С ПОХОРОННЫМ 9 страница

- Бряк!.. Бряк!.. - подняв лапу, приветствовал медведь в цилиндре врезавшихся в дерево.

- О-ё-ё-ху-ху щё ли?! - явно и громко зависло в воздухе возмущение шмякнувшихся о землю филинов; их жёлто-оранжевые глаза сердито мигали в темноте десятком маленьких светящихся лун.

Заорав, что есть мочи, от ужаса, Алтуг и Коркут вскочили на ноги и скрылись в темноте, оставив за собой только плавно падающие листики, сорванные с деревьев от мощного вихря, который они возмутили позади себя. Приставив лапу к цилиндру на уровне глаз, медведь посмотрел им вслед и, покачал головой, удивлённо вздохнул в унисон филинам.

- У — ху — ху!..

Глава 10.

Ишим-ага вылез из ковра и, потирая ушибленный затылок, с наслаждением вдохнул свежего воздуха. Нетопырь уже почти спустился до самого пола. На нём, скрытый за огромными крыльями, восседал механик Серёжа с радиопультом в руках, управляя скелетами.

- Выключи этот скрежещущий лязг! - крикнул ему, что есть силы, Ишим-ага, чтобы перекричать грохот оглушительной музыки. - И без него голова раскалывается! - музыка мгновенно стихла, а скелеты застряли в зияющих дырах.

Механик слез с нетопыря и подошёл к старцу, восседающем на ковре и всё ещё потирающим ушибленную голову.

- Кажется, мы лишка хватили с этим представлением, а, Ишим-ага? Тебе не кажется?

- Не кажется... - сморщился Ишим-ага от боли в затылке. - Вон какую шишку получил от твоей фантазии... Посмотри! - подставил он механику затылок для осмотра.

Увидев шишку, механик присвистнул и усмехнулся.

- Ну это скорее не моя, а твоя фантазия... Мои только декорации в ней, - указал он рукой на нетопыря и скелеты.

- А ты хоть заметил, кто это был?

Механик пожал плечами.

- Это у тебя надо спросить... - дёрнул он уголком губ. - Ведь только ты знаешь тех, кто присвоил часть драгоценностей весёлого дервиша и гоняются за остальными...

- Я лишь знаю то, что в Стамбуле в ресторане «Весёлый дервиш» среди приглашённых на банкет мадам Акджан обязательно должны были присутствовать те, кто уже присвоил часть его сокровищ и, узнав, что они присвоили не всё, начнут гоняться за остальными... Вот поэтому я, преступив закон морали и взяв на душу грех, послал мадам Акджан такое душещипательное письмо от имени её незабвенного мужа, чтобы совместно с турецкими представителями закона поймать их с поличным... Кстати, почему ты не включил это представление, когда здесь была мадам Акджан?

- Свет отключили, Ишим-ага!.. Как назло!.. - развёл руками механик. - Ни нетопырь, ни его глаза, ни музыка не включались...

- А что это они уволокли?

- Кто?

- Мадам Акджан и её помощники...

- Да разве в такой темноте, что разглядишь?.. Думаю, что подмену вот этому ковру, в котором находился ты... Когда свет отключился, в потёмках они не разобрали, какой свёрток схватили, - усмехнулся механик Сергей. - Получилось, что свой...

- Сами себя обманули... - поддержал его улыбкой Ишим-ага.

- Может быть их арестовать?

- Зачем?

- Как это зачем?! - удивился механик. - Они, я так полагаю, сейчас уверены в том, что слямзили именно тот ковёр, который им нужен...

- А когда при понятых этот ковёр развернут, - перебил его Ишим-ага, - то все увидят в нём полено или бревно, а мадам Акджан тут же объявит, что это сделано для того, чтобы ковёр не перегибался и не мялся, и твоя идея с арестом превратится в фарс...

- Я об этом не подумал.

- Это не беда, тебе есть над чем подумать, - указав на декорации, глубоко вздохнул Ишим-ага. - И я вообще против их ареста...

