А. В. ШИШОВ 3 страница

Суворов, да и не только он один в русской действующей армии, на такое «странное» решение генерал-фельдмаршала Салтыкова отреагировал следующими словами:

«На месте главнокомандующего я бы прямо пошел к Берлину».

В декабре 1759 года А. В. Суворов был «назначен из подполковников Казанского пехотного полка обер-кригс-комиссаром», то есть старшим интендантом. Поводом такого назначения стала большая работоспособность офицера, его добросовестность и несомненная бескорыстность в интендантских (военно-хохяйственных) делах.

Но уже 25 февраля 1760 года подполковник Александр Суворов по собственному и настойчивому желанию возвращается в Казанский пехотный полк — в ряды полевой действующей армии. Это было его большим личным желанием и влиятельному в армейских верхах отцу пришлось «покориться».

7 марта того же года Суворов-старший доносит императорице Елизавете Петровне об исполнении ее высочайшего рескрипта относительно определения сына, Александра, в полк действующей русской армии:

«Всемилостивейшая государыня!

Во исполнение вашего императорского величества высочайшего рескрипта минувшего февраля от 25 числа о исключении подполковника Александра Суворова от правления обер-кригс-комиссарской должности и определении попрежнему в полк при заграничной армии, от Военной коллегии о непременном по оному вашего императорского величества всевысочайшему соизволению исполнении к господину генерал-фельдмаршалу и кавалеру графу Петру Семеновичу Салтыкову в Главный комиссариат и Провиантскую канцелярию указы посланы.

Василий Суворов».

Этот документ комментируется так. Отец уступил настойчивым просьбам сына и, пользуясь своим положением, походатайствовал о возвращении Александра в ряды действующих войск. Суворов старший в то время исполнял должность главного полевого интенданта. В своей челобитной он писал следующее:

Сын Александр «по молодым летам желание и ревность имеет еще далее в воинских операциях практиковаться».

Однако в свой, согласно служебного формуляра, Казанский пехотный полк подполковник Суворов-младший так и не попал. Он остается при генерал-аншефе В. В. Ферморе — «при правлении генерального при армии дежурства бессменно». В документах он теперь часто именуется как «дежурный подполковник Суворов».

Примером такого документа может служить приказ от 10 сентября 1760 года «из генерального дежурства» армии генерал-аншефа Фермора о наказании двух солдат за кражу скота.

Приказ гласил следующее:

«Главная квартира в г. Арсенвальде

Его сиятельство повелительный господин генерал-аншеф и кавалер рейхсграф Вилим Вилимович Фермор изволил приказать: отлучившихся без доизволения ротного командира для кражи скота в деревню, во отдалении от лагеря, мародеров Псковского пехотного полку гренадер в том пойманных: Тимофея Афутина три раза и Якова Макарова, который, егда его ловили, обнажа тесак, оным отмахивался, шесть раз шпиурутен; в силу его высокографского сиятельства высокоповелительного господина генерал-фельдмаршала приказу, чрез тысячу человек в том полку в страх другим прогнать, чего ради оные второй дивизии в дивизионное дежурство при сем посылаютца.

Дежурный подполковник Суворов».

Этот документ можно прокомментировать так. Два солдата из голодающей русской армии, снабжение которой было поставлено в годы Семилетней войны из рук вон плохо, решились на кражу скота в немецкой деревне, чтобы забить его на «мясную порцию» товарищам по роте. Будучи пойманы, гренадеры Тимофей Афутин и Яков Макаров оказали вооруженное сопротивление в страхе перед жестоким наказанием за совершенный проступок.

Генерал-аншеф В. В. Фермор был суров к любым нарушителям воинской дисциплины на войне. То, что по его приказу, двух рядовых Псковского пехотного полка «прогнали сквозь строй» в тысячу солдат, каждый из которых наносил удар по обнаженной спине шпицрутенами (гибкими прутьями-розгами или палками), да еще не один раз, было равносильно приговору к смертной казни.

