Пол Андерсон. 10 страница

Он и она смотрели с возвышения вниз на своих товарищей по кораблю. Собравшиеся сидели, привязавшись ремнями безопасности к стульям,ножки которых были закреплены магнитными захватами к полу спортзала.Положение было слишком серьезное, откладывать разговор не имело смысла. Между тау, который теперь межзвездные атомы имели по отношению к"Леоноре Кристине", и сокращением длин в измерениях, проводимых людьми, иуменьшающимся радиусом самого космоса, реактивные двигатели кораблятолкали его при нескольких десятых "g" сквозь предельные безднымежкланового пространства. И все чаще и чаще совершались броски ускорения,когда корабль отталкивался от очередной галактики. Они происходили слишкомбыстро, чтобы их могли компенсировать внутренние поля. Они ощущались какбиение волн, и каждый раз шум в корпусе корабля походил на завываниеветра. Четыре дюжины тел, столкнувшись друг с другом, могли получитьмножество травм. Но два человека, тренированных и внимательных, моглиудержаться на ногах, держась руками за перила. И сейчас эти два человека -мужчина и женщина - стояли рядом, выпрямившись во весь рост. Ингрид Линдгрен закончила свой отчет. - ...вот что происходит. Мы не сможем остановиться раньше, чемпроизойдет смерть вселенной. В зале повисла тишина. Потом несколько женщин заплакали, несколькомужчин прошептали проклятия или молитвы, но никто не повысил голос. Впервом ряду капитан Теландер опустил голову и закрыл лицо руками. Корабльсодрогнулся от очередного шквала. Корпус пронзил звук - пульсация, стон,свист. Пальцы Линдгрен на мгновение вцепились в руку Реймона. - Констебль должен вам кое-что сообщить, - сказала она. Реймон шагнул вперед. Он смотрел на всех запавшими и покрасневшимиглазами с такой свирепостью, что даже Чи-Юэнь не посмела шевельнуться. Еготуника была волчье-серой, и кроме эмблемы должности, при нем находилсяавтоматический пистолет, самая красноречивая эмблема. Он говорил тихо, нобез тени того сочувствия, которое звучало в голосе первого помощника: - Я знаю, что вы считаете это концом. Мы пытались бороться ипотерпели неудачу. И вас нужно оставить в покое, чтобы вы примирились самис собой или со своим Богом. Ну, я не стану говорить, что вы этого делатьне должны. У меня нет ясного представления о том, что с нами произойдет. Ядумаю, что больше никто не способен предсказать этого. Природа сталаслишком чуждой. Честно говоря, я согласен, что наши шансы плохи. Но я не считаю, что у нас их вовсе нет. И под этим я не подразумеваю,что мы выживем в мертвой вселенной. Попытаться это сделать вполневозможно. Замедлиться, пока течение нашего времени перестанет сильноотличаться от внешнего, продолжая двигаться достаточно быстро, чтобыполучать водород для топлива. Затем провести оставшиеся нам годы вкорабле, не глядя наружу, в окружающую нас тьму, не думая о судьберебенка, который вот-вот родится. Не исключено, что это физически осуществимо, если термодинамикаколлапсирующего пространства не сыграет с нами какую-нибудь шутку. Но я недумаю, что это осуществимо психологически. Выражения ваших лицподтверждают, что вы со мной согласны. Верно? - Что мы можем сделать? - Я считаю, что у нас есть обязанность - перед расой, котораяпородила нас, перед детьми, которых мы еще способны родить - обязанностьбороться до самого конца. Для большинства из вас это не потребует большего, чем продолжатьжить, продолжать оставаться в здравом уме. Я вполне сознаю, что это можетоказаться самой трудной задачей, какая когда-либо выпадала человеку.Команде и ученым, которые имеют соответствующие специальности, придетсявдобавок продолжать свою работу и готовиться к предстоящим испытаниям. Этобудет нелегко. Итак, придите к покою. Внутреннему покою. В любом случае этоединственный покой, который вообще существовал. Битва снаружипродолжается. Я предлагаю бороться и не сдаваться. Внезапно его голос зазвучал громко: - Я предлагаю продолжать, пока не настанет новый цикл космоса. Это вырвало всех из оцепенения. Из общего вздоха изумления инечленораздельных криков выделилось несколько резких голосов: - Нет! Безумие! - Потрясающе! - Невозможно! - Кощунство! Реймон выхватил пистолет и выстрелил. Выстрел заставил людейзамолчать. Он ухмыльнулся. - Пустой патрон, - сказал он. - Куда лучше молотка председателя.