Пол Андерсон. 8 страница

Курс, проложенный из Млечного Пути, не был прямым. Он делал небольшойзигзаг, всего в несколько световых столетий, чтобы пройти сквозь наиболееплотные из доступных туманностей и пыльных облаков. Все же прошлонесколько дней корабельного времени, прежде чем "Леонора Кристина"оказалась на окраине спирального рукава, устремленная в почти беззвезднуюночь. Иоганн Фрайвальд принес Эмме Глассгольд часть оборудования, которуюон сделал по ее заказу. Как и предлагалось, она объединила усилия сНорбертом Вильямсом для разработки детекторов жизни на большом расстоянии.Механик обнаружил, что она топчется по лаборатории, что-то вертит в рукахи бормочет себе под нос. Аппарат и стеклянная утварь были непонятными исложными, запахи - резкой химической вонью, а фоном служило непрестанноебормотание и дрожь корабля, которые свидетельствовали, что он продвигаетсявперед. Глассгольд была похожа на новобрачную, которая стряпает мужуименинный пирог. - Спасибо. - При виде того, что он принес, она просияла. - Вы выглядите счастливой, - сказал Фрайвальд. - Отчего? - Почему бы и нет? Он резко взмахнул рукой. - Из-за всего! - Ну... разочарование по поводу скопления Девы, конечно. Но мы сНорбертом... - Она прервалась, покраснев. - У нас захватывающая проблема,настоящий вызов разуму, и Норберт уже выдвинул блестящее предположение. -Она наклонила голову и посмотрела на Фрайвальда искоса. - Я никогда невидела вас в таком угнетенном состоянии духа. Что случилось с вашимжизнерадостным ницшеанством? - Сегодня мы покидаем галактику, - сказал он. - Навсегда. - Ну мы же знали... - Да. Я знал - знаю - и то, что когда-нибудь умру, и Джейн тоже, чтогораздо хуже. От этого не легче. Могучий блондин неожиданно воскликнул умоляюще: - Вы верите, что мы когда-нибудь остановимся? - Не знаю, - ответила Глассгольд. Она встала на цыпочки, чтобыпотрепать его по плечу. - Я нелегко восприняла нашу ситуацию. Но мне этоудалось, благодаря милосердию Господню. Теперь я готова принять все, чтовыпадет на нашу долю, и почувствовать, что большая часть этого есть благо.Вы наверняка можете сделать то же самое, Иоганн. - Я стараюсь, - сказал он. - Там снаружи так темно. Я никогда недумал, что я, взрослый человек, снова буду бояться темноты. Грандиозный водоворот звезд сжимался и бледнел позади. Другой началмедленно вырастать впереди. В видеоскопе он выглядел как красивая,усыпанная драгоценностями кисея. Позади него и вокруг виднелись ещекрошечные светящиеся полоски и точки. Несмотря на эйнштейновскоесокращение пространства при скорости "Леоноры Кристины", они казалисьдалекими и одинокими. Скорость корабля продолжала возрастать: не так быстро, как воставленных позади областях - здесь концентрация газа составляла,возможно, стотысячную часть той, что около Солнца - но достаточно, чтобыдоставить корабль к другой галактике за несколько недель корабельноговремени. Точных наблюдений провести было нельзя без радикальногоусовершенствования астрономической технологии - задача, в которую Нильсони его команда бросились с энтузиазмом спасающихся бегством. Тестируя фотоконвертер, Нильсон сделал открытие. Здесь, в промежуткемежду галактиками, существовало несколько звезд. Он не знал, почему ониотправились дрейфовать из родных галактик неисчислимые миллиарды летназад. Или, быть может, они изначально сформировались в этих глубинахкаким-то непостижимым образом. Благодаря невероятной случайности корабльпрошел так близко от одной из этих звезд, что Нильсон различил ее - то былтусклый, древний красный карлик - и решил, что она должна иметь планеты,судя по беглому взгляду, который бросил на звезду его прибор, прежде чемона была поглощена расстоянием. Это была жуткая мысль: темные, ледяные миры, многократно старшеЗемли, возможно, на одном или двух существовала жизнь. Когда он поведал оних Линдгрен, она посоветовала больше никому не рассказывать об этом. Спустя несколько дней, возвращаясь после работы, он открыл дверь в ихкаюту и обнаружил, что Линдгрен там. Она его не заметила. Она сидела накровати, отвернувшись, устремив взгляд на фотографию своей семьи. Свет былприглушен, отчего ее кожа казалась смуглее, а волосы снежно-белыми. Онабренчала на лютне и