Глава 8. Кому: Дилан Митчелл

Глава 8

Кому: Гейб Фостер

От: Дилан Митчелл

Я приготовил четвёртый кофейник кофе по твоему вкусу, и молюсь, чтобы оно удовлетворило твои взыскательные вкусовые рецепторы, так как у меня вообще-то есть планы на всю оставшуюся жизнь.

Неделю спустя

Я вздыхаю и печально опускаю плечи, прежде чем вставить ключкарту в разъём возле моего гостиничного номера в Амстердаме. Загорается зелёный, я вхожу и со вздохом облегчения прислоняюсь к двери. Это была реально хреномудацкая неделя, а последние два дня в Вербье были вообще как в адском котле.

В тот вечер после обучения катания на лыжах мы возвращались в шале молча, с растущим между нами напряжением. В какой-то момент я поскользнулся на льду, и он схватил меня, держа меня на расстоянии достаточном для того, чтобы я увидел, как потемнели его глаза перед тем, как он меня оттолкнул, словно у меня эбола. Это был последний раз, когда я находился так близко, что мог бы прикоснуться к нему.

После этого он в наше рабочее время вёл себя так, словно я был в другой комнате. Он держался отстранённо и холодно, а когда я встречался с ним взглядом, он словно покрывался льдом. Больше не было тех уютных рабочих посиделок, пока остальных не было. Вместо этого он сам уходил с ними, предоставив меня самому себе.

Было больно узнать, что он рассказал Флетчеру о своём неумении кататься на лыжах. Тот немедленно заказал для него уроки, что, вероятно, мне и следовало сделать в первую очередь.

Я привык гулять один или в одиночку кататься на лыжах, поднимаясь по канатной дороге на вершину горы. Однажды, когда я перед очередным спуском на лыжах пил горячий шоколад, увидел их всех. Они сидели за столиком с фантастическим видом и светящим прямо на них солнцем, и выглядели богатыми и холёными. Не один взгляд был прикован к этой группе, но я сомневаюсь, что кто-то, наблюдая, как Гейб засовывает руку в волосы Флетчера и целует его, вздрогнул так, как я. Я поставил напиток и ушёл и не вышел на ужин в тот вечер, вместо этого ужиная на кухне вместе с остальным персоналом. Он не послал за мной.

Когда мы вернулись, ситуация не улучшилась, но хотя бы несколько смягчилась, потому что Гейб исчез, чтобы помочь в другом отделе с какой-то проблемой, оставив меня одного заканчивать подготовку к конференции.

Так сложилось, что я всегда сопровождал Гейба, когда он читал лекции, так как ему требовалась моя организационная помощь, а чаще всего — мои социальные навыки, чтобы вытянуть его из каких бы то ни был ситуаций, в которые он попадал из-за своего высокомерия. Однако в этот раз целую неделю я почти ожидал, что он скажет, что на этот раз не нуждается во мне. Он не сказал ничего.

Тем не менее, впервые в нашей с ним истории он вылетел в одиночку более ранним рейсом, холодно сообщив мне, что встречается с друзьями в Амстердаме за выпивкой. Я оцепенело кивнул, и изо всех сил пытался в одиночку насладиться роскошью бизнес-класса, но это было сложно, когда я привык к его едким комментариям.

Я покачал головой. Хватит притворяться. Я впервые оглядываю свой номер и охаю. Наверняка произошла какая-то ошибка, потому что я нахожусь в одной из самых красивых комнат, которые я когда-либо видел. Я осматриваюсь. Офигеть, я в люксе. Роскошные черно-золотые обои и высокие окна, через которые я вижу линии деревьев, колышущихся на ветру. Огромная кровать из французского дуба застелена девственно-белым постельным бельем, и за дверью видна гостиная с фиолетовыми бархатными диванами и большим телевизором с плоским экраном. Через другую дверь виднеется ванная комната с необычной медной отдельно стоящей ванной под мансардным окном. Весь номер похож на декорации к спектаклю.

