общение с реальным партнеров (с подлинным субъектом) 7 страница

указывалось в «Немецкой идеологии»). Они различаются тем, что в материальном общении духовная активность субъекта имеет целью лишь управление его практическими действиями, тогда как целью духовного общения является духовное единение партнеров, достижение их духовной общности, а практические действия, если они при этом и используются, служат только данной цели, как правило же, духовное общение осуществляется в форме словесного или пользующегося иными знаковыми средствами диалога \

Резюмируя сказанное на графическом языке, мы обнаруживаем, что наша исходная четырех-компонентная схема деятельности как системы субъектно-объектных отношений может быть модифицирована в трехкомпоненгную, поскольку различие между объектами принципиального значения не имеет, а различие между субъектами заключено в фундаменте человеческой деятельности.

¹ Поэтому нельзя согласиться с критикой С. X. Раппопорта, упрекавшего автора этих строк за допущенное в книге «Человеческая деятельность» растворение практики в преобразовательной деятельности, тогда как практику следует рассматривать как самостоятельный вид деятельности (см.: Раппопорт С. X. Природа искусства и специфики музыки.— Эстетические очерки. Вып. 4. М., 1977). Наш критик не учел здесь

5* 131

Вместе с тем данная схема помогает увидеть, что общение как межсубъектное отношение отнюдь не является «безобъектным», как кажется некоторым противникам такого понимания человеческого общения. Поскольку субъект и объект — понятия соотносительные, использование одного из них без другого вообще неправомерно. Поэтому, когда говорится о межобъектных отношениях, имеется в виду, что они являются таковыми для познающего или практически их использующего субъекта. Говоря же о межсубъектных отношениях, мы предполагаем их опосредованностъ объектом — и тем, по поводу которого осуществляется общение, и тем, с помощью которого (как средства, языка, инструмента) оно осуществляется, и тем, который создается совместными усилиями общающихся субъектов. Это значит, что мир объектов отнюдь не исчезает из сферы межсубъектных отношений, но точно так же как активная роль субъекта в процессе познания не мешает научному закону быть фиксацией связи объекта с объектом, так опосредованность межсубъектных отношений объектами не меняет того решающего обстоятельства что смысл данной деятельности интерсубъективен. Вот почему мы никак не можем согласиться с утверждением Я. А. Пономарева, будто взаимодействие двух субъектов неизбежно приводит к тому, что «один по отношению к другому выступает в качестве объек-

того, что практика непременно включает в себя и момент преобразования объектов, и момент материального взаимодействия субъектов, что она двустороння и что ее выделение в человеческой деятельности происходит в иной плоскости, чем дифференциация деятельности по видовому признаку.

та» '. В том-то и дело, что общение является таковым лишь до тех пор, пока субъект сохраняет свою субъективность во взаимоотношениях с другим субъектом, а этот последний ориентируется на своего партнера именно как на партнера по совместной деятельности, то есть как на субъекта же, а не как на объект. Только увидев это принципиальное различие двух ориентации активности субъекта, равно необходимых в системе субъектно-объектных отношений, можно раскрыть особенности общения как специфического вида человеческой деятельности, отличающегося от различного рода операций, производимых субъектом с объектами.

И еще одну важную закономерность межсубъектного взаимодействия помогает увидеть наша схема — то, что оно оказывается условием и своего рода фундаментом предметной деятельности во всех ее формах, видах и типах. Речь идет не о том, чтобы признать общение основным смыслом и целью деятельности людей — в одних случаях решающей является ее обращенность на объект, в других — взаимодействие субъектов, но последнее всегда выступает в качестве специфического аспекта или вида деятельности. В этой плоскости решается, как нам кажется, и спор о том, можно ли считать общение конкретным видом человеческой деятельности, существующим наряду с другими ее видами — преобразовательной, познавательной, цен-ностно-ориентационной, или же его следует счи-

¹ Пономарев Я А. Психика и интуиция. М., 1967, с. 178. Столь же неверно представление, будто в межличностном общении каждый партнер выступает «одновременно и как объект, и как субъект» (Пары-гин Б, Д. Основы социально-психологической теории, с. 226). „j,

тать типом деятельности, противостоящим предметной деятельности в целом, как другому ее типу (так ставит вопрос М. В. Демин), или же аспектом деятельности, неотделимым от другого ее аспекта — предметного. По-видимому, ответ на этот вопрос не может быть однозначным — общение бывает и аспектом, и типом, и видом деятельности, в зависимости от характера деятельности и от угла зрения на нее теоретика: одно дело, например, общение в трудовом процессе, другое — в дружеской беседе, третье — в научном диспуте. Постоянной же остается сама деятельностная природа человеческого общения, проявляющаяся в направленности действий субъекта на другого субъекта.

