Глава 5. Кому: Дилан Митчелл. От: Гейб Фостер

Глава 5

Кому: Дилан Митчелл

От: Гейб Фостер

Когда ты закончишь свой совершенно увлекательный рассказ о том, кто чем занимался в общественном туалете, как ты думаешь, сможешь ли ты снизойти обратно в обыденный мир работы со мной?

Следующие несколько недель Джуд неоднократно спрашивал меня об обстановке, и я заверил его, что всё стало как раньше. Гейб быстро поправился и вскорости вернулся в офис, наводя страх вокруг и раздавая приказы налево, направо, и даже по центру. Я лгал.

Я должен был бы вздохнуть с облегчением, когда он в первый раз назвал меня идиотом, но это было не так. Все было не так, как прежде — что-то изменилось в наших отношениях. Точно так же, как землетрясение разрушает фундамент здания, сама суть того, кем мы были, изменилась, когда то, что ранее казалось незыблемым, раскололось.

Дождливым ноябрьским днем я бросаю попытки расшифровать почерк Гейба. Отбросив ручку, я слепо смотрю в пространство.

Наверное, проблема во мне. Я перестал быть тем человеком, который справлялся с его сарказмом и придирчивостью, возвращая ему это назад, — потому что теперь я чувствую, что знаю о нём что-то большее. Глядя на него сейчас, я уже не вижу того высокомерного говнюка. Ну, то есть, вижу, но также я вижу человека, нуждающегося в доме, но который не может позволить его себе иметь. Я вижу ранимого, задиристого мужчину, не привыкшего, чтобы о нём кто-то заботился.

Впрочем, я не думаю, что это только моя вина. За сарказмом и ядовитым языком Гейб тоже стал другим — его сарказм стал чуть менее едким колким, а язык — чуть более мягким, и, хотя когда я первые пару раз ловил на себе его пристальный взгляд из-за стола, и отмахнулся, как от совпадения, то в третий и четвёртый разы, когда это случилось, я уже не мог так сделать.

Я вздыхаю и подпрыгиваю, когда мимо меня проносится Гейб, одетый в серый костюм-тройку.
— Я рад, что ты решил заняться глотанием мух на полставки, Дилан, но может немного сосредоточишься на своей основной работе?

Поднявшись, я следую за ним в офис, забирая его портфель.
— Почему ты уже вернулся? Я думал, встреча будет продолжаться ещё где-то час.

— Мы просто пронеслись через все пункты, как стрела. Это было потрясающе, прямо как в один из тех дней, когда ты едешь на работу, и тебе всюду горит зелёный свет.

— Не знаю, — мрачно отвечаю я. — В метро нет зелёного света, только красный, и бесконечные задержки.

— Хоть я всегда рад слышать о проблемах маленьких людей, но, пожалуй, не сейчас, — протягивает он, и когда я возмущённо фыркаю, на его губах появляется улыбка. Сбросив пиджак, он бросает его диван, и я, вешая его в шкаф, тяжело вздыхаю, так, чтобы он услышал. Он ухмыляется.

— Я могу быть полезен ещё чем-то, кроме как разбирать завалы, которые после тебя всюду появляются?

Он смотрит на меня, ослабляя узел своего ярко-синего галстука, и закатывая рукава белой рубашки.
— Да. Слушай, хочешь сесть?

Стараясь не пялиться на его загорелые предплечья, я осторожно опускаюсь в кресло, стоящее напротив стола.

— Ты чего завис, будто в штаны наделал? — с любопытством спрашивает он.

— Ну, ты обычно не приглашаешь меня присесть, Гейб.

— И всё же твоя задница, кажется, всегда находит дорогу к этому месту. — озадаченно смотрит он на меня.

— Хмм да, но это моя обычная реакция на твои приказы. Не просьбы..

Он пристально смотрит на меня.
— Итак, ты заявляешь, что подчиняешься всем моим приказам, потому что, честно говоря, это для меня новость.

— Я всегда подчиняюсь твоим приказам! — возмущаюсь я. — Я, наверное, лучший ассистент в истории!

— Что, безусловно, было бы правдой, будь ты единственным ассистентом в истории.

