Тау Ноль

- Смотрите - вон там. Поднимается над Рукой Бога. Это он? - Думаю, да. Это наш корабль. Они были последними посетителями. Парк Миллеса закрывался. Большуючасть послеполуденного времени они бродили среди скульптур. Он был ввосторге от первого знакомства с ними, она говорила молчаливое "прощай"тому, что было частью ее жизни. Им повезло с погодой. Лето было на исходе,но в этот день на Земле ярко светило солнце, дул легкий ветерок, которыйзаставлял танцевать тени листвы на стенах вилл. Звонко журчали фонтаны. Когда солнце зашло, в парке как будто все ожило. Казалось, чтодельфины кувыркаются в волнах, Пегас рвется в небо, Фолк Филбайтервысматривает потерянного внука, а лошадь его в этот миг споткнулась,переходя брод. Орфей прислушивается, юные сестры обнимаются, воскреснув -и все это беззвучно, ибо взгляду наблюдателя было доступно лишь краткоемгновение их жизни. Хотя время, в котором существовали статуи, было ничутьне менее реальным, чем зимнее время. - Как будто они живы и предназначены звездам, а мы должны остатьсяпозади и постареть, - пробормотала Ингрид Линдгрен. Шарль Реймон не слышал ее слов. Он стоял на каменных плитах подпожелтевшими березами и смотрел на "Леонору Кристину". Наверху колонны,которая служила ей опорой, Рука Бога, возносящая ввысь Гений Человека,рисовалась силуэтом на фоне зеленовато-синих сумерек. Позади нее крошечнаязвездочка быстро пересекла небосклон и скрылась. - Вы уверены, что это не какой-нибудь спутник? - в тишине спросилаЛиндгрен. - Я не думала, что мы сможем увидеть... Реймон выразительно поднял бровь. - Вы - первый помощник, и вы не знаете, где находится наш корабль ичто он делает? Он говорил по-шведски с акцентом, как и на большинстве других языков,резко меняя интонацию. Эта манера говорить подчеркнула иронию его слов. - Я не навигационный офицер, - сказала она, защищаясь. - Притом япостаралась, насколько возможно, выбросить все дела из головы. Вам бы тожеследовало так поступить. Нам предстоит этим заниматься много лет. - Онапотянулась к нему. Ее тон смягчился. - Прошу вас. Давайте не будем портитьэтот вечер. Реймон пожал плечами. - Простите. Я не хотел. К ним подошел служащий, остановился и почтительно произнес: - Извините пожалуйста, но нам пора закрывать. - О! - Линдгрен вздрогнула от неожиданности, бросила взгляд на часы ипосмотрела на террасы. Там не было никого - если не считать тех живыхсуществ, которых Карл Миллес воплотил в камень и металл три века назад. -О да, конечно, давно пора. Я просто не отдавала себе отчета, как поздно. Служащий поклонился. - Поскольку леди и джентльмен явно желали этого, я оставил их одних впарке после того, как остальные посетители ушли. - Значит, вы нас знаете, - сказала Линдгрен. - Кто же не знает? Во взгляде служащего читалось восхищение. Она была высокой, хорошосложенной, с правильными чертами лица и широко расставленными голубымиглазами. Волосы ее были подстрижены коротко, чуть ниже мочек ушей. Ееодежда была более изысканной, чем обычно носили вне службы женщины,работающие в космосе. Богатые мягкие оттенки и ниспадающие складкинеосредневекового стиля очень шли ей. Реймон представлял собой резкий контраст - коренастый, темноволосыймужчина с суровым выражением лица, со шрамом на лбу. На нем были прямаятуника и брюки, которые ничем не отличались от униформы. - Спасибо, что вы нам не стали мешать, - сказал он скорее извежливости. - Я подумал, что вы наверняка не хотите, чтобы вам докучали, -ответил служащий. - Без сомнения, вас узнали многие, но поступили так же. - Мы, шведы, воспитанные люди, - улыбнулась Линдгрен Реймону. - Не буду спорить, - сказал ее спутник. - Трудно вести себя иначе,когда вы повсюду в Солнечной системе. - Он сделал паузу. - Тому, ктоправит миром, лучше проявлять вежливость. Римляне в свое время быливежливы. Пилат, например. Отповедь Реймона привела служащего в замешательство. Линдгрен немногорезко заявила: - Я сказала "alskvardig", а не "artig". ("Воспитанные", а не"вежливые"). - Она протянула руку. - Благодарю вас. - Не стоит благодарности, мисс первый помощник Линдгрен, - ответилслужащий. - Пусть ваше путешествие будет удачным, и вы благополучновернетесь домой. - Если путешествие будет действительно удачным, - напомнила она, - мыникогда не вернемся домой. Если мы вернемся... - она оборвала фразу. Он ктому времени будет в могиле. - Еще раз спасибо вам, - повторила онаневысокому человечку средних лет. - До свидания, - сказала она парку. Реймон обменялся со служащим рукопожатием и что-то пробормотал. Они сЛиндгрен вышли из парка. Высокие стены