АННА ПРАЙС. 3 страница

Я знал, что доктор Дэвис вернулся в форт Уиппл в 1873 году. Он часто приходил в дом капитана Бернса, когда тот болел, и позже доктором поста стал доктор Мэттью. Ни один из них не смог ему помочь, и капитан Бернс умер после переправы через реку Литтл-Колорадо, возле источников Навахо, и был похоронен в форте Уингейт, Нью-Мексико. Он находился на пути домой в Вашингтон во время отпуска по болезни. Доктора не могли его вылечить, и они подумали, что ему поможет смена климата. Итак, он собрался домой вместе со своей женой Энни Бернс. У них было двое детей: мальчик и девочка. Позже некоторые солдаты сопроводили миссис Бернс на пост в Канзасе. Через много лет я узнал, что она умерла, а её двое детей выросли, но я так и не смог их увидеть и сказать, что я тоже являюсь одним из семьи Бернс.

Капитан Бернс принял меня в свою семью и относился ко мне так, как будто я являюсь его собственным ребенком, и он собирался взять меня с собой в дом его отца и матери в Ирландии. Я уверен, что в этом случае, я больше не увидел бы землю своих отца и матери. Лейтенант Бишоп - второй лейтенант роты G пятого кавалерийского полка - показал мне, где капитан Бернс был похоронен, и я горько заплакал, потому что уважал его как собственного отца. Пока я был ребенком, он меня воспитывал.

Когда доктор Дэвис приехал для лечения лейтенанта Кинга, вся команда направилась в Кэмп-Верде. Лейтенат был усажен в кабриолет, и через два дня пути они были дома. Индейским скаутам было сказано держать свои винтовки наготове и охранять окрестности Коттонвуда. Там были юма, явапаи, мохаве и тонто. Первые три племени говорят на одном языке, но тонто говорят на совсем другом языке. Когда явапаи впервые пришли в Кэмп-Верде, они разбили свой лагерь прямо напротив поста. Затем четыре их старейшины были арестованы и закованы в цепи за воровство скота и лошадей вокруг долины Чино, долины Киркленд и в окрестностях Викенбурга. Не было никакого расследования обвинения. Они были невинными людьми, которые устали жить тяжелой жизнью в лесах, и хотели жить в пойме. По этой причине они начали добровольно приходить в Кэмп-Верде, чтобы обсудить условия договора с солдатами. Когда их лидеры были схвачены, явапаи не просили назвать причину этого: весь лагерь снялся и поспешил в горы, - откуда они пришли. Затем прибыли некоторые тонто с их вождем по имени Чарли Чапэн (также был известен белым как Чарли Пэн, индейское имя Эстечлепан). Там, наверно, было семь тысяч их. После них пришли мохаве с юго-запада; некоторые из них прибыли с гор Брэдшое. Еще больше мохаве пришли с гор, где теперь Джером, остальные пришли из страны красной скалы и истоков ручья Дуба. Следующей пришла группа Делше, и все сорок семь его мужчин были закованы в цепи, и в таком состоянии находились около шести месяцев. Юма пришли с Дэйт-Крик, и другие индейцы исходили из страны вокруг горы Билла Вильяма и Флагстаффа; еще некоторые тонто пришли с востока. Старейшины всех этих групп собрались и имели разговор с офицерами, и вскоре сорок семь мужчин и четыре старейшины были отпущены с гауптвахты по приказу генерала Крука, который был командующим Департамента Запада.

Таким способом солдаты собрали в одном месте всех апачей. Много говорилось о солдатах, завоевавших их в сражениях с ними, но единственным сражением между ними была Битва В Пещере на Солт-Ривер в декабре 1872 года, которую мы называем - Бойня Кровавой Пещеры на Солт-Ривер. На самом деле, индейцы приходили добровольно. Генерал Крук прибыл в Кэмп-Верде, чтобы провести конференцию со всеми апачами, что там собрались, и он выдал старейшине каждой группы исписанную бумагу, сказав держать её при себе до тех пор, пока они живы, поясняя, что сказанные слова будут забыты, а написанные слова останутся навеки вечные.