— И когда же я нарушал прямой приказ?

— Давай будем снисходительны, и назовём их вежливыми просьбами. — я смотрю на него, и он ухмыляется. — Ладно, давай не будем. Хмм, дай-как подумать. — он кладёт локти на стол и сцепляет пальцы. — Как насчёт того случая, когда я специально велел тебе забронировать пятизвёздочный отель, и поскольку ты выпил несколько коктейлей на прощальной вечеринке Сэмюэля, что ты сделал? — я что-то бормочу, и он прикладывает руку к уху. — Извини, что?

— Я забронировал тебе номер в молодёжном хостеле.

— Да, — мурлычет он. — Это был очень интересный опыт.

— Почему?

— Ну, я провёл двадцать минут на улице, ожидая парковщика. — он замолкает, а потом внезапно разражается громким смехом. — О боже, но выражение лица Флетчера, когда он увидел двухъярусные кровати, было бесценным, я должен отдать тебе должное.

— Моё устное предупреждение, когда ты вернулся, было таким же весёлым событием, — отвечаю я кисло, из-за чего он смеётся ещё сильнее. И я не могу ему не улыбнуться. В тех редких случаях, когда Гейб смеётся, его смех очень заразителен. Глубокий и гулкий, он как будто исходит из глубин его души, и когда он смотрит на вас с весёлыми морщинками возле глаз, кажется, будто ты выиграл олимпийскую медаль

— Ух ты, я и не осознавал, что работа — это такое исполненное счастья и веселья место, — мы оба подпрыгнули и обернулись, чтобы увидеть Флетчера, прислонившегося к двери с очень недовольным выражением лица. — Из-за твоего ежедневного списка жалоб на производительность Дилана и постоянные косяки, у меня сложилось впечатление, что работа не особо радостное место.

Он неторопливо проходит в комнату и задницей прислоняется к спинке одного из кожаных диванов, скрестив руки на груди и очень враждебно глядя на нас.

Я качаю головой, глядя искоса. Если он думает, что Гейб не сообщает мне о каких-то моих косяках, то он очень ошибается. Но что мне больно — так это думать, что Гейб приходит домой и жалуется на меня, ведь я действительно очень хорошо делаю свою работу. Впрочем, я уже достаточно знаком с пассивной агрессией Флетчера, или может даже его обычной агрессией, чтобы не терять самообладания.

Однако Гейб не так хорошо контролирует себя, и я с изумлением гляжу на то, как его лицо гневно затуманивается.
— Флетчер, что за чушь ты несешь? Я никогда, ни разу не жаловался тебе на Дилана, и ты это знаешь. Он лучший ассистент, который у меня когда-либо был, и я бы пропал без него, потому что он делает даже больше того, что он него требуется.

Я с открытым от изумления ртом поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Гейба, а тем временем мою грудь наполняет тепло. Но он пристально смотрит на Флетчера таким взглядом, что может убить. Я смотрю, жив ли Флетчер. Блин, не сработало.

Флетчер сердито смотрит в ответ.
— Да, он делает более чем достаточно. Думаю, мы все это знаем. Я имею в виду, какой секретарь остаётся в доме своего босса и нянчится с ним до выздоровления?

— Я не секретарь, — бормочу я, но Флетчер перекрикивает меня.

— Да это же настоящая преданность, Гейб.

— И я высоко это ценю, — сухо отвечает Гейб.

Выражение лица Флетчера мгновенно превращается в фальшивое сочувствие, как будто он резко меняет планы.
—Я знаю, милый, но это же просто размывает границы. В конце-концов, он просто наёмный работник, и я знаю, что когда тебе стало легче, ты до чёртиков волновался, что он возможно мог что-то не так понять.

— Я всё ещё здесь, — чётко произношу я, подавляя желание расквасить его грёбаный нос. С лица Гейба исчезли все следы недавнего смеха, и теперь он выглядит уязвимым, как будто Флетчер наступил на невидимую никому из нас мозоль. Я спешу заговорить. — И я был очень рад помочь своему боссу. Я прекрасно понимаю, что он мой начальник. А если бы и не понимал, в тот день когда он вернулся и назвал меня криворуким идиотом, я бы сразу об
этом вспомнил.