бросали тень на тротуар. Прохожих почти не было. Шагиотдавались гулким эхом. Через некоторое время Линдгрен заметила: - Мне все-таки интересно, действительно мы видели наш корабль? Мынаходимся на большой широте. А даже бассердовский корабль не настольковелик и ярок, чтобы его можно было рассмотреть в сиянии заката. - Корабль достаточно велик и ярок, когда расправлены перепонкичерпающих полей, - сказал Реймон. - Его перевели вчера на асимметричнуюорбиту, это входит в финальное тестирование. Перед нашим отбытием егопереведут обратно в плоскость эклиптики. - Я знаю, я читала программу. Но я не понимаю, зачем ежесекунднодумать о том, что происходит с кораблем. Ведь мы еще два месяца будемздесь. Зачем вам все это знать? - Я всего лишь констебль, - губы Реймона скривились в ухмылке. -Скажем так: я практикуюсь в том, чтобы быть всегда начеку. Она искоса глянула на него. Взгляд ее стал испытующим. Они вышли наэспланаду, к воде. По ту сторону один за другим загорались огни Стокгольмапо мере того, как ночь от домов и деревьев поднималась вверх. Но каналоставался почти зеркален, и в небе, кроме Юпитера, светилось пока лишьнесколько искр. Было еще достаточно светло. Реймон присел на корточки и подтянул нанятую ими лодку.Якоря-присоски на тросах прочно крепили ее к бетону. Реймон получилспециальную лицензию, позволяющую ему парковаться практически где угодно -настолько важным событием была межзвездная экспедиция. Он и Линдгренпровели утро, совершая круиз вокруг Архипелага. Несколько часов средизелени: дома, словно выросшие на островах, как и деревья - такая женеотъемлемая их часть; паруса, чайки и сверкание волн. На Бете Девы будетмне приятно, и уж совсем ничего хорошего не ждет их на пути туда. - Я начинаю чувствовать, какой же вы для меня незнакомец, Карл, -медленно произнесла Линдгрен. - Вы всегда такой? - Что? Моя биография зарегистрирована. Каждый может ее прочесть. Лодка стукнулась об эспланаду. Реймон спрыгнул вниз на кубрик. Крепкодержа трос одной рукой, он подал другую своей спутнице. Она оперлась, иего рука слегка дрогнула под ее весом. Линдгрен села на скамью около руля. Реймон поворачивалякорь-присоску. Межмолекулярные связи уступили с легким чмокающим звуком,который прозвучал как ответ на плеск воды. - Да, я думаю, что мы все выучили наизусть официальные биографии другдруга, - кивнула она. - Ваша биография - это абсолютный минимум, которымвы сумели отделаться при опросе. (Шарль Жан Реймон. Статус гражданства межпланетный. Тридцать пятьлет. Родился в Антарктике, но не в одной из лучших колоний; на подземныхуровнях Полигорска. Мальчика, отец которого умер рано, ждали толькобедность и неприятности. Юношей он каким-то образом попал на Марс ипеременил множество работ, пока не начались беспорядки. Затем он сражалсяс "Зебрами" и так проявил себя, что впоследствии Лунный СпасательныйКорпус предложил ему должность. Там он завершил свое образование и быстропродвинулся в чине. Будучи полковником, он много работал надусовершенствованием полицейского подразделения. Когда он вызвалсяучаствовать в экспедиции, Управляющее Бюро с радостью приняло его). - Ничего личного, - заметила Линдгрен. - Вы что, и на психологическихтестах рассказываете официальную версию? Реймон прошел вперед и отсоединил носовой якорь. Он ловко спрятал обаякоря, взялся за руль и запустил мотор. Магнитный двигатель работалбесшумно, но лодка тотчас рванулась вперед с большой скоростью. Реймонсмотрел прямо перед собой. - Какое это для вас имеет значение? - спросил он. - Мы будем вместе много лет. Очень может быть, что до конца нашихжизней. - В таком случае, почему вы решили провести со мной этот день? - Вы сами меня пригласили. - После того, как вы позвонили мне в отель. Вам пришлось справиться вотделе регистрации команды, чтобы выяснить, где я остановился. Парк Миллеса исчез в быстро сгущающейся тьме за кормой. В свете огнейвдоль канала не было видно, покраснела Линдгрен, или нет. Однако онаотвернула от Реймона лицо. - Я действительно так поступила, - призналась она. - Я... Я думала,что вам одиноко. У вас ведь никого нет? - Никаких родственников. Я всего лишь путешествую по злачным местамЗемли. Там, куда мы направимся, их не будет. Она снова подняла голову и на этот раз устремила взгляд на Юпитер -немигающую рыжевато-белую лампу. Появились еще звезды. Линдгрен задрожалаи плотно закуталась в плащ, чтобы защититься от осенней прохлады. - Не будет, - глухо повторила она. - Все чужое. Мы еще только-тольконачали понимать и представлять тот соседний, братский мир. И пересечьрасстояние в тридцать два световых года... - Таковы люди. - Почему вы летите, Карл? Его плечи поднялись и опустились. - Неугомонность, наверное. И, честно говоря, я нажил себе врагов вКорпусе. С одними не так обошелся, других опередил на служебной лестнице.