А. В. ШИШОВ 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 37Следующая ⇒

7. О подпрапорщике.

8. О правящем должность фурьере.

9. Как поступать старшему в отсутственной команде.

Глава V. О лагере.

1. О утренней заре.

2. Что после побудки исполнять.

3. О сборе.

4. О должности дежурных при ротах субалтерн-офицеров.

5. О должности полкового дежурного.

6. О выводе рот для полкового или ротного ученья.

7. О приказе и пароле и что исполнять, когда кто из генералитета в лагерь прибудет.

8. О вечерней зарею

9. О рунде и дозоре.

Глава VI. О непременных квартирах.

1. Что в них вообще наблюдать должно.

2. О караулах.

3. О экзерцировании частей, капральств и роты».

Суздальское «Полковое учреждение» примечательно прежде всего тем, что это первый суворовский труд — служебный документ, в котором излагается сущность взглядов А. В. Суворова на воспитание и обучение войск. Хотя в данном случае речь идет только о Суздальском пехотном полку.

Так, говоря о полковых караулах, он излагает положения, необходимые для успешного воспитания воинов русской армии, указывая на следующее:

«Не надлежит мыслить, что слепая храбрость дает над неприятелем победу, но единственно смещенное с оною военное искусство. Чего ради не должно ли пещиися единожды в нем полученное знание не токмо содержать в незабвенной памяти, но к тому ежедневными опытами нечто присовокуплять?»

В процессе повседневного воинского обучения Суворов огромное значение придавал строевому обучению нижних чинов. В «Полковом учреждении» он указывал:

«... Ничто же так не приводит в исправность солдата, как его искусство в экзерциции, в чем ему для побеждения неприятеля необходимая нужда, для того надлежит ему оной обучену быть в тонкость».

Для этого командир Суздальского пехотного полка предписывал подчиненным ему офицерам следующее:

«... Господам обер-офицерам должно оную весьма знать и уметь показать, дабы, убегая праздности, подчиненных своих в надлежащее время и часы, чтоб ее не забывали, в ней свидетельствовать и без изнурения подробно обучать могли, так, чтоб оное упражнение вообще всем забавою служило».

Суворов требовал от полковых начальников — от командиров рот до капралов чуткого, человеческого отношения к подчиненным и прежде всего к молодым солдатам, вчерашним рекрутам. В частности, в разделе «О должности ротного командира», говорилось о следующих требованиях к личности полковых обер-офицеров:

«Ротный командир яко глава роты... к своим подчиненным имеет истинную любовь, печотся о их успокоении и удовольствии, содержит их в строгом воинском послушании и научает их во всем, что до их должности принадлежащем».

По убеждению А. В. Суворова ротный командир должен знать о своих подчиненных следующее:

«... Имянно всех в своей роте нижних чинов, дабы о каждом пред своим командиром ответствовать мог, и, будучи сведущ о способностях каждого, исправнейшего от других отличает. Ежели кто из новоопределенных в роту имеет какой порок, яко то: склонен к пьянству или иному злому обращению, неприличному честному солдату, то стараетца оного увещеваниями, потом умеренными наказаниями от того отвращать. Умеренное воинское наказание, смешанное с ясным и кратким истолкованием погрешности, более тронет честолюбивого солдата, нежели жестокость, приводящая оного в отчаяние».

Для Суворова было характерно подлинное уважение чести военнослужащего, чести мундира. Он добивался того, чтобы рядовые самоуважительно относились к понятию «русский солдат» и добивался уважения отцов-командиров к солдатской чести. В главе «О караулах» записано буквально следующее:

«Ежели рядовые в непристойные его должности работы употреблены будут, об оном той особе, у кого на карауле стоит, учтивым образом представлять и при возвращении в полк о том рапортавать».

Командир суздальцев оказался исключительно требователен к полковым офицерам в их повседневной жизни и быту. От них он требовал исключительной личной примерности для подчиненных и сослуживцев. По Суворову каждый офицер обязан был:

«... Примером благородного своего поведения, полным знанием службы и попечительным исполнением оных ободряет и поощряет всякого из своих подчиненных к наблюдению своей должности, содержанию себя в непорочных поступках и делает вообще всех на себя надежными».

