АННА ПРАЙС. 7 страница

Там вождь сказал: «Я не думаю, что какие-нибудь мексиканцы смогут нас здесь найти, если только они не летают, поэтому останавливаемся и режем одну из лошадей». До этого мы ехали безостановочно пять дней и ночей. С того вечера, когда мы покинули каменный корраль, мы той же ночью съели кусок мяса, что у нас оставался от перехода туда, больше ничего не ели.

У вождя была хорошая гнедая лошадь, и он сказал нам убить её. Мы сделали это, наскоро приготовили какую-то часть мяса и съели его. Некоторые из нас, сидели и жевали почти в сонном состоянии. Причиной тому было то, что мы пять дней и ночей ехали без перерывов на сон и еду. В те дни они отдавали себе отчет в том, являются ли они мужчинами, и даже если кто-то из них был молодым, совсем мальчиком, это не имело никакого значения, если он мог выдержать это. Поэтому некоторые мальчики, которые были в состоянии выдержать подобные нагрузки, ходили в набеги наравне с мужчинами.

Потом вождь сказал, что мы останемся здесь и какое-то время будем спать. Но мне, и еще одному, сказал идти наблюдать за тропой, которую мы проложили в то место. Он сказал нам: «Не спать, пока вы наблюдаете». В те дни я имел большую силу, именно поэтому я отличался от других. Обычно они всегда посылали в самые опасные места.

Я и другой человек наблюдали за тропой до середины следующего дня, а потом возвратились на стоянку, чтобы лечь спать. Предводитель сразу после нашего прихода сказал остальным готовить мясо для нас, а нам сказал ложиться спать, пока мясо готовится, и потом он нас разбудит и мы поедим. Мы проспали около двух часов. Затем нас разбудили и мы стали есть мясо.

Потом предводитель сказал: «Мы перейдем через вершину прямо здесь». Тогда мы перешли через вершину горы, и внизу разбили лагерь и пустили лошадей пастись. Спустились мы уже затемно, и находились близко к городу. От этого места мы ехали всю ночь. Теперь, в целом, мы ехали уже шесть дней и шесть ночей, и была еще ночь, когда я не спал.

Весь следующий день мы тоже ехали, и уже в сумерках пересекли открытую пустыню - от её начала до Пойнт-Пайн. Прошло уже семь суток с момента, когда мы последний раз нормально спали, и так с нами было всегда, когда мы находились на тропе войны или в налете. Человек должен быть рассудительным и проворным, чтобы враги его не поймали.

Теперь предводитель сказал нам: «Мы гнали этих лошадей семь ночей, и теперь можем отпустить их в этом каньоне, а сами поспим у входа в него, чтобы они не смогли отсюда выйти». Мы понимали, что загнали этих лошадей- всего четырнадцать из них остались- управляя ими безостановочно в течение семи дней и семи ночей, и ехали мы так быстро, как только могли. Здесь, в этом месте, мы были уже почти дома, но оставалось пройти еще один мексиканский город. Мы там отдыхали весь день, а на следующий двинулись дальше.

Я за свою жизнь бывал там много раз, поэтому так хорошо помню все эти места.

Такой жизнью мы обычно жили в те старые дни. Однажды партия навахо пришла в нашу страну и атаковала группу наших людей, которые жили возле Терки-Крик. Они убили многих наших людей в том месте.

Через какое-то время после этого, два навахо пришли к нашим людям, живущим возле Белой реки. Мы не знали откуда они пришли, но зато узнали, что они входили в отряд, который убил некоторых наших у Терки-Крик. Эти навахо сказали, что они пришли с визитом к нашим людям, но я не знаю, почему они имели наглость вернуться к нам. Когда они пришли, наши люди сказали друг другу, что надо установить парилку и этих двоих навахо завлечь в неё и убить их прямо там. Итак, они установили парилку и пригласили в неё двоих навахо попариться. Они пришли туда, ничего не подозревая, но не стали входить вместе, а только один, второй остался снаружи и сел в тени. С тем, вошедшим в парилку, вошли и некоторые наши мужчины, и они попытались схватить его там. В то же время, другие наши люди схватили другого, который оставался снаружи. Должно быть, он раньше предупредил того, в парилке, об опасности, потому что он вырвался, так как его толком не скрутили, выскочил из парилки и убежал. Этого снаружи наши люди убили на месте, но тот, выскочивший из парилки, сбежал. Он бежал через кустарник без мокасин и совсем голый.

