АГЕНДА МАТЕРИ 1951-1973 13 страница

Что касается тантрического посвящения, я едва ли прошёл один шаг на этом пути. Времени было слишком мало: понадобятся годы — приблизительно лет пять, ибо есть различные стадии. Поэтому мне придётся встречаться с моим Свами-гуру время от времени. Сейчас он здесь, но, несомненно, в ближайшее время снова отправится в дорогу, он всегда ходит один.

Я начал изучать санскрит.

Вот такой маленький знак дружбы от меня, дорогой мой старина. Несмотря на молчание, я часто думал о тебе; впрочем, думаю, наши отношения будут развиваться за пределами слов, или месяцев, или лет. Тем не менее, хотелось бы знать, как ты там в материальном плане? Есть какое-нибудь новое приключение? или вроде того? Напиши, пожалуйста.

С сердечной дружбой к вам обоим

Сатпрем

P.S. Моё пребывание здесь, в Ашраме, также начинает обретать свой истинный смысл[51].

Пондичерри 8 октября 58

Бернару д'Онсие

Дорогой старина, я долго медлил, прежде чем написать тебе и поблагодарить за портфолио, который ты любезно выслал мне, а главное, сказать тебе, как я рад, что ты так хорошо всё понял — фактически, ты и вправду единственный во внешнем мире, кто действительно что-то понял в том, чем я занимаюсь и чем становлюсь; я имею ввиду понимание оккультного и глубинного аспекта моей жизни. И разумеется, было бы очень неплохо поговорить с тобой сейчас, когда я «распутался», я смог бы лучше услышать тебя, несмотря на то, что мой закон отличается от твоего. Кстати, любопытно, насколько мы, пребывая на определённой глубине, можем всё понять, повсюду уловить истинную нить... Но я не могу приехать в Хайдарабад. У меня по горло работы, и этим объясняются задержки с ответами на твои письма. Возможно, позже, если я снова отправлюсь в дорогу на север для тантрического посвящения... Но до этого пройдёт ещё немало времени.

Я был не очень удивлён твоим столь серьёзным решением полностью порвать с семьёй и поменять имя. И вправду, что у тебя общего со всеми этими людьми? Единственная стоящая вещь, которую ты получил от них, это твоё дворянское происхождение, заключающееся не только в твоём имени, но в чём-то ином, и как раз это иное они потеряли. И я полагаю, что для любого истинного воздействия на Европу поток должен идти отсюда, из Индии. Но здесь наши с тобой законы расходятся, и я не очень хорошо знаю, в каком пребываешь ты, или, точнее, где находишься ты. В любом случае, я рад, что в тебе произошло открытие, что ты ступил на «тропу» и что у тебя есть причина продолжать. (...)

Что до остального, я работаю, работаю на всех планах. И воздерживаюсь от того, чтобы писать что бы то ни было. Я жду, когда придёт нечто свыше, и это больше не зависит от моего желания. Впрочем, вся моя судьба больше не зависит от моего маленького эгоистичного желания. Я прекрасно вижу, что мог бы сделать себе писательскую карьеру, но всё это кажется мне ребячеством, и действительно, я теперь вижу нечто намного лучше — теперь, когда я знаю, я терпелив.

Сердечно обнимаю вас обоих,

Сатпрем

Пондичерри, 12 ноября 58

Клари

С опозданием, но скажу вам, что два ваших стихотворения прекрасны. Я в них влюбился. Кажется, что теперь приходят более полные, более глубокие образы. Особенно мне запомнилось Я несу в себе... оно содержит в себе несколько очень красивых образов, а некоторые слова просто вибрируют. Я очень рад.

Немного критики от старого неисправимого моряка: некоторые термины Ладьи под парусом кажутся мне неподходящими — по крайней мере, для моряка! но это неважно, можно оставить так или привести в порядок, в любом случае, оно хорошее.

