С ПОХОРОННЫМ 15 страница

- Шестьсот шестьдесят четвёртая, шестьсот шестьдесят пятая, шестьсот шестьдесят шестая... Шестьсот шестьдесят шестая... Шестьсот шестьдесят шестая...

- А-а, шайтан-число застряло, - со знанием дела прокомментировал Алтуг.

- Не число, а пчела, - догадался Коркут.

- В таком месте! - перехватило дыхание у господина Улькана.

- Жужжишь, сволочь! - как будто услышав их, взревел минотавр.

- З-з-з... З-з-з... Зю-зю... - опухшими губами обессиленно прошепелявил застрявший, желая что-то сказать.

- Нет, этот зюзик, увы, уже не зюзит, - сделал вывод Коркут.

- А ещё немного и этот минотавр так ему улей расколотит, что в нём без труда смогут жить скворцы! - посочувствовал ему Алтуг.

- Что ж, послушаем, как поют местные скворцы, - с воодушевлением заметил господин Улькан.

- С-с-с... - протяжно засвистел застрявший.

- Уже начал! - удовлетворённо кивнули они.

Луч света озарил их опухшие лица, один в один похожие на лицо застрявшего в окне, и, спустя несколько мгновений после начавшегося свиста, они услышали:

- С-с-с... свои!

- А-а! - дошло до Алтуга и Коркута и, взявшись за протянутые руки застрявшего, они втянули его в избушку.

- … Шестьсот шестьдесят шестая... - закончил минотавр. - Отжужжалась, стерва!

- З-з, тр-р, пр-р, зю-зю, но-о, с-с, фьють! - погрозил ему кулаком в ответ новоиспечённый гость избушки, в силах выдавить из себя только нечленораздельные звуки.

За ним в разбитое окно влетел пчелиный рой, и уже господин Улькан, Алтуг и Коркут дружно повторили все изданные им звуки, опять ощутив у себя на физиономии впивающихся пчёл. Незнакомец — им оказался механик Сергей — прыгнул за руль, но, ударившись ужаленным и побитым задом о диван, возопил вместе с заоравшими обитателями избушки. Задрав седалищное место выше спинки дивана, - в него тут же воткнулись три физиономии, чтобы избежать пчелиных укусов, - он завёл двигатель, и избушка, размахивая гигантскими куриными лапами и разгоняя пчёл, понеслась по улице, пугая всех, кто попадался ей на пути. Пчёлы, роем кружившиеся внутри избушки, тоже испугались её движения и вылетели в трубу. Почувствовав, что жужжание исчезло, троица оторвала лица от спасительного зада механика, ощутившего огромное облегчение от такого компресса, и ошарашенно уставилась в окно. Они не понимали, что происходит с избушкой, а, увидев, что она движется, к своему изумлению озадачились ещё больше, не понимая, как ужаленный и ушибленный в попу водитель умудряется почти вверх тормашками управлять этой странной хибарой.

- Вот что с ним шестьсот шестьдесят шестая сделала, - посетовал господин Улькан. - Бедняга!.. Надо ж, как его задрало!..

- Да! И тем более удивительно, что управляется он рулём, педалями и рычагами, как пианист с клавишами, причём не глядя в окно...

- А что туда смотреть, когда там такие же, как и он, - кивнул Коркут на оконце. - Вон, очередной бедняга спасается от вездесущего минотавра... В такой обстановке, когда захочешь сохранить свои мужские причиндалы, и вверх ногами, не глядя, управишься!.. А уж этот зюзя, - показал Коркут на водителя, - не только насмотрелся, но и натерпелся этих ужасов, как и мы, и, слава Аллаху, больше их не видит...

- И как он не устаёт махать этой колотушкой?! - удивлённо дёрнул головой Алтуг, глядя в оконце.

- А сколько первобытной радости! - вздохнул господин Улькан.

- И-и-х! - выдохнули они в унисон с очередной жертвой минотавра, которой оказался комментатор съёмочной группы.