Я достиг такой ступени в своей карьере, что не мог продвигаться дальше, неиграя во внутренние политические игры. А это я презираю. - Их взглядывстретились. Некоторое время оба медлили. - А вы почему? Она вздохнула. - Наверное, из чисто романтических побуждений. С самого детства ясчитала, что должна полететь к звездам - как принц отправляется всказочную страну. Я долго уговаривала родителей и наконец добилась, чтобыони позволили мне записаться в Академию. В его улыбке было больше тепла, чем обычно. - И вы показали отличные результаты в межпланетной службе. Так чтоони без колебаний назначили вас первым помощником в первом же вашем полетеза пределы Солнечной системы. Ее руки, лежащие на коленях, встрепенулись. - Не надо. Прошу вас. Я знаю свое дело. Но женщине в космосе легкопродвинуться по службе. Она везде нужна. Мои функции на "Леоноре Кристине"будут чисто служебными. Я буду больше заниматься... ну, отношениями междулюдьми... чем астронавтикой. Он снова посмотрел вперед. Лодка огибала сушу, направляясь вСалтсйон. Водное движение усилилось. Мимо них проносились гидрофойлы.Грузовая субмарина неспешно держала путь в Балтику. Над головой, словномотыльки, мелькали воздушные такси. Центр Стокгольма был многоцветнымнеугасающим костром. Тысяча его шумов сливались в одно странно гармоничноеворчание. - Это возвращает меня к моему вопросу, - хмыкнул Реймон. - Скорее,моему контрвопросу, поскольку вы начали спрашивать первая. Не думайте, чтомне не по душе ваше общество. Я был рад провести с вами день, и если высогласитесь поужинать со мной, я буду считать этот день одним из лучших вмоей жизни. Но большинство из нашей команды разбежались в стороны, каккапли ртути, в тот миг, когда окончилась подготовка. Они намеренноизбегают товарищей по команде. Лучше провести время с теми, кого онибольше никогда не увидят. А вы, у вас ведь есть корни. Старая,благовоспитанная, благополучная семья, в которой все, надо полагать,привязаны друг к другу. Живы отец и мать. Братья, сестры, двоюродныебратья и сестры наверняка полны готовности сделать для вас все, что могут,в эти оставшиеся несколько недель. Почему вы сегодня не с ними? Линдгрен сидела молча. - Ваша шведская замкнутость, - через некоторое время сказал он. - Какположено тем, кто правит человечеством. Мне не следовало вмешиваться. Нутак признайте за мной такое же право молчать, хорошо? Чуть позже он заговорил снова: - Вы согласитесь поужинать со мной? Я обнаружил очень приятныйресторанчик, в котором обслуживают люди. - Да, - ответила она. - Спасибо. Я согласна. Линдгрен поднялась и стала рядом с ним, положив руку ему на локоть.Она чувствовала, как под ее пальцами напрягаются его сильные мускулы. - Не называйте нас правителями, - попросила она. - Это не так. Какраз в этом и была идея Соглашения. После ядерной войны... когда мир былтак близок к гибели... что-то надо было предпринять. - Угу, - проворчал он. - Мне изредка случалось читать книги поистории. Всеобщее разоружение; всемирные полицейские силы, чтобы этообеспечить. Sed quis custodiet ipsos Custodes? Кому мы можем доверитьмонополию на средства уничтожения планетарного масштаба и неограниченнуювласть на инспекции и аресты? Конечно, только достаточно большой исовременной стране, которая сможет сделать поддержание мира своей главнойотраслью промышленности - но не настолько большой, чтобы она моглапобедить кого-нибудь и заставить подчиниться своей воле без поддержкибольшинства наций. При этом у нее должна быть хорошая репутация в глазахвсех. Одним словом - Швеция. - Значит, вы понимаете, - обрадованно сказала она. - Понимаю. Последствия в том числе. Власть питается сама собой, вэтом нет ничего тайного, это логическая необходимость. Деньги, которыеплатит весь мир, чтобы обеспечить функционирование Управляющего Бюро,проходят через Швецию. Следовательно, вы превратились в самую богатуюдержаву мира - со всеми вытекающими последствиями. О том, что Швеция -политический центр, можно и не упоминать. В ситуации, когда каждыйреактор, космический корабль, каждая лаборатория потенциально опасны идолжны находиться под контролем Бюро, в решении любого мало-мальскиважного вопроса непременно участвует швед. Это ведет к тому, что вамподражают даже те, кому вы больше не нравитесь. Ингрид, друг мой, вашанация ничего не может поделать - она превращается