АННА ПРАЙС. 5 страница

В то время все живущие на земле существа понимали друг друга. Мальчик при встрече с а-ху-ма, или перепелом, сразу же выстрелил в него, раздробил ему стрелой лапу. А-ху-ма громко закричал от боли, а затем попросил не добивать его , а наоборот - вылечить поврежденную лапу. Взамен он пообещал сообщить ему нечто, о чём его бабушка ему никогда не рассказывала. Тогда он излечил птицу одним своим прикосновением, а затем перепел спросил у него, - не говорила ли с ним его бабушка о том, что случилось с его матерью? Мальчик ответил - нет: он попросил перепела рассказать ему о матери, так как и сам часто задавался вопросом о её участи. Птица сообщила ему печальную историю его матери: о том, как она была съедена великим орлом. Услышав этот рассказ, мальчик пришел в место, где жила его бабушка, которая как раз готовила ему что-то поесть; она звала его, но он находился в таком подавленном состоянии от рассказа, что никак не отвечал на её призывы. Наутро, ничем не перекусив, он пошел искать великого орла. Вскоре он услышал звук, который, - как он подумал,-был громом, но это оказался шум от рассекающих вверху воздух крыльев орла. Он упал на спину, а орел зацепил его своими большими когтями и понес его также, как он это сделал с его матерью. Мальчик выглядел настолько беззащитным, что он сразу же отдал его на растерзание своим птенцам, а затем улетел. Орлята перевернули его, и тогда он свистнул им и сказал, что он их брат и они не должны ему вредить, а должны сказать, где их отец-орел садится, когда прилетает домой, и в какое время оба старика бывают здесь вместе, иначе, он пригрозил сбросить их с утеса вниз. Они ему всё рассказали, и когда оба старика прилетели домой, он их убил.

Наконец, он возвратился к своей старой бабушке, где нашел её почти мертвой от горя - потери своего внука, - так как она думала, что он был захвачен так же, как и его мать, а затем съеден каким-то диким зверьем. Он пошел на место, где обычно играл в свои детские игры, и занялся вещами, подобными тому, что сегодня делают дети: вылепил из глины и грязи фигуры мужчин и женщин; детей и птиц; и других животных всяких видов, - как будто он хотел, чтобы они превратились в живые существа. И он очень сильно удивился, когда многие глиняные поделки вскоре начали ходить, а другие разбежались и разлетелись: все живые, и ушедшие в некоторые места, чтобы там жить. Вот почему есть все виды людей, птиц и животных в мире.

С течением лет он стал величайшим из всех, - когда сразился, и вопреки всему одолел все виды жестоких зверей. При помощи силы, что дана была ему солнцем, он успокоил дикие ветра и бури. Он известен как первый человек. Я верю во всё это так же, как белый человек верит в свои истории. Они не выглядят похожими на реально происходящие, естественные явления, но это происходило на самом деле. В некоторых из них говорится об Иисусе Христе, и люди написали истории о нём, однако мы не можем сказать утвердительно о том - было ли это. Мы можем знать только то, что слышим от других людей. Говорят, если вы расскажете эту историю, то принесете великую бурю с дождем и ветром, а это значит, что отец-орел спустился вниз, чтобы поглотить всё живое в пределах своей досягаемости.

Итак, около двух тысяч индейцев ушли в конце февраля 1875 года, и через несколько дней они расположились лагерем на берегу реки Ист-Верде. Пайки были на исходе, и кое-какие тонто медленно слонялись без дела, шумя и выпрашивая кофе, сахара и муки. Однажды вечером, они в спешке заметались по всему лагерю, по пути чуть не сбивая кого-либо землю. Апач - юма сказал им уйти, но они лишь направили на него стрелы с угрозой выпустить их. Прошло еще немного времени, и кто-то сказал пожилому человеку, что его сын легко ранен в голову, и остальные тонто возбудились и прибежали с винтовками, рвясь в бой. Апачи-юма и апачи-мохаве там оказались тоже, и встретились с тонто. Они настолько сблизились, что могли чуть ли не касаться друг друга. Оба ряда одновременно дали залпы, и когда дым рассеялся, около тридцати пяти тонто лежали на земле (в американской версии этого случая было несколько убитых и раненых). Осталось только четверо из них, и они хотели продолжить начатое, но подоспели солдаты. и сражение было прекращено. Когда апачи-юма и апачи-мохаве возвратились в свой лагерь, то обнаружили, что некоторые их люди ранены, как и два белых человека. Все они выжили. Одним из тех белых людей был Эл Сибер - руководитель скаутов и великий борец с индейцами, он получил пулю в живот. Еще один белый человек был ранен в бок.

