А. В. ШИШОВ 31 страница

Поблизости от места боя нашелся сарайчик. Русские солдаты в считанные минуты разобрали его на бревна, перекинули их через разрушенную часть моста, связав офицерскими шарфами и солдатскими ремнями. Все это было сделано ползком, под вражескими пулями.

Первыми бросились по мосту на противоположную сторону майор Мещерский и донской казак. Но они тут же полетели вниз, сраженные пулями. Большинству бойцам, последовавшим их примеру, сопутствовала удача.

Исход боя за Чертов мост решил выход в тыл французов Архангелогородского мушкетерского полка генерал-майора Каменского 2-го. Дивизионный генерал Лекурб приказал своим батальонам отступить, чтобы избежать окружения.

К 16 часам, когда арку через ущелье удалось восстановить, русская армия в полном составе перешла на противоположный берег реки Рейс. Суворовские войска прошли оставленное французами селение Гешенен и к исходу дня 13 сентября заночевали у местечка Вазен. Авангардный отряд генерал-майора М. А. Милорадовича продвинулся дальше, к деревне Вейлер, находившейся в 3 километрах от соседнего селения Амштег, занятого французами.

Поблизости от Вейлера оказалась австрийская бригада генерала Ауфенберга. Он попытался оказать помощь русским и атаковал Амштег. В случае успеха австрийцы могли стать заслоном на пути отступления войск Лекурба. Но тот ответил новому противнику сильной контратакой и оттеснил его в долину реки Мадеран.

На рассвете нового дня Милорадович возобновил наступление и, сбив вражеский заслон, занял Амштег. Австрийская бригада присоединилась к русским. Французы медленно отступали, разрушая теперь на всем пути мосты через Рейс. Их арьергардные батальоны старались зацепиться за каждую удобную для оборонительного боя позицию, но их усилия были тщетными.

Вскоре суворовские войска вошли в долину с лесами, лугами и пашнями. За шесть суток с боями было пройдено более 60 километров. Позади остались перевал Сен-Готард и Чертов мост.

15 сентября дивизионный генерал Лекурб придпринял попытку дать оборонительный бой у Альтдорфа. Французская пехота численностью до шести тысяч человек при 10 орудиях заняла удобную позицию на противоположном берегу речки Шахен.

Проведя рекогносцировку, Суворов решил атаковать неприятеля с фронта и с флангов силами корпуса генерал-лейтенанта Розенберга. Бой упорного характера не принял, и французы сочли за благо отступить к берегу Люцернского озера.

Марш-бросок русских войск через гребень Швейцарских Альп хорошо описал сам Александр Васильевич Суворов. В реляции императору, написанной в Фельдкирхе, говорилось:

«Победоносное войско вашего императорского величества, прославившееся храбростию и мужеством на суше и на морях, ознаменовывает теперь беспримерную неутомимость и неустрашимость и на новой войне, на громадах неприступных гор. Выступив из пределов Италии к общему сожалению всех томашних жителей, где сие воинство оставило о себе славу избавителей, проходило оно чрез цепи страшных гор.

На каждом шаге в сем царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверстые и поглотить готовые гробы смерти. Дремучие мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, лиющиеся дожди и густой туман облаков при шумных водопадах, с каменьями с вершин низвергавшихся, увеличивали свой трепет. Там является зрению нашему гора Сен-Готард, сей величавый колосс гор, ниже хребтов которого громоносные тучи и облака плавают, и другая, уподобляющаяся ей, Фогельсберг. Все опасности, все трудности преодолеваются и при таковой борьбе со всеми стихиями, неприятель, гнездившийся в ущелинах и неприступных выгоднейших местоположениях, не может противостоять храбрости войска, являющегося неожидаемом на сем новом театре: он всюду прогнан.

Войски вашего императорского величества проходят чрез темную горную пещеру Урзерн-Лох, занимают мост, удивительное игрою природы из двух гор сооруженный и проименованный Тейфельсбрюке. Оной разрушен неприятелем, но сие не остановляет победителей; доски связываются шарфами офицерскими, по сим доскам бегут они, спускаются с вершин в бездны и, достигая врага, поражают его всюду.