Я наклоняюсь и смотрю в окно на очаровательные остроконечные дома, выстроившиеся вдоль канала, и воду, сверкающую в лучах вечернего солнца. Мимо, держась за руки и смеясь, проходит молодая пара, голова к голове, и я чувствую укол зависти, который тут же отталкиваю в сторону.

Оглянувшись, я вздыхаю. Ладно, какой бы прекрасной ни была это комната, мне пора быть мужиком и встретиться с ошибкой. С карточкой в руках я покидаю номер и иду обратно к лифту. Отель поистине великолепен, в своём сочетании роскоши и атмосферы бутика, и я не удивлён, что Гейб всегда останавливается здесь, когда бывает в Амстердаме.

Двери лифта открываются, и я направляюсь к стойке администратора, которая на самом деле — старинный блестящий ореховый стол, достаточно большой, чтобы поддерживать глянцевую консоль. Абсолютно непрактично. За ним сидит темноволосая женщина, одетая в гостиничную униформу.

— Привет, — улыбаюсь я. — Я только что зарегистрировался на конференцию, и мне кажется, вы ошиблись номером, который мне дали.

Она сразу же огорчается, как будто я объявил, что в моей комнате труп.
— Ох, мне так жаль. Что-то не так с комнатой?

— О Боже, нет, — смеюсь я, проводя руками по волосам. — Просто это слишком круто для меня. Я ожидал стандартный одноместный номер, а мне дали люкс.

Она спрашивает моё имя и деловито стучит по клавиатуре перед собой, пристально глядя на монитор, после чего качает головой.
— О нет, мистер Митчелл, нет никакой ошибки. Неделю назад позвонил мистер Фостер и изменил предыдущую бронь, включив в неё этот люкс специально для вас.

— Не для себя? — переспрашиваю я со слегка колотящимся сердцем.

— Нет, определённо нет. Мистер Фостер в номере Янсен, где он всегда останавливается. — она счастливо улыбается. — Могу я еще что-нибудь для вас сделать? Вы бы хотели утреннюю подборку газет или завтрак в номер?

Я качаю головой.
— Нет, спасибо, всё в порядке. У меня через несколько минут встреча с Ларсом де Фризом, для согласования деталей выступления мистера Фостера, но я дам вам знать, если мне понадобится что-нибудь еще.

Я отхожу от стола, и она улыбается на прощание широкой белозубой улыбкой. Мой мозг гудит. Почему Гейб заказал мне люкс? Он такого раньше никогда не делал. Это не значит, что он скряга, потому что я всегда очень хорошо путешествую, когда сопровождаю его. Он щедрый начальник, в отличие от некоторых других партнеров, которые считают, что их помощники должны останавливаться в комнатах, от которых и собака будет нос воротить. Один из этих ухмыляющихся как Гринч старикашек однажды даже заставил свою помощницу остановиться в другом конце города. Ей приходилось каждый день ни свет ни заря ехать через весь город, только чтобы быть готовой к встрече с ним, и он задерживал ее допоздна, не заботясь о том, насколько безопасно ей будет возвращаться.

Однако путешествие с Гейбом обычно не означает номер люкс. Мне в голову приходит мысль, что может он так компенсирует моё проживание в Вербье, но я немедленно её отбрасываю. Как бы ненавистно мне это ни было, но я не думаю, что он так уж сильно обо мне думает, если думает вообще.

Покалывание в затылке заставляет меня обернуться с чувством неизбежности, и я смотрю, как Гейб входит в фойе. Он одет просто — тёмные джинсы, гранатово-красный свитер и кеды, и выглядит потрясающе с загаром, все еще сохранившимся на его оливковой коже с этого «отпуска».

Но мое внимание приковано к мужчине, который с ним. Потрясающе красивый, стройный, с темно-рыжими волосами, одетый в обтягивающие черные джинсы и черный джемпер. Он цепляется за руку Гейба, прижимаясь к нему всем телом, и имеет весьма собственнический вид, как будто всецело обладает им.