Служба штабным офицером-оперативником в годы Семилетней войны составила для будущего полководца хорошую школу. Он пользовался у графа Фермора исключительным доверием. Штабная работа чрезвычайно расширила военный кругозор Суворова. На его глазах двигались главные рычаги войны. Он мог сопоставить русское национальное военное искусство и прусское в исполнении короля-полководца Фридриха II. Почти 30 лет спустя Александр Васильевич в одном из писем светлейшему князю Г. А. Потемкину-Таврическому напишет:

«У меня было два отца — Суворов и Фермор».

«Дежурный подполковник Суворов» принимает участие в боевых действиях: «того (1760) года в походах и действиях против неприятеля был в Шлезии и Померании».

Осенью 1760 года А. В. Суворову довелось участвовать волонтером в крупной операции русской армии — в Берлинской экспедиции. Ее успешно провели генералы З. Г. Чернышев и П. И. Панин вместе с военачальником союзников-австрийцев Ф. М. Ласси. Ключи от городских ворот прусской столицы были отосланы в Санкт-Петербург в качестве почетного трофея. Однако Берлин союзники удерживать за собой не стали.

Следующий год стал всплеском боевой деятельности Суворова, такой долгожданной для него. Об этом он с большой яркостью сообщает в собственноручно написанной автобиографии:

«... в 1761-м состоял в легком корпусе при генерале Берге и был под Бригом, при сражении бреславльском с генералом Кноблохом и разных шармицелях, на сражении близ Штригау, при Грос— и Клейн-Вандриссе, где предводил крылом и две тысячи российского войска. Четыре силезских миль противоборствовали армии под королем прусским целый день, а к ночи сбили их фортпосты и одержали (заняли. — А. Ш.) место своими; на другой день сими войсками чинено было сильное нападение на левое прусское крыло, против монастыря Вальштатт; потом был в разных неважных акциях и шармицелях.

Приближаясь к Швейдницу и окопу тамо прусского короля, атаковал в деревне... прусскую заставу с малым числом казаков и за нею, на высоте, сильный прусский пикет, которым местом при троекратном нападении овладел и держал оное несколько часов, доколе от генерала Берга прислано было два полка казачьих, которые стоящих близ подошвы высоты прусских два полка гусарских, с подкреплением двух полков драгунских, сбили с места в лагерь; отсюда весь прусский лагерь был вскрыт, и тут утверждена легкого корпуса главная квартира, соединением форпостов, вправо — к российской, влево — к австрийским армиям; происходили потом здесь непрестанные шармицели, и сверх разных примечательных единожды под королевскими шатрасми разбиты были драгунские полки при моем нахождении, — Финкенштейнов и Голштейн, гусарские — Лосов и Малаховский, с великим их уроном.

Когда генерал Платен пошел через Польшу к Кольбергу, легкий корпус вскоре последовал за ним; достигши оный, часто с ним сражался с фланков и при Костянях напал на его лагерь сквозь лес, сзади, ночью, причинил знатный урон (и) принудил к маршу (отступлению. — А. Ш.), и я был впереди, при всем происшествии, как дни два после того почти подобное сему в день случилось.

Платен, следуя против Ландсберга, взял я с собою слабый, во сте конех, Туроверова казачий полк; переплыли через Нец и в той же ночи, шесть миль от Дризена, поспели к Ландсбергу, противным берегом Варты, немедля чрез ров вломились в городовые ворота, и передовыми казаками супренированы и пленены две прусские команды с их офицерами; потом с помощью обывателей сожжен ландсбергский большой мост.

Прибывшее противное войско на другом берегу остановилось, но, за нескорым прибытием нашего легкого корпуса, переправилось потом на понтонах и держа свой путь к Кольбергу; отряжен я был от генерала Берга с казачьими полками и несколькими гусарскими для подкрепления; встретился я с противным корпусом под Фридебергом.

Оной, маршируя на высоте, отозвался против меня всею своею артиллериею, под которою я разбил его фланковые эскадроны, и забрано было в полон от оных знатное число.

Остановлял я Платена в марше елико возможно, доколе пришел в черту генерала князь Василья Михайловича Долгорукова, который потом прежде его прибыл к Кольбергу; наш легкий корпус под Штаргардом остановился; по некотором времени выступил оный к Регенвальду, в которой стороне было нападение на майора Подчарли, где я предводил часть легких войск; взят сей майор с его деташементом в полон; но, как г. Курбьер с сильным войском при нашем обратном походе спешил ударить в наш зад, где я обретался, принужден я был его передовые пять эскадронов с пушками брускировать с имеющимися у меня в виду меньше ста гусар и казаков, которыми действительно сии эскадроны опровержены были и оставили нам много пленных; успех от того был, что Курбьер ретировался.