Насчёт моряка — вы спрашиваете, есть ли у меня новости от Франсуа; вот уже ровно год ничего. Что вам сказать? Мои отношения с «другими» сильно изменились, потеряв, я полагаю, свой эгоизм, и если я о чём-то и сожалею, то лишь о том, как остаются «позади» те, кого я думал более-менее «просветить». Это всё. Возможно, я потерял сентиментальность, но ни в коем случае не глубинную любовь; и я снова обрету Франсуа, когда он этого захочет, когда будет готов; пусть он идёт своим путём! Впрочем, как вы сможете, даже под влиянием глубокой дружбы, действительно постичь то, чем я здесь занимаюсь? Достаточно мне самому переместиться в мыслях хотя бы на пять лет назад, чтобы увидеть, что меня никто не понимает, за исключением тех, кто открыт другим планам сознания. И я сожалею о том, что не могу помочь другим разделить со мной мои исследования. Всё хорошо, лучше об этом не говорить, это придёт позже. Мне ещё предстоит долгий путь.

Я много думаю о вас, особенно с начала ноября, когда вы должны были начать работать продавцом-консультантом. Должно быть, это утомительно. Но я уверен, что этот опыт, пережитый определённым образом, с определённым внутренним отношением (без напряжённости, без жёсткой скованности: я имею ввиду «скованность» в отношении «я способен на...»), этот новый опыт должен что-нибудь вам дать.

И вы пишете: «Я полна жалоб и усталости, всегда неустойчива — а через минуту всё может стать с точностью наоборот...» О, я хорошо это знаю! я прекрасно понимаю! Возможно, наиболее трудная вещь состоит в том, чтобы захотеть подняться выше, потому что мы полагаем, что поднявшись и выйдя за пределы этих чередований невзгод и радостей, жалоб и экзальтации, мы иссушим, обедним свою жизнь. Да, наиболее трудное состоит в том, чтобы избавиться от свой привязанности к страданиям — потому что без них жизнь действительно может показаться безвкусной. И однако, если бы вы знали... Но это, нужно научиться только одному, в этом и состоит вся внутренняя работа, и она делается не головой. Но пока мы в нынешнем состоянии, ничто истинное не может проявиться, за исключением разнообразным мелких вспышек, дающих нам склонность или тоску к «чему-то иному». Несколько дней назад мне повстречался афоризм Шри Ауробиндо, который я хочу процитировать:

«If mankind only caught a glimpse of what

infinite enjoyments, what perfect forces, what

luminous reaches of spontaneous knowledge,

what wide calms of our being lie waiting for us

in the tracts which our animal evolution has

not yet conquered, they would leave ail and

never rest till they had gained these treasures.

But the way is narrow, the doors are hard to

force, and fear, distrust and scepticism are

there, sentinels of Nature to forbid the turning

away of our feet from her ordinary pastures[52]. »

Я всегда боюсь оказаться братом-проповедником! Если бы я только мог объяснить, что это «нечто иное» не является побегом или отрицанием жизни, но её осуществлением, её полнотой — понимаете, мы в той или иной степени замурованы в наших Пюто и наших Бекон-ле-Бруйе*, а есть ещё этот огромный Дальний-Запад, которому только предстоит раскрыться, моря обманчивого света, вся эта жизнь, которая пока ещё не стала истинной, эта изломанная неуклюжая жизнь, которую нужно наполнить, сделать единой и просторной. Беда в том, что для этого нужно действительно поработать. Но мы быстро замечаем, что на самом деле в жизни нет ничего другого, для чего стоило бы работать, будь ты в Ашраме или без Ашрама.

Бесспорно, подруга, я хорошо понимаю, что каждый будет стараться по-своему — речь идёт о тех, кто искренен, и я знаю, что вы или Франсуа, определённо, не останетесь «позади». Но я очень требователен. На этом всё.

............

Обнимаю вас, Подруга, не падайте духом, я вас не оставлю.

Сатпрем

Пондичерри, 14 ноября 58

Бернару д'Онсие

Дорогой старина,

Знаешь эту песню — колесо вращается, вращается, вращается. Всё это было слишком красиво, слишком блаженно, а я снова погружён в ужасные вещи. Но ты не можешь знать... словно это становится всё более и более острым и болезненным. Кто может понять, сколько мрачной черноты я видел в этом скотском существовании? Возможно, ты? Понимаешь, у меня болит повсюду, повсюду — и всё это всухую, без слёз, своего рода опустошение.

Я пишу не для того, чтобы пожаловаться, впрочем, жалобы напрасны, и я достаточно ясно вижу — увы, — чтобы понимать, что определённые вещи должны истощиться, вот и всё. У меня есть проект, о котором мне хотелось бы рассказать.