С безопасного места за колонной я с болью в груди наблюдаю за ними. Я знаю, что Гейб и Флетчер не хранят верность друг другу — за эти годы у меня накопилось достаточно доказательств. Но сейчас видеть это больно, потому что теперь я знаю, что когда он отстранился от меня в Вербье, это было не потому, что он ничего не мог сделать. Это было потому, что он не хотел. Он не хотел меня, и вся эта дистанция между нами с тех пор — это его способ сказать мне это. Может быть, он добр и позволяет мне уловить намек, а не быть прямолинейным, но мое лицо все еще горит.

Мне приходит в голову дикая мысль, что, возможно, они с Флетчером обсуждали меня. Может быть, он сказал Флетчеру, что я влюблён в него. Меня охватывают унижение и боль, но также внутри меня вспыхивает крошечный уголек гнева, потому что какого хрена со мной не так? Да, я верю в моногамию и верность, но это не делает меня динозавром, и это не значит, что я думаю, что люди, которые делают противоположное, не правы. Я верю в «живи и дай жить другим», но, может быть, они считают меня провинциальным и наивным. Я знаю, что Флетчер точно так считает, так что, может быть, и Гейб тоже.

Я бросаю последний, долгий взгляд на этих двоих, стоящих у стойки, с рукой Гейба, фамильярно лежащей на заднице рыжего, и заставляю себя отвернуться, радуясь, что они не заметили, как я слоняюсь в углу. Я собираюсь вернуться в свой шикарный люкс, и заказать самые дорогие и жирные блюда в номер, а затем опустошить мини-бар и предоставить Гейбу оплатить всё это.

Именно в этот момент, мне «повезло» так, как обычно мне и «везёт». Моё имя выкрикивают в фойе. Я закрываю глаза и открываю их как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гейб мгновенно напрягается и поворачивает голову, ища меня. Вздыхая и поворачиваясь, я вижу идущего ко мне мужчину. Высокий и стройный, около шести футов ростом (183 см, — прим. перев.), с гладко зачёсанными к голове тёмными волосами, и очень голубыми глазами на красивом, c резкими чертами лице.

— Мистер Митчелл, не так ли? — спрашивает он на английском с красивым акцентом.

Я заставляю себя улыбнуться, краем глаза замечая, что Гейб приближается и тащит за собой своего протестующего кавалера.
— Это я. Вы мистер де Фриз?

— Да, но, пожалуйста, Ларс, — я протягиваю руку, и он берёт её, удерживая на секунду дольше обычного. Я вижу, как его глаза скользят по моему телу, когда он улыбается. Весь этот плавный жест занимает всего несколько секунд и производит на меня чертовски сильное впечатление.

Я поднимаю бровь и вежливо улыбаюсь.
— Приятно познакомиться. Спасибо, что выделили время, чтобы мы могли обсудить все приготовления на завтра.

Он качает головой.
— Не за что. С удовольствием. Мистер Фостер — очень ценный клиент отеля, и я знаю, что мы хотим видеть его счастливым.

Во мне закипает гнев.
— Мы правда так хотим? — мрачно отвечаю я, и он искоса смотрит на меня, прежде чем повернуться к подошедшему к нам Гейбу.

Вблизи он выглядит усталым, с огромными тёмными кругами под глазами, и, на мой придирчивый взгляд выглядит немного растрёпанным. Так он выглядит всегда, когда на работе возникает проблема, и его напряженный ум работает над ее решением. Может быть, проблема во мне, мрачно думаю я. Он, вероятно, обдумывает, как вручить мне выходное пособие.

— А, мистер Фостер, — вежливо говорит Ларс, протягивая Гейбу руку для рукопожатия. — Очень приятно, сэр.