- Почему?

- Потому что уверен, что мадам Акджан и её дети просто хотят похоронить своего пропащего отца по всем приличествующим мусульманским канонам у себя на родине и не больше... Они искренни в своих помыслах, - перевёл дыхание Ишим-ага и, немного подумав, добавил. - А арестовать надо тех, кто сейчас волок меня, и по чьей вине, я получил такую огромную шишку... Это именно те, кого мы ждали!

- Кто ж они такие?

- Это и предстоит нам выяснить...

- А как?.. На праздник съехалось столько народа... - удивился механик.

Ишим-ага лукаво усмехнулся.

- Просто, Сергей!.. Совсем просто... - похлопал он себя по одежде, стряхивая с неё пыль. - Они говорили по-турецки, следовательно, их надо искать среди турецких делегатов, а их совсем немного; тем более, что трое из них сбежали от нашего розыгрыша... Кстати, - запнулся он, как будто его осенила какая-то мысль, - для этой троицы, если они именно те, кого мы ждали, весьма удобно быть вне праздника, ведь в этом случае они и вне нашего наблюдения...

-... К тому же здесь тоже побывало трое... - дополнил его размышление механик. - И они, надо сказать, тоже сбежали от розыгрыша...

- Вот уж чего никак не ожидал! - дёрнул головой Ишим-ага. - А то, что это именно та, сбежавшая от вчерашнего ночного розыгрыша, троица у меня почти нет никаких сомнений...

- Да... Но, а как же их теперь разыскать, а, Ишим-ага?

Ишим-ага опять задумчиво потёр на затылке шишку, словно она была кнопкой мозгового штурма и устало ответил:

- Разыскать их, Сергей, этого мало... Они со страху у алатырь-камня побросали свои вещи... Двое из троицы — вероятно разведчики — уже приходили в село, и могут вновь за ними вернуться... Нам необходимо их не только найти, но и сделать так, чтобы они повторно украли ковёр у мадам Акджан, в котором, к слову сказать, вместо полена должен находится весёлый дервиш, - а вот эта задача на этот раз, боюсь, для нас не выполнима ещё и по той причине, что мы не только не можем найти эту сбежавшую троицу, но и потому, что мадам Акджан со своими детьми и со своим поленом в ковре через несколько минут, наверняка сядет в поезд у алатырь-камня, чтобы вернуться домой... в Стамбул!

- Фьють — фьють! - присвистнул механик.

- Вот то-то и оно-то, Серёжа, упустили мы шанс разоблачить международную преступную группировку, - посетовал Ишим-ага. - И больше, увы, такого шанса нам уже не представится... - он захотел подняться с ковра, но заиндевевшие ноги его не послушались, тело оказалось для них неподъёмным и, опрокинувшись назад, Ишим-ага вторично треснулся головой о пол и именно тем местом, где была шишка. - Ох, етит твою мать! - опять возопил он. - Серёжа, беги к башкирскому пасечнику Мустафе, возьми у него пса по кличке Шайтан — это служебный пёс в отставке по пенсии — дайте ему понюхать брошенные вещи этой троицы и начните их поиск отсюда, а я свяжусь с нашим участковым... На саткинском перегоне поезд стоит в тупике три часа, пропуская встречный... Мы с участковым попробуем высадить всех пассажиров из того вагона, где будет ехать мадам Акджан, и я снова влезу в её ковёр вместо полена...

- А говорил, что шанса нет... - протянул механик ему руку, чтобы он поднялся.

Ишим-ага схватился за ладонь его руки, но пальцы соскользнули с неё, и он в третий раз саданулся шишкой о пол.

- Ну мать твою ети! - взвыл он трубным голосом и вновь продолжил: - Когда вы разыщете эту сбежавшую отсюда троицу, то не останавливайте их и уж,тем более, не арестовывайте, а как-нибудь грамотно постарайтесь дать им понять, что настоящий ковёр у мадам Акджан в поезде... Пусть они продолжат погоню за ковром, а мы за ними!..