в новых римлян. Ее радость исчезла. - Вы тоже не любите нас, Карл? - Я отношусь к вам неплохо, как большинство. До сих пор вы былигуманными господами. Я бы даже сказал, слишком гуманными. Что касаетсяменя, я должен быть благодарен, поскольку вы позволили мне не иметьгосударственного гражданства, что меня вполне устраивает. Нет, вы показалисебя совсем неплохо. - Он махнул рукой в сторону башен, с которых внизводопадом струилось сияние, разбрызгиваясь во все стороны. - Как бы то нибыло, это не навсегда. - О чем вы? - Не знаю. Я только убежден, что ничто не вечно. Как бы тщательно нибыла спланирована система, когда-нибудь она испортится и умрет. - Реймонсделал паузу, чтобы подобрать слова. - Думаю, что конец может последоватьв результате той самой стабильности, которой вы гордитесь. Произошли ликакие-то важные изменения, по крайней мере на Земле, с последних декаддвадцатого столетия? Неужели так и должно быть? - Полагаю, - добавил он, -что это одна из причин создания колоний в Галактике. Если мы сможем этосделать. Средство против Рагнарока. Линдгрен сжала кулаки. Ее лицо снова обратилось к небу. Ночьсгустилась окончательно, но звезд над городом было совсем немного. Вдругом месте - например, в Лапландии, где у ее родителей был летнийкоттедж - их было бы гораздо больше. - Я плохой кавалер, - извинился Реймон. - Давайте оставим этиребяческие философствования и поговорим о более интересных вещах. Обаперитиве, например. Она неуверенно засмеялась. Ему удалось поддерживать легкую беседу, пока он вел лодку в Строммен,поставил ее в док, и они с Ингрид направились пешком через мост в СтарыйГород. За королевским дворцом они оказались в менее освещенном районе. Онишли по узким улочкам, по обе стороны которых высокие дома в оттенкахзолотого цвета стояли точно так же, как последние несколько сотен лет.Туристский сезон закончился. Из огромного количества иностранцев, которыенаходились в городе, ни у кого не было причин посещать этот дальнийуголок. Если не считать случайного прохожего или электроциклиста, Реймон иЛиндгрен были практически одни. - Мне будет трудно без всего этого, - сказала она. - Здесь живописно, - признал он. - Больше, чем живописно, Карл. Это не просто музей под открытымнебом. Здесь живут настоящие люди. И те, кто жил здесь прежде, тожеостаются реальными. Башня Биргера Ярла, Церковь Риддархолма, щиты в ДомеЗнати, золотая Площадь, где пил и пел Беллман... В космосе будет одиноко,Карл, вдали от нашего прошлого. - И все-таки вы летите. - Да. Это нелегко. Моя мать, которая родила меня; мой отец, которыйвзял меня за руку и вывел под звездное небо, чтобы показать мне созвездия.Знал ли он тогда, к чему это приведет? - Она вздохнула. - Вот отчасти,почему я позвонила вам. Мне нужно было убежать от того, чтобы не думать ородителях. Хотя бы на день. - Вам нужно выпить, - сказал он. - Вот мы и пришли. Ресторан выходил фасадом на Главный Рынок. Нетрудно было представить,как рыцари весело гремят по камням мостовой между окружающими площадьдомами. Реймон подвел Линдгрен к столу в освещенной свечами комнате изаказал аквавит и пиво. Она старалась пить с ним наравне. Последовавшая за выпивкой трапезабыла долгой даже по скандинавским стандартам. За едой они выпили многовина, а завершили ужин солидной дозой коньяка. Линдгрен рассказывала одоме рядом с Дроттнингхолмом, парк и сады которого были по существу еесобственными; о солнечном свете, струящемся в окна и отражающемся наполированных деревянных полах и на серебре, которое передается понаследству из поколения в поколение; о шлюпе на озере, кренящемся подветром; об отце у румпеля с трубкой в зубах; о долгих, долгих ночах зимойи кратких светлых ночах лета; о праздничных кострах в канун дня СвятогоДжона - тех самых кострах, которые некогда были зажжены, чтобыприветствовать Бальдра, возвращающегося домой из подземного мира; о первойпрогулке под дождем с парнем, когда холодный воздух был насквозь пропитанводой и запахом сирени; о путешествиях по разным уголкам Земли; опирамидах, Парфеноне, Париже на закате, Тадж Махале, Ангкорвате, Кремле,Голден Гейт Бридж, и, конечно, о Фудзияме, Великом Каньоне, водопадеВиктория, Большом Барьерном Рифе... ...о любви и радости дома, но и о дисциплине тоже, о порядке исерьезности в присутствии посторонних. Музыка вокруг, любимейший Моцарт;хорошая школа, в которой учителя и соученики создали совершенно новый мир,ворвавшийся в ее сознание; Академия, работа настолько трудная, что она ине предполагала, что способна на такую, и как она радовалась, когдаобнаружила, что способна; полеты в космос, на другие планеты, о, онастояла на снегах Титана и смотрела на Сатурн над головой, потрясеннаякрасотой; всегда, всегда семья и родные, к которым она возвращалась... ...