С ПОХОРОННЫМ 12 страница

Чем закончилась сия битва бродяг с «бахилами» Ишим-ага не видел. Самогон сразил его уже и без того уставшего, и он захрапел мертвецким сном...

Глава 13.

Теплов возвращался домой в расстроенных чувствах. Будучи много лет на службе участкового в поселковом районном отделе внутренних дел , ему каждый год приходилось разнимать только пьяных односельчан да мирить рассорившихся в семейных раздорах мужей и жён. К этому ещё можно было приложить ежегодную поимку любителей мёда, ворующих с пасеки Мустафы улья, но их поимка не представляла собой трудной задачи, так как после пробы дармогого ароматного пчелиного нектара, физиономии воришек распухали и становились шире сворованных ими ульев. Пчёлы, жаля, добросовестно метили их, защищая своё имущество, и ничего сверх таинственного в деле поимки воров-сладкоежек ещё не случалось. А тут такое: международная мафия, специализирующаяся на кражах мировых ценностей и ставящая перед собой задачи ограбления известнейших в мире ювелирных салонов, престижных аукционов и величайших мировых музеев. Не каждый день выпадает возможность поучаствовать в такой крупномасштабной операции по поимке международных преступников чьи, по мнению Теплова, злобные планы зашли так далеко — дальше всех мировых музеев, что дальше уже просто некуда, - на хутор Откликного хребта Алтын-Бабай, где он затерялся среди блуждающего эха.

- В натуре, - пробубнил он себе под нос, окидывая взглядом дремучие окрестности покрытых лесом гор и выкрикнул, чтобы услышать эхо. - Мой хутор!

И самое больное для Теплова было то, что в его родных пинатах операцией руководил не он, а один из руководителей праздника русалочьей недели, - разумеется, подставной агент, - какой-то там заезжий неизвестно откуда аксакал Ишим-ага, который по замыслу разработчиков операции должен был выдавать себя как за авторитетного старца здешних мест, так и за мумию сгинувшего где-то в просторах «мест не столь отдалённых» весёлого дервиша Ханджу Наслетдина.

- Ну и где этот аксакал? - продолжал он сварливо бубнить себе под нос. - И где его мумия?.. Вот, если бы мою мумию завернули в саван, то больше пяти шагов никто бы не сделал, и уж наверняка эта иностранная тётя раскололась бы перед ней на допросе, как лоб лейтенанта, которого она обласкала его же собственной дубиной... Допрос!.. Ох, батюшка-допрос!.. Уж его-то я провёл бы так, что он вошёл бы в историю юридической методологии, и кто овладел бы его приёмами, того без всякой академии представили бы к званию полковника... Да какой там полковника? Сразу вешали бы на погоны звёзды генерала, а на грудь звезду героя!.. Во как!.. - и вот так, замечтавшись, он думал до тех пор, пока не пришёл домой и не завалился спать.

Ночью ему тоже приснился сон о его выдающейся способности проводить допрос: он, в генеральском мундире с шевроном и петличками «медицинских войск», - во сне его ничуть не удивило, что на нём форма не с эмблемами МВД - входит в камеру арестованных преступников, и змея на его шевроне наводит ужас на них, оторвавшись от чаши и раздувая капюшон; при этом из её развёрнутой настежь пасти на пол камеры капают крупные капли яда, из которых появляются ползучие гады, стремящиеся к ногам арестованных. Теплов стоит в центре камеры, его ноги раздвинуты на ширину плеч, руки скрещены на груди; вместо фуражки медицинский колпак; зрачки глаз подобно змеиным то сужаются, то расширяются, вспыхивая ярким мистическим светом, и ползучие гады, увеличиваясь в размерах, застыли с ощеренными пастями перед лицами арестованных преступников. Преступники от страха не в состоянии были шелохнуться, а Теплов наслаждался произведённым на них психическим впечатлением, что вот именно так и нужно действовать, чтобы допрос даже матёрых уголовников представлял собой лёгким сюсюканьем с младенцами, агугушками согласия отвечающими на все его вопросы. Но что это вдруг? Кажется он переусердствовал: на все его вопросы нет ни одного вразумительного ответа, только агу-гу, агушеньки и агугуськи... Ползучие гады скисли, змея на шевроне утопилась в чаше, а он проснулся в кошмарном поту.