пела... сама для себя? Это не была одна из веселыхмелодий ее любимого Беллмана. Она пела на датском языке. Мгновением позжеНильсон узнал стихи "Песни Гурре" Якобсена и музыку Шонберга. Рычащие звуки были кличем людей короля Вальдемара, поднятых из могил,чтобы следовать за ним в призрачной скачке, в которой он был обречен статьпредводителем. Привет тебе, король, здесь у озера Гурре! Мы промчимся в скачке через остров, С лишенного тетивы лука слетит стрела, Которую мы нацелим безглазой глазницей. Мы мчимся и настигаем призрачного оленя, И роса льется из его раны, как кровь. Ночной ворон кружит На темных крыльях, И пенится листва там, где прозвенели копыта. Так будем мы скакать каждую ночь, было сказано нам, До самой последней охоты в Судный день. Хей, кони, хей, гончие, Задержитесь на миг! Некогда здесь стоял замок. Напоите лошадей, А человек может питаться собственной славой. Она начала было следующий стих, плач Вальдемара о своей утраченнойвозлюбленной; но голос ее сорвался, и она перешла прямо к словам людейкороля, когда их настигает рассвет. Петух поднимает голову, чтобы прокричать, Внутри него день, А утренняя роса блестит красным От ржавчины наших мечей. Миг прошел! Могилы зовут нас, разинув пасти. Земля готова поглотить призраки: Прочь, духи, прочь! Идет жизнь, сильная и сияющая, С горячей кровью идет творить дела. А мы мертвы Печальны и мертвы, Измучены и мертвы. В могилы! В могилы! В оцепененье сна... О, если бы мы только могли упокоиться! На какое-то время повисло молчание. Затем Нильсон произнес: - Это слишком близко к нам, дорогая. Она обернулась. Усталость легла бледностью на ее лицо. - Я не стану это петь при всех, - ответила она. Обеспокоенный, он подошел к ней, сел рядом и спросил: - Ты в самом деле думаешь о нас, как о Дикой Охоте проклятых? Яникогда не знал. - Я стараюсь, чтобы это не прорывалось наружу. - Она смотрела прямоперед собой. Пальцы ее извлекали дрожащие аккорды из лютни. - Иногда...Знаешь, мы достигли примерно миллионолетней отметки. Он обнял ее за талию. - Чем я могу помочь, Ингрид? Или ничем? Она еле заметно покачала головой. - Я обязан тебе столь многим, - сказал он. - Я благодарен тебе затвою силу, за твою доброту, за тебя. Ты снова сделала меня мужчиной. - Струдом: - Я не лучший из мужчин, признаю. Не симпатичен, не обаятелен, неостроумен. Я часто забываю даже быть для тебя хорошим партнером. Но япо-настоящему хочу им быть. - Конечно, Элоф. - Если ты, ну, устала от нашего союза... или просто хочешь большегоразнообразия... - Нет. Ничего подобного. - Она отложила лютню. - Мы должны привестикорабль в гавань, если это вообще возможно. Мы не можем позволить себепринимать в расчет что-либо другое. Он пораженно взглянул на нее; но прежде чем он успел спросить, чтоона имеет в виду, Ингрид улыбнулась, поцеловала его и сказала: - У нас есть еще одно средство: отдых. Забвение. Ты можешь сделатькое-что для меня, Элоф. Возьми наш рацион спиртного. Большая часть пустьдостанется тебе; ты милый, когда растворяется твоя застенчивость. Мыпригласим кого-нибудь из молодых и не угрюмых - Луиса, я думаю, и Марию, -и будем смеяться, и играть в игры, и творить глупости в этой каюте, ивыльем кувшин воды на любого, кто скажет что-нибудь серьезное... Ты этосделаешь? - Если у меня получится, - сказал он. "Леонора Кристина" вошла в новую галактику в экваториальнойплоскости, чтобы максимизировать расстояние, которое она пройдет сквозьгаз и звездную пыль. Уже на окраинах, где звезды были пока разбросаныдалеко друг от друга, ускорение корабля стало сильно возрастать. Яростьпрохождения сотрясала корпус корабля все сильнее. Капитан Теландер оставался на мостике. Он, похоже, мало на что могповлиять. Цель была определена. Спиральный рукав изгибался впереди, какдорога, блестящая синевой и серебром. Изредка гигантские звездыоказывались достаточно близко, чтобы показаться на ныне модифицированныхэкранах; искаженные эффектами скорости - они проносились, мчались назад,как будто были искрами, которые нес ветер, что бушевал навстречу кораблю.