Убегая от эпического животного, гонявшегося с остервенением за пчёлами и норовившего на чьём-нибудь теле раздавить колотушкой жалящих насекомых, он, оборачиваясь на ходу, орал в рупор, что он не тот, за кого принимает его это взбешённое чудовище. Однако увещевания не оказали должного воздействия на минотавра. Он догнал комментатора в то мгновение, когда тот пытался запрыгнуть обратно в грузовик со съёмочной группой и при этом отпугнуть преследовавшего его монстра петардой. И получилось у него это весьма занимательно: колотушка угодила в зад подпрыгнувшему комментатору в момент разрыва петарды. С грохотом выстрела он взлетел в воздух и перемахнул через грузовик, успев распухшей и перекошенной от пчелиных укусов физиономией улыбнуться в объектив видеокамеры и даже увидеть с её обратной стороны собственные ноги в растоптанных кроссовках с развязанными шнурками. Оператор, проводивший съёмку, отпрянул от объектива и, жмурясь от миража, выглянул за пределы видеокамеры, чтобы убедиться не померещилось ли ему это видение, - и оно продлилось в виде огромной колотушки, угодившей ему между глаз; мириадами искр доселе невиданного им фейерверка и мультфильмами разноцветных зигзагов. А в объективе видеокамеры в это время запечатлелась свирепая морда баранообразного минотавра. Перемахнув через грузовик и кувыркнувшись в воздухе, комментатор приземлился на собственный зад таким образом, что кроссовки оказались на его руках, а голова в рупоре.

- Что за баран?! - раздалось тонко-сиплое из него. - Ему всё едино, что комментатор, что Хуан! - и в это мгновение обежавший грузовик минотавр, шарахнул колотушкой по рупору, глубоко вбив в него голову комментатора; и из него раздался совсем тонкий писк. - Нет, я так больше не играю!..

Ещё пару раз саданув по импровизированному шлему комментатора, минотавр помчался дальше, продолжая сносить и крушить всё, что попадалось ему под руку. Под его колотушку попало много его собратьев, привидений, в том числе и Ишим-ага, не успевший вовремя освободиться от пододеяльника. Он рухнул в нескольких шагах от грузовика со съёмочной группой, правда, это спасло его от жалящих пчёл. В тоже число геройски пободавшихся с колотушкой минотавра вошли и дервиши, оставив пчеловода Мустафу без своей поддержки. Мадам Акджан, увидев его бегущим позади себя, в потёмках спутала его с Ишим-агой. Отмахиваясь ковром от пчёл, она схватилась за его бороду и на бегу потянула за собой так, что уши Мустафы съехали к подбородку, и он, семеня ногами, не отставал от неё, боясь, что вместе с бородой она сдерёт с него и скальп.

- Ты куда нас завёл, старый хрыч?! - истерично визжала она.

- Не видно ни зги! - по-русски подсказывала ей госпожа Ари.

- И я ничего не вижу! - орал бегущий за ними Мустафа. - Моя не успевает за вами...

- Не видно ни зги! - повторила госпожа Ари.

- Да я и так ни хрена не вижу! - опять возопил Мустафа.

- Не видно ни зги! - наконец заорала мадам Акджан.

- Так куда ж ты тогда меня, чёртова кукла, тащишь?

- О чём он так страшно орёт? - поинтересовалась мадам Акджан у госпожи Ари.

- Он утверждает, что мы движемся правильным курсом... - отговорилась она, не желая говорить правды.

- Значит, всё в порядке?

- Моя хрен его знает... - пожала плечами на бегу госпожа Ари, разведя руками.