Утренняя погода солнечной улыбкой успокоила беспокойство Теплова. Тряхнув головой, чтобы избавится от сна, он поднялся с кровати и, не одеваясь, в одних трусах, пошёл на летнюю веранду умываться. В сенях он столкнулся с самоваром, плавно плывшем в том же направлении, куда направлялся и он; под ним он обнаружил жену. В отличии от него, она была ростом чуть больше гномика. Склонившись над ней и поцеловав её в румяную щёчку, Теплов взял из её рук самовар, но тут же был ей остановлен.

- Ваня, к тебе официальные лица... - указала она пальцем в направлении веранды.

- Кто?!

- Трусы, - другим пальцем указала она на его трусы, оставив вопрос без внимания.

У Теплова в глазах застыло недоумение, и он посмотрел на себя.

- Что, прямо так?!

- Ещё не хватало, чтобы без них... Совсем сдурел что ли.?.

- Сдуреешь тут... Жара с утра стоит такая, что в пору, как голопузая ребятня, без трусов... Кстати, снится такая хреновина...

- Ага! - перебила его темпераментная жена. - Опять от жары милицейский развод мудистов?..

- Нудистов.

- Это как сказать... А вообще-то размер ваших интимных деталей меня не интересуют! С меня достаточно и... - жестом провела она по его высокой плотной фигуре. - А уж там вы как-нибудь и сами разберётесь, какой размер кому по чину... - махнула она рукой.

- А кто?..

- Что «кто»?

- Кто из трусов торчит в качестве официальных лиц?

Теперь в глазах жены отразилось недоумение, и она скривила губы.

- Пока что только ты!

- Ничего не понимаю, - тихо пробормотал Теплов и тоже скривил губы. - Такое впечатление, что кошмарный сон всё ещё продолжается...

- Иди прикрой страмоту и сразу всё закончится, - опять она приняла обратно из его рук самовар и продолжила движение на летнюю веранду.

Теплов, почесав затылок, пошёл одеваться. Напялив домашнее трико, - из слов жены он понял, что он является официальным лицом для прибывших к нему утренних визитёров, которые наверняка не кто иные, как его односельчане, так что в домашней обстановке не имеет смысла представать перед ними в служебной униформе, - и почёсывая пятернёй живот, он вышел на веранду. Там в компании его жены, готовившей стол к утреннему чаепитию, его встретил невысокий, полный капитан. Сняв солнечные очки, прикрывавшие его прозрачно-голубые глаза от ослепительного солнечного света, он пригладил душкой очков и без того прилизанные, обвислые усы и, протянув руку для рукопожатия, безжизненно и монотонно представился.

- Следователь Занудов... Потап Афеногенович!

- Теплов... Ван Ваныч!..

- Присаживайтесь, - указал ему капитан на стул напротив него. - О вас мне всё известно... Я из центра!..- поднял он вверх указательный палец, продолжая мертвецки заупокойным тоном. - Управления!..

Теплов, вняв его жесту, поднял голову и, посмотрев в небо, куда указывал его палец, подобострастно кивнул:

- Естественно, оттуда всё видно... - перешёл он тоже на монотонно космическую интонацию. - А какого же... Простите... Чем обязан?

Капитан Занудов, не останавливаясь на недосказанной фразе и не меняя фонетического выражения, сразу перешёл к ответу:

- Видите ли, я возложил на себя ответственную миссию разыскать родственников, а, точнее, детей, поступившей вчера в моё распоряжение одной иностранной особы...