Вскоре после этого случая, офицер получил письмо из страны навахо, в котором говорилось, что все мужчины Белой Горы должны встать на тропу войны против навахо, и что мы должны встретиться с солдатами в определенном месте и помочь им в их борьбе с навахо. Это произошло ровно через два дня после убийства навахо возле парилки.

Наши люди сказали, что лучше они пойдут за сбежавшим от них навахо и посмотрят, не вернулся ли он к своему народу, и что лучше его поймать, а то он придет к своим и расскажет о том, что мы убили их человека.

В общем, из-за призыва к войне с навахо, и из-за человека, сбежавшего от нас, мы собрались воевать. Всего нас было около двухсот мужчин, но мы совсем не были похожи на скаутов. Мы являлись отдельной стороной, только, чтобы помочь солдатам, к которым мы должны были присоединиться. В первый день мы дошли до верховья Норт-Форк и разбили там лагерь. На следующий день мы пошли по гребню горы и расположились лагерем там. Оттуда мы пошли обычной дорогой, по которой мы всегда ходили в форт Уингейт и Альбукерк. Через день мы встретили новомексиканцев. С ними находился только один белый человек, и новомексиканцы, кажется, являлись солдатами. Всего их было пять рот. Мы разговаривали с их офицером, и он сказал нам, что теперь война начинается. Они не разрешили ходить нам по окрестностям. Это место было как священное место, и здесь чувствовалась могучая сила. Эти новомексиканцы несколькими полосками юкки обвязали свои головы, руки и ноги. Затем они сплели из кустарника большую корзину, в двенадцать футов длиной. По два человека с каждого конца её подхватили и начали таскать её в воде, чтобы собрать соль на её стенки. Когда они ходили вброд, вода была на уровне полосок юкки на их ногах, не выше них.

Прямо там, по-середине этого места были два холма, и прямо между ними стояла вода: с одной стороны черного цвета; с другой желтого; еще с одной зеленого; и еще с одной белого. Если прямо в центр ты бросишь бусины четырех цветов, если ты бросишь их так, как вот это (видимо показывал наглядно), то ты смог бы там плавать. Если ты будешь плавать в той воде, то никогда не заболеешь. Это нам рассказал офицер, командовавший новомексиканцами. Мы спросили у новомексиканцев о том, собираются ли они все ступить на тропу войны, но они ответили «нет», и что некоторые из них пришли сюда только за солью и скоро пойдут обратно домой. Они сказали: «Только некоторые из нас собираются помочь вам сражаться». Белый офицер сказал нам: «Мы собрались здесь по серьезной причине. Не просто так. Вот почему я всем вам пожму теперь руки»,- и мы все обменялись рукопожатиями. Потом он вынес около пяти метров красной ткани и разделил её среди нас так, чтобы каждому досталось по-немногу. Наутро мы выступили вместе с солдатами. Там было девяносто девять наших людей, и мы расположились лагерем на восточном склоне горы, прямо напротив горы Могольон. На следующий день, мы пересекли большую плоскую равнину, а затем пошли к месту, где сделали привал. Оттуда мы снова двинулись в путь и разбили лагерь в месте, где росло много сосен. Затем мы переправились через реку, и дошли до места, где сделали еще один привал, а потом стали спускаться в каньон, и в самом начале пришел один из наших предводителей и сказал нам, что кому-то из нас нужно идти к большой черной горе, которая там была, и взбираться на самый её верх, чтобы разглядеть лагерные костры навахо. Он сказал идти шестерым из нас, и я был одним из них. Мы пошли, и по пути нам попадалось много медведей. Той ночью мы взобрались на верхушку горы и стали смотреть по сторонам, надеясь увидеть огни, но ничего не увидели. Мы там оставались всю эту ночь и утро, и там, вдалеке, виднелась гора, поросшая лесом, и в точке, чуть ниже этой горы, мы разглядели вьющийся дым. Поэтому мы вернулись в лагерь и присоединились к остальным, сказав, что далеко за горой мы увидели дым. После этого, белый офицер сказал, что мы останемся на месте до темна, затем пойдем туда, где был замечен дым. Там, где был дым, лес обильно рос местами на открытой равнине. Некоторые из тех людей были не очень умны. Только некоторые из нас знали, что делать. И некоторые из нас сказали, что мы должны оставаться на месте до темноты, а потом идти к дыму. Этот дым был недалеко, но мы всегда шли к нему по ночам.

