АННА ПРАЙС. 4 страница

Это произошло почти утром: солдаты двигались, деловито продвигаясь вперед к определенному месту, когда я посмотрел на возвышенность и разглядел там несколько небольших костров, - это скауты-апачи сообщали людям в лагере не убегать, а то солдаты будут в них стрелять. Пять или шесть молодых людей не вняли предупреждению и бросились в кустарник. В результате трое из них были убиты на месте. Все солдаты и скауты поспешили в лагерь и приказали жителям сложить оружие. Скауты-апачи сказали им, что они должны выйти и сдаться, иначе их всех убьют. Тогда вышли несколько мужчин и выстрелили по солдатам, и два из них, как и два индейских скауты, упали. Удивленные солдаты разбежались по небольшим возвышенностям и оттуда открыли стрельбу во все стороны. С восходом солнца стрельба прекратилась, и солдаты со скаутами наводнили лагерь, в котором нашли изрешеченными типи вместе с людьми. Несколько уцелевших укрылись в глубокой промоине, и они вышли и сдались. Трое из них были ранены, двое настолько тяжело, что не могли ходить, и их оставили там умирать. У одного из них - красивого молодого человека - пулей разорвало живот, и кишки мотались снаружи.

Скауты разбредались в поисках врага или дичи. Некоторые из них ходили за холмы, а затем возвращались и докладывали своим командирам. В то время ими были лейтенант Шуилер и Эл Сибер. Однажды вечером, после осмотра окружающей местности, пришли два молодых скаута и принесли оленины. Командир их принял, разоружил и взял под стражу, так как у них было немного готового мескаля, что указывало на их нахождение в индейском лагере, где они сказали людям уйти в другое место, потому что у некоторых молодых скаутов в этом лагере находились их родственники. Они узнали, что их люди были вырезаны в пещере на Солт Ривер, и что солдаты совсем близко и они завербовали много других индейцев для поисков остальных групп племени Делше. Каким-то образом Шуилер и Сибер догадались, что эти два молодых скаута сказали враждебным уйти с пути солдат. Поэтому их держали под охраной весь обратный путь до форта Грант. Один из скаутов был очень зол, достаточно для того, чтобы кого-нибудь застрелить, и он пошел к офицерам и сказал им, что они несправедливо обошлись с этими двумя молодыми скаутами, и если они имеют желание обезоружить всех скаутов, то должны так сделать, а не только отнимать оружие у двух наивных юношей. Когда он вернулся, то сказал, что Шуилер и Сибер ничего ему не ответили, несмотря на его такую страстную речь; он также сказал, что они вообще не удостоили его своим вниманием. Однако, вскоре к нему нагрянули солдаты и потребовали отдать пистолет, и он подумал, что лучше успокоиться и отдать им не только пистолет, но и винтовку. Но его злоба не прошла до конца, поэтому он снял пистолет со своего пояса и швырнул его им под ноги, а затем схватил свою винтовку и отбросил её подальше от солдат. Те всё это собрали и ушли устраиваться на ночь. На следующий день этот скаут шел с остальными весь путь до форта Грант. Остальным скаутам не понравилось, как солдаты обошлись с двумя молодыми людьми и тем третьим, и поэтому в форте Грант их всех два месяца продержали на гауптвахте.

