АННА ПРАЙС. 1 страница

Примечание: Джон Бенджамин Таунсенд (1835-1873 годы)- полукровка чероки, родившийся в Теннеси и участвовавший на стороне конфедератов во время гражданской войны. Он переехал в Техас, где команчи убили нескольких членов его семьи. Это вызвало в нём жажду неутолимой мести ко всем индейцам, и когда он в 1863 году поселился в Аризоне, то убивал любого, попавшегося ему на глаза индейца, за что жители Прескотта наградили его винтовкой Генри с серебряной пластиной, на которой было выгравирована надпись «Почет Храбрецу ». Таунсенд служил разведчиком у генерала Крука, пока, согласно сообщению, не скальпировал пятнадцать индейских пленников, захваченных в бою возле пика Скво (теперь пик Пиестева), возле Финикса. После этого Крук освободил его от обязанностей. Согласно Майку Бернсу, на его похороны в Прескотте собрались сотни людей.

Тонто жили в местности вокруг Ист-верде-Ривер, кочуя в районе сегодняшнего Пэйсона вверх и вниз по Сьерра-Анча и на всём протяжении долин Бассейна Тонто, а также в районе гор Мазатзал. Они часто пересекались с апачами-мохаве, и между ними заключалось много межплеменных браков. По этой причине мы были дружественны друг к другу и вместе сражались против наших врагов. В таких случаях иногда вырезались невиновные люди за то, что совершили совсем другие.
Были два вождя индейцев мохаве, которые живут вдоль реки Колорадо. Их имена: Натадавба и Асочитав, и они были первыми, кто провел белых людей по реке Хассаямпа и по реке Агуа-Фриа вверх по Черному каньону к ее истокам. Группа белых, возглавляемая человеком, имя которого приблизительно звучало как Бэвольюна, повстречала много индейцев явапаи в месте, где теперь металлургический завод Гумбольдта. Некоторые из этих явапаев разговаривали с Натадавба, и он им сказал, что скоро в их страну придут много белых людей. Он много знал о белых и говорил на английском языке. Когда-то первая группа белых людей появилась на реке Колорадо, и юма с мохаве объединились, убили многих из них, а тела побросали в воду. Затем пришли еще больше белых и окружили индейцев. Они захватили двенадцать вождей и убили их всех, кроме Натадавба. Они отправили его на восток, где он пробыл десять лет, а потом по железной дороге он приехал в Сан-Франциско, и затем пароходом добрался до поселений мохаве на реке Колорадо. За это время вождем стал Асочитав. Возвратившись домой, Натадавба рассказал индейцам о строениях, которые он видел: о домах, устремившихся высоко в небо, и о людях, проходящих в эти дома, имеющих окна и двери, а также о железных фургонах, которые ползают по земле, словно они живые существа, нуждающиеся только в воде и огне, и когда они подходят к городу, они кричат как скво и звонят своими колокольчиками, проходя через город; эти машины дышали, дымили и стучали по земле.

Еще есть двое или трое старых явапаев, которые помнят рассказы Натадавба, и то, что он сказал, было правдой, - те вещи о постройках и локомотивах. Когда Натадавба через пару лет оказался у подножья Гранитных гор, он увидел Бэвольюна и некоторых белых людей у реки Хассаямпа. Эти белые, а также мексиканцы, искали золото возле Конгресс-Джанкшен и Викенбургом, и в верховье реки Хассаямпа. Юма и мохаве работали на этих шахтеров, нося им воду, рубя дрова и кося сено. Они жили в гармонии с белыми. Бэвольюна был хорошим и правильным человеком, и, кажется, влиял на других, чтобы они хорошо относились к индейцам, так как эти индейцы не выказали к белым никакой ненависти, когда те пришли в их страну, и с тех пор они обращались с индейцами по-справедливости.