Ковёр мадам Акджан от её усиленных взмахов развернулся, выскользнул из её рук и накрыл госпожу Ари. Ничего не видя перед собой, госпожа Ари споткнулась, упала и завернулась в него, упаковавшись в свёрток и подкатив к забору, у которого её подхватил на свои плечи бежавший следом за ними дон Хуан-Занудов. Не смотря на тяжёлую ношу, он самоотверженно последовал дальше за удаляющейся в ультрамариновой мгле парочкой, мадам Акджан и Мустафой; за ним на всех порах, вырывая из почвы комья земли, неслась избушка на курьих ножках, а за ней, поломавший об кого-то свою колотушку, минотавр, желавший догнать и забодать удирающую от него избу. Хуаны и зрители их начавшегося забега, а также организаторы праздника, все разбежались кто куда от бесчисленного роя жалящих пчёл. В том числе разбежались и лесные прохиндеи, о которых говорила баба Яга. Пчёлы, обогнавшие далеко вперёд минотавра, избушку на курьих ножках, Хуан-Занудова и мадам Акджан с Мустафой, вынудили их раньше времени покинуть свои убежища, где они сидели в засаде, ожидая массового набега Хуанов, и разбежаться в разные стороны. Господин Улькан, Алтуг и Коркут с величайшим изумлением смотрели в оконце избушки, как перед ними неожиданно возникали разбегающиеся стволы деревьев, пни; замшелые в листьях и грибах существа, похожие на человечков; трёхглавый змей, чьи головы отделились друг от друга и побежали, каждая, своей дорогой; и многих других диковинных и непонятных животных, разбегавшихся в разные стороны и при этом оравших благим матом.

- Как у них, однако, природа-то захламлена, - покачал головой господин Улькан.

- Жють! - согласился с ним Алтуг.

- Побойтесь Аллаха! - упрекнул их Коркут. - И поменьше высовывайтесь в окно — это от наших рож разбегается этот хлам!

- А ведь точно! - глянув друг на друга, оценили по достоинству свою внешность господин Улькан и Алтуг. - Мы видные шурале!

- Как бы нам ещё и за этот грех, что довели лесных хламид до инфаркта, не пришлось бы всем троим каяться в полицейском участке! - присев за спину механика, испуганно пробормотал Коркут.

- Главное, ребята, сердцем не робеть!.. - вдруг запел механик, заставив их замолчать.

Они оторопели. Приняв более приличествующее положение за рулём, механик запел с тем отчаянием, с каким идут в бой. Глянув на него, троица поняла, что из-за распухших глаз он ничего не видит перед собой.

- Вот это чутьё! - с восхищением выдохнули они. - И никаких тебе приборов!

- В этих дебрях надо проходить практику всем пилотам и капитанам международных рейсов, тогда и они научатся бороздить Бермудский треугольник! - глубокомысленно высказался Коркут.

- Верно! - поддержали его господин Улькан и Алтуг.

И в тоже мгновение раздался треск, звук падающих камней, и избушка на курьих ножках, застряв одной лапой в расщелине, накренившись набекрень, зависла над пропастью на вершине скалы.

- Всё, приехали! - бросил механик руль.

- Прилетели! - влетела в избушку через печную трубу страшная старуха с метлой. - Добро пожаловать, шурале, на гору Морабонг, где вас ждёт вселенский вертеп в шабаше маров, держащих под замком в своих пещерах невест!..

- В чём? - поинтересовался господин Улькан.

- В шабаше! - ответил ему Алтуг.

- Кого?

- Оживших мертвецов! - уточнил Коркут.

- О, Аллах!

И вся троица дружно упала в обморок...

Глава 17.

Теплов, занимавшийся подготовкой Занудова к миссии дона Хуана, желавшего отыскать себе невесту, как обмороженный эскимос тепла, воспитав в нём искусителя и соблазнителя тончайшего женского слуха - этого проводника мужской любви к сердцу женщины, - наверное, единственный, кому удалось избежать пчелиного мщения за то, что их потревожили. Занудов оказался хорошим учеником, и он даже перещеголял своих конкурентов Хуанов, выделившись из них своим неотразимым видом, но наряду с эти замечательным качеством он проявил такую дотошность, что, когда был дан старт, Теплов с величайшим облегчением пожелал ему удачи, помахал рукой и с наслаждением отправился домой спать. Однако долго отдыхать ему не пришлось. После полуночи его поднял телефонный звонок. Звонили из городского отдела гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций. Новость, которую услышал Теплов, разбудила его окончательно: из психиатрической клиники сбежала группа душевнобольных пациентов в поисках сокровищ, и, якобы, уже имеются очевидцы, что безумцы движутся в направлении его села.