Одна из этих бумаг была дана Мохаву Чарли, и когда он умер, то Пит Маршалл, ставший после него вождем, забрал её себе. Частично передача выглядела так: «Я хочу, чтобы всё сказанное вами пошло сюда, на бумагу, записанное пером и чернилами, потому что всё то, что идет на бумагу, никогда не умирает. Человеческая память может утерять это, но то, что рассказывает бумага, будет свежим и правдивым долго после того, как мы все уже будем мертвы и позабыты. Она не вернет мертвых, но то, что положено на эту бумагу, сегодня может помочь живым. Я хочу выяснить, что здесь происходит, поэтому я прибыл сюда, чтобы привлечь внимание к этой проблеме, этому нынешнему состоянию дел. Я хочу, чтобы вы говорили правду безбоязненно, чтобы рассказали об этом в нескольких словах, по возможности, чтобы каждый смог огласить это, не волнуясь».

Пит Маршалл был убит Тонто Льюисом, который затаил злобу на апачей-мохаве. Он подполз и выстрелил Питу в затылок. Тонто Льюис был наполовину тонто и наполовину мохаве. Он женился на женщине-чирикауа и был сослан во Флориду вместе с ними после того, как восемьсот их были собраны вместе, и это произошло через два года после его освобождения из тюрьмы и возвращения в Аризону. Он питал это (злобу) по отношению к апачам-мохаве, потому что они и апачи-юма убили около тридцати тонто в сражении на Ист-Верде-Ривер (река восточная Верде), в том числе некоторых его родственников.

Генерал Крук сказал индейцам, что он прислан к ним президентом Грантом –человеком, который освободил негров после войны между людьми юга и севера, - чтобы заключить мир с индейцами, и если кто-либо из них не уделит должного внимания к его призыву, то у него есть много солдат, которые достанут их везде в этой стране. Он сказал, что всем индейцам, которые хотят мир, лучше прийти и подружиться с белыми, и тогда они будут иметь много еды и одежды, пока остаются мирными. Они должны праведно жить в поймах и выращивать зерно, кукурузу, ячмень, пшеницу и другие вещи, - делать то, что делали на пути к цивилизации другие народы, - а не жить в горах и спускаться с них время от времени, чтобы красть эти вещи. Солдаты будут их защищать. Но солдаты выбрали иное: когда невинные люди пришли жить в Кэмп-Верде, чтобы найти там защиту, их вожди сразу же были ими схвачены. Когда все индейцы начали собираться в Кэмп-Коттонвуд, то генерал Крук сам назначал среди них вождей и капитанов. Давно, когда явапаи были горными мохаве, группы этого могущественного народа разделились: уалапаи ушли на север, а некоторые еще дальше на запад и поселились у реки Колорадо; юма сделали то же самое, и некоторые из явапаев спустились и поселились на берегу реки Хила, чтобы стать как марикопа. Теперь, когда эти индейцы объединились на реке Верде под командованием солдат, они совсем не были похожи друг на друга. В агентстве на Рио-Верде собрались пять групп апачи-мохаве и две группы апачи-юма. Вождем первой группы мохаве был Маква, что означает - Узел на Макушке Перепелки; вождем второй группы был Вехабесува, то есть Зеленый Камень; третьей - Мота, Фог, также известный как Мохав Чарли; четвертым был Пакула - Длинный или Высокий Человек; и пятым Когуанатакка - Зеленый Лист. Вождями апачей-юма были капитан Хосе Пакота и капитан Снук. Капитан Хосе имел большой опыт, и он был в числе тех, кто посетил Вашингтон в 1870 году, чтобы совещаться с президентом Грантом. Еще его называли капитан Кофе, потому что он при каждом приеме пищи выпивал большой горшок этого напитка. Когуанатакка - самый знаменитый из всех главных вождей - был вождем тонто-апачей. Тонто численно превосходили все другие группы, и некоторые из них были женаты на женщинах апачей-мохаве, а некоторые мужчины апачей-мохаве были женаты на женщинах тонто. Они являлись совсем разными народами, и говорили на разных языках, сталкиваясь с теми же трудностями при общении, которые имеет белый человек, когда встречает мексиканца.