Но был другой случай у реки, когда солдаты и поселенцы прогнали юма из своих домов. Тогда юма ушли в страну явапаев и разбили свои лагеря в горах Брэдшоу и в Одинокой долине. Там они оставались два года. Бэвольюна был дружелюбнее, чем другие белые, и когда он пришел на реку Колорадо, индейцы возвратились туда. Он построил лагерь, который был назван Ла Пас, - там, где теперь Паркер. Белые нашли золото в том месте и в окрестностях Агуа Калиенте, которое не было нужды выкапывать, и поэтому они оставались с местными туземцами в дружественных отношениях.

По-прежнему некоторые молодые индейцы работали возле Кэмп-Дэйт-Крик, выполняя там всю грязную работу, когда появились какие-то странные белые и беспричинно перестреляли их всех. Затем более сотни мужчин и женщин были вырезаны возле Киркленда, - в месте, которое позже было названо Скалл-Вэлли (Долина Черепа). Оно было названо так из-за того, что когда туда прибыли белые поселенцы, они нашли там много черепов и костей, разбросанных по земле. Люди были беззащитны, и многие из них были убиты при попытке бегства. За годы перед этим, белый человек по имени Уивер, который жил возле истоков реки Хассаямпа, дал вождю по имени Эчававчаконма, что означает - Поражает Врага, кусочек бумаги, со словами, что он никогда не имел с белыми людьми проблем и никому не досаждает. Уивер сказал вождю, что тот должен показывать эту бумагу всем проезжающим белым, и что индейцы должны не забывать прятать свое оружие и оставлять свои луки и стрелы на холмах, тогда к ним никто не будет приставать.

Народ Эчававчаконма жил возле источника, в нескольких милях западнее Айрон-Спрингс, и каждый раз, когда белый человек проезжал мимо, вождь показывал ему бумагу, указывая на то, что он является близким другом человека, написавшего эту бумагу. Во время одной из своих перекочевок, во время сезона сбора желудей, группа Эчававчаконма подошла к солдатскому лагерю, и вождь, в сопровождении других, направился туда, чтобы показать свою бумагу. Они подошли к крайней палатке, где, как они думали, находился главный офицер, и Эчававчаконма пошел туда с бумагой. Офицер, сдвинув шляпу назад, чтобы лучше видеть, направил на него свой пистолет. Эчававчаконма приближался, размахивая бумагой, и офицер выстрелил в него с такого близкого расстояния, что на нем загорелась одежда. Тут же солдаты открыли стрельбу по индейцам, некоторые из которых побежали через лагерь в надежде добыть оружие, и чтобы солдаты при стрельбе по ним поражали своих. Они набросились на солдат, чтобы отобрать у них ружья и защищаться. Солдаты и индейцы смешались друг с другом, но другие солдаты продолжали стрелять по толпе, не обращая внимания на то, что там было много своих. Многие индейцы получили ранения, но остались живы. Некоторые индейцы спрятались под фургонами, и когда другие боролись с солдатами, они выходили и убегали. Двое из них при этом получили легкие ранения в ноги. Один солдат стрелял из ружья вдогонку убегавшим, присев на одно колено, а на ремне у него висел длинный пистолет. Индеец подполз к нему, выхватил этот пистолет и застрелил солдата в голову, после чего убежал на холмы. Эта бойня ничем не была спровоцирована. Сорок или пятьдесят наших были убиты. Остались живы только те, которые бежали в начале, или спрятались под фургонами, и потом тоже бежавшие. Многие из убитых индейцев никогда прежде не видели белых. Неизвестно почему солдаты скрыли эту бойню. Наверно потому, что они сами многих потеряли, при этом многих своих убили сами. Наши люди думали, что их вождь погиб, так как они видели, как он упал, горя при этом. Они сильно удивились, когда спустя два дня Эчававчаконма пришел в лагерь. Пуля прошила его плечо, но не задела кость. Он был почти мертвец, когда пришел, и вскоре скончался. Эта резня ничем не была спровоцирована.