- Из всех сокровищ, имеющихся у нас — это невесты! - растерянно ответил Теплов, погладив собственную жену и не поняв, что имел ввиду звонивший из отдела дежурный.

- Да, это наше всеобщее, национальное и самое драгоценное состояние! - согласился с ним дежурный.

- Они иностранцы?

- Псих в любом нормальном обществе — иностранец!

- Тогда шиш им наших драгоценных сокровищ! - в порыве сердечности Теплов зажал своей огромной пятернёй попу супруги так, что она вскрикнула от удовольствия.

- Искренне разделяю ваше мнение!

- Я им покажу кузькину мать вместо невесты!

- Это наиболее подходящее решение в данной ситуации... Я буду очень вам признателен!

- Сейчас как встану, как подниму нар-рё-од!

- Вы просто излучаете потенциальную лёгкость на подъём! Нашему народу катастрофически не хватает такого потенциала, и, я думаю, он будет вам очень признателен... Да, и окажите поддержку группе поиска!

- Стоять на страже будут, как пограничные столбы!

- Как я им завидую, - вздохнул безутешный голос, и связь прервалась.

Возвращая трубку на рычажки телефона, Теплова вдруг осенило, что имел ввиду дежурный, говоря о сбежавших из клиники душевнобольных пациентах.

- Если секрет об операции по поиску сокровищ достиг застенков дурдома, - размышлял он вслух, - то любопытно, какой дурак руководит этой операцией?.. Неужто...

- Так ты же, в натуре! - прервала его размышления жена.

Он запнулся и закашлялся, вспомнив, как хвалился ей, что поставлен руководителем крупной операции. Откашлявшись, он, опасаясь очередного справедливого выплеска жены, выпрыгнул из постели, как кузнечик, и торопливо пошёл одеваться...

*** *** ***

К утру все участники праздника вместе со сбежавшими из клиники безумцами, включая и лишившуюся чувств злосчастную троицу, господина Улькана и его телохранителей, Алтуга и Коркута, были выловлены. И так как, благодаря пчёлам, никого нельзя было отличить друг от друга, всех отправили в дом душевнобольных, надеясь, что врачи быстро определят, кто из этой кагорты задержанных их пациент, а кого отправить дальше праздновать это головокружительно весёлое мероприятие русалочьей недели. Доложив дежурному в отдел гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций об успешно проведённом поиске и задержании сбежавших, Теплов тоже отправился в психиатрическую клинику в надежде отыскать там Занудова и категорически допросить его, почему тайна следствия о секретной операции «сокровищ весёлого дервиша» стала достоянием безумной общественности психбольницы.

- О-о, батюшка-допрос! - рычал он себе под нос, представляя, как он будет допрашивать предполагаемого виновника раскрытия тайны следствия. - Я удивлю тобой так, что все содрогнуться, вывернуться наизнанку перед тобой и выложат мне всё обо всём!.. - совершенно забыл он о сне, который ему снился пару дней назад.

В отличии от его первого посещения клиники, когда он и Занудов столкнулись в ней с затишьем, которое, как вуаль, покрывало весёлое настроение её обитателей, сейчас там царили хаос и шумная вакханалия. Коридоры и рекреации больницы были до отказа забиты охающими и стонущими людьми с изуродованными опухшими лицами, в жалких рваных лохмотьях, в которых едва угадывались, кто это: мужчина или женщина. Оказалось, что в эту ночь от пчёл досталось всем, включая Мандален, ожидавших своих Хуанов. Глянув на это сборище охающих, стонущих и воющих страдальцев и ещё не приступив к допросу, Теплов содрогнулся сам. Пока он думал, как поступить, к нему подскочил невысокий мужчина в белом халате с приличным без припухлых искажений лицом, в очках, придававших ему чрезвычайно умный вид.