Сибер остался больным на всю жизнь. Другой человек, имени которого я не помню, был убит индейцем по имени Голова Джастин – бывший студент индейской школы в Карлайл, Пенсильвания. Голова Джастин бредил убийством кого-либо после двухмесячного запоя, и в один прекрасный день, он получил своё, когда вошел в индейский лагерь и открыл там беспорядочную стрельбу, убив мужчину и женщину. Когда он устал, то отправился верхом в Кэмп Верде, и там подъехал к группе индейцев, шелушивших кукурузу. Одному из них я раньше написал письмо, в котором сообщал, что для него имеется работа в Майере, но он не мог читать по-английски, и это письмо лежало в конверте несколько дней. Этот человек подошел к Голове Джастину и попросил его прочитать мое письмо, но тот ответил: «Я убил Кохолела - своего брата в Коттонвуде, - и теперь я пришел, чтобы и вас убить». Джастин выстрелил человеку в голову, а потом отъехал. Неделю он являлся причиной некоторого переполоха, но потом приехал в Джером и сдался. Его отправили в Прескотт, где предъявили обвинение в пяти убийствах. Он был приговорен к пожизненному сроку в тюрьме штата во Флоренции, но каким-то образом ему удалось выйти оттуда и уехать в Пенсильванию, где он стал никчемным человеком.

Из-за этой проблемы с тонто, им было приказано идти впереди, за ними шли солдаты с вьючным обозом, и замыкали шествие юма и мохаве. Обездвиженных раненых несли другие индейцы, а четыре знахаря шли рядом с ними, и двое из них одновременно пели. Должно быть тонто потеряли многих своих людей, потому что в их лагере стоял громкий плач.

Пайки закончились, и все были голодны, поэтому мука, сахар и говядина были отправлены навстречу индейцам в истоки Тонто-Крик. В этом месте несколько семей сбежали и вернулись к Четырем Пикам и истокам Кэйв-Крик. Основная масса индейцев, после тяжелого перехода, длившегося около двадцати дней, наконец достигла их нового дома в неизвестной им стране. Там они были поселены среди многих народов, которые были им незнакомы, таких, например, как: чирикауа, сан карлос, пинал и сибекью, которые в прошлом вероятно являлись одним племенем, но разделились подобно явапаям. Они все говорили на одном языке, имели одинаковые нравы, песни и религиозные церемонии; были одинаково одеты и использовали один и тот же тип оружия; и когда они встречались для священных танцев, то соблюдали одни и те же процедуры. Это выглядит подобно англичанам и французам, и в любом случае мы тоже одинаковы для всех белых.

Через несколько дней после их прибытия, вождей апачей-юма и апачей-мохаве позвали на разговор с индейским агентом и главным офицером в Сан-Карлосе. Они им сказали, что, поскольку они теперь мирные индейцы, они не могут иметь огнестрельное оружие. Белые знали, что у некоторых индейцев есть винтовки, так как выслали наблюдателей вдоль дороги из Глоуб, чтобы посчитать всякого, кто нес оружие. Кое-какие молодые люди решили сопротивляться, сказав, что если они отдадут свои винтовки, солдаты их перестреляют. Они достаточно насмотрелись подобного в прошлом. Такое происходило, когда белые завключали договора с их соплеменниками в Скал-Вэлли, в Кэмп-Дэйт-Крик и в Кэмп-Макдауэлл. Некоторые молодые люди даже сказали, что они в любую минуту ожидают бойню.