Напоследок надлежало восходить на снежную гору Бинтнерберг, скалистою крутизною все прочие превышающую. Утопая в скользкой грязи, должно было подниматься против и посреди водопада, низвергавшегося с ревом и низрывавшего с яростию страшные камни и снежные и земляные глыбы, на которых много людей с лошадьми с величайшим стремлением летели в преисподние пучины, где многие убивалися, а многие спасалися.

Всякое изражение недостаточно к изображению сей картины природы во всем ее ужасе. Единое воспоминание преисполняет душу трепетом и теплым благодарственным молением ко всевышнему, его же невидимая всесильная десница, видимо, охраняла воинство вашего императорского величества, подвигнутое святою его верою. Подробности всех сих происшествий имею щастие представить здесь всеподданнейше».

Вступив в Альтдорф, Суворов получил известие, которое многих закаленных его сподвижников повергло в шок. Сен-Готардская дорога заканчивалась на берегу Люцернского озера. Дорог вдоль озера, о которых сообщали офицеры австрийского генерального штаба, не существовало и в помине. Дальше путь лежал через озеро, но все суда от Альтдорфа были уведены французами.

Военный теоретик Клаузевиц, писавший о Швейцарском походе Суворова в 1799 году только по австрийским источникам, так говорит об этой ситуации:

«Больше чем какой-либо другой факт военной истории, вызывает наше удивление то обстоятельство, что, во-первых, никто заранее не знал об отсутствии дороги вдоль Люцернского озера и генеральному штабу Суворова (речь идет об прикомандированных офицерах австрийского генерального штаба. — А. Ш.) для такого заключения надо было уткнуться носом в это озеро, и во-вторых, все историки упоминают об этом обстоятельстве всегда лишь в тот момент, когда доводят свой рассказ до Люцернского озера и, значит, сами, так сказать, принимают участие в этой ошибке. Если будут клясться, что это была лишь простая рассеянность, то нам следует припомнить слова Вальтера, сказанные им одному советнику парламента, когда тот оправдывал осуждение на смертную казнь Дамьена, признанного невменяемым, тем, что «и самая лучшая лошадь может споткнуться». На это Вальтер ответил: «Да, но не целая конюшня лошадей».

История умалчивает о том, какой вопрос задал генерал-фельдмаршал Суворов-Рымникский стоявшей перед ним большой группе прикомандированных к его особе союзных офицеров-генштабистов во главе с подполковником Вейротером. Но, вне всякого сомнения, полководец спросил их только об одном: «Где же, господа, начерченная вами на маршруте движения армии дорога от Альтдорфа к Швицу?»

Встал вопрос: как пробиваться к Швицу? Именно там союзные войска должны были соединиться в Швейцарии в одну армию. К тому же время не давало повода к размышлению — провиант заканчивался и пополнить его было нечем. Французские войска генерала Лекурба сосредоточились у Фирвальштедтского озера и при удобном случае могли нанести удар во фланг русским.

В такой ситуации, близкой к критической, Суворов принимает отважное решение — направить войска через мощный горный хребет Росшток и, спустившись с него, войти в Муттенскую долину. По ней пролегала дорога, ведущая к Швицу. Об отступлении назад в Ломбардию не могло быть и речи.

Полководец опасался, что французский командующий Андре Массена сможет разбить корпуса Римского-Корсакова и Готце до соединения с ними. Находясь в сердце Швейцарских Альп, окруженный со всех сторон высокими, труднопроходимыми горами и неприятелем, Суворов думал прежде все о тех, к кому он спешил на выручку.

Принять такое ответственное решение мог только невероятно мужественный человек, наделенный правами военного вождя. Историк Д. А. Милютин отмечал:

«Положение Суворова при Альтдорфе принадлежит к числу тех именно критических случаев, в которых истинный гений полководца проявляется в полном своем блеске. В подобные минуты испытывается его сила душевная, обрисовывется характер и выражается весь дух его военной системы.

Семидесятилетний старик, истерзанный огорчениями, утомленный тяжкою борьбою против козней и происков, выносит еще с изумительной силой необычайные труды телесные, терпит всякого рода лишения и в обстоятельствах самых затруднительных сохраняет исполинскую силу духа.

Действительно, нужна была воля железная, чтобы решиться из Альтдорфа идти к Швицу; нужна была притом неограниченная уверенность в свои войска, чтобы избрать подобный путь».

К этому следует добавить, что по прибытию в Альтдорф генерал-фельдмаршал тяжело заболел. Его лихорадило, терзал жесткий кашель. Слабость во всем теле, казалось, дошла до предела.