- Какое чудо, что вы так вовремя прибыли! - восторженно воскликнул он, тряхнув головой и посмотрев на Теплова поверх съехавших на кончик носа очков. - А мы уж и не надеялись...

- Вы кто?

- Профессир!

- У вас это здесь болезненное? - сразу стал настраиваться на допрос Теплов.

- Что?

- Именовать себя подобным образом... Прошлый раз ваш коллега мне представился также... Скорее профессор...

- Профессир! - упрямо повторил врач.

Он подошёл к испуганно жавшейся друг к дружке троице мужчин, чьи физиономии напоминали пунцовые детские шарики с намалёванными на них карикатурными рожицами, и витиеватым жестом указал на них.

- Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?

- Только в стенах вашего заведения, - просто ответил Теплов.

- Вот именно!.. И для них я профес-сир! - выделил он ударением последний слог.

- Мы хотели бы сделать чистосердечное признание, - шепеляво и едва понятно сказал один из жавшейся друг к дружке троицы.

- Вот видите, какое сразу ко мне отношение! - и, повернувшись к говорившему, врач спросил. - В чём вы изволите чистосердечно признаться?

- Мы турки.

- Ишь как вас разбарабанило! - скривив губы, дёрнул головой врач и снова обратил свой взор на Теплова. - Ну!.. Сами видите, как высоко они о себе возомнили... Милые мои, - с упрёком посмотрел он на троицу. - Я удивляюсь, как вы с вашей балдой умудрились в Хуаны записаться, а уж до красавцев турков вам, ой-ё-ё, ни одна пластическая операция не поможет, разве что перерождение... Пройдёмте, - обратился он к Теплову, жестом увлекая его за собой.

- А где Занудов? - поинтересовался Теплов.

- Все с подавленным состоянием духа у нас находятся в отдельной палате под пристальным наблюдением... Сами понимаете, - вывалив набекрень язык и закатив глаза, изобразил он висельника.

- Нет, вы меня не так поняли.

- Вас интересуют те, у кого маниакально-депрессивный психоз?

- Мня-мня-м... - замялся Теплов, видя, что даже подготовка к допросу заходит в тупик.

- А таких мы вообще держим под строгим надзором, потому что жрут всё, как саранча!

У Теплова округлились глаза.

- Видите ли, - умиротворённо продолжил врач, взяв Теплова под руку и продолжив движение, - наши фонды поистощились, а сейчас так трудно работать: зарплата маленькая, кормёжка тощая, дотаций никаких... А где вы видели, чтобы придурки давали взятки на прожиточный минимум? Вы-то уж меня понимаете!.. Вот именно! - увидел он разведённые руки Теплова. - От них не то, что взятки, милостыни не дождёшься... Паразиты! И каждый день вот такие рожи...

- Бесчеловечно!

- Как вы, однако, очень тонко внямлите моим словам... Позолотите ручку, - протянул ему врач пятерню, - пожертвуйте, сколько сможете, не скупитесь, чтобы и ваша и их рожи уравнялись! Как иначе принято сейчас говорить: бесчеловечному безумию — человеческий облик!

Теплов невольно потянулся в карман и, достав из него сотенную купюру, вложил её в растопыренную пятерню врача; за ней появилась и вторая пятерня. Теплов вложил и в неё сто рублей, при этом пустив скупую слезу.

- Ты что здесь делаешь?! - заставил их вздрогнуть требовательный вопрос.

Теплов обернулся и увидел ещё одного работника клиники в белом халате, колпаке и приблизительно таких же очках, как и у того, с кем он уже имел честь познакомиться.

- Опять халат с очками слямзил?! - гневно взревел он, сжав кулаки и решительно двинувшись вперёд.