Племенам были показаны места, где они должны были отныне жить. Там они оставались долго, пока, наконец, в 1894 году апачам-юма было разрешено пойти в Могаук и Паломас, а в 1897 апачи-мохаве возвратились на свою родину возле Кэмп-Верде.

ДЖОЗЕФ ХОФФМАН.

По происхождению сибекью (группа западных апачей в штате Аризона), Джозеф Хоффман жил в Сан-Карлос (резервация западных апачей в Аризоне) на момент его опроса в 1932 году. Он не знал своего возраста, но думал, что ему больше восьмидесяти пяти лет. Гринвилл Гудвин (антрополог, один из лучших исследователей апачей в 20 веке) отметил, что Хоффман, который одно время был судьей резервации, «обладал сверхъестественными способностями и знал многое из старой культуры», с которой он был неразрывно связан, и чувствовал большое сродство с ней. Воспоминания Хоффмана касаются почти исключительно военных действий. Особенно ценны его подробный отчет об огромной экспедиции против навахо, и столь же детальный рассказ о походе, в котором западные апачи объединились с явапаями против пима.

Я-джилтадн (подгруппа сибекью), и я родился в ки-нандьюн (скрытые дома), где есть гора, и где наши люди первоначально поселились, когда давно пришли с севера. В том месте было немного старых домов под нависшим утесом, и это послужило причиной такого названия. Мой отец происходит из Каньон-Крик. В дни, когда я был младенцем, наш народ жил и во многих других местах. Затем, когда я немного подрос, мне пришлось учиться многим вещам: во-первых, я научился сидеть; затем я начал ползать, и, наконец, стал ходить. Пытаясь сделать свои первые шаги по земле, я упал, но потом это стало у меня получаться лучше. Когда мне было всего два или три года, я не знал ничего, но когда дорос почти до шести лет, я начал понимать вещи и начал разговаривать, и к тому времени, когда мы пришли в тис-дас (разрастающиеся тополя) и приступили там к очистке земли, чтобы установить фермы, я уже был в состоянии немного размышлять про себя. Это место на другой стороне горы там же. Это всё происходило задолго до прихода в нашу страну белых людей. В те дни наши люди использовали при копке острые палки, которыми делали отверстия в земле и кидали в них семена. Мы выращивали кукурузу. Прошло ещё немного времени, и я начал понимать, что наш народ, мексиканцы и белые не могут ужиться вместе, и что обычно мы сражаемся и пытаемся убить друг друга. У нас не было винтовок, но мы делали стрелы из тростника и прикрепляли к ним наконечники, изготовленные из белого кремня. Этим мы были в состоянии убивать наших врагов. Мексиканцы применяли копья со стальными наконечниками, когда сражались с нами. Мы убивали много белых людей и мексиканцев, когда сражались с ними, давно. В одном сражении наши люди забрали копья у мексиканцев, и после этого все наши мужчины имели копья.

Во время другого сражения мексиканец метко вонзил копье в грудь одного из наших мужчин, тогда еще один наш мужчина прыгнул к мексиканцу и убил его копьем. Потом они принесли раненого домой - с дырой от копья в его груди. Он выжил. Все эти вещи происходили вокруг меня, и я начал думать о них.

Когда кукуруза созревала, мы собирали урожай, а затем шли в Сибекью, где было много ферм. Раньше, в это время года, осенью, в Сибекью всегда собиралось много наших людей, и там были большие фермы. Однажды осенью, когда мы все пошли туда, одна женщина, чей сын был убит белыми людьми год назад, подошла к вождю, чтобы говорить с ним. Она сказала: «Ты имеешь лук и стрелы. И ты знаешь, что произошло с моим сыном, так почему бы тебе не пойти войной на белых людей?». Тогда они решили провести военный танец, а затем сражаться с белыми людьми. Я помню, что танец длился две ночи перед тем, как воины вышли на тропу войны. Когда они уходили, то сказали нам, что они будут отсутствовать сорок дней, и если «мы убьем сколько-то белых людей до истечения этого срока, то вернемся раньше. Мы пришлем вам сообщение, если убьем шесть или семь белых людей, и если мы ведем скот». Затем они ушли, и этот военный отряд убил много белых людей, и принес с собой один скальп.

