А. В. ШИШОВ 25 страница

После Митавы была кратковременная остановка в городе Вильно, где Суворов-Рымникский имел встречу со своим любимым полком — гренадерским Фанагорийским. Солдаты-ветераны просили полководца взять их полк с собой в Италию, но у него на то не было разрешения императора. Фанагорийцы числились в составе экспедиционного корпуса генерала Германа, который оказался в Голландии и там был разбит французами в сражении при городе Бергене, а корпусной начальник попал в плен.

15 марта 1799 года генерал-фельдмаршал А. В. Суворов донес императору Павлу I о своем прибытии в Вену вечером предыдущего дня. В тот же день русский полководец был принят австрийским монархом. Он пробыл в Вене десять дней, поселившись в доме российского посла А. К. Разумовского. Отказавшись от всех приглашений на светские приемы, Александр Васильевич занимался только решением служебных вопросов.

Из Вены полководец дал ряд распоряжений по русским войскам, заботясь об их скорейшем сосредоточении для движения в Италию. Изучал австрийские карты будущего театра военных действий и пришел к неутешительному для себя выводу: местность в Северной Италии затрудняла для него возможность проведения широких маневренных операций.

Сказывалось обилие водных преград, сильных крепостей, находившихся в руках французов, гористая пересеченная местность. Ко всему прочему, неприятель имел хорошую возможность воспользоваться оборонительными линиями, которые проходили по берегам рек Минчио, Киезо, Олио, Адды, Тичино и ряде других.

Один из крупнейших военных реформаторов в истории России, ее военный министр генерал-фельдмаршал Д. А. Милютин так оценил сложившуюся ситуацию:

«На таком театре войны всего выгоднее могли выказаться и стратегия и тактика Суворова. Шестидесятилетний полководец, который всю жизнь свою бил Турок среди степей, бил толпы Польских конфедератов среди болот и лесов, — умел и в новых обстоятельствах, на новой местности, против регулярных Европейских войск, применить свои простыя, здравыя правила военнаго дела. Верный взгляд военный в воображении, железная воля и настойчивость в исполнении предприятий, неограниченная нравственная власть над войсками — все эти качества, столько раз уже выказанные Суворовым, обещали ему успех и на новом поприще».

Венский двор, его военный совет не только «отважились» на отстранение эрцгерцога Иосифа от должности главнокомандующего союзной армии и назначение им А. В. Суворова. Император Франц I присвоил даже русскому полководцу звание австрийского фельдмаршала, чтобы тем самым избежать возможных недоразумений во взаимоотношениях графа Рымникского с цесарским генералитетом.

Прощальная аудиенция союзного главнокомандующего с австрийским императором Иосифом-Карлом Францем I (до 1806 года он же оставался императором Священной Римской империи под именем Франца II) состоялась 23 марта, на которой Суворов получил высочайшую инструкцию. В ней, в частности, говорилось:

«Господин фельдмаршал граф Суворов.

Многочисленныя и блистательныя победы, прославившия воинское поприще ваше, внушили Мне желание противопоставить опасному врагу ваше мужество, долговременную опытность и великия, испытанныя дарования ваши.

...Я возлагаю на вас главное начальство над всеми действиями Моей Итальянской армии, предоставляя вам и все сопряженныя с сим почести и полную власть...

Мое желание состоит в том, чтобы первыя наступательныя действия армии имели целью прикрытие собственных моих владений и постепенное удаление от них опасности неприятельскаго вторжения...

Поручаю вам сохранение в Моих войсках дисциплины, духа подчиненности и чести, как истинной силы армии...

Франц».

В венской инструкции обращалось внимание на важность изгнания французов сперва из Ломбардии, а потом из Пьемонта. Было известно, что неприятель именно там держит свои наибольшие силы. Успех в этом мог предопределить и уход французских войск из Центральной и Южной Италии под угрозой оказаться изолированными от своих границ.

Австрийский император обязывал новоиспеченного фельдмаршала своей армии подробно докладывать в Вену о своих намерениях — лично ему и гофкригсрату. Из ведения командующего изымались хлопотливые заботы о снабжении провиантом и «другими потребностями» союзных войск, которые поручались генералу-фельдцейхмейстеру М.-Ф.-Б. Меласу. Последнее объяснялось так: «...чтобы внимание ваше не было отвлекаемо от главных соображений военных никакими заботами о предметах побочных».