Заключая это г этап анализа, уточним предложенную нами схему общения в системе деятельности, поскольку выделение в ней двух субъектов есть чистая условность, лежащая в русле известного нам по философской традиции дуэта «Я — Ты». Если же захотеть построить более близкую реальности модель, то она приняла бы такой вид¹:

¹ Здесь использовав язык теории графов (см., например: Паниотто В. И. Структура межличностных

Теперь нам предстоит рассмотреть связь общения с другой важнейшей категорией исторического материализма — с общественными отношениями.

3. Общение и общественные отношения

В «Немецкой идеологии», как мы помним, было показано, что в процессе производства людям «необходимо было вступать во взаимоотношения друг с другом», и это-то их практическое общение «создало — и повседневно воссоздает — существующие отношения» '. Иными словами, общественные отношения — и экономические, и политические, правовые и т. п. (по Ленину, материальные и идеологические) — складываются в процессе практического общения людей, но сразу же приобретают независимое от сознания индивидов существование. Эту диалектику подчеркивал и В. И. Ленин, говоря, что люди «вступают в общение» в процессе совместной практической деятельности, что «при этом складываются» определенные общественные отношения², однако сами люди не сознают того, каковы эти отношения, и попадают в прямую зависимость от характера данных отношений.

Таким образом, если брать за точку отсчета биографию индивида, то вся его деятельность,

отношений. Методика и математические методы исследования. Киев, 1975, с. 22—28), поскольку он делает предельно наглядной структуру рассматриваемых нами отношений.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. В 9 т., т. 2, с. 411.

² См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 343,

1ЯЧ

включая и его общение с другими индивидами, оказывается обусловленной существующим типом общественных отношений; но если такой точкой отсчета в теоретическом анализе общественной жизни является коллективная практика, то складывающаяся в ней «форма» общения, которая «обусловливается производством» \ порождает определенные общественные отношения между действующими людьми. Таким образом, между общением и общественными отношениями существует взаимодействие, но оно описывается не в понятиях «форма» и «содержание» или «персонификация», а скорее в понятиях «процесса» и «продукта»: общение есть реальная деятельность, разворачивающаяся процессуально, а общественные отношения — тип связи ее участников, который становится структурой общества и, формируясь в процессе практического общения людей, его же и обусловливает.

Отсюда проистекает и другой аспект диалектической взаимосвязи общения и общественных отношений — осознанная целенаправленность общения (как формы деятельности субъектов) и неосознаваемая, спонтанная и обретающая стихийную власть над субъектами сила общественных отношений. Ее носитель — экономический и политический строй общества, который отчуждается от конкретных индивидов и возвышается над ними независимо от того, каким социальным субъектам он враждебен, а к каким благорасположен, ибо он есть свойство «совокупного субъекта» — человеческого общества.

¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. В 9 т., т. 2, с. 15. .....

Однако изменения общественных отношений дроисходят в результате изменений материального производства, стороной которого является общение участвующих в нем людей.

Третий аспект диалектики общения и общественных отношений схватывается связью понятий «непосредственные» и «опосредованные» или «прямые» и «косвенные» '. К общению как моменту деятельности относится в полной мере то, что К. Маркс сказал о ней в целом: «Общественная деятельность и общественное пользование существуют отнюдь не только в форме непосредственно коллективной деятельности и непосредственно коллективного пользования, хотя коллективная деятельность и коллективное пользование, т. е. такая деятельность и такое пользование, которые проявляются и утверждают себя непосредственно в действительном общении с другими людьми, окажутся налицо всюду, где вышеуказанное непосредственное выражение общественности обосновано в самом содержании этой деятельности или этого пользования и соответствует его природе» ². Поэтому даже в тех случаях, когда индивид занимается деятельностью в одиночестве, вне «непосредственного общения с другими», он объективно все равно «занят общественной деятельностью», то есть такой, которая опосредована общественными отношениями.