- И-и-и!.. - протяжно подстегнул Теплов его заунывное повествование.

- И-и... с вашей помощью я надеюсь разыскать их...

- Заче-ем?

- Затем, чтобы известить их о весьма удручающем для них событии...

- Како-ом?

- Их мать тронулась умо-ом...

- Ка-ак?

- Вот та-ак! - скривил Занудов такую гримасу, что у Теплова по телу прошла холодная судорога. - Вчера какой-то олух подарил ей дубинку, и, обращаясь к ней «шайтан-палка», она помимо командира отряда СОБРа отбила память ещё двум конвоирам, моему помощнику и чуть не добралась до меня, заявив, что мы лишили её сокровищ... Со времён моего раннего детства, когда взрослые пугали меня страшным дядькой милиционером, я не испытывал такого страха!..

- Действительно, ужас! Успокойтесь.

- Извините, что это бросается в глаза... Сейчас возьму себя в руки, - и с ещё большей заунывностью он затянул. - Вы-ы-ы по-омо-оже-ете-е мне-е?

«Чёрт бы меня побрал, сказав ему успокоиться!» - подумал Теплов, но тут же воспрянул духом, сразу подумав о «батюшке-допросе», которым он намеревался утереть нос всей юридической системе допросов.

- Допросить её?!

- Да какой там допросить!. - снова оживился Занудов. - Её допрашивать может разве что только самоубийца!.. Мне нужно разыскать её родственников, детей, чтобы поставить их в известность... Пусть они выслушивают её бредни о сокровищах, забирают её, получают медицинскую страховку и уезжают к себе на родину!.. - он глянул в своё искажённо-карикатурное отражение в самоваре, опять пригладил усы и, шмыгнув носом, добавил. - У нас и своих придурков предостаточно!

«Ага! - мысленно Теплов потёр руками. - Не под силу оказался вам допрос этой иностранной гражданочки... Мой батюшка-допрос ещё ожидает меня, и мы ещё с ним удивим всех блеском своего виртуозного дознания!!!»

- Ну так как, Иван Иваныч?!. Поможете?.. - вывел его из раздумья Занудов. - Я знаю, что у вас, в вашем селе, в рамках международного содружества, проводится всемирный праздник солнцестояния...

- Здесь он носит название русалочьей недели...

- Мне известно!

- Простите я забыл, что вы из центра... - поднял вверх указательный палец Теплов.

- Да, именно оттуда!.. На основании чего... - Занудов опять глянул в своё карикатурное отражение в самоваре и, залюбовавшись им, завершил. - Желаю оставить о себе, да и о вас тоже, милый образ в памяти этих прибывших к нам гостей, чья близкая родственница так неправомерно свихнулась... Я знаю, что они сейчас принимают участие в конкурсе игр...

- Непросто игр, - поправил его Теплов, - а в конкурсе спасения невест...

- Каких невест?

- Настоящих!

Лицо Занудова вытянулось от удивления.

- Похищение людей?!

- Я бы сказал: будущих расхитителей мужского бюджета, - покосился Теплов на свою жену, показавшей ему из-под тишка кулак.

- Как, однако, всё законспирировано!.. У нас в центре об этом ничего не известно...

- Это потому, что они запрятаны далеко в горах Откликного хребта, в глубоких пещерах... Хотите взглянуть?

- Я хотел бы взглянуть на детей мадам Акджан.

- Только на свадьбе! - возразил Теплов.

- Какой ещё свадьбе? - не понял Занудов.

- В конце этой конкурсной игры женихи, отыскав своих невест, женятся на них... Наши древнерусские волхвы утверждали, что браки заключённые в праздник русалочьей недели самые крепкие! Вот и решили организаторы этого праздника проводить для всех влюблённых, отыскавших свою вторую половинку, коллективную свадьбу...

- Какая замечательная идея! Наши предки просто чудо!