Около ста пятидесяти апачей-мохаве и двадцать пять апачей-юма были привлечены на службу скаутами, чтобы выслеживать уалапаев. Сто пятьдесят тонто были привлечены для похода в собственную страну, так как из форта Апачи пришли новости, что несколько сот апачей видели возле Сибекью, и это были группы тонто, которые не пришли на Верде. Тонто были приказано привести этих людей, и убивать любого, кто окажет сопротивление. Они нашли каких-то ренегатов-соплеменников возле Кэйв-Крик, завязали с ними бой, убили нескольких из них и захватили нескольких женщин, которых отвели в Кэмп-Верде. Три скаута тонто тоже погибли: один из их сержантов и его сын утонули на переправе, уже на обратном пути с женщинами в Кэмп-Верде. Говорили, что этот сержант боялся идти в место, где находилось так много мохаве. Апачи-мохаве и апачи-юма выступили вместе с лейтенантом Томасом , лейтенатом Бишопом и их ротой G из пятой кавалерии из форта Уиппл, и захватили Суарума -главного вождя улапаев, который воровал скот и лошадей, убивая при этом белых людей, обвиняя во всем апачей даже тогда, когда они уже находились в резервации. Следы вели на север, и вождь Уалапай Чарли сказал солдатам, что виновниками являются апачи, но генерал Крук был уверен, что виновниками были уалапаи, и поэтому привлек скаутами апачей. Когда люди узнали, что их злейший враг захвачен, многие из них собрались и начали танец, который продолжался с полудня до следующего утра, и прославлял победу их молодых воинов. Старые женщины забрали у них их добычу, так как считалось, что молодым людям вредно хранить у себя захваченные ими трофеи. Обычаем женщин было также пение военной песни и круговой танец вокруг пленников, и они открыто наслаждались этим танцем.

Я не могу сказать точно, когда и где я родился, потому что принадлежу семье индейцев апачи, в которой мать и отец не получили образования, так что нет никакой надежды отыскать запись моего рождения. Только образованные люди хранят записи их детей, чтобы те могли узнать, где они родились. И теперь нет в живых ни одного пожилого индейца, который мог бы сказать, когда я родился. Все мои люди были убиты солдатами и индейскими скаутами, работавшими на правительство. Это произошло в 1872 году, в пещере к северу от Солт-Ривер, где жило около 225 душ: мужчин, женщин и несчастных невинных детей. Место это находится на северном берегу устья Фиш-Крик на Солт-Ривер, где сейчас Хорсшу-Дам (Подковообразная Дамба).

Я покинул лагерь за несколько дней до резни, уйдя на север со стариком, моим дядей и лошадью, которая и везла меня на своей спине. В середине ночи нас настигли солдаты, и когда мой дядя убежал, я остался один. Я залез в сквозную дыру в скале и находился там всю ночь без одежды и одеяла. Четыре Пика были белы от снега, и я находился всего в нескольких милях от них. Чудом является то, что я каким-то образом выжил в ту морозную ночь. Утром, на восходе, я покинул свое убежище. Всю ночь напролет я вслушивался в шорохи на предмет приближения врагов, но ничего не услышал, и затем я прополз к противоположному входу, вылез, и пошел к небольшому холму, который возвышался над окрестностями. Мой дядя и я прошлой ночью разбили там лагерь, с костром, чтобы лежать рядом с ним, но теперь там было много людей в синих мундирах. Они поспешили ко мне, и я не пытался убегать. Они подбежали и схватили меня за мою маленькую руку, а затем потащили по камням и через кустарник, совсем не думая о том, поранюсь я или нет. Остальные солдаты в это время высматривали индейцев дальше за холмом, но никого не обнаружив, присоединились к нам. Меня забрал капитан Джеймс Бернс из пятого кавалерийского полка, и произошло это 22 декабря 1872 года - дата, записанная лейтенантом E.D. Томасом, который находился в подчинении у капитана. Они пришли из форта Макдауэлл - места, где я живу теперь.