На коротком военном совете, состоявшемся в Альдорфе, подчиненные генералы доложили командующему о мало утешительной обстановке: провиант заканчивался, люди истощены, от боевых припасов остались жалкие остатки. Но ни один из них не обмолвился и словом, что дух солдат и офицеров упал.

Время не терпело. В 5 часов утра 16 сентября русская армия наблюдала, как первый батальон авангардного отряда генерал-майора Багратиона стал подниматьсяна горный хребет Росшток. За ним длинной вереницей потянулись другие войска. Так начинался беспримерный переход суворовских «чудо-богатырей» через последнее для них альпийское препятствие.

Русская армия шла вперед по узкой, еле заметной горной тропинке, которая в снегах порой вовсе пропадала с глаз. Багратион вел своих гренадеров, егерей и донских казаков впереди, чтобы в случае надобности проложить другим путь штыками.

О том, насколько многотруден и опасен был путь через хребет Росшток, говорит Д. А. Милютин:

«Войска должны были взбираться поодиночке, то по голым каменьям, то по скользкой глине; в иных местах приходилось карабкаться как бы по ступеням, на которых не умещалась и подошва ноги; в других мелкие шиферные камешки осыпались от каждого шага; далее приходилось вязнуть в рыхлом снеге, которым одета вершина хребта.

Тяжело было пешим взбираться на такую гору; но чего же стоило провести лошадей и мулов, навьюченных орудиями, зарядами и патронами! Бедные животные едва передвигали ноги; нередко обрывались с узкой тропинки, летели стремглав с кручи и разбивались о камни. Случалось, что лошади увлекали с собою и людей; каждый неверный шаг стоил жизни.

Часто темные облака, проносясь по скатам горы, охватывали колонну густым туманом, обдавали холодною влагой, до того, что войска были измочены, как проливным дождем. Погруженные в сырую мглу, они продолжают лезть ощупью, не видя ничего ни сверху ни снизу. Выбившись из сил, на время приостановятся, отдохнут, — и снова начинают карабкаться.

У большей части солдат и офицеров избилась и последняя обувь. Сухарные мешки уже совсем опустели, так что нечем было и подкрепить истощенные силы. Несмотря на крайнее утомление, полубосые, голодные, войска Русские все еще не теряют духа».

Переход через хребет Росшток, расстоянием в 16 верст, занял двенадцать часов труднейшего перехода. В 5 часов вечера багратионовский авангардный отряд (люди шли по тропе гуськом) начал спуск в открывшуюся перед ними Муттенскую долину.

В деревне Муттен оказался передовой французский отряд, выдвинутый сюда от войск, стоявших в Швице. Появление русских со стороны горного хребта оказалось для неприятеля полной неожиданностью. Багратион с небольшим числом егерей, составлявших головную часть походной колонны, двинулся прямо на деревню, приказав гренадерам и казакам окружить ее. В ходе короткого боя 57 французов было переколото штыками и пиками, 87 человек сложили оружие, поняв, что сопротивление бесполезно.

Суворов, начиная движения через хребет замыкающим оставил в Альтдорфе корпусные силы генерал-лейтенанта Розенберга. Дивизионный генерал Лекурб, узнав, что большая часть суворовских войск ушла по тропе в горы, решил атаковать тех, кто еще оставался в селении.

В качестве корпусного арьергарда Розенберг первоначально выделил Новгородский мушкетерский полк, подкрепив его сотней казаков из полка Курнакова под общим командованием генерал-майора Ивана Федоровича Фертча. Французы атаковали слабый русский арьергард со стороны Люцернского озера большими силами. Розенбергу пришлось ввести в бой мушкетерские батальоны еще двух полков — Орловского и Тульского.

Русские, отразив несколько атак неприятеля, вынудили его отойти от Альтдорфа к Люцернскому озеру. На следующий день Лекурб повторил нападение на русский арьергард с еще большими силами, но был отражен вновь и с немалым для себя уроном. После этого французы не стали даже «наседать» на хвост походной колонны, когда она стала подниматься на хребет.

Колонна Розенберга спустилась в Муттенскую долину только под вечер 17 сентября. Вьючный транспорт — лошади и мулы тянулись по тропе через горный хребет еще два дня, настольно труден оказался путь через Росшток.