Солдаты расположили свои посты в разных местах: шесть рот находились в агентстве Сан- Карлос, пока все апачи не устроились в долине, а затем солдат разослали в разные места. В одно утро почти все солдаты ушли из форта Грант, переправились через Аравайпа-Крик и расположились лагерем возле старых руин, которые создавали впечатление того, что когда-то здесь жили цивилизованные люди: там было много земляных домов, и, возможно, индейцы преследовали жителей и всех убили. На следующий день команда разбила лагерь в верхнем конце, который известен как каньон Хог. Они прошли до него всего пятнадцать миль. Позже я услышал, что отщепенец из апачей-чирикауа пришел в лагерь, и ему было приказано отдать его винтовку. Тогда он навел её на офицеров, но был схвачен сзади и разоружен. Наутро солдаты спустились вместе с ним в каньон и подвесили его на дереве, оставив умирать в таком положении. Затем вся команда переправилась через реку Хила и расположилась лагерем в агентстве Сан-Карлос. Через несколько дней роты капитанов Бернса и Прайса получили приказ переместиться на пять миль вниз по реке. Командирам было указано находиться в постоянной готовности на случай появления враждебных, так как солдаты теперь оказались в самой гуще всевозможных апачей, вождями которых были: Эскиминзин, Капитан Чиккато и Эскинаспас. Они были вождями, соответственно: аравайпа, пинал и сан карлос апачей, которые не были похожи на апачей Белой Горы, койотеро и чирикауа.

Две роты отправились вниз по реке, и возвратились через две недели. Там находилось (в Сан- Карлосе) около 600-700 индейцев, и всё своё время они проводили в азартных играх, ставя на пари все типы вещей, кроме денег, так как они не знали цену деньгам, только вещам. Они играли на одежду, лошадь или седло. Много людей собралось вокруг, чтобы наблюдать за игрой. Однажды один парень выиграл всё, что можно, у другого, и проигравший не мог так просто отказаться от своих вещей, и поэтому он пошел домой и вернулся с пистолетом в руке. Остальные, стоявшие там, начали над ним смеяться, и в ярости он выстрелил прямо в толпу, совершенно не волнуясь насчет того,- попал он в кого-нибудь или нет. Он выстрелил, и два человека упали замертво. У одного из них в толпе находился его сын, и тот начал стрелять в человека убившего его отца: этот человек убежал, когда увидел, что он убил двоих мужчин, но юноша побежал за ним и застрелил его. Весь лагерь возбудился, и пришлось звать солдат, чтобы уладить проблему. Индейцы передали зачинщиков солдатам, и тех взяли под стражу.

Прошли годы, но эти убийства ещё не были забыты, и произошло другое убийство: индеец убил вождя, а затем его убил Апачи Кид, так как убитый вождь приходился ему одновременно дядей и отчимом. Оказалось, что вождь был сыном того, кто убил годы назад игрока, и человек, который, в свою очередь, его убил, был сыном того игрока.

Сам Апачи Кид стал отщепенцем, когда взял в руки оружие в отместку за своего дядю. На тот момент он был первым сержантом индейской роты скаутов, которая смотрела за соблюдением порядка в резервации. Он считал, что выполняет свой долг как скаут армии США, убивая человека, убившего его дядю. Он думал, вероятно, что агент и руководитель скаутов похвалят его за хорошо проделанную работу, но офицеры приказали разоружить и посадить под стражу его самого и его последователей. До этого он получил приказ арестовывать или убивать любого, кого он увидит стреляющим в другого человека. Тем не менее, было приказано его разоружить и запереть без судебного разбирательства. Когда он прибыл в агентство, то капитан Пирс и Эл Сибер сказали, чтобы он со своими людьми шел в караулку. Сибер забрал оружие у нескольких его людей, но Апачи Кид не отдавал свою винтовку. Он дал знак его людям схватить патронташи, сложенные на стул, и сказал им взять обратно своё оружие, пока оно ещё здесь. Сибер услышал его слова и поспешил в свою палатку за собственным винчестером. Сразу за ним шел капитан Пирс, который являлся на тот момент агентом Сан-Карлоса. Он прошел через дверной проем, и сразу, при звуке выстрела, отпрыгнул в сторону. Если бы он так не сделал, то получил бы пулю точно себе в плечо, и наверно это было бы смертельно. Я видел всё происходящее, так как стоял в углу палатки Сибера, и когда стрельба началась, то я быстро, как только мог, прыгнул в рытвину и покинул место стрельбы.