Непостижимой вещью является то обстоятельство, что я остался жив, и рассказываю, каким образом я спасся в то время, когда были убиты все - до последнего человека - из моего племени. Я могу только предполагать, что я родился в 1864 году, потому что лейтенант Томас сказал мне, что в день, когда меня захватили, на вид он мне давал лет семь или восемь. Значит, теперь мне должно быть шестьдесят шесть лет, хотя мне думается, что я старше, так как отчетливо помню многое из прошлого. Я в состоянии вспомнить как моя мать была убита солдатами в нескольких милях восточнее Мормон-Флэт. Она, спасая свою жизнь, залезла в отверстие в скале и застряла там, и была вытянута за ноги и нашпигована пулями. Я помню это, как будто всё произошло совсем недавно. То был ужасный для меня день: лишившись матери, я должен был позаботиться о двоих маленьких детях. Моя тетя имела младенца, и поэтому нашлось, кому понянчить мою младшую сестру. С этого момента мой отец питал горькую ненависть к солдатам и всем белым людям. Он и другие наши мужчины пошли вниз к Солт-Ривер, чтобы убивать солдат и других белых. Как-то они привели семь или восемь пони в наш лагерь, и одного отдали человеку, чей лагерь располагался севернее за Четырьмя Пиками. В то время я находился далеко от нашего лагеря. Вскоре пришли солдаты, захватили тридцать две женщины и их детей, и отвели их в форт Макдауэлл. Произошло это приблизительно в конце 1872 года. Пленники были усажены в фургоны и перемещены через пустыню во Флоренцию, а затем в старый Кэмп-Грант на реке Сан-Педро. Через несколько дней вся эта команда переехала ближе к горам Пинал и Суперстишн (горы Суеверия), вступив в местность, где теперь город Глоуб (это было до того, как он был построен), а затем к реке Сан-Карлос, где еще не было создано одноименное агентство. Оттуда они повернули к форту Томас и к только что возведенному посту, который назывался форт Грант. В начале весны 1873 года солдаты отправились в Сан-Карлос. Капитан Бернс командовал ротой G пятого кавалерийского полка, а капитан Прайс ротой F. Два этих отряда переместились на север от Глоуб вдоль Солт-Ривер, в место, где теперь расположена Дамба Рузвельта, а затем направились вдоль Тонто-Крик (ручей Тонто) к месту, где теперь стоит город Пэйсон; переправились через реку Ист- Верде (восточная Верде), и ехали несколько дней, пока не прибыли в Кэмп-Верде. Потом солдаты переместились в форт Уиппл, и уже оттуда рота F ушла в Кэмп-Дэйт-Крик. В этом лагере было много индейцев с запада, включая юма, которые пришли заключить договор с солдатами. Индейцы оставались там несколько недель, а затем ушли к постам Кэмп-Верде и Коттонвуд, расположенные в 25 милях пути. Почти все явапаи и апачи-тонто начали приходить в Кэмп-Верде, чтобы заключить договор с генералом Круком, который командовал департаментом Аризона. Генерал Крук выглядел доброжелательным человеком, и он сказал им, что они могут ставить свои жилища в долине Верде до тех пор, пока существуют на белом свете. Но прошел всего год, и генерал Крук собрал всех индейцев и уведомил их, что они должны уйти в агентство Сан-Карлос, и около 3500 человек так сделали.

Весной 1874 года капитан Бернс и рота G отправились в форт Уиппл. В 1875 году полки поменялись департаментами, и теперь шестой кавалерийский должен был переместиться в Аризону, а пятый на Индейскую территорию. В начале июля рота G прибыла в Кэмп-Верде в день перед праздником Четвертого Июля, когда многие солдаты были пьяными, а в октябре они уже достигли своего нового места назначения. Я находился с ними в течение восьми лет, несмотря на то, что капитан Бернс скончался в Навахо-Спрингс в 1874 году.