в добром мире люди, их поступки, их радости всегда хороши.Разумеется, остаются проблемы, но их можно решить с течением времени припомощи рассудка и доброй воли. Хорошо бы принадлежать к какой-нибудьрелигии, это сделало бы мир более совершенным, придало бы емуокончательный смысл, но убедительных доказательств не существует, тем неменее, она все равно может отдать все силы, чтобы помочь человечеству напути к высшей цели... ...но нет, она вовсе не педант, пусть он так не думает. Собственноговоря, она часто задумывалась, не слишком ли она склонна к гедонизму,может, она чуть более свободна, чем это необходимо. Как бы то ни было, онаполучает радость от жизни, не причиняя никому вреда, и она всегданадеялась на что-то необычное. Реймон налил ей последнюю чашку кофе. Официант, наконец, принес счет. - Думаю, что несмотря на недостатки нашего полета, - сказал Реймон, -ты сможешь получить от него удовольствие. Ее голос стал немного невнятным. Но глаза, глядящие на него,оставались ясными и спокойными. - Я надеюсь на это, - сказала она. - И потому позвонила тебе.Помнишь, еще во время подготовки я настаивала, чтобы ты приехал сюда,когда нам дадут отпуск. К этому времени они уже перешли на "ты". Реймон затянулся сигарой. В космосе курение будет запрещено, чтобы неперегружать системы жизнеобеспечения, но сегодня он еще мог позволить себеэто удовольствие. Линдгрен наклонилась вперед и положила ладонь на его руку. - Я думала о том, что нас ждет, - сказала она. - Двадцать пять мужчини двадцать пять женщин. Пять лет в металлической скорлупке. Еще пять лет,если мы сразу же вернемся. Даже учитывая процедуры против старения, десятьлет - это большой кусок жизни. Он кивнул. - И, конечно, мы останемся для исследований, - продолжала она. - Еслитретья планета пригодна для жизни, мы останемся, чтобы основать колонию -то есть навсегда - и заведем детей. Как бы мы ни поступили, возникнутсвязи. Каждый выберет себе пару. Реймон спросил негромко, чтобы это не прозвучало слишком грубо: - Ты думаешь, из нас может получиться пара? - Да. - Голос ее окреп. - Это может показаться нескромным с моейстороны - неважно, усвоила я нравы работающих в космосе, или нет. Но ябуду занята больше других, особенно в первые несколько недель полета. Уменя не будет времени на нюансы и ритуалы. В результате я могу оказаться втаком положении, которое меня не устраивает. Если только не обдумать всезаранее и не подготовиться. Что я и делаю. Он поднес ее руку к губам. - Большая честь для меня, Ингрид. Хотя мы можем оказаться чересчурразными. - Подозреваю, что именно это меня и привлекает. - Ее ладоньскользнула по его губам и вниз по щеке. - Я хочу узнать тебя. Ты мужчина вбольшей мере, чем все, кого я встречала до сих пор. Реймон расплатился по счету. Ингрид впервые заметила, что держится онне вполне уверенно. Он погасил сигару, проследив, как она гаснет. - Я остановился в отеле на Тиска Бринкен, - сказал он. - Там неочень-то шикарно. - Неважно, - ответила она. - Вряд ли я это замечу. Если смотреть на корабль с одного из челночных катеров, которыедоставляли команду, "Леонора Кристина" напоминала кинжал, указывающийострием на звезды. Ее корпус имел коническую форму. Верхушкой конуса был нос корабля.Его отполированная гладкая поверхность казалась скорее украшенной, нежелииспорченной внешними приспособлениями. Среди них были шлюзы и люки,датчики приборов, гнезда для двух катеров, которым предстоит осуществлятьпосадки на планету, а также паутина бассердовского двигателя, пока ещесвернутая. Основание конуса было достаточно широким, так как там средипрочего хранилось реактивное топливо, но корабль был слишком длинным,чтобы это было особенно заметно. На острие кинжала развернулось веером сооружение, которое отдаленнонапоминало баскетбольную корзину. Его обод служил опорой для восьмирешетчатых цилиндров, направленных к корме. Это были трубы-ускорители,которые разгоняли реактивное топливо, когда корабль двигался на обычныхмежпланетных скоростях. "Корзина" заключала в себе приборы управления иэнергетическую установку системы реактивного двигателя. За ними тянулась рукоять кинжала, более темного оттенка, котораязаканчивалась сложной головкой. Эта последняя представляла собойбассердовский двигатель. Остальное было защитным кожухом, предназначеннымзащищать от радиации двигателя, когда он будет включен. Такова была "Леонора Кристина", седьмой