Вот так и стал Апачи Кид бандитом, и произошло это в середине июня 1887 года. Человек, которого он убил, должно быть с детства собирался когда-нибудь отомстить. Итак, он это сделал, и посчитал, что проблема улажена навсегда, но вместо этого, он своим действием приравнял Апачи Кида к самому себе.

В конце концов, на общественном рассмотрении было решено, что Апачи Кид по праву убил человека в то время, когда тот убегал от стреляющей в него целой группы скаутов. Но, несмотря на это, Апачи Кид был признан виновным, и его преследовали повсюду, где-бы он ни появился, и те, кого он мог, вероятно, убить, пытались убить его первыми.

Я должен вернуться ко времени образования агентства Сан-Карлос. Тогда не было никаких домов, только палатки, и большой загон из холста, в котором индейцам выдавали пайки. Там находилось много разных групп апачей, и некоторые из них ещё осторожничали с поселением в пойме, и их приходилось привлекать раздачей пайков. После того, как капитаны Бернс и Прайс разрешали все текущие проблемы, они уходили в свой лагерь, расположенный у реки. Индейцы, знавшие меня, часто туда приходили. Некоторые из них приходились мне дальними родственниками. Они просили меня красть для них боеприпасы, но я говорил им, что не могу дать им больше, чем положено, потому что, тогда солдаты перестанут мне доверять и будут думать, что я отдаю это на сторону враждебным. У меня не было своих боеприпасов, чтобы дать им, и как-то я сказал им, что будет лучше, если они больше не будут меня просить. И они мне ответили, что я должен покинуть лагерь, а они отправят меня далеко, и солдаты никогда не узнают, где я. Тогда я осмелел настолько, что ответил им, что у меня нет никаких близких родственников, живущих по соседству, и никого, кого я стремлюсь увидеть. Однако еще больше индейцев окружили меня и настаивали на том, что я должен бежать, так как мой одинокий двоюродный брат плачет из-за того, что я нахожусь в солдатском лагере. Они мне сказали, что после того, как я приду в их лагерь, мы все вместе уйдем к горам Суеверия и Четырем Пикам - в наши старые кочевые угодья. Я ответил им, что они должны знать, что у меня нет ни отца, ни матери, ни тети, ни дяди, и что моя младшая сестра, которую я очень сильно любил, убита; что у меня не будет средств существования после прихода в область, где мой народ привык жить.

Через несколько недель солдатам было приказано выступить в каньон Аравайпа, к лагерю, который возглавляли Эскиминзин и Капитан Чикатто. Там находилось несколько семей пинал и апачи-мохаве. Солдаты поднялись в горы и обнаружили там индейский лагерь, и они установили свой лагерь в полумиле от него. Они оставались там почти два месяца, и индейцы каждый день приходили и разговаривали со мной, и, в конце концов, вынудили меня покинуть солдат: одни из них говорили мне, что солдаты собираются продать меня пима, а другие утверждали, что солдаты собираются меня убить. Из всего этого я сделал вывод, что пришло время мне присоединиться к ним. Итак, однажды ночью, я ушел из лагеря. Я всегда спал рядом с капитаном Бернсом, который всегда укладывал меня на ночь возле палаточной стенки таким образом, чтобы я находился прямо перед ним. Но в этот раз никто не заметил, что я расшатал колышки для палатки прямо позади себя. В полночь весь лагерь лежал в тишине и капитан Бернс крепко спал, когда я взял одеяло, чтобы использовать его как подкладку, и просунул его насквозь через один из палаточных углов, а затем бесшумно выбрался по нему наружу. Я шагнул в темноту и побежал в ближайший лагерь апачей, где вслушивался у входа в хижины, чтобы выяснить,- что здесь за люди. Так я миновал несколько лагерей, пока не пришел в тот, где я отчетливо понимал каждое слово, исходившее от людей в нём, но, при этом, я знал, что это были не те люди, которые мне были нужны. Человека, которого я искал, звали Матаваха (Ветер), и он был моим двоюродным братом. Он жил с нами до того, как была убита моя мать, а затем он ушел, женился и поселился среди индейцев в горах Пинал. Это именно он просил меня покинуть солдатский лагерь и прийти к нему, и он сказал, что на следующий день возьмет меня на вершину горы и спрячет там до наступления темноты. Наконец, я пришел к типи Ветра. Это было небольшое, наспех возведенное жилище. Мой двоюродный брат повел меня к вождю, который тоже был моим двоюродным братом, но этот вождь боялся других апачей, которые были более многочисленные, чем пинал-апачи. Вождь сказал, что если другие апачи выдадут его за сокрытие пленника солдат, то он будет нести ответственность и его умертвят. Он думал, что мне лучше вернуться в лагерь солдат и оставаться с ними столько, сколько я смогу, ибо нет никакого смысла возвращаться к индейцам снова, так как у меня не осталось среди них никаких близких родственников. Все плакали, пока вождь говорил, но они были с ним согласны. Я тоже заплакал, очень сильно, и ушел прочь, твердо решив больше никогда не слушать никаких глупых советов. Когда я достиг палатки капитана Бернса, то хорошо прислушался, и услышал, что он громко храпит, тогда я прополз туда тем же путем, каким и выполз, и тихо лег на свое место.