Однажды роты капитана Бернса и капитана Прайса добрались до индейцев у края пещеры (это произошло 27 декабря 1872 года, через пять дней после пленения Майка). То был другой лагерь, где я оставил моего дедушку, маленьких брата и сестру, которым было около трех лет, и мою тетю с пятью её детьми (фактически, Майк Бернс привел солдат и скаутов туда; кроме того, он рассказал о местоположении еще двух ранчерии: одна в каньоне у Рио-Саладо, и другая на одной из вершин Четырех Пиков). Слезы выступают на моих глазах, когда я вспоминаю о них, убитых, как и все остальные 225 мужчин, женщин и детей, и с ними умер великий вождь Делше, который погиб в момент, когда сказал индейцам встать за большими камнями, чтобы солдаты их не видели (современные историки говорят о 76 убитых в пещере явапаев, хотя точный подсчет был невозможен, так как многие тела были просто разорваны большими валунами, которые солдаты и скауты сбрасывали с высоты в пятьсот или шестьсот футов. Бернс ошибся еще в одном: в этой бойне погиб не знаменитый Делше, или Делшэй, а другой лидер куевкепэйа по имени Нанни-Чадди, чья, также крайне враждебная к белым и пима группа, и была там почти полностью уничтожена). Один солдат взял меня за руку и просто зашвырнул за кусты и камни, совсем не думая о том поранюсь я или убьюсь; он волочил меня подобно какому-нибудь полену. Большинство солдат-около шестисот из них- стояли на скале высотой в 300 футов, над восточным углом пещеры. Они никак не могли видеть индейцев, которым Делше сказал, что никакой враг не осмелится атаковать такую сильную позицию. Индейцы считали, что они достаточно хорошо защищены, но солдаты стали выпускать вниз залп за залпом – бадьи, полные свинца, в большие валуны напротив стен пещеры-такие свинцовые ливни, что тот, в кого отскакивали пули, был уже совсем не человек. Военные песни смолкли, и остался всего один человек, у которого был всего один патрон, которым он, ровно в полдень, убил индейского скаута пима. Он мог бы убить еще, но когда добрался до мешка с порохом и патронами, солдаты начали стрелять по нему, и их пули согнули его винтовку почти вдвое. Он стал беспомощным и, наконец, был застрелен. Это был мой свояк (возможно дядя), и он умер как мужчина. Потом скауты пима и марикопа поспешили вниз и добили еще шевелившихся индейцев. Они разбивали им головы прямо на виду у солдат. Скауты апачи, находившиеся тоже с солдатами, нашли живыми нескольких женщин и детей, и отдали их офицерам, боясь, что пима и марикопа и их убьют - настолько взбешенными те были, хотя всего один из них был убит в тот день. Они не были удовлетворены убийством более двухсот мужчин, женщин и детей, и собрав около тридцати раненых, добили их.

Скауты-апачи предупреждали выстрелами о подходе солдат, и, если бы люди Делше поспешили покинуть пещеру сразу, когда услышали их, они не были бы убиты. Возможно всего несколько слабых стариков и женщин погибли бы, но вождь Делше вынудил остаться там всех. Большинство индейцев очень рассчитывали на старого предводителя, потому что он был великим воином и сражался со всеми людьми, и он всегда побеждал, когда воевал против солдат и пима. Но на этот раз он был окружен и скован в своих действиях, и поэтому не смог защитить свой народ.

После того, как последний явапаи был добит, меня впустили в пещеру. Там я увидел мертвых мужчин и женщин, лежащих вокруг в разнообразных позах - ужасных, чтобы о них говорить. Я увидел, где лежит мой дедушка, и видел с расстояния тело, которое находилось в небольшом отверстии в скале, головой вперед, и это был старик. Я находился у западного входа в пещеру, и сел там, взывая к смерти. Затем я подумал о моих маленьких брате и сестре - об обоих я заботился и кормил их так, как должна была делать мать. Нет больше надежд, нет больше родни в этом мире. Что мне делать? Может мне отдаться пима и марикопа, чтобы умереть там с моей семьей? Но может мне забыть эти ужасные поступки против моих людей и возбудить в себе новую отвагу и мужество, стать другим человеком и надеяться на лучшее будущее?

Пима и марикопа собрались вокруг своего мертвого товарища и плакали громче меня. Тогда я подумал, что будет лучшим перестать плакать, а то кто-нибудь из них подойдет ко мне и изобьет дубинкой.