- Абсолютно с вами согласен! И вот к этому чуду решили приобщиться сын и три дочери мадам Акджан!.. - Теплов понизил интонацию и сердечно, по-отечески, продолжил. - Потап Офигеныч...

- Афенагенович.

- ...вы же не зверь какой-нибудь, чтобы перед свадьбой извещать их о таком горе...

- Да-да, вы правы!

- Лучше поставить их в известность после свадьбы.

- Конечно!.. Да, но родители должны присутствовать на свадьбе, - спохватился Занудов.

- А может быть она вовсе и не свихнулась, как вы изволили выразиться,..

- Как это не свихнулась?!.. Она оставила без памяти нескольких наших сотрудников и бросается с «шайтан-палкой» на всех, кто приближается к ней...

- А вы найдите «шайтан-палку» подлиннее и тоже саданите ей по лбу - глядишь: она и оклемается!

- Мы об этом как-то не подумали, - посетовал Занудов.

- Ну вот, заседаете в центре, а о таких простых народных мерах даже не вспомните!... - скривился усмешкой Теплов.

- Неудобно как-то, женщина всё-таки...

- А вы позвольте мне?..

Занудов скользнул взглядом по жене Теплова, голова которой на вершок торчала над столом, - она разливала по чашкам чай из самовара, - и в его глазах застыло выражение бесконечного сострадания.

- Ну что ж, я не возражаю, - судорожно вздохнул он. - Видимо, вы большой практик в этом деле... Саданите ей пару раз по башке, может, действительно оклемается...

- Она от природы такая... - перехватил Теплов взгляд Занудова.

- Что вы говорите?!.. подскочил со своего места Занудов и, потянувшись к руке женщины, поцеловал её. - Очень приятно!

- И мне тоже, - удовлетворённо вздохнул Теплов. - Не знаю, что бы я делал, будь она чуть повыше... Да, Зинуль?

- Ты опять за своё?!

- Я только в самом лучшем смысле... - и увидев на себе её подозрительно-недоверчивый взгляд, поперхнулся и отдал ей честь.

Она обошла стол и встала перед ним, уперев руки в бока. Теплов, вскочив со стула, вытянулся перед ней по стойке «смирно», затем, подхватив её за талию, поставил на стул, на котором сидел, и жарко поцеловал в губы. Занудов, неожиданно для себя, покраснев, снова надел солнечные очки. Оторвавшись от поцелуя, супруги зарделись ярким румянцем.

- Ну-у... - неуверенно промычал Теплов.

- Ещё разок, а то не поверю! - закатила она глаза от блаженства.

Теплов повторил её заказ ещё более жарко, чем прежде. Занудов невольно потянулся к очкам и снял их, представив свету вылезшие из орбит глаза. Когда же длившийся около минуты поцелуй закончился, он, с трудом преодолевая охватившее его удушье, спросил:

- Это вы так на русалочьей неделе... познакомились?

- А то как же!.. - облизываясь, как объевшийся сметаной кот, во всю ширь рта улыбнулся Теплов. - И не только познакомились, но и...

- Всё!.. Я тоже хочу принять участие в празднике!.. А то мне тридцать, а я только и делал, что всех своих невест допрашивал, после чего они бесследно исчезали... Всё-всё-всё!.. Немедленно на конкурс спасения невест!.. Спасать мне их ещё не доводилось...

- Для начала вам надо сделаться принцем или королевичем Хуаном...

- Это почему же?

- Потому что в этом году на празднике русалочьей недели выпал жребий проводить игровые конкурсы испанским представителям...

- О-о!.. Испано - дон Хуано!.. - восторженно поднял руки Занудов. - Там, как известно, каждый мужчина, если не Хулио, то Педро!.. Я согласен!

А Хуан — это просто... Да с таким псевдонимом я согласен быть даже Хуан-президентом всемирной коалиции женихов!

- Тогда улыбка долгожданной невесты ждёт вас! - ещё раз поцеловал Теплов жену. - Прости, дорогая! Принимаю назначение руководителем крупной операции...