В любом случае, я не хотел бы предпринимать ничего серьёзного, не поболтав немного с тобой. Как думаешь, возможно будет заехать к тебе? Просто скажи мне, я не хочу беспокоить кого бы то ни было.

Забавно, кажется, именно Ашрам является причиной всех этих ужасных вещей! Нет, не совсем так — просто «сила» здесь очень мощная, и, полагаю, она выдавливает весь дурной сок.

Это не столь драматично, не порть себе кровь из-за меня, я твёрд, как старый бретонский пират — но мне требуется ещё разок «попутешествовать».

Сердечно

Б.

Пондичерри, 23 ноября 58

Бернару д'Онсие

Мой дорогой старина, твоё письмо так меня взволновало. Ты столь по-братски открываешь передо мной двери своего дома — а дом, открытый для типа вроде меня, это нечто, я тебя уверяю. Ты — последняя связь с внешним миром, наконец, ты — друг. Иначе говоря, у меня нет больше ничего, ни друзей, ни брата, ни родины. Впрочем, я не сожалею — а что я ещё могу?

Да, Мать получила по поводу меня определённые откровения. Это объясняет мою проклятую судьбу. И эта Судьба, она всё больше и больше сжимает меня, неумолимо. Ты не представляешь всей дьявольской изобретательности этой истории. Мало-помалу тебя запирают в ловушку, в нулевую точку, где возобновляются все старые движения предыдущих жизней — они повторяются бесконечно. И самое дьявольское в том, что внешне кажется, будто мы сами за это в ответе, будто мы сами организовали наше собственное удушение — и в подтверждение есть все доказательства против нас. Но всё это делают «они». А мы — те, кто покоряется, мы те, кто за всё расплачивается. И мы те, что чувствует боль. Какой скорбный лжец изобрёл подобное: «Это моя вина, моя вина, моя огромная вина»? Как будто главным качеством человека не является высочайшая невинность, невинность, которая кричит. Я обязательно написал бы об этом целую книгу, если бы не чувствовал абсолютной тщетности всего, всего. Книгу на манер греческих трагедий с чёрным хором, подобным там-таму, подчеркивающему ритм нашей безжалостной жертвы.

Ах да, жертва! Возможно, в этом наше достоинство человека — знать. И что потом? Молчать? Сбежать в лес, в какой-нибудь бельгийский или ацтекский Конго — в любом случае всегда требуется какое-нибудь Конго, каждому своё Конго. Прожить судьбу доходчиво и ясно, отмечая маленькие достижения, мелкие делишки, которые всегда в порядке — единственное, что всегда в порядке!

Чувствовать свою безгрешность — это путь гордости. А Бог желает нас одолеть.

В итоге, пришлось принять Вину. Предать самих себя, чтобы иметь право войти в двери света. Именно в этом вся проблема.

Возможно, ошибка возникает тогда, когда мы говорим «самих себя», предавать самих себя. Потому что, фактически, нас самих нет, есть актёры драмы, сыгранной в другом месте, в другое время, в других мирах. А мы тут не более, чем представители, играющие в представлении. Зло начинается, когда актёр начинает говорить «я».

Представь себе месье Как-там-его-зовут Французской Комедии в роли Ореста, который начал бы говорить: «Но это неправда, я не убивал Пирра, и мне наплевать на эту стерву Гермиону*!» — и которого Эринии*, тем не менее, хватают за волосы, совсем не понарошку! Вот такая штука.

Вот уже пятнадцать лет, как я борюсь против своей Судьбы или, скорее, как я полностью погряз в борьбе. Мне хочется уснуть. Закрыть глаза и сказать «да». Йога означает «нет» Судьбе, она означает — вынырнуть в плане высшего сознания, где весь низший детерминизм уничтожается; но дело в том, что животное не отпустит так легко свою добычу. Тогда меня лихорадит, лихорадит — теперь ты понимаешь, что я имею ввиду под «уснуть».