Этой ночью мы выступили и подобрались совсем близко к месту, где раньше видели дым, но пока не могли ничего разглядеть. Тогда нам было сказано идти на ту гору и высмотреть какой-либо дым. Я и еще двое пошли на поиски. Когда мы взобрались на гору, то ниже, прямо перед собой, увидели много овец на пастбище возле лагеря. Не было сомнений, что это лагерь навахо, и поэтому мы вернулись к остальным и всё им рассказали. Всю ночь мы прождали, а перед самым рассветом, я и те двое снова ушли на гору и подробно ознакомились с лагерем. Когда мы вернулись, все уже были готовы к сражению. Новомексиканцы сказали нам, чтобы мы все надели на себя что-нибудь, чтобы в бою они нас не перепутали с навахо и по ошибке не убили кого-либо из нас. Затем мы с солдатами построились в линию (шеренгу), и когда все выступили, то мы оказались спереди, а новомексиканцы шли за нами. К вьючному каравану они с каждой стороны приставили по группе сролдат. Лошадей разделили на четыре группы и расположили в стороне от линии. Затем белый офицер позвал отца Анны Прайс (Дьябло) и сказал ему: «Ты вождь этих белогорцев, и я предполагаю, что ты хороший боец. Сегодня мы будем сражаться, и мы всё о тебе узнаем». Наш предводитель так ответил ему: «Ладно, вы узнаете обо мне. Все эти мужчины здесь, они всё знают про меня. Я всегда сражался вместе с ними. Эти новомексиканцы - твои солдаты. Я не знаю, кто сделает так, как надо, - твои люди или мои». Тогда офицер ему сказал: «Из того, что случится здесь с этого момента и до заката, мы узнаем, - кто на самом деле лучший. Если твои индейцы проделают всё лучше, то ты заслужишь доброе имя. Если это будет так, то хорошо. Если эти мои солдаты на лошадях не проявят себя с хорошей стороны, мое имя не будет что-либо значить».

Теперь всё было выяснено и мы пошли в линию. Мы вышли вперед и наши предводители были во главе нас. Во время движения, наш главный предводитель проехался среди нас и сказал нам идти медленно. Еще перед тем, как мы начали движение, земля затряслась и задрожала, и до подхода в лагерь навахо, мы увидели, что они гонят всех своих лошадей в сторону от него. Их лошади были хороши, все похожи на ковбойских лошадей, и на некоторых из них были настоящие седла, а на других вьюки. Управлявший ими навахо был пешим. В одной руке он держал шестизарядный револьвер с белой рукояткой, но он не был заряжен, еще у него была винтовка, но тоже не заряженная. Он пытался её зарядить, и если бы успел, то, несомненно, убил кого-нибудь из солдат. Один из новомексиканцев- высокий, стройный человек - быстро поскакал к этому навахо. Тут навахо зарядил винтовку и выстрелил почти в упор, от хвоста коня, в новомексиканца, но промахнулся. Затем он быстро побежал и новомексиканец не смог его убить. Остальные новомексиканцы въехали в лагерь навахо, но мы не обращали на это внимания, только пытались добраться до лошадей навахо. Некоторым из нас это удалось, и они запрыгнули на схваченных ими лошадей. Я тоже пытался ловить лошадей. Как и многие другие, я был пешим, но в то время мои ноги были как автомобили, и они были, можно сказать, бесценны, и другие люди знали это, поэтому, когда появлялась какая-то проблема, я всегда приходил на помощь со своими ногами. Я закрепил веревку на ноге и поймал одну из лошадей за переднюю ногу. В этом лагере было много овец. Всего один навахо был убит в схватке с нами, и он оказался единственным убитым за всё сражение. Солдаты должны были помогать нам забирать всех лошадей, вместо того, чтобы атаковать лагерь, тогда мы убили бы много навахо. А теперь все навахо ускакали на своих лошадях и со своими винтовками. На вершине скального утеса они оставили двух лошадей, а сами отошли чуть в сторону и встали в ряд, взявши винтовки наизготовку для стрельбы. Они открыли огонь, и произвели этим так много дыма, что мы совсем не могли их разглядеть. Затем некоторые из них поскакали в нашу сторону с намерением сражаться, и тогда я захватил одну хорошую лошадь с седлом. Наши люди захватили много лошадей, а новомексиканские солдаты ни одной. Еще мы взяли в плен одного навахо.