Когда военный отряд подходил к дому, женщины готовились и раскрашивали сами себя стержнем, нанося им пятна на одно плечо и вниз по руке. Затем они танцевали, имея из одежды лишь набедренные повязки. Они связывали свои волосы на макушке так, чтобы они держались прямо и не распускались. Перед самым прибытием военного отряда в лагерь, четыре или пять женщин, одетые подобным образом, выходили и прятались в кустах, дожидаясь появления вождя. Когда он «достигал их уровня, то они выскакивали прямо к нему, и если у какой-то из них было копье, то она на месте убивала лошадь вождя». Когда я увидел это, то, конечно, получил понятие о том, что белые люди и мексиканцы не похожи на нас. Потом они вошли в лагерь, и я увидел один скальп, который они принесли с собой. Они повесили его на конец палки, и в таком виде они танцевали с ним, двигаясь по кругу. Наши враги таким же образом поступали с нами. В то время мы не имели муки и другой пищи, которая есть у нас сегодня, но зато мы имели плоды различных видов кактуса и много другой растительности. Господь Бог сотворил землю, и именно Он в самом начале сказал нам обо всех этих растениях, и я узнал, каким образом наш народ их использует.

Прошло некоторое время, и я услышал, что пима убили много наших людей. Прошел примерно год, и три наших человека были посланы в разные стороны, чтобы сообщить всем людям о месте сбора у подножия горы в Сьерра-Анча в определенное время. Когда все они пришли туда, то начали собираться в поход на пима; женщины положили им в дорогу сушеное мясо и семена. Теперь, все вместе, они двинулись в путь: кто-то верхом на лошадях, а кто-то пешком. Некоторые мужчины имели военные круглые щиты двойной плотности. Стрела не могла их пробить. Также они имели своего рода броню, представлявшую собой куски дерева, связанные вместе и крепко закрепленные на талии. Они носили это для того, чтобы стрелы не могли пронзать грудь. Когда они подошли к лагерю пима, то вечером окружили его, и ближе к утру наготове сидели в кустарнике, а на рассвете атаковали спящих пима. Наших людей было много, и они убили всех пима своими стрелами и копьями. Затем они подожгли их хижины, и переловили большое число мальчиков и девочек пима. Там также был взят один скальп. По окончании сражения, они послали одного человека сообщить нам о происшедшем, и когда военный отряд вернулся домой, они все устроили пляску. Люди, чьи родственники погибли от рук пима, заранее были предупреждены прибыть к месту танца, и когда дети пима были приведены, их поделили среди женщин, потерявших своих родственников. Таким образом, эти женщины заменили детьми пима своих убитых родственников. Этот обычай назывался -«гегодза» (возвращение долга).

Я достаточно вырос для того, чтобы узнавать о происходящем вокруг меня и для понимания этого. Вскоре к нам в Сибекью пришел человек от апачей-пинал и сказал, чтобы мы пришли в место вблизи сегодняшнего города Майами - все должны были собраться там. В то время наши мужчины носили рубашки и одежду из оленьих шкур, и женщины тоже одевались в оленьи шкуры. Мы выступили в это место, и когда прибыли туда, то устроили большую парильню, подобную той, что здесь в моем лагере. Женщины принесли туда еду, чтобы мужчины могли поесть во время нахождения там. Для этого была забита лошадь, чтобы хватило на всех. В парильне вождь сказал мужчинам: «Наши люди были убиты белыми людьми некоторое время назад. По этой причине я и хотел, чтобы вы сегодня все пришли сюда. Ну, теперь, у нас есть всё для убийства белых людей в тот же день, когда они убили наших людей». Вождь говорил, сидя на каменистом выступе, чтобы все могли видеть и слышать его. Я был там тогда, и видел всё это. Я уже был большой мальчик. Вождь в продолжение своей речи сказал следующее: «Они были убиты в Тусоне, и поэтому мы должны пойти в это место. Знайте это, именно из-за этого мы все здесь сегодня собрались. Ну ладно, давайте пойдем сражаться». После него встал другой вождь и начал разговаривать точно как сержант. Он сказал, что все мальчики и девочки должны пойти в лес и принести много дров, потому что этой ночью будет танец. Так они танцевали две ночи, и перед рассветом мы все улеглись спать. Около полудня мы все поднялись, чтобы делать дальнейшие приготовления. Я задавался вопросом: почему белые люди убивают наших людей? И я много думал об этом.