Под Наугартом, предводя одну колонну легкого корпуса, деревню... атаковал я — команды моей Тверским драгунским полком слабый драгунский полк Гольштейн, что после Поменского, баталион гренадерский Арним и два баталиона принца Фердинанда; Тверской полк, около двухсот пятидесяти человек, врубился в пехоту на неровном месте и сбил драгун; урон прусский в убитых и пленных был велик, и взята часть артиллерии; подо мною расстреляна лошадь, и другая ранена.

Знатная часть прусского войска выступила от Кольберга, по военным потребностям, к стороне Штеттина; к нашему легкому корпусу на походе соединился генерал князь Михайло Никитич Волконский с кирасирскими полками; передовые наши отряды к стороне Регенвальда встретились с прусским авангардом; при моем нахождении четыре эскадрона коных гренадер атаковали пехоту на палашах; гусары сразились с гусарами; весь сей сильный гарнизон под полковником Курбьером взят был в плен, и его артиллерия досталась в наши руки; впоследи я попал с ближним легким отрядом, в расстоянии малой мили, на прусских фуражиров, под самым их корпусом, где також, сверх убитых, много взято в плен; в ночи прусский корпус стал за Гольнов, оставя в городе гарнизон.

Генерал граф Петр Иванович Панин прибыл к нам с некоторою пехотою; я одним гренадерским батальоном атаковал вороты, и, по сильном сопротивлении, вломились мы в калитку, гнали прусский отряд штыками чрез весь город за противные версты и мост до их лагеря, где побито и взято было много в плен; я поврежден был контузиею — в ногу и в грудь — картечами; одна лошадь пала подо мной.

В поле, под взятьем Кольберга, при действиях принца Виртембергского, , находился я при легком корпусе с Тверским драгунским полком. При возвратном походе оттуда прусского войска к Штеттину имел я, с Тверским драгунским полком, сильное сражение с одним от оного деташементом из пехоты и конницы, под Штеттином, при деревне Визенштейн, в которой стороне прусский корпус несколько дней отдыхал; последствие сего было то, что в ту же ночь весь реченный корпус к Штеттину поспешно ретировался.

Осень, в мокрое время, около Регенвальда, генерал Берг с корпусом выступил в поход; регулярная конница его просила одти окружною, гладкою дорогою; он взял при себе эскадрона три гусар и два полка казаков и закрывал корпус одаль справа; выходя из лесу, вдруг увидели мы на нескольких шагах весь прусский корпус, стоящий в его линиях; мы фланкировали его влево; возвратившийся офицер донес, что впереди, в большой версте, незанятая болотная переправа мелка; мы стремились на нее; погнались за нами первые прусские драгуны на палашах, за ними — гусары; достигши до переправы, приятель и неприятель, смешавшись, погрузли в ней почти по луку; нашим надлежало прежде насухо выйти; за ними вмиг — несколько прусских эскадронов, кои вмиг построились; генерал приказал их сломить.

Ближний эскадрон был слабой желтой Свацеков; я его пустил; он опроверг все прусские эскадроны обратно, опять в болото; чрез оное, между тем, нашли они влеве от нас переправу; первой их полк перешел драгунский Финкенштейнов, весьма комплектной; при ближних тут высотах было отверстие на эскадрон, против которого один Фиенкенштейнов встал; неможно было время тратить, я велел ударить стремглав на полк одному нашему сербскому эскадрону; онаго капитан Жандр бросился в отверстие на саблях; Финкенштейновы дали залп из карабинов; ни один человек наших не упал; но Финкенштейновы пять эскадронов в мгновенье были опровержены, рублены, потоптаны и перебежали чрез переправу назад.