Позже офицер захотел узнать, в каком наряде ходил убитый навахо. Этот навахо носил ремень, полностью отделанный серебром с обеих его сторон. Он имел патронташ для пуль и воловий рог для пороха. Кто-то забрал у убитого эти вещи, и теперь офицер сказал, что он хочет, чтобы все эти вещи принесли назад. Он расстелил на земле одеяло, на которое нужно было сложить взятые у навахо винтовки, пистолет и всё остальное. Затем он снова спросил: кто убил навахо? Они ему сказали, что один из наших людей. Тогда он сказал: «Ладно, пусть он придет сюда. Он убил этого навахо, и поэтому все вещи покойника перейдут к нему, в том числе те, которые некоторые из вас уже присвоили себе. Он сделал это, и поэтому он получит всё». Итак, все вещи были принесены и положены на расстеленное одеяло для человека, который стоял рядом, но он сказал, что не все вещи из этого ему нужны, и некоторые из них он раздаст нашим людям.

Затем офицер сказал нам: «Я много лет сражаюсь с навахо, и они похожи на койотов. Думаю, что сегодня вечером они попытаются нас окружить в лагере. Поэтому мы лучше уйдем отсюда и расположимся на открытой местности, по которой пришли сюда, чтобы они не имели шансов застать нас врасплох. Мы разобьем лагерь на открытом месте, и сделаем корраль, куда поместим наших животных».

После этого мы погнали наш скот на открытое пространство. Когда мы это стали делать, то увидели, как много у нас лошадей, коз и овец, - не менее пятисот голов. Мне приятно было видеть так много скота, захваченного нами у навахо. Уже в сумерках, мы остановились на равнине, сделали корраль и одновременно разбили лагерь: все солдаты сформировали большой круг, с каждым человеком, расположенным от другого приблизительно в четырех футах, и внутрь они поместили их лошадей. В таком положении они оставались всю ночь, и мы тоже устроили свой корраль. Наутро мы сели на своих лошадей и тронулись в путь. Они сказали нам, что следующую стоянку нужно будет сделать в месте, где есть много воды, и мы сделали так, когда вступили в каньон, в котором было много воды. Оттуда мы пошли в другой конец этого каньона, и там разбили следующий наш лагерь. Весь следующий день мы ехали до заката, и остановились в подножье горы Могольон, где было много деревьев в ее конце.

Как только мы устроились в лагере, офицер сказал нам: «Поешьте сейчас же, и после этого я хочу с вами поговорить». Итак, мы поели, а затем офицер сразу позвал нас к себе. Когда мы к нему пришли, то он сказал нашему вождю: «Что я сказал тебе перед сражением с навахо? Я сказал, что ты вождь народа Белой Горы, и что ты, как вождь, являешься великим бойцом. И теперь я понимаю и знаю, что ты действительно великий боец. Все тебя боятся. Я знаю, что это правда. Ты мой брат, Дьябло, и ты всё сделал хорошо. Все твои люди захватили овец и коз, и лошадей, а вот мои ничего не взяли. И теперь мое имя ничто, а твое имя на высоте. Я думал, что мои солдаты хорошие бойцы, но в этом сражении, здесь, они взяли всего одну старую овечью шкуру. На этом месте мы останемся до завтра, и я хочу, чтобы вы разделили весь захваченный скот и половину отдали нам. Я и мои люди тоже хорошо трудились всё это время, и гнали этот скот наравне с вами. И поэтому я хочу, чтобы вы сделали так, как я сказал».