Затем у нас был еще один танец. Одна из женщин, чьи родственники были убиты белыми, подошла к предводителю, который был склонен к болтовне, и обратилась к нему: «Твоё лицо в порядке и ты ещё молод. У тебя нет выбора, кроме как идти на белых людей, а затем, почему бы и тебе не уйти в землю», - и так она сказала, и этим она заставила его стать достаточно смелым для того, чтобы идти и сражаться (перефразируя, она имела ввиду, что есть более лучшие способы для смерти, чем гибель от руки белого врага).

В то утро, после танца они устроили еще одну парильню для мужчин, так как прибыло еще больше мужчин верхом на лошадях, и даже при том, что их не звали, они хотели идти с военным отрядом, когда узнали, что люди собрались на танец. Эти мужчины были из групп сан карлос и аравайпа. Они сказали вождю, что хотят пойти с ним, и он ответил: «Ну ладно , если вы хотите помочь,- это хорошо. Мы пойдем вместе». И тогда у нас состоялся второй танец, когда все мужчины танцевали с щитами и копьями. Была одна девушка, которая танцевала одна в стороне, и все мужчины встали в ряд перед ней и танцевали там. Что бы ни делала девушка во время танца, мужчины повторяли её движения. Танцуя, она распростерла свои руки перед мужчинами, и они запели песню, как будто молились перед ней. Эта песня предназначалась для того, чтобы никто не погиб, и свои руки она вытянула перед ними, чтобы пули и стрелы не достали её; она имела силу отталкивать их.

В то время еще не было никаких белых людей, поселившихся в этом месте, и наш народ всегда располагался лагерем на холмах таким образом, чтобы любые проезжающие там белые, что порой происходило, не смогли достать нас. Когда военный отряд уходил, мужчины сказали всем нам остальным, остающимся, ждать их на горе: «Нас не будет двадцать дней, но если мы убьем немного белых людей раньше этого срока, то возвратимся раньше». Я не пошел с этим военным отрядом, но позже узнал, что произошло в походе. Когда они спустились в окрестности Тусона, то увидели пять или шесть движущихся фургонов, и они залегли в засаду на их пути. Когда фургоны с ними поравнялись,- их оказалось шесть,- наши люди атаковали и убили приблизительно половину белых, которые в них были, и захватили все фургоны. В них они нашли рубашки, ситец и немного еды, также они взяли в плен двоих мексиканцев. Ни один из наших вообще не пострадал, и все они пошли оттуда, с двумя захваченными мексиканцами и вещами, найденными в фургонах. Впереди себя они послали сообщение, чтобы их встретили в месте, где они собирались провести большой танец. Из каравана они прихватили большой барабан и горн. Когда-то давно мы сражались только с другими индейскими народами, не с белыми людьми.

Придя на место, они заставили одного мексиканского мальчика принять участие в танце.Тот пытался петь, подражая нам, и он танцевал и прыгал вокруг: «Ие-ие, ие-ие»,-так он пел. Мужчины принесли с собой три кремневых ружья, и это было первое огнестрельное оружие, что я увидел. Люди танцевали всю ночь, и утром вождь заговорил: Я очень благодарен всем, за то что мы сделали то, что намеревались сделать. Мы сделали с ними то же, что они сделали нам год назад. Теперь мы это сделали им, так что вы все можете теперь расходиться по домам. Я очень благодарен всем». Итак, после этого мы все пошли домой, а люди сан-карлос и аравайпа уже ушли в свои дома.