Два индейца, которые работали на белого человека по имени Лехи - агента мохаве, подозревались в предоставлении помощи при организации одной резни. Один из них был мохаве, другой явапаи. Одни индейцы убили белого агента, а другие запланировали убить их, но родственники мужчины - явапая убедили воинов не обращать на него внимания, сказав, что он является одним из тех, кто ушел когда-то к реке Колорадо и привел белых людей в страну. Через несколько месяцев, Натадавба и Асочитав послали за предводителями апачей-юма, чтобы они пришли к реке Колорадо для проведения мирного совета. Около двадцати пяти последних прибыли в лагерь мохаве; им была дана одежда и еда, а также было сказано, чтобы они разбили свой лагерь где-нибудь неподалеку. Во время сна их кто-то атаковал и убил двоих, и они обвинили в этом Натадавба и Асочитава. Тогда эти двое начали убивать белых, а белые полагали, что кто-то другой несет ответственность за все эти кровавые злодеяния, а они невиновны. Мохаве тайно совершали свои военные действия, и затем сбрасывали тела мертвых в реку, чтобы невозможно было опознать убийц. Потом они распространяли ложные рассказы, - будто это апачи совершают убийства. Например, семья Оатмен была истреблена мохаве, когда направлялась через пустыню к поселениям марикопа, но по пути, увидев лагерь белых, они решили, что могут их убить без предварительного предупреждения и последующего наказания. И они это сделали, а также захватили двоих или троих детей. Одной из девушек они татуировали ее лицо, а волосы вымазали мескитовой смолой и илом. В конце концов она стала женой Натадавба, который, по мере того как белые заполняли страну, испытывал постоянный страх. Тогда он решил одурачить их, отдав девушку одной белой семье, и сказав, что он купил её у явапаев. Он сказал им, что много за неё заплатил, но не хочет ничего взамен; только доверие белых и хорошее обращение. Он утверждал, что юма и мохаве не имеют ничего общего с злодеяниями, и виноваты во всем горные индейцы, хотя на тот момент горные индейцы не встретили еще ни одного белого. С другой стороны, юма уже долго сражались с белыми на реке Колорадо, и вы можете посмотреть на брустверы в форте Юма, где солдаты сражались с индейцами.

Когда Натадавба, говоривший по-английски, возвратился, он убедил белых разрешить его народу жить на своей земле и дать ему винтовки для борьбы с горными индейцами. Это выглядело подобно тому, что белые пришли к убеждению, что апачи являются плохой группой людей, несмотря на то, что апачи не видели их, и не сделали ничего для того, чтобы они нашли оправдание для своей ненависти. Апачи были обвинены в вещах, которые они не совершали, и вскоре невиновные мужчины, женщины и дети стали умирать в руках белых. Когда начались военные действия, один вооруженный человек пришел в Кэмп-Дэйт-Крик. Потом я узнал, что это был генерал Говард, присланный Большим Отцом из Вашингтона, чтобы вести переговоры с Пакота, которого был также известен как Джон Коффа, или Коффи, генерал называл его Хосе Пакота, а также с молодым человеком, его двоюродным братом по имени Тагодава, которого позже стали называть Вашингтон Чарли. Эти двое были непосредственно выходцами с западной страны, где жили юма.

Генерал Говард спросил у вождей в Дэйт-Крик, которых звали: Чаума, Джакома, Снук, Чамажа и Матгову, - кто из них может поехать с ним в Вашингтон. Там было много споров и пререканий: некоторые из них сказали, что, кто бы ни пошел с белым человеком, он больше никогда не увидит свой дом. Но Пакота согласился пойти и представлять апачей-юма, сказав, что нет ничего лучшего, чем посещение других стран и народов. Его кузен Тагодава сказал, что он тоже пойдет, и также сделал Чаума, его племянник, который был наполовину мохаве, и всегда соглашался с Пакотой, лидером куевкепэйа, также известным, как Хосе Коффа, Коффи и Хосе Пакота.

Мысль об оставлении своего дома безмерно напугала других вождей, но Пакота был молод и силен, и готов был к любому риску, даже если бы это стоило ему жизни. Другие два молодых мужчины рассуждали точно так же. Генерал Говард сказал, что другой белый человек будет выделен для того, чтобы поехать с ними и заботиться о них. Он, насколько я помню, был доктором. Его звали доктор Макнейл, или, быть может, Нэйлти. Так или иначе, но он поехал с ними. Всё это происходило в конце осени, в ноябре 1870 года.