Ротный командир, по-Суворову, должен был следующим образом исполнять свои слкжебные обязанности:

«К своим подчиненным имеет истинную любовь, печется об их успокоении и удовольствии, содержит их в строгом воинском послушании и научает их во всем, что до их должности принадлежащем».

Офицер обязан был готовить своих пехотных солдат к бою, для чего от него требовалось каждодневное примерное поведение перед подчиненными, особенно в их обучении. Суздальское «Полковое учреждение» прямо требует от офицеров «знать и уметь показать». При подготовке подчиненных к несению караульной службы офицер «... сам обучает каждого поставленного часового».

Весьма заботило полкового командира воинское становление новобранцев, которых ожидала 25-летняя ратная служба. Они приходили в полк молодыми деревенскими парнями, а покидали его — седыми стариками. Если, разумеется, не сложат головы на поле брани в частых войнах того времени или не окажутся в числе армейских «санитарных» потерь в мирное и военное время.

Полковой командир требовал, чтобы сразу же по прибытию в роту рекрут получал полное вещевое довольствие. Затем молодых солдат распределяли по капральствам (взводам) и артелям, в которых солдаты питались. Суворов настоятельно требовал, чтобы к каждому молодому солдату прикреплялся образцовый старослужащий:

«... Ради обучения его в экзерциции, должности, соблюдении в целоссти и чистоте вещей и содержании самого себя».

Чему же обязаны были обучать вчерашних рекрут с первого дня их пребывния в ротах «дядьки» из старослужащих солдат-суздальцев по мысли полкового командира? При этом с новобранцами надлежало «поступать с ним весьма ласково и неторопливо»:

Во-первых, учить разбирать и собирать ружье, ухаживать за ним и тесачным клинком;

Во-вторых, учить обуваться и одеваться, чистить и ремонтировать обмундирование и амуничные вещи, сохранять их от преждевременного изнашивания;

В-третьих, учить убирать (то есть стричь. — А. Ш.) голову и следить за волосами;

И в-четвертых, учить стирать свое белье.

Отношение к чистоте тела, одежды и обуви у Суворова лично было довольно пристрасное. Позднее он говорил, что в его Суздальском полку нижних чинов «не били, а учили каждого: как чиститца, обшиватца и мытца и что к тому потребно, то был человек здоров и бодр».

Суворов сам был всегда пример в соблюдении опрятности. Не случайно он любил говорить: «Знают офицеры, что я сам то делать не стыдился».

Заботу о чистоте и опрятности военного человека Суворов прямо соотносит с правильным питанием нижних чинов, с заботой о сохранении их здоровья. В «Полковом учреждении» им записано:

«В лагере, також и в квартирах где случитца, ротному командиру в артелях наблюдать доброй порядок и крайне надзирать, чтоб рядовым в провианте... не случалось недостатка, хлебы гораздо бы выпекали. всякий день ели теплое варение; ежели что в медном котле варено, то варить столько, чтоб на один завтрак стать могло, дабы не отмеденело, а ужин варить свежее, а когда выедят, також часу котел чисто песком вычистить; каша бы доварена и не сыра была; сие весьма служит для соблюдения здоровья».

Поскольку нижние чины питались в артелях, среди которых распределялся доставленный в полк провитант, добавляя в общий котел из своего солдатского жалованья часть денег, то в повседневной воинской жизни велика была роль человека, избранного артельным старостой. Поэтому Суворов настоятельно требовал следующее:

«Староста артельный должен быть честный и благочестивый человек, довольно признанной таким от ротного командира и от всей артели содержан быть в почтении».

Особенностью Суздальского пехотного полка, квартировавшегося в российской столице, а затем переведенного в недалекий от стольного града городок Новую Ладогу было наличие в нем немалого числа дворянских недорослей, пошедших на государеву службу. Но если положение отца позволило Суворову-младшему начать службу в нижних чинах в привилегированной гвардии, то у него в полку начинали армейскую службу дети небогатых дворян, которых жизнь заставляла «кормиться» только военным делом.