- Ой! - услышал Теплов и, повернувшись в исходную позицию, увидел только мелькнувший халат, исчезнувший среди толпившихся в рекреации людей.

- Что это с ним? - непроизвольно пробормотал Теплов.

- Да придурок тут один... Учреждает фонд свободы безумных братьев и ведёт подпольную пропаганду! Опять напялил на себя халат главврача и очки...

- А вы кто?

- Профессир!

Теплов почувствовал, как под мышками у него похолодело, а на лбу выступила испарина.

- Будьте добры, - открыл врач перед ним дверь кабинета, у которой они остановились, приглашая его войти. - Вы оказали нам большую любезность, посетив нас, а мы уж и не чаяли... - протянул он руку ему для рукопожатия.

- Иван Иваныч, - представился Теплов, отвечая на рукопожатие.

- Очень приятно! Проходите...

- Простите, с кем...

- Иван Иваныч, - представился врач.

- И вы?! - удивился Теплов, не заметив под ногами оставленную пациентами на пороге обувь и споткнувшись о неё, плашмя грохнулся о пол.

- Да, этого барахла здесь вполне хватает! - махнул врач на обувь, в порядке вещей приняв падение Теплова и даже не потрудившись помочь ему подняться.

Он сел в кресло за столом, и когда над его поверхностью появился красный опухший нос Теплова и его выкаченные вперёд обезумевшие глаза, продолжил:

- Вы видели, что творится в коридорах нашей клиники? - и не дожидаясь ответа, сделал вывод. - Судя по вашим глазам, всё-таки видели... Так вот, любезный мой, с каждым днём пациентов становится всё больше и больше...

- Вы уже начали выявлять своих? - встал Теплов на ноги, стряхивая с одежды пыль.

- Что вы имеете ввиду? - в голосе врача прозвучали строгие нотки.

- Я хочу видеть Занудова.

- Вам с подавленной психикой или с маниакально-депрессивным психозом?

- М-м... мня-м...

- А этих личинок шелкопряда мы вообще держим под особым надзором, потому что они только жрут и жрут, жрут и жрут, жрут и жрут... Касса опустела, бухгалтерия не дышит!.. А эти рожи, что в коридоре?! Вы их видели?.. Да, знаю, видели! Они прибывают и прибывают... Разве их прокормишь?!.. Любезный мой, позолотите ручку! - протянул врач пятерню, жалобно заискивающе улыбаясь. - Пожертвуйте, сколько в ваших силах, не скупитесь... О-о! - поднявшись из-за стола, он подошёл к Теплову и, оттянув ему пальцем нижнее веко, заглянул в глаз. - Какое чуткое созерцание!.. Вижу в нём улыбающиеся лица упитанных безумных собратьев... Ну-у! - свирепо тряхнул он его за грудки.

Теплов, в конец обескураженный, дрожащей рукой достал из кармана последнюю десятку и сунул её в растопыренную пятерню врача; тут же перед его носом растопырилась вторая пятерня. Пошарив ещё в карманах, Теплов вложил в неё милицейский свисток.

- Любезный мой, вот эти опухшие от голода физиономии... - подошёл врач к двери и, распахнув её, замер.

Перед ним стояли невысокий мужчина в белом халате, колпаке и очках и миловидная женщина в такой же одежде с журналом под мышкой. Заглянув в кабинет и увидев Теплова с обезумевшими, вытаращенными глазами, удивлённо воззрился на него.

- Та-ак! - протянул он. - А ты, что здесь делаешь, прохиндей?.. - перевёл он взгляд на коллегу. - Опять напялил халат и очки! Я сколько раз тебе говорил... - не договорил он, так как тот, к кому он обращался, вставил в рот свисток и вприпрыжку, посвистывая, выпорхнул из кабинета.

- Мама! - бессильно выдавил из себя Теплов.

- Гляди-ка, какие чувства в этом пациенте затронул ваш нежный образ, Зинаида Ивановна, - удивлённо дёрнул головой очередной врач, показывая женщине на обалдевшего милиционера.