Первым делом они направились в Скал-Вэлли, затем в форт Уиппл, где находились три дня и были оснащены необходимой в поездке одеждой. Я был там. Я ехал с ними до Кэмп-Верде. Индеец пришел в их лагерь и сказал, что он услышал, что мы едем на восток, чтобы увидеть Большого Отца в Вашингтоне. Он сказал, что некоторые явапаи заключены в тюрьму в Кэмп-Верде. Через три месяца отсидки, они спросили: будут ли их люди в безопасности, если они спустятся с холмов? Пакота пошел к главному офицеру с Джо Гаска, переводчиком в Кэмп-Верде, и показал ему бумаги от генерала Говарда, в которых было написано, что он вызван в Вашингтон, чтобы увидеть Большого Отца и заключить мир для всей земли. Пакота настоял на выпуске явапаев, сказав, что они приведут своих людей в лагерь. Главный вождь, чьё имя было Мохав Чарли, сказал, что он хочет привести своих людей с гор, чтобы жить в поймах и заниматься там фермерством. Он также хотел надежной гарантии от Большого Отца в их защите, потому что его люди не сделали ничего плохого и хотят жить в мире.

Там был человек по имени мистер Джентиле, путешествующий фотограф, который имел при себе мальчика, способного говорить на языке мохаве. Этот мальчик был захвачен индейцами пима и привезен во Флоренцию после того, как они убили всех его людей. Его индейское имя было Вассаха, что означает - «Показывает Жестом Идти». Позже он получил имя Карлос Монтесума, и сейчас он доктор в Чикаго.

Джентиле вместе с генералом Говардом отправились с нами в путь. Итак, мы сказали до свидания нашим друзьям явапаям и добавили, чтобы они были хорошими людьми, пока мы отсутствуем. Мы пересекли Могольон-Рим, затем вышли к Литтл-Колорадо, и оттуда направились к форту Апачи. Там мы оставались целый месяц. Затем генерал Говард выбрал трех пима или папаго, и трех апачей, чьи отцы были вождями аравайпа и койотеро, которые были подобны чирикауа. Был там также мексиканский переводчик апачей. С пима находился миссионер, которого звали Кокс. Оттуда мы выехали вместе с генералом Говардом, находясь в трех больших фургонах, загруженных всем необходимым для нас. Каждый фургон имел около двадцати четырех мулов, и сиденья, покрытые холстом. Генерал Говард, доктор Макнейл и мистер Кокс ехали в одном фургоне, а мистер Джентиле в собственном. Мы ехали на север, и затем на восток приблизительно в течение семи дней, пока не достигли Альбукерка, Нью - Мексико, где мы обнаружили, что Рио-Гранде поднялась. Три дня мы вынуждены были находиться на берегу и разглядывать город. Наконец приплыла команда мексиканцев на флэтботах (плоскодонки), и налегке, работая сообща, мы пересекли реку. Затем была попытка перевезти тяжелые фургоны, но расбухшая река опрокинула лодки и смыла с них все содержимое вместе с домашним скотом, всей нашей едой и одеждой. Тогда генерал Говард обошел город и возвратился с фургоном, который был загружен одеждой и кормежкой. Затем мы два дня ехали в Санта-Фе, где пересели на этап, ехавший весь следующий день и всю ночь. Таким образом, за четыре дня и четыре ночи мы добрались до большого города, по-видимому, Денвера, Колорадо. Там мы оставались еще пятнадцать дней, а затем, наконец, пришел поезд, и нам было сказано влезть в него и садиться.