Получив высочайшие наставления на ведение войны, Александр Васильевич вряд ли мог предугадать, сколь тяжело ему будет вести борьбу с педантизмом венского военного совета — гофкригсрата и устаревшими взглядами на войну с французами австрийского генералитета. Это все у него было еще впереди.

В Вене и затем в Италии русский полководец мог засвидетельствовать успехи в деятельности неприятельской разведки, которая собирала для Парижа самую обширную информацию. Может быть, не случайно Суворов старался не вести с официальными лицами их гофгриксрата каких-то бесед о деталях своих планов на войну. Своим близким он это объяснял так: «Если сегодня гофкригсрат узнает о моих намерениях, то через несколько дней о них будут осведомлены и французы.»

Известно, например, что французскому командованию в Северной Италии в лице генерала Шерера был известен план движения русского корпуса генерала Розенберга по австрийской территории. Егор Борисович Фукс, начальник суворовской походной канцелярии, писал: «Я сам нашел в бумагах у взятых в полон французских генералов подробнейшие сведения о предположениях австрийских, из Вены им сообщенные».

Первое боевое распоряжение генерал-фельдмаршала из Вены было отдано не сухопутным войскам, а адмиралу Федору Федоровичу Ушакову. Он просил отрядить из состава русской средиземноморской эскадры крейсерский отряд для блокады итальянского порта на берегу Адриатического моря Анконы, которая была занята сильным французским гарнизоном. Отсюда неприятель угрожал австрийским морским коммуникациям у Венеции.

Прежде чем издать приказ по обучению союзной армии, цесарский фельдмаршал издал подобный приказ по обучению австрийской. Причем, не один. И все они были написаны в духе «Науки побеждать»:

«Штыком может один человек заколоть троих, где и четверых, а сотня пуль летит на воздух.

Казаки должны всегда держаться за кавалерией: их быстрота довершает победу... и как только неприятель сбит, то ни один человек не спасется.

Быстрота и натиск — душа настоящей войны. Бегущего неприятеля истребляет одно преследование.

Победителю прилично великодушие. Бегущий неприятель охотно принимает пардон. Смерть или плен все одно».

«...План операционный — в главную армию, в корпус, в колонну. Ясное распределение полков. Везде расчет времени.

В переписке между начальниками войск следует излагать настоящее дело ясно и кратко, в виде записок, без больших титулов; будущие же предприятия определять вперед на сутки или двое.

Не довольно, чтобы одни главные начальники были извещены о плене действий. Необходимо и младшим начальникам постоянно иметь его в мыслях, чтобы вести войска согласно с ним. Мало того: даже батальонные, эскадронные, ротные командиры должны знать его по той же причине; даже унтер-офицеры и рядовые. Каждый воин должен понимать свой маневр. Тайна есть только предлог больше вредный, чем полезный: болтун и без того будет наказан.

Вместе с планом должен быть приложен небольшой чертеж, на котором нет нужды назначать множество деревушек, а только главные и ближайшие места, в той мере, сколько может быть нужно для простого воина; притом нужно дать некоторое понятие о возвышениях (горах)».

«Когда неприятель бежит, то его провожают ружейным огнем. Он не стреляет, не прикладывется, не заряжает. Много неудобств спасаться бегством.

Когда же за ним штыки, то он еще реже стреляет; а потому не останавливаться, а ускорять его бегство штыками».

Суворов покинул Вену 24 марта и прибыл в город Верону, на границе итальянских владений Австрии с Цизальпинской республикой, 3 апреля. Там уже находился корпус генерал-лейтенанта Розенберга. В его составе числилось: один гренадерский полк, 7 мушкетерских, 2 егерских полка, 4 сводных гренадерских батальонов и 6 Донских казачьих полков. Корпусная артиллерия состояла из 16 орудий полевой артиллерии и 8 — полковой. Корпус имел в людях недокомплект более чем в тысячу человек, то есть нехватало людей почти в один пехотный полк.

В день прибытия главнокомандующего Розенберг представил ему корпусной генералитет. Александр Васильевич особенно тепло приветствовал генерал-майора Багратиона, командира 6-го егерского полка, которого хорошо знал по боевым делам в бытность его офицером Астраханского мушкетерского полка и по Польскому походу 1794 года.