К вечеру 19 сентября все суворовские войска были сосредоточены у деревни Муттен. Тропа, по которой русские и австрийцы перешли альпийский хребет Росшток, на картах Швейцарии обозначается теперь простой надписью: «Путь Суворова в 1799 году».

В Муттене генерал-фельдмаршала Суворова-Рымникского ожидали самые неутешительные вести. Его, спешившего к Швицу через швейцарские Альпы, ожидала самая худшая из возможных «черных» вестей — соединяться было не с кем.

В те дни, когда русская часть союзной итальянской армии штыками пробивала путь в Швейцарских Альпах, французский полководец Андре Массена продемонстрировал весь свой талант, в двух сражениях наголову разгромив русский корпус Римского-Корсакова и австрийский корпус Готце. Тем самым он лишил своего великого соперника возможности соединиться с новыми силами у Швица, оставив его в горах Швейцарии в полном одиночестве.

В тот день, когда суворовцы штурмовали вражеские позиции у Чертова моста, на берегах реки Лимматы близ города Цюриха началось двухдневное сражение. Французские войска под командованием Массены атаковали главные силы русского корпуса генерал-лейтенанта А. М. Римского-Корсакова. На второй день битвы — 15 сентября — русские были разбиты и в беспорядке отступили к Рейну, к городу Шафгаузену. Мосты на реке были уничтожены.

В разгроме корпуса участвовали дивизии генералов Филиппа-Ромена Менара, Жана-Гильома Лоржа, Эдуарда-Адольфа Мортье (будущего маршала Франции), и Клейна. Французские войска по численности почти вдвое превосходили 24-тысячный русский корпус.

В ходе сражения Римский-Корсаков потерял убитыми, ранеными и пленными (в том числе генералы Сакен, Марков и Лыкошин) половину своих войск, почти весь обоз, 26 орудий, 51 зарядный ящик и 9 знамен.

Впоследствии уже генералиссимус Суворов-Рымникский, разбирая ход сражения под Цюрихом, доложил императору Павлу I, уволившему со службы Римского-Корсакова, что действия корпусного командира были правильны. По мнению Александра Васильевича, виной поражения стало поведение бригадного командира генерала М. З. Дурасова, который, будучи от главных корпусных сил всего в 18 верстах, не пришел на помощь Римскому-Корсакову со своими 4,5 батальонами пехоты.

Почти одновременно с разгромом русского корпуса французская дивизия под командованием Николая-Жана Сульта, разбила главные силы Готце (8 тысяч человек). Сам австрийский генерал был убит. Сменивший его фельдмаршал-лейтенант Франц Петраш сумел отвести остатки отряда за Рейн.

Но и это было еще не все. Французская бригада генерала Габриэля Молитора нанесла поражение австрийским отрядам Елачича и Линкена. Они тоже были изгнаны за Рейн.

Массена, прибывший в Шахенскую долину для командования войсками лично, русских там не увидел. Он смог вместе с Лекурбом обозреть лишь горную тропу, вдоль которой лежали павшие лошади, мулы и люди. Стало ясно, что противник пошел на крайне рискованный шаг — пройти по горам в Моутенскую долину.

Массена торжествовал. Ситуация складывалась как нельзя лучше в его пошльзу. В день-два русские войска, стоявшие у Муттена оказались в кольце. В Альтдорфе стояла дивизия Лекурба, усиленная подкреплениями. Она стерегла «суворовскую тропу» на тот случай, если бы противник вздумал отступить к Альтдорфу. Северо-восточнее, в селении Клентале, бригада Молитора, преграждала путь русским к Гларису. У Швица выход из Муттенской долины сторожила дивизия Мортье. К этому следует добавить, что французские войска занимали выгодные, хорошо защищенные природой позиции.

Андре был уверен, что в Муттенской долине, в тесном ущелье Швейцарских Альп, знаменитый русский полководец окажется в безвыходном положении и вскоре сложит оружие.

Самонадеянность Массены доходила до того, что уезжая из Цюриха, пообещал содержавшимся там пленным русским офицерам привезти через несколько дней самого генерал-фельдмаршала и великого князя Константина Павловича. Разумеется, в качестве военнопленных.

Русские войска, пробившись в Муттенскую долину, оказались в более чем затруднительном положении. Один из участников суворовского Швейцарского похода вспоминал:

«В продовольствии чувствовался большой недостаток; сухари от ненастной погоды размокли и сгнили; местные селения были бедны и ограблены французами... мы копали в долинах какие-то коренья и ели...