Если под общением иметь в виду межличностные отношения, то они непосредственные, прямые, контактные, а общественные отношения —

¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. В 9 т., т 2 С 411; соч., т. 42, с. 119.

² Там же, т. 42, с. 118. ■ - «г i ■ .

это отношения опосредованные, косвенные, вне-и сверхличностные; общение же, рассмотренное в этой плоскости, есть и способ превращения опосредованных связей в непосредственные, и механизм перевода непосредственных взаимодействий между людьми в отчуждаемую от них и обретающую самостоятельное бытие социальную реальность.

Зависимость характера общения людей от общественных отношений сказывается и в каче-ственнол1, и в количественном отношениях. В качественном — поскольку характер общения людей непосредственно зависит от их бытия и сознания, от их реального образа жизни и духовных устремлений, то есть в конечном счете от тех конкретных потребностей в общении, которые свойственны данному социуму. Так, сам способ производства в капиталистическом обществе, равно как и буржуазно-демократический тип его политического устройства, нуждаются в иных формах общения людей, чем феодальное производство и монархическая государственность. Столь же очевидно, что материальный базис и политически-юридическая надстройка социализма заключают в себе потребность в ином характере общения людей, чем те, которые были порождены капитализмом и феодализмом. Что же касается количественной стороны дела, то она выражается в постепенном расширении сферы общения каждого индивида и каждой социальной группы: в первобытнообщинном строе общение ограничено непосредственным контактом членов общины и смежных территориально родоплеменных коллективов, затем границы общения прогрессивно расширяются в каждой новой обгцественно-экономиче-

ской формации', однако во всех классово антагонистических системах оно остается ограниченным тем, что эксплуатируемый является для эксплуататора не равноправным субъектом, а объектом, используемым так или иначе в своекорыстных целях. «Существование господствующего класса с каждым днем становится все большим препятствием развитию производительной силы промышленности и точно так же — развитию науки, искусства, а в особенности культурных форм общения»,— писал Ф. Энгельс². В социалистическом обществе, напротив, коренной потребностью становится стремление обеспечить всеобщее общение людей и социальных групп, трудящихся классов, наций, рас на основе принципа всеобщего равенства и братства, то есть формирование отношения каждой личности ко всем другим и каждой группы ко всем другим как к равным ей субъектам единого социального действия. Социализм ломает и те рамки, которые ограничивали масштабы общения в прошлых социальных системах неравенством полов и резкой дифференциацией возрастных групп. Превращение женщины из служанки, рабыни, рожающей машины, наложницы и домашней работницы в полноправного участника единой социальной деятельности обеспечивает развитие полноценного общения между полами, а уважительное отношение взрослых к детству и к юности разрушает те дискриминационные преграды, которые стояли прежде на

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс специально отмечали это, говоря, например, о том, что только в XIX в. появляется «всемирная литература» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 428).

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 18, С. 216.

пути общения поколений, и делает проблему «отцов и детей» проблемой специфической формы общения, а не подавления одними воли и свободы других. В конечном счете перспектива коммунистического общества вырисовывается как предоставление общению людей небывалых и немыслимых во всей предыдущей истории возможностей.

Социальная детерминация человеческого общения не означает, что его формы изобретаются каждый раз заново; они передаются из поколения в поколение с помощью механизма культурной традиции как способа «социального наследования». То богатство культуры, которое каждый индивид застает, входя в социальную жизнь, и которое он «присваивает» в большем или меньшем объеме, включает в себя и культуру общения, то есть те конкретные формы, в которых в данную эпоху, в данной этнической и социальной среде осуществляется общение людей. Вообще говоря, в той мере, в какой культура конкретна, то есть многогранно обусловлена особенностями культурного субъекта — историческими, этническими, социально-демографическими, она, в свою очередь, обусловливает своеобразие форм общения по этим же параметрам.