Разумеется, я обсудил это заранее с офицерами и экспертами в областиастрономии. По крайней мере офицеры согласны, что рискнуть стоит - хотя быпотому, что нам нечего терять. Но, разумеется, нам нужно согласие всех.Давайте обсудим предложение в обычном порядке. Капитан Теландер, будетевести собрание? - Нет, - слабо сказал капитан. - Ведите вы. Пожалуйста. - Прекрасно. Комментарии... мгм, вероятно, начнет наш старший физик. Бен-Цви заявил почти негодующе: - Вселенной потребовалось от одной до двух сотен миллиардов лет,чтобы завершить расширение. Она не сколлапсирует за меньшее время. Выдействительно считаете, что мы можем набрать такой тау, который позволитнам пережить цикл? - Я действительно считаю, что мы должны попытаться, - ответил Реймон.Корабль задрожал и взревел. - Мы добавили еще несколько процентов прямоздесь, в этом галактическом скоплении. По мере того, как материястановится все плотнее, мы ускоряемся быстрей. Пространство, как таковое,стягивается все туже. Мы не можем путешествовать внутри вселенной, потомучто она больше не существует в той форме, в которой мы ее знали. Но теперьмы сможем кружить и кружить вокруг сжимающейся вселенной. Таково мнениепрофессора Чидамбарны. Будете ли вы так добры пояснить, Мохендас? - Как вам будет угодно, - сказал космолог. - В расчет следует принятьне только пространство, но и время. Характеристики всего континуумаизменятся радикальным образом. Консервативные предположения привели меня кзаключению, что в результате наше нынешнее экспоненциальное уменьшениефактора тау относительно времени корабля в свою очередь должно уменьшитьсядо более высокого порядка. - Он сделал паузу. - Приближенно оценивая, я бысказал, что в этих обстоятельствах по времени корабля от настоящегомомента до полного коллапса вселенной пройдет три месяца. Никто не шелохнулся. Профессор добавил: - Тем не менее, как я уже сказал офицерам, когда они попросили менясделать этот расчет, я не представляю, как мы можем выжить. Проведенныесейчас наблюдения подтверждают эмпирические доказательства, обнаруженныеЭлофом Нильсоном вечность тому назад, в Солнечной системе, что вселеннаядействительно пульсирует. Она возродится. Но сначала вся материя и энергиядолжны собраться в моноблок наивысшей возможной плотности и температуры.Мы можем пройти сквозь звезду на нашей теперешней скорости без каких-либоповреждений. Но вряд ли пройдем сквозь первичное ядро. Лично я предлагаюпредаться безмятежному спокойствию. Он сложил руки на животе. - Неплохая идея, - сказал Реймон. - Но я считаю, что это неединственное, что нам следует предпринять. Мы должны продолжать полет.Позвольте мне сказать вам то, что я сказал первоначальной дискуссионнойгруппе. Никто из них не возразил. Невозможно знать наверняка, что именно произойдет. Я выдвинулпредположение, что не все сожмется в единственное точечное Нечто. Этопросто разновидность упрощения, которое помогает нашей математике, но неописывает всей картины. Я полагаю, что центральное ядро массы должно будетиметь огромную водородную оболочку даже перед самым взрывом. Внешние частиэтой оболочки могут оказаться не слишком плотными, или радиоактивными, илигорячими. Однако пространство будет весьма небольшим, чтобы мы могликружиться вокруг моноблока наподобие спутника. Когда он взорвется, ипространство снова начнет расширяться, мы тоже направимся наружу поспирали. Я знаю, что выражаюсь неуклюже, но это лишь попытка объяснить то,что мы можем сделать... Норберт? - Я никогда не считал себя религиозным, - сказал Вильямс, у которогобыл непривычно скромный вид. - Но это слишком. Мы... да кто мы такие?