Наутро мы согнали в один табун всех лошадей. Было договорено, что наш предводитель и другой наш лидер подъедут к нему с одного его бока, а белый офицер и другой новомексиканский офицер с другого. И, таким образом, они разделят табун поровну, отгоняя, поочередно, каждый в свою сторону, по две лошади: сначала белые офицеры так будут делать, потом наши предводители. Итак, один большой табун был поделен на два отдельных, и солдаты с нашими людьми разделили лошадей поровну: нам достался один табун, им другой.

Это заняло много времени, и когда лошади были, наконец, поделены, мы, как бы в шутку, сказали, что вполне довольны, и может быть солдаты имеют что-нибудь такое, что можно выпить с ними. Когда мы это сказали, новомексиканцы принесли большой кувшин с виски, который у них был. Тогда наш предводитель сказал: «С этим мы все хорошо проведем время. Будет весело всем нам». После дележки лошадей, три из них остались, и белый офицер сказал, что эти три лошади мы можем взять для еды. Утром мы начали резать лошадей, и это длилось долго, но, наконец, всё было сделано. Затем они привели всех овец и коз, на то же место, чтобы их так же разделить. Все новомексиканцы и все мы встали вокруг овец и коз в большой круг. Затем мы отделили коз от овец, и так же сформировали вокруг овец большой круг, как в коррале. Некоторые люди вошли в этот круг и прошли через него так, чтобы он поделился на две половины. Потом мы отогнали одну половину, то есть наше стадо, а новомексиканцы забрали себе другую половину, и это стало их стадо, - того же размера. Люди аккуратно всё это проделали, разделяя круг точно наполовину, и одну часть овец отогнали в одну сторону, а вторую в другую, - точно напротив первой.

Затем настал черед коз. Мы снова все встали вокруг них – поочередно - сначала один из нас, потом один из новомексиканцев. Теперь белый офицер выехал на своей лошади и сказал: «Я не хочу, чтобы мы начали спорить из-за этого скота, и мне всё равно, кто его получит больше: ваши люди или мои. У меня белая тряпка в руке, и когда вы увидите, как я взмахну ей вверх-вниз четыре раза, все начинают разбирать коз. После мы увидим, кому коз досталось больше». Итак, он приготовился и взмахнул белой тряпкой вверх-вниз четыре раза, и мы все принялись хватать коз. Конечно, получилась неразбериха, и пыль, которую мы подняли, и она была такой густой, что мы почти ничего не могли разглядеть. Некоторые люди даже пытались отнять коз у других, кто уже сумел их захватить. Наконец, когда все разошлись в стороны, один человек остался лежать на земле без сознания. Козы его всего истоптали и его рот и горло были набиты землей. Это был один из новомексиканских солдат. Когда мы к нему подошли, он ещё как-то дышал, и мы взяли тряпку, намочили её полностью в воде и выжали воду на его лицо. Тогда он очнулся и пришел в себя. Затем они повели его под руки в лагерь. Он выглядел так, как будто почти утонул в пыли.

Делить скот мы начали почти в полдень, и как только он был поделен, мы покинули новомексиканцев и направились к дому. На ночь мы расположись лагерем там, где росло много сосен, - в месте, недалеко от Спрингвилла. Оттуда мы три дня ехали в место, которое находится около сегодняшнего форта Апачи. Теперь эта местность заполнена фермами. И потом, весь следующий день, мы добирались до дома.

Я получил семь коз и двадцать три овцы, то есть всё вместе - тридцать голов. Кроме того, у меня была лошадь, а значит, я имел тридцать одну голову скота, захваченных мной у навахо.