Поезд тронулся. Я не знал в каком направлении мы ехали, но думаю на север и восток, в течение трех дней и двух ночей. Затем кто-то воскликнул: «Чикаго!». Мистер Джентиле пожал нам руки, и со своим мальчиком - нашим родственником – сошел с поезда. Доктор Макнейл тоже покинул нас, сказав, что он должен поехать по другому пути в Нью-Йорк. Чтобы сопровождать нас в Вашингтон, остались генерал Говард и мистер Кокс. Наконец мы прибыли. Там мы находились пятнадцать дней, прежде чем президент Грант нас принял. Однажды утром вошел наш старый друг генерал Говард и сказал, чтобы мы умывались, чистились и готовились идти в Капитолий, где мы будем иметь разговор с президентом, - человеком, который послал за нами так далеко. Так генерал Говард отправил нас в Капитолий, и мы не знали, что думать, когда увидели ряды солдат, выстроившиеся перед огромным зданием со своими ружьями, направленными вверх. Мы прошли сколько-то, и было еще больше солдат. Еще через несколько шагов нам указали на большую комнату, там сидел президент Грант. Он встал, взял нас за руки и подвел к нашим местам. Он был невысоким человеком, плотного телосложения, с короткой бородой, и он сказал нам, что посылал за нами, и хочет нам сказать, что мир должен быть между каждой душой во всей Америке. Он завоевал южных людей и заставил их принять условия, и теперь, так же хочет, чтобы индейцы стали мирными. Пока они будут находиться на федеральной земле, он будет заботиться о том, чтобы индейцы имели еду и одежду, и он также хочет, чтобы они посылали своих детей в школы, где они станут обучаться подобно белым людям. Он хочет, чтобы мы - все здесь присутствующие - взяли эти слова обратно к нашему народу и сказали индейцам, что Великий Отец в Вашингтоне будет заботиться о тех, кто послушается и останется в резервации, и займется фермерством, и вырастит что-либо, чтобы кормить себя и свою семью; о тех, кто больше не уйдет в холмы, потому как любого, кто не внял его словам, станут преследовать и убьют, так как каждый плохой человек должен быть наказан. Все, услышавшие его, должны будут помогать правительству в подчинении воинственных людей, и чем скорее они придут к миру, тем это будет лучше для всех.

Президент Грант сказал: «Я хочу всех вас избрать вождями ваших людей. Я намерен дать каждому из вас портрет с самим собой, и документ, - это будет указывать на то, что вы были назначены мной в этом месте - Вашингтоне - столице Америки». Он выдал каждому из нас письма и медали с собственным изображением, и сказал нам, что мы должны это показывать каждому, кто сомневается в нас. Также президент дал письменное распоряжение о выдаче нам некоторой денежной суммы. Затем генерал Говард отвел индейцев к кассиру, и каждому из них было вручено пятьдесят долларов. Они понятия не имели, что делать со всеми этими деньгами, но президент сказал, что они могут остаться и посмотреть на все те вещи, что сделал белый человек, и даже съездить в Нью-Йорк, чтобы увидеть великие сооружения.

Итак, мы отправились в Нью-Йорк на пароходе вдоль берега Атлантического океана. Мы приплыли к месту, которое называется Остров Губернатора, где было много больших пушек, и одна такая большая, что человек может сидеть внутри ствола. Мы осмотрели достопримечательности Нью-Йорка, а затем сели в поезд, достигнув на нём место, которое я принял за Филадельфию, затем мы несколько дней ехали до Нового Орлеана. Там я видел много суден и пароходов, прибывающих и отбывающих. Один из них отвез нас в Вашингтон, где президент дал мне еще бумаг, чтобы я прочитал их нашим людям, когда мы достигнем дома. Мы снова сели в поезд и приехали в Чикаго, где находились несколько дней, а потом встретили нашего старого друга доктора Макнейла. Из Чикаго мы ехали пять дней и четыре ночи в Сан-Франциско, и там, по прибытию, нам было показано много мест: мы видели, где делают монеты, и поехали к озеру, где снова увидели большие пароходы, приходящие и отбывающие. Доктор Макнейл, мистер Кокс и трое пима были всё ещё с нами, и нам было сказано готовиться плыть на пароходе в Калифорнийский залив, где другой - меньший пароход - должен отправить меня к юма по реке Колорадо.