Животные. Бог мой, - мы не можем продолжать это все... регулярно справляясвои естественные потребности... пока происходит Творение! Эмма Глассгольд, стоявшая рядом с ним выглядела потрясенной. Онаподняла руку. Реймон дал ей слово. - Говоря с позиций верующего, - заявила она, - я должна сказать, чтоэто полная ерунда. Прости, Норберт, милый, но это так. Бог создал настакими, какими Он хотел нас видеть. Я бы хотела видеть, как Он творитновые звезды, и восхвалять Его до тех пор, пока Он будет считать менядостойной. - Прекрасно сказано! - воскликнула Ингрид Линдгрен. - Я тоже могу добавить, - сказал Реймон. - Я не лирик в душе, и нежду лирики ни от кого... Я предлагаю, чтобы вы, люди, заглянули в себя испросили, какие психологические трудности заставляют вас не желатьпережить момент, когда время начнется вновь. Нет ли там, глубоко внутри,идентификации с... вашими родителями? Вы не должны были видеть родителей впостели, теперь вы не должны видеть начало нового космоса. Этобессмысленно. - Он набрал воздуха в грудь. - Нельзя отрицать, что то, чемупредстоит свершиться, заслуживает благоговейного трепета. Но этозаслуживает и все остальное. Всегда. Я никогда не считал, что звезды болеетаинственны и обладают большей магией, чем цветы. В конце концов захотели высказаться все. Их реплики бесконечновертелись вокруг одного и того же. Им нужно было выговориться, снять ссебя бремя. Но к тому времени, как они наконец прервали собрание,единогласно решив продолжать полет, Реймон и Линдгрен почти падали с ног. Они урвали минутку для разговора друг с другом, когда люди разбилисьна группы, а корабль неистово грохотал. Линдгрен взяла его за обе руки исказала: - Как я хочу снова стать твоей женщиной. Он запнулся от радости. - Завтра? Нам, нам придется перенести личные вещи... и объяснитьнашим партнерам... Завтра, моя Ингрид? - Нет, - ответила она. - Ты не дал мне договорить. Всем существом ястремлюсь к этому, но это невозможно. Потрясенный, он спросил: - Почему? - Мы не можем рисковать. Эмоциональный баланс слишком хрупок. Все,что угодно, может высвободить ад в любом из нас. Элоф и Ай-Линг тяжеловоспримут то, что мы ушли, когда смерть так близка. - Она и он могли бы... - Реймон умолк на полуслове. - Нет. Он мог бы.Она бы согласилась. Но нет. - Ты не был бы мужчиной, которого я желала бессонными ночами, если быпотребовал этого от нее. Она ни разу не позволила тебе заговорить о технескольких часах, подаренных нам? - Нет. Как ты угадала? - Я не угадывала. Я ее знаю. И я не могу заставлять ее жертвоватьсобой ради нас, Карл. Один раз было справедливо. Это вернуло нам то, чтомы создали вместе. Чаще, украдкой, этого делать нельзя. - Голос Линдгренстал суше. - Кроме того... Элоф. Он нуждается во мне. Он обвиняет себя втом, что корабль летел слишком долго - как будто кто-либо из смертных могпредугадать Если бы он узнал, что я... Отчаяние, а, возможно, исамоубийство одного человека может ввергнуть в истерию всех. Она выпрямилась, взглянула на него, улыбнулась и нежно произнесла: - Потом, да. Когда мы будем в безопасности. Тогда я никогда больше неотпущу тебя. - Мы можем никогда не оказаться в безопасности, - запротестовал он. -Есть и такая вероятность. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, пока мы живы. - Я тоже. Но мы не можем. Не должны. Они зависят от тебя. Абсолютно.Ты - единственный, кто может провести нас через то, что ждет впереди. Тыдал мне столько силы, что я теперь тоже могу немного помочь тебе. И всеже... Карл, никогда не было легко быть королем. Она повернулась и пошла прочь. Некоторое время он стоял один. Кто-то подошел к сцене с вопросом. Онотмахнулся от него. - Завтра, - сказал он. Спрыгнув со сцены, он пробрался к Чи-Юэнь, которая ждала его увыхода. Она обратилась к нему почти деловым тоном: - Если мы умрем вместе с последними из звезд, Шарль, у меня все равнов жизни было больше, чем я могла надеяться, потому что я знала тебя. Что ямогу для тебя сделать? Он посмотрел на нее. Дикое пение корабля отгородило их от остальныхлюдей. - Вернись со мной в нашу каюту, - сказал он. - Больше ничего? - Нет. Только будь такой, какая ты есть. - Он запустил пальцы в своитронутые сединой волосы. Неловко и озадаченно он сказал: - Я не умею складно говорить, Ай-Линг, и я не привык к утонченнымчувствам. Скажи мне, можно любить одновременно двух разных людей? Она обняла его. - Конечно да, глупый! Ее ответ был невнятным, так как она прижалась к нему губами, и неочень уверенным. Но когда она взяла его за руку и они направились в каюту,она улыбалась. - Знаешь, - добавила она через некоторое время, - я думаю, не будетли самым большим сюрпризом следующих месяцев то, что обыкновенная жизньпродолжает существование. Дочь Маргариты родилась ночью. Уже не было ни одной звезды. Корабльнесся сквозь бурю и гром. В момент рождения ребенка отец руководил рабочейбригадой и изо