Сербский эскадрон был подкреплен одним венгерским, который в деле не был; Финкенштейновы были подкреплены, кроме конницы, баталионами десятью пехоты; вся сия пехота — прекрасное зрелище — с противной черты, на полувыстреле, давала на нас ружейные залпы; мы почти ничего не потеряли, от них-же, сверх убитых, получили знатное число пленников; при сих действиях находились их лучшие партизаны, и Финкенштейновым полком командовал подполковник и кавалер Реценштейн, весьма храбрый и отличный офицер; потом оставили они нас в покое».

Этот красочный автобиографический рассках лучше всяких пересказов свидетельствует о том, в каких постоянных переделках в кампании 1761 года находился подполковник Александр Суворов. Тогда за ним и закрепилпсь слава лихого партизана. Ему приходилось командовать то донскими казаками, то Тверским драгунским полком или сербскими гусарами, то сводным кавалерийским отрядом или гренадерским батальоном.

Тверским драгунским полком Суворов командовал по той причине, что его командир тяжело заболел и замены ему там достойной не нашлось. Генерал-майор Г. Г. Берг написал соответствующий рапорт и после его утверждения последовал приказ по действующей армии:

«... Подполковника Суворова для командования тем полком определить».

После выздоровления командира Тверского драгунского полка, подполковнику Александру Суворову, поднабравшегося опыта начальствования над кавалеристами, поручили временное командование другим драгунским полком — Архангелогородским.

Командовавший осадой прусской крепости Кольберг генерал Петр Александрович Румянцев, которому в скором времени суждено было стать великим русским полководцем Румянцевым-Задунайским, писал о подполковнике А. В. Суворове:

«... Который хотя и числится на службе пехотной, но обладает сведениями и способностями чисто кавалерийскими».

Размах действий конных сил под командованием «генерального и дивизионного дежурного» при генерале В. В. Ферморе был впечатляющ. Суворову приходилось сражаться с пруссаками и под стенами осажденной крепости Кольберг (современный польский город Колобжег), и на полях Померании, и близ силезской границы.

Обращает на себя внимание то, какие серьезные задачи поручались подполковнику Суворову-младшему с его конными отрядами. Это было или ведение дальной разведки, или прикрытие авангарда легкого корпуса, или охрана его с тыла. То есть ему поручалось то, что мог «примерно» исполнить лично доблестный, инициативный, смекалистый и решительный командир. Наградой же ему стали похвальные слова Фермора и два картечных ранения в бою.

В журнале боевых действий русской полевой армии за кампанию 1761 года о действиях подполковника Александра Суворова говорится самым «похвальным» образом:

«... подполковник Суворов в добром порядке отступили без всякого урону».

«... подполковник Суворов... 3 эскадрона неприятельские вовсе разбили, гнавшись даже до неприятельского фронта».

«... легкие войска и с ними подполковник Суворов в погоню посланы, которой неприятелю немалый вред причинил».

«... подполковник Суворов весьма храбро поступал и за неприятелем чрез местечко и по мосту гнался».

«... подполковнику Суворову объявил и обнадежил себя и их, что и от ее императорского величества монаршью милость и благоволение получить, конечно, могут».

«А пехота, там же состоящая, не могши за конницею своею ретироватца и видя, что нашими эскадронами под командой подполковника Суворова... атакована, принуждена была под самой той деревнею чрез болото взойтить, подаваясь под свои, у города поставленные на бастионе и на сделанной перед фрунтом батарее пушки, и стоя на льду беспрерывно отстреливались».

О доблести Суворова-младшего в ходе Семилетней войны императрице Елизавете Петровне было известно хорошо из рапортов старших военачальников. Так, во время осады крепость Кольберг русский авангард, состоявший из суворовского Тверского драгунского полка и Венгерского и Хорватского (в котором было много сербов) гусарских полков под командованием полковника Зорича со всей решительностью атаковали сильный прусский отряд с артиллерией у деревни Фарцын близ местечка Наугарт. В донесении о том бое говорилось следующее:

«... Полковник Зорич с левого, а подполковник Суворов с правого флангов храбро атаковали и, въехав в пехоту, рубили, чем яко же и прежде атаки от производимой из наших четырех орудий пушечной пальбы немалой неприятелю урон сделали».