Первое, что наши люди заимели от белых людей, - это немного одежды, которую мы получили, когда мы пошли на встречу с белым офицером, - он раздал нам всем немного одежды. Затем, он дал нам немного больших медных котлов, красные одеяла и сколько-то медной проволоки для изготовления браслетов - целая кипа вещей. Кроме них, он дал нам около тридцати голов скота. Через все эти вещи белые люди начали делать из нас своих друзей. Затем белые пришли в Гудвин-Спрингс (1864 год) и поселились там. Тогда Дьябло - один из наших больших предводителей - решил поговорить с белым офицером из Гудвин-Спрингс. Там на совет собралось много белых людей и много наших. Во время разговора, некоторые наши мужчины забирались на скалу, чтобы сказать речь, и мы сидели прямо перед ней. Они сказали: «Мы будем вместе так долго, пока есть эта скала». Это скала стала олицетворением нашей дружбы с белыми, и для нас было образовано агентство. Эта скала по-прежнему там, и мы всё ещё друзья. После совета белые дали нам сколько-то кофе, сахара и муки, и они так делают до сих пор. Затем белые люди попытались научить нас понимать некоторые вещи, например, если мы идем по тропе и увидели то, что нам не принадлежит, мы не должны забирать это себе. Также они сказали нам, что хотят основать для нас агентство в форт Апачи. Главный предводитель, который жил у Белой реки, согласился на это, и поэтому белые люди пошли туда и начали строить форт Апачи, и поселились совсем близко к нам. Окрестности форта Апачи - хорошая страна, с горами и реками. Вода там более прохладная, и погода тоже более прохладная, поэтому, когда мы все там стали жить, нам было хорошо. И позже нам всем было хорошо и жили мы хорошо.

Как-то мы совершили тринадцатидневную поездку в место, где наш отряд договорился разделиться на три части, и каждая часть должна была совершить налеты в трех разных мексиканских городах. Мы собирались разделиться на следующий день, но ночью мы шли еще все вместе приблизительно четверть мили до окрестностей местного города. Мы так делали, потому что знали, что мексиканцы, которые живут здесь, плохие и умные. Даже ночью они могли искать наши следы, если предполагали, что мы находимся в окрестностях. Они использовали собак, чтобы выследить нас. Из-за этого мы все держались вместе, когда миновали здешний город. Когда мы его прошли, то послали назад троих мужчин посмотреть, не идет ли кто за нами. Мы прошли еще немного и взобрались на невысокую горную гряду, откуда увидели, что много мексиканцев идут за нами. В эту ночь светила яркая луна, и мы остановились, чтобы хорошенько разглядеть, что происходит сзади нас. Мы увидели там, на нашей тропе, большую белую собаку. Она была впереди, а за ней бежали еще собаки. Очень скоро подошли наши три человека, которых мы посылали наблюдать. Они сказали, что мексиканцы идут по нашей тропе. Итак, мы шли всю ночь, и прошли еще десять миль. Затем мы подумали, что находимся в безопасности, остановились и начали готовиться лечь спать. Но прежде, мы решили послать кого-нибудь назад, чтобы посмотреть, идут ли еще мексиканцы за нами или уже отстали. Поэтому один из наших пошел назад. Вскоре он вернулся и сказал: «Мексиканцы идут за нами прямо по верху той месы». Мы на какое-то время оторвались от солдат, но они возникли снова, и нам всем пришлось убегать от них. Когда мы шли, наши шаги звучали подобно барабанам, - так много нас было. Этой ночью мы прошли еще около десяти миль, и утром остановились. Мы имели немного еды, а также сколько-то одеял, и еду мы разделили на всех, а одеяла постелили на землю в ряд, чтобы лечь спать. Приблизительно в четверти мили оттуда был небольшой холм, и тут внезапно мы увидели, как мексиканцы появляются на его верхушке. Мы видели, что с ними две собаки - одна белая, а другая черная. Обе с длинными ушами. Пока мексиканцы стояли там и высматривали нас, мы прошли через каньон и зашли к ним с другой стороны. Они всё ещё стояли там на скалах, и мы насчитали двадцать шесть их. Затем мы крикнули им, а они крикнули нам. Мы видели, как они распивают какой-то алкоголь из бутылок, и когда они выпили всё, то отбросили бутылки в сторону. После этого они открыли стрельбу из винтовок в небо. Мы знали, что мексиканцы всегда делают так, поэтому, когда они открыли стрельбу, мы поняли, что они стреляют в небо.