всех сил пытался упрочить корпус корабля. Первый крикмладенца ответил шуму коллапсирующих миров. Затем на некоторое время все успокоилось. Ученые производиливычисления, пока не поняли кое-что о неведомых силах, стремящихся черезсветовые годы. Перепрограммированные роботы вели корабль так, чтобы ветраи водовороты чаще были попутными. Ни у кого не было настроения устраивать большой праздник. Были толькоте, кого пригласили Иоганн Фрайвальд и Джейн Сэдлер. Приглушив освещение,Джейн превратила угол спортзала в маленькую теплую комнату. От этогосильнее бросались в глаза украшения в честь кануна дня всех святых,которые она развесила. - Может, не стоило? - спросил Реймон, когда они явились с Чи-Юэнь. - По календарю мы недалеко от этой даты, - ответила Сэдлер. - Почемуне совместить оба повода? Мне кажется, что фонарики такие красочные, а этоочень кстати. - Они могут оказаться слишком живым напоминанием. Возможно, не оЗемле - я думаю, что это мы преодолели - но... мм... - Да, мне это тоже приходило в голову. Корабль, полный ведьм,дьяволов, вампиров, гоблинов, призраков и духов, несущийся по небесам,оглашая их воплями, на Черную Мессу. Ну и что, разве это не мы? - Онаухмыльнулась и прижалась к Фрайвальду. Он рассмеялся и обнял ее. - У менявполне подходящее настроение для того, чтобы скрутить кукиш таким вотобразом. Остальные согласились. Они выпили больше, чем обычно, и расшумелись.В конце концов они усадили Бориса Федорова на сцене, как на троне,увенчали венками и гирляндами и назначили двух девушек, чтобы ониисполняли любое его желание. Несколько человек стали в круг и оралидревнюю песню тех времен, когда корабль покинул родину. Неважно, куда я попаду, когда умру. Неважно, куда я попаду, когда умру. Вверху на небе, иль внизу, в аду Есть у меня друзья, что будут рады мне. Неважно, куда я попаду, когда умру. Майкл О'Доннелл, который присоединился к ним после вахты - в каждомважном месте в эти дни дежурили люди - протолкался сквозь толпу. - Эй, Борис! - крикнул он. Его голос потонул в шуме. ...Ах, тебе не нужны будут деньги, когда умрешь. Святой Петр не требует билета, Когда ты будешь стоять у врат рая. Ах, тебе не нужны будут деньги, когда умрешь. Он добрался до сцены. - Эй, Борис! Поздравляю! Ты получишь мой велосипед, когда я умру. Ты получишь... - Спасибо! - проревел Федоров. - В основном постаралась Маргарита.Ничего себе работенка, а? Потому что последний километр Едет тандем - я и Святой Петр... - Как вы назовете малышку? - спросил О'Доннелл. - Еще не решили, - ответил Федоров и взмахнул бутылкой. - Могу толькосказать, что не Евой. Если дерну, как бывало здесь... - Может, Эмбла? - предложила Линдгрен. - Первая женщина согласносказаниям Эдды. То приглашу его с собой на пиво. - Нет, - сказал Федоров. Я выпью пивка со стариной Святым Петром, Когда умру. - И не Леонора Кристина, - продолжал инженер. - Она не будет никакимчертовым символом. Она будет сама собой. Певцы принялись водить хоровод. Неизвестно, будет ли нам выпить, когда умрем. Неизвестно, будет ли нам выпить, когда умрем. Давайте напьемся под завязку Сегодня, пока мы вместе. Неизвестно, будет ли нам выпить, когда умрем. Чидамбарна и Фокс-Джеймсон казались карликами рядом сраспростершимися массами обсерваторной аппаратуры, неловкими средидатчиков, приборов управления и мерцающих индикаторов. Они встали, когдапоявился капитан Теландер. - Вы просили меня прийти? - спросил он. Его изможденное лицопомрачнело. - Какие новости? Прошедший месяц был спокойным... - Спокойствие кончилось. - Фокс-Джеймсон говорил взволнованно. - Элофлично отправился привести Ингрид. Картина еще слишком слабая и могла быпотеряться, если не держать ее постоянно в поле зрения приборов. Вы должныбыли узнать это первым. Он вернулся в свое кресло перед электронной консолью. Экран показывалтемноту. Теландер тяжелой походкой подошел ближе. - Что вы обнаружили? Чидамбарна взял капитана за локоть и указал на экран. - Вот. Видите? Едва заметно на грани восприятия мерцала самая слабая и крошечная изискр. - На основательном расстоянии, естественно, - сказал Фокс-Джеймсон. -Мы находимся на крайне почтительном расстоянии. - Что это? - дрожащим голосом спросил Теландер. - Зародыш моноблока, - ответил Чидамбарна. - Новое начало. Теландер долго стоял, глядя во тьму, прежде чем опустился на колени.