Кавалер Гейба слега фыркает, словно избалованный ребёнок, и я закатываю глаза. Мне непонятно, почему он всегда отдаёт предпочтение таким требующим к себе много внимания мужчинам, ведь он по своей природе неспособен на какие-либо социальные тонкости.

Я как раз вовремя поднимаю взгляд, чтобы увидеть, как Гейб заметил моё закатывание глаз, и, судя по его виду, недоволен. Мои мысли переключаются на то, как он зажимает рыжего, и на секунду неизбежно перемещаются к той ночи и его губам, прижатым к моим. Мой позвоночник напрягается. Да нахер его, думаю я с вызовом.

Ларс продолжает говорить, не подозревая, что мы с Гейбом теперь интенсивно таращимся друг на друга.

— Мистер де Фриз только что говорил, что мы все живём для того, чтобы сделать тебя счастливым. — мои слова врываются в обмен любезностями, как выстрел.

— Некоторые больше, чем другие. — едко отвечает он.

— Да, возможно, потому что эти другие могли иметь догадки о твоей очаровательной личности, — отвечаю я сладко. Головы Ларса и рыжего, наблюдающих за нами, крутятся из стороны в сторону, словно они находятся на Уимблдоне.

— Оу, и правда. — протягивает он, и принимает вертикальное положение, при этом отпуская руку рыжего. — И в какой же ты группе, Дилан?

Я улыбаюсь лишённой теплоты улыбкой.
— Я в той, в которую ты меня поместишь, как послушный питомец. Как и все мужчины в твоей жизни. Я прыгаю, когда ты говоришь «прыгай», совсем как счастливый щенок, только исполнительный помощник.

— Ладно, — резко говорит Гейб. хватая меня за руку, и таща мимо мужчин.
— Мне лишь нужно перекинуться парой слов с мистером Митчеллом, — говорит он им. — Мы задержимся всего на пару секунд.

— Вот тебе раз, — язвительно говорю я. — Всего пара секунд? Так вот наверное причина того, как такому количеству мужчин получается одновременно втискиваться в твою жизнь. — пренебрежительно я смотрю на его пах. — Проблемы с производительностью.

— Да что за хрень с тобой происходит? — шипит он, отталкивая меня в угол подальше от остальных.

— Со мной абсолютно всё в порядке. Я просто хочу убедиться, что ты счастлив. Ты же знаешь, что я живу для твоего ублажения, так что скажи мне, ты счастлив?

Секунду он беспомощно смотрит на меня, а затем наклоняется вперед, хватая меня за руку.
— Если речь идет о Вербье...

По моей руке распространяется тепло.
— Какого хрена все должно быть из-за Вербье? — шиплю, рывком убирая свою руку из его. — Оно же означало, к черту всё, нет?

С минуту мы смотрим друг на друга, учащенно дыша от волнения, и на секунду мне кажется, что его взгляд падает на мои губы. Затем выражение его лица становится жестким, и он отступает назад.
— Да, к черту всё. — говорит он холодно.

— Превосходно, — отчеканиваю я, явно насмехаясь над ним. — А теперь, прошу прощения, но мне надо вернуться к работе, чтобы убедиться, что у тебя есть всё, что тебе нужно.

— Вряд ли даже ты сможешь это сделать, — глухо отвечает он. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него, но он уже двигается, и я гляжу, как он возвращается в другим мужчинам, которые смотрят куда угодно, но только не на друг друга. Гейб хватает рыжего за руку, и что-то говорит Ларсу, который улыбается, после чего направляет своего парня к лифтам.

Когда они туда добираются, рыжий начинает что-то оживлённо ему говорить, а он поднимает голову и видит, что я за ним наблюдаю. На секунду наши глаза цепляются друг за друга, пока он, холодно улыбаясь, не прерывает зрительный контакт, наклоняясь к рыжему и целуя его долгим поцелуем.