Когда представление закончилось генерал-фельдмаршал приказал корпусному командиру: «Пожалуйте мне два полчка пехоты и два полчка козачков».

У Суворова это означало, что в самое ближайшее время предстоит выступление в поход и что в авангарде будут идти два пехотных полка, имея перед собой два полка донских казаков. Для такого дела требовалось отобрать наиболее подготовленных людей. Однако генерал-лейтенант Розенберг не понял смысла суворовских слов.

На следующее утро полководец вновь повторил свои слова о «полчках». Но корпусной начальник и на сей раз не мог понять приказания, отданного ему. Тогда из строя генералов вышел Петр Иванович Багратион и сказал:

— Ваше сиятельство! Вверенный мне 6-й егерский полк готов.

Суворов очень обрадовался такому ответу своего давнего любимца и воскликнул:

— Так ты понял меня, князь Петр? Понял! Иди приготовь и приготовься!»

Багратион через час мог уже доложить о готовности авангардного отряда союзных войск к началу походного движения. В его состав помимо егерского полка вошли сводный гренадерский батальон подполковника Ломоносова и Донской казачий полк майора И. С. Поздеева. Багратионовскому отряду предписывалось первым появиться на берегах реки Адды.

4 апреля Суворов оставил Верону и прибыл в город Валеджио, за которым собственно и начиналась неприятельская территория. Впереди шел багратионовский авангард из гренадеров, егерей и донских казаков. Сохранился рассказ о том, как относилось итальянское население к впервые увиденным им русских:

«Во всю дорогу встречало отряд воинов и провожало множество итальянского народа всякого состояния пешком, в колясках, в фаэтонах, на таратайках. Приветствовали, рассматривали, удивлялись и кричали друг другу: русские! русские! Многие вмешивались в ряды солдат, здоровались, жали руки, потчевали вином, хлебом, табаком, а уставших везли».

Суворов ожидал в Валеджио прибытия русской дивизии генерал-лейтенанта Якова Ивановича Повало-Швейковского силой в 11 тысяч человек. Дивизия, входившая в состав корпуса Розенберга, прибыла ускоренным походным маршем к 7 апреля.

В ее ожидании полководец обучал союзников основам своей «наступательной» тактики и умению вести штыковой бой. Впоследствии, уже вернувшись в Россию, он в записке с общими замечаниями по кампании 1799 года отмечал: «В Вероне я немедленно заставил свои войска принять мои правила в действие во время кампании. Я преуспел свыше ожидания и не ошибся в их важности».

Вскоре командующий принял решение о придаче русскому корпусу австрийских 4 эскадрона гусар и 4 эскадрона драгун. Одновременно русская легкая конница — 2 Донских казачьих полка придавались австрийским войскам.

Союзная армия начала свое выдвижение к берегам реки Адды из Валеджио 8 апреля. Первоначальный состав суворовских войск был следующим. В итальянской армии к началу похода насчитывалось 66 тысяч австрийцев — дивизии генералов Вукасовича, Отта, Цопфа, Фрелиха, Гогенцоллерна, Кейма и 17 800 русских: 14 200 пехоты, 2800 казаков и 800 артиллеристов. Позднее к ним прибавится 10-тысячный корпус генерал-лейтенанта Максима Владимировича Ребиндера.

Силы неприятеля оценивались в 90 тысяч. Французы имели на итальянской земле три армии. Североитальянской, в 28 тысяч человек, командовал генерал Шерер. Римской и неаполитанской —генерал Жак-Стефан Макдональд, будущий наполеоновский маршал Франции и главнокомандующий в Италии.

Переход союзных войск из Вероны к Валеджио вызвал первый «отклик» австрийского командующего Меласа, высказывавшего недовольство быстрыми суворовскими маршами: войска за 18 дней прошли 520 верст, делая порой при удобных дорогах по 60 верст в сутки. Мелас с раздражением писал в Вену: «Марш слишком быстрый, совершенно без всякого военного расчета».

Однако в Италии с графом Суворовым-Рымникским особо спорить не приходилось: он был назначен главой союзной армии решением двух императоров — Франца I и Павла I. Да к тому же имел звание австрийского фельдмаршала. Не говоря уже о личной славе и авторитете.