Слезы тихо стекали по его лицу. - Благодарю Тебя, Отче, - сказал он. Затем, поднявшись, добавил: - И благодарю вас, джентльмены. Что бы ни случилось дальше... мызашли настолько далеко, мы сделали так много. Я думаю, что снова смогуработать... после того, что вы мне сейчас показали. Когда он наконец вышел, чтобы вернуться на мостик, то шел гордовыпрямившись, как подобает командиру. "Леонора Кристина" задрожала и совершила скачок. Пространство вокруг нее пылало - огненная буря, водород, зажженныйбожественным солнцем, которое формировалось в сердце существования,которое горело все ярче и ярче оттого, что рушились галактики. Газ скрывалцентральные родовые муки полосами, листами и лучами свечения, зарей,пламенем, молниями. Силы, неизмеримо могучие, прорывались сквозьатмосферу, раздирая ее: электрические, магнитные, гравитационные, ядерныеполя; ударные волны сотрясали мегапарсеки пространства, приливы, течения иводопады. На периферии творения, сквозь миллиардолетние циклы, которыепроходили за мгновения, летел корабль людей. Летел. Другого слова не было. С точки зрения человека, с точки зрения самыхбыстродействующих машин, корабль сражался с ураганом - но с такимураганом, которого мир не знал с тех пор, как в последний раз звездысплавились воедино и снова разлетелись в стороны. - Яа-а-а-а! - вскричал Ленкеи и отправил корабль вниз по подошвеволны, с гребня которой сорвалась пена сверхновой. Изможденные люди нарулевом мостике не отрывали взглядов от экрана, который был сделанспециально для этого часа. То, что бушевало там, было не реальностью -нынешняя реальность превосходила любое зрительное представление ипонимание - но отображением наружных силовых полей. Оно пылало, клубилосьи извергало огромные искры и шары. Оно отзывалось ревом в металле корабля,в телах людей и внутри черепов. - Больше не выдержишь? - выкрикнул Реймон со своего места. - Барриос,смени его. Второй пилот покачал головой. Он был слишком ошеломлен и потрясенпредыдущей вахтой и еще не пришел в себя. - Ладно. - Реймон расстегнул ремни. - Я попытаюсь. Мне приходилосьводить самые разные машины. Никто не слышал его слов из-за бушующей вокруг корабля бури, но всевидели, как он прокладывает себе дорогу по трясущейся, дергающейся палубе.Он сел в дополнительное кресло управления, с другой стороны от Ленкеи, чемкресло Барриоса, и наклонился близко к уху пилота. - Помоги мне. Ленкеи кивнул. Их руки синхронно двигались над пультом. Они должны были удерживать "Леонору Кристину" на приличном расстоянииот растущего моноблока, иначе его радиация наверняка убила бы их; в то жевремя они должны были оставаться там, где газ был настолько плотен, что ихтау продолжал уменьшаться, превращая эти пылающие гигагоды смерти фениксав часы. И они должны были поддерживать надежный полет корабля сквозь хаос.Никакие компьютеры и никакие приборы не могли им помочь. Они моглиполагаться только на инстинкт и тренированные рефлексы. Постепенно Реймон включался в схему, пока управление не перешло кнему полностью. Ритмы возрождения были дикими, но они были. Легче направый борт... вектор влево и вниз на сорок пять градусов... теперьТОЛЧОК!.. здесь слегка притормозить... не дать кораблю выйти из ветра...обойти подальше это облако огня, если выйдет... Раскатился гром. От озонавоздух стал резким и холодным. Экран погас. Мгновением позже все флюоропанели корабля одновременновспыхнули ультрафиолетовым и инфракрасным светом, и настала тьма. Те, ктолежал одиноко в своих скафандрах в каютах корабля, услышали, как покоридорам прошлись невидимые молнии. Люди на командном и пилотскоммостиках, в помещении управления двигателями, экипаж корабля,почувствовали неимоверную тяжесть - они не могли ни шевельнуться, ниостановить начатое движение - а затем такую легкость, что задрожали, идрожь, казалось, разнесет их тела на части. То было изменение инерции,изменение всех природных констант, когдапространство-время-материя-энергия претерпевали последнее содрогание. Намгновение мужчины, женщины, ребенок, корабль и смерть стали единым целым. Все кончилось так быстро, что они не могли бы сказать, было ли это насамом деле. Вернулся свет, вернулся внешний обзор. Шторм свирепствовал