Прости за столь длинный экскурс. Мне хотелось бы отправиться в Хайдарабад. Я не знаю, как. Была мысль попросить у Матери денег для исполнения начального проекта. Но теперь я почти уверен, что она откажет мне в деньгах. Всё это весьма похоже на историю загнанного зверя. Поскольку ты отлично понимаешь, что я не могу заявиться к тебе просто так, без гроша, чтобы потом отправиться «куда глаза глядят». Просить милостыню для меня не проблема: теперь я официальный нищий в оранжевой одежде, это хорошо прокатывает в Индии, но не для того, чтобы выпросить билет 3-го класса до Дар-эс-Салама. Также я подумывал написать книгу, чтобы освободиться, вырвать себя из лап этой Судьбы, выбросить всё это — но для этого тоже нужны «финансы». Так что я не знаю. Вероятно, нужно всё же положиться на милость и уйти по воле ветра. По сути, я уже ни во что не верю, кроме милости. Только она может всё спасти.

Следовательно, я могу прибыть внезапно, если найду несколько рупий на дорогу или даже совсем без рупий, если поставлю весь свой капитал на всё-равно-что, которое, я надеюсь, всегда полно чудес.

Видишь, это странно, что есть во мне глубокая вера, абсолютная вера в чудо. Я верю, я всегда верил в чудеса. А ещё мне кажется, что смысл моей жизни в том, чтобы призывать это Чудо вопреки Судьбе. И когда всё окажется полностью разорённым, внезапно объявится мой брат света, мой золотой архангел, и мы вместе отправимся в новую Страну — наконец-то, в мою страну.

Очень нежно обнимаю вас с Маник,

(Теперь уже и не знаю, как подписываться, я больше не Сатпрем и я больше не Бернар — неопределённость не пойми где.)

(В самом начале декабря Сатпрем вновь отправился в Хайдарабад, намереваясь подготовить свой отъезд в Африку. Но перед тем, как приступить к действиям, он понял, что для него невозможно покинуть Индию, и отказался от своего проекта.

Тогда, растерянный, по совету Матери он отправился в Рамешварам, чтобы снова встретиться со Свами, с которым он прошёл по Цейлону и Северной Индии.

В то же время с 9 декабря Мать прошла через серьёзное испытание, которое угрожало её физическому существованию, это было началом её «йоги клеток».)

Хайдарабад, 4 декабря 58

Суджате

Диди,

Вот уже два дня я в Хайдарабаде, и часто в своих мыслях, в своей привязанности я обращён к вам. Не знаю, почему, но я нуждаюсь в вас — вы для меня благо. Однако, я не заслуживаю столь многого.

С тех пор, как я оставил Пондичерри, ярость моих внутренних «тайфунов» улеглась, но счастья во мне нет, я не вижу ничего, ничего, я не знаю, что собираюсь делать. Конечно, есть выход — отправиться в Африку, но я не могу по-настоящему принять это решение: кажется, что моя жизнь и моя душе привязаны к Индии, а я не могу жить без моей души. Так что же делать, ведь я также не могу жить и в Ашраме? Понадобится чудо, которое изменит всё. Жизнь дурно скроена, Диди; если бы только мы встретились вне Ашрама... Но в конце концов, вещи таковы, каковы они есть, и я не жду, что вы дадите мне решение моих проблем, но если вы дадите мне немного вашей дружбы, просто посылая письмо время от времени, вы будете хорошей Диди.

Вот. Посмотрите за меня на море и сделайте немного вашей проклятой гимнастики!

Моя привязанность с вами.

Дхумрапа

Хайдарабад, Воскресенье 7 декабря

Суджате

Подруга Суджата,

В несколько строк сообщу вам, что я окончательно отказался ехать в Африку. Сегодня вечером покидаю Хайдарабад и отправляюсь в Рамешварам, где присоединюсь к Свами. Вы видите, я навсегда привязан к этой стране, и больше уже не могу её покинуть.

Понемногу начинаю выходить из своей бури и надеюсь, что в Рамешвараме всё окончательно наладится. Тогда я возвращусь в Пондичерри, если буду достаточно силён, чтобы сопротивляться тайфунам, которые меня там ожидают.

Диди, вы не представляете, насколько ценно для меня ваше дружеское присутствие. Не забывайте меня. Мне нужна ваша дружба и ваша мудрость.

Вы получили моё последнее письмо?

Сердечно

Дхумрапа

Пондичерри, 7 декабря 58

Суджата Сатпрему

Дхумрапа,

Я сообщила Матери ваши новости. Она спросила, были ли вы с друзьями. И она находит правильным, что вы останетесь там [в Рамешвараме], пока не найдёте истинное решение.

Я тоже рада, что вы не приняли решение уехать в Африку. Ибо, пока вы не покинете Индию, я храню надежду снова увидеть вас в будущем, не очень отдалённом.

