АННА ПРАЙС.

Анна Прайс была одной из наиболее ценных информантов Гринвила Гудвина. Ее настоящее имя было- Ее Серые Глаза. В 1931 году, когда Гудвин записывал этот ее рассказ, ей было почти сто лет и она была практически слепа. Анна Прайс была старшей дочерью Дьябло, который, возможно, был наиболее влиятельным предводителем апачей Белой Горы во все времена, и большинство ее воспоминаний связаны с подвигами и деяниями ее отца.

В старые дни, когда человек был готов начать рассказывать историю, с этого момента и дальше, там никто и никогда не прерывал свое повествование даже на сон и еду. Они говорили до тех пор, пока рассказывать было уже нечего. Затем, когда рассказ был завершен, знахарь должен был сообщить всё о разных священнодействиях. Там была корзина с семенами кукурузы, и через каждое сказанное предложение, слушавший человек должен был взять себе по семени. И там иногда доходило до двухсот семян. Затем этот человек должен был всё съесть. Если он был в состоянии всё это съесть, значит запоминал каждое слово, сказанное ему. Если бы ты заснул там, то рассказ был бы нарушен, а это было нехорошо. Так обычно мы поступали.

Эту историю я услышала, когда была совсем еще молодой девушкой. Я не знаю, когда это случилось, знаю лишь, что до того, когда я могла что-либо вспомнить.

Когда-то, сколько то наших девушек были захвачены где-то, какими-то мексиканскими солдатами. Мексиканцы забрали их с собой в Мексику. И вот там, где они их удерживали в плену, это и произошло. Среди них была одна девушка, которая всегда находилась в стороне от остальных, и когда они давали ей еду, она отходила и готовила себе сама. Однажды, когда они готовили, эта девушка нарезала полоски мяса из коровьей ноги. Затем она ушла в сторону, сложила костер и положила мясо на него, чтобы оно зажарилось. Мексиканский офицер стоял рядом с ней и смотрел на всё это. Он рассмеялся и сказал ей: «Если это мясо само по себе будет переворачиваться здесь, я верну тебя к твоему народу».

И вот, они сели и стали наблюдать за мясом, и когда оно зажарилось с одной стороны, то на другую перевернулось само. И офицер сказал ей: «Ладно. Я пообещал тебе, поэтому можешь возвратиться в свой дом. Ты жила там, где вон та большая гора. Днем не иди по открытой местности, оставайся в горах. Не торопись, иди неспешно два дня, и тогда ты должна пройти через открытую местность ночью». Затем он дал ей сколько-то мяса и хлеба, и она ушла. В пути она питалась мескалем, который жарила с какими -то желудями. Видимо она изначально была очень далеко, так как ей потребовалось три месяца, чтобы добраться до своего дома в окрестности форта Апачи, где мы теперь. Рассказавшая мне эту историю, сказала, что она как-то услышала много плакавших индейцев и пошла посмотреть на это. Когда она пришла туда, то увидела, что они плачут над девушкой, которая вернулась домой из Мексики.

Однажды мы ушли с Белой Реки к Синему Хребту, где хотели собрать кедровые (пинон) орешки. Мы ехали верхом, и по прибытии отпустили наших лошадей на ночь свободно пастись. У меня имелись две собственные лошади, так как я была уже взрослой девушкой. У моего отца были четыре мерина, а у его брата - три. Там были еще лошади, принадлежащие другим людям, которые пришли с нами. Утром мы проснулись, а лошади все пропали. Наконец, они нашли следы явапаев. Это они забрали наших лошадей. Наши мужчины знали, что это были явапаи, они это определили по их мокасинам, которые немного отличались от наших. Обычно они сшивали верх мокасина из оленьей кожи и подошву из сыромятной кожи тонкими полосками, которые они нарезали из шкуры. И можно было увидеть следы от швов на земле.

