АННА ПРАЙС. 8 страница

Когда мы окончательно оторвались от мексиканцев, то поднялись на верхушку высокой горы и остановились там обсудить наше положение. Мы согласились, что всего с несколькими мулами в нашем распоряжении, нам нежелательно возвращаться домой, и что лучше будет продолжить набег и получить еще животных. Итак, мы оставили мулов и лошадь там - на верхушке горы - с тремя нашими людьми, чтобы они за ними присматривали, и сказали им, что будем отсутствовать три дня. Затем восемь из нас пешком начали спускаться вниз. На закате мы подошли к большому городу в долине, и ступили на старую дорогу, по которой пошли дальше. Вскоре мы увидели на дороге приближающихся к нам мексиканцев, перегоняющих осликов. Уже довольно скоро мы должны были с ними столкнуться. Как только они нас тоже заметили, то поскакали прямо на нас. Мой тесть, который был нашим предводителем, сказал нам: «Не бегите от них. Мы пойдем им навстречу. Их там всего шестнадцать». Мексиканцы сблизились с нами и начали кружить вокруг нас на их лошадях. Мой тесть крикнул мне, что я не должен бежать и нужно идти прямо на них. Был там один мексиканец, которые поехал на меня, свисая с одного бока лошади, чтобы я его не подстрелил. У меня был только лук со стрелами, и я начал стрелять по нему. Одна стрела прошла над ним, а второй я попал точно в шею лошади, чуть ниже гривы. Лошадь начала валиться, и мексиканец спрыгнул с неё. Ему следовало бы подождать до того, когда его выбросит из седла. Другие мексиканцы увидели этого человека на земле, и один из них подхватил его и они ускакали вместе. Теперь мы дружно начали пускать стрелы в мексиканских лошадей и убили двоих из них. После этого мексиканцы испугались и ускакали далеко от нас. Один из наших людей тоже испугался и убежал. Мы искали его до темна, и так как не нашли его, то посчитали, что он убит. Мы сказали: «Мы еще поищем его завтра». Затем мы пошли к подножью горы, и этот человек догнал нас уже там. Вот так некоторые наши люди и делают: они боятся вступать в бой, сбегают и прячутся. Мужчины, которые понимают толк в сражении, никогда не потеряются и не станут прятаться. Они останутся и будут сражаться. Они никогда не побегут и не бросят свое оружие, а будут оставаться на месте и сражаться. Я так сделал один раз, и расскажу тебе об этом позже.