Наутро я опасался наказания за то, что гулял всю ночь, но на моё счастье никто даже не догадывался о том, что я куда-то отлучался. Вскоре солдаты вернулись в их основной лагерь, где весна уже вступила в свои права, и трава с тополями зеленели, и повсюду были распустившиеся полевые цветы.

Капитан Прайс - командир роты F - получил приказ присоединиться к другим подразделениям возле агентства. Наверное, это произошло в 1873 году. Рота G во главе с капитаном Бернсом, однажды отправилась на северо-запад в сопровождении некоторых скаутов тонто, которые в то время начали помогать войскам. Их первый лагерь находился у источника под названием Койот-Хоул. Следующий был разбит в месте, где теперь шахтерский поселок Глоуб, и еще один они установили почти в устье Солт-Ривер, возле сегодняшнего большого озера Рузвельт. Оттуда мы прошли к Тонто-Крик, и в его долине увидели табун диких лошадей. Скауты апачи открыли по ним стрельбу, но я так и не узнал, убили ли они сколько-нибудь из них. Я не знаю, сколько дней мы шли, проходя через область, где теперь расположены Пэйсон и Строуберри. Только помню, что погонщик, по имени Черный Джек Лонг, застрелил для команды около десяти диких индеек.

Наконец мы двинулись в сторону Кэмп-Верде и долины Верде. На тамошнем посту оказалось всего несколько солдат, большинство других находились в разведке. Капитан Бернс оставался там два дня, а затем пошел на запад, переправился через Черри-Крик (ручей Вишни) и достиг каменного корраля, где на ночь останавливались почтовые курьеры США. На следующий день мы свернули к месту, где были прекрасные пастбища, которое теперь называется Одинокая Долина. По пути туда солдаты остановились пострелять по антилопе, и лошадь, на которой ехал я, испугалась и понесла. Я крепко держался, но она упала на спину, придавив меня. Всё обошлось, не считая моей поврежденной ноги.

В тот же день роты капитана Бернса и лейтенанта Томаса прибыли в форт Уиплл. Там они оставались несколько дней, и в одних из них солдатам выплатили полностью жалованье. Когда мы стояли в агентстве Сан-Карлос, они экипировали меня солдатским обмундированием, и я теперь был одет также опрятно, как любой из них, и я узнал от солдат, как отдавать честь при встрече с офицером. Когда все солдаты получили зарплату, ротный горнист взял меня с собой в комнату, где сидели несколько офицеров. Я вошел туда, вскинув голову, и стоял навытяжку, с прямыми руками по моим бокам, и офицеры начали смеяться, но я стоял и не двигался, и они дали мне сколько-то денег. Я не знал сколько, но пару лет спустя один солдат сказал мне, что это были доллар и сорок пять центов. Я не знал, что делать с этими деньгами, так как не понимал в те дни их ценности. Теперь я это знаю, и хочу оказаться в месте под названием Баттл-Флэт, между Краун-Кинг и Прескотт, в тот момент, когда некоторые индейцы апачи захватили там сколько-то денег. Они разрезали купюры вдоль и скручивали из них сигареты, и они выбросили все монеты, потому что те были им в тягость во время пешего перехода.