В том же году по просьбе генерал-майора Густава Густовича Берга, командовавшего впоследствии всей легкой кавалерией русской полевой армии, подполковник Суворов назначается в его «партизанский» отряд начальником штаба. Это было признанием несомненного воинского дарования молодого штаб-офицера.

Берг высоко ценил офицерские способности своего подчиненного. Говоря о боевых заслугах подполковника Александра Суворова, он свидетельствовал следующее:

«Оной господин подполковник в бытность при мне, когда я с корпусом в Шлезии находился и довольные всем известные случаи имел над неприятелем авантажи получать, то он при тех таковых случаях находился при мне всегда безотлучно и противу неприятеля поступал весьма с отличной храбростию, а особливо себя отличал здесь, в померании, при деревне Фарцын, недалеко от местечка Наугартена, где он с полком неприятельский деташемент разбил и одну пушку в добычь получил. Равномерно и при взятии в полон обоих корпусов майора Патчарлы и подполковника Корбиера поступал отлично и с порученною ему командою и взял в полон не малое число драгун и гусар. При атаке ж Галнаву из первых к воротам приступил, где он и кантузию получил».

Во время Семилетней войны 30-летний Александр Суворов приютил немецкого ребенка, потерянного родителями в панике во время нападения русских войск на город Берлин. Его привезли в расположение своей армии донские казаки, участвовавшие в набеге на прусскую столицу. Суворов заботился о мальчике в продолжении всей кампании. Лишь после отбытия на зимние квартирв он написал письмо его матери, установив примерно ее адрес:

Любимейшая маменька, ваш маленький сынок у меня в безопасности. Если вы захотите оставить его у меня, то он ни в чем не будет терпеть недостатка, и я буду заботиться о нем, как о собственном сыне».

Письмо с трудом, но все же нашло адресата. Мать, тяжело переживавшая потерю ребенка, затребовала сына обратно и он «с оказией» ей был возвращен.

Доблесть Александра Суворова сама говорила за себя и потому Петр Александрович Румянцев 8 июня 1762 года подписал реляцию на имя императора Петра III о производстве А. В Суворова в полковничий чин. Она содержала в себе самую краткую характеристику боевой деятельности и подвигов офицера:

«Генерал-майора князя Голицына пехотного полку подполковнику Александру Суворову, как он всех состоящих в корпусе подполковников старее, да и достоин к повышению в полковники, но что он, хотя в пехотном полку счисляетца, однако почти во все минувшие кампании, по повелению командующих вашего императорского величества армиею генералов, употребляем был к легким войскам и к кавалерии, нежели в пехоте получил, в подносимом при сем списке ни в какой полк не назначен и всеподданнейше осмеливается испросить из высочайшей вашего императорского величества милости его, Суворова, на состоящую в кавалерийских полках ваканцию в полковники всемилостивейше произвесть».

Однако императору Петру III не пришлось произвести будущего генералиссимуса России в чин полковника. Реляция о том генерала П. А. Румянцева осталась без ответа. Ее просто не успели рассмотреть в столице, в которой произошел очередной дворцовый переворот.

Только в самом конце Семилетней войны Александр Васильевич Суворов производится в полковники. Об этом событии в своей автобиографии он пишет так:

«В 1762 году отправлен я был к высочайшему двору с депешами от генерала графа Петра Ивановича Панина и ее императорским величеством произведен в полковники следующим собственноручным указом: «подполковника Александра Суворова жалуем мы в наши полковники в Астраханский пехотный полк».

Высочайший указ был подписан 31 августа только-только воцарившейся на российском престоле императрицей Екатериной II принцессой Ангальт-Цербстской, которая с помощью гвардейских офицеров братьев Орловых в ходе дворцового переворота свергла с престола своего мужа Петра III. Новая самодержица прекратила участие России в Семилетней войне и такое решение «дышало» государственной мудростью.

Семилетняя война стала для Александра Васильевича Суворова прекрасной боевой школой. Шутка ли, он несколько лет участвовал в большой войне, в которой русская армия достойно противостояла лучшей европейской — прусского короля Фридриха II. Вооруженная борьба показала, что он был функционально готов выполнять самые серьезные боевые задачи и успешно командовать не только полком. Но на то время еще не пришло.