Поэтому в суздальском «Полковом учреждении» о них говорится особо. Но при всем, при том полковник А. В. Суворов требует от военнослужащих-дворян знания и умения всего того, что знали нижние чины полка. Среди прочего, в документе говорилось и такое:

«Ежели дворянин по особливому случаю, недовольно еще обучась сим должностям, произведен будет в подпрапорщики или и в сержанты или тем чином в роту прислан малознающ или вовсе незнающ, как то случаетца из невоенной службы, однако он всю сию школу пройти и служить за рядового и капрала должен, пока попечением ротного командира он во всех тех знаниях усмотрен будет искусным».

Суздальское «Полковое учреждение» стало своеобразной программой полковника А. В. Суворова при его вступлении в должность полкового командира. Свою систему воспитания и обучения нижних чинов и полковых офицеров он продемонстрировал на высочайших смотрах и учениях войск столичного гарнизона на полях под Красным селом.

В 1763 году на высочайшем смотре частей столичного гарнизона императрица Екатерина II дала самую высокую оценку выучке и строевой подтянутости пехотинцев-суздальцев. Им была выражена монаршья благодарностью и каждому нижнему чину от матушки-государыни было выдано рубль наградных денег. В восторге от полученной заслуженной похвалы полковой командир говорил:

(Что это была) «отличность, каковою не один полк по прошествии многих лет славитца не может: всем протчим во образец!»

Оценка суздальцам виделась заслуженной, ибо полковой командир требовал от каждой роты того, чтобы она была «не токмо готова всякий час на смотр, но и на сраженние со всяким неприятелем».

Вне всякого сомнения, гораздо более серьезным испытанием для по-суворовски обученного Суздальского пехотного полка стали Красносельские маневры 1765 года. Только в полевом лагере у Красного Села было собрано три дивизии общей численностью в 30 тысяч человек. Много других войск расположились в округе.

Для маневров, которые длились семь дней, учредили две полевые армии, одной из которых командовала сама императрица Екатерина II, имевшая чин полковника лейб-гвардии Преображенского полка. Второй начальствовал граф Никита Иванович Панин, главный советник государыни по внешнеполитическим вопросам и к тому же опытный в делах военных генерал.

Суворовцы оказались в рядах «екатерининской» армии. В созданный при ней легкий корпус от Суздальского пехотного полка вошли один из батальонов и две гренадерские роты под командованием самого А. В. Суворова. Императрица, «командуя» легким корпусом, сделала рекогносцировку в окрестностях Красного Села, в которой отличился командир суздальцев:

«Суворов с пехотой и артиллерией произвел наступательное движение, занимая высоты одна за другой и очищая путь государыне для осмотра неприятельских позиций».

Так запечатлел для истории действия полковника Суворова очевидец тех маневров Д. В. Волков в своем «Описании лагеря, собранного под высочайшею Е. И. В. собственной командой при Красном Селе». «Описание» увидело свет в том же 1765 году, будучи «оперативно» издано в Санкт-Петербурге.

Чудоковатый командир Суздальского пехотного полка уже тогда был в армейских кругах примечательной личностью. О нем говорилось, что он «успел выдвинуть свой полк из ряда других, особенно относительно подвижности».

Командуя пехотным полком, Суворов, часто поднимая его по тревоге в любой час суток, водил днем и ночью вброд и вплавь через реки, без дорог, через густые леса, холмы и овраги, в любую погоду, учил преодолевать походные трудности. И при этом во всем сам старался быть достойным примером для подражания.

Известный отечественный историк А. Петрушевский так описал картину особенностей боевой Суздальского пехотного полка, квартировавшегося в Новой Ладоге:

«Много имела Суворовская система обучения необычного, резко отличавшегося от общепринятых тогда взглядов и порядков, и большая часть этого различия коренилась в том, что он готовил свой полк исключительно для службы военного времени. Существует положительное свидетельство, что в Ладоге он учил своих солдат перепрыгивать широкие рвы, что люди обучались у него и плаванию, потому что нередко, окончив строевое ученье, он подводил полк к берегам Волхова, приказывал всем раздеться, раздевался сам и затем производил переправу в брод и в плавь. Затем, он делал ночные маневры; вызывал полк по тревоге во всякое время года, днем и ночью; производил форсированные учебные марши также во всякое время; переправлялся через реки без мостов; однажды приказал своему полку примерный штурм на монастыре, мимо которого привелось идти».