Пима и марикопа понесли тело, и ни один солдат или офицер, а также скаут апач, не был ранен. Позже я узнал, что одному из солдат пуля пробила шляпу близко к голове, но это было единственное плохое, что произошло среди сотен солдат. Во всей истории ни одна цивилизованная раса не уничтожала другую так, как это сделали американские солдаты с моим народом в 1872 году. Они безжалостно уничтожили мужчин, женщин и детей, как будто они были совсем не человеческие существа. Я - единственный выживший, который может рассказать о том, что случилось с моим народом.

Бойня моего народа закончилась где-то около четырех часов после полудня. Затем солдаты повели пленных к выходу из пещеры, и пустив индейцев идти впереди них, предупредили скаутов-апачей сохранять повышенную бдительность, а то пима и марикопа могут незаметно подкрасться к женщинам и детям и убить их. Там была одна женщина, которая была так сильно ранена, что не могла сидеть на лошади, и её оставили в пещере. Какие-то солдаты дали ей еду и воду, но, как только они скрылись с поля зрения, вернулись несколько пима и разможжили её голову до желеобразного состояния, - так они ненавидели апачей.

Случилось так, что шесть молодых женщин ушли из пещеры перед самым рассветом того утра. Поэтому они выжили и остались невредимы. Одной из них была девушка-подросток-моя двоюродная сестра. Когда в 1885 году я оказался в агентстве Сан-Карлос, то обнаружил её там. Она уже была замужем и имела шестерых детей, а её муж был знахарем. Она умерла вскоре после того, как я её увидел, а её муж умер уже после того, как я возвратился в Макдауэлл. Она была единственной из трех наших многодетных семей, кто ускользнул. Я хочу сказать несколько слов о человеке, который был женат на моей двоюродной сестре. Её имя было Сиалиа (Бесполезная), а его звали Джутахамака (Быстрый Ястреб). Одно время он очень долго болел, и никто не мог облегчить его страдания или вылечить его, и однажды утром он не встал с постели и его оставили умирать. На следующее утро все переместились в другой лагерь, включая его родителей, и какие-то мужчины снесли хижину, в которой он лежал, а его самого забросали палками и тростником со сломанной крыши: как-будто он уже умер. Они взгромоздили на дрова и вещи этого мужчины, а затем собрались всё это поджечь, когда к своему изумлению увидели, что человек пытается выбраться из кучи. Он их спросил, почему они поместили его туда, и все мужчины заплакали, и сказали, что их послали похоронить его, потому что он умер ещё вчера. Они сказали, что он не может быть живым, и кто-то обратился к нему по имени, и он ответил: «Я жив».

С того дня, он рассказывал занимательные истории, которые он видел в его смертных грёзах. Он говорил, что когда находился в том состоянии, то видел облако, и много женщин, одетых в белое, и уйму детей, и кто-то подошел к нему и сказал вставать и уходить отсюда домой, затем выбросить всю свою одежду и одеть новую. Ему сказали, что он должен излечивать людей, которые уже находятся при смерти, и что он должен петь над больным. Еще ему было указано, какие песни лучше использовать, и куда он должен накладывать руки или прокалывать плоть, чтобы он,-знахарь,- мог высасывать из тела плохую кровь - смертоносную для больного человека. Этот человек-Джутахамака- был мертвым от одного утра до следующего, и затем он долго болел. Он представлял из себя нично иное, как кожа да кости. Ладно, сэр, я часто был свидетелем того, когда его вызывали лечить больного человека, и как он пел над ними, пока некие духи не приходили к нему и указывали на ту часть тела, которая была испорчена и приносила наибольшие страдания, а потом кто-то брал острый кусок стекла и протыкал в этом месте дыру, а этот человек высасывал оттуда нечто, похожее на червя или скорпиона. Он вынимал это из своего рта, смешивал с кровью, и держа в свете костра, говорил, что таких вещей еще много в этом теле, и если он их всех достанет, то больной человек через несколько дней выздоровеет. Это и вправду происходило: вскоре мужчина или женщина вставали и вели себя так, как будто он или она никогда не болели. Иногда, всё же, больной умирал, как бы он ни пел. Порой, даже при том, что он прилагал все свои силы, чтобы привлечь помощь духов, он терпел неудачу, и тогда говорил, что у него нет такой силы, которая может помочь больному, и поэтому он решил, что лучше будет поискать другого знахаря-мужчину или женщину, чтобы сделать эту работу.