- Понимаю. Служба, в натуре...

- Век воли не видать! - поцеловал он её ещё раз на пасашок и, пошёл одеваться.

Стоя на стуле, она помахала ему на прощанье платочком, который извлекла из пышной груди, и всплакнула. Занудов же, залпом допив чай из чашки, любезно откланялся хозяйке и пошёл в машину дожидаться Теплова...

* * *

Ишим-ага проснулся и осмотрелся. Вокруг стены, окрашенные в мягкий бежево-пастельный тон. На окнах светло кремовые занавески, светильник у изголовья; тумбочка рядом с кроватью, на которой он лежит, и прямо перед взором на противоположной стене большущий, с метр в высоту и полметра в ширину, отрывной календарь с числом «3 декабря». Под ним ещё более огромный плакат с красочной надписью «Будь всегда здоров!». Вспомнив вчерашний день и, в особенности, ночь, Ишим-ага улыбнулся и снова закрыл глаза в предвкушении продолжить просмотр сна, в котором он очутился в прекрасной комнате, как какой-то звук, похожий на звук раскрывающейся двери, и стук шагов вернули его в сознание. Открыв опять глаза, он увидел перед собой мужчину средних лет, невысокого, худощавого, в белом халате и колпаком на голове; в правой руке он держал маленький молоточек, которым постукивал по левой ладони.

- Делириум тременс?! - откуда-то всплыло в голове Ишим-аги.

- Ага! - ответил мужчина.

- Привет! - улыбнулся ему Ишим-ага.

Мужчина обернулся к стоявшим позади него к таким же мужчинам и женщинам, одетых в белое и усмехнулся.

- А он неплохо осведомлён о своём недуге!

- А что ж в этом удивительного? - тоже скривил усмешкой губы Ишим-ага. - Явились все в белом да ещё с молотком... Слава Богу не черти!.. И вид у вас такой милый... Только что-то вас слишком много на меня одного... - втянул он голову в плечи, подтянув к подбородку одеяло. - Я, помнится, столько не выпил...

- А сколько ты выпил?

Ишим-ага дёрнул плечами.

- Пространно как-то,.. - не удовлетворился мужчина таким молчаливым ответом Ишим-аги. - Вспомните точнее...

- Я не один был...

- Очень хорошо! Как только вы вспомните...

- Сколько мы выпили на каждого? - перебил его Ишим-ага. - Половина из вас уйдёт к моим собутыльникам?

Лицо у мужчины вытянулось от удивления, на мгновение он замер, потом закивал:

- Да, вы совершенно правы! Ваши собутыльники сейчас в отличии от вас чувствуют себя очень хорошо, и им явно не хватает нас...

- Ну я им покажу! - вытащил руку из-под одеяла Ишим-ага и потряс кулаком в воздухе; откинув одеяло, он встал с кровати и, взявшись одной пятернёй за лоб, зашагал по комнате из угла в угол, не удивляясь тому, что он в белой пижаме и такого же цвета кальсонах.

В голову, как назло, никаких воспоминаний, касающихся имён его собутыльников, не приходило, кроме каких-то трёх навязчивых слов: мот, обормот и... Глюкерия. От последнего слова Ишим-агу охватила волнительная дрожь. Он чувствовал, что в его мыслях блуждает вкрадчивый подвох, вводящий его в заблуждение и заставляющий его дрожать. Схватившись руками за виски, он остановился перед окном и увидел на улице зелёный сад, в котором все деревья были покрыты молодой пушистой листвой и распускающимися на ветках цветками. Среди ветвей звонко щебетали птицы, а вокруг цветков кружили пчёлы. Оглянувшись на стену и посмотрев на календарь, на котором красовалось число «3 декабря», Ишим-ага вслух прочитал надпись под ним на плакате «Будь всегда здоров!», утвердительно хмыкнул и, подойдя к кровати, со счастливой улыбкой на губах завалился спать.

