиеся события, имеет вне всякого сомнения больше шансов «схватить фортуну», но все-таки для того, чтобы ее схватить, нужно действовать быстро, умело, слаженно.

Быстрота — самая сильная и характерная черта суворовской тактики. Полководец, как никто, понимал и ценил фактор времени на войне и в походе. Он постоянно говорил: «Деньги дороги, жизнь человеческая еще дороже, а время дороже всего».

Быстрота действий возможна только при условии высокой подвижности войск. Маневренность суворовских войск превосходила все общепринятые тогда нормы походных движений. Быстрота маршей и марш-бросков достигалась, с одной стороны, натренированностью войск — и пехоты, и кавалерии, и артиллерии. С другой стороны, — соответствующей организацией марша.

Суворовская система походного движения и сохраняла силы воинов («по сей быстроте и люди не устали»), и давала возможность войскам с ходу вступить в бой. Но в том случае, когда требовалось упредить противника и быстрее выйти на выгодные позиции (например, в сражении на итальянской реке Треббия), полководец требовал максимального напряжения сил. В таких случаях он уже не считался ни с какими маршевыми потерями, лишь бы своевременно бросить в бой хотя бы часть сил — остальные подойдут.

Быстрота движения войск была нужна Суворову как испытанное средство упреждения противника, как средство тактической внезапности и захвата инициативы в начавшемся столкновении. Тактическую внезапность, как имеющую огромный моральный фактор, полководец считал залогом успеха, восполняющим численный недостаток сил, который почти всегда сопутствовал ему в войнах. Его «супротивники» почти во всех сражениях и боях имели численное превосходство, и нередко немалое.

Значение фактора внезапности автор «Науки побеждать» объясняет образно ярко и понятно: «Неприятель нас не чает, считает нас за сто верст, а коли издалека, то в двух и трех стах и больше. Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова. Атакуй, с чем пришел, чем бог послал! Конница, начинай! Руби, коли, гони, отрезывай, не упускай!»

По Суворову, быстрота и внезапность только подготавливают условия для натиска. Сам натиск или стремительный, сокрушающий удар пехоты и конницы, совершаемый с полным напряжением всех сил и завершающийся преследованием неприятеля до его полного разгрома, решает исход боя.

В суворовское понятие натиска вкладывается и моральное содержание — неудержимый порыв бойцов вперед, вера их в силу своего оружия, в товарища-соседа, чувство коллективизма («нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет») и тактико-техническое содержание — техника действия «холодным ружьем» (штыком. — А. Ш.) в разных видах атаки. В суворовском натиске заключено ядро «смелой наступательной тактики» великого полководца России.

Развивая идею натиска Суворов дает развернутую сравнительную оценку пехотного оружия. Пехотинцы ведут бой двумя видами оружия: огнестрельным и холодным, пулей и штыком. Главным оружием пехоты считался ружейный огонь. Все ее перестроения подчинялись в основном интересам ведения огня в смысле достижения большей его плотности или более широкого фронта ведения огневого боя.

Новатор в военном деле Петр I первым открыл дорогу штыковому удару. Но при нем роль штыковой атаки еще не была значительной. В послепетровский период об активной роли штыка в бою стали забывать. Современные Суворову воинские уставы — России и европейские — ставили на первое место в действиях инфантерии огонь. Однако петровские боевые традиции, соответствующие национальным особенностям русской армии, не могли быть забыты. Так, в Семилетней войне русские штыки не раз решали участь боя.

Заслуга А. В. Суворова состояла в том, что он решительно пошел по пути возраждения петровских традиций. Он первый (и единственный) придал главенствующее значение удару «холодным ружьем», сделал его главным военно-воспитательным средством, доведя до высокой степени совершенства штыковую атаку.

Победный штурм Измаила можно считать одной из вершин рукопашного боя, который русская армия демонстрировала в то время, когда в противостоящих ей армиях — турецкой, польской, французской уповали на ружейный и пушечный огонь. Собственно почти все суворовские большие и малые победы одерживались в итоге рукопашными схватками.

Последовательный защитник «смелой нападательной тактики» не только сам верил в силу русского штыка, но и воспитывал в подчиненных эту веру, как и веру в превосходство русского воина над любым противником в штыковой схватке. Не случайно в «Науке побеждать» особо оговаривается: «У неприятеля те же руки, да русского штыка не знает».

Преимущество штыка подчеркивается Суворовым при сравнении двух видов оружия пехотинца: «Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко. Пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля — дура, а штык — молодец».

Такой взгляд основывался на реальной оценке тактико-технических свойств пехотного оружия того времени. Здесь Суворов мог быть только прагматиком, реалистом и никем другим.