Мы возвратились к нашей ферме на восточный склон в Сьерра-Анча. Первым делом мы посадили немного пшеницы, и когда она налилась, мы посадили кукурузу. Мы перегородили ручей, чтобы поливать наши поля, и сделали также для этого оросительные канавы: сначала некоторые из нас рыли землю нашими палками-копалками, а затем другие выносили грязь в корзинах, - таким способом мы и сделали наши канавы. Раньше там было много оленей - в нашей стране, - и мы ели их мясо, когда могли добыть его. Вблизи места, где мы жили, мы обычно на них и охотились: один человек поднимался на холм, а четверо или пятеро других гнали оленей к нему, чтобы он их поражал стрелами. Примерно вот так, - всё, чем мы занимались в то время, было охотой и борьбой.

Теперь я узнал всё, и иногда ходил разговаривать с мужчинами. Мне тогда уже исполнилось десять или двенадцать лет. Как только осенью мы убрали урожай со всех наших полей, мы пошли в другое место, - туда, где сегодня находится город Майами. Мы шли туда, чтобы получить мескаль, а также из-за того, что оттуда было удобно ходить в набеги в Мексику. Все шли в то место, даже женщины и дети. Когда мы добрались туда, то женщины и дети остались там в лагере, а всего четверо, или может быть шестеро мужчин, пошли оттуда в поселения пима, чтобы заиметь сколько-нибудь лошадей. Не медля они отправились, и возвратились с лошадьми, взятыми ими у пима. Вскоре после этого, я увидел нескольких явапаев, входящих в наш лагерь. Они пришли, чтобы повидать моего отца, и они говорили с ним на нашем языке. Когда они кончили говорить, мой отец сообщил нам, что явапаи хотят, чтобы мы пошли на место, где их собралось много, и они ждут, когда мы к ним придем. Они сказали, что хотят, чтобы мы выступили уже завтра. Итак, мы решили идти туда, и наутро все мы покинули лагерь, чтобы добраться до цели и провести с ними танец. Туда мы пришли примерно в полдень, и там было много явапаев, с многими их женщинами. Явапаи, подошедшие к нам, сказали, что они хотят пойти сражаться с пима, и хотят, чтобы и мы с ними пошли. Затем явапаи начали подготовку к танцу: они закрасили свои лица полностью в черный цвет, и вокруг глаз нарисовали красные круги. Когда я увидел явапаев такими, то испугался и убежал, так как подумал, что они собрались нас убить. Пима убили некоторых из них какое-то время назад, и это было причиной того, почему они сейчас собрались с ними сражаться; и это было причиной их просьбы, - чтобы мы им помогли. Всю ночь они танцевали, и уже утром танец закончился. Сразу после танца, все явапаи собрались вокруг нашего лагеря. Они всё ещё были окрашены так, когда я испугался и убежал. В нашем лагере, они сдернули одеяла с некоторых наших людей, и затем раскидали палками костры. Потом я увидел, что они идут, выстроившись в ряд, и я отбежал подальше от них и спрятался за большим валуном. Прямо передо мной они пели и пританцовывали. Затем они пошли дальше, и наши мужчины смешались с ними, и все они отбыли к поселениям пима.

После их ухода, я и другие дети вместе с женщинами поднялись на вершину невысокой горы, так как мужчины сказали нам оставаться там до их возвращения. Они сказали, что будут отсутствовать четыре дня. Время шло, и остался только один день до назначенного мужчинами срока. Когда четыре дня минули, военный отряд возвратился с трем лошадьми, захваченными у пима, и он убил десять пима.

После возвращения военного отряда, наш народ потянулся к своим домам в разрастающихся тополях, и через какое-то время все пришли туда. В сражении с пима, мой отец отобрал у одного из них ружье. Я думаю, что тот пима забрал её у американцев тоже во время сражения. Это было оружие, заряжающееся с дула, и имевшее палку (шомпол), которую нужно было до отказа забивать в ствол. Оно имело два ствола, и нужно было накладывать огниво на него, чтобы выстрелить.