Ладно, после того, как солдаты получили свои деньги, они поднялись на большую гору, поросшую соснами, которая находится западнее Прескотта, и спустились в Скал-Вэлли, где установили лагерь. Тем вечером капитан Бернс вручил мне клочки белой бумаги, и также немного зеленой бумаги, и указал мне идти к дому, который находился немного поодаль от лагеря. Я пришел в этот дом и дал бумаги человеку, которого там увидел. Он быстро скрылся и вернулся с каким-то количеством яиц. В лагерь я возвращался бегом. Когда я прибежал, два офицера рассмеялись, а потом капитан Бернс стал что-то говорить и пошел к палке. Взяв её, он подошел ко мне, и стал ругать и бить меня, - приседающего кругами и плачущего. Через какое-то время человек, которому я давал деньги, подбежал к капитану Бернсу и вручил ему что-то, и они начали разговаривать и тоже смеяться. Затем капитан Бернс отбросил палку и дал мне пяти или десятидолларовую купюру, ожидая моей реакции. Ему не следовало быть настолько глупым, потому что я не был достаточно цивилизован для того, чтобы понимать значение различных денежных купюр, а также то, сколько стоит яйцо, - неважно доллар, пять долларов или пять центов. В то время я ещё не знал, как покупать что-либо, и понятия не имел как спрашивать о покупке. Мне кажется, что капитан Бернс глупо поступил, наказав меня за мой поступок, ведь я был готов к любому его вопросу, потому что был в состоянии понять его.

Хотя, наверно, всё же он был прав, так как учил меня быть внимательным в ведении бизнеса с людьми.

На следующий день, в полдень, мы прибыли в Дэйт-Крик. Во время моего нахождения там, я выполнял любые работы, как будто был членом семьи. Например, ходил за курами, что принадлежали миссисс Томас. Каждый день куры убегали из дома и прятались в кустарнике, и каждый день я их собирал.

Летом 1873 года капитан Бернс отправился в пустынную область в сторону форта Мохаве. Он командовал ротой G, пятого кавалерийского полка, и я не знаю, почему он пошел в пустыню. В этот раз он не взял меня с собой. Лейтенант Томас был тем самым офицером, кто дал мне имя «Майки». Он имел жену и двоих детей, и думаю, что капитан Бернс попросил миссис Томас позаботиться обо мне в его отсутствие. Я занимался тяжелым трудом: носил воду и заботился о курах. Воду в Дэйт-Крик надо было доставлять на повозке от ручья в миле оттуда. Солдаты, которые за какие-либо проступки находились в заключении, выполняли эту работу, привозя по две-три бочки за раз, и когда повозка прибывала, я бежал по буграм, чтобы наполнить водой маленькие бидоны и отнести их курам. За ручьем был индейский лагерь, и я мог разговаривать с людьми из него, потому что они говорили на одном языке с нашими людьми. Они были теми, кого называли апачи-юма. Среди них было много мальчиков и девочек, и я обычно ходил туда, когда миссис Томас оставалась дома, и играл с ними. Какие-то старики сделали для меня небольшой лук и стрелы, чтобы я мог вместе с другими детьми стрелять по мишеням. Я привык проводить возле индейского лагеря весь день напролет, и иногда миссис Томас не могла меня найти, когда ей что-то было нужно от меня, и солдатам приходилось выходить на мои поиски. Они находили меня в индейском лагере и спешно сопровождали обратно в форт. Индейцы часто спрашивали меня, откуда я родом, и как оказался с солдатами, и я отвечал им, что жил раньше возле Четырех Пиков, или Вигаджочихо - Гора, Которая Была Искрошена. Но я никогда не говорил им, что все мои люди были убиты в пещере, так как при одном упоминании об этом, я всегда начинал плакать. Я никогда не ощущал себя счастливым человеком.