- Гениально!

- Что ты на меня так уставился?!

- Жду...

- Чтобы я ещё раз головой треснулся?

- Ага! - просто признался механик.

- На сегодня хватит озарений... Давай беги!

Механик кивнул и стремглав выбежал из мельницы. Ишим-ага, оставшись один, вытащил из кармашка на поясе сотовый телефон, включил его и позвонил участковому...

* * *

Лошадь, управляемая мадам Акджан, остановилась у алатырь-камня так резко, что дервиши, на руках которых находился ковёр, вылетели из повозки вместе с ним и, сделав в воздухе виртуозное сальто, приземлились на спину плашмя; ковёр с бревном накрыл их сверху, упав им на животы. Разом хрюкнув, они замерли, уставившись изумлённым взглядом в звёздное небо. Мадам Акджан сама подпрыгнула в повозке, но, выставив вперёд руки, ударилась ими о конский зад и снова вернулась на своё место. Поезд уже подошёл к алатырь-камню, и из него высаживались новые участники праздника, приехавшие на фестиваль русалочьей недели. Как всегда их ждал розыгрыш, которым встречали всех приезжающих организаторы праздника. Правда, на этот раз, в отличии от предыдущих, он был более гуманным и только благодаря тому, что именно мадам Акджан, не смотря на бушующую в ней свободу, внесла в него добрые коррективы. Увидев, как минуя её и лошадь, дервиши шмякнулись о землю, и их накрыло ковром, она поспешила к ним на помощь. Скинув с них ковёр, она подняла их на ноги и со звоном оставила на каждой замшелой физиономии смачный бантик губной помады, от которой у дервишей запели в ушах соловьи. Её примеру немедленно последовали дети: Барыш с удовольствием поцеловал свою благородную Елену, а его сёстры отдались на волю царевичей сомкнувших свои уста с их влажными алыми губками. В эту чистую звёздную ночь стрелы амуров поразили многие сердца. Засевшие в кустах мавки, анчутки, шурале, пицэны и прочие страшилища, сплюнув от негодования, что на этот раз им не придётся кого-либо попугать, вышли к новоприбывшим участникам праздника с распростёртыми объятиями. Алатырь-камню ещё ни разу не доводилось видеть возле себя такую идиллически-лирическую встречу. Целовались между собой все подряд, а к окнам вагона прилипли расплющенные физиономии любопытствующих пассажиров. Узнав через переводчицу, госпожу Ари, у проводника имеется ли пустое купе, мадам Акджан через открытое окно запихнула в него негнущийся ковёр и стала поторапливать целующихся детей садиться в поезд. Дервиши тоже примкнули к ней, полагая, что и для них приготовлены места в пустом купе. Однако их ждало разочарование. Получив очередной - и на этот раз прощальный - бантик губной помады, на свои счастливые физиономии, они, сопровождаемые прощальным пинком, вылетели из вагона в толпу участников праздника, где их немедленно облобызали злые духи. Дети мадам Акджан и их провожатые, так же подхваченные страшными чудищами были увлечены от поезда в непроглядную темень уральских трущоб и назад не вернулись. Поезд тронулся, и горная тишина огласилась негодующими криками мадам Акджан, высунувшейся в окно вагона, от которого звери забились в норы, берлоги и дупла, звёзды и луна запотели туманом, а с горных круч посыпался камнепад...

* * *

Механик Сергей, выбежав из мельницы, решил сократить путь к посёлку через сосновый бор. Ступив под густые кроны сосен, он в потёмках наткнулся на медведя в цилиндре, дежурившего возле роковой сосны, как швейцар. Наступив ему на лапу и отскочив в сторону, он услышал недовольное медвежье урчание. Сверху раздалось насмешливое филинье уханье «ху — ху — ху!». Разглядев при пробивающемся сквозь кроны деревьев лунном свете цилиндр на медведе, Сергей с облегчением вздохнул.

- А это ты, Барон!.. Какого лешего здесь делаешь?