Через какое-то время после того, как мы возвратились в наш лагерь на восточном склоне Сьерра-Анча, к нам из Сибекью приехал человек на муле. Он был «тсеидн» (клан: люди в скалах), и являлся вождем некоторых людей оттуда. Этот вождь говорил с нами и назвал нас братьями. Он сказал, что один вождь был убит некоторое время тому назад, и он хочет, чтобы наши мужчины пришли и помогли ему. Погибший вождь был «тсесисин» (клан: люди торчащих скал), и это за его людей он просит нас о помощи. Вот так: это было нашим путем, ходить повсюду, чтобы помогать друг другу, когда наши родственники попадают в беду. Итак, благодаря этому вождю и его просьбе к нам о помощи, наш народ отправился в Сибекью. По дороге мы один раз останавливались на ночевку, и на следующий день - около полудня - мы прибыли на место. Я тогда был уже большим мальчиком.

В день, когда мы добрались до Сибекью, тот же самый вождь приехал в наш лагерь, чтобы еще с нами разговаривать: «Один из наших вождей был убит некоторое время назад, и из-за этого я хотел бы, чтобы вы пришли и помогли нам. У нас есть для вас готовая еда». Потом он добавил, что это произошло у клана людей торчащих скал. В тот же вечер их женщины принесли нам корзины с зеленой кукурузой. Также вождь убил для нас одну корову. Наш вождь сказал нам есть это, но не всё, чтобы осталось на потом. Утром прибыли «да Хскан» (клан: люди плоской вершины) и тоже установили свой лагерь. Тот же вождь клана «тсейдн» пошел и к ним разговаривать. На этот раз я не мог слышать, что он говорит, но позже я видел как они приносили еду этим людям, - так же, как и нам. Они тоже убили для них лошадь.

Теперь все люди были готовы для военного танца. После него, мы все перешли западнее Сибекью и разбили там лагерь. Там к нам пришли два молодых парня, которые приходились мне «сибиз» (двоюродные братья), и отец одного из них был убит, а отец другого болен. Они пришли в наш лагерь, чтобы увидеться с моим отцом, и они ему сказали, что хотят идти вместе с другими юношами в налет на Тусон. Мой отец им ответил, что это неправильно, и они не должны идти на войну, и он не позволит им так сделать. Но они ему сказали, что их дети не имеют сыромяти для подошв мокасинов, и поэтому они хотят пойти и добыть немного скота. Ну, после этого мой отец разрешил им пойти, и так их напутствовал: «Если вы увидите какой-нибудь скот и захватите его, то не останавливайтесь на обратном пути. Идите назад прямо сюда два дня и две ночи без остановок. Таким образом вы уйдете от погони белых людей. Выходите завтра рано утром».

Таким образом, эти молодые люди ушли, и не сказали нам, когда они вернутся. Позже я узнал, что с ними произошло в этом налете. Когда они вышли, то поднялись на верхушку холма, находившегося у них на пути, и тут поднялся сильный ветер, который заставлял их нагибаться чуть ли не до земли. Через какое-то время, они дошли до окрестностей Тусона и там забрали несколько бычков и начали гнать их домой. Они гнали их весь день и всю ночь, а на следующий день до вечера, но потом остановились на ночлег. Всего их в партии было пятеро. На рассвете они заметили пятерых американцев, идущих за ними. Они были уже почти в миле от них. У американцев были винтовки и они начали стрелять по нашим людям, и один из них сразу же был убит. Затем двое наших побежали вверх по склону холма, и на полпути один из них тоже был убит. Второй добежал до вершины и был там тоже убит. Теперь оставались только двое наших, и они успешно бежали: один из них ушел к Апачи-Пикс (горные пики Апачи), откуда он был родом, а второй пришел домой в Сибекью. После этого мы ушли в другое место, рядом с Сьерра-Анча.