Мой рот заполняется жёлчью, и я с трудом сглатываю, но стараюсь, чтобы моё лицо ничего не выражало, когда Гейб отрывается от его губ, чтобы вдохнуть. Не обращая внимания на сжимающего его парня, он сразу же смотрит на меня, и я удостоверяюсь, что он видит, как я пренебрежительно оглядываю его, прежде чем отхожу туда, где терпеливо ждет Ларс.

— Извините, что заставил вас ждать, — быстро улыбаюсь я ему.

— Не за что извиняться. Вам нужно что-то обсудить с мистером Фостером? Если нужно что-то исправить, я могу подождать.

Я оглядываюсь на лифты. Обоих мужчин уже нет. — Ничего. — глухо отвечаю. — Нечего здесь исправлять.

***

На следующий день после обеда я сижу в задней части толпы, слушая заключительные строки его речи, и пытаясь что-то прочитать на своей читалке. Что бесполезно, так как каждый миллиметр моего тела натренирован реагировать на этот глубокий, густой голос.

Кто-то проскальзывает на сиденье рядом со мной, и я закрываю чехол читалки, оглядываясь, и вижу, что это Ларс, который улыбается мне.
— Всё прошло хорошо? — спрашивает он, наклоняясь ближе, чтобы говорить шёпотом.

— Как обычно, — киваю я.

— Я тут подумал... — делает он паузу, — Ты ведь в Амстердаме один, да? — я киваю. — В таком случае, не хочешь погулять со мной и моими друзьями, перекусить и сходить в клуб?

В этот момент Гейб заканчивает, и все встают и с энтузиазмом хлопают в ладоши. Мы оба автоматически делаем то же самое, и я напряжённо думаю. Гейб, скорее всего, будет заниматься с рыжим их «договорённостями», и мысль о том, что мне в одиночестве придётся сидеть в своей комнате, и поглощать ужин на одного, не взывает к моей гордости. Да пошёл он, думаю новый, дерзкий я. Если я ему для чего-то понадоблюсь, то пусть подождёт.

Все садятся, и организатор встает, чтобы завершить мероприятие. Я наклоняюсь ближе к Ларсу и шепчу ему на ухо.
— С удовольствием. Спасибо.

Он улыбается, но я понимаю, что кто-то смотрит на меня. Осторожно вытянув голову, я вижу сидящего на подиуме Гейба, и его серебристо-серые глаза смотрят на то, как близко ко мне сидит Ларс, а лицо — мрачно нахмурено.

Ларс поднимает глаза, проследив за моим взглядом, и притворно вздрагивает.
— О, твой босс выглядит очень сердитым, как будто он планирует кого-то убить.

— Меня, наверное, — отвечаю я мрачно.

Ларс улыбается.
— Он сложный клиент. Скорее тебя, чем меня. — я пожимаю плечами, и Ларс наклоняется и обнимает меня. — Я буду ждать тебя в восемь в фойе. Это не слишком рано?

Я рассеянно улыбаюсь, наблюдая, как рука Гейба сжимается в кулак. Что-то его раздражает. Может быть, у него были трудные моменты с вопросами, когда я забежал в туалет.
— Да, восемь часов нормально, — медленно говорю я.

Несколько часов спустя я смотрю на себя в длинное старинное зеркало у двери. Сегодня днем я немного вздремнул, а потом долго принимал горячий душ, так что чувствую себя чистым и отдохнувшим. На мне мои темные узкие джинсы и однотонная зелёно-бирюзовая футболка с V-образным вырезом, который демонстрирует довольно большую часть моей груди, загоревшей в Вербье. Я засовываю ноги в ботинки и хватаю парку, так как на улице чертовски холодно.

Я более чем готов поесть и пойти в клуб. Может, я даже найду кого-то, и меня хорошо, жёстко отымеют. Наверное это и есть причина всего того, что происходит со мной последнее время. Я слишком долго сохраняю целибат.