Война против сильной Пруссии дала будущему генералиссимусу Суворову-Рымникскому, князю Италийскому и другое, более значимое. Он воочию убедился, насколько устарела тактика и стратегия ведения больших войн в Европе. Александр Васильевич понял главное — вести войну надо маневренную, настроенную на решительную победу над любым неприятелем.

Семилетняя война дала военному гению России твердую веру в лучшие черты русского солдата — главного инструмента в военных действиях. Суворов уверовал в православное русское воинство с его истинным, не громогласным патриотизмом, стойкостью, «примерным» мужеством и способностью свыкаться с любыми лишениями.

... Среди литературных изданий о жизни и деятельности генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, есть книга под названием «Анекдоты князя Италийского, графа Суворова-Рымникского. Изданные Е. Фуксом» в 1827 году в городе Санкт-Петербурге. В нем есть, если так можно назвать, анекдот, относящийся к Семилетней войне:

«Принц Конде (Людовик Жозеф Бурбон, принц Франции, служивший в рцсской армии в 1797–1800 годах. — А. Ш.), разговаривая однажды с Суворовым о прежних его подвигах, признался с сожалением, что не читал ничего о заре славы его в Семилетнюю войну.

Александр Васильевич обратился тотчас ко мне и приказал написать на французском языке обозрение тех его подвигов. Я заметил Его Сиятельству, что не имея достоверных источников, не могу иначе исполнить его приказание, как руководствоваться его Историею, изданной на немецком языке Антингом (Аншинг — Антинг Федор (Фридрих) Иванович, саксонский офицер на русской службе, первый биограф А. В. Суворова. — А. Ш.) и сделать из оной извлечение.

«Да, — отвечал он, — сделай без всякой прикрасы и покажи; а после мы доставим к принцу».

Здесь я (то есть Фукс) представляю перевод:

«Краткое обозрение подвигов Суворова

на Семилетнюю войну:

Мы начинаем повествование наше о Суворове с 1759 года, когда он, на 29-м году своего возраста, вступил на военное поприще под начальством Генерала Князя Волконского и Генерал-Аншефа Графа Фермора. Вскоре приобркл он доверенность их — отважностию своею в баталии при Куннерсдорфе и при взятии Тотлебеном Берлина.

В последующих годах под начальством Генерала Берга прикрывал он легкими войсками отступление Российской армии к Бреславлю. Под Рейхенбахом, окруженный значительным Прусским корпусом Генерала Кноблоха, одержал он первую в жизни своей победу. Ему было тогда 31 год. Беспрестанно имел стычки с армиею, предводительствуемою самим Королем, и одерживал нередко частные выгоды. Таковое начало служения весьма лестно для молодого Офицера.

В том же 1761 году с сотнею казаков переплывает он Нейсу при Дризене; в ночь проходит шесть Немецких миль к Ландсбергу на Варте; разбивает городские ворота; входит в город; берет в полон Прусских гусар, там находившихся, и сожигает половину моста через Варту.

Из Ландсберга стремится он с 3-мя гусарскими и 7-ю казачьими полками чрез Регенсвальд к Колбергу. Назначение его было тревожить Прусскую армию под начальством Платена. Он напал на оную и взял несколько сот пленных.

Несколько дней спустя, атаковал он в окрестностях Старгарда другой корпус Прусский, начальствуемый Шенкендорфом. С одним эскадроном драгун и несколькими казаками напал он с саблею в руке на один баталион, который храбро отбивался; многие были побиты, а остальные взяты в плен. Хотя у него была только горсть людей, но он тотчас решился напасть на Пруских драгун; разбил их, взял два орудия и 20 пленных. Быв окружен неприятелем, он оставил пушки, но не пленных своих. Пруссаки потеряли в сей день ранеными и пленными до тысячи человек.

Полковник де-ла-Мот-Курбиер, командовавший авангардом Генерала Платена, составленным их двух баталионов и из десяти эскадронов, сбил Русских гусар. Шесть эскадронов конных гренадер следовали за гусарами; Суворов опрометью бросился их догонять, тотчас устроил линии и, невзирая на беспрестанную пушечную пальбу, напал на каре, поставленный Курбиером, и заставил его положить оружие.