Мужчины возвратились в лагерь с мокасином, который потерял один из явапаев. Никто и не собирался догонять явапаев немедленно. Они сказали: «Мы пойдем за ними, когда вернемся домой». Когда мальчики возвратились с Черной Реки лишь с несколькими лошадьми, мы и вовсе разозлились. Мы не смогли собрать достаточно кедровых орешков, потому что лишились лошадей. В тот же день мы покинули Синий Хребет и пошли домой, идя налегке, а значит быстро. Мой отец приказал поместить в воду одну коровью шкуру, чтобы промочить её насквозь и потом изготовить из неё подковы. Он сказал: «Завтра мы будем делать лошадиные подковы, а на следующий день пойдем за теми, кто забрал у нас лошадей. Поставьте парильню и убейте одну корову. Мы поедим мяса, пока принимаем наши ванны (оригинал)». Когда они были в парильне, отец сказал: «Я пойду за теми, кто украл наших лошадей, через два дня. Каждый из вас пусть натянет тетивы». Некоторые из людей сказали: «Мы уже натянули наши тетивы и можем идти».

- Вы все подковы нарезали и поместили их на место?

- Да, всё уже сделано.

- А как насчет ваших мокасин. Все ли вы пошили их?

И они ответили: «Да». Тогда мой отец сказал: «Приходите в мой лагерь через два дня. Сами выберите среди вас тридцать самых выносливых и сильных. Для похода я хочу иметь тридцать человек».

Итак, они выполнили это,- выбрали тридцать человек,- и к концу второго дня были готовы выступить.

Мой отец сказал им: « Седлайте лошадей, это не наша вина, они сделали это. Мы не крали у них лошадей, они украли наших, поэтому мы пойдем туда и дадим им возможность посмотреть на то, что мы из себя представляем. Это будет похоже на то, что они сами попросили нас прийти. Они первыми это сделали, не так ли, поэтому мы пойдем туда и посмотрим, на что они способны. Мы можем вернуться через десять или двенадцать дней».

Трое из них взяли с собой свои военные щиты. Все они были белого цвета. Перед самым выходом, они начали петь песню, в которой говорилось о моем отце, как об их лидере. Они очень спешили уехать. Они были очень сердиты, и хотели сделать это как можно скорее. Выехали они утром, и безостановочно ехали день, ночь, всю следующую ночь, три дня и ночь, и наутро четвертого дня прибыли туда. Первым делом они навестили нескольких женщин явапаев, которые опускали мескаль в жарочную яму. Наши мужчины убили их всех, кроме одной старухи, которая попросила пощадить её. Я не знаю точно, где это произошло. Мой отец сказал старухе: «Там, где я живу, у меня есть семья. Я не шастаю где попало, и не делаю, что мне вздумается. Теперь, - это, как если бы ваши люди сами захотели, чтобы я оказался здесь, у вас. Сейчас у меня есть ты. Если бы вы не потревожили меня, и оставили моих лошадей, то меня здесь не было бы. Я взял своих людей, чтобы собирать дикие плоды, и там, куда мы пришли, ваши люди украли наших лошадей. Ты можешь сказать это своим людям, когда придешь домой». И он отпустил её.

После убийства женщин, они отправились в лагерь явапаев. Там у них состоялось большое сражение и они стреляли друг в друга. Брат моего отца сражался верхом, и его лошадь была убита под ним. Сначала они сражались на открытом месте, затем все укрылись за скалами. Наши мужчины не знали, сколько явапаев они убили в лагере; они знали только о тех, кого они убили возле ямы для жарки мескаля. Мой отец сказал, что он убил по крайней мере одного явапая в лагере, и после этого наши мужчины ушли, потому что явапаи засели в скалах. Человек, которого убил мой отец, должно быть собирал лошадей, и возвращаясь, не знал, что наши люди пришли в их лагерь. Когда он туда пришел, то стал что-то показывать жестами своей рукой и говорить, но наши люди не понимали его языка.

Военный отряд отсутствовал шесть дней, когда появились двое из них, посланные вперед, чтобы сказать нам, что остальные в безопасности. Что мы теперь и узнали. Они не привели с собой лошадей, потому что явапаи в своем лагере держали их всего несколько голов, хотя они, всё же, забрали двух лошадей, украденных у нас. Все остальные были загнаны на высокую гору, которую можно было увидеть из лагеря явапаев. Два молодых человека из военного отряда были посланы вперед, чтобы рассказать нам, что им удалось сделать и что они возвратили двух лошадей. Первой вещью, что они сказали нам, было: «Мы убили явапая». Затем, что остальные мужчины находятся в дне пути от них, но, скорей всего, им понадобится еще два дня, чтобы добраться до дома.