ещесильнее. Но теперь сквозь него появлялись нарождающиеся галактики,казавшиеся сине-белыми каплями огня, которые рассыпались искрами в полете,фонтанируя вовне двумя огромными искривленными полотнищами. Моноблок взорвался. Творение началось. Реймон переключил управление на полное торможение. "Леонора Кристина"стала медленно замедлять ход и взяла курс на возрожденный свет. Будро и Нильсон кивнули друг другу и усмехнулись. - Да, именно так, - сказал астроном. Реймон беспокойно оглядывал обсерваторию. - Ну так что? - горячо спросил он. Он ткнул пальцем в экранвидеоскопа. Пространство кишело крошечными танцующими раскаленнымиточками. - Я и сам вижу. Галактические группы рядом. Большинство из нихпока не более чем водородные туманности. А атомы водорода все еще имеютсяв сравнительно достаточной плотности в промежутках между ними. Так что стого? Вычисления на основе данных, - сказал Будро. - Я консультировался тутс начальниками групп. Мы считаем, что вы должны принять решение. Реймон напрягся. - Наш капитан - Ларс Теландер. - Да, да. Никто не собирается его обходить. Особенно, когда он сновавеликолепно управляется с кораблем. Но люди на борту, они другое дело.Будьте реалистом, Шарль. Вы знаете, кто вы для них. Реймон скрестил руки. - Хорошо, тогда продолжайте. Нильсон начал лекторским тоном. - Детали несущественны, - сказал он. - Данный результат проистекаетиз проблемы, которую вы перед нами поставили: найти, в каком направлениидвижется материя, а в каком антиматерия. Как вы помните, мы смогли этосделать, проследив траектории перемещения плазменных масс сквозь магнитныеполя вселенной в целом, пока ее радиус был невелик. Таким образом офицерысмогли благополучно доставить наш корабль в область, заполненную материей. В процессе проведения этих исследований мы собрали и обработалипотрясающее количество данных. И вот что еще мы обнаружили. Космос нов и внекоторых отношениях неупорядочен. На небольшом - в сравнении сдистанциями, которые мы преодолели - расстоянии от нас имеются комплексыматерии, галактики и протогалактики со всевозможными скоростями инаправлениями движения. Мы можем извлечь пользу из этого факта. То есть, мы выберем клан,семейство, скопление и отдельную галактику, которую сделаем своей целью -выберем ту, куда прибудем с нулевой релятивистской скоростью в любойизбранный нами момент ее развития. Выбор достаточно широк. Мы не можемпопасть в галактику, которая будет старше пятнадцати миллиардов лет кмоменту нашего прибытия, если только не пожелаем двигаться к ней кружнымпутем. Не сможем мы также догнать ни одну из них раньше, чем ей исполнитсяпримерно миллиард лет. Но во всех остальных отношениях мы выберем то, чтозахотим. И... что бы мы ни избрали, максимальное корабельное время, котороепотребуется, чтобы добраться туда и погасить скорость, составит не большенескольких недель! Реймон был в восторге. - Понимаете, - объяснил Нильсон, - мы можем выбрать цель, направлениедвижения и скорость которой будут почти идентичны нашим, когда мы догонимее. - О да, - пробормотал Реймон. - Я понимаю. Я просто не привык, чтоудача на нашей стороне. - Не удача, - возразил Нильсон. - Для пульсирующей вселенной такоеразвитие событий неизбежно. По крайней мере, мы можем так рассуждать,когда уже все позади. Нам всего лишь остается воспользоваться этим. - А теперь выберите нашу цель, - сказал Будро. - Прямо сейчас. Еслипоставить вопрос на голосование, эти идиоты будут спорить часами. А каждыйчас означает потерю огромного количества времени по меркам вселенной, чтоограничит наши возможности. Если вы назовете цель, я проложусоответствующий курс и корабль может немедленно отправляться в путь.