Гейб даже не улыбается.
— Я по правде говоря, смущён, Флетчер. Ты поставил в совершенно неловкое положение и себя, и меня. Я предполагал, что мои разговоры с тобой — это приватная вещь, а не что-то, что можно бросить в лицо кому-то из моих работников. Особенно, когда этот работник никогда не делал ничего, чтобы заслужить такое отношение. Мне стыдно за тебя.

Его лицо остаётся холодным, и мы с Флетчером неловко ёрзаем на стульях. Хотя это и захватывающе — видеть, как Флетчера чехвостят, мне всё равно неловко, так как я знаю, что Флетчер отомстит мне за это.

Однако он кажется невозмутимым.
— Оу, Гейб, я прошу прощения, — мягко произносит он, приклеивая на лицо милую улыбку. — Ты абсолютно прав. Это было совершенно недопустимо, и я прошу извинить меня, Дилан. — Он словно огрызок бросает в меня извинение через плечо, пока идёт обнять Гейба. — Мне просто было плохо из-за того, что я не остался, чтобы помочь тебе. Я целую неделю волновался за тебя.

Я потираю пальцами губы, чтобы слова не вырвались наружу. Готов поспорить, что он вообще не волновался, учитывая то, что в ту ночь, когда я остался дома у Гейба, Джуд видел его в клубе.

Но Гейб кажется ведётся на это, и его тело слегка расслабляется.
— Ладно, всё в порядке. Почему ты здесь?

Флетчер усаживается на подлокотник кресла Гейба и прислоняется к нему.
— Я пришел, потому что у меня появилась фантастическая идея.

Гейб выглядит обеспокоенным, что вполне оправдано. Фантастические идеи Флетчера редко бывают адекватными, вот хоть бы взять тот случай, когда он решил отказаться от такси и купил горный велосипед, чтобы ездить по Лондону. То, что он недостаточно себя контролирует, он понял слишком поздно, когда уже был вовлечён в жаркую словесную перепалку с таксистом, остановившись посреди дороги, чтобы ответить на звонок по мобильнику.

Я вырываюсь из своих размышлений, когда Флетчер продолжает.
— Я думал о том, как измученно ты выглядишь после болезни, и хотел, чтобы ты почувствовал себя лучше, поэтому я решил... — Он делает драматическую паузу, и я слишком громко вздыхаю, заслужив свирепый взгляд от Флетчера и мелькнувшую на губах Гейба ухмылку. Флетчер снова поворачивается к нему. — Как насчёт того, чтобы на несколько дней поехать кататься на лыжах? — Гейб, похоже, собирается возразить, поэтому Флетчер поспешно продолжает. — Мы могли бы снять шале в Вербье, и отдохнуть от всего. Сейчас такой фантастический снег, так что мы могли бы целый день кататься, и целую ночь упражняться. — он похотливо шевелит бровями, глядя на Гейба, от чего меня чуть не тошнит.

— Детка, это звучит замечательно, но прямо сейчас я не могу поехать. — прерывает его Гейб.

Флетчер вздрагивает и надувает губы.
— Но почему?

— Потому что у меня конференция, к которой мне нужно подготовиться. — Флетчер не реагирует, и Гейб вздыхает. — Та, что будет на следующей неделе в Амстердаме. Я основной докладчик, и у меня ещё ничего не готово.

— О, ради бога, — ноет Флетчер. — Гейб, ты же умный. И можешь всё подготовить за пару часов.

Мы с Гейбом обмениваемся взглядами, потому что на подготовку уйдет несколько дней. Он ещё не написал свой доклад, а мне нужно уладить тысячу вопросов.

Флетчер ловит этот взгляд, и это, кажется, злит его еще больше.
— Да ради всего святого, Гейб. Нам это нужно. Мне это нужно! Мы почти не виделись в последнее время, и я не хочу, чтобы это продолжалось и навредило нам.

— Ты уже всё забронировал, да? — Гейб пристально смотрит на него.

— Да. Мы будем жить в шале Томми в Вербье. — поникает Флетчер.

Наступает долгое молчание.
— Я так полагаю, Томми присоединится к нам? — холодно спрашивает Гейб.