Перед тем как вступить на земли созданной французами в Северной Италии Цизальпинской республики, Александр Васильевич Суворов 4 апреля обратился с известным воззванием к итальянскому народу:

«Вооружитесь, народы италийские! Стремитесь к соединению под знамена, несомые на брань за бога и веру; и вы победоносно восторжествуете над враждебными их сонмами. Для защиты святой веры, для восстановления ваших законных правительств, для возвращения собственности вашей сражается и проливает ныне кровь свою союзное воинство двух августейших монархов.

Не обременили ли вас правители Франции безмерными налогами? Не довершают ли они вашего разорения жестокостию военных поборов? Все горести, все бедствия изливаются на вас под именем свободы и равенства, которые подвергают семейства в плачевную бедность, похищают у них сынов и против воинства наших государей, ваших возлюбленных отцов, защитников святой веры, принуждают их сражаться. Да облегчится скорбь ваша, народы италийские: есть бог, вам покровительствующий; есть воинство, вас защищающее.

Смотрите на восстающие уже народы, одушевляемые желанием прекратить столь долговременную кровавую брань! Смотрите на героев, от севера для спасения вашего пришедших. Все зримые вами храбрые воины стремятся освободить Италию, и вам не останется более опасностей. Куда токмо доступят они, там возобновлены будут законы, вера и всеобщее спокойствие, коих вы тщетно желали в томлении под игом трехлетнего рабства. При власти грядущей и служители божьих алтарей примут на себя священный сан свой и обретут возвращенную им собственность.

Но внимайте! если бы кто из вас был столь вероломен, что поднял бы оружие противу августейшего монарха, или другим способом старался содействовать намерениям французской республики, тот, несмотря ни на состояние, ни на род, ни на звание, расстрелян будет и все имение его взыщется в казну.

Ваш разум, народы италийские, служит мне уверением, что вы, убежденные в справедливости нашего дела, не навлечете на себя столь вредных наказаний; что, напротив того, мамыми опытами докажите свою верность и преданность к благотворительному и многолюбящему вас государю».

Обращение генерал-фельдмаршала Суворова к итальянскому народу стало своеобразной политической программой союзного командующего. Он вступал в войну против республиканской Франции как предводитель русско-австрийской армии двух монархов, чтобы восстановить власть тех, кто был изгнан республиканцами, и власть местной церкви.

Полководец предупреждал о суровой каре, которая постигнет местных республиканцев, вознамерившихся с оружием в руках сражаться на стороне Французской Республики. Тому грозила смерть не только в бою, а утрата — конфискация личного имущества.

В своем обращении к итальянскому народу полководец предупреждал всех и каждого, что начинающаяся война монархических войск с республиканскими будет бескомпромиссной. Речь шла не только об освобождении Италии от «безбожных» чужих и своих республиканцев, но и об очищении ее от идей «якобинства». После своих знаменитых походов 1799 года Александр Васильевич откровенно скажет: «В Италии надо было, чтобы повсюду гремел гром».

Глава вторая

Итальянский поход: Адда, Треббия, Нови

Ведение боевых действий в Северной Италии Суворов начал в соответствии предписанием императора Франца I. Ближайшей задачей ставилось освобождение от французов Ломбардии. Осуществление этого выглядело так: главный удар наносился по городу-крепости Брешиа и в последующем — на Бергамо. Это позволяло в случае успеха оттеснить французскую итальянскую армию под одновременный удар австрийцев еще и из Тироля. Затем можно бы разворачивать наступление в долине реки По. В данном случае вопрос о полном истреблении неприятеля не ставился.

Авангард союзной армии состоял из сводного отряда генерал-майора князя Багратиона и австрийского передового отряда под командованием барона Карла Отта. Старшим начальником над ними был назначен цесарский генерал-фельдмаршал-лейтенант Павел фон Край.

Главные армейские силы под командованием Меласа двигались непосредственно за авангардом, готовые поддержать его действия. Опасаясь удара в левый фланг, Суворов направил на крепостной город Кремону австрийскую дивизию другого генерал-фельдмаршала-лейтенанта графа Ф.-К. Гогенцоллерна.