Капитан примет ваши рекомендации. Остальные согласятся с любым faitaccompli, который вы им предложите. Вы это знаете. Реймон некоторое время мерял комнату шагами. Он потирал лоб, гдепролегли глубокие морщины. Наконец он остановился напротив собеседников. - Нам нужна не просто галактика, - сказал он. - Нам нужна планета, накоторой мы могли бы жить. - Понятно, - согласился Нильсон. - Пусть это будет планета -планетная система - примерно того же возраста, что Земля в момент нашегоотбытия. Скажем, пять миллиардов лет. Похоже, именно столько требуется дляразвития такой биосферы, какая нам подойдет. Я полагаю, что мы смогли быжить в биосфере типа мезозойской, но вряд ли мы этого захотим. - Выглядит разумно, - кивнул Реймон. - Как насчет металлов? - Ах, да. Нам нужна планета столь же богатая тяжелыми элементами,какой была Земля. Если и беднее, то ненамного, иначе трудно будет создатьтехнологическую цивилизацию. Но и ненамного богаче, иначе многие районыпочвы будут ядовитыми. Поскольку более тяжелые элементы формируются наранней стадии развития звезд, мы должны искать галактику, которая привстрече будет иметь возраст нашей родной галактики. - Нет, - сказал Реймон. - Моложе. - Hein? - моргнул Будро. - Мы, вероятно, сможем найти планету, подобную Земле, в том числе и вотношении металлов, в более молодой галактике, - сказал Реймон. - Шаровоескопление должно иметь много сверхновых на ранних стадиях своегосуществования. Это локально обогатит межзвездную среду и даст во второмпоколении звезды класса G, имеющие примерно такой состав, как Солнце.Когда мы войдем в избранную нами галактику, то устремимся на поиск такихзвезд. - Мы можем не найти их так скоро, - предупредил Нильсон. - Тогда изменим требования. Мы можем осесть на планете, менее богатойжелезом и ураном, чем была Земля. Это не настолько важно. У нас естьтехнология, которая позволит обойтись легкими сплавами и веществамиорганического происхождения. В качестве источника энергии мы можемиспользовать ядерные реакции. Гораздо важнее, чтобы мы оказались первойразумной расой в этой части вселенной. Нильсон и Будро уставились на него. Реймон улыбнулся такой улыбкой, которой они никогда не видели прежде. - Я хочу, чтобы у нас был выбор миров, когда наши потомки начнутмежзвездную колонизацию, - сказал он. - И я хочу, чтобы мы стали - ну,старшими. Не империалистами, это смешно, но людьми, которые были с самогоначала, и знают, что и как, и у которых есть чему поучиться. Неважно,какой физический облик примут молодые расы. Какая разница? Но давайтесделаем эту галактику, насколько возможно, галактикой человека - в широкомсмысле слова "человек". А, может быть, и всю вселенную. Я думаю, что мы заслужили это право. "Леоноре Кристине" потребовалось всего три месяца жизни ее экипажа смомента сотворения до того момента, когда она нашла дом. Отчасти это было везение, отчасти - результат предварительногорасчета. Новорожденные атомы рванулись вовне со случайным распределениемвекторных скоростей. Таким образом, с течением времени они образоваливодородные облака, которые приобрели явственные отличия. Двигаясь в разныестороны, расходясь, эти облака сгустились в суб-облака, которые,подвергаясь медленному воздействию многих сил, разделились на отдельныесемейства, затем на единичные галактики, затем на конкретные солнца. Но неизбежно на ранних стадиях складывались исключительные ситуации.Галактики были еще недалеко друг от друга. Они все еще содержалианомальные группы. Таким образом, они обменивались материей. Большоезвездное скопление могло сформироваться внутри одной галактики, но имеяскорость, большую скорости убегания, могло переместиться в другую (покавнутри него формировались звезды), и эта галактика захватывала его.Поэтому разнообразие классов звезд, принадлежащих отдельной галактике, неограничивалось теми, которые развились на ее собственной стадиисуществования. Приближаясь к своей цели, "Леонора Кристина" продолжала наблюдение захорошо развитым скоплением, со скоростью которого корабль легко могуравнять свою. Когда корабль вошел в эту область, стали искать звездунеобходимых характеристик, спектральных и векторно-скоростных. Никто неудивился, когда выяснилось, что ближайшая из звезд этого типа имеетпланеты. "Леонора Кристина" направилась к ней, тормозя. Процедура отличалась от первоначальной схемы, в которую входилопройти мимо на высокой скорости, осуществляя наблюдения на пути сквозьсистему. Ответственность взял на себя Реймон. На этот раз, сказал он,пойдем на риск. Вероятность была значительна. Измерения, проведенные черезсветовые годы при помощи приборов и методов, разработанных на корабле,давали повод предположить, что один из спутников этого желтого солнцаможет стать приютом человеку. Если нет - будет потерян год, необходимый, чтобы приблизиться кскорости света относительно галактики в целом. Но если действительнообнаружится планета, похожая на ту, что жила в памяти каждого,дополнительного торможения не потребуется. Люди выиграют два года. Риск казался оправданным. Имея двадцать пять способных квоспроизводству пар, два года означали лишних полсотни предков для будущейрасы. "Леонора Кристина" нашла свой мир - впервые. На холме, с которого открывался вид на прекрасную долину, стоялимужчина и женщина. Этот мир не был Новой Землей. Требовать такого было бы чересчур.