Я качаю головой, хватаю комнатную карточку и выхожу из номера, только чтобы резко остановиться и уставиться на Гейба. Он стоит у моей двери и явно готовится постучать.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, на секунду забывая о своем гневе, что, вероятно, неплохо, поскольку он все еще мой босс.

Он пробегает по мне глазами, и они, кажется, задерживаются на моём хозяйстве, любовно обтянутом плотной тканью джинсов.
— Я собирался взять тебя на ужин.

— Звучит немного по-людоедски. Они что, не подают обычные варианты блюд? — он смотрит на меня каменным взглядом. — Ой, ну в любом случае не повезло, — заставляю я себя произнести бодро. — Меня пригласили погулять и посмотреть Амстердам. Я не думал, что ты будешь возражать.

— Почему?

— Ну, потому что я думал, что ты нашел себе свою компанию, — неуверенно говорю я.

— Но я обычно ем с тобой в этих поездках, — упрямо говорит он, и я беспомощно протягиваю руки.

— Это скучный ужин для ораторов. Будь реалистом, Гейб. Тебе не нужно, чтобы я что-то делал для тебя сегодня вечером. Это всего лишь приём пищи.

Он качает головой.
— Я не хочу, чтобы ты пришёл помогать мне. Я просто подумал, что мы поедим вместе, как и всегда. — на мгновение он выглядит грустным, что заставляет меня снова разозлиться, потому на одно короткое мгновение я был готов бросить Ларса и пойти с Гейбом: всё, что угодно, лишь бы сделать его счастливым. «Веди себя как сраный мужик», командую я себе. «Соберись нахрен и продолжай жить своей жизнью.»

Я заставляю себя улыбнуться.
— Ну, извини, но у меня уже есть планы.

— У тебя встреча с Ларсом? — прерывает он меня напряжённым голосом. — Сегодня он сидел очень близко к тебе.

Я пристально смотрю на него. Любой другой сказал бы, что он ревнует, но это не так. Он не хочет меня и ясно дал это понять в Вербье, но, по-видимому, он терпеть не может, когда кто-то забрасывает удочку и на неё клюют.

— Да, он и несколько друзей. Ну, мне пора идти. Я должен встретиться с ним примерно — я смотрю на часы. — сейчас. Спокойной ночи, Гейб.

Я оставляю его стоять возле моего номера и чувствую, как его глаза следят за мной на каждом шагу. Так уходить труднее, чем мне бы хотелось.

Друзья Ларса оказались милыми. Эти ребята художники, и, поскольку мы с ним, кажется, единственные, кто работает в корпоративном мире, они развлекают себя тем, что слегка прикалываются над нами.

— Я не против, — кричит он мне в ухо. — У меня есть собственные амбиции, и то, что я делаю в данный момент, меня устраивает. — мы сидим бедром к бедру на маленьком диване в ночном клубе в районе площади Рембрандт. Большой стол перед нами забит пустыми стаканами и бутылками, и мы потеряли его друзей на танцполе полчаса назад. Ларс, однако, кажется, доволен тем, что сидит и болтает.

— Ты очень красивый, — внезапно говорит он, проводя длинным пальцем по моему бедру, чтобы задержаться на паху.

Я вздыхаю над своей очень незаинтересованной промежностью, и слабо улыбаюсь.
— Как и ты. — ирония в том, что он и правда выглядит великолепно, особенно сейчас, одетый во все черное.

Его палец движется, пробегая по моей молнии.
— Но все же я думаю, что ты не заинтересован. Это мистер Фостер, да?

Я удивленно поднимаю глаза.
— О, нет, я...

Он прерывает меня.
— Это совершенно очевидно, мой друг, интенсивность эмоций.

Я со стоном запрокидываю голову назад.
— Черт, я должен научиться не показывать свои чувства на лице. Моя мама всегда говорит, что я всем своим видом показываю, что чувствую.

Он выглядит удивлённым.
— Оу, Дилан, я не тебя имел в виду, хотя да, я могу сказать, что он тебе очень нравится. Нет, я имел в виду мистера Фостера.