Это любопытно, Дхумрапа, но я чувствую, что знаю решение. Ключ находится в том, о чём вы мне рассказали в тот последний день у моря. Но я не могу увидеть. Конечно, он вскоре обнаружится, и тогда... тогда произойдёт столь долгожданное чудо.

Дхумрапа, знаете, что бы произошло, если бы мы встретились вне Ашрама? Весьма вероятно, вы нашли бы Суджату вот такой [маленький рисунок]. Очень полная матрона, окружённая двадцатью (или тридцатью) детьми, которая сверх того была бы снобом (поскольку нашла бы вас совершенно невыносимым!).

Нет, серьёзно, неужели вы не понимаете, что тот ребёнок, который оказался однажды перед вами, простой, без вуали, мог существовать только рядом с Матерью, только для Матери? Возможно, в конце концов, жизнь не так уж дурна.

Жаль, что вы сейчас не здесь. Гимнастики не будет до 19-го. Но я опасаюсь долго смотреть на море; ветер очень силён, и Диди, как обычно, простужается. Вы ведь знаете, что моя дружба с вами крепка, не так ли.

Суджата

8.12.58 P.S. Самочувствие Матери плохое. Она не была на теннисе вчера и на Балконе сегодня утром. Как только будут какие-то новости, я вам напишу.

Рамешварам, 12 декабря 58

Бернару д'Онсие

Дорогой старина, дорогая Маник,

Пару строк, дабы сообщить вам, что я следую к месту назначение. Свами старается изо всех сил, чтобы сохранить мне жизнь. Ты не представляешь, через какой ад я прошёл. В конце концов, возможно, всё уладится, но я пока ещё в очень плохом состоянии. В новолуние, когда я был на самом дне своего кошмара, Свами дал мне первое тантрическое посвящение.

Бернар, Маник, я был очень плохим компаньоном во время короткого пребывания у вас, и вы, воистину, вели себя по-братски, выдерживая всё это. Возможно, однажды я приду к вам в состоянии не-кризиса, что будет более приятным для вас, и мы сможем поговорить с пользой. Простите мою невыносимость.

............

Спасибо вам обоим за братское участие в моих бедствиях. О, что за жизнь!

Обнимаю вас

С.

Шри Ауробиндо Ашрам

23 декабря 58

Суджата Сатпрему

Дхумрапа,

От вас действительно уже очень долго не было новостей. Фактически ничего с тех пор, как вы покинули Хайдарабад. Чем вы занимаетесь? Всё ли у вас хорошо?

Мать понемногу поправляется. По ночам у неё ещё бывают боли; но каждый раз боль уменьшается в силе и продолжительности. И Она почти может нормально есть.

Возможно, 1-го утром мы будем музицировать, но Она не пойдёт в «Процветание*» после полудня. Начались турниры. Но это не мешает нам усердно заниматься гимнастикой.

Ваше море очень красиво в эти дни. Серебристо-голубое в глубине, оно выглядит очень тихим и спокойным. Но раньше волны постоянно накатывали на берег, создавая музыкальный аккомпанемент, а белая пена завивалась в серебристые буруны. Словно жрица, обращающая к небесам суровую, глубокую и улыбающуюся песнь. Словно воспевая божественное Имя. Имя, едва уловимое, почти произнесённое, которое, однако, ускользает от нас, потому что мы пока ещё не умеем слушать сердцем. Когда мы научимся?

Хватит болтовни на сегодня. Жду от вас новостей.

С добрыми помыслами; и хорошего вам года.

Дружески

Суджата

24.12 P.S. Я только что перечитала письмо, прежде чем его послать. Оно показалось мне замечательным. У меня 10 из 10-ти, Месье Писатель?

Рамешварам, 25 декабря 58

Суджате

Подруга,

Я помню, что ваш день рождения в декабря, но не знаю, когда — я отметил дату на клочке бумаги и естественно, потерял этот клочок. Но так как я думаю о вас каждый день, это выглядит так, будто ваши именины происходят всё время, поэтому надеюсь, что Диди не будет сердиться? Доброго праздника на все года и все грядущие рождения, когда мы снова будем беседовать на берегу моря, не подозревая, что мы всегда знали друг друга — надеюсь, вы хорошо отметили свой юбилей.