- Ну что ж, внешнее сходство людей не редкость... - подошла она к Теплову и, присев на стул рядом, взяла его ладони в свои, по матерински заглянув ему в глаза.

- Куда это он усвистел? - опухшим носом повёл Теплов, указывая на исчезнувшего врача.

- Успокойся, сынок, это местный придурок из подпольной организации свободы безумных братьев...

- А вы кто?

- Мама.

- А он кто?

- Профессир!

- А-а!!! - во всю глотку заорал Теплов и бросился вон из кабинета.

- Какое-то неадекватное поведение у посетителей на вас в последнее время, Сан Саныч, - за его спиной раздался растерянный женский голос.

Теплов, опять споткнувшись о раскиданную обувь на пороге, из кабинета вылетел щучкой и, шмякнувшись о пол, проехал на пузе весьма изрядное расстояние, пока лбом не упёрся в ноги толпившихся людей. Вскочив на ноги, обозлённый, он во всё горло заорал:

- Где Занудов?!

Толпа ответила ему испуганным молчанием и, не смотря на опухоли, широко открытыми глазами.

- Ты кто?! - не дождавшись ответа, ткнул он пальцем в первую попавшуюся ему физиономию.

- Хуан, - ответило лицо.

- А ты кто?

- Хуан.

- А ты?

- Хуан...

В голове Теплова замаячил позавчерашний сон, в котором его батюшка-допрос скис вместе со змеёй, обвившейся вокруг медицинской чаши на шевроне. Обернувшись и увидев за спиной врача с женщиной, изумлённо глазевших на него, он истерично взвизгнул:

- Ну, а Занудов-то где?

- Хуан его знает, - пожал плечами врач и, затем, жестом показал на улыбающуюся в толпе опухшую физиономию.

Теплов посмотрел туда, куда он показывал пальцем, и обмяк. К нему вышел едва узнаваемый Занудов.

- Братело, ну разве так можно?! - бросился обнимать его Теплов, забыв о своём категорическом обещании допросить его. - Я чуть не ахуанел, разыскивая тебя!.. Боже, как я рад тебя видеть!

- И я тебя! - обнял его Занудов. - А ты знаешь, я ведь не один... У тебя лёгкая рука! - отстранился он от Теплова. - Знакомься!..

- Что?

- Госпожа Ари, моя невеста!

- Не понял.

- А это мадам Акджан и её дети вместе со своими женихами и невестой...

- Что вы говорите?!

- Нам многое надо тебе рассказать!

- А ковёр где?

- Не поверишь: лесная моль съела!.. А как только съела, сразу явилось чудо в образе моей невесты, госпожи Ари, - нежно обнял её Занудов за плечи. - В общем, давай покинем эти стены, и мы тебе обо всём расскажем, что с нами приключилось...

И обнявшись, счастливые, они покинули стены этого оздоровительного заведения...

* * *

А через неделю после того, как неудавшийся марафон Хуанов решено было повторить, - и закончился он, надо сказать, очень успешно в отличии от первого, - состоялась большая праздничная свадьба. Впервые за всё время на русалочьей недели пошёл дождь, настоящий солнечный дождь. Горы, обрамлённые облаками походили на гигантские мексиканские шляпы, как будто кто-то специально привёз их на праздник, а природа проверяла их надёжность от дождя и солнца. Солнце и дождь как будто спорили между собой, сверкая радужным сиянием капель, радуя всех участников праздника, а равно и всех виновников свадебного торжества, в число которых входили все дети мадам Акджан, а также и её переводчица госпожа Ари, с удовольствием принявшая предложение Занудова выйти за него замуж. По её словам она и мечтать не смела о таком карнавальном шоу страшилищ и чудовищ, в котором побеждая зло, мужчины спасают дам своего сердца; мало того, она и предположить не могла, что сама примет участие в этом карнавале и тронет сердце принца, самоотверженно преодолевшего все трудности и преграды на пути к её руке. Разве могла она отказать такому импозантному кабальеро? Разумеется, нет! На праздничное свадебное торжество съехались все звёзды российской эстрады, также были приглашены и зарубежные музыканты и певцы. Столы ломились от яств изумительнейшей корейской кухни. Делегатам Кореи, которым выпал особый жребий представлять на свадебном торжестве национальные блюда, трудились самоотверженно. Надо ли говорить, как остра их пища, - по остроте вряд ли с ней может соперничать мексиканская кухня, - но на этом празднике их кулинарные чучхе по просьбе интернационального сообщества были более скромны в обилии перца, хотя и такая скромность вызывала неимоверное жжение во рту, заставляя присутствующих проветривать его истошными криками «горько!».