— Да, но там будет потрясающе. — умоляюще отвечает Флетчер. — Я знаю, что вы не ладите, но это его шале, и его идея. Пожалуйста, Гейб, это будет здорово и даст тебе возможность узнать его получше.

— Флетчер, я бы уж лучше предпочёл узнать получше Слободана Милошевича.

Флетчер моментально переключается.
— Это новая модель Аберкромби, тот, который темноволосый?

Я фыркаю, но блестяще скрываю это за кашлем, или по крайней мере мне так кажется, пока я не поднимаю глаза и вижу, что Гейб пристально смотрит на меня, с мрачным юмором во взгляде. Всё ещё глядя на меня, он обращается к Флетчеру.
—Значит, когда мы отправляемся?

— В четверг.

— Надолго?

— На четыре дня.

— Понятно. — Флетчер настороженно смотрит на него, и Гейб слегка улыбается, из-за чего я начинаю нервничать, потому что это никогда не предвещает ничего хорошего. — Значит, там будем только мы с тобой, и Томми?

Флетчер нервничает.
— И Уилл, и Джейми.

Я поднимаю взгляд, так как знаю, что Гейб просто ненавидит этих людей. Я не раз слышал через дверь его разговор на эту тему. И потому меня ещё более удивляет снова играющая на его губах улыбка, когда он с вызовом смотрит на Флетчера.
— Ну, шале Томми большое, так что Дилан и я отлично там поместимся.

Моё невнятное шокированное бормотание заглушается Флетчеровым «Какого черта?», и Гейб с довольной улыбкой откидывается назад.
— Флетчер, я объяснил, что у меня много работы, которая не может ждать. Ты взял на себя смелость вырвать меня из офиса, и я пошел тебе навстречу. Проблема в том, что мне придётся взять с собой и работу, и Дилана, так как он помогает мне с работой).

— Эм, я так-то не уверен — начинаю блеять я, но он яростно качает головой, и я замолкаю, хотя и сохраняю выражение лица, которое он точно увидит. Как и обычно, любой признак моей ярости воспринимается Гейбом так, как будто я устраиваю ему личное шоу, чтобы повеселить его, и вижу, как он подавляет улыбку. Он самый противоречивый человек, которого я когда-либо встречал.

Флетчер поднимается.
— Значит, он едет с нами, да?

— Я именно это и сказал, — медленно и отчётливо произносит Гейб, из-за чего мне хочется рассмеяться. Флетчер открывает рот, но Гейб опережает его. — Я поеду кататься на лыжах с тобой, и сделаю что-то из того, что ты хочешь, но очевидный факт состоит в том, что мне нужно работать, а Дилан — часть этой работы. — он делает паузу, и вкрадчиво произносит. — Полагаю, что всё-равно Я плачу за эту поездку? — Флетчер краснеет, и Гейб холодно улыбается. — Тогда не будет никаких проблем, если я добавлю и Дилана в счет, верно?.

Я впиваюсь пальцами в ладони, чтобы не съязвить, уточнив, не фунт ли я бананов, который он добавил в свою тележку, или может всё же живой человек, но мужественно сдерживаюсь. Хотя по выражению его лица я понимаю, что он догадался, о чем я думаю.

Флетчер отступает с той своей внезапной сменой настроения, от которой у меня голова кружится, если я хоть пять минут провожу в его компании.
— Хорошо, тогда решено. — он обхватывает ладонями лицо Гейба. — Мы просто фантастически проведём время, детка. Помнишь последнюю поездку с Уиллом? — он понижает голос, но всё-равно я слышу последний комментарий, потому что он и предназначен для меня. — Моя задница так болела, что я не мог сидеть бОльшую часть отпуска. — прихватив своими острыми, белыми зубами мочку уха Гейба, из-за чего тот вздрогнул, а меня затошнило, он мягко продолжил. — Не забывай отпускать Дилана на ночь. Ты не можешь монополизировать всё его время, и ночью ты — мой.

Гейб пристально смотрит на него, и я, пользуясь возможностью, бормочу извинения и вылетаю из комнаты, борясь с желанием сорвать дверь с петель.