- Брык! - проурчал медведь.

- Угу! - сверху подтвердили филины.

- А-а, с повозки свалился, - догадался Сергей. - А что в табор не возвращаешься?

- Бр-р!.. - тряхнул головой медведь.

- Понятно!.. Баронесса скверная... - посочувствовал ему Сергей. - Да-а, браток, тебе только разъярённая фурия может позавидовать... Баронесса — дикий подарочек!

- Бр-р!

- Я её видел...

- Ты с кем это разговариваешь? - услышал Сергей знакомый голос и, обернувшись, увидел приближающегося Ишим-агу.

- С Бароном.

- А он откуда здесь взялся?! - удивился старец.

- Похоже, что наша турецкая гостья — его новоиспечённая баронесса — его из повозки выкинула...

Ишим-ага подошёл к медведю, потрепал его лохматые щёки и, достав из кармана конфету, усмехнулся.

- Значит, не хочешь возвращаться в табор, а Барон?

- Бр-р! - в очередной раз тряхнул головой медведь.

- А послужить нам хочешь?

- Р-р-ням!

- Отлично! - развернув конфету, Ишим-ага засунул её медведю в рот.

- А что с участковым, Ишим-ага? - поинтересовался механик. - Ты уже успел связаться с ним?

- Да... И не только с ним...

- А с кем ещё?

- С железнодорожной милицией. На саткинском перегоне они будут ждать меня вместе с нашим участковым и сделают всё, что потребуется... А ты поторопись!.. Возьми Барона и оставь его Мустафе вместо Шайтана. Пусть пасеку поохраняет, пока пёс будет искать пропащих...

- Да ты что, Ишим-ага?! - опешил Сергей. - Барона на пасеку?!.. Это то же самое, что козла в огород...

- Рявк! - сердито рыкнул медведь.

- Не обижай Барона, видишь не нравится, - упрекнул Ишим-ага механика. - Мустафа только рад ему будет... У него на пасеке сто пятьдесят ульев и каждый год желающих на дармовщинку поживиться мёдом становится больше, а старый пёс уже не справляется с желающими это сделать... С одного конца пасеки ушлые воришки его выманивают, а с другого конца их сообщники воруют... Мустафа сам не раз говорил, что мечтает вернуть Барона, которого подарил цыганам... Сам слышал, как он говорил, что медведь ему гораздо дешевле обойдётся, чем вредительство тех мошенников, которых он нанимает на работу и которые помимо того, что воруют, ещё и вредят, ломая и сжигая улья...

- Цыгане воспротивятся, - опять попробовал возразить Сергей.

- А Мустафа их сладким угостит, они и смирятся, - подмигнул Ишим-ага медведю. - Ну, согласен, Барон, вернуться к своему бывшему хозяину?.. Если согласен, то пошли...

Медведь радостно кивнул и, пристроившись рядом со старцем, засеменил по дорожке на четырёх лапах, покачивая цилиндром из стороны в сторону.

Механик Сергей, дёрнув головой, последовал за ними, а сверху, перелетая с дерева на дерево, за ними полетели неугомонные в любопытстве филины...