На следующий день женщины начали варить туипай (слабый алкогольный напиток, изготовленный из перебродившей кукурузы). Когда военный отряд прибыл, несколько женщин, чьи лошади были возвращены в налете на явапаев, станцевали от радости. Они назвали имя моего отца и сказали: «Хаске-дасила (Он Всегда Сердитый) всегда поступает так: он убил нескольких явапаев и привел домой нескольких лошадей». Эти женщины пили туипай, стали пьяные, плакали и танцевали.

Мой отец сказал: «Я теперь доволен. Они были первые, я последним. Это было похоже на то, как если бы они сами попросили меня прийти в их страну». Больше явапаи не приходили за нашими лошадьми, и я думаю, что они боялись нас. Это был первый налет такого рода, из тех, что они когда-либо совершили, и произошел он до того, как солдаты прибыли в Гудвин-Спрингс (1864 год).

Следующее случилось, когда мой отец жил возле Ист-Форк. Тогда какие-то навахо пришли к нам за мескалем. Они хотели обменять на него их овец и одеяла. Мой отец и некоторые его мужчины как раз ушли на охоту, и эти навахо окружили их ночью и напали на них, когда они ужинали мясом оленя. Два наших мужчины были убиты сразу, а еще один выстрелил в сторону нападавших, несмотря на то, что их не было видно, и убил одного из них. Через два дня охотники вернулись домой и послали к другим нашим людям сообщение об общем сборе. Затем они провели военный танец. Они танцевали с щитами, которые были сделаны из шкур. Мой отец сказал мужчинам перед их уходом: «Мы собираемся идти за навахо. Я не знаю, почему они нас атаковали. Мы всегда до этого справедливо с ними поступали. Но теперь, мы можем также прийти, увидеть их и сразиться со всеми ими». Они ушли и через два дня достигли страны навахо. Те не ушли далеко от места, где они убили наших мужчин за Белыми Горами. Наши люди окружили их лагерь и атаковали его перед самым рассветом, когда все навахо еще спали. Они убили их всех. Те пытались убежать, бросив свои ружья, луки и колчаны. Наши люди подожгли их дома и сожгли их. Также они подожгли корраль с овцами. Во время сражения мой отец сказал, обращаясь к навахо: «Это я, - что вы и хотели. Вы попросили меня прийти и сразиться с вами, - вот как сейчас. Раньше мы ели вместе, но теперь я пришел сражаться с вами». Он взял в плен одного мальчика навахо. Тот знал об еще одном лагере навахо, который был дальше, и они заставили его вести их туда. Они прибыли туда в полдень этого же дня, и сразу атаковали. И в этом лагере все навахо были убиты. Спаслись лишь немногие его жители, пасшие овец недалеко в горах.

Так вот, они сразились в двух местах в один день - один раз утром, и другой - в полдень. Мы были счастливы, так как никто из наших не был убит. Каждый раз, когда мой отец отправлялся на войну, много мужчин присоединялись к нему прямо как муравьи.

Они захватили во втором лагере еще одного навахо, который сказал им: «Некоторые навахо уже давно находятся на тропе войны. Они ушли сражаться с белыми людьми». Один из них, посланный остальными вперед, уже вернулся, и сказал, что остальные придут завтра, и что они гонят много скота - два больших стада, одно за другим.