Понятно, что историк культуры, с одной стороны, этнограф — с другой, демограф — с третьей, стремятся выявить и описать особенности общения, характерные для изучаемого типа культуры. Особенности эти начинаются с языка — основного средства общения людей, охватывают различные паралингвистические средства — жесты, мимику, интонации, а также все другие орудия и способы общения — обряды, ритуалы, традиции, управляющие взаимоотноше-

ниями старших и младших, мужчин и женщин, верующих и церковнослужителей, дипломатических представителей и лидеров политических партий, членов различных социальных (формальных и неформальных) объединений. Специфические для каждой группы формы общения служат ее консолидации и одновременно отгораживают ее от других групп, то есть утверждают ее внутреннюю целостность, сплоченность и ее своеобразие, уникальность. Но это делает серьезной проблемой общение между различными группами, социумами, культурами, которое требует либо владения представителями одной из них языками и формами общения, свойственными другой, либо использования переводчиков, толмачей, гидов, либо выработки некоего межгруппового языка (типа эсперанто), интернационального кода жестов, художественных образов, символов и т. п. Особенно сложной проблема эта оказывается в тех случаях, когда культура партнера еще неизвестна и надо разгадывать свойственные ей коды (скажем, вновь открытой народности в Южной Америке, или раскопанной археологами неизвестной погибшей цивилизации, или предполагаемому населению какой-то планеты, с которым землянам предстоит установить контакт).

Выяснение связи общения и общественных отношений позволяет рассмотреть и диалектику общения и коммуникации.

4. Общение и коммуникация

В нашей книге «Человеческая деятельность», да и в работах многих других авторов понятия «общение» и «коммуникация» (или «коммуни-

кативная деятельность») употребляются как синонимы. В «Философской энциклопедии» общее значение понятия «коммуникация» кратко определяется так: «Общение. Ср. коммуникативная функция языка, т. е. функция общения, обмена мыслями» '.

В немецком «Философском словаре», выдержавшем в ГДР более десяти изданий, понятия Verkehr, обозначающего общение, нет вообще, несмотря на то что оно было введено, как мы видели, в философский оборот К. Марксом и Ф. Энгельсом, а понятие «коммуникация» определяется через три синонима: «соединение, взаимосвязь, общение». При этом разъясняется, что речь идет об «обмене сообщениями у людей», для которого они должны иметь общие знаковые средства и которое диктуется потребностями коллективного производства и всех других областей их совместной жизни. Далее отмечается, что «кибернетика и теория информации существенно расширили представленне об информационном обмене. Оно уже не ограничивается связью между людьми и осуществляемым ими обменом сообщений. В самом общем смысле под коммуникацией здесь понимается скорее любой обмен информацией между динамическими системами или подсистемами этих систем, которые способны принимать информацию, хранить ее, преобразовывать и т. д. Система, посылающая информацию (идет ли речь о людях, организмах, машинах и т. п.), именуется отправителем, а принимающая ее соответственно именуется получателем». Что же касается другого смысла термина «коммуникация», то пра-

Философская энциклопедия. М., 1964, т. 3, с. 21.

вомерность его признается здесь только для экзистенциалистской философии К. Ясперса, и приводится предложенное им определение: «Коммуникация — это жизнь с другими, осуществляющаяся реально многообразными способами...» '

Как видим, растворение общения в коммуникации проведено здесь весьма последовательно; обращение к теории информации подтвердило, что коммуникация вообще не ограничивается связью человека с человеком, для общения же как межсубъектной связи места не осталось. Неудивительно, что понятие «общение» стали распространять и на коммуникативную связь человека с машиной².

И все же нетождественность значения понятий «коммуникация» и «общение» ощущалась многими исследователями — философами и психологами (Е. Д. Жарковым, М. С. Глазманом, В. С. Соковниным, Т. Каракеевым, X. И. Лий-метсом, К. К. Платоновым, В. Е. Семеновым, А. К. Уледовым и др.), хотя необходимость их различения аргументировалась весьма разпоре-чиво и в разных плоскостях. В действительности же мы сталкиваемся здесь с сущностными и разносторонними различиями двух форм связи человека с человеком, общества с обществом, культуры с культурой.

В двух главных отношениях различаются общение и коммуникация. Первое состоит в том, что общение имеет и практический, материальный, и духовный, информационный, и практи-

¹ Philosophisches Worterbuch. 11 Aufl. Leipzig, 1975, Bd 1, S. 640.

² См., например: Попов Э. В. Общение с ЭВМ на естественном языке. М., 1982. , . _u

чески-духовный характер, тогда как коммуникация (если не иметь в виду другого значения этого термина, когда он употребляется во множественном числе и обозначает пути сообщения, средства связи) является чисто информационным процессом — передачей тех или иных сообщений.