— Гейб! — взрываюсь я. — Господи, ты, должно быть, шутишь. У Арнольда Шварценеггера больше эмоций, чем у Гейба.

Он улыбается и качает головой. — Я не шучу. Я сразу это увидел. У мистера Фостера к тебе очень сильные чувства. Это написано у него на лице, и когда ты вчера вернулся, чтобы поговорить со мной в фойе, он очень внимательно наблюдал из лифта.

— Нет, не наблюдал. Он целовал рыжего.

Он авторитетно качает головой.
— Не совсем. Я думаю, это было сделано, что вывести тебя из себя и, возможно, оттолкнуть. Я не знаю. Я думаю, что мистер Фостер — очень сложный человек, и его трудно просчитать, но я знаю одно... — он смотрит на меня. — Когда ты меня сегодня после обеда обнял и прижал, он смотрел на нас, и всё его тело говорило, что он хочет оторвать тебя от меня.

Я вздыхаю.
— Хотел бы я, чтобы это было правдой, — выдаю я грустный ответ, так как что-то в Ларсе заставило меня доверять ему. — Но даже если и чувствовал что-то, мы очень не подходим друг другу. Мы не синхронизируемся.

— Иногда из этого и получаются наилучшие отношения. — он пожимает плечами. — Иногда — худшие. — и скорчив гримасу, добавляет. — Кто знает, какие получатся у вас.

Я улыбаюсь.
— Ни те, ни другие. У нас ничего не получится. — я смотрю на него. — Ты мне нравишься, и мне жаль, что ты потратил впустую ночь.

Он качает головой.
— Когда встречаешь нового друга, это никогда не потерянное время. Ты дашь мне свой номер, и мы сможем переписываться, и если ты снова будешь а Амстердаме, я выгуляю тебя и покажу тебе ещё что-нибудь.

Я киваю, и диктую ему свой номер, который он набирает на своём мобильнике, после чего даёт мне свой номер. Он поднимает глаза, и улыбка на его лице становится задумчивой, когда он смотрит на что-то через мое плечо. — Мы же теперь друзья, да? — я киваю. — Тогда я заранее прошу прощения, Дилан.

Я открываю рот, чтобы спросить за что, но он быстро перемещается, притягивает меня к себе, и прижимается своим ртом к моему. На секунду я застываю в шоке, и он проскальзывает языком в мой рот, держа мои волосы в руках. Прежде чем я успеваю оттолкнуть его, он откидывается и улыбается кому-то позади меня.
—Здравствуйте, мистер Фостер, какой сюрприз видеть вас здесь.

Шок заставляет меня на секунду застыть, а затем я поворачиваюсь и вижу Гейба, который смотрит убийственным взглядом. На нём чёрные джинсы и чёрный лонгслив, которые подчёркивают рельеф его тела и ширину плеч. Он выглядит злющим и горячим, как адское пламя, и мой член шевелится, хотя он даже не дёрнулся от поцелуя Ларса. Мне кабздец.

Ларс чему-то счастливо кивает и грациозно поднимается.
— А теперь я пойду, найду моих друзей и потанцую. Дилан, я знаю, что увижу тебя снова. Спокойной ночи, мистер Фостер.

Я слабо улыбаюсь ему, и Гейб полностью игнорирует его, сосредоточив свое внимание на том, чтобы сверлить взглядом меня. Когда он уходит, тишина нарастает, и звуки музыки разносятся между нами. Я смотрю, как руки Гейба сжимаются и разжимаются в кулаки.
— Что ты здесь делаешь? — кричу я. —Ты знал, что я здесь?

Он качает головой и с той внезапной, быстрой грацией, которая так присуща ему, бросается рядом со мной на то место, которое только что освободил Ларс. И пристально смотрит на меня. — Я спросил женщину за стойкой, куда сегодня вечером пошёл Ларс, и она сказала, что это его обычный вертеп.