Вы правы, если бы мы встретились вне Ашрама, у меня не было бы такой любви к вам; здесь же вещи происходят более истинным образом. Но действительно ли я так невыносим, как вы говорите?? Это правда, что иногда я с трудом выношу сам себя, так что понимаю вас.

Я снова погружён в работу и мало-помалу приближаюсь к своей внутренней правде, но пришлось пережить очень плохие дни, Диди. Уф, какие бури! Наконец, всё чуть улеглось, я стойко держусь и продвигаюсь вперёд.

По возвращении в Ашрам, мне бы не стоило оставаться в одиночестве, думаю, это не очень хорошо, особенно, когда возникают трудности. Надеюсь, вы меня не покинете, даже если я невыносим, и вытащите меня за волосы (в конце концов, только это и остаётся — я сохраню сей навык).

Возобновила ли Мать свою деятельность? Как она? Я получил её письма и пишу ей регулярно, но она не слишком распространяется о своём здоровье. А вы? Чем вы занимаетесь, за исключением простуды? Вот, дорогая вредина, на сегодня всё.

Дхумрапа

Сообщите также новости Ашрама.

И с новым годом!

Рамешварам, 1 января 59

Суджате

9 из 10, Мадемуазель

и хорошего года

Дхумрапа

Пондичерри, 1 января 59

Суджата Сатпрему

Хорошего года, Дхумрапа.

Матери намного лучше. Вчера она играла на фисгармонии около двадцати минут. Ровно в 10.30 она начала читать послания (на французском и английском), а затем играла. Она ещё очень слаба, хотя уже неделю боли не возвращались.

Она остаётся в своей комнате наверху, куда Нолини и Амрита в 10.30 приносят корреспонденцию. К 3 часам она спускается принять ванну. После ванны остаётся некоторое время в своей комнате и в это время она встречается с Павитрой. Мы это видим, когда она проходит через коридор.

Вы прекрасно знаете, что я не считаю вас невыносимым. Учитывая преходящий характер вещей, какое вы имеете право считать, что я существую ещё и для того, чтобы вытягивать вас из ваших бурь? Вам ещё нужно много прогрессировать, Дхумрапа! Нет, конечно же, я хочу, чтобы по возвращении вы больше не страдали от этих «тайфунов».

Спасибо за пожелания. Но не бойтесь, я совсем не сержусь, потому что я даже не ожидала, что вы помните так много. И потом, мне хотелось бы забыть этот день в нынешнем году. Ибо я не смогла получить благословение Матери.

До свидания и хорошего года.

Суджата

4.1 P.S. Я только что получила ваше послание от 1-го, Месье поклонник Рамчандры. Что вы имели ввиду, говоря 9 из 10, Мадемуазель? Если у вас ещё остались волосы, я вас уверяю, что по возвращению не останется ничего. Вот, думаю, вы оказались в замечательной компании. С вашими настоящими родственниками.

Вредина

Рамешварам, 1 января 59

Бернару д'Онсие

Старина,

............

За исключением этого, всё стало получше, я на правильной тропе. Тантрическое посвящение начинает приносить свои плоды. Но воистину, через какой ад пришлось пройти. Он ничем не уступал аду Данте.

Итак, хорошего года, мой дорогой старина, тебе и Маник. Будьте счастливы в вашем маленьком раю. И ещё, позволь признаться, сколь высоко я ценю твою братскую дружбу, твоё понимание. Однажды мы снова увидимся, когда я буду уже не тем беспокойным человеком, которого ты знаешь, но сияющим ребёнком. Я верю в это. Тогда я дам тебе нечто.

С любовью к вам обоим.

Сатпрем.

Пондичерри, 15 января 59

Суджата Сатпрему

Дхумрапа,

Есть много новостей, и хороших новостей. Сегодня утром Милая Мать вышла на балкон. Позолоченное платье и тёмно-голубая шаль. Она оставалась там долго, по меньшей мере, десять минут. Она ещё слишком слабая и похудевшая, на мой взгляд.

Мать откорректировала «Опыт от 5 ноября», который будет опубликован в следующем номере Бюллетеня. Только что она дала мне «Карму» для перепечатки. Её она тоже немного откорректировала.

............