Здесь, на пароходе, было много солдат. Нам сказали не смотреть на большую воду, потому что нам непременно сделается плохо. Мы взобрались на проход, и я оказался рядом с верхом, который имел стеклянную крышу. Другие два мальчика находились ниже. Мы были на борту несколько дней, и один из мальчиков заболел, он извергал из себя желтую и зеленую пену, и едва мог встать. Некоторые из солдат заботились о нем и давали ему немного виски, и через пару дней он поправился. Причина, по которой он заболел, - это его постоянное желание смотреть на гигантские волны и белую пену, что образовывала вода.

Наконец мы оказались в Калифорнийском заливе, и пересели на меньший пароход. На этот раз мы не видели никаких волн и белой пены, просто красную воду. По-видимому, это и была река Колорадо, на берегах которой жили юма и мохаве. Четыре неприятных дня плавания доставили нас к Юма, где на восточном берегу лодка встала и высадила мистера Кокса и трех пима, которым нужно было дальше ехать вдоль реки Хила. Мы должны были продолжить путешествие в Ла-Пас, где мистер Макнейл приобрел готовое снаряжение и привез нас в Викенбург. Еще через несколько дней, мы, наконец, добрались домой, и снова увидели наш народ. Мы отсутствовали около семи месяцев: уехали в начале 1870 года, и

когда возвратились, было уже начало лета.

Натадавба и другие вожди мохаве вступили в тайный сговор по поводу помощи солдатам в аресте явапаев, находящихся в Кэмп-Дэйт-Крик. Они так задумали: Натадавба и Асочитав вручат плитки табака каждому индейцу, которого они хотели бы видеть арестованным, и тем самым просигнализируют солдатам на каждой стороне. Остальные индейцы не могли понять, зачем они обратились к этому способу, но не суетились насчет этого.

Троим удалось вырваться и убежать из-под обстрела, и несмотря на то, что двое были ранены, впоследствии все они были в порядке. Но другие четверо были убиты на месте. И как раз в этот момент Хосе Пакота приехал из Вашингтона, где он согласовывал с президентом Грантом дальнейшую остановку военных действий между всеми людьми: неважно белые это, черные, красные или желтые. Когда он услышал об этой большой трагедии, он пошел к главному офицеру поста - капитану Джеймсу Бернсу, показал ему бумаги и медаль с портретом президента Гранта, и после того, как Бернс прочитал бумаги и посмотрел на изображение, он извинился за такие нехорошие вещи, что были причинены его людям, но он хотел, чтобы вождь понял, что не его команда совершила это действие. Если быть точнее, это были солдаты, которые прибыли из форта Мохаве, где они находились под влиянием трех лидеров мохаве. Капитан Бернс сказал, что он не верит, что эти индейцы сделали что-либо плохое, потому что он следил за ними здесь - в этом лагере, - и они всегда оставались на месте, и повиновались, когда им сообщили, что они не должны уходить без письменного разрешения, а для этого необходимо было, чтобы они заявили с какой целью они хотят покинуть Кэмп Дэйт Крик. Он сказал, что пока ещё ни один индеец не пришел к нему за таким разрешением, и он приказал пересчитывать индейцев каждую неделю, что и делалось уже несколько последних месяцев, и не было ни одного отсутствующего.

Но даже теперь, Натадавба настаивал на том, что никто другой не совершает ужасные убийства, и поэтому он хотел, чтобы этих вождей убили одного за другим в его присутствии. Генерал Крук, который был тогда командующим военным департаментом, согласился с тремя негодяями мохаве, и позволил, чтобы этих невиновных людей наказали смертью прямо перед своим народом. Он сделал это, чтобы оградить себя и народ мохаве от вреда, нанесенного ими белым. Юма и мохаве были первыми индейцами, имевшими неприятности с белыми в Аризоне, и эти неприятности сохранялись как и раньше. Марикопа, которые жили возле Переправы Хила, выше места, где было вырезано семейство Оатмен и другие белые, часто сообщали об убийствах, что совершали мохаве с реки Колорадо. Некоторые марикопа, путешествующие вдоль Хилы, как-то наткнулись на тела убитых белых людей. Тогда они начали изучать оставленные следы, и обратили свое внимание на множество палиц и стрел, которые отличались от апачских. Марикопа знали, что апачи не используют палицы, сделанные из железного дерева (американский граб); и еще они обратили внимание на то, что следы от пальцев ног были квадратными, и они были очень большими, больше чем у апачей. Они захотели проверить свои догадки, и поэтому какое-то время шли по следу через пустыню, идя по нему никуда не сворачивая, пока не достигли предгорий выше реки реки Колорадо, и там они удостоверились, что мохаве совершили эту бойню.