Мужчина в белом халате в недоумении оглянулся на свою свиту и, затем, осторожно ткнул молоточком в бок Ишим-аги.

- Эй! - растерянно позвал он. - Что с вами?

- Как что?! - отмахнулся от него старец. - Будь здоров...

- И вам того же...

- Спасибо!.. Вот сейчас засну, тебе надоест торчать возле меня, и ты сам отправишься к моим собутыльникам, а я тем временем выздоровею... И не мешай, отчяпись! - вырвал он молоточек из рук мужчины в халате и звезданул ему им между глаз.

- Ё-о!!! - непроизвольно вырвалось у мужчины, и он отпрянул от кровати старца.

Его сразу обступили со всех сторон сотрудники, начавшие дуть ему на ушибленное место. От боли и их усердия у него на глазах выступили слёзы.

- Какой-то не вполне адекватный пациент, - морщась, высказался мужчина. - Умный прямо-таки не в пример другим идиотам...

- Да, Сан Саныч! - поддержали его сотрудники. - Достаётся вам в последнее время... Не везёт на идиотов... Вчера с соседней палаты гражданочка с дубиной так засветила вам между глаз, что весь оставшийся день вы не узнавали себя в зеркале, справляясь у отражения, как ваше здоровье?..

- Что вы говорите?

- Да!

- Вот и этот какой-то пространный и не предсказуемый тип...

- Вы, как всегда, правы, Сан Саныч!

- Что будем делать с вашей системой, профессир? - услышал Ишим-ага приятный, нежный женский голос.

- В этой палате в присутствии старого, пропитого аксакала она, к сожалению, не действует... Снимите этот календарь и принесите нормальный...

- Во! - не раскрывая глаз, воскликнул Ишим-ага. - Я же сказал... Не успел веки сомкнуть, а уже выздоравливаю!

- Он издевается? - поперхнулся мужчина.

- А по-моему он нормальный, - опять прозвучал приятно-нежный женский альт.

- Разумеется, - по прежнему, не открывая глаз, словно во сне подтвердил её высказывание Ишим-ага.

- Чем докажешь? - вызывающе внедрился в их полемику мужчина.

- Тем, что только больной белой горячкой может вешать на стену зимний календарь, когда на улице раннее лето...

- Всё, привет!.. Отказала система ! - раздался чей-то упавший голос.

- Неадекватный... мерзавец! - хрипло выдавил из себя мужчина. - Несите её в соседнюю палату к этой... С иностранным приветом... Охотнице за сокровищами!

Ишим-агу от этой фразы, словно, пронзила молния. Он насторожился.

- Поймёт ли, профессир? - опять услышал он приятный женский голос.

- С ней переводчица.

- Но ваша система...

- Моя система в её отношении так же бессильна, как в случае с этим умным аксакалом, разговаривающим со мной из сна... И может работать только от возвратно-пропорциональной психофизики...

- Ой! - завис общий подавленный возглас в комнате.

- Что с вами?

- Вы вводите столько новшеств, что от их многообразия на голове волосы шевелятся... - прозвучал сиплый мужской вздох.

- Это от анэнцефалического шока! - самодовольно усмехнулся мужчина. - в моей системе он ещё носит название «анэнцефалического торнадо», заставляющим на загривке подниматься дыбом любую шерсть...

- Простите, не понял.

- От ветра в безмозглой голове, - объяснил за мужчину спящий Ишим-ага.

На мгновение воцарилась тишина, потом мужчина раздражительно прокряхтел:

- Удивительно точный диагноз!

И вслед за ним сиплый вздох пробубнил:

- Может быть мы его выпишем, а, Сан Саныч?

- Признаться, он и мне начинает на нервы действовать! - поддержал его мужчина.

Ишим-ага вылез из-под одеяла и, сев на край кровати, протёр кулаками глаза, будто он и в самом деле спал. Затем, скользнув взглядом по визитёрам, поскрёб подбородок и лукаво прищурился.