Выйдя из пещеры на плато, солдаты указали скаутам-апачам и далее сопровождать пленных женщин и детей, чтобы пима и марикопа не смели приблизиться к ним. Скаутам-апачам было сказано стрелять в любого, кто не подчинится приказу. В таком виде команда промаршировала через перевал к Четырем Пикам, и в предгорьях разбила лагерь: расположив на отдых вьючный обоз и лошадей, и солдаты в пешем порядке окружили их. Ночью скончались трое из раненых пленных. На рассвете следующего утра команда выступила к форту Макдауэлл, прибыв туда ближе к вечеру. Оставшиеся в живых пленники были посажены под стражу в лошадином коррале. Среди них был молодой парень, которому симпатизировал лейтенант Томас, избравший его объектом для поощрений. Этот мальчик приходился мне двоюродным братом, и он имел поверхностное ранение, не опасное. Его мать и замужняя сестра остались живы, и я думаю, что из этой семьи ещё двое детей были взяты живыми, но их отец погиб. Никто из взрослых мужчин не был захвачен живым. Этого мальчика поселили в одной комнате со мной, двумя солдатами и поваром, и, я думаю, с человеком, обычно заботившимся об офицерских лошадях. Мальчика звали Гайамама, или Проходит Незамеченным. Мы с ним ходили в лагерь, где содержались пленники, и Гайамама шёл сразу к своей матери и сестре, и оставался с ними весь день. Обратно я возвращался один или с какими-нибудь солдатами.

В форте Макдауэлл пленники оставались две недели. В одно прекрасное утро я хватился отсутствовавшего Гайамама и побежал в лагерь, который, к моему удивлению, оказался пуст. Домой я шел, чувствуя себя очень одиноким, и всё время задавался вопросом,-что произошло с людьми, с которыми я разговаривал каждый день? Что стало с ними? Может они вняли просьбам пима и марикопа, которые хотели их вырезать по пути, и те убили всех невинных женщин и детей, уцелевших в пещере? Тогда я никаким образом не мог узнать, что случилось с моей тетей и её детьми, так как не мог ещё говорить на английском или испанском, а значит, терялся в догадках, размышляя о пленниках и моем двоюродном брате Гайамаме.

Солдаты удерживали нас в форте Макдауэлл приблизительно три недели. Затем, однажды утром, они ушли оттуда вместе со скаутами-апачами и переправились на другой берег реки Верде, а затем переправились через Солт-Ривер, выше сегодняшней дамбы Солт-Ривер, и разбили лагерь. К моему удивлению, туда пришла индейская женщина: скауты апачи натолкнулись на партию враждебных индейцев, и те почти все тут же разбежались, но скаутам удалось захватить женщину, которая имела ребенка, привязанного к её спине. Женщина сказала мне, что она моя двоюродная сестра, и что они шли к нашим людям в пещеру. Если бы они пришли туда немногим раньше, то все погибли бы, но вода в Солт-Ривер как раз поднялась, и они ждали момента переправиться через неё. Они разбили свой лагерь на берегу и занялись сбором зеленой растительности и семян, чтобы поесть: в зимнее время там произрастают растения, которые апачи привыкли собирать.

Моя двоюродная сестра сказала мне, что они узнали, что враги убили почти всех в пещере, и тогда их группа спустилась с гор Суеверия и расположилась лагерем в каньоне у реки. Затем они послали в пещеру юношу, и возвратившись он описал им невероятные ужасы, какие он увидел в большой пещере, которая была завалена трупами мужчин, женщин и детей. Тогда они решили не переправляться через реку и двинулись на юг, пытаясь уклониться от солдат и пима. Старики в основном думали, что солдаты ушли домой после того, как убили так много людей, и поэтому женщины, не скрываясь, перемещались вдоль реки, собирая растения, и поэтому скауты застали их врасплох. Женщины, не имевшие при себе детей, бежали, но моя двоюродная сестра была не столь быстра и её схватили. Некоторые из апачей кричали остальным остановиться, но они ещё быстрей припустились в горы и скрылись в них.