Я не уверен, что обстоятельства этой трагедии были когда-либо выяснены. Единственное, что было сказано, - это то, что Натадавба вырезал белых, а затем претендовал на дружбу с ними, чтобы скрыть все те кровавые вещи, что он совершил, и обвинить в этом несчастных невинных апачей, которые в то время еще не видели ни разу белых. По этой причине нам устроили резню, сначала возле гор Суеверия, а затем в Долине Черепа, и потом еще много раз, и если бы мне было известно точное число погибших, я озвучил бы его. Нас считают кровожадными, но апачи питают гуманные чувства по отношению к другим народам. На апачей надавили, и они вынуждены были защищать себя и свои семьи. Я думаю, что найдется немного людей, которые не пытаются защищать свои права. Это именно то, что апачи и делали, - луками и стрелами, которые они сами и изготовляли.

После убийства четырех вождей, остальные индейцы были сопровождены в Кэмп-Дэйт-Крик. Прошло всего несколько месяцев, и генерал Крук пожелал их всех привлечь в армию как скаутов. Было привлечено около восьмидесяти пяти апачей-юма и апачей-мохаве. Туда прибыла кавалерийская рота под командованием лейтенанта Томаса, и лейтенат Бишоп привел роту G пятого кавалерийского полка из форта Уиппл. Всем им было приказано выступить в северном направлении, преследуя вождя уалапаев Сураума (Черум, или Шерум), который, согласно сообщению, возглавлял военные отряды, совершавшие налеты немного западнее Долины Черепа. Так или иначе, но следы вели на север. Итак, Хосе Пакота был избран руководителем индейских скаутов и находился в подчинении у Томаса и Бишопа. Они отправились в страну уалапаев, и первый лагерь, которого они достигли, был лагерь Валапая Чарли. Тот сказал, что не имеет ничего общего с этим (нападениями), но, что его брат Сураума является тем, кто совершает всё то, что предъявляют ему, и поэтому они должны преследовать Сураума везде, где он может оказаться, пока они не поймают его.

Разведчики вместе с Томасом и Бишопом шли по следам враждебных, ведшему прямо к реке Колорадо, - должно быть их было много, так как тропа была размером с фургонную дорогу. Наконец команда пришла в оставленный лагерь, зола в котором была еще горячая. Затем они вышли к затону, который образовала река Колорадо, где и произошел бой. Были убиты три индейца, и, хотя Сураума не был захвачен, многие семьи попали в плен и под конвоем их отправили в форт Мохаве.

Много кровавых дел совершали люди, которые не были апачами. Но всё равно: апачи были сопровождены в Кэмп-Верде и Коттонвуд. Когда уалапаи пришли в Скал-Вэлли и своровали там какое -то количество скота, они вероятно хотели, чтобы это выглядело так, будто это совершили апачи, но апачи находились далеко, и солдаты в этот раз были внимательны. Итак, теперь генерал Крук знал, что апачей нельзя обвинять, и он призвал их скаутами. Еще сотня-другая была набрана из народа тонто на востоке.