Двое наших были посланы проследить за этими навахо. Возвращавшиеся навахо отправили вперед к водному источнику двух мальчиков, чтобы они приготовили мясо для остальных. Наши два мужчины увидели этих мальчиков в то время, когда они разводили костер для жарки мяса. Наши люди сразу поняли, что все остальные навахо собрались перекусить в этом месте перед дальнейшей дорогой, и они устроили там засаду. Уже перед закатом солнца, они расположились возле места, где готовилась еда. Ровно через час над холмом появился скот, и один из навахо, я думаю, что их предводитель, ехал впереди всех. Наконец, они все прибыли, и наши люди видели, как много навахо расселись возле костра. Потом они начали есть - все разом - и тут наши люди открыли по ним стрельбу. Навахо испугались и не успели ответить на выстрелы. Лишь несколько из них, которые пасли скот в стороне, спаслись, все остальные были убиты во время еды. Один навахо сказал: «Вы всех нас убили». Когда всё закончилось, мой отец сказал нашим людям: «Пятнадцать из вас гонят этот скот домой, а мы еще будем сражаться, так как на подходе еще одно стадо. Придут остальные и будут с нами снова сражаться». Пленный навахо сказал им, что здешняя вода - единственный источник в округе, - и второе стадо прибудет сюда через два дня. Они провели возле источника только одну ночь.

На следующее утро пятнадцать мужчин погнали скот в сторону Белой Реки. Остальные пошли вперед, чтобы перехватить навахо. Они удерживали мальчика, которого захватили в самом начале. Он выказал желание показать нашим мужчинам место, где начинается ручей между двух соседних холмов. У подножья одного из них - западнее - был маленький водный источник, и наши прибыли туда одновременно с навахо, которые пригнали их скот, и два отряда столкнулись друг с другом. Наши люди наблюдали за подходом скота, и быстро сформировали полукруг возле источника, чтобы навахо гнали животных прямо на них. С одной стороны его стороны возвышался утес, и около его подножья бил родник. Это получилось похожим на корраль, и им пришлось закрыть только одну сторону, потому что с другой была преграда в виде утеса, и некоторые наши находились на его вершине. Навахо пришли, и сразу направились к воде. Их было много. В этот момент один из наших выстрелил. Они были отрезаны с одной из сторон утесом, и ни один из них не смог убежать - все были убиты. В конце сражения двое навахо были еще живы: один имел сквозное ранение в боку, а другой был поражен в ногу. Несмотря на свои ранения, оба могли сидеть и разговаривать. Один из них - раненый в ногу -сказал:»Вы убили много наших людей, и оставили их тела на корм койотам. А теперь то же самое вы сделаете со мной». Все наши мужчины собрались вокруг них, и мой отец, как предводитель, стал с ними говорить: «Вы сами попросили меня сражаться сегодня с вами. Обычно мы всегда были друзьями, как будто бы жили в одном лагере. Я не знаю, почему вы решили сражаться с моими людьми, поэтому теперь я сражаюсь с вами. Стадо скота, которое было впереди вас, сейчас гонят к Белой Реке для меня. Стадо, которое привели вы, я тоже собираюсь отогнать к моему дому. Вы постарались для меня, добыв так много скота на тропе войны. Ты можешь остаться здесь и всё рассказать своим людям. Я хочу, чтобы ты рассказал им обо мне. А ты (обращаясь к другому навахо) ранен в ногу, бок и руку, и я добью тебя». И вот, он убил одного из них, а тот, кто был оставлен жить, сказал: «Есть ли у кого из вас мескаль? Я хочу, чтобы вы мне его дали. Я хочу его. Я буду его есть. Можеть быть это поможет мне добраться до дома, чтобы рассказать моим людям о тебе. Время, проведенное рядом с твоими людьми, оказалось тяжелым для меня. Дайте мне немного воды». Мой отец дал этому навахо воды, а затем сказал: «Это поможет тебе дойти до дома и рассказать твоим людям о нас». Навахо ему ответил: «Хорошо, забирайте скот к вам домой, и я поговорю с моими людьми о вас, а вы расскажете своим людям обо мне. Положите меня в тень под этой сосной. Вы убили меня. Положите меня в тень под этой сосной». После того, как они выполнили его просьбу, мой отец еще раз сказал навахо: «Когда ты доберешься до дома, расскажи твоим людям обо мне и назови моё имя. Скажи им, что я - именно тот, кто забрал ваш скот».

Пятнадцать мужчин, ушедшие домой первыми со скотом, первыми туда и пришли. Вторая группа отсутствовала еще семь дней, а потом появилась вместе с их скотом. Перед уходом от источника, они убили пленного мальчика-навахо. Мой отец говорил, когда он начинал войну: «Моё сердце движется внутри меня так же, как солнце движется над головой. Так я себя чувствую, когда совершается убийство моих родственников». Он имел ввиду, что когда человек злится, его сердце бьется учащенно и сильно.