Также моя кузина сообщила мне, что на востоке гор Суеверия есть большой лагерь, и она вместе с другими планировали идти сначала туда, а затем в форт Грант на реке Сан-Педро, чтобы сдаться там. Эти индейцы кочевали в горах Суеверия и Пинал, но, при этом, они являлись неотъемлемой частью нашего народа. С этого момента им приходилось постоянно остерегаться солдат, которых скауты-апачи вели в места, ранее им недоступные, сопровождая их по всей стране к имеющимся там водоемам. Солдаты, которые следовали за этими разведчиками, были словно с завязанными глазами: они никогда не увидели бы ни одного индейского лагеря, если бы не скауты-апачи, которые всё время находились в поиске следов и знали каждую здешнюю лужу и водную стремнину.

Наутро команда свернула лагерь и направилась вверх вдоль большого потока к горам Суеверия, в точку вблизи Голд-Филд (Золотое Поле). Следующий лагерь мы разбили возле небольшого родника, в котором наши люди запаслись водой. На другой день мы вновь вышли к Солт-Ривер. Проснувшись наутро, я понял, что что-то произошло, и пришел один из скаутов, который сказал, что женщина с ребенком на спине сбежала. Он спросил у меня: могу ли я что сказать по этому поводу, и куда она может пойти? Я ему ответил, что ничего не знаю. Я сказал ему, что извиняюсь за свою кузину,- а это была она,- и к тому же, кажется, её присутствие здесь поддерживало меня, так как я томился в одиночестве, потому что оставался единственным выжившим из большого индейского племени. Он сказал, что она словно исчезла, и никто не знает где её искать.

Далее солдаты как обычно следовали за индейскими скаутами, и следующий свой лагерь разбили у ещё одного водного источника. На другой день разведчики обнаружили признаки присутствия индейцев на другом конце гор Суеверия, поэтому солдаты немедля выступили в путь и уже в сумерках остановились на отдых. Вскоре они снова находились в движении, и капитан Бернс вручил мне что-то для переноски, сейчас я полагаю, что это были хлеб, кофе и сахар, - вещи, о которых я тогда не знал. Мы недолго прошли дальше и уперлись в большой, с шероховатой поверхностью холм, до вершины которого добрались в полночь, полностью измотанные.Там мы нашли печь для жарки мескаля, сооруженную всего несколько дней назад; мескаль был вынут оттуда, и вокруг были разбросаны его отходы. Ближе к утру возникли скауты-апачи, которые обследовали холм, и сказали солдатам, где находиться индейский лагерь. Почти перед рассветом офицеры дали команду солдатам выступать: одни взводы спускались по склону с разведчиками во главе, а другие в это время дожидались своей очереди и затем шли следом. Почти на восходе они окружили несколько типи, но там никого не было. Должно быть жители заметили солдат на длинном спуске, и бежали. Мы обратили своё внимание на следы на каменистой поверхности, которые вели в горы Суеверия, и выглядели они так, как будто были оставлены два или три дня назад. Дальнейший поиск потерял смысл, и не было никакого способа вернуться домой, кроме обхода большой горы, и мы, наконец, вышли к нашим оставленным лошадям и вьючному обозу. Наутро солдаты и все остальные свернули лагерь и вновь взобрались на холм, на этот раз идя на север: они вступили в горы Пинал, - там, где теперь Силвер-Кинг. В этом месте пима когда-то вырезали много апачей, и мы там расположились на отдых. На следующее утро мы спустились к Сикамора-Крик, и скауты-апачи сообщили, что в пяти милях оттуда заметили индейский лагерь. Тогда солдаты начали готовиться к ночному маршу, запасаясь едой и одеялами, наученные горьким опытом нехватки этих вещей во время продолжительных ночных переходов. Они недолго шли, затем останавливались, затем снова шли и снова останавливались,- до возвращения скаутов.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