Той ночью мы возвратились к месту, где убили двух лошадей, и разделали их на мясо. На обеих были хорошие седла - как новые, - и мы сняли их. Наш предводитель сказал, что мы должны навьючить своих лошадей. Я снял одно из седел и хотел забрать его, но один из наших людей - мой двоюродный брат- сказал мне: «Мой кузен, отдай мне это седло, которое ты собрался навьючить»,- и я отдал седло ему, а он пошел с ним на верхушку горы, где мы оставили наших лошадей. Теперь нас осталось всего шестеро, но мы решили еще пойти и забрать у мексиканцев кой-какие их вещи. Мы забрались на вершину холма и сели поесть. Внизу, рядом с холмом, находился большой город, и мы осмотрели его. Там мы увидели двадцать одну лошадь - все с виду послушные, - и поэтому пошли туда. Одна из лошадей была серо-чалой масти и имела длинную косматую гриву. По этим признакам мы определили, что она - «бронко» (дикая). Наш предводитель сказал мне: «Эта лошадь - бронко, поэтому не пытайтесь её поймать. Когда лошадь слишком дикая, лучше оставить её в покое и не пытаться арканить её. Если вы все же заарканите ее, она может побежать и утащить веревку за собой, и другие лошади побегут за ней». Итак, мы начали ловить других лошадей, и я заарканил большого черного мерина. Один из наших людей поймал серо-чалого, несмотря на предупреждение нашего предводителя. Бронко начал его тащить, а трое мужчин пытались его удержать за веревку. Тем не менее, лошадь вырвалась и утащила аркан за собой. Она скакала вокруг нас по кругу, и все другие свободные лошади бегали за ней. Всего двух лошадей мы попытались заарканить, но они вырвались и поскакали к городу, волоча за собой веревки, а все остальные поскакали за ними. Очень скоро они уже были в городе, который находился на расстоянии в две мили от этого места, и мексиканцы увидели, что на них веревки, и таким образом узнали, что их лошадей кто-то пытался поймать. Там было сколько-то солдат, и они немедленно собрались и пришли к месту, откуда тянулась тропа, по которой мы добирались до холмов, - это был единственный путь, по которому мы могли уйти оттуда, и они это знали и могли нас всех убить. Мы попытались спрятаться, но мексиканцы уже увидели нас. Один из наших людей сказал: «Я не хочу, чтобы мексиканцы забрали у нас наших лошадей», - и он взял свое копье и убил всех лошадей, что мы имели. Теперь наш предводитель сказал нам: «Все эти мексиканцы, когда они были младенцами, были вскормлены грудями их матерей, и поэтому вы можете от них убежать: у них мягкие сердца». Когда он это проговорил, мы дружно побежали к единственному месту, где мы могли пройти, но мексиканцы быстро догнали нас. Все они были пешими, и только один ехал верхом, он сидел на сером муле и командовал остальными. Тяжелый день выдался для нас. Когда начались трудности, я спрятался за скалой. Пули мексиканцев ударяли в неё и отщепляли от неё осколки, которые ударяли по мне, и это очень сильно меня разозлило. Они больно жалили мое тело. Теперь мы были готовы сражаться, и совсем не беспокоились насчет того, что мексиканцы стреляют в нас из ружей, мы совсем не думали о том, что они могут убить нас. Пули свистели вокруг и поднимали возле нас облака пыли. Мы были там на плохом месте, потому что не могли сражаться из-за скал, и поэтому побежали прямо к холму, на котором находились мексиканцы. Когда мы с ними сблизились, то сразу началить стрелять по ним, и они все убежали от нас, несмотря на то, что нас было всего шестеро. Одного из мексиканцев мы долго преследовали и стреляли ему по ногам. Наконец он упал, и тогда все другие мексиканцы подбежали к нему, схватили его под руки и отвели его на верхушку холма. Теперь мы могли пройти через проход и оторваться от мексиканцев. Так поступали наши люди: если начиналось сражение, и если человек умел сражаться и не терял голову, то с ним было всё в порядке, но если он поддавался страху, то, чаще всего, погибал. Это касалось как столкновений с мексиканцами, так и с белыми, и даже если двое мужчин были атакованы намного превосходящими их врагами, они устремлялись прямо на них, если они были смелыми и хорошими бойцами. Они подбадривали друг друга и говорили друг другу, что надо сражаться хорошо. Когда наш отряд на открытой местности подвергался нападению каких-нибудь мексиканцев, те мужчины, которые знали лучше остальных как нужно воевать, говорили остальным: «Не бегите. Оставайтесь на месте и сражайтесь. Не уходите и не оставляйте в сражении других неудачников. Если вы так сделаете, ваше имя уже не будет хорошим, и о вас будут плохо говорить дома». В таком ключе наш предводитель разговаривал с нами и во время этого сражения, и благодаря этому мы оказались в состоянии справиться со всеми теми мексиканцами. После того, как мы прошли через проход, в котором до этого были мексиканцы, мы пришли в место, где были две высоких горы, и мы прошли между этими горами и спустились в долину, а затем пошли прямо в середину её, чтобы там еще поохотиться на лошадей.

Иногда мы перемещались на виду у мексиканских солдат, но это нас никогда не останавливало. Сами мексиканцы, когда видели нас, не пытались нам помешать.

Когда мы добрались до этого места, то нашли и поймали там семь лошадей. Нас было шестеро, поэтому одну из них мы вели, а на остальных ехали сами. В том месте также было много бронко, и поэтому мы решили подождать до темна, и только затем забрать всех лошадей, что там были. Однако мексиканцы заметили нас раньше и нам пришлось удирать от них. В общем, мы уехали только с семью лошадьми, которых взяли сначала. Мы решили ехать всю ночь и подниматься на высокую гору, на которой уже были раньше.

Итак, мы выехали, и на рассвете достигли цели. В последний раз мы ели два дня назад, и сейчас были очень голодны. Лошадь, которую мы вели, оказалась послушной лошадью, и человек, который ее вел, сказал мне: «Убей свою плохую лошадь, на которой ты едешь, а я отдам тебе эту хорошую, которую веду». Конь, на котором я скакал, был хорош, но он постоянно размахивал своим хвостом, и из-за этого не нравился мне. Поэтому я убил его и взял себе другую лошадь.

В восьми милях впереди нас находился город, и мексиканцы отправили туда сообщение, в котором говорилось о том, что мы забрали их лошадей, и, кажется, нам вновь предстояло испытать трудности, хотя мы еще и не догадывались об этом. Мы решили, что почему бы не дать лошадям попастись свободно, таская за собой наши веревки, чтобы мы смогли легко их догнать, и тогда бы мы спокойно отдохнули у водного источника, что там был. Итак, мы это сделали, и начали готовить конину на костре. Во время этого неожиданно для нас появились мексиканцы. Они подобрались к нам по ложбинкам на одной стороне горы и окружили нас. Мы все еще ели, когда они выстрелили в наш костер, и его разметало по всему этому месту. Когда это произошло, мы все вскочили и побежали в кустарник. Я так спешил, что даже позабыл свои лук и колчан, полный стрел, оставив их лежать там. Но затем я вспомнил о них и вернулся забрать. Некоторые мужчины, с которыми происходило то же самое, не всегда возвращались за их оружием. Я же не боялся, и никогда не терял своего оружия. В этом месте мексиканцы убили одного из нас, и теперь нас осталось пятеро. В тот же день, мы взобрались на гору, где оставили остальных присматривать за лошадьми, которых мы захватили несколько дней назад. Мы думали, что может мексиканцы и туда пришли, и забрали всех лошадей. Наш предводитель чувствовал себя виноватым во всем происшедшим, и сказал: «Мексиканцы преследуют нас везде, куда бы ни пошли, и сражаются с нами. Нам не везет, и поэтому нам лучше возвратиться домой». Вскоре мы пришли в место, где оставили троих мужчин с лошадьми, и они были еще там вместе с двумя другими, которые ушли раньше с седлами, что мы захватили у мексиканцев.