Современное ему пехотное ружье (мушкет), почти не изменившееся с петровских времен, давало действительный огонь не далее 60 шагов. На большую дистанцию можно было стрелять только по сомкнутым неприятельским рядам. Это же расстояние пехота могла пробежать всего секунд за 20, когда самые расторопные стрелки за такой отрезок времени не успевали произвести более одного ружейного выстрела. Это объяснялось тем, что зарядить ружье с дула было делом нелегким, во всяком случае не очень быстрым.

Суворов на личном опыте прекрасно знал огневые возможности пехоты в полевом бою. В одном из приказов 1794 года он ясно выразил прописную для того времени истину: «При всяком случае сражаться холодным ружьем (то есть штыком. — А. Ш.). Действительный выстрел ружья от 60 до 80 шагов; ежели линия или часть ее в подвиге (в движении. — А. Ш.) на сей дистанции, то стрельба напрасна, а ударить быстро вперед штыками».

Из этих положений следует, что преимущество в ближнем бою будет иметь та противоборствующая сторона, у которой больше решимости пойти в рукопашный бой, сойтись с врагом грудью и больше умения владеть штыком. Как показали войны суворовской эпохи, такими боевыми качествами русский солдат обладал вполне.

Предпочтение, которое автор «Науки побеждать» отдавал штыковому удару, имело и технико-экономические соображения. Боевой комплект в армиях того времени ограничивался 50 выстрелами на пехотное ружье: 20 патронов стрелок носил в запасе и 30 — были в патронных ящиках.

Поскольку суворовские войска очень часто действовали в отрыве от своих тылов (магазинов), обладали высокой подвижностью и маневренностью, великий полководец старался не быть зависимым от подвоза боевых припасов. В этих условиях лучшим средством «выживания» на войне становилась жесткая экономия патронов. Отсюда и вытекало требование А. В. Суворова: «Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, когда негде взять».

Предпочтение штыка пуле у Суворова вовсе не означало пренебрежение «батальным» огнем. Полководец исходил из реальной ситуации в боевой обстановке. «Наука побеждать» свидетельствует, насколько серьезно относился он к стрелковой подготовке и к стрельбе в бою. Суворов признавал только прицельный огонь, способный нанести противнику реальный урон. Причем прицельно вести ружейную стрельбу он требовал не только для специально выделенных стрелков, но и для всей пехоты: «Мы стреляем цельно. У нас пропадает тридцатая пуля».

Даже при ведении батального огня — частого, непрерывного — требуется соблюдать «исправный приклад» и стараться выбирать хорошо различимые цели: «...Всякий своего противника должен целить, чтобы его убить».

В этом суворовском требовании к пехотинцам закладывалась следующая мысль: при залповой стрельбе надлежало стараться нанести максимальный урон врагу в живой силе.

Не умаляя значения ружейного огня пехоты, Александр Васильевич Суворов признавал его как главное средство перед решающим штыковым ударом. Владеющий штыком и меткой пулей боец обладал в любом бою «двумя смертями», особенно когда приходилось биться с преобладающим численно неприятелем: «Береги пулю в дуле! Трое наскочат — первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун! (смерть. — А. Ш.)»

Сторонник большой подвижности войск, А. В. Суворов в своем труде описал отличительные тактические приемы. Это касалось видов маневров, построения боевых порядков, размещения на поле боя родов войск — пехоты, кавалерии, артиллерии. В таких случаях он требовал конкретности, избежания шаблона, учета всех элементов сложившейся обстановки и особенностей противной стороны.

«Наука побеждать», впитавшая в себя опыт нескольких суворовских военных кампаний и прежде всего беспримерного штурма Измаила, личный опыт автора в действиях против самого разного противника, учит гибкости при применении различных тактических приемов («линиею против регулярных» и так далее). В этом отношении суворовская тактика выгодно отличается от шаблонной линейной тактики современных ему армий Пруссии и Австрии.

Выбор маневра Суворовым характеризуется прежде всего простотой и конкретностью. Военачальники должны выбирать в позиции противника наиболее слабый пункт для атаки: «в крыло, которое слабее». Однако это не шаблонное требование. Может случиться, что придется атаковать и «крепкое» крыло, которое «закрыто лесом», и центр вражеской позиции. В каждом конкретном случае необходимо учитывать конкретную обстановку.

Здесь Суворов выступает против увлечения лобовыми атаками, которые в тактической форме требуют наименьшей мыслительной работы военачальника, Полководец отдавая предпочтение фланговым атакам, более сложным в исполнении.