Вчера ночью я видела белое строение на берегу моря. Небольшая веранда, затопленная морским приливом. Вы вошли внутрь через правую дверь. Также была дверь слева, насколько я помню. На стене веранды находились три группы фигурок из белого мрамора, статуи богов и богинь. В крайней слева группе была статую Винапани (Сарасвати), привлёкшая моё внимание. Как она была красива и мила! Дальше было целое приключение. В конце концов я встретила вас. По обыкновению, вы были очень заняты, вы слишком спешили, чтобы иметь возможность поговорить со мной. У Сатпрема не было времени на Суджату. Поэтому я ушла. Отличная идея.

До свидания.

Суджата

Рамешварам, 18 января 59

Суджате

Правильно-рождённая Подруга, как видите, Сатпрем ещё находит время, чтобы поговорить с Суджатой, но что он ей скажет? Сатпрем пока ещё не существует, а Бернар уже едва существует, осталось только что-то вроде болезненной тени, думающей, что она наконец ухватила свет, открыла дверь; верящей, что она на мгновение вышла из тюрьмы, но лишь затем, чтобы снова упасть в темноту и одиночество. Я в некотором роде пребываю между двумя мирами, нечто нерождённое и нечто, которое уже отчаялось от этих постоянных рождений, которое борется и натыкается на стены со всех сторон, словно зверь в клетке. Что скажет Сатпрем?

Сатпрем-Бернар устал, он утомлён этой жизнью, которая никак не закончится, или, вернее, которая никогда не начиналась. Прошли годы, годы и годы, в течение которых я искал, боролся — впустую. Я не могу выйти. Кажется, чем больше я стремлюсь к свету, тем больше я опускаюсь в ночь. Что скажет Сатпрем? Сатпрем ещё не родился, ничего ещё не родилось.

Не знаю, возвращусь ли я когда-нибудь в Ашрам. Я хотел бы уехать, уехать далеко и неважно куда, чтобы покончить со всем, прожить простую языческую жизнь, возможно, счастливую, как жизнь негров, которые ничего не ищут. Но у меня нет денег, чтобы уехать. Вот. Так что я остаюсь подвешенным в пустоте и считаю дни, которые ничего не значат и ни о чём не говорят. Я устал, Суджата. И самое главное — я неправильно рождён.

Но вы, кто мудра, не так ли, вы знаете, что всё преходяще, всё временно; тогда какое значение может иметь страдание тени?! Посмотрите на море. Оно убаюкивает миллионы жизней, которые ничего не значат, которые проходят и начинаются заново раз за разом. Тогда имеет ли какую-то важность весь этот дурной кошмар в мирном сне богов, смеющихся над ним.

Ваш

Б.

Я надеюсь, крепость нашей дружбы не позволит вам показать эти новости Матери — эти «новости» стары как мир.

Пондичерри, 21 января 59

Суджата Сатпрему

(переведено с английского)

Дхумрапа,

Возможно, Сатпрему нечего сказать Суджате, но Суджата должна много чего сказать С-Б. Фактически, напиши я всё то, что нужно было бы сказать, мне пришлось бы стать писателем, что было бы весьма грустно, ибо все писатели, которых я знаю, очень печальны. И я рада, что не являюсь таковой.

Следовательно, я удовлетворюсь одной фразой, одним пожеланием: чтобы тот, кто однажды сказал «Мать — единственная Реальность», мог всегда быть рядом с вами.

Я очень рада была узнать, что вы без гроша. Желаю вам всегда быть таким! Аминь.

Вы не должны опасаться, что я скажу что-нибудь Матери. Мы видимся изредка и ненадолго, кроме случаев, когда она зовёт нас для какой-нибудь конкретной работы.

Надеюсь скоро получить от вас новости, когда вам будет много чего сказать мне,

Суджата

Рамешварам, 21 января 59

Суджате

Диди,

Просто несколько строк, чтобы попросить вас не обращать внимание на моё глупейшее последнее письмо.

Да, всё преходяще, и вещи меняются.

Но я уверен, что моя дружба к вам будет преследовать вас через все ваши рождения, а значит вещи не так уж преходящи, когда они истинны.

Сатпрем-Дхумрапа

P.S. Надеюсь возвратиться к февральскому Даршану, если всё будет в порядке.

Держите меня в курсе новой программы Матери.

Рамешварам, 5 февраля 59

Клари

Подруга,

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 353637 38 39 40 Следующая ⇒