Второе отношение, в котором различаются общение и коммуникация,— характер самой связи вступающих во взаимодействие систем. Поскольку в системе субъектно-объектных отношений человек может выступать и в функции субъекта деятельности, и в функции ее объекта — предмета преобразования, познания или оценки, постольку и возможны, и необходимы для полноты осуществления деятельности две ситуации. Так, на операционном столе пациент является для хирурга объектом, в принципе равным любому другому оперируемому объекту — животному или растению; вместе с тем в процессе обследования, изучения пациент тоже является объектом — на сей раз объектом познания, и тут разница между познавательной деятельностью хирурга и исследованиями биолога или ботаника опять-таки несущественна. Общение врача и пациента часто вообще не возникает либо происходит на периферии медицинской деятельности — в ситуациях, в которых врач видит в больном не просто пациента, а личность, страдающую и мыслящую, такого же субъекта, каким является он сам, и вступает с ним соответственно в отношения общения.

Такова же позиция исследователя-психолога или социолога, педагога или военачальника: в каждую из этих форм деятельности отношение к другому как к субъекту — то есть элементы

общения — вплетается в большей или в меньшей степени (скажем, в отношении офицера и солдата в меньшей степени, чем в отношении мастера и рабочего, а сюда — в меньшей степени, чем в отношения профессора и студента; вместе с тем в системе «офицер — солдат» соотношение моментов субъект-объектного воздействия, то есть управления, и субъект-субъектного взаимодействия, то есть общения, иное в условиях боя и в условиях подготовки к бою или празднования победы после боя), однако во всех этих случаях общение запредельно данной деятельности и способно лишь вклиниваться в нее или в каких-то ситуациях сопровождать ее. Коммуникация есть информационная связь субъекта с тем или иным объектом — человеком, животным, машиной. Она выражается в том, что субъект передает некую информацию (знания, идеи, деловые сообщения, фактические сведения, указания, приказания и т. п.), которую получатель должен всего-навсего принять, понять (правильно декодировать), хорошо усвоить и в соответствии с этим поступать. Получатель информации и является в подобных случаях объектом, ибо отправитель на него смотрит как на пассивный (не в энергетическом смысле, а в смысле чисто информационном) приемник, хорошо настроенный, точно и надежно работающий. Потому-то в принципе безразлично, является ли таким приемником человек, животное или техническое устройство, и там, где можно заменить первого последним, это и делается (скажем, в автоматически действующих космических лабораториях или саморегулирующихся технических системах). В данной ситуации активность приемника либо направлена на повы-

шение «коэффициента полезного действия» самого способа усвоения информации, либо оказывается «шумом», то есть искажением передаваемого сообщения (оттого в наиболее ответственных случаях — скажем, армейских •— получатель должен повторить полученное указание, распоряжение или сведения, в обычных же условиях проверкой того, сколь точно и полно получатель усвоил переданную ему информацию, является экзамен).

Радикально иное положение возникает тогда, когда отправитель информации видит в ее получателе субъекта, а не объект, ибо в этом случае он исходит из того, что данная информация адресуется такой системе, которая индивидуально своеобразна, активна в соответствии со своей уникальной природой и соответственно должна переработать получаемую информацию, становясь партнером ее отправителя в их общем деле — совместной выработке результирующей информации. Иначе говоря, в общении нет отправителя и получателя сообщений — есть собеседники, соучастники общего дела.

В коммуникации мы имеем дело с процессом однонаправленным, информация течет только в одну сторону, и — по законам, установленным теорией коммуникации,— количество информации уменьшается в ходе ее движения от отправителя к получателю. В общении информация циркулирует между партнерами, поскольку оба они равно активны и потому информация не убывает, а увеличивается, обогащается, расширяется в процессе ее циркуляции. Структура первого типа информационной активности, следовательно, асимметрична:

отправитель—^-послание—^-получатель;

а структура второго типа активное!» г- симметрична:

средства

партнер -*------------------*■ партнер.

общения

Симметричность межсубъектного взаимодействия С. Л. Рубинштейн обосновал следующим образом: «Во взаимоотношении субъектов нет никакой принципиальной привилегии у моего частного «я». Поэтому отношения между различными частными «я» обратимы. Теоретически не существует никакого преимущества для вот этого, данного «я». Мое отношение к другому предполагает и отношение другого ко мне: «я» такой же другой для того, которого я сперва обозначил как другого, и он такой же «я» (исходная точка системы координат), как «я»¹. А вот как Л. Н. Толстой выразил эту мысль: «...если хоть не сознаешь, но живо воображаешь другое «я» как свое, то сознаешь и то, что всякое другое «я», самое коренное «я» есть не только такое же как мое, но оно одно и то же» ².