Однако правильно выбранная тактика и высокая моральная подготовка войск — это еще не гарантия боевого успеха. Для этого необходима еще и высокая выучка, профессиональная подготовка войск. Их обучению он придавал большое значение. Еще в 1770 году полководец писал:

«Хотя храбрость, бодрость духа и мужество всюду и при всех случаях потребны, токмо тщетны они, ежели не будут истекать от искусства, которое вырастает от испытаниев при внушениях и затверждениях каждому должности его».

В первой части книги — «Ученье разводное, или пред разводом» содержатся элементы строевой и тактической подготовки. Среди них — повороты, ружейные приемы, перестроения, развертывание их походного в боевой порядок и обратно, стрельба и, наконец, двусторонний маневр — атака. Все элементы обучения связаны в том гармоничном сочетании, которое дает законченную полноту боевой подготовки войск при соблюдении основного принципа: учить тому, что требуется на войне.

Кульминационным пунктом учения полевых войск являлась для суворовских войск двусторонняя «сквозная» атака. Такой прием обучения, никем до того не применявшийся, имел не столько техническое, сколько воспитательное, моральное значение. «Сквозная» атака несла в себе для сторон немалую долю опасности. Поэтому она вводила солдата в обстановку, максимально приближенную к боевой, воспитывала в нем стремление идти вперед, поразить недруга в рукопашной схватке и не бояться ее.

Великий военный педагог настойчиво изгонял из программы обучения вверенных ему войск все, что было способно в какой-либо степени снизить моральный дух солдата, вызвать в нем во время боя чувство неуверенности в себе и товарищах, воспитывало инстинкт самосохранения, то есть одновременно шел процесс и индивидуального воспитания воина, и становление его в коллективе.

В двустороннем учении сторона, на которую ведется атака (фактически обороняющаяся) и которую Суворов называет «на месте стоящей», встречает атакующих холостым огнем. И при подходе их на 30 шагов обороняющиеся сами переходят в штыковую атаку, принимая на себя роль активной стороны.

Обращает на себя внимание тот известный факт, что в суворовском лексиконе не значилось слово «отступление». Полководец запрещал подчиненным даже помышлять о ретирадах (отходе назад, отступлении. — А. Ш.). При этом он противопоставлял свои требования положениям действовавшего тогда в русской армии Воинского устава. В известной степени это было самовольничание.

Суворов умел «говорить к солдатам их наречием». Одной из составных его личной популярности в русской армии стал суворовский лексикон, умение эзоповским языком говорить о привычных вещах солдатского быта иноскозательно и красиво.

Взять хотя бы такой пример воздействия на психику солдатской массы, как вопрос о ранце. Вес его был значительный, по самому умеренному определению он весил не менее 20 фунтов. И вот эту постоянно носимую солдатом за плечами тяжесть Александр Васильевич в «Науке побеждать» называет словом «ветер».

Один из самых значительных военных теоретиков старой России на рубеже XVIII—XIX вв. генерал М. И. Драгомиров так писал о суворовском ранце-«ветре»:

«Мне трудно понять, чем лежит этот ветер на спине, протащившей его переход. Нужно следовательно расположить солдата не только не задумываться над тем, и напротив, шутить, бодриться, находить, что эта тяжесть ему нипочем, что она не тяжелее ветра. И когда Суворов находил, что этот ранец — ветер, протаскав его семь лет, но как же мог не находить этот солдат, жадно прислушивавшийся ко всякой его остроте, заметке, веривший в него, как в Бога?

Всякому известно, что одна и та же тяжесть и лишение обременяют не одинаково: что это зависит от того настроения, с которым они принимаются. Стоит, например, уверить себя при небольшой беде, что это несчастье, из которого нет выхода, — и она действительно вырастет до таких размеров, и человек раскиснет, и у него отнимутся руки.

Стоит, например, принимать шутя действительно тяжелые положения, и они не задавят человека. Александр Васильевич остротами вроде «ветра» заставлял солдат, шутя и весело, смотреть на тяжелые стороны их службы, а кто шутит, кто весел, кто не злится, тот не падает духом».

Все, что способствовало поднятию духа солдат, Суворовым умело используется. Шутки, с которыми он постоянно обращается к солдатам, представляли собой не сколько «чудачества», сколько один из излюбленных его способов влить веселье, а с ним и бодрость в рядового солдата, для которого 25-летняя служба «раем» быть просто не могла.

Великий полководец, познавший солдатскую жизнь «изнутри», думается, не строил больших иллюзий в отношении «легкости» ни солдатской, ни офицерской службы. Поэтому он и поучал в одном из писем своего племянника: «Приучай себя к неутомимой бодрости».