Служба в Новой Ладоге раскрыла немало дарований Александра Васильевича Суворова как «начального военного человека». Причем, раскрывались такие его человеческие черты, которые ранее не давали о себе знать.

Многие старослужащие солдаты-суздальцы имели семьи. Поэтому в полку набиралось немало солдатских, как и офицерских, дворянских детей, которые ничему не обучались. Суворов сдедал все, чтобы выстроить здание для школьного обучения полковых детей. Школ было открыто две — для дворянских и солдатских детей, разделенные на классы.

Известно, что полковой командир стал одним из преподавателей в этих школах — он учил детей начальным правилам арифметики и даже написал рукописный учебник. Скорее всего сам А. В. Суворов обучал школьников-суздалят Закону Божиему, так как им был составлен молитвенник и краткий катехизис.

В 1764 году полковой командир суздальцев основал и построил в Новой Ладоге деревянную церковь во имя святых апостолов Петра и Павла, которая называлась с тех пор суворовской. В XIX веке она была перестроена и стала называться Георгиевской.

Сохранившееся до наших дней предание говорит, что Александр Васильевич Суворов сам лично носил вместе с солдатами-суздальцами бревна для сооружения полковой церкви. Особо примечательно, что он собственноручно вырезал для нее деревянный крест.

Когда в ноябре 1768 года Суздальский пехотный полк выступил из Новой Ладоги в Смоленск, Суворов написал в следующем месяце письмо соборному протоиерею Антонию:

«Честный протоиерей о. Антоний!

В оставшейся в Ладоге полку Суздальского полковой церкви Петра и Павла, прошу Вашего благословения, доколе полк назад не возвратится в Ладогу, чтобы производима была ежедневная служба, за что полк Вашему благословению или кто ту службу отправлять будет от усердия посылает в год по двадцати рублев, которые изволите получать от оставшегося в Ладоге при двуротной команде, члена квартирмейстера Ефимова или кто тут будет при команде членом.

Вашего благословения покорный слуга

Александр Суворов».

Как уже говорилось, история не сохранила до наших дней почти всех суворовских докуменов, относящихся ко времени его достаточно продолжительного пребывания в Новой Ладоге. Мы знаем достоверно только то, что он каждодневно с великим упорством занимался обучением полка и обустройством быта суздальцев как в столице, так и на новом месте квартирования полка.

Такие труды надрывали его и без того не крепкое здоровье, хотя Александр Васильевич закалкой своего организма до последних дней бранной жизни. Сохранилось его письмо, датированное январем 1764 года и написанное в Санкт-Петербурге, к Луизе Ивановне Кульневой, написанное на французском языке. В нем он рассказывает не в самых веселых тонах о состоянии своего здоровья:

«... Я пользуюсь этим (столичной светской жизнью. — А. Ш.), насколько мне позволяет мое здоровье: хоть я никогда не лежу в постели и не сижу в комнате; но, к несчастью, прекрасная невская вода так разстроила мне желудок, что он не перестает бунтовать против меня, а от здешняго воздуха в нем развелась бездна глистов, которые страшно безпокоют меня. Головныя и грудныя боли не прекращаются.

У меня остались кости да кожа, я раздражен, похож на осла без стойла,

Во всем напоминаю настоящий скелет

Или тень, витающую в воздушном пространстве;

Я точно безпомощный, поглащаемый волнами, корабль.

Смерть чуть не перед глазами у меня. Она медленно сживает меня со свету, — но я ее ненавижу, решительно не хочу умирать так позорно. Хотелось бы найти ее только на поле сражения...

Остаюсь Ваш неизменный друг и покорнейший и почтительнейший слуга

Александр Суворов».

... Труды полковника А. В. Суворова в должности командира «примерного» Суздальского пехотного полка не остались без заслуженной монаршьей награды. Именным указом императрицы Екатерины II от 22 сентября 1768 года он производится в очередной чин — в бригадиры. В его 38-летнем возрасте многие екатерининские вельможи уже давно ходили в высоких генеральских званиях.