Мы все были готовы к тому, чтобы попытаться получить для себя хотя бы сколько-нибудь крупнорогатого скота, и только затем ехать домой, пусть даже мы не смогли захватить еще лошадей. Когда мы прибыли на место, то ожидали там до темна, а затем собрали в стадо много голов скота - около шестидесяти. Затем мы погнали животных в сторону дома. Нам нелегко пришлось по пути, но, наконец, мы достигли южного склона местной горы Грэм, и места, где мы разделили животных. Мне достались четыре головы крупнорогатого скота и одна лошадь, что вместе составило пять голов. Все остальные получили четыре головы крупнорогатого скота на каждого, кроме двоих мужчин, которые были пешими, и им достались по три головы.

Мы прошли прямо по плоской равнине с этой стороны горы Грэм, несмотря на то, что белые люди и солдаты находились в Гудвин-Спрингс. Я забрал весь свой скот и вновь присоединился к своим людям.

Позже, находясь в очередном налете, трое нас приблизились к мексиканскому городу, и я пробирался с одной стороны домов, а те двое пошли на другую сторону. Человек, нас возглавлявший, сказал нам, что нужно делать, так как бывал там раньше и видел лошадей в коррали, и сейчас думал, что они ещё там. Была полночь, но было так светло, что мы могли видеть большой корраль в центре города. Это был корраль для лошадей, но в нём ничего не было. Я стоял там и прислушивался, и вскоре услышал ржание лошадей рядом с большим корралем. Поэтому я пошел прямо через город. Я совсем не боялся, так как была полночь. В те дни я совсем ничего не боялся, и вот я пошел прямо в место, откуда мне послышалось ржание лошадей, считая, что двое других уже там. Очень скоро я подошел к маленькому загону, и увидел в нём четырех лошадей. Там были только одни ворота, с более низкой стороны, и я прополз под обрешетником и добрался до лошадей. Это были четыре крупные породистые лошади. Наш предводитель говорил нам, что мы должны встретиться в конце города, и поэтому я пошел туда, чтобы найти их там. Я шел прямо через город и, наконец, пришел в место, в котором мы сначала разделились. Я им свистнул, но безответно. Там был мост, и я искал их следы. Уже было начало утра, ярко светила луна, и я смог разглядеть их следы в месте, где они прошли через мост и пошли дальше. Я знал, где видел тех четырех лошадей, и теперь подумал, что могу вернуться туда и забрать хотя бы одну, и уже на ней проехать через город. Поэтому я пошел обратно к маленькому загону. Придя туда, я в него вошел, и заарканил одного хорошего серого коня. Я сделал узду из своей веревки, поместил это в лошадиную пасть и обвязал ее. Затем я взобрался на коня, прямо там в загоне, и поехал по кругу внутри него, ничего не предпринимая для того, чтобы покинуть город. Там, на воротах, были четыре перекладины, и я очень осторожно, не производя ни малейшего шума, опустил их вниз. Затем я заарканил гнедую лошадь, подумав, что когда я буду выезжать из города, сам буду ехать на серой, а другую буду вести рядом с собой. Если какие-нибудь мексиканцы увидели бы меня и подняли крик, то я одну отпустил бы, а на второй ускакал бы. Теперь я был готов, и не торопясь поехал через город, сидя верхом на гнедой лошади, а другую вел за собой в поводу. Дорога между домами была широкая. Я ехал по основной дороге, ведя другую лошадь за собой, а остальные две лошади, которые остались в загоне, пошли вслед за мной. Я медленно ехал, когда мексиканец, стоявший под тополем где-то в двадцати футах от меня, заорал: «Кабальос». Затем кто-то выстрелил из ружья, и после этого я поехал быстро и покинул город. Я быстро скакал на лошади и пересек мост, который был перекинут через небольшой поток на окраине города. Две свободные лошади опередили меня, и мне пришлось опять ехать потише. К тому моменту, когда я покрыл расстояние приблизительно в четверть мили, начало вставать солнце. После этого я повернул к месту, где расстался с двумя другими мужчинами. Я разглядел следы одной лошади, которые вели туда. Когда совсем рассвело, я выехал к нашему лагерю со всеми четырьмя лошадьми. Там я встретился с остальными из нашей маленькой группы.

АННА ПРАЙС.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