Из-за дождя свадебное торжество частично было решено провести в ресторане отеля Гостиного двора, а не как было заранее запланировано под открытым небом. Свадебные пары, а их насчитывалось около ста, и те, на чью долю выпала удача быть в их компании, разместились под сводами гостиничного ресторана; остальные удовольствовались застольем на открытом воздухе под брезентовым навесом во дворе Гостиного двора. Чучхе, руководившие сервировкой столов, одетые в национальные одежды, очень вписывались в общество свадебных пар, чьи костюмы и платья сверкали блёстками русалочьей чешуи.

- Горько! - раздавалось в ресторане.

- Горько! - подхватывали во дворе Гостиного двора.

- Горько! - разносилось по всем окрестностям Алтын-Бабая, заставляя и горы вокруг села ходить ходуном.

- В стародавние времена, - вышагивая перед столами фанфароном, самозабвенно выговаривал Ишим-ага в микрофон, косясь на него обоими глазами, - и именно в праздник русалочьей недели зародился на Руси этот необыкновенный и чудесный обычай кричать на свадьбах «горько!»... Иностранные гости удивлены?! По их мнению надо кричать «сладко!»...

А вот и нет!.. С кем вели женихи борьбу, чтобы спасти своих невест?! С нечистой силой?! Так?!..

- Так! - шумно ответил зал.

- А нечистая сила так просто не сдаётся и уж точно не отвяжется... Посмотрите, сколько её вокруг вас!..

И в зал вбежали ряженые анчутки, бичуры, лешие, мавки, мары, пиценны и другие мифические существа, кинувшиеся к столам обнюхивать еду.

- Борьба с ними ещё не закончилась! - продолжал тем временем тоном рассказчика былин Ишим-ага. - Проиграв первую битву, они избирают другой путь: отравить застолье, чтобы жених с невестой и гости между собой поссорились... Принимая невидимый облик, они незваными гостями являются на свадебное торжество, чтобы хитростью извести добро и радость... С их острых клыков в вино и еду на столе начинает стекать яд!.. Но весёлый скоморох, в чьих руках была волшебная дудка, которая могла заставить плясать и нечистую силу, услышал тяжёлый топот их приплясывающих копыт и, догадавшись, что замышляет нечисть, крикнул «горько!»...

- Горько? - вдруг остановили разнюхивание блюд ворвавшиеся в зал анчутки, бичуры и лешие.

- Горько? - удивлённо подхватили мавки, мары и пиценны.

- Горько! - крикнул им Ишим-ага.

- Горько! - погрозила им кулаком подскочившая к нему, расчувствовавшаяся мадам Акджан.

- Горько! - дружно крикнул зал.

- О-о!.. - дружно завыла нечистая сила. - Так у вас на столах нет вкусной еды, она вся горькая, и её даже травить не надо... - и, делая брезгливый вид, она отпрянула от столов.

- Вот так и была выиграна последняя битва с нечистью! - торжественно подвёл итог Ишим-ага. - Она покинула свадебное торжество, не отравив ни вина ни пищи, а весёлый свадебный пир продолжился без грусти и огорчений!.. И с тех пор пошёл на Руси обычай во время свадеб кричать «горько!», чтобы отгонять нечистую силу...

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 151617 18 Следующая ⇒