— С чего бы тебе так делать? — спрашиваю я с нарастающим гневом. — Ты, нахер, проверял меня, Гейб? Потому что, честно говоря, в данный момент ты ведешь себя ну прям как собака на сене.

Он тяжело дышит, его грудь быстро поднимается и опускается, пока он смотрит в сторону, как будто напряженно думает, а затем я прямо вижу, как в нем что-то обрывается. Наверное, это его контроль, так как в следующую секунду он поворачивается и приближает моё лицо к своему. Держа меня за скулы, он смотрит в мои глаза, резко говорит, «Заткнись, Дилан», — и целует меня.

На этот раз поцелуй уже не нерешительный, он вместо этого полон жара и резкой, возбуждающей похоти, когда он захватывает мой рот, пожирает его и глубоко стонет. Я поддаюсь немедленно. Он на секунду напрягается, когда я обхватываю руками его затылок, и мне приходит в голову, что он ожидает, что я сброшу его с себя. Но я вместо этого стону и засасываю его глубже, скользя языком в его рот, где он встречается с моим языком, и нежно посасывает оба. Один или оба из нас стонут, и мы взрываемся в действии.

Я сажусь и двигаюсь, и он встречает меня, притягивая к себе, пока я не оседлаю его колени в этом темном углу клуба. Стробоскопы вспыхивают за моими веками, и все вокруг нас — драйвовый ритм «Истории любви» Лайо и Бушваки, но я не обращаю на это никакого внимания. Мой разум и тело теперь сосредоточены на его огромном, твердом члене и на том, как он ощущается рядом с моим собственным, когда я начинаю тереться о него.

Мы целуемся бесконечно, потерявшись в чем-то, чего я никогда до этого не чувствовал. Раньше я всегда держал сохранял часть себя в таких ситуациях, всегда осознавая, кто рядом, потому что геи не могут позволить себе быть неосторожными. Может быть, это потому, что это он, и я чувствую себя в безопасности, или, может быть, потому, что я никогда раньше не испытывал такого сильного желания, когда я чувствую, что умру, если он не войдет в меня. Что бы это ни было, через несколько секунд я нащупываю молнию на его джинсах, и он помогает мне, выгибая спину, чтобы приблизить свой пах ко мне.

Затем он останавливается и отстраняется. Его серебряные глаза потемнели и потяжелели от желания, но в них возвращается осознание.

— Только не снова, — стону я, но он качает головой, снова ненадолго захватывая мой рот с резким стоном, прежде чем отстраниться.

— Не здесь, — говорит он срывающимся голосом. — Я не хочу тебя здесь, вот так.. Разреши мне отвезти тебя обратно в отель. Я хочу, чтобы ты был в моей постели.

— Ты не собираешься отступать? — удивленно спрашиваю я, и он решительно качает головой.

Он хватает мои узкие бедра, притягивая меня к себе, и мы оба стонем от ощущения твердого члена друг друга — Я не могу, — резко выдыхает он. — Я не могу остановиться сейчас, Дилан. Я знаю наизусть все аргументы, которые использовал в прошлом. Ты работаешь на меня, и я не тот, кого ты ищешь. Но я больше не могу это остановить. Мне так сильно нужно быть внутри тебя, что это все, о чем я могу думать. Может быть, мы сможем траханиной избавиться от этого чувства.

Его слова проникают сквозь мое оцепенение, и я отстраняюсь. Это звучит почти так, как будто он возмущен тем, что хочет меня. Затем он трётся об меня и стонет. — Пожалуйста, Дилан, вернись со мной. Мне так необходимо трахнуть тебя..

Я смотрю вниз на него. В глубине души я знаю, что это плохо кончится, но какая-то часть меня чувствует, что это неизбежно. Я провожу кончиками пальцев по его развратно изогнутым бровям.
— Да.

Глава 9

Кому: Дилан Митчелл

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