* * *

В селе под весёлый треск разгоревшихся костров на берегу реки, общий гомон множества человеческих голосов, смех, музыку и песни начиналась репетиция предстоящего театрального представления, именуемая «Парад сказок мира». Делегации разных стран прежде чем приступить к репетиции, проводили ежегодную жеребьёвку-считалочку, чтобы выбрать тройку лидеров, кому предстояло удостоится чести проводить праздник по своему национальному обычаю, включающему в себя легенды, сказания, песни, танцы и, как это не покажется странным, блюда. Да-да, именно блюда, так как в мире не найдётся ни одного человека, который не испытывал бы к вкусной пище искренней, если не любви, то стойкой умопомрачительной привязанности! Перед Гостиным двором на столбах висел плакат-растяжка с тайской поговоркой «Человек с хорошим настроением — это человек удовлетворивший свой вкус!» Идея проведения праздника была проста: саги, легенды и сказания обязательно должны быть приурочены ко дню солнцестояния, который празднуется во всех странах мира. Кто выпадает по жеребьёвке первым — тот положительный герой; кто второй — отрицательный; а кто третий — тот заправляет угощениями, чтобы вся эта празднующая толпа не голодала, поэтому каждый год на этом празднике можно отведать из кушаний что-нибудь новое из какой-нибудь экзотической страны. Естественно все расходы на проведение праздничных мероприятий, брал на себя фонд фестиваля. Надо оговориться, что в основу любой саги, легенды или сказки, которую предстояло театрально разыграть участникам праздника, должна быть положена любовная история. Так уж удивительным образом сложилось, что во всех странах мира в праздник солнцестояния влюблённые давали друг другу клятву верности, и она считалась самой крепкой. И нередко случалось так, что на фестивале русалочьей недели молодые люди из разных стран влюблялись друг в друга, и праздник заканчивался весёлыми свадьбами. Впоследствии, это и послужило обязательным условием того, чтобы в основе разыгрываемого праздничного представления должна лежать любовная история. Фонд фестиваля выделял вступающим в брак на медовый месяц путёвки в кругосветное путешествие на праздники народов мира. Делегации разных стран дарили подарки, а сами виновники свадеб получали двойное гражданство, чтобы свободно ездить из одной страны в другую в гости к новоявленным родственникам или домой. В этот раз жеребьёвка проводилась с обратным отсчётом: третий почётный номер выпал делегации из Кореи, прославляющим у себя на родине праздник солнцестояния «Суриналь»; помимо того, что они должны были во всём своём блеске и великолепии представить блюда национальной кухни, им ещё к тому же выпала честь предъявить участникам праздника сценарий будущего театрального представления. Сводилось оно к тому, что на горе Моранбонг - аналог Лысой горы — нечистая сила удерживает неписанных красавиц, которых должны спасти знатные королевичи и принцы. Нечистой силой выпало стать шотландцам, - по жеребьёвке они стали вторыми, - чьи предки, кельты, почитали культ солнца и, как и славяне, свято верили, что во время солнцестояния на земле пробуждается нечисть; в полночь будто бы расцветает на короткое время папоротник, и смельчаки должны были отправиться в лес увидеть его цветение и собрать его семена. Разумеется, такие походы для смельчаков были чрезвычайно опасными, так как это растение зорко охраняли феи, эльфы, гоблины и прочая нечистая сила. Считалось, что тот, кому удавалось раздобыть волшебные семена папоротника мог становиться невидимым и наблюдать танцы фей и эльфов, а так же завладеть их таинственными секретами. Сами шотландцы предпочли быть нечистой силой на горе Моранбонг, охраняющей красавиц, а вот лесными чудищами, которые должны были стать препятствием добрым молодцам, королевичам и царевичам, спешащим на выручку своих возлюбленных невест, они назначили представителей остальных делегаций, кроме испанской. Испанцам на жеребьёвке улыбнулся первый номер: им выпало быть прекрасными королевичами, царевичами, принцами и добрыми волшебниками в праздничном представлении. По заведённому обычаю фестиваля в свою команду они должны были принять всех парней, которые познакомились с девушками на празднике и заявили, что готовы жениться на своих избранницах. В свою очередь те из девушек, которые отвечали им взаимностью, отправлялись в лагерь нечистой силы — в данном случае на гору Моранбонг, - чтобы их избранники, пройдя через испытания, освободили их из плена злой нечисти. В конце такого представления, после победы добрых сил над злом, красавицы встречали своих возлюбленных спасителей блюдами национальной корейской кухни, произносили клятву верности у камня-мегалита, - им служил алатырь — камень, - затем сжигались чучела ведьм и нечистой силы и начиналось празднование свадеб. Испанцы с присущим им темпераментным достоинством по обычаю своей страны, как и в праздник святого Хуана, проходящего у них в дни солнцестояния, принялись делать из папье-маше хогуарес — скульптурные фигуры ведьм и колдунов, проще говоря чучела, - которые по окончании представления должны были сжигаться на кострах; царевичи и принцы превращались в испанских донов и королевичей, каждый из которых носил имя Святого, в честь которого и назывался их праздник. И вся эта жуткая масса Хуанов должна была гоняться за Мандаленами, как окрестили они своих красавиц, пройдя через все испытания, какие им уготовили на пути на гору Моранбонг эльфы, анчутки, гоблины и прочая нечистая братия. А препятствий им было уготовано немало: одних только канатных дорог от мельницы до Откликного хребта, где находилась гора «Моранбонг», для летающей ступы Бабы Яги было столько, что они опутывали собой весь лес. Избушке же на куриных ножках специального места в этом представлении не отводилось. Она могла гулять, где ей вздумается. Эльфы, анчутки и гоблины, помощники бабы Яги для донов и королевичей изготовили особые испытания, и, надо сказать, не без весёлых розыгрышей. В общем работа шла полным ходом, когда в село вернулись механик Сергей и Ишим-ага с медведем. Подходя к районному отделению милиции, где Ишим-агу ждал участковый с машиной, они увидели новую делегацию людей, приехавших на праздник. На первый взгляд эта делегация ничем не отличалась от остальных, но приглядевшись к ней, старец и механик не смогли удержать своего удивления:

- Эти решили приехать уже сразу подготовленные к празднику, - покачал головой Ишим-ага. - Смотри-ка как набрались...

- Да-а, похоже допились до чёртиков, - так же покачал головой Сергей, - Целуются все подряд и с кем попало... Возбудительное зрелище!

Зрелище и в самом деле было весьма занимательным: делегация шла в обнимку с маскарадными чудищами и, шатаясь из стороны в сторону, целовалась с ними с таким звоном, что звук, как острый клинок, разрезал воздух, впиваясь в уши острым резонирующим жалом.

- Подсунь им Барона, они и его обмусолят с таким же удовольствием и не заметят... - усмехнулся Сергей.

- Бр -р! - тряхнул головой медведь, стыдливо закрывая лапой глаза.

- Ну-ну, Барон, я пошутил, мы тебя не дадим... Сегодняшняя ночь улыбается тебе сладкой должностью сторожа-пасечника, так что можешь не бояться, что тебя ожидает очередная вакханалия, на которую способен изощрённый человеческий ум!.. Ну, улыбнись!

Медведь убрал лапу с глаз, сел на землю и, чуть приоткрыв пасть, растянул уголки губ.

- Вот так уже лучше, Барон! Молодец! Сладкого у меня сейчас нет, но ты получишь его на пасеке... Не обидишься?

- Бряк!

- Умница!.. А что ты там увидел, Ишим-ага? - обратил на него внимание Сергей, увидев, как его лицо вытянулось от изумления.

- Вон, видишь молодые люди... Парень и три девушки... Целуются!...

- Вяло как-то...

- Видать, устали уже... Так вот это дети мадам Акджан! - Ишим-ага глянул на наручные часы. - И по моим подсчётам они вместе с мамой уже должны катить в поезде... Странно!

- Согласен! Разве так целуются?! Еле ноги волокут... Вот если бы одна из таких красавиц меня поцеловала, я бы за ней за все моря и за все заграницы волочился бы без отдыха с вытянутыми губами... Да не за тобой! - отмахнулся Сергей от Барона, который, встав на задние лапы, вытянул к нему губы.

- Ну ты пока с ним по репетируй, а я пойду узнаю у них, что случилось, - заторопился Ишим-ага к волокущейся в поцелуйном экстазе делегации; не доходя несколько шагов до них, он окликнул детей мадам Акджан. - Барыш, Акгюль, Айтач, Чичек, где ваша мама? Театральной постановке требуется гадалка, цыганская баронесса... Где она?

- Уехала! - оторвались молодые люди от поцелуя.

- Как уехала? - изобразил удивление старец.