Характерной чертой сути «Науки побеждать» было то, что она учила командиров воспитывать в нижних чинах уверенность в собственной силе, непобедимости, превосходстве над любым неприятелем. Полководец обращался к русскому солдату со словами: «Богатыри! Неприятель от вас дрожит!»

Суворовский солдат должен был быть убежден, что для него нет неодолимых препятствий ни в походе, ни на войне. Потому и шли войска за великим воителем в атаку на противника, гораздо более многочисленного, но слабее их выучкой и духом.

По суворовской мысли, для атакующего солдата «ров не глубок, вал не высок», как то было при приступе Измаильской крепости. Ни густой лес, ни болото не могут задержать решительного наступления. Даже если через реку переход тяжел, но все же он возможен. Кавалерия должна пройти всюду, кроме «разве болотных и водяных мест». О казаках говорится особо — те «везде пролезут».

Для суворовских обращений к нижним чинам характерно отсутствие хвастовства, повелительно-канцелярского тона. В них прежде всего звучит уверенность полководца в своих «чудо-богатырях». И жизнь показывала, что такая уверенность передавалась солдатам русской армии в самых трудных походах и битвах.

Еще одним излюбленным приемом суворовского обращения к подчиненным было напоминание им о славных традициях и одержанных больших победах. В «Науке побеждать» звучит Измаил — поверженная дунайская твердыня Оттоманской Порты и варшавское предместье Прага, хорошо укрепленное, но не устоявшее в ходе ожесточенного штурма. Напоминать о славном и недавнем прошлом русского оружия Суворов не забывал никогда.

«Наука побеждать» стала как бы итоговой вехой становления Александра Васильевича Суворова в ранге не просто великого, а победоносного и судьбоносного полководца России. В небольшом тактическом наставлении для нижних чинов он в образных выражениях «оформил» положения суворовской системы воинского обучения и суворовской тактики.

Суть его мыслей и их значимость хорошо определил один из ведущих военных мыслителей старой России и белой эмиграции генерал-лейтенант Николай Николаевич Головин, бывший в годы Первой мировой войны начальником штаба румынского фронта, а в годы гражданской войны в России — начальником штаба Верховного правителя адмирала Колчака. Он писал в одной из своих работ:

«Правильно понять Суворова можно только при условии Суворовского же правила «смотрения на дело в целом». Поэтому от Суворовского учения нельзя отделить Суворовское житье. А тогда на первое место ярко выдвинется вывод: победа основывается прежде всего на громадной, длительной работе над собой. Наука побеждать есть прежде всего наука победы над собой».

Свою бессмертную жизнь суворовская «Наука побеждать» как руководство для войск начала еще до своей первой публикации. Сохранились так называемые «парольные» приказы по Елисаветградскому конно-егерскому полку за 1795 год:

17 мая. — В крыло. Вали на месте. Бери в полон.

18 мая. — Погоня. Быстро. Коли. Руби.

20 мая. — Бодрость. Смелость. Храбрость. Экзерциция. Победа. Слава.

24 мая. — Форпост. Пикет. Караул крепок.

28 мая. — Разъезд. Шармицель. Караул крепок.

29 мая. — Скрытый марш. Ночь. Рассвет. Атака.

11 июня. — Крылья. Центр. Резерв.

13 июня. — В крыло. В тыл. Во фронт.

18 июня. — Мина. Подрыв. Штурм.

22 июня. — Баталия в поле. Баталия на окоп. Штурм.

23 июня. — Чистота. Опрятность. Здоровье. Субординация. Дисциплина. Бодрость. Смелость. Храбрость. Экзерциция. Победа. Слава.

25 июня. — Баталия в поле. Окопы. На батарею.

26 июня. — Через вал. Стройся. На марше атакуй линию.

28 июня. — Конницу в штыки. Вторую линию атакуй наповал...

Во всех этих «парольных» словах чувствуется дух суворовских приказов и наставлений, которые легли в основу будущей «Науки побеждать» еще во время Польского похода 1795 года.

Суворовский период в военной истории российского Отечества стал для будущего взлетом мышления великого воителя, прозванного при жизни «русским Марсом».

Первыми, кто ее продолжил и развил, были сподвижники и ученики полководца — М. И. Голенищев-Кутузов, П. И. Багратион, М. И. Платов, М. А. Милорадович, Н. Н. Раевский, Я. П. Кульнев и многие другие военачальники. Именно их трудами Русский поход 1812 года великого завоевателя Наполеона Бонапарта — «императора по Конституции» — закончился полным крахом.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