и новейший из кораблей этогокласса. Внешняя простота, продиктованная сущностью ее предназначения, быластоль же обманчива, как простота человеческой кожи. Внутри корабль былсложен и хрупок. Со времени появления в середине двадцатого столетия самойидеи подобного корабля прошло, пожалуй, миллион человеко-лет мысли итруда, направленных на ее реализацию. При этом некоторые из работавших надпроектом людей обладали интеллектом, сравнимым с умом любого гения,существовавшего до них. Хотя к моменту начала постройки "Леоноры Кристины"уже имелись практический опыт и необходимые средства и инструменты, и хотятехнологическая цивилизация к этому времени достигла фантастическогопроцветания (некоторое время ее не отягчала угроза войны) - все жестоимость корабля никак нельзя было назвать незначительной, и это служилопричиной недовольства. Корабль кружился по орбите вокруг Земли, а Вселенная охватывала егомощной громадой, простираясь во все стороны. Отвернувшись от солнца ипланеты, вы видели прозрачную темноту, более огромную, чем у вас хваталосмелости понять. Она не была непроглядно черной; существовали отражениясвета внутри ваших глаз; но это была предельная ночь, которую милосердноенебо нашей планеты скрывает от нас. Немигающие звезды усеивали ее, сияниеих было холодней льда. Звезды, достаточно яркие, чтобы их было видно споверхности Земли, в космосе явственно демонстрировали свои цвета:сине-стальная Вега, золотая Капелла, тлеющий уголь Бетельгейзе. Здесь быливидны другие, менее яркие звезды, и их было так много, что непривычныйчеловек терял среди них очертания знакомых созвездий. Ночь была полнасолнц. Млечный Путь опоясывал небеса льдистым серебром; и Магеллановы Облакане были смутным мерцанием, но клубились и сияли; и туманность Андромедыярко сверкала сквозь расстояние больше миллиона световых лет; и вычувствовали, как ваша душа тонет в этих глубинах, и торопливо возвращаливзгляд в окружающую вас уютную каюту. Ингрид Линдгрен появилась на мостике, ухватилась за поручень иповисла в воздухе. - Явилась для несения службы, мистер капитан, - формальноотрапортовала она. Ларс Теландер обернулся, чтобы поприветствовать ее. В невесомости наего тощую неуклюжую фигуру стало приятно смотреть, как на рыбу в воде илилетящего в небе ястреба. Если бы не это, он ничем бы не отличался отлюбого седоволосого мужчины пятидесяти с лишним лет. Ни он, ни Линдгрен непозаботились прикрепить знаки отличия к комбинезонам, которые былистандартной рабочей одеждой на борту корабля. - Здравствуйте, - сказал он. - Надеюсь, вы хорошо провели отпуск. - Разумеется. - Ее щеки порозовели. - А вы? - Ммм... нормально. Я преимущественно изображал из себя туриста,изъездил Землю вдоль и поперек. Я был удивлен, как многого я не виделпрежде. Линдгрен посмотрела на него с некоторым сочувствием. Капитан одинокоплавал в воздухе рядом со своим креслом командира - одним из трех креселвокруг консоли управления и связи, расположенной в центре круглой комнаты.Счетчики, экраны считывания данных, индикаторы и прочие приспособления,загромождавшие переборки, которые уже начали мигать и мерцать огоньками ичертить каракули, только подчеркивали его одиночество. Пока не появиласьЛиндгрен, капитан не слышал ничего, кроме бормотания вентиляторов иизредка - щелчка реле. - У вас вообще никого не осталось? - спросила она. - Никого близкого, - вытянутое лицо Теландера сморщилось в усмешке. -Не забывайте, по времени Солнечной системы мне почти сто лет. Когда япоследний раз навещал родную деревню в Даларне, внук моего брата былгордым отцом двух взрослых детей. Вряд ли стоит ожидать, что они сочтутменя близким родственником. (Он родился за три года до первой экспедиции с участием людей,которая отправилась к Альфе Центавра. Он пошел в детский садик за два годадо того, как первые лазерные сообщения этой экспедиции достигли станции наобратной стороне Луны. Это определило жизнь ребенка - интроверта иидеалиста. В возрасте двадцати пяти лет выпускник Академии с отличнымирезультатами полетов на межпланетных кораблях был взят в первый экипаж,отправлявшийся к Эпсилон Эридана. Они вернулись через двадцать девять лет,но в результате релятивистского коэффициента времени для них прошло толькоодиннадцать лет, шесть из которых они провели на планетах, куда летели.Совершенные ими открытия прославили их. Когда они вернулись, как разснаряжался корабль на Тау Кита. Теландер получил место первого помощника.