- Уехала и всё!..

- Домой?

- Да!

- А вы что же?

- А мы решили объявить о нашей свадьбе!

На губах Ишим-аги заиграла счастливая улыбка, и он по-русски радостно выдохнул:

- А вот это по нашему!

- ... по нашему... - донёсся сзади жалобный писк Сергея, и, обернувшись, он увидел, как Барон приложился губами к его губам, обслюнявив ему пол-лица.

- Ого! - остановилась делегация, увидев медвежий поцелуй.

- Тьфу-тьфу-тьфу! - отплевался Сергей. - Кто его этому научил? Неужели баронесса?

- Мустафа-пасечник, - просто ответил старец. - Когда Барон был ещё совсем маленьким медвежонком, Мустафа приучил его есть сотовый мёд из своего рта... Цыгане увидели этот трюк и выкупили барона у Мустафы... Теперь вот каждый год на праздник русалочьей недели они ему баронессу подыскивают для потехи! В этом году его баронессой стала мама вот этих вот молодых людей... - взгляд Ишим-аги упал на целующихся молодых людей со страшилищами и обалдевшими от счастья дервишами, и он как будто прозрел. - А вы что ж, голубчики здесь?..

Оторвавшись от рыл клыкастых вепрей-арсури, они вожделенно, одновременно, ответили:

- А мы от баронессы получили прощального пинка и сейчас планируем в свободном полёте!

- Вы сейчас получите ещё пинка и полетите обратно!.. Вы в потёмках перепутали и взяли не тот ковёр!

- Как?! - перехватило дыхание у дервишей, и, оттолкнув от себя кабаньи рыла, они удивлённо-вопросительно уставились на Ишим-агу.

- Это у вас надо спросить — как?

- А я-то думал, что же эта плюгавенькая мумия Ханыги так тяжело весит! - ударил, не сгибаясь, ладонями по коленям Охрип. - Вон как руки-то мне оттянула...

- Осторожней, оторвутся! - предостерёг его Ишим-ага, обратив внимание, что и у второго дервиша руки висят ниже колен. - Вам предстоит ещё особое дело, в котором они вам очень пригодятся!

- Да как-то и без особого дела они не лишние... - горестно заметил Храп, глядя на свои руки. - А то трясутся, ложку до рта не донесёшь!..

- Что нас ждёт великий мудрец? - перебил его Ферапонт.

- Идите за этим молодым человеком, и он вам всё по дороге объяснит, - указал Ишим-ага на Сергея. - И делайте всё, что он вам прикажет!..

- А в общих чертах? - боязливо спросил Охрип, шмыгнув носом и вытерев его указательным пальцем, раза в три длиннее обычного.

Заострив на его пальце внимание, Ишим-ага удивлённо дёрнул головой и ответил:

- Он и Шайтан начертят вам карту действий по ходу дела...

- Шайтан?! - отвисли челюсти у дервишей.

- Это такая в рамках праздника разбойничья шутка! - усмехнувшись, успокоил их Ишим-ага. - Ну, а на самом деле вы всё увидите сами, и вам сразу станет всё ясно и понятно... От себя могу лишь добавить только то, что вам необходимо разыскать одну весьма неуловимую троицу мечтающую завладеть драгоценным ковром цыганской баронессы... От вас требуется, как только вы их разыщите, очень деликатно, в общих словах и выражениях, обрисовать им картину и вашей мечты завладеть этим ковром... Да, при красочной художественной постановке этого сюжета не забудьте им сказать, что она находится от вас всего в пяти километрах на перегоне станции Сатка...

- Ага! Они побегут туда, а мы за ними!.. - догадавшись, во всю ширь улыбнулся Ферапонт.

- Это, как вам будет угодно... - развёл руками Ишим-ага. - Если у вас останутся силы, я возражать не буду... - и, покачав головой, тихо вздохнул. - Ох-хо-хо!.. А бегают они, кажется, очень быстро!.. Ну, Сергей, бери своих помощников, а я к участковому... Время не ждёт!