Мы располагались лагерем на Терки-Крик, возле форта Апачи, когда три молодых человека пошли охотиться на оленей. Во время охоты их атаковали навахо. Двоим удалось сбежать и спастись, а третий был убит. Когда парни добрались до дома, то сообщили всем о происшествии. Затем, все взрослые мужчины, находящиеся в лагере, встретились в назначенном месте для обсуждения проблемы. Они решили, что пойдут по следу атаковавших, пока он еще свежий. Дьябло был тогда большим вождем, и он сказал такую речь: «Мы тоже мужчины. И навахо - мужчины. Они дорожат жизнью так же, как и мы. Завтра мы будем купаться в парильне, а затем, ночью проведем военный танец». Пока они были в парильне, все женщины собирали дрова, и перед началом танца, одна старая женщина обратилась к мужчинам, взывая к их смелости: «Они убили одного из наших людей. Вы попытаетесь сделать то же самое с ними. Они имеют ту же жизнь, что и мы; у них та же кровь, что и у нас; они умрут так же, как умираем мы». Затем они танцевали всю ночь. Они сказали, что, каждый, у кого есть лошадь, должен взять её с собой, а остальные пойдут пешком. Утром они ушли. Двоих мужчин они послали впереди себя как разведчиков. Они находились в пути около четырех дней, пока не достигли страны навахо. Когда навахо убивали нашего мальчика, они знали, что будут за это атакованы нашими людьми, поэтому они побросали их дома. Вскоре наши люди добрались до их старых лагерей. Когда они там оказались, то начали идти по следу. Навахо забрали из коррали лошадей и овец, и погнали их вглубь своей страны. Наши люди пошли по их следам, и двоих послали пешком вперед. Эти двое увидели с расстояния дым из лагеря навахо. В месте, где они встретили остальных, был разбит лагерь, а затем этих двоих снова послали вперед, чтобы посмотреть расположение лагеря навахо. Они его нашли в долине в конце месы. На восходе солнца, Дьябло сказал речь: «Мы атакуем навахо до того, как они смогут нас увидеть, и пока с ними еще находятся все их женщины и дети». Но некоторые из наших не согласились с ним. Они сказали: «Нет, мы можем атаковать этих людей завтра утром, на рассвете, пока они еще спят». Однако, им пришлось принять мнение вождя, согласно которому они должны были атаковать незамедлительно. Вождь сказал: «Запрягайте ваших лошадей сегодня вечером и натяните ваши тетивы как положено». Дьябло еще раз обратился к людям перед атакой: «Когда сражение начнется, никто не должен отступать. Старайтесь быть храбрыми».

Итак, они разделились на три меньших отряда. Они выстроились в линию, а затем был дан сигнал идти левой стороне, и сразу вслед за этим правой, и все бросились в атаку. Все наши люди разом набросились на навахо в лагере и начали убивать их. Все навахо толпой бежали из лагеря. Некоторые из наших убивали их стрелами, другие из ружей, и некоторые кололи их копьями. Они гнали навахо через реку. Женщины и дети навахо бежали впереди, а мужчины сформировали линию перед ними. Ни один из апачей не был убит. Во время сражения, один из наших предводителей послал своих некоторых мужчин к другим предводителям со словами: «Давайте прекратим это. Давай прекратим это и снова соберемся все вместе». По окончании сражения, они возвратились в лагерь навахо и стали собирать всё, что те имели: уздечки, удила, серебро, одеяла. Люди, пришедшие пешком, обзавелись лошадьми, а другие покидали лагерь с седлами навахо, и их одеялами, которые они привязали сзади. Когда они очистили весь лагерь, они поехали оттуда так быстро, как только могли, потому что понимали, что навахо будут их преследовать.

По пути к навахо у них было четыре ночевки, но на обратный путь им хватило трех дней. Они ехали целый день до захода солнца, и вставали рано, перед рассветом, и ехали дальше. Таким образом они снова оказались дома.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