Суворов, не теряя ни минуты, собрал тотчас своих гусар с частию казаков, напал с ними на Прусскую конницу и взял 800 пленных. Также захватил он драгун фуражиров, которые находились на четверть мили впереди от корпуса Платена.

На другой день с восходом Солнца начал Суворов с тремя баталионами пальбу на ворота города Глогау под сильным огнем Пруссаков. Лошадь под ним была убита; он должен был пешком командовать, пока не разбиты были ворота, чрез которые гренадеры его ворвались в город, взяли гарнизон и преследовали бегущих на ту сторону моста ввиду неприятельского лагеря. Суворов стремился вперед, но, раненый рикошетным выстрелом, должен был остановиться.

После того атаковал Суворов два батальона двумястами человек; он пробрался мимо их, открыл пальбу на баталион Принца Фердинанда, положил многих на месте и взял более ста человек в полон. Пруссаки стреляли из окон. Лошадь под Суворовым опять убита».

Анекдот в исполнении Фукса заканчивается следующим предложением: «В 1762 году заключен мир между Россией и Пруссией, и заря подвигов Суворова, произведенного в Полковники Астраханского полку, прекращается».

К выше сказанному следует заметить следующее. Автором книги анекдотов о генералиссимусе Суворове-Рымникском был действительный статский советник (то есть «гражданский генерал») Егор Борисович Фукс. В 1799 году он в звании статского советника был начальником походной канцелярии полководца А. В. Суворова.

Глава четвертая

Суздальской «Полковое учреждение»

Командовать Астраханским пехотным полком А. В. Суворову долго не пришлось. 6 апреля 1763 года он назначается командиром Суздальского пехотного полка, расквартированного сперва в Санкт-Петербурге, а где нес караулы с 1763 по 1765 год, затем переведенного в древний городок Новую Ладогу, где оставался до осени 1768 года. Суздальцы квартировали не только в нем, но и по всей округе — ротами.

Суздальским пехотным полком Александр Васильевич командовал долгих семь лет и эти годы стали важной вехой в становлении его как великого воителя Российской империи. Полковая школа во все времена оставалась лучшей школой профессионального становления армейского офицера, что лишний раз было доказано личным примером будущего генералиссимуса.

К сожалению, история не сохранила до наших дней суворовские документы, относящиеся к этому, вне всякого сомнения интересному, периоду его полковой службы. Архив Суздальского пехотного полка за указанный период сгорел.

Но волей судьбы сохранился важнейший из этих документов — знаменитое суворовское суздальское «Полковое учреждение». Сам А. В. Суворов в своей переписке назвает его несколько иначе — «Суздальским учреждением». Оно во многом созвучно идеям П. А. Румянцева, изложенных в его записке под названием «Мысли о состоянии армии и об устройстве войск».

Екатерининская эпоха и обстановка в русской армии давала полковым командирам широкие возможности для инициативного обучения и воспитания подчиненных им бойцов. Они имели право разрабатывать собственные документы по обучению и воспитанию нижних чинов вверенного им полка. Суворов и пошел по такому пути, используя прежде всего опыт Семилетней войны.

Суздальское «Полковое учреждение» создавалось в 1764–1765 годах. Этот объемный суворовский документ, охватывающий собой все стороны полковой жизни в мирное время и боевом обучении пехотного полка, состоит из шести глав:

Глава I. О караулах.

1. О построении караулов на месте.

2. Как быть караулам в маршировании.

3. О смене караулов.

4. Как поступать старшему на карауле.

Глава II. О экзерцировании.

Первые девять пунктов для рекрута.

10 пункт для снимания шляпы.

11 — касается до прибывших из отлучки.

12 — о свидетельстве в экзерциции.

13 и 14 — до того ж принадлежит к 10 и 11.

15 — о церковном параде.

Глава III. Об убранстве и чистоте.

1. Как по сему поступать.

2. Что к сему потребно, и в конце что из мундира когда носить.

Глава IV. О воинском послушании, распорядке и должностях.

1. О должности ротного командира.

2. О протчих в роте субалтерн-офицерах.

3. О должности старшего сержанта.

4. О должности младшего сержанта.

5. О должности капрала и командиров в капральствах.

6. О правящем должность каптенармуса.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