Суворовский авангард неожиданно для неприятеля (по времени) подступил к Бришиа. Французский гарнизон встретил союзников артиллерийской пальбой, которая велась двенадцать часов. Однако на этом его сопротивление закончилось и к утру 10 апреля он капитулировал. В плен сдалось вместе с комендантом гарнизона в чине полковника 34 офицера и 1030 нижних чинов. К ним еще добавлялись 200 человек раненых, находившихся на излечении в местном госпитале. Трофеями стали 46 орудий, в том числе 15 осадных.

В донесении императору Павлу I о взятии крепости Брешиа генерал-фельдмаршал Суворов-Рымникский писал, что «с нашей стороны убитых и раненых нет». Он особо отметил мужество и неустрашимость генерал-майора князя Багратиона, гренадерского подполковника Ломоносова и казачьего майора Поздеева, прося наградить их за «расторопность, рвение и усердие, при завладении крепости оказанные».

Обрадованный государь выполнил просьбу полководца. За Брешиа Багратион получил в награду орден Святой Анны I класса. Батальонный командир подполковник Ломоносов был произведен в полковники. Все нижние чины, участвовавшие во взятии вражеской крепости, получили по наградному серебряному рублю.

Суворов предписал австрийскому генералу Краю воостановить в Брешиа прежнюю администрацию, то есть упразднить муниципалитет и возвратить прежнее венецианское правление. Национальную гвардию Брешиа распустить и разоружить, ее знамена отобрать. С города взыскать военную контрибуцию. В замке разместить сильный австрийский гарнизон: три батальона пехоты и кавалерийский эскадрон.

Брешиа оказался тем городом, в котором находилось несколько небольших оружейных заводов. Командующий союзной армией потребовал от генерала Края, чтобы «оружейные заводы работали на нас». Речь шла в первую очередь о производстве боевых припасов.

Овладение Брешиа позволяло начать блокаду неприятельских крепостей Мантуя и Пескера. С этой целью Суворов отрядил четверть своей армии — 20 тысяч австрийцев под командованием Края. Главные же силы повели наступление на столицу Ломбардии город Милан, крупнейший в Северной Италии.

На сей раз армейский авангард возглавил генерал-майор Петр Иванович Багратион. Он спешил настигнуть отступавшую перед ним без боя французскую дивизию, которой командовал генерал Ж.-М.-Ф. Серрюрье. Настигуть дивизионный арьергард преследователям удалось только 12 апреля у Полоцоло. В коротком бою русские разбили вставший на их пути у реки Олье вражеский заслон из почти тысячи человек при шести орудиях. Французы не смогли воспрепятствовать переправе сил князя Багратиона через реку.

Успешное форсирование Олье и последовавший за этим марш-бросок по-суворовски решил судьбу другой французской крепости — Бергамо. Ее гарнизон оказался перед фактом неожиданного появления русских казаков перед городом. Те атаковали столь неудержимо, что французы почти без сопротивления бежали из крепости, бросив 19 орудий, не успев даже поджечь склады с большими запасами военного имущества.

После устройства мостов через Олье, Суворов стремился как можно дальше углубиться в Ломбардию, пока парижский военачальник Шерер не успел собрать воедино свою немалую армию. Австрийским войскам пришлось, равно как и русским, форсировать одну из рек под проливным дождем, что вызвало возмущение у правой руки Суворова — генерал-фельдцейхмейстера Меласа.

За прерванный на какое-то время из-за дождя марш к берегам реки Адды он получил от командующего письмо с выговором:

«До сведения моего доходят жалобы на то, что пехота промочила ноги. Виною тому погода. Переход был сделан на службе могущественному монарху. За хорошею погодою гоняются женщины, щеголи... да ленивцы. Большой говорун, который жалуется на службу, будет, как эгоист, отрешен от должности. В военных действиях следует быстро сообразить — и немедленно же исполнить, чтобы неприятелю не дать времени опомниться. У кого здоровье плохо, тот пусть и остается назади, (Суворов здесь имел в виду самого Меласа, который в то время оказался больным. — А. Ш.).

Италия должна быть освобождена от безбожников и французов: всякий честный офицер должен жертвовать собою для этой цели. Ни в какой армии нельзя терпеть таких, которые умничают. Глазомер, быстрота, стремительность! — на сей раз довольно».