Мяса было так бедно, что необходимость заставляла употреблять в пищу такие части, на которые бы в другое время и смотреть было отвратительно. Даже и самая кожа рогатой скотины не была изъята из сего употребления: ее нарезывали небольшими кусками, опаливали на огне шерсть, обернувши на шомполе, и, таким образом, ели полусырую».

18 сентября в Муттене состоялся военный совет генералитета суворовских войск. Князь Багратион, первым прибывший к командующему, застал его в комнате в полном фельдмаршальском мундире при всех оренах. Он ходил по комнате деревенского дома и, не замечая вошедшего генерала, отрывисто говорил в сильном возбуждении:

«Парады... Разводы... Большое к себе уважение... Обернется — шляпы долой!.. Помилуй Господи, да, и это нужно, — да во время... А нужнее-то — знать, как вести войну; знать местность; уметь расчесть, не дать себя в обман. Уметь бить! А битому быть — не мудрено!.. Готце!.. Их всегда били! А Корсаков, Корсаков… Погубить столько тысяч!... И каких! В один день... Помилуй Господи!..»

Александр Васильевич сказал о том, что его армия находится в безвыходном положении благодаря австрийскому командованию, по чьей вине произошла задержка выхода из Таверно на пять дней. В противном случае встреча в Швице с Римским-Корсаковым и Гоце состоялась бы и тогда генералу Массене не пришлось бы праздновать победу над союзниками.

Со слов Петра Ивановича Багратиона нам известна суворовская речь на военном совете, где решалась судьба русских войск, волей судьбы и венского гофкригсрата, заброшенных в Швейцарские Альпы и оказавшихся в западне в Муттенской долине, больше напоминавшей неширокое горное ущелье:

«Корсаков разбит и прогнан за Цюрих! Готце пропал без вести, и корпус его рассеян! Прочие австрийские войска... шедшие для соединения с нами, опрокинуты от Глариса и прогнаны! Итак, весь операционный план для изгнания французов из Швейцарии исчез!

Помолчав с минуту, словно собираясь с мучившими его весь день мыслями, генерал-фельдмаршал снова обратился к собравшимся с привычной для него обрывистой речью:

Теперь идти нам вперед на Швиц — невозможно! У Массены свыше 60 тысяч; а у нас нет полных и двадцати тысяч! Идти назад... стыд! Это значило бы отступать, а русские и я никогда не отступали! Мы окружены горами. У нас осталось мало сухарей на пищу; а менее того боевых артиллерийских зарядов и ружейных патронов… Перед нами враг сильный, возгордившийся победою... победою, устроенную коварною изменою!

Только после такого более чем эмоционального вступления, полководец сказал о самом главном: как вырваться из вражеского окружения:

Помощи теперь нам ожидать не от кого; одна надежда на Бога, другая — на величайшую храбрость и на высочайшее самоотвержение войск, вами предводимых! Это одно остается нам! Нам предстоят труды, величайшие в мире: мы на краю пропасти! Но мы русские!».

Военный совет по предложению командующего постановил: пробиваться из окружения через гору Брагель в северо-восточном направлении к Гларису. Других направлений прорыва не было.

Тут же генерал-фельдмаршал продиктовал диспозицию. Австрийской бригаде генерала Ауфенберга (на военный совет он приглашен не был —русские перестали доверять союзникам) выступить немедленно, сбить французское боевое охранение на горе Брагель и теснить его дальше к Гларису. На рассвете следующего дня из Муттена выйдет авангард князя Багратиона и дивизия Повало-Швейковского (16 батальонов пехоты и 2 спешенных Донских казачьих полка). За ними последует тыловой караван. Дивизии Ферстера и корпусным войскам Розенберга предстояло выполнять на сей раз роль арьергарда в ходе очередного марш-маневра суворовской армии. Ожидался скорый подход многочисленных войск неприятеля со стороны Швица.

Австрийская бригада успешно справилась с французским постом на горе Брагель, беспрепятственно спустились в долину и заночевала в ней, не дойдя до озера Кленталь.

Передовые части русских выступили из Муттенской долины в седьмом часу утра 19 сентября. Преодолев довольно крутую гору, войска Багратиона и Повало-Швейковского в 15 часов спустились в долину, где шел бой.