Спустя десять минут, пока Флетчер уходит, бросив на меня ядовитый взгляд, оставшийся незамеченным для Гейба, он находит меня.

Я, совершенно игнорируя Гейба, печатаю. Гейб нервно переминается с ноги на ногу, прежде чем усесться задницей на угол моего стола.
— Дилан. — мягко произносит он. Я перекладываю карандаш, который жую, в другой угол рта и продолжаю печатать. — Дилан. — говорит он чуть громче. — Я знаю, что ты меня слышишь.

Не будь я так зол, мне бы захотелось улыбнуться, потому что он ненавидит, когда его игнорируют — он как маленький ребёнок в этом отношении. Наконец, минуту спустя он теряет терпение, протягивает руку и выключает мой монитор.
— Так-то лучше. Теперь ты можешь поговорить со мной.

Я поворачиваю голову, и долго, внимательно смотрю на него, и он слегка ёрзает.
— О, ты хочешь, чтобы я разговаривал? — говорю я изумлённым тоном. — Вот так сюрприз. Я и не догадывался, что тебе нужно моё мнение.

— Дилан, пожалуйста, — стонет он. — Я знаю, что ты немного злишься.

— Немного? — шиплю я. — Я был бы НЕМНОГО зол, положи ты оливки в мой сэндвич. Но это даже хуже!.

— Ты бы и правда злился из-за оливок? — отвечает он, пытаясь включить обаяние. — Боже милостивый, я и не знал, что ты так серьёзно относишься к ланчу.

— К ланчу — нет, но знаешь, к чему я серьёзно отношусь, Гейб? — он сглатывает, и изо всех сил пытается сохранить зрительный контакт, когда я повышаю голос. — К управлению моим временем я отношусь серьёзно. Я очень серьёзно отношусь к возможности сказать «да» или «нет» в ответ на просьбу. То есть, что дальше? Ты будешь указывать (рассказывать?) мне, как нахер (рассказывать, как мне нахер бриться?) бриться или пользоваться дезодорантом?

— Ну, — он смотрит на мою щетину, — В этом ты может и прав (и не промахнулся?).

— Не смешно. — шиплю я. Я охереть как разъярён. Как ты вообще посмел, Гейб? Я вообще-то думал, что я для тебя ценен немного больше, чем просто аргумент, который можно использовать в спорах с Маленьким Лордом Смазкожопым.

— С кем? — спрашивает он с блеском абсолютного веселья.

— Неважно, — быстро выпаливаю я, не в силах поверить, что проговорился о прозвище, которое мы с Джудом придумали для Флетчера. — Я серьёзно, Гейб, — дав резкий ответ, я встаю и хватаю висящую на крючке мою куртку и стоящую у стола сумку.

— Подожди, куда ты собрался? — с тревогой спрашивает он, вскакивая на ноги.

— Домой

— Нет, подожди.

Я прохожу мимо него, и он пользуется возможностью, и хватает меня за руку, останавливая моё продвижение, и так быстро посылая искры по моей руке (вдоль моей руки?), что я не могу не ахнуть. Его лицо сразу же темнеет, как только он (Как только он смотрит на свою руку, его лицо?), как будто он тоже это чувствует. Я не могу остановить пробегающую телом дрожь, и внезапно мы оказываемся (стоим?) ближе, чем раньше, а наши грудные клетки почти соприкасаются. Он резко втягивает воздух.

— Боже, — хрипло произносит он. — Боже, Дилан. — и медленно протягивает руку, как будто этот жест вне его власти (Он резко втягивает воздух, — Боже. Боже, Дилан. — и медленно протягивает руку, как будто этот жест вне его власти.?) Время словно замедлилось, когда он хватает меня за другую руку, притягивая к себе, но внезапный удар (хлопок), донёсшийся из расположенного за открытой дверью коридора, заставляет нас обоих отскочить (назад?).

Гейб смотрит на открытую дверь, в которую входит почтальон с целой охапкой конвертов.

— Здоровьица. — говорит тот весело. — Как дела, Дилан?

— Привет, — я прерываюсь и прокашливаюсь (прочищаю горло?). — Нормально. А у тебя как дела, Марк?