-Умный зараза!

- Вы совершенно правы! - невольно ответили ему присутствующие.

- Только я вот одного не понял, что это за возвратно-пропорциональная психофизика?..

- Ну-у... Как бы это поточнее выразиться... - задумчиво протянул мужчина. - Вы видите, что написано под числом на календаре?.. Нет, не под календарём, а непосредственно под датой «3 декабря» - перехватил он взгляд старца.

- День инвалидов, - ответил Ишим-ага.

- Вот именно: день инвалидов!.. За время своей достаточно длительной медицинской практики я провёл не одно наблюдение и вывел одну очень важную закономерность у всех без исключения больных, страдающих не только психическими расстройствами, но и другими заболеваниями: у тех, у кого в палате висит календарь с единственным числом на весь год, тот выздоравливает гораздо быстрее... И всё потому, что ни у кого нет желания провести остаток жизни инвалидом...

- Что вы говорите?! - не выдержал и перебил его Ишим-ага.

- Да!.. Глядя на эту стенку с единственной датой на все 365 дней, включая Новый год, даже безнадёжно душевно-больные выздоравливают!

- И безмозглые с анэнцефалическим торнадо?..

- Все! И неврастеники, и шизофреники, и олигофрены...

- Чумовой психоз! - дёрнул головой Ишим-ага.

- Да уж, не тифозный прожект! - врач подошёл к календарю и, разведя руки в стороны, обнял его и поцеловал. - Моя система!.. Осталось только провести её испытание в возвратно-пропорциональной психо... В общем, чтобы она дубинкой не махала и ей надавать по наглой физике...

- Физиономии...

- Это, если выражаться деликатно...

- Неужели там настолько беспардонная морда?

- Именно!.. Вот такие щёки! - развернув к себе задом полную сотрудницу, показал он на её тазобедренную часть тела пониже пояса.

- Кошмар! - разинул от удивления рот Ишим-ага.

- Ещё какой!.. Думаю представить ей на обозрение этот календарь... Что вы смотрите? Снимайте и несите его... - кивнул врач сотрудникам и вновь обратился к Ишим-аге. - Так вот я думаю представить этот календарь, чтобы, если не на прямую он подействовал на эту соискательницу сокровищ...

- Сокровищ?!

- Да... В таких здесь никогда недостатка не было, а в последнее время вообще что-то зачастили...

- Вот как?

- Да!

- Так вот, если не на прямую он подействует на неё, то под плакатом «Будь всегда здоров!» будет висеть ещё один с надписью «Возлюби ближнего!..», - он чуть приподнял колпак, сдвинул его на затылок и показал Ишим-аге здоровенную шишку на лбу. - Чтобы эта бестия знала, что каждый её прибабах дубиной может сделать её ближнего инвалидом, и тогда каждый грамм его здоровья ей обойдётся так дорого, что ей не хватит никаких её сокровищ... Это и есть ещё одно нововведение в моей системе, названное мной возвратно-пропорциональным психозом!..

- И вы думаете, что на неё это подействует?

- А что вы думаете по этому поводу?

Ишим-ага в очередной раз поскрёб подбородок и пожал плечами.

- Судя из ваших слов, ваша система в отношении аксакала, то есть меня, бессильна... Бессильна она также и в отношении этой пациентки с иностранным приветом, рассылающей их дубиной...

- Так это обычная система...

- Ну и что?

- Как что?! Это обычная система не действует, а нововведение...

- Не поможет!

- Это почему же?! - удивился врач.

- Потому что у неё и сокровищ-то никаких нет...

- А вы откуда знаете?

Ишим-ага осторожно, крадучись, подошёл к врачу и, воровато посмотрев на его окружение, потянулся к его уху.

- Я тайный агент, имеющий непосредственное отношение к её сокровищам!