Вернее, бой уже закончился. Французская бригада генерала Молитора атаковала австрийскую и та отступила, будучи прижата к горе. Генерал Ауфенберг вступил с неприятелем в переговоры о капитуляции, чего от него союзники никак не ожидали.

В это время на склоне горы Брагель показались батальоны и казачьи сотни багратионовского авангарда. Один из любимых учеников великого Суворова «князь Петр» сразу уловил ситуацию и решил атаковать французов с ходу. Он приказал егерскому полку зайти слева, четырем батальонам — справа, а двум батальонам атаковать бригаду генерала Молитора в лоб.

Бой продолжался недолго и французов (лишенных добычи в виде австрийской бригады) с большими потерями отбросили назад. Отступать им пришлось по узкой дороге, между берегом озера и крутой горой. Более 70 французских пехотинцев пали в ходе штыковой атаки русских, до 200 потонули в озере во время бегства, а 162 нижних чина и 3 офицера сдались в плен.

Генерал Молитор был опытным военачальником и человеком храбрым. Он понял, что с горы Брагель спускается вся суворовская армия, и все же отважился встать на ее пути. Французская бригада заняла позицию на восточном берегу озера Кленталь, прямо по гребню горного отрога. Один ее фланг упирался в крутой берег озера, другой — в отвесные скалы. Прямо перед позицией пехотных батальонов Молитора проходила невысокая каменная ограда местной церкви, удобная для укрытия большого числа стрелков. Еще до начала боя за эту позицию к французам подошло подкрепление из близкого Глариса.

Шедшие в авангарде два батальона — австрийский и русских гренадер — при подходе к вражеской позиции попали под губительный ружейный и картечный огонь. Дорога не позволяла им развернуться для атаки, и генерал-майор Багратион с наступлением темноты приказал отойти.

Великий мастер авангардных боев и фланговых маневров и на сей раз нашел правильное решение. Он приказал егерскому полку во главе с подполковником графом Егором Цукато обойти французов с тыла. Затем сам, взяв с собой 6 батальонов, двинулся тоже в обход. Солдатам было приказано соблюдать полную тишину во время движения.

Остальные русские войска расположились за поворотом горной дороги в непосредственной близости от неприятельской позиции. Сильные дозоры стерегли каждое движение французских войск. Ночью подошла дивизия генерал-лейтенанта Повало-Швейковского.

Французы обнаружили русских, проделавших путь почти в 20 верст и заходивших к ним в тыл, только на рассвете. Но уже было поздно — егерские и гренадерские батальоны пошли в атаку, нанося удар по правому флангу позиции войск Молитора. Одновременно они были атакованы с фронта.

Французы, энергично преследуемые суворовцами, оставили позицию и отступили к деревне Нефельс, заняв перед ней линию обороны. Одним флангом она упиралась в гору, другим — в реку Линт. Багратионовский авангард с ходу атаковал французов и ворвался в Нефельс, но те, получив подкрепление, завязали упорный бой за горную деревню. Теперь генерал Молитор обладал силами в целую дивизию республиканской армии.

Молитор прикрывал подступы к Гларису и надеялся любой ценой удержать позицию у Нефельса. Поздно вечером 20 сентября Багратион получил приказание Суворова прекратить бой за эту деревню и отступить к Нетшталлю. Авангард русской армии поставленные перед ним задачи на марш-маневр выполнил и теперь не было смысла тратить его силы на обладание Нефельсом.

Тем временем на противоположной стороне горы Брагель шли не менее яростные схватки. Генерал Массена с 15 тысячами войск выступил из Швица и атаковал в Муттенской долине 7-тысячный арьергард Розенберга. Русские отразили все приступы и к исходу дня заставили неприятеля отступить к Швицу. На следующий день Массена возобновил атаки.

В этих схватках был эпизод, когда русская пехота 6 раз подряд поднималась в штыковые контратаки, упорствуя не меньше, чем французская. В итоге Массена понес поражение при более чем двойном перевесе в силах и отступил, преследуемый казаками донского полка Курнакова до наступления темноты.

Попавшее в руки победителей 19 сентября числа вражеское орудие пришлось заклепать и зарыть в землю, поскольку увезти его было не на чем. На второй день боя русские отбили у неприятеля уже 5 орудий. Их тоже заклепали и зарыли в укромных местах. Фуры с артиллерийскими снарядами утопили в реке.