И, пожелав друг другу удачи, они разошлись...

Глава 11.

У здания сельсовета, где находилось районное отделение милиции, нетерпеливо ожидал прихода Ишим-аги старший лейтенант Теплов. Он был посвящён во все детали операции «Весёлый дервиш», но по некоторым соображениям её разработчиков в дело пока не вступал, являясь лишь сторонним наблюдателем всех происходящих событий, о которых ему докладывал Ишим-ага, ожидая того удобного случая, когда его вмешательство в операцию будет напрямую необходимо. Завидев издали старца, он поспешил к нему навстречу. Высоченный и атлетически хорошо сложенный, старший лейтенант Теплов, отбивая кованными сапогами ритмичный цокот, походил на исполина, рвущегося одной своей размеренной поступью обогнать время. Схватив Ишим-агу за руку, он резко развернулся и увеличил темп ходьбы, при которой старец стал походить на бегущего вприпрыжку ребёнка, спешащего за своим родителем, возмущённо и с изумлением протестующего против такой спешки.

- Мы разве не на машине поедем?! - воскликнул Ишим-ага, споткнувшись и чуть не упав; помогла поддерживающая его крепкая рука Теплова. - А, Иван Иваныч?!. Вы собираетесь меня так до саткинского перегона волочить, чтобы я за вами вприпрыжку... Как этот... Как его?.. Что у нас по горам прыгает...

- Муфлон!

- Да! Вы думаете, что так быстрее будет, чем на машине?

- Да, батенька, видать ты пока в ковре находился, твои мозги изрядно залежали... Скакать пять вёрст до перегона козьими прыжками — это знаете ли зрелище!.. И в особенности для тех, кто в таких погонах, как я... Что, глядя на меня со стороны, подумают люди?

- Козёл, наверное... - и, съёжившись на ходу, добавил. - Простите, я об этом не подумал!

- Вот именно не подумал... А меня эта мысль всегда заводит!

- Изумительно!

- Да, заводит! В пол-оборота, сразу, как педаль газа...

- Если эта мысль вас так заводит, - покладисто кивнул Ишим-ага, - то, естественно, в газе недостатка не будет... Не хотел бы я оказаться на месте того, кто тронет вас... Задохнётся!

- А ты думал?! Не тронь...

- ...вонять не будет!

- Точно! - и, спохватившись с опозданием, Теплов покосился на старца; слова у него застряли в горле, и он зарычал.

- Я лишь имею ввиду вашу совершенную самооборону! - втянул голову в плечи Ишим-ага; Теплов снисходительно замычал.

Они подошли к УАЗику, сели в него, и Теплов отдал распоряжение водителю ехать на саткинский перегон. Связавшись с железнодорожной милицией, он радостно воскликнул.

- Поезд с «грузом» прибывает туда по расписанию!.. Наконец-то время настало и для меня!

- Вы полезете со мной в ковёр? - наивно поинтересовался Ишим-ага.

- Нет, я вылезу из машины на полном ходу, если ты не перестанешь задавать вопросы и останешься назойливым! - судорожно выдохнул Теплов.

Ишим-ага невинно пожал плечами и стал смотреть в окно, за которым мелькали праздничные огни костров, ламп, гирлянд и факелов; репетирующих будущее театральное представление актёров, участников фестиваля русалочьей недели. Миновав посёлок, они въехали в горные трущобы и за окном автомобиля потемнело, только на фоне звёздного неба виднелись пики гор, да свет фар высвечивал в темноте рельефы придорожных деревьев. Не прошло и двадцати минут, как УАЗик остановился на железнодорожном перегоне, освящённом станционными фонарями и светом вагонов пассажирского состава. Вдали, в стороне от диагоналей железнодорожных «лестниц», виднелись сотни огней небольшого городка. Ишим-ага зевнул, подумав о том, что в столь позднее время все нормальные люди спят, а ему предстоит опять, затаив дыхание, лежать в ковре, дышать пылью и не спать.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