Как-то с запада пришли другие индейцы с их вождем по имени Наджавалавали Ла, или Высокий Черный Парень. Капитан Бернс и лейтенант Томас целый месяц находились в пустыне, и я, однажды, когда собирал курей в окрестностях, заметил приближающуюся колонну всадников, построенную в ряды по четыре-пять человек. Они находились от меня почти в семи с половиной милях, за холмами, и я так сильно испугался, что позабыл о курях и бегом пустился в дом, чтобы сообщить новость миссис Томас.

Подбежав, я указал в сторону холмов, и запыхавшись сказал: «Индейцы! Индейцы!». Миссис Томас подумала, что некие враждебные идут захватить гарнизон, который состоял всего из нескольких солдат, и мы вместе побежали к казармам позади нас. Я думаю, что она сказала солдатам о моем сообщении насчет индейцев, так как те похватали их винтовки и выбежали наружу. Затем возвратился один из них и сказал, что это идут капитан Бернс и лейтенант Томас со множеством индейцев.

Оказалось, что капитан Бернс и лейтенант Томас не имели никаких проблем со сбором индейцев, которые тоже являлись апачи-юма, и в дальнейшем я проводил время с ещё большим числом индейских детей.

Солдаты ходили в их лагерь и приводили индейцев в форт. В таких случаях, я всегда сопровождал их, чтобы посмотреть на происходящее. Как-то я пошел вместе с солдатами к корралю. Я видел, как солдаты выходили из проемов их казарм, и все они имели патронташи; все они были вооружены. Я пошел к месту сбора. Между солдатами, казармами и корралем была узкая полоса земли, и там собрались индейцы. Я обратил внимание на крупного высокого индейца с волосами, спускающимися до его ягодиц, и с пистолетом, привязанным к его поясу. Он сказал, что готов ко всему. Мне было сказано идти к солдатам, чтобы я не пострадал в случае чего. Я стоял там и слушал, что этот индеец говорит своим людям, пока капитан Бернс не прогнал меня оттуда подальше. Мне пришлось спрятаться в подземелье вместе с миссис Томас и несколькими другими женщинами и детьми: офицеры, предвидя проблемы, отправили своих жен и детей вниз, чтобы они не попали под обстрел, если он начнется, так как в любую минуту могло произойти столкновение. Из-за того, что я находился с индейцами, я ничего не знал про это.

Из форта Уиппл пришел приказ для капитана Бернса собрать индейцев возле Кэмп-Дэйт-Крик и схватить их лидеров, затем надеть на них кандалы и соединить друг с другом цепями. Некоторые индейцы были членами военных отрядов, которые видели в окрестностях переправы Хила. Они убили сколько-то людей и угнали домашний скот, и их следы вели туда, где жили другие апачи-юма, скопившиеся в низменности вблизи области Харкьюхала. Ни один из тех индейцев ничего не знал о бойне, но капитану Бернсу было приказано выявить виновных среди них и доставить их на гауптвахту в форт Уиппл. Точно не выяснив их причастность к убийствам, капитан Бернс повез шестерых старейшин в форт Уиппл, где их посадили под стражу. Позже я видел их: они были закованы в цепи, к которым были присоединены большие круглые железные шары, и они несли их на своих спинах.