На сей раз французам пришлось отступить к самому Швицу. Они стали укрепляться не перед городом, а за ним. Здесь позиция была более удобной для оборонительного боя. Массена готовился встретить наступление русских войск на Швиц.

Сражение в Муттенской долине могло закончиться плачевно для командующего гельветической армией парижской Директории, он едва не стал пленником унтер-офицера Ивана Махотина, одиного из героев перехода через Швейцарские Альпы. Впоследствии Махотин так рассказывал об этом:

«Мы таки добрались до молодца (генерала Массены. — А. Ш.), кругом него рослые ребята (французские гренадеры. — А. Ш.) дрались с нашими насмерть. Я со своими пробился, когда он повернул свою лошадь и уезжал из свалки. Мне хотелось взять его живьем. Я подлетел к нему сзади и во всю мочь ударил штыком его лошадь. Она бросилась вбок и стала на дыбки. Вмиг я попотчевал ее и еще. Она грянулась на землю с седоком.

Товарищи мои, усердно укладывая французов, берегли меня. Схватив молодца за воротник, я сорвал с плеча его эполет и бросил, и опять за него, а он эфесом своей сабли огрел меня довольно порядочно в грудь. Видя, что он добром не сдается, и чувствуя боль в груди, дал я ему леща всею правою, да такого, что он упал на спину. Вырвав из рук его саблю и отбросив, стал я честно, по-русски поднимать его за воротник и получил удар в левое плечо.

Мигом оглядываюсь и вижу, что этот подарок саблею дал мне французский офицер, сидевший на лошади, и готов еще меня наградить. Я толкнул первого так, что он упал, и обратился на нового, отскочив на шаг, хватил его штыком. Офицер, как сноп, слетел на землю. Покуда я с этим бешеным управился, первый-то мой знакомец улетел на чужой лошади и был уже на полвыстрела. Жалко было, да нечего делать. Я пустил ему пулю в провожатые, поднял эполет, сунул в сухарный мешок и начал опять работать (штыком в рукопашной. — А. Ш.)».

В Гларисе унтер-офицер Иван Махотин с генеральским эполетом предстал перед Суворовым. Плененный генерал Лекурб подтвердил, что это эполет французского командующего Массены. За «примерную храбрость» Махотин был произведен подпоручики и переведен в егерский полк.

За два дня боев в Муттенской долине французы, по их данным, потеряли убитыми и ранеными свыше тысячи человек, столько же попало в плен, не считая потонувших. В числе пленных оказались 15 офицеров и дивизионный генерал Клод-Жак Лекурб, стойко командовавший французскими войсками на Сен-Готарде и у Чертова моста

Он был отпущен на родину во время размена военнопленными после выхода суворовской армии из Швейцарии. Русский полководец высоко ценил храбрость и талант военачальников противной стороны. Между ним и Лекурбом на прощание состоялся такой разговор:

«— У вас есть жена?

— Есть, ваше превосходительство, — ответил Лекурб.

— Тогда передайте ей эту розу, — и, сорвав цветок, Суворов протянул его французскому генералу».

Известно, что граф Лекурб до конца жизни хранил суворовский дар и гордился им...

Пока в разных сторонах от горы Брагель шли бои, главные силы русской армии беспрепятственно перешли ее. Только после этого командующий отправил генерал-лейтенанту Розенбергу приказ оставить Муттенскую долину. Тот, чтобы обезопасить себя со стороны Швица, пошел на военную хитрость: послал жителям Швица строгое приказание, чтобы они заготовили хлеба, мяса и вина на 12 тысяч войск, которые вступят в город на следующий день.

Генерал Массена и его военачальники попались на эту уловку. К тому времени подтвержение этому они видели в казачьих разъездах, появившихся перед Швицем. Весь день 21 сентября французы ожидали с часу на час подхода главных сил суворовской армии, которая и не думала атаковать город.

На следующий день когда Андре Массена приказал провести рекогносцировку русских позиций в Муттенской долине, ему донесли, что противника там нет. Французский командующий быстро повел свои войска от Швица к горе Брагель с намерением отрезать хвост походной колонны суворовского арьергарда, но он за ночь уже успел перевалить за вершину горы.

⇐ Предыдущая 26 27 28 29 303132 33 34 35 Следующая ⇒