С момента старта и до возвращения прошло тринадцать лет его личноговремени. Он стал командиром вместо капитана, который погиб на дикойпланете. На Земле прошел тридцать один год. На орбите собирали "ЛеоноруКристину". Кому, как не ему, стать ее капитаном? Он колебался. Кораблюпредстояло стартовать меньше, чем через три года. Если он согласится,большая часть этого времени пройдет в планировании и подготовке... Но,похоже, другого выхода не было; кроме всего прочего, Земля изменилась донеузнаваемости, и он ходил по ней чужаком). - К делу, - сказал он. - Я полагаю, Борис Федоров и его инженерыприбыли вместе с вами? Она кивнула. - Он сказал, что свяжется с вами по интеркому, как только устроится. - Хм. Он мог бы соблюсти вежливость и уведомить меня о своемприбытии. - Он в плохом настроении. Хмурился всю дорогу. Не знаю, по какойпричине. Это существенно? - Нам предстоит довольно долго быть вместе, Ингрид, - заметилТеландер. - Конечно, наше поведение будет иметь значение. - У Бориса это скоро пройдет. Я думаю, у него просто похмелье, илипрошлой ночью ему отказала какая-нибудь девушка, или что-то в этом роде.Во время подготовки у меня сложилось впечатление, что он легко поддаетсяэмоциям, но так же быстро отходит. - Психопрофиль это подтверждает. Однако, есть качества -потенциальные - в каждом из нас, которые не выявляются тестированием.Нужно оказаться там... - Теландер указал на колпак оптического перископа,как будто это и была та даль, куда перископ был направлен. - Только тогдаэти качества проявятся. А они проявятся обязательно. Так бывает всегда. -Он откашлялся. - Ладно. Научный персонал тоже прибывает по расписанию? - Да. Они прибудут двумя паромами - первый в 13:40, второй в 15:00. Теландер кивнул, подтверждая соответствие с программой, прикрепленнойк столешнице консоли. Линдгрен добавила: - По-моему, такой интервал между ними вовсе не обязателен. - Соображения безопасности, - машинально ответил Теландер. - Крометого, хотя они и прошли подготовку, нам все равно нужно время, чтобыдоставить такое количество наземных кротов в их каюты. Сами они вневесомости не справятся. - Карл с ними управится, - сказала Линдгрен. - Если понадобится, онсможет доставить их поодиночке, и быстрее, чем это может показаться. - Реймон? Наш констебль? - Теландер внимательно посмотрел на нее. - Язнаю, что он хорошо подготовлен к работе в условиях невесомости, и онприбывает с первым паромом. И что, у него действительно такая высокаяквалификация? - Мы посетили Звезду Развлечений. - Где? - На курортном спутнике. - Ах, эту. Н-да. И вы играли в игры при нулевой гравитации? Линдгрен кивнула, не глядя на капитана. Он снова усмехнулся: - В числе прочего, надо полагать. - Он поселится в моей каюте. - Хм-м... - Теландер потер подбородок. - Честно говоря, я быпредпочел, чтобы он жил в той каюте, где предполагалось - на случайбеспорядков среди... мм... пассажиров. Собственно говоря, для этого онздесь. - Я могу перебраться к нему, - предложила Линдгрен. Теландер покачал головой. - Нет. Офицеры должны жить среди офицеров, отдельно. Гипотетическаяпричина - чтобы они находились поближе к мостику - не есть настоящаяпричина. В последующие пять лет, Ингрид, вы поймете, как важны символы. -Он пожал плечами. - Что ж, остальные каюты находятся только на одну палубудальше к корме, чем наши. Осмелюсь сказать, что он может достаточно быстродобраться туда при необходимости. Так что, если ваша соседка по комнате невозражает поменяться местами, пусть будет, как вы хотите. - Спасибо, - негромко сказала она. - Правду сказать, я немного удивлен, - признался Теландер. - Мнекажется, Реймон не принадлежит к тому типу мужчин, который выпредпочитаете. Вы думаете, ваш союз будет долгим? - Надеюсь, что да. Он говорит, что тоже бы этого хотел. - Линдгренпреодолела свое замешательство, бросившись в неожиданное нападение. - Ачто вы? Уже завязали отношения с кем-нибудь? - Нет. Я думаю, это несомненно произойдет - с течением времени.Поначалу я буду слишком занят. В моем возрасте подобные вопросы не стольнасущны. - Теландер рассмеялся, затем посерьезнел. - Что касается времени,не будем его тратить понапрасну. Прошу вас приступить к проверке и... Паром пришвартовался. Протянулись якоря-присоски, чтобы удержать егокороткий корпус рядом с изогнутым боком "Леоноры Кристины". Ее роботы -устройства "датчик-компьютер-эффектор", - управляющие маневром стыковки,помогли воздушным шлюзам соединиться. Когда из обеих камер выпустиливоздух, их внешние клапаны втянулись внутрь, и пластиковая трубагерметично запечатала вход. Шлюзы вновь наполнили воздухом и проверили навозможную утечку. Когда удостоверились, что утечки нет, открыли внутренниеклапаны. Реймон