После того, как шестерых старейшин арестовали, остальные индейцы возвратились в свой лагерь. Ночью многие из них ускользнули оттуда, но были и те, кто остался. Нескольких следующих дней солдаты конвоировали индейцев к Прескотту, а затем к реке Верде, где они соединились со многими другими группами апачей. Индейцы, бежавшие из Кэмп-Дэйт-Крик, в течение нескольких следующих месяцев возвращались добровольно и сдавались солдатам. Их немедленно разоружали; мужчин помещали на гауптвахту, а женщин и детей отсылали в старый лагерь. Позже их тоже приняли на реке Верде и расселили в долине. Пока они там оставались и не сражались с солдатами или другими индейцами, их каждый день обеспечивали мукой, сахаром, кофе и свежей говядиной.

В агентстве на Рио-Верде каждому индейцу ежедневно выдавался паек. Даже новорожденный считался одним лицом, и родители получали на него полновесный паек, который состоял из муки, сахара, кофе, фасоли, бекона и свежей говядины. Тонто были очень вероломными людьми, и этим вызывали большую проблему: когда выдавались пайки, они бросались камнями в других, пока не вмешивались солдаты. Тогда апачей-мохаве и апачей-юма переместили на западный берег реки, где теперь стоит Коттонвуд. Проблема стала настолько явной, что один явапаи вернулся в холмы возле красных скал -на свое старое излюбленное место. Офицеры пошли за ним с разведчиками тонто, и когда нашли его, то солдаты забрали его женщин и детей, а этого человека отдали тонто. Позже его скелет был найден висящим на ореховом дереве. Явапаи так никогда и не поняли, за что тонто их преследуют, ведь они никогда не давали им для этого повода, и наоборот, помогали им при необходимости. Раньше они бродили по одной и той же стране, и сообща ходили войной на другие племена. После их водворения в резервацию, больше не было ограблений.

Как-то пятнадцать сот индейцев из Коттонвуд заболели. Они считали, что доктор Уильям Джозефус - глава агентства, заразил их. Они всегда смотрели на то, как доктор обрабатывает пайки, особенно мясо, прежде чем выдать их каждой семье. Один раз они нашли клочок бумаги в середине куска мяса, и сказали, что доктор всыпал туда отраву. Затем умер знахарь, а другой знахарь видел в своем видении, что молодая женщина в одном из лагерей одержима многими злыми духами и навлекла смерть на человека. Брат этого покойника пошел к этой женщине и убил её. У неё был отец, но матери не было, и с ними жил один молодой человек. Отец никак не отреагировал на убийство, а молодой человек пошел убить человека, убившего женщину. Он обознался, и по ошибке убил кого-то другого. Затем он направился в горы и бросил там своего старика на произвол судьбы, и тот был кем-то убит. В другом лагере умер мальчик, а его отец обвинил в этом его мать и убил её.

Болезнь быстро распространялась по всем лагерям, и семьи за семьями вымирали полностью. Вождь по имени Чемаваласева - любимчик генерала Крука - тоже умер, и весь его лагерь взбунтовался, и восемь женщин и четыре мужчины были убиты. Это вызвало сильные волнения, и тогда пришли солдаты, чтобы остановить резню невиновных. Они арестовали некоторых вождей, и, при этом, переводчик не сказал им о тех плохих вещах, что только что произошли. Их отправили в Кэмп-Верде, и там посадили в караульное помещение.

Многие индейцы ушли в горы, где знахари могли спокойно петь над ними, в надежде вылечить их, и позже некоторых из них нашли мертвыми в предгорьях и ущельях. Многие люди верили, что доктор Уильям их отравил по приказу, но позже они посчитали иначе, и согласились, что это было вызвано плохим качеством пищи, где было много червей, и поэтому она была желтой, а не белой. Правительству стоило многих денег кормление индейцев, а контрагенты, агенты и фрахтовщики сделали много денег на левых заработках, обманывая правительство и индейцев.