Когда мы увидели, что мексиканцев всего двадцать шесть, то подумали, что можем пройти вперед, устроить им засаду и сразиться с ними. Мы все согласились на это, так как были очень злы, потому что нам пришлось всё время убегать от этих мексиканцев со вчерашнего вечера.

Итак, мы прошли вперед и спустились в большой каньон, через который пролегала единственная здешняя дорога, и там мы остановились. Нас было много - восемьдесят семь человек - и мы были готовы к встрече с мексиканцами. Скоро они появились, и мы побежали на них так быстро, как только могли. Я находился впереди. Мексиканцы вошли в этот каньон почти вслед за нами. Как только они сблизились с нами, то открыли по нам стрельбу. Теперь, когда они так сделали, мы все дружно сказали: «Никому не отступать. Все идут на мексиканцев». Некоторые наши пожилые мужчины то и дело повторяли более молодым, что они не должны убегать от мексиканцев, а должны остаться здесь и сражаться с ними. Теперь и мы начали стрелять, и когда мы дали залп, то увидели, что три мексиканца упали. Эти мексиканцы были пьяные, но они всё равно продолжали наступать на нас, даже после того, как выпили так много алкоголя. Отец Джона Роупа был нашим предводителем, и он возглавлял нас в бою. Он был ранен в руку, но не испугался.

Еще до начала сражения, наш предводитель сказал мне: «Лучше мы войдем в каньон, а затем некоторые из нас займут позиции на каждой из его сторон. Если мы все пойдем шеренгой вниз к ручью, и если мексиканцы станут стрелять по нам, они не смогут попасть в тех из нас, кто будет в стороне».

В этом сражении мы убили шестерых мексиканцев. Из нашего отряда, один был ранен в руку, один в шею, и один в подошву ноги; некоторые другие тоже были ранены. Ни один из нас не был убит, только двенадцать были ранены. Там мы оставались еще два дня и две ночи, а затем разделились: двенадцать наших раненых пошли домой. Мексиканские солдаты погрузили своих убитых на мулов и тоже пошли в свой город.

С того места, где произошло сражение, мы ушли. Мы дошли до горы, на верхушке которой повстречали троих чирикауа, которые сказали, что они с близкого расстояния видели бредущих мексиканцев. Они также сказали, что захотели к ним выйти и сразиться с ними, и стрелять по ним. Однако мексиканцы посмотрели на них так гневно, что они не стали их беспокоить и стрелять по ним. Когда мексиканцы их тоже увидели, то четверо из них взяли свои винтовки наизготовку, как будто собрались стрелять по чирикауа, и только поэтому те оставили их.

На верхушке этой горы наш отряд еще раз разделился, и одна его часть пошла на запад, а другая на восток. Позже мы вновь объединились прямо напротив города, к которому собирались идти изначально. В этом городе мы уже бывали и раньше, и теперь собрались войти в него ночью и забрать сколько-нибудь лошадей. Итак, мы послали шестерых наших к городу, чтобы они там понаблюдали. Уже глубокой ночью мы вошли туда - все семьдесят человек, - но затем мы чего-то испугались и убежали из города. На эту ночь мы расположились лагерем в подножье горы, а на следующую ночь мы дошли до единственного водного источника в этой части страны и расположились лагерем там. Во время своего нахождения возле этой воды, мы захватили сколько-то лошадей, а затем, на протяжении четырех следующих дней, гнали их без остановки. Мы шли только ночью, и по прошествии четырех ночей стали идти и в дневное время. Еще через восемь дней, мы пришли к своим людям и там было много танцев, так как мы добились значительных успехов.