К тому времени генерал-фельдмаршал двух империй уже имел достоверную информацию о том, что французская армия отступает тремя колоннами, стремясь уйти за реку Адду и там занять оборону. Потрепанная авангардным отрядом Багратиона дивизия генерала Сюррюрье отходила к Лекко, дивизия К.-П. Виктора — также к Лекко и дивизия П. Гренье — к Кассано. Общая их численность составляла 20 тысяч человек.

Суворов требовал от войск «делать ночные переходы... хорошо». Когда речь шла о вражеских крепостях, встававших в большом числе на пути, он напоминал, что «самый кровопролитный штурм стоит меньше, чем осада». Если же речь шла о военных действиях в горах, на это он отвечал: «Да здравствуют горы!»

Александр Васильевич знал, что во всем он может положиться на своего любимца генерал-майора князя Багратиона. Его авангард в составе двух полков — егерского и донских казаков вновь устремился по дороге Бергамо — Лекко за французской дивизией Серрюрье. Однако неприятель благодаря тому, что не ввязывался в арьергардные бои, сумел оказаться на восточном берегу реки Адды.

Багратиону пришлось остановиться перед Лекко на южном берегу озера Комо. Больших сил он не имел и потому решил дождаться подхода отставших войск. Князь донес командующему, что французы закрепляются на противоположном берегу Адды и готовятся к защите находившегося в их близком тылу Милан.

Союзная армия в количестве 48,5 тысячи человек выходила на рубеж реки Адда широким фронтом. К началу сражения на северном участке располагался багратионовский отряд в составе 3 батальонов пехоты и 3 Донских казачьих полков. Южнее у Каприно находился русский корпус Розенберга (9 батальонов пехоты, 8 кавалерийских эскадронов и один Донской казачий полк) и австрийский отряд генерал-майора Филиппа Вукасовича (8 батальонов и 2 эскадрона).

Еще южнее вдоль восточного берега Адды располагались только войска австрийских военачальников. Дивизии Отта и Цопфа (12 пехотных батальонов, 16 кавалерийских эскадронов и 3 полка донских казаков) — у Сан-Джервазио. Дивизии Фрелиха и Кайма (16 батальонов и 16 эскадронов) — у Тревилио. От него к городу Крема выступил генерал Секендоф с 2 батальонами пехоты и 2 эскадронами конницы. В Креме австрийцы нашли 30 брошенных орудий. На крайнем левом фланге остановилась дивизия Гогенцоллерна силой 5 батальонов и 6 эскадронов.

Французские войска располагались на западном берегу реки Адды с севера на юг. Дивизия Серрюрье насчитывала в своем составе 10 батальонов пехоты и 10 кавалерийских эскадронов. Такой же состав имели дивизии дивизионных генералов Гренье и Виктора, будущего маршала Франции и одного из лучших полководцев императора Наполеона. Численность каждой дивизии составляла 8 тысяч человек. Против австрийцев графа Гогенцоллерна встал 4-тысячный отряд Лабусьера силой в 5 батальонов и 7 эскадронов, прикрывавший дорогу на город Павию.

Общая численность французских войск составляла 28 тысяч человек. Своим построением они больше напоминали кордон, вытянувшийся на 100-километровом фронте по речному берегу. Командующий Североитальянской армией Шерер оказался не в состоянии сконцентрировать свои силы где-то в одном месте для полевого сражения.

Суворов перед сражением на реке Адде надеялся на содействие австрийской 30-тысячной тирольской армии, которой противостояла одна-единственная дивизия французов под командованием генерала графа Клода-Жака Лекурба. Но фельдмаршал-лейтенант Г. Бельгард три недели держал своих тирольцев в бездействии, а начав наступление, тут же прекратил его из-за сильного в горах снегопада. Узнав об этом, Суворов написал Бельгарду ироничное письмо.

Рекогносцировка Адды дала малоутешительные результаты. Ее правый, французский берег, от Лекко до Кассано крутой и обрывистый, всюду возвышался над восточным. Южнее Кассано берега были заболочены, а сама с быстрым течением река имела много рукавов и глубоких каналов. О форсировании ее с ходу не могло быть и речи.

Все мосты через Адду у Лекко, Кассано, Лоди и Пицигетоне находились в руках неприятеля. Разведка донесла о том, что эти переправы прикрывались сильными предмостными укреплениями — тет-де-понами. Они легко усиливались артиллерией.