Врач испуганно вздрогнул, широкими от ужаса глазами посмотрел на старца и также, как и он, крадучись, шагнул от него назад.

- Ну, а что вы на это скажете, Зинаида Ивановна? - обернулся он к белокурой, красивой женщине и кивком показал на Ишим-агу.

- Мне кажется, что ваша система, профессир, заблудилась в аналах этого аксакала, - бархатным голосом, задумчиво, ответила она.

- Каких ещё аналах? - возмутился Ишим-ага.

- Всё ясно! - понимающе кивнул врач. - А я-то думаю, что это она отказала, как вы изволили выразиться, - повернулся он к сиплому сотруднику. - А он, оказывается, вот её куда запрятал... Ребятки, погодите уносить календарь, вешайте его обратно...

- Но-но-но!... - попытался опять возразить Ишим-ага.

- А ему клизму!..

- Зачем? - перехватило дух у старца.

- Систему оздоровить! - с облегчением вздохнул врач и, потерев на лбу шишку, вместе со своим окружением покинул палату онемевшего от неожиданности аксакала.

В расстроенных чувствах Ишим-ага, посмотрев им в спины, вернулся в кровать и сомкнул веки в надежде на то, что он поспит, и всё пройдёт...

Глава 14.

Оздоровительная клизма, которую Ишим-аге проделали два буйволообразных санитара после ухода врачей, промыла его до самых мозгов, лишив его изрядного количества сил и здоровья. Он с трудом переставлял подгибающиеся в коленях ноги. Руки у него тряслись больше, чем у самых заядлых выпивох, а на губах замерла блаженная улыбка счастливца, прошедшего «геенну огненную» и получившего от неё избавление. Санитары ориентировались по его улыбочке, как по термометру температуры.

- Кажется, дозрел! - сделал вывод один из них наиболее наблюдательный. - Если мы продолжим, то у него не останется здоровья даже на то, чтобы пукнуть...

- Ну что, аксакал, шабаш? - отложил здоровенную грушу второй санитар.

- Конечно! - мелко тряся бородой, заторопился Ишим-ага напялить кальсоны. - Вы этой клизмой такой шабаш во мне устроили, что теперь в виде пука из меня только ведьма может вылететь!

- Вот это нормалёк!..

- Значит, дозрел!

Санитары отвели Ишим-агу в душ и уже оттуда под руки привели в столовую, находившуюся в том самом зелёном саде, под окнами той палаты, куда его определили. На трясущихся, подгибающихся ногах он едва доковылял до скамьи, стоявшей у стола, и плюхнулся на неё с рёвом верблюда преодолевшего пустыню. Перед ним сразу возникла толпа здешних обитателей во главе с мадам Акджан и её переводчицей, госпожой Ари.

- Как я рада, славный хутор! - обняла она его, как всегда прижав носом в разрез груди.

- Вай-яй-яй!.. - только и смог протянуть обессиленный старец.

- Апанас, узнаёшь?! - раздался рядом женоподобный голос.

- Узнаю, Тарас! - ответил грубый бас.

- Фея! - примкнул к ним ещё один восторженный голосок.

- Глюкерия!.. - добавил другой.

- Гы-гы-гы! - разбавил их восторг смехотворный выпад.

Ишим-ага оторвался от груди мадам Акджан и обвёл взглядом всех собравшихся вокруг него людей. Со всеми из них, кроме одного с забинтованной головой, у которого из бинтов торчали нос и губы и чуть виднелись глаза, он уже виделся. Поприветствовав всех радостной улыбкой, он остановил взгляд на гыгыкающей забинтованной голове.

- Достопочтеннейший хуторок, - тем временем обратилась к нему мадам Акджан. - У меня какие-то странные ощущения от пребывания в вашем родном терминале... Ты не смог бы мне объяснить, что всё это значит? - обвела она вокруг себя дубиной, которую, видимо, никому так и не посчастливилось у неё отнять.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