— Отлично. Спасибо за совет насчёт курса в колледже. Я... — он вдруг замечает Гейба, и заикаясь произносит. — О, здравствуйте, мистер Фостер.

— Вечера, — поворачиваясь на бок и проявляя вынужденный интерес к картине парусника на моей стене, отвечает Гейб. Я пристально смотрю на него, а потом вдруг замечаю, что он двигается для того, чтобы прикрыть массивную эрекцию (что причиной его движений есть массивная эрекция, которую он пытается скрыть?).

По моему телу пробегает дрожь, и я радуюсь наличию складок у своего пальто. Марк с любопытством переводит взгляд с одного на другого, и я поспешно говорю. —

— Просто положи их на мой стол, Марк. Спасибо.

Он спешит сделать, как я прошу, и выбегает из комнаты, оставляю кричащую тишину.

Я складываю конверты, чтобы чем-то занять руки, и гадаю, когда он на меня посмотрит. Наконец он тяжело вздыхает и поворачивается назад, с лицом, из которого исчезли какие-либо признаки предыдущего горячего, медлительного напряжения.

Вздохнув, я поднимаю сумку, приземлившуюся на пол, и прохожу мимо него, холодно говоря.
— Я беру отгул на остаток дня. Я уверен, что ты не против, потому что ты только что решил, что следующие четыре дня и ночи всё моё время будет принадлежать тебе.

— Подожди. — его голос все еще напряжен, но теперь в нём слышна нервозность. — Ты ведь не уходишь, правда?

— Ухожу, — терпеливо отвечаю я, и он слегка бледнеет. Я улавливаю смысл его слов и вздыхаю. — Я не увольняюсь с этой работы, Гейб.

Он поднимает глаза слишком быстро, чтобы полностью сохранить выражение лица, в котором, честное слово, на минуту промелькнуло ослепляющее облегчение, но он быстро его стирает, и, засовывая руки в карманы брюк и почти нервно раскачиваясь на каблуках, бормочет: «Это хорошо». Я всматриваюсь в него, гадая, что же за незнакомец передо мной. Он мало похож на того человека, на которого я так долго работал.

Я замечаю легкий румянец на его щеках, когда он ловит мой взгляд, после чего бормочет
— Я прошу прощения.

— Что ты сказал? Ты не мог бы говорить более чётко?

Он сердито смотрит на меня.
— Ты меня слышал.

Я прислоняюсь задницей к столу и скрещиваю руки.
— Нет, я так не считаю. Повтори. Представь, что я идиот, и ты снова диктуешь свои письма.

— Засранец. — произносит он практически с восхищением. — Я. Прошу. Прощения. — выдавливает он сквозь стиснутые зубы.

Я гляжу на то, как он смущённо поёживается, и наслаждаюсь этим коротким моментом веселья. Потом холодно отвечаю «Ладно».

Он резко поднимает голову.
— Что значит ладно?

— Я имею в ладно. Спасибо за извинения. Но никогда больше не думай, — я наклоняюсь вперёд, — что ты можешь говорить за меня и без моего согласия распоряжаться мной. Я не твой парень. — Он внимательно смотрит на меня своими серебристо-серыми глазами, в которых читается что-то вроде восхищения. — Я серьёзно, Гейб, — резко продолжаю я. — Если ты когда-либо снова выкинешь подобное, не говоря уже о том, что сделаешь это перед людьми, я так феерично взорвусь, что тебе и не снилось. И потом уйду.

Он быстро и встревоженно кивает и вздрагивает, когда я прохожу мимо него.
— Подожди, ты куда?

— Подальше отсюда. Я беру отгул до конца дня, Гейб, и это не будет вычтено из моего отпуска. — его глаза грозят какой-то формой возмездия, так что я специально накидываю шарф с небрежной беспечностью. — В конце концов, мне нужно найти лыжное снаряжение.

Последнее, что я вижу на его лице, покидая офис — это выражение облегчения, заставляющее меня улыбнуться, когда знаю, что уже нахожусь вне поля его зрения. Но войдя в лифт, я со вздохом прислоняюсь к стене. Во что я нахрен ввязался?

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