Суворов, прибывший к Адде вечером 14 апреля, уже имел план сражения. Для него оно было первой схваткой с армией Французской Республики и во многом решало успех Итальянского похода. Учитывая удачную неприятельскую позицию за Аддой с ее крутыми берегами, на легкую победу расчитывать не приходилось. Собрав генералитет союзной итальянской армии, командующий сделал полный разбор ситуации перед битвой. Суворов обратился к военачальникам со словами, в которых как всегда звучала непоколебимая вера в успех:

«Победа, слава и безопасность воинов наших зависят от сего подвига, Медленность наша умножает силы неприятеля; быстрота и внезапность расстроят его и поразят. Широта реки не сузится, высота берегов не понизится; Русский Бог силен! С Ним перелетим полетом богатырским; с Ним победим!!! Ура!»

В этом сражении полководческий талант «русского Марса» снова проявил себя. Суворов применил для того времени новый тактический прием: решил атаковать неприятеля сразу в нескольких пунктах, стремясь прорваться за Адду. Главным же пунктом прорыва он избрал Сен-Джервазио. Здесь решено было установить переправу. Но чтобы ввести Шерера в заблуждение, он приказал наводить мосты у Лекко и Лоди, которые отстояли друг от друга на 50 километров.

Планировалось прорваться через Адду у Сен-Джервазио силами 4 австрийских дивизий — Отто, Цопфа, Фрелиха и Кейма и 3 полков русских казаков. В случае успеха следовало наступать на ломбардскую столицу город Милан. В этом же направлении предстояло двигаться корпусу Розенберга и отряду Вукасовича. Все остальные войска на флангах наносили отвлекающие удары.

Суворов не зря подкрепил генерал-майора Багратиона 3 Донскими казачьими полками Андриана Денисова, Гавриила Молчанова 2-го и Петра Грекова. Город Лекко имел каменную стену, гарнизон состоял из 4 пехотных батальонов и одного кавалерийского эскадрона под начальством генерала Сойе. Мост через Адду французы разобрали, поставив на берегу 6-орудийную батарею.

15 апреля в 8 часов утра Багратион завязал бой за город Лекко, который дважды переходил из рук в руки. Воспользовавшись видимой малочисленностью русских, неприятель стал охватывать его с правого фланга. Французские стрелки густой цепью двинулись в обход, умело укрываясь в виноградних и садах. Князю Багратиону пришлось спешить донцов и запросить помощи у корпусного командира Розенберга.

Поддержка силой в один гренадерский батальон подполковника Дендрыгина под командованием генерал-майора Михаила Андреевича Милорадовича была в самый раз. Гренадеры спешили к Лекко на подводах местных жителей. Затем подоспел на выручку дивизионный командир Повало-Швейковский во главе 2 пехотных батальонов.

Наконец город Лекко был занят русскими. Во время боя разгоряченные французские кавалеристы ворвались в русскую колонну и в схватке все до единого были переколоты штыками. Не смог неприятель нанести удар отряду Багратиона и во фланг. После этого генерал Сойе увел свои войска на западный берег Адды, оставив в руках победителей до сотни пленных. Сражение закончилосб в 20 часов.

Русским бой за город Лекко стоил до 385 человек убитых и раненых. Генерал-майор П. И. Багратион, получивй в начале боя пулевое ранение в правую ногу выше колена, остался в строю. Потери сил генерала Сойе составили до 2 тысяч человек. Командир авангардного отряда доносил командующему: «Российские войска со свойственным мужеством и храбростию поражали неприятеля жесточайше».

В тот же день из допроса пленного Суворову стало известно, что он теперь имеет нового соперника в начавшемся сражении на реке Адде. Парижской Директорией командующий североитальянской армией генерал Шерер был смещен за понесенные поражения и отсутствие популярности в войсках. На смену был назначен один из лучших полководцев Французской Республики Жан-Виктор Моро. С 1794 года он последовательно командовал северной и рейнско-мозельской армиями, а в 1799 году исполнял должность инспектора пехоты.

Имя дивизионного генерала Моро графу Рымникскому было хорошо известно. Узнав о его назначении и прибытии на берега Адды, Александр Васильевич сказал: «Мало славы было бы разбить шарлатана; лавры, которые похитим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть».

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