Там мы жили около года, а затем вождь пришел к моему отцу и сказал: «Почему ты здесь живешь, как будто сторонишься других людей?». На что мой отец ему ответил: «Я печалюсь о моих родственниках, которых я потерял. Через какое-то время я пойду в Тусон, чтобы отплатить белым людям». Вождь хотел, чтобы мы пошли в его лагерь, и мы туда ушли. Возле этого вождя, который приходил за нами, мы пожиди еще немного. Этот вождь имел сколько-то скота за Апачи-Пикс, и он послал за ним вниз. Его посыльные привели скот и одно из животных забили для нас. Всё это делалось по той причине, что они собирались разговаривать о тех трех мужчинах, убитых белыми год назад. И вот, - они вновь устроили парильню и там повели разговор о спуске к Тусону. В конце концов, они решили идти, и поэтому на следующий день мы были заняты сбором дров на время проведения танца, который должен был начаться этой ночью. Они танцевали всю ночь, а на следующий день мы все начали спуск в севеко -западном направлении в каньон Стэнли-Бьютт. Отсюда несколько мужчин были посланы в местность севернее сегодняшнего города Глоуб. Всю ночь мы танцевали в Стэнли-Бьютт, а на следующий день - в полдень - возвратились посланные мужчины вместе с пинал-апачами, которые все сидели на лошадях и их было много. Ночь и день пинал находились там с нами, и они снова танцевали, и пинал воспроизвели тот способ, который я уже увидел у явапаев: они ходили по лагерю и ударяли по викиапам; они поймали собаку и убили её, а затем вынули её кишки и развесили их по своим шеям, - этим они показали, что они собираются сделать белым людям из Тусона.

Утром мы сказали пиналам, что мы идем на восточную гору, где теперь Глоуб, и будем там их дожидаться, и затем все вместе оттуда пойдем к Тусону. Когда мы упаковали все свои пожитки, то провели еще один танец. По его окончанию, мы сразу двинулись в путь. Одна женщина пришла поговорить с людьми, которые собрались сражаться. Она так сказала: «Спасибо вам ребята, за то, что идете в Тусон сражаться. Я хочу, чтобы вы были внимательны в дороге и в сражении». После этого разговора, мы отправились в путь: я побежал за ними, потому что считал, что я уже достаточно взрослый для войны, и хотел видеть сражение. Однако мой отец не хотел, чтобы я пошел, и так сказал: «Ты еще слишком молод, чтобы идти на войну. Когда подрастешь, тогда и сможешь пойти. А теперь лучше возвращайся домой». Так что я не пошел, пока.

Таким образом, военный отряд покинул нас и пошел к Тусону. Когда они туда добрались, то увидели шесть ехавших фургонов, и они встали у них на пути, и когда фургоны подъехали вплотную, то наши люди начали сражение с белыми людьми. Некоторые из наших влезли на фургоны и вытянули из них белых мужчин, и убили их прямо там. Они были солдатами, и те, кого они не убили, поскакали прочь от фургонов. Один из солдат, который сидел верхом на лошади, получил стрелу в спину, но не мог её достать, чтобы выдернуть; он поскакал вслед за другими, поехавшими за помощью, но умер прежде, чем смог бы их догнать. Наши люди убили троих белых и захватили одного проповедника. Они уже собирались его убить, но он опустился на колени и начал молиться в сторону солнца. Когда они это увидели, - а они знали, что он проповедник, - то разрешили ему уйти. И они сказали ему, чтобы он сам выбрал дорогу и не оглядывался назад, чтобы никто его не ранил. Во время сражения, один из наших забежал на склон небольшого холма и занял там позицию для стрельбы по белым. Белый человек, который знал, что он там, ждал пока он опять не поднимется, чтобы выстрелить, и когда появилась его голова, он в нее выстрелил и убил его. Они оскальпировали одного из убитых белых. Этот отряд захватил много ситца и одежд белых. Также они забрали пятьдесят четыре галлона виски, которое находилось во множестве бочек, и они думали, что в этих бочках вода. И вот, они вскрыли одну из них большим камнем, и тут узнали, что это виски. Они взяли всё, что было у белых - всех их лошадей и упряжи - всё. Они уже собирались уходить домой со всем добром, но не досчитались человека, который был убит белыми. Вскоре они его нашли там, где он и лежал с винтовкой в его руках. Прямо там, они отбросили подальше скальп белого человека, и уже после этого направились с добычей домой.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