освободился от ремней. Свободно всплыв над креслом, онпосмотрел вниз, окинув взглядом весь пассажирский отсек. Химик-американецНорберт Вильямс тоже расстегивал ремни. - Не трогайте ремни, - скомандовал Реймон по-английски. Хотя всепонимали шведский, некоторые знали его недостаточно хорошо. Для ученыханглийский и русский по-прежнему были главными международными языками. -Оставайтесь на местах. Я предупредил вас еще в порту, что доставлю вас вкаюты по одному. - Обо мне можете не беспокоиться, - ответил Вильямс. - Я нормальносебя чувствую в невесомости. Он был невысоким, круглолицым, светловолосым человеком, привыкшимодеваться ярко, а говорить громко. - Вы все имеете некоторую практику, - сказал Реймон. - Но это не тоже самое, что обладать верными рефлексами. Их дает только опыт. - Значит, мы немного побарахтаемся. Что с того? - Возможен несчастный случай. Не обязателен, это да, но возможен. Мояобязанность - предотвратить такую возможность. Я полагаю, что долженсопроводить вас в каюты, где вы останетесь, пока о вас не позаботятся. Вильямс покраснел. - Послушайте, Реймон... Констебль внимательно посмотрел на него своими серыми глазами. - Это приказ, - сказал Реймон, четко выговаривая слова. - Япредставляю власть. Давайте не будем начинать полет с неповиновения. Вильямс вновь застегнул ремни. Он сделал это чересчур резко, губы егобыли плотно сжаты. Несколько капель пота выступили у него на лбу изадрожали на висках. От света флюоресцентных ламп они засверкали. Реймон обратился по интеркому к пилоту. Пилот не перейдет на корабль,он отправится назад, как только выгрузит свой живой груз. - Вы не возражаете, если мы откроем шторки? Пусть нашим друзьям будетна что посмотреть, пока они ждут своей очереди. - Открывайте, - ответил голос. - Никакой опасности не замечено. И...они вроде не очень-то скоро увидят Землю, а? Реймон объявил разрешение. Пассажиры жадно потянулись к рукояткам наиллюминаторах, обращенного в космос борта катера. Пластины, закрывавшиесделанные из глассита иллюминаторы, скользнули назад. Реймон занялся своейработой. Четвертой на очереди была Чи-Юэнь Ай-Линг. Она повернулась вопутывающих ее ремнях безопасности, чтобы сидеть лицом к иллюминатору. Еепальцы прижимались к гладкой поверхности. - Прошу, ваша очередь, - сказал Реймон. Она не ответила. - Мисс Чи-Юэнь, - он тронул ее за плечо. - Вы следующая. - О! - Ее словно пробудили от сна. В глазах ее стояли слезы. - Я... Япрошу прощения. Я задумалась... Соединенные корабли входили в следующий рассвет. Свет распространялсянад огромным горизонтом Земли, разбиваясь на тысячи цветов - от алогоцвета кленового листа до синевы павлиньего пера. Краткий миг было виднокрыло зодиакального сияния, как гало над поднимающимся огненным диском. Заним находились звезды и лунный полумесяц. Внизу была планета, сверкающаяокеанами, с облаками, в которых бродили дождь и гром, с коричнево-зеленымиконтинентами и городами - шкатулками драгоценностей. Вы видели, вычувствовали, что этот мир живет. Чи-Юэнь принялась возиться с пряжками. Ее пальцы казались слишкомтонкими. - Не хочу отрывать взгляд! - шепнула она по-французски. - Покойся вмире там, Жак. - Вы сможете наблюдать за происходящим на корабельных экранах, кактолько мы начнем разгон, - ответил Реймон на том же языке. Она удивилась, что он говорит по-французски, и это вернуло ее креальности. - Тогда мы уже начнем удаляться от дома, - сказала она, но при этомулыбнулась. Очевидно, ее настроение скорее было восторженным, чемгрустным. Чи-Юэнь была маленькой и хрупкой. Одетая по последней восточной модев тунику с высоким воротником и широкие дамские брюки с разрезами, онанапоминала мальчика. Однако мужчины пришли к единодушному выводу, что извсех женщин на борту у нее самое очаровательное лицо, обрамленноеиссиня-черными волосами длиной до плеч. Когда она говорила по-шведски,оттенок китайской интонации, который она придавала естественному ритмуэтого языка, превращал его в песню. Реймон помог ей освободиться от ремней и обхватил за талию. Он несобирался шаркать по полу в магнитных башмаках. Вместо этого оноттолкнулся одной ногой от кресла и полетел по проходу. В шлюзе онсхватился за поручень, качнулся сквозь проем, снова оттолкнулся и оказалсявнутри космического корабля. Обычно те, кого он сопровождал, расслаблялись- ему было легче доставлять их, как груз, чем бороться с их неуклюжимипопытками помочь ему. Но с Чи-Юэнь было по-другому. Она знала, как себявести. Их движения превратились в стремительный воздушн

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 10 1112