Далеко внизу река была окрашена золотом из-за крошечных живых существ, апротекала она по лугам, поросшим синими растениями с разлапистымилистьями. Листья деревьев походили на перья, оттенков того же синегоцвета. От ветра их странные цветки позванивали. Ветер приносил запахи,напоминающие корицу, йод, запах лошадей, и такие, которым человек еще непридумал имя. На противоположной стороне долины поднимался частокол гор,черных и красных, с иззубренными вершинами, на которых сверкали полоскиледника. Но воздух был теплым, и люди могли здесь жить. Над рекой, надгребнями гор громоздились величественные облака, отливающие на солнцесеребром. Ингрид Линдгрен сказала: - Ты не должен оставлять ее, Карл. Мы ей слишком многим обязаны. - О чем ты говоришь? - ответил Реймон. - Мы не можем оставить другдруга. Никто из нас. Ай-Линг понимает, что ты для меня единственная. Нотакова и она, по-своему, в другом роде. Таковы мы все, друг для друга. Тысогласна? После того, что мы пережили вместе. - Да. Я только... я никогда не ожидала услышать таких слов от тебя,Карл, любимый. Он рассмеялся. - Чего ты ожидала? - Ах, не знаю. Чего-то резкого и непреклонного. - Это время прошло, - сказал он. - Мы достигли цели. Теперь мы должныначать все сначала. - Друг с другом тоже? - спросила она, поддразнивая. - Да. Конечно. Бог мой, разве мы это не обсуждали столько раз? Нужновзять из прошлого все хорошее и забыть все плохое. Как... ну, ревностивообще быть не должно. У нас не будет иммигрантов. Мы должны поделитьсянашими генами, насколько это возможно. Пятьдесят человек, чтобы возродитьцелый разумный вид! Так что не беспокойся о том, что кого-то обидят, илиобойдут, или что-нибудь еще. Исключено. Нас ждет столько дел впереди, чтомелкие личные пристрастия просто не имеют значения. Он привлек ее к себе и тихонько рассмеялся. - Это не мешает сообщить вселенной, что Ингрид Линдгрен - самоепрекрасное, что в ней есть, - сказал он. Он бросился на траву под высоким старым деревом и протянул к нейруки. - Приди ко мне. Я же сказал, что у нас сегодня выходной. Над ними пролетело одно из тех существ, что люди назвали драконами -в стальной чешуе, с пронзительным свистом разрезая крыльями воздух. Линдгрен нерешительно присоединилась к Реймону. - Не знаю, стоит ли, Карл, - сказала она. - Почему нет? - Слишком много дел. - Строительство, высаживание растений, все идет хорошо. Ученые необнаружили никакой опасности, действительной или потенциальной, с котороймы не в состоянии справиться. Мы можем себе позволить чутокпобездельничать. - Ну ладно, давай взглянем в лицо фактам. - Она говорила словно бынехотя. - У королей не бывает выходных. - Что за ерунду ты несешь? - Реймон оперся спиной о ствол дерева сгрубой корой и нежным запахом, взъерошил ее светлые волосы, на которыхиграли лучи утреннего солнца. - Я говорю о тебе, - сказала она. - Они ждут от тебя, от человека,который спас их, у которого хватило храбрости выжить, они ждут от тебя... Он прервал ее слова поцелуем. - Карл! - запротестовала она. - Ты возражаешь? - Нет. Конечно, нет. Наоборот. Но... я хочу сказать, твоя работа... - Мое дело - участвовать в работе общины, - сказал он. - Не больше ине меньше. Что касается любого другого статуса - в Америке была такаяпословица: "Если меня назначат, я не буду править, если изберут, не стануслужить". Она посмотрела на него почти с ужасом. - Карл! Ты не можешь так поступить! - Еще как могу, - ответил он. На миг он снова посерьезнел. - Кактолько кризис миновал, как только люди могут справиться сами... чтолучшего может сделать для них король, чем сложить с себя корону? Он рассмеялся, и она не могла не рассмеяться вместе с ним. Они былиобыкновенными людьми.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 91011 12 Следующая ⇒