Приблизительно в то же время, некоторые апачи, которые находились в Сан-Карлос, бежали оттуда, и направились через горы Суеверия и Соленую Реку к Четырем Пикам. Скаутов тонто возглавлял немец по имени Эл Сибер, кто был знаком с генералом Круком. Тонто спустились вдоль реки Верде к форту Макдауэлл. Там к ним и присоединились солдаты из пятого кавалерийского полка, за которых отвечал лейтенант Шуилер, а также хирург Уильям Корбюзье. Они пошли к Четырем Пикам и разбили лагерь в их предгорьях. Скауты сообщили о нескольких тропах, ведущих на северный склон пиков. Тогда им и Элу Сиберу было приказано идти по ним. Почти все скауты пошли, но ни один солдат так не сделал. Еще до восхода солнца они обнаружили индейский лагерь и издали начали стрелять по нему, но безрезультатно. Многие из врагов открыли ответный огонь, и стало ясно, что они хорошо вооружены; они занимали свои позиции, пока женщины и дети не удалились. Скауты стреляли до конца дня, когда у них вышли все боеприпасы, а затем им было приказано отступить и получить ещё. Они ушли в свой лагерь, пополнились патронами и возвратились на поле боя. Им приходилось быть очень осторожными, поскольку враждебные знали об их перемещениях туда и обратно.

Там было десять или двенадцать индейцев, которые были привлечены в скауты в Сан-Карлосе, но они удрали с дезертирами-последователями большого вождя Делше, в чью область странствий входили горы Суеверия и Четыре Пика. У некоторых из бежавших были старые винтовки генри, которые имели семь патрон плюс один в стволе, и из них можно было стрелять так же быстро, как из винчестера в наши дни. Перед рассветом скауты апачи-юма снова пришли в лагерь и открыли огонь, стреляя без остановки. Эл Сибер ими командовал, но ни одного солдата по-прежнему там не было. Враждебные заняли хорошую позицию на утесах, чуть выше лагеря, и когда скауты вошли в него, чтобы их найти, те обрушили на них залп. Вы бы рассмеялись, когда увидели бы всех тех хорошо вооруженных парней, пытающихся толпой сбежать из лагеря, - такими напуганными, что они побросали почти все свои винтовки. Совсем немногие из них были ранены.

Через какое-то время они возобновили сражение, продолжавшееся два дня, и когда оно закончилось, они не могли найти кого-либо из женщин и детей. Они обнаружили в лагере мертвыми троих из бежавших скаутов, а также много кровавых пятен и зубов, выбитых из чьих-то челюстей.

Один из апачских скаутов остался в стороне от происходящего, боясь присоединиться к своим товарищам. Он решил идти домой, верней в Кэмп Верде. По пути ему попались две индейские женщины, путешествующие самостоятельно, и он, спрятавшись в кустарнике, потребовал, чтобы они сдались, думая, что он мог бы доставить их как пленниц в лагерь и, тем самым, показать, что он был полезен в сражении. Он был апачи-мохаве, и звали его Паулгэйяая, что означает Белёсый Лоб, из-за того, что его волосы имели сероватый цвет, когда он был ребенком, а индейскому ребенку всегда дается имя в честь чего-то запоминающегося или соответствующего этому имени. Он приходился дальним родственникам этим женщинам, и они поверили ему, когда он заявил, что он им не навредит, а только хочет их взять с собой в Кэмп-Верде в качестве защиты. Он не сомкнув глаз всю ночь, наблюдая за этими двумя захваченными им женщинами, чьи имена были: Сикуйя (Лоснящееся Место) и Сийяти (Много Девочек). На следующий день они продолжили путь, и в полдень вышли к реке Верде. Там они решили отдохнуть. Мужчина сел под тополем и через несколько минут уже спал, выронив свою винтовку. Две женщины решили, что настал удобный момент для побега, и одна из них сказала, что разобьет голову этого человека большим камнем, затем возьмет его винтовку и отдаст ее нашим людям. Но потом они подумали, что если им это не удастся, он их убьёт, и поэтому они просто сбежали от него - ещё спящего, - бежали так быстро, как только могли. Они побежали к береговому откосу, и когда уже взбирались наверх, услышали несколько выстрелов, прозвучавших со стороны оставленного ими человека. Две женщины апачи-мохаве нашли некоторых своих родственников на восточном склоне Четырех Пиков, остроконечных на вид гор. Это было всё, что они знали о человеке, их захватившим, которому они пообещали пойти с ним в Кэмп-Верде.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