Они танцевали всю ночь-до утра. Этот танец был проведен из-за шестерых убитых нами мексиканцев, хотя, мы только видели как они падали и больше не вставали, но всё равно провели танец в честь этого. Мы его всегда проводили, когда возвращались из налетов и с тропы войны. Когда я был молодым, то много раз бывал в Мексике по этим причинам. Считай, почти всё моё взросление прошло в Мексике. Оттуда мы всегда пригоняли много лошадей и разного скота, осликов и мулов. В старые дни, некоторые мексиканцы, а также несколько белых, приходили с севера, чтобы покупать у нас лошадей, мулов и осликов, которых мы забирали в Мексике. Обычно они давали нам за них одеяла, винтовки и порох.

Когда я в следующий раз попал в Мексику, мы расположились там лагерем, получили сколько-то алкоголя от мексиканцев и стали пьяными. Это был мескаль. Обычно мексиканцы изготовляли его далеко от этого места. Когда они изготовляли мескаль, то брали коровью шкуру и делали из неё что-то похожее на чан. Затем они это ставили на твердый цементный пол. Там была маленькая труба, которая опускалась в эту шкуру, и они отжимали туда мескаль. Когда они это делали, то что-то подсыпали туда. С другой стороны была яма, чтобы запекать в ней мескаль. После того, как мескаль был готов, они прогоняли его через трубу в коровью шкуру. Затем они выпускали алкоголь из этой шкуры, - это и был тот самый мескаль, готовый к питью. Еще у них там было много бутылок и бочек, в которые они сливали алкоголь.

Когда мы дошли до этого места, то стали пить мескаль, а некоторые взяли коровьи желудки и налили его в них дополна. После этого, мы поднялись на самый верх горы и хорошо провели время там, распивая мескаль. С того места мы повернули к большому городу. Мы подошли к нему по горному гребню, смотря вниз на дома в городе. Затем мы все сели, и тут пошел небольшой дождь. Примерно на расстоянии в четверть мили от нас, мы разглядели небольшой каменный корраль. Он был почти таким же по размеру как тень от этого тополя, под которым мы сейчас сидим, и из-за того, что он был каменным, нужно было выполнить трудную работу по разборке его стен. Там были ворота, сделанные из больших бревен, установленных на земле с той стороны загона, что была обращена к дому позади него. Мы видели там, в коррали, много мулов, и с ними была одна белая лошадь с колокольчиком на её шее. Тогда я сказал другим нашим людям: «Эта белая лошадь будет моя». Мы посидели на горе до темна, а потом начали спуск в город. Нас было одиннадцать человек. Когда мы добрались туда, отец Фрэнсиса Дрэйка заарканил белую лошадь, и это уже было хорошо. Он сказал мне: «Эта лошадь не моя, но я пока поеду на ней впереди мулов, чтобы они шли за ней. Я сниму с неё колокольчик, и изредка буду им трясти, чтобы мулы слышали его». Мы забрали всех мулов из этого корраля, и той же ночью направились к другому большому городу, который находился приблизительно в восьми милях оттуда. Примерно за два дня до этого, какие-то другие апачи забрали сколько-то лошадей из города, и мексиканские солдаты погнались за ними. Из-за этих мексиканцев нам пришлось быть более внимательными. В той части страны нам пришлось гнать наш скот к одному проходу, и когда мы достигли его, мексиканцы уже ждали нас там и перерезали нам путь. Мы имели около восьмидесяти мулов в стаде, взятом нами из корраля, и мы их гнали через проход изо всех сил. Но рано утром мексиканцы атаковали нас и забрали всех мулов. Затем, когда мулы уже были у них, они снова нас атаковали. Мы далеко оторвались от них на мулах, на которых ехали, и они остались единственными нашими мулами. Мексиканцы отстали от нас. Я быстро скакал на коричневом муле, а мой тесть - отец Фрэнсиса Дрэйка, по-прежнему был верхом на белой лошади с колокольчиком. Он сказал мне: «Завтра я отдам тебе лошадь».

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