Явапаи неплохо обосновались на новом месте и вырастили хороший урожай ячменя, пшеницы и кукурузы. Они снова планировали свои посадки, когда пришел приказ переселить их всех в агентство Сан-Карлос. Генерал Крук обещал апачам-юма, что когда явапаи будут усмирены, они смогут вернуться к Дэйт-Крик, в их старый дом, который будет им принадлежать, пока они живы. Соглашение было лишь словесным, но индейцы сделали всё так, как обещали, - они выполнили свою часть договора, несмотря на то, что им пришлось действовать вместе с солдатами, сражаясь против собственного народа. Но теперь генерал Крук хотел, чтобы они все ушли в Сан-Карлос, чтобы являть собой пример для более диких тамошних индейцев, сказав также, что они могут вернуться на родину через семь, а возможно даже через пять лет. Но его прекрасные обещания так никогда и не были выполнены. Возможно, что если бы он ещё пожил, они исполнились бы. Он был великим полководцем и завоевал индейцев менее, чем за два года, при этом давал им хорошие советы и наставления, являясь простым и доброжелательным человеком. Они хорошо думали и отзывались о нём, и когда узнали о его смерти, то заплакали, так как не было никакого другого генерала армии, кто столько сделал бы для них. Индейцы называли его Лицо Старой Женщины, не выказывая этим к нему какого-либо неуважения, - это имя не было плохим. Просто его лицо было всё в морщинах, а его глаза были такими маленькими, что порой терялись в них. Индейцы имеют обыкновение давать имя человеку по тому, что они видят в нём, так и было в случае со Старым Морщинистым Лицом.

Индейцы жили там ( в Кэмп-Верде) два года, и всегда были мирными. Они слушались приказов и никогда не предпринимали попытки уйти в прекрасную страну, их окружающую - полную зеленых лесов и чистых водных источников и озер. Теперь они должны были вновь покинуть свой дом, который стал таким маленьким - раньше вся северо-западная Аризона была их домом. Они никогда не предполагали, что так может произойти. Подобное происходило со времени высадки Колумба в Америке. Он встречал многих людей, и они кланялись ему и были рады его видеть; они давали ему всё, что он ни попросит. Затем, в своем последнем посещении, он попросил некоторых вождей пойти с ним, пообещав их домашним, что они скоро возвратятся, но вожди так и не вернулись. С того времени, а может и перед этим, индейцы стали уничтожать вещи исчезнувших людей. Это их убеждение может быть идет от первой женщины: много индейских племен, которые называют себя апачами, принадлежат к одному и тому же семейству, произошедшему от одной женщины - Ковайдема Пикевэ, - или старой женщины, которая берет свою силу из земли. Следующее было рассказано нам Койотом: это случилось во время наводнения, когда было срублено большое дерево, затем оно было продолблено почти насквозь, и ей было сказано зайти в отверстие, и когда она туда ступила, оно было закупорено. Она была строго предупреждена, не выглядывать оттуда, пока каноэ не ударится о какие-нибудь скалы или деревья. Она сделала всё так, как было сказано, и когда выбралась наружу, то увидела, что каноэ лежит лежит на самой верхушке Пиков Сан Франциско, или где-то там. Ниа – солнце, показал одинокой женщине, которая была единственным человеком, чем питаться, чтобы выжить. Он часто приходил к ней, и вскоре она родила от него дочь, у которой тоже родился сын от Ниа, по имени Амджакьюпука, что означает - Ходит Везде На Земле. Мать сказала дочери, что та должна каждый день ходить далеко для изучения окружающих предметов и физической тренировки, и если она не будет так делать, то станет бесполезной. И вот, в один прекрасный день, она зашла так далеко, что прямо на ходу была схвачена ах-са, или орлом, который унес её в свое гнездо, расположенное на высоком отвесном скальном утесе в горах. Там молодой орел её съел, и мальчик оставался на попечении бабушки до тех пор, пока не научился пускать стрелы из лука. Она научила его этому: какое дерево использовать; как приставлять к стреле кремень и прикреплять перья к её древку; и как изготовлять тетивы из сухожилий животных.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