Речь идет при этом не только о тех случаях, когда общение является контактом друзей. Оно может быть и спором идейных противников, но при том непременном условии, что целью спора является не обмен информацией и не подчинение одного оппонента другому, а совместный поиск некоей общей позиции, отчего столкновение и борьба мнений становится диалогом, а его участники — партнерами. Вот достаточно характерный пример — определение М. С. Гор-

¹ Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии, с. 336.

² Толстой Л. В. Дневники и записные книжки 1910 года. М., 1935, с. 5.

бачевым при его встрече с М. Тэтчер цели и характера их переговоров: «Встречи лицом к лицу — лучший способ поиска точек соприкосновения, сближения позиций по конкретным делам. Тут необходимо умение не только говорить, но и слушать. Не только слушать, но и понимать друг друга, совместно искать решения сложнейших интегралов современного мира. Именно в таком ключе мы хотим строить наш политический диалог с Великобританией». И в другом месте той же речи: «Общеевропейский процесс — это своеобразный университет политического диалога. Он преподал нам не один урок трудной науки взаимопонимания, учит видеть в противоположной стороне не врага, а партнера. Принятый в Стокгольме документ — свидетельство хорошего усвоения этого урока» '.

В диалоге каждое сообщение (послание) рассчитано на его интерпретацию собеседником и возвращение в таком преломленном, обогащенном, интерпретированном виде для дальнейшей аналогичной обработки другим партнером и т. д. Вот почему мы обозначаем общение в наших схемах не двумя разнонаправленными стрелками *±:, фиксирующими обычно прямую и обрат-ную связь как различные и самостоятельные процессы, а одной двунаправленной стрелкой <—> , показывающей, что речь идет здесь о едином и нерасчлененном процессе циркуляции информации, а не двухактном обмене информацией.

Общение никак не может быть приравнено ни к передаче сообщений, ни даже к обмену сообщениями (или информацией), как оно очень

Правда, 1987, 31 марта.

часто определяется в нашей философской и психологической литературе '. Общение — это процесс выработки новой информации, общей для общающихся людей и рождающей их общность (или повышающей степень этой общности). Неубедительной поэтому представляется попытка И. А. Джидарьян защитить определение общения как «обмена», ссылаясь на К. Маркса и приравнивая содержание понятий «обмен» и «диалог» ², ибо первое как раз не предполагает того возрастания информации, которое специфично для общения и отличает подлинный диалог от обмена мнениями. Когда же молодой К. Маркс писал: «...ты сможешь любовь обменивать только на любовь, доверие только на доверие» ³, он употреблял понятие «обменивать» в явно метафорическом смысле. Нередко ссылаются на суждение Б. Шоу: «Если у вас есть яблоко и у меня есть яблоко и если мы обмениваемся этими яблоками, то и у вас и у меня остается по одному яблоку. А если у вас есть идея и у меня есть идея и мы обмениваемся этими идеями, то у каждого из нас будет по две идеи». Однако, приведя это, несомненно остроумное, рассуждение, М. Г. Ярошевский справедливо заметил: «Когда бы преимущества научного общения исчерпывались такого типа обменом и

¹ См.: Парыгин Б. Д. Социальная психология как наука. Л., 1967, с. 140, 141; Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М., 1972. с. 209; Андреева Г. М. Социальная психология, с. 98; Леонтьев А. А. Психология общения. Тарту, 1974, с. 8—9; он же. Общение как объект психологического исследования.— В кн.: Методологические проблемы социальной психологии, с. 107.

² Джидарьян И. А. Психология и развитие личности. М., 1981, с. 142—143.

³ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 150—151.

накоплением идей, говорить о его творческой сущности было бы бессмысленно. Истинный прогресс состоит в том, что в головах исследователей, прошедших школу общения, столкновение наличных идей порождает принципиально новые продукты. Перед нами феномен творческого синтеза» '.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒

общение с реаль­ным партнеров (с подлинным субъектом) 7 страница

общение с реальным партнеров (с подлинным субъектом) 7 страница