Изредка плотная туманность окутывала корабль тьмой ночи или флюоресценциейгорячего новорожденного звездного пламени. Ленкеи и Барриос были сейчас самыми важными людьми. Они вели корабльна ручном управлении в этом фантастическом стотысячелетнем нырке. Дисплеиперед ними, голос навигатора Будро по интеркому, поясняющий, что вроде былежит впереди, и предупреждения инженера Федорова о непредвиденныхнагрузках служили им некоторым руководством. Но корабль стал чересчурстремительным и слишком массивным, чтобы им можно было особенноманеврировать; и в таких условиях некогда надежные приборы превратились вдельфийские оракулы. В основном пилоты руководствовались навыками иинстинктом - и, возможно, молитвами. Капитан Теландер все эти часы корабельного времени сидел такнеподвижно, что можно было счесть его мертвым. Он пошевелился всегонесколько раз. ("Обнаружена большая концентрация материи, сэр. Можетоказаться для нас слишком плотной. Попытаться уклониться?") Он давалответы. ("Нет, продолжайте идти прежним курсом, пользуйтесь любойвозможностью понизить тау, если наши шансы хотя бы пятьдесят напятьдесят"). Тон его ответов был спокойным и уверенным. Облака вокруг ядра были плотнее и образовывали более основательнуюзавесу, чем в родной галактике. Корпус корабля грохотал, раскачивался ибрыкался из-за ускорений, которые менялись быстрее, чем их можно былокомпенсировать. Оборудование высыпалось из контейнеров и разбивалосьвдребезги; свет мигал, гас, как-то восстанавливался потными и ругающимисялюдьми с фонариками; люди в своих темных каютах ждали смерти. "Продолжайтедвигаться прежним курсом", - приказывал Теландер, и ему подчинялись. И корабль жил. Он прорвался в звездное пространство и вышел собратной стороны громадного огненного колеса. Чуть больше чем через час онснова оказался в межгалактическом пространстве. Теландер триумфальнообъявил это. Мало кто обрадовался. Будро предстал перед капитаном, дрожа после пережитого, но взгляд егоснова был живым. - Mon Dieu, сэр, мы это сделали! Я не был уверен, что это возможно. Уменя бы не хватило смелости отдавать команды, которые давали вы. Вы былиправы! Вы выиграли для нас все, на что мы надеялись! - Еще нет, - сказал тот, не вставая. Его несгибаемость не изменилась.Он смотрел сквозь Будро. - Вы скорректировали ваши навигационные данные?Мы сможем использовать какие-нибудь другие галактики этого семейства? - Что... ну да. Несколько. Хотя некоторые из них - это маленькиеэллиптические системы, и нам, возможно, удастся всего лишь зацепить крайдругих. Слишком большая скорость. Однако по той же причине мы будем скаждым разом подвергаться все меньшим неприятностям и риску, принимая вовнимание нашу массу. И мы сможем наверняка использовать подобным образомпо меньшей мере два других семейства галактик, а, может быть, три. - Будропощипал бородку. - Я полагаю, что мы окажемся в... ээ... межклановомпространстве - достаточно глубоко в нем, чтобы можно было осуществитьремонт, - через месяц. - Хорошо, - сказал Теландер. Будро внимательно присмотрелся к нему и был потрясен. Под тщательнойбесстрастностью капитана он увидел лицо человека, который исчерпал себя додна. Тьма. Абсолютная ночь. Приборы, подвергнутые усовершенствованию и настройке, преобразуядлины волн, обнаружили мерцание в этой бездонной яме. Человеческие чувстване постигали ничего. Ничего. - Мы мертвы. Слова Федорова отдались эхом в наушниках и черепах. - Я чувствую себя живым, - ответил Реймон. - Что такое смерть, как не окончательная потеря связи со всем? Нисолнца, ни звезд, ни звуков, ни веса, ни тени... Дыхание Федорова было неровным. Это слишком хорошо слышалось порадио, которое больше не улавливало океанского шума космическихвозмущений. Головы его не было видно на фоне пустого пространства. Лучсвета от фонаря его скафандра расплывался тусклой лужицей на корпусе,отражался и терялся в чудовищных расстояниях. - Продолжаем двигаться, - настаивал Реймон. - Кто ты такой, чтобы отдавать приказания? - потребовал ответа другойчеловек. - Что ты знаешь о бассердовских двигателях? Почему ты вообщевыбрался наружу с этой рабочей группой? - Я умею работать в невесомости и в скафандре, - ответил Реймон, - иобеспечить вам лишнюю пару рук. Я знаю, что нам лучше побыстрее сделатьэту работу. - Что за спешка? - издевательски спросил Федоров. - У нас впередивечность. Не забывай, что