Это была последняя ступенька к генеральскому званию. Вне всякого сомнения, генеральские эполеты являлись стародавней суворовской мечтой еще с того времени, когда он одел гвардейский мундир капрала-семеновца. Иначе ему бы не удосужилось стать и великим полководцем Российской державы, и кавалером всех ее орденов высших степеней, и, наконец, увековечить себя в звании генералиссимуса.

Глава пятая

Война с Барской Конфедерацией

На новую войну, вторую в биографии, Александра Васильевича Суворова призвали польские диссиденты. Так в Речи Посполитой, в едином государстве Польши и Литвы, образованном после Люблинской унии 1569 года, назывались христиане-некатолики. А точнее украинцы и белорусы православного вероисповедания.

Речь Посполитая была страной, в котором власть избираемого короля сильно ограничивалась сеймом — высшим органом государственной власти. Сейм находился в руках своевольного польского дворянства — магнатов и шляхты. Панство правило во всем и не жалало каких-либо изменений, которые могли подорвать «демократизм» их гегемонии в Речи Посполитой. Не желало шляхетство и уравнивать диссидентов с католиками, которые имели законодательно привилегированное положение.

Православные украинские и белорусские земли исторически тянулись к единоверной и единокровной России. Императрица Екатерина II и ее двор стремились упрочить российское влияние в Речи Посполитой, настаивая на положительном решении «диссидентского» вопроса.

20 марта 1767 года была образована так называемая Слуцкая конфедерация протестантской и православной шляхты, которую возглавили граф Грабовский и православный епископ Георгий Каниский. Она стала настаивать на уравнивании гражданских прав диссидентов с католиками, опираясь на поддержку российского посла в Варшаве князя Репнина. Сейм 1767 года после бурных дебатов принял решение дать всем гражданам единые права перед законами Речи Посполитой.

Ответом борцам за права диссидентов стало создание 29 февраля в городе Бар (в Подолии) Главной или Генеральной конфедерации шляхты, организатором которой стало католическое духовенство. Барская конфедерация организовала собственные вооруженные отряды, которые начали боевые действия против войск короля Станислава Понятовского. Тот, разумеется, сразу же обратился за помощью к императице Екатерине II и та приказала ввести на польскую территорию русские войска. Однако серьезной военной кампании там не ожидали.

Неожиданно в решение «диссидентского» вопроса в Речи Посполитой вмешалась соседняя Блистательная Порта, более чем внимательно следившая за развитием польского конфликта. Турция решила воспользоваться удобным случаем и объявить Российской империи очередную войну, зная, что той будет трудно воевать на два фронта.

Повод для объявления войны нашелся «веский». Запорожские казаки, преследуя отряд польской шляхты, ворвались в пограничный городок Балту и учинили там погром, истребив «между делом» немало местных турок и разграбив их имущество. «Оскорбленный» запорожцами Стамбул потребовал от Санкт-Петербурга в ультимативном порядке вывести свои войска из Польши, на что был поручен отказ.

Дальше события развивались в столице Оттоманской Порты давно известным, традиционным путем. Янычары ворвались в дом русского посла (им на сей раз был А. М. Обресков) и заточили его в «элитную» османскую тюрьму — Семибашенный замок. 25 сентября 1768 года султан издал указ об объявлении новой «священной войны» со своим северным соседом. Его зачитывали в мечетях и на городских базарах...

Бригадир Суворов получил приказ о выступлении Суздальского пехотного полка в город Смоленск в ноябре того же 1768 года. Полк вошел в состав тех армейских сил, которым предстояло действовать против барских конфедератов, которые подняли «рокош» (мятеж) против законного короля Станислава Понятовского.

Сбоы в неблизкий путь оказались короткими и полк «запылил» по заснеженным проселочным дорогам и ухоженным трактам к крупнейшей в Русском царстве Смоленской крепости, построенной благодаря государственным трудам сперва первого боярина, а потом и основателя династии Годуновых — царя Бориса.

Оговоримся сразу, Александр Васильевич Суворов не испытывал большого восторга от скорого участия в войне против барских конфкдератов. Для него они были просто мятежниками, не имевшими армейского «регулярства». Иное дело — быть на Юге, в Причерноморье. Там завязывалась действительно большая и значимая война. Вот почему бригадир Суворов в ряде писем влиятельным знакомым в Санк-Петербург просил похлопотать за него при дворе матушки-императрицы, чтоб его с полком или одного «переопределили» из Смоленска на войну с турками-османами.

Путь от Новой Ладоги до Смоленска Суздальский пехотный полк проделал ровно за месяц, пройдя в осенню распутицу 927 километров. То есть образцовым пешим маршем по тридцать с лишним километров в сутки. Суворов писал о том, как проходил поход:

«... Дорога большею частью была худа, так как и переправы через реки дурны и опасны. Убытку в людях мне стоит: трое оставленных по пути по госпиталям, один умер, один бежал (извозчик, который отлучился без ведома на то своего начальника. — А. Ш.)».

Суздальский пехотный полк по рапорту его командира в декабре 1768 года состоял из четырех человек полкового штаба То есть старших — штаб-офицеров), 45 обер-офицеров, 107 унтер-офицеров и капралов, 1061 гренадер и мушкетеров, музыкальной команды — 30 барабанщиков и «флейщиков», 211 «прочих нижних чинов», то есть нестроевых солдат. Всего в полку насчитывалось 1457 человек. В полковые штаты входило еще 165 лошадей подъемных (обозных) и «артиллерийских».

В Смоленске формировался резервный (экспедиционный) корпус под командованием генерал-поручика Иван Петровича Нумерса в составе пяти пехотных полков — Суздальского, Нижегородского, Смоленского, Воронежского и Владимирского. Входила в его состав и кавалерия. Корпусной командир решил создать отдельную бригаду в составе своего корпуса и назначить ее командиром известного ему по красносельским маневрам бригадира А. В. Суворов. Приказ от 15 мая 1769 года гласил:

«По некоторой надобности, за отбытием генерал-майора Храповицкого, бригадою командовать господину бригадиру Суворову, то есть пехотными: Смоленским, Суздальским и Нижегородским полками, о чем в полках ведать.

Подлинной подписал генерал-порутчик и кавалер фон-Нумерс».

В собственноручной автобиографии А. В. Суворов о событиях 1768 года начинает рассказывать так:

«В 1768 году пожалован я бригадиром при Суздальском пехотном полку и, командуя бригадою, отряжен был с оным и двумя эскадронами командующим корпусом генералом Нумерсом от стороны Смоленска в Литву, к Орше, откуда, как корпус прибыл, выступил дале, к литовскому Минску, где корпус со мною соединился; откуда с реченным отрядом войск предписано мне было следовать поспешно к Варшаве, разделя сей отряд на разные части и две колонны».

Вступая на территорию Речи Посполитой, которая становилась для русских войск театром военных действий, бригадир А. В. Суворов издал приказ по вверенной ему бригаде. Он запрещал своим воинам портить луга сельчан и разорять их огороды, то есть такими действиями восстанавливать против себя местных жителей-крестьян.

Суворовский приказ от 26 мая 1769 года гласил следующие требования командира бригады:

«От пехотных полков господину бригадному командиру наистрожайше подтверждаетца не допущать в лугах как травы косить, так равно и во оные скота пущать, кроме отведенных от обер-квартирмейстера пастбищных мест и не в котором полку оных более не занимать.

Около местечка Лядов и в тех деревнях, которые прилегли к лагерю, особливо господину бригадному командиру, тож и полковым смотреть и не дозволять вытолачивать огороды и из оных брать овощи и те огороды отнюдь не ломать не под каким видом для дров и протчего под опасением штрафа».

Суворов совершил свой марш к Варшаве по-суворовски. Правда, для этой цели пришлось мобилизовать обывательские повозки и посадить на них пехотинцев и часть спешенных кавалеристов (чтобы поберечь их коней). Однако бригадная колонна проделала путь к польской столице из города Минска в 600 километров, другая — в 650 километров. По этому поводу командир бригады писал:

«... Марш был кончен ровно в две недели, без умерших и больных, с подмогою обывательских подвод».

Прибывшая в Варшаву пехотная бригада расположилась в ее пригороде — Праге. Первым боевым заданием бригадиру Суворову стал поиск конного отряда конфедератов под начальством пана Каробовского. Его найти не удалось, поскольку он избегал столкновения с русскими, но зато было точно установлено, что Варшаве с левого берега Висла силы Барской конфедерации не угрожают.

Генерал Веймарн ставит перед Суворовым новую задачу: прибыть в город Брест и разгромить двигавшийся по направлению к Кобрину крупный отряд конфедератов под командованием братьев Казимира и Францишика Пулавских. Их отец — Иосиф Пулавский являлся одним из руководителей Барской конфедерации. Отряд польской шляхты преследовал русский под командованием полковника К. И. Рена, но навязать противнику бой ему все никак не удавалось.

Суворов, оставив в Бресте большую часть своих сил, пустился вдогонку за братьями Пулавскими с небольшой, но мобильной группой в составе всего одной-единственной гренадерской ротой, нескольких метких стрелков-егерей, 36 драгун и двух полевых пушек. По пути к нему присоединился авангард отряда полковника Рена — 50 карабинеров Каргопольского полка и около 30 казаков во главе с ротмистром Кастели.

Конфедераты братьев Пулавских были настигнуты около полудня 2 сентября у деревни Орехово, всего в нескольких километрах от Бреста. Поляки, видя, что им все-таки придется держать бой с преследователями, заняли удобную позицию на высоте за болотом, по которому шла дорога с тремя мостами. В своем рапорте генерал-поручику Иван Ивановичу фон Веймарну о бое при Орехове бригадир Суворов писал:

«Вашему превосходительству покорно доношу.

,,,пошел я на Пулавских внутрь их лесов и, отошед близ десяти миль (то есть от Бреста. — А. Ш.), встретил их среди дня за тремя мостами под сею деревнею, на выгодном месте. Гренадеры, под их храбрым предводителем господином порутчиком Сахаровым, шли колонною впереди и, перешед третей длиной, лежащей через болото мост, защищаемы были егерями с обеих крыл и вкупе с карабинерами весьма достойного и храброго господина Кастели. Очистя леса, кратко сказать, бросились на штыках, как и карабинеры, подлинно на палашах на всю Пулавских силу и все сшибли пулавских. Артиллерия ускакала вперед, драгуны отрезывали их звост, казаков не было, что можно было иначе делать. Я гнался еще за ними с человеками десятью кавалеристами с полмили.

В сражении, понеже людей у меня весьма мало, не велел никому давать пардону. Таким образом — не знаю двести, не знаю триста — перерублено, переколото и перестреляно...

Пулавских ядра брали у меня целые ряды; однако помощию божиею, я с ранеными убытки щитаю человек до десяти. Их столько против меня было много, что я, наконец, принужден был гранатою деревню зажечь. Тут-то они и побежали, оборонялись хорошо...

Сегодняшняя победа среди бела дня весьма хороша; было их маршалков, сказывают, семь...

У моих пехотных офицеров перестряляно много лошадей; скорость нашей атаки была чрезвычайная.

... Суздальский сержант Климов в атаке убил один трех человек; хотя все протчее войско с храбростию, достойною российского имени, поступало».

Собственно сражение произошло не у самого села Орехово, а в четырех верстах от него, у урочища Крывны. Перед фронтом позиции конфедератов, на небольшой лесной поляне, лежало болото, более версты шириной. С другой стороны ее окружал лес. Для сообщения на болоте в трех местах была устроена гать из бревен и фашинника.

В строю у поляков находилось около двух с половиной тысяч человек, почти все были конными. Имелось три медных 3-фунтовых пушки. Суворов приказал атаковать барских конфедератов с фронта, а сам с полсотней драгун бросился в атаку на неприятельскую батарею. Поляки спешно увезли ее в тыл и начали сильную контратаку, которая закончилась полной неудачей. Затем они еще трижды ходили конной лавой на русских, каждый раз вводя в дело свежые отряды. Однако их отражали с неизвенным успехом.

Конфедераты отступили к Орехову, надеясь удержаться в нем. Тогда Суворов приказал артиллерийскими гранатами зажечь село. Так поляки лишились защиты в виде деревенских строений, а удар русской пехоты довершил их поражение. Конфедераты, понеся серьезные потери для них потери в людях, бежали с поля боя, но при этом сумели заблаговременно спасти свою 3-орудийную батарею.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