мы мертвы. - Мы действительно будем мертвы, если нас застигнет с выключеннымисиловыми полями что-то вроде настоящей концентрации материи, - парировалРеймон. - При нашем теперешнем тау хватит меньше чем одного атома накубический метр, чтобы убить нас. А следующий галактический клан отстоитот нас всего на несколько недель пути. - Что с того? - Вполне ли вы уверены, Федоров, что мы не наткнемся на зародышгалактики, семейства, клана... на какое-то огромное водородное облако,пока еще темное, пока еще падающее внутрь себя... в любой момент? - В любое тысячелетие, вы хотите сказать? - спросил главный инженер. Он направился в сторону кормы от главного шлюза экипажа. Его командапоследовала за ним. Это и впрямь напоминало работу призраков. Неудивительно, что он,никогда не бывший трусом, на какой-то миг услышал хлопанье крыльев фурий.О космосе обычно думают как о черноте. Но только сейчас они сообразили,что космос всегда полон звезд. Любая фигура рисовалась силуэтом на фонезвезд, созвездий, групп, туманностей, соседних галактик; о, космос былпропитан светом! ВНУТРЕННИЙ космос. Здесь был не просто черный фон. Здесьвообще не было фона. Никакого. Квадратные, нечеловеческие фигуры людей вскафандрах, длинная кривая корпуса, виднелись как отблески, несвязанные ибеглые. С исчезновением ускорения исчез и вес. Не существовало даженезначительных дифференциально-гравитационных эффектов пребывания наорбите. Люди двигались как в бесконечном сне - скольжение в воде, полет,падение. И все же... он помнил, что его лишенное веса тело имело массугоры. Была ли в его скольжении подлинная тяжеловесность, или константыинерции едва заметно изменились здесь, снаружи, где метрикапространства-времени уплощилась до почти прямой линии; или то былаиллюзия, рожденная в могильной неподвижности, которая окружала его? Чтобыло иллюзией? Что было реальностью? Была ли реальность? Связанные вместе, бешено цепляющиеся магнитными подошвами за металлкорабля (забавно, какой чудовищный ужас люди испытывали при мысли о том,чтобы отцепиться - результат был бы одинаково смертелен, как если бы этослучилось на далеких домашних космических дорогах Солнечной системы - номысль о том, чтобы пылать сквозь гигагоды как метеор масштаба звездынавевала страшное одиночество), инженерная команда пробиралась вдолькорпуса корабля, мимо паучьей сети гидромагнитных генераторов. Этиперекладины казались ужасно хрупкими. - Что, если мы не сможем наладить систему торможения в составемодуля, - раздался чей-то голос. - Будем ли мы продолжать? Что с намибудет? Я хочу сказать, будут ли другими законы природы на краю вселенной?Не превратимся ли мы в нечто чудовищное? - Пространство изотропно, - рявкнул Реймон в черноту. - "Крайвселенной" - это чушь! И давайте начнем с предположения, что нам удастсяотремонтировать чертову машину. Он услыхал несколько проклятий и ухмыльнулся, как хищник. Когда ониостановились и начали привязывать свои страховочные веревки каждыйотдельно к фермам ионного двигателя, Федоров прислонил свой шлем к шлемуРеймона для приватного разговора без шлемофонов. - Спасибо, констебль, - сказал он. - За что? - За то, что вы такой прозаический сукин сын. - Ну, нас ждет вполне прозаическая работа - ремонт. Мы прошли долгийпуть и возможно, к настоящему моменту пережили расу, которая нас родила,но мы недалеко ушли от разновидности обезьяны. Зачем относиться к себе такчертовски серьезно? - Хм. Я понимаю, почему Линдгрен настаивала, чтобы я позволил вампойти с нами. - Федоров откашлялся. - Насчет нее. - Да. - Я... Я был зол... на то, как вы с ней поступили. В основном это.Конечно, я был, мм, унижен лично. Но человек должен уметь преодолеть такиевещи. Я все-таки очень сильно был к ней привязан. - Забудьте это, - сказал Реймон. - Не могу. Но, возможно, я способен теперь понять ситуацию лучше, чемв прошлом. Вам, должно быть, тоже было больно. А теперь, в силу еесобственных причин, она ушла от нас обоих. Почему бы нам не пожать руки ине стать снова друзьями, Шарль? - Конечно. Я тоже этого хотел. Хороших людей не так много. Рукавицы скафандров пошарили, чтобы найти друг друга во мраке исомкнуться в пожатии. - Хорошо. Федоров снова включил свой передатчик и оттолкнулся от корабля. - Давайте доберемся до кормы и посмотрим поближе, что нам предстоитделать. Впереди начал мерцать свет, россыпь точек, похожих на звезды, которыепостепенно становились ярче. Их владение расширялось - теперь занималипочти половину небес. Странные созвездия слагались не из звезд. Вначале это были целыесемейства галактик, образующие кланы. Позднее, по мере приближениякорабля, они разделились на скопления, а затем - на отдельные галактики. Реконструкция, этой картины, осуществляемая видеоскопом, длянеподвижного наблюдателя была лишь приблизительной. По полученным спектрамкомпьютер оценивал, каковы должны быть допплеровское смещение и,соответственно, аберрация, и осуществлял соответствующую подгонку. Но этиоценки были не более чем предположительны. Считалось, что этот клан находится на расстоянии примерно трехсотмиллионов световых лет от дома. Однако не существовало карт для такихглубин, и не было стандартов измерения. Вероятная ошибка в полученномзначении тау была огромна. Факторов вроде поглощения просто не было ни водной из работ, хранящихся в библиотеке корабля. "Леонора Кристина" могла бы направиться к менее удаленной цели, окоторой имелись более надежные данные. Однако - зная, что при ультранизкомтау корабль не слишком управляем - этот курс провел бы его через меньшееколичество материи внутри клана Млечный Путь - Андромеда - Дева. Он бынабрал меньше скорости, а сейчас он летел со скоростью, настолько близкойк "c", что любое приращение составляло значительную разницу.Парадоксально, корабельное время полета до ближайшей цели составило быбольше, чем до этой. Вдобавок, не было известно, сколько выдержат люди. Радость, вызванная починкой системы торможения, была кратковременна.Ибо ни одна часть бассердовского модуля не могла работать в промежуткемежду кланами. Здесь первичный газ стал слишком разреженным. Такимобразом, в течение недель корабль бессильно двигался по траектории,установленной сверхъестественной баллистикой относительности. Внутрикорабля была невесомость. Поговаривали о том, чтобы использовать боковыеионные реактивные двигатели, чтобы придать кораблю боковое вращение итаким образом обеспечить центробежную псевдогравитацию. Несмотря на размеркорабля, это бы создало эффекты радиальный и Кориолиса, что привело бы кновым трудностям. Проходили томительные недели, пока снаружи менялись геологическиеэпохи. Реймон открыл дверь в свою каюту. Усталость сделала его неосторожным.Оттолкнувшись чуть сильнее, чем надо, от переборки, он разжал руку, и егоотшвырнуло. Мгновение он кувыркался в воздухе. Затем врезался впротивоположную сторону коридора, оттолкнулся и полетел обратно черезкоридор. Оказавшись в каюте, он схватился за поручень, прежде чем закрытьдверь. В этот час он ожидал застать Чи-Юэнь Ай-Линг спящей. Но она не спала,плавая в воздухе в нескольких сантиметрах над их соединенными кроватями,привязанная веревкой. Когда он появился, она чересчур быстро выключилабиблиотечный экран. - Неужели ты тоже? Вопрос Реймона прозвучал слишком громко. Они так привыкли к пульсациидвигателя, равно как к силе ускорения, что невесомость все еще наполнялакорабль тишиной. - Что? Ее улыбка была неуверенной и озабоченной. В последнее время они редкобывали вместе. У него было слишком много работы в этих изменившихсяусловиях - организация, командование, лесть, планирование. Он приходилсюда только для того, чтобы урвать те крохи сна, которые удавалось. - Ты тоже больше не можешь спать в невесомости? - спросил он. - Нет. То есть, могу. Странный, зыбкий сон, полный сновидений, но ячувствую себя после него вполне отдохнувшей. - Хорошо, - вздохнул он. - А на корабле еще два случая. - Бессонницы, ты хочешь сказать? - Да. На грани нервного срыва. Как только начинают дремать,просыпаются с криком. Кошмары. Я не уверен, действует ли на нихневесомость сама по себе, или это только последняя капля, высвобождающаястресс. Урхо Латвала тоже не знает. Я только что совещался с ним. Он хотелзнать мое мнение: что делать когда закончатся успокоительные средства. - Что ты предложил? Реймон состроил гримасу. - Я сказал ему, кто, по-моему, должен получать лекарства обязательно,а кто может некоторое время продержаться без них. - Ты же понимаешь, что беда не только в психологии, - сказалаЧи-Юэнь. - Усталость. Обыкновенное физическое утомление от постоянныхусилий что-то делать в невесомости. - Разумеется. - Реймон зацепился одной ногой за перекладину, чтобыудержаться на месте, и принялся расстегивать комбинезон. - И совершеннонапрасно. Опытные космонавты знают, как с этим справиться, и ты знаешь, ия, и еще несколько человек. Мы не доводим себя до изнеможения, пытаясьскоординировать мышцы. Это наземные увальни-ученые так поступают. - Сколько еще, Шарль? - Это? Кто знает? Они собираются реактивировать силовые поля, наминимальной мощности за счет внутренней энергетической установки - завтра.Предосторожность, на случай, если мы встретим более плотную материюраньше, чем ожидается. Последний срок, который я слышал насчет того, когдамы достигнем окраин клана, это неделя. Она облегченно расслабилась. - Столько мы продержимся. А потом... будем на пути к нашему новомудому. - Надеюсь, что так, - проворчал Реймон. - Он спрятал одежду, немногодрожа, хотя воздух был теплым, и взял пижаму. Чи-Юэнь рванулась. Но привязь ее остановила. - Что ты хочешь этим сказать? Ты что, не знаешь наверняка? - Послушай, Ай-Линг, - сказал он голосом человека, полностьюисчерпавшего свои силы, - ты, как и остальные, слушала сводку нашихпроблем с инструментами. Как, тысяча проклятий и еще одно, можешь тыожидать точного ответа на что бы то ни было? - Я прошу про... - Разве можно обвинять офицеров, если пассажиры не слушают ихдоклады, не хотят понять? - голос Реймона возвысился в гневе. - Некоторыеиз вас снова упали духом. Некоторые отгородились апатией, или религией,или сексом, или чем-нибудь еще, пока не перестали восприниматьпроисходящее. Большинство из вас - ну да, это БЫЛО полезно, работа внаучно-исследовательских проектах, но это само по себе стало защитнойреакцией. Еще один способ сужения вашего внимания, пока вы не исключите изсвоего сознания большую гадкую вселенную. А теперь, когда невесомостьмешает вам, вы точно так же заползли в свои чудные норки. - В голосе егопоявились гневные нотки: - Продолжайте в том же духе. Делайте, что хотите.Только не приходите и не долбите меня. Понятно? Он набросил пижаму, подплыл к кровати и закрепил вокруг поясастраховочную веревку. Чи-Юэнь потянулась, чтобы обнять его. - О, милый, - прошептала она. - Прости меня. Ты так устал... такустал. - Мы все устали, - сказал он. - Ты - больше всех. Она провела пальцами по его скулам, выступающим под туго натянувшейсякожей, по глубоким складкам, по запавшим и воспаленным глазам. - Почему ты не отдыхаешь? - Я бы хотел. Она развернула его тело горизонтально, заставила его удобновытянуться и придвинулась еще ближе. Ее волосы плавали над его лицом ипахли солнечным светом, как на Земле. - Отдохни, - сказала она. - Почему бы нет? Разве это не здорово неиметь веса? - М-м-м... да, в некоторых случаях... Ай-Линг, ты хорошо знаешьИвасаки. Как ты думаешь, он может справиться без транквилизаторов? Мы сЛатвалой не уверены. - Шшш, - ее ладонь закрыла ему рот. - Хватит об этом. - Но... - Нет, и никаких разговоров. Корабль не развалится на части, если тыодну ночь поспишь как следует. - Н-ну... пожалуй, что нет. - Закрой глаза. Дай я поглажу тебе лоб - вот так. Разве уже не лучше?Теперь подумай о чем-нибудь хорошем. - О чем? - Разве ты забыл? О доме... Нет. Об этом, пожалуй, лучше не надо.Подумай о доме, который мы обретем. Синее небо, теплое яркое солнце, светпадает сквозь листву, мелькают тени, сверкает речная гладь, а река течет,течет, течет, убаюкивая тебя. - Угм-м. Она поцеловала его, едва касаясь губ. - Наш собственный дом. Сад. Незнакомые яркие цветы. О, но мы посадимрастения Земли тоже, розы, жимолость, яблони, розмарин - символ верности.Наши дети... Он дернулся. К нему вернулось беспокойство. - Погоди, мы пока не можем связывать свою судьбу с кем бы то ни было.Ты можешь не захотеть жить с каким-то, ну, любым конкретным мужчиной.Разумеется, ты мне нравишься, но... Она снова накрыла его веки ладонью, прежде чем он понял, что егослова сделали ей больно. - Мы грезим наяву, Шарль, - тихо рассмеялась она. - Перестань бытьсерьезным и воспринимать все буквально. Просто подумай о детях, чьихугодно детях, играющих в саду. Думай о реке. Лесах. Горах. Пении птиц. Омире. Он крепко обнял ее гибкую фигурку. - Ты хорошая. - Ты сам такой. Хороший мальчик, которого надо обнять и убаюкать. Тыхочешь, чтобы я спела тебе колыбельную? - Да. - Его слова стали невнятными. - Пожалуйста. Мне нравитсякитайская музыка. Она продолжала гладить его лоб, набирая воздуха, чтобы петь. Щелкнул интерком. - Констебль, - произнес голос Теландера. - Вы здесь? Реймон тотчас сбросил с себя дрему. - Не надо, - умоляюще прошептала Чи-Юэнь. - Да, - сказал Реймон. - Я слушаю. - Можно вас попросить прийти на мостик? Конфиденциально. - Да, да. Реймон отвязал страховочную веревку и начал снимать пижаму. - Они не дают тебе пять минут отдохнуть! - сказала Чи-Юэнь. - Должно быть, что-то серьезное, - ответил он. - Никому не говори,пока я не велю. Реймон быстро натянул комбинезон и ботинки и выплыл из каюты. Теландер и, к его удивлению, Нильсон, ждали его. Капитан выгляделудрученным. Астроном был взволнован, но не утратил самообладания. В рукеон держал исписанный листок бумаги. - Что, навигационные трудности? - сделал вывод Реймон. - Где Будро? - Это не в его компетенции, - сказал Нильсон. - Я производилвычисления точности наблюдений, сделанных мной при помощи новых приборов.И пришел к обескураживающему заключению. Реймон обхватил пальцами поручень и висел молча, глядя на капитана иастронома. Флюоресцентный свет отбрасывал глубокие тени на его лицо. Седыепряди, которые недавно появились в его волосах, резко выделялись. - Мы не сможем попасть в галактический клан, что впереди нас, -сказал он. - Правильно, - опустил голову Теландер. - Нет, в точном смысле слова неправильно, - торопливо заявил Нильсон.- Мы пройдем сквозь него. Собственно говоря, мы пройдем не только сквозьданную область вообще, но и - если мы так решим - сквозь достаточнобольшое количество галактик из семейств, составляющих клан. - Вы уже можете определить такие детали? - удивился Реймон. - Будроне может. - Но я ведь говорил, что у меня новое оборудование. Вспомните, чтопосле того, как Ингрид дала мне несколько уроков по данному предмету, янаучился работать в невесомости достаточно эффективно. Точность моихданных, похоже, даже больше, чем мы надеялись, когда разрабатывали проект.Да, у меня есть вполне точная карта той части клана, которую мы можемпересечь. На этой основе я и вычислил, какие у нас возможности. - К делу, черт вас побери! - рявкнул Реймон. Тотчас он взял себя вруки, глубоко вдохнул и произнес: - Прошу извинения. Я немного переутомился. Продолжайте, пожалуйста.Как только мы доберемся туда, где реактивные двигатели будут иметьдостаточное количество материи, чтобы работать, почему бы нам незатормозить? - Затормозить мы сможем, - быстро ответил Нильсон. - Несомненно. Нонаш обратный тау невероятно велик. Вспомните, мы приобрели его, проходячерез наиболее плотные области нескольких галактик на пути к межклановомупространству. Это было необходимо. Я не оспариваю мудрость этого решения.Но в результате мы ограничены в возможных траекториях корабля,пересекающих пространство, занимаемое этим кланом. Эти траектории образуютдовольно узкий конус, как вы можете догадаться. Реймон покусывал губу. - И оказалось, что в этом конусе недостаточно материи. - Верно. - Нильсон дернул головой. - В числе прочего, разница вскорости и направлении движения между нами и этими галактиками, по причинерасширения пространства, ограничивает эффективность нашего бассердовскогодвигателя сильнее, чем понижает степень необходимого торможения. К нему вернулась профессорская манера: - В лучшем случае мы вынырнем по другую сторону клана - примерночерез шесть месяцев корабельного времени, затраченного на торможение,заметьте, - с тау, который останется порядка десяти в минус третьей или вминус четвертой степени. В пространстве за кланом невозможно будетосуществить никаких дальнейших существенных изменений скорости.Следовательно, мы не сможем достичь следующего клана - при таком высокомзначении тау - раньше, чем умрем от старости. Торжественный голос умолк, глаза-бусинки смотрели с ожиданием. Реймонпредпочел встретиться взглядом с Нильсоном, чем с больным, опустошеннымвзглядом Теландера. - Почему вы говорите об этом мне, а не Линдгрен? - спросил он. Нежность сделала Нильсона на краткий миг другим человеком. - Она и так много работает. Чем она может помочь в данной ситуации? Ярешил, пусть она лучше поспит. - Ну, а что могу сделать я? - Дайте мне... нам... совет, - сказал Теландер. - Но, сэр, капитан - вы! - Мы уже говорили об этом, Карл. Я могу... ну, я полагаю, что могупринимать решения, отдавать команды, обычные приказы, - Теландер вытянулруки. Они дрожали, как осенние листья. - На большее я уже не способен,Карл. У меня не осталось сил. Сообщить полученные сведения нашим товарищампо кораблю должны вы. - Сказать им, что мы потерпели неудачу? - хрипло спросил Реймон. -Сказать им, что несмотря на все, что мы сделали, мы обречены лететь впустоту, пока не сойдем с ума и не умрем? Вы не можете требовать этого отменя, капитан! - Новости, возможно, не столь плохи, - сказал Нильсон. Реймон рванулся к нему, промахнулся и повис. В горле у него стоялком. - У нас есть надежда? - удалось ему наконец произнести. Толстяк вновь заговорил, но уже более обнадеживающим тоном. - Быть может. У меня нет достоверных данных. Расстояния слишкомвелики. Мы не можем выбрать другой галактический клан и нацелиться нанего. Мы будем его видеть со слишком большой погрешностью и через многомиллионов лет времени. Однако я считаю, что мы можем основывать надежду назаконах вероятности. В конце концов мы где-нибудь встретим нужную нам конфигурацию. Илибольшой клан, через наиболее насыщенные галактиками участки которогосможем проложить курс. Или два-три клана, расположенные сравнительноблизко друг к другу, более-менее по прямой линии, так что мы сможем пройтичерез них по очереди. Или клан, скорость и направление движения которогопо отношению к нам будет благоприятной. Понимаете? Если мы найдем что-тоиз этого, наше положение будет вполне приемлемым. Мы сможем затормозить втечение нескольких лет корабельного времени. - Каковы шансы? - в голосе Реймона прозвучал металл. На сей раз Нильсон покачал головой. - Этого я сказать не могу. Возможно, не так плохи. Космос велик иразнообразен. Если мы будем лететь достаточно долго, я полагаю, что у насбудет вполне определенная, конечная вероятность встретить то, что намнужно. - Сколько это "достаточно долго"? - Реймон махнул рукой. - Нетрудитесь отвечать. Я сам могу сказать. Порядка миллиардов лет. Можетбыть, десятков миллиардов. Это значит, что нам потребуется тау еще ниже.Тау настолько низкий, что мы сможем воистину облететь вселенную... занесколько лет или месяцев. А это, в свою очередь, означает, что мы неможем начать торможение, когда войдем в этот клан, что впереди нас. Нет.Мы снова будем ускоряться. После того, как пройдем сквозь него - да,период невесомости до попадания в следующий клан по корабельному временибудет короче, чем нынешний. Не исключено, что и там мы сочтем необходимымускориться, сделать тау еще ниже. Да, я знаю, это еще больше затрудняетзадачу определения места, где мы сможем остановиться. Но любой другойвариант не дает нам шансов, выражающихся сколько-нибудь разумнойвеличиной. Правильно? Я полагаю, что мы будем использовать каждую встреченную возможностьускориться, пока не увидим конца пути... если мы вообще когда-нибудьувидим его. Согласны? Теландер задрожал. - В состоянии ли кто-то из нас выдержать это? - спросил он. - Мы должны, - голос Реймона вновь окреп. - Я подумаю над тем, каксообщить ваши новости тактично. Такой вариант был возможен. Я предупрежунескольких мужчин, которым доверяю, они будут наготове... нет, не кнасилию. Готовы стать лидерами, нести уверенность, ободрять. И мывозьмемся за всеобщую программу тренировок поведения в невесомости. Мынаучим последнего из этих наземных увальней, как вести себя в отсутствиигравитации. Как спать. Как надеяться, клянусь Богом! - Не забывайте, мы можем положиться и на некоторых женщин, - сказалНильсон. - Да. Конечно. На Ингрид Линдгрен, например. - Да, например на нее. - Угм-м. Боюсь, что вам придется пойти и разбудить ее, Элоф. Намнужно собрать нашу гвардию несгибаемых; тех, кто понимает